Текст книги "Диадема для Золушки (СИ)"

Автор книги: Екатерина Слуднева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Ну, это как сказать, – проговорила Настя, глядя за окно.

– Что значит «как сказать»? – Уля насторожилась. Кажется, она не правильно оценила ситуацию.

– Я сегодня была у врача, – нерешительно начала Настасья, – Я беременна.

Ульяна пару минут молчала, пытаясь сообразить, что все-таки сказала Настя. Оказывается все гораздо серьезнее, чем она думала. И значит, Насте действительно нужна ее помощь. А как хотелось к Мартину. Однако новость эта ее только обрадовала, ведь она теперь могла стать тетей.

– Что мне делать? – Настена снова разрыдалась, сложив ладошки на лице.

– Насть ты чего плачешь, – не понимала Ульяна, – Я бы поняла, если бы ты «залетела» случайно непонятно от кого, и денег на аборт не оказалось! Но тебе-то чего? Вангог только рад будет, а папа так еще больше. Свадьбу сыграете быстрее!

– А учеба? – всхлипывала Настя.

– Ну, это ты поздно вспомнила, – Уля усмехнулась, – Об этом надо было с Ванькой договариваться прежде, чем в постель к нему ложиться. Хотя если хорошо подумать и посчитать, то тебе возможно и академический отпуск брать не надо. Но это тебе уже самой решать. Да, кстати, ты ему говорила?

– Нет еще.

– И не говори пока. А когда он приедет?

– Не знаю.

– Значит сейчас узнаем, – и Ульяна набрала номер брата.

Начались гудки, а потом…

– Привет, Улитка, – начал говорить Вангог очень быстро и весело, – Это конечно, хорошо, что ты позвонила, я по тебе соскучился, но вот только времени у меня совсем нет. Поэтому либо быстро говори все, что хотела, либо я перезвоню тебе вечером.

– Вангог, ты подлец! – известила брата Ульяна.

– Вот так приветствие! – возмутился Иван.

– Что, не нравится?

– Еще бы оно мне понравилось! Почему подлец-то?

– Потому что невесту свою бросил одну! Вот почему! Ты когда приедешь?

– Тридцать первого.

– Все-таки ты подлец!

– Как она там? – кажется, ему было уже все равно, что дел по горло и что он «все-таки подлец». Он все время думал о Насте, он не мог забыть о ней. А то, что его сестра говорила, что он «подлец», значило, что это правда. Ульяна никогда не говорила того, в чем не была уверена.

– Приезжай и сам у нее спросишь.

А вот это ему не понравилось. Он понял, что она что-то от него скрывает, или он уже себе накручивает…

– Я не могу…

– Тебя отец не пускает? – уточнила Ульяна.

– Да, – голос его был совсем потухшим.

– Я поговорю с ним, – пообещала она.

– Спасибо.

И Ульяна, попрощавшись, отключилась. Она посмотрела на притихшую Настю, а потом в окно. Снег шел крупными хлопьями, и было холодно, а там в кафе горел яркий желтый свет, и наверняка там тепло и уютно, и там ее ждет Мартин, а она сидит здесь и никак не может придумать, что же такое сказать папе, чтобы он вернул Вангога на родину к любимой девушке, которая уже ждет от него ребенка. Возможно сына. Он уже давно мечтал о сыне, но никак не мог найти ту, которую смог бы полюбить. И вот теперь он нашел, и между ними огромное расстояние. И он мучается, но не может вот так взять и все бросить, чтобы быть только с ней и с малышом, о котором он еще ничего не знает. Потому что он ответственный, и он любит и уважает своего отца, и знает, что лучше него никто с этой работой не справится.

Она позвонила отцу, и тот довольно быстро взял трубку.

– Алло! – голос его был холодным и даже немного нервным.

– Здравствуй, папочка, – пролепетала Ульяна, – ты сильно занят?

– Неужели я слышу знакомые нотки? – не поверил он, став на много теплее, – Уже не занят. Я всех выгнал из кабинета. Достали они меня все. Ох, как достали.

– Скажи, папа, – начала Уля аккуратно, – Ты в этом году, как собираешься Новый год праздновать?

– Ты хочешь спросить, не устраиваю ли я «очередное мероприятие», как вы с братом выражаетесь?

– Скажем лучше традиционное.

– Я не понимаю, почему ты ходишь вокруг да около? Что вы там еще придумали? – почему-то отец быстро разволновался.

– Еще пока ничего, – честно призналась Ульяна.

– «Еще пока»? Боже, мой! – взмолился олигарх, – Опять вы мне весь праздник с ног на голову перевернете!

– Папочка, я обещаю ничего такого не делать!

– Ей Богу! Как маленькие! – не унимался Бахровцев, – Уль, скажи лучше, чего ты хочешь!

– Два к одному.

– Не пойдет.

– Одно за день рождения, а дальше мы в расчете, – предложила Ульяна, – и потом одно возможно будет от Вангога, так что ты еще и должен останешься.

– И много должен?

– Ну, это ты сам потом определишь.

– Хорошо, – согласился отец, – но прошу тебя, только без фокусов, а то я знаю вас циркачей.

– Обещаю, – весело сказала Уля.

– Говори первое.

– Пап, верни Вангога пораньше!

– А точнее?

– Сегодня вечерним рейсом.

– Это не возможно!

– Во-первых, мы уже договорились, – Уля была недовольна, – а во-вторых, я тебя знаю, как никто другой! Дальше продолжать?

– Ладно, – согласился Бахровцев и тяжело вздохнул, – следующее.

– Пригласи, пожалуйста, Мартина на это свое мероприятие! – она была счастлива, что отец не может ее видеть, иначе, залилась бы краской.

– С этим ты опоздала, – он усмехнулся, – ему уже отправлено два приглашения!

– Тогда ты точно остаешься в долгу! – она радовалась.

– Да, но ты не сказала, что с тебя!

– Я вернусь, но только если ты не скажешь об этом никому до самого первого января.

– Ладно, будет тебе и твой Иван и мое молчание.

– Пока, пап!

– Пока!

Ну вот! Какая она молодец! Сегодня Вангог вернется к своей будущей жене с ребенком в чреве, и будут они счастливы. А Мартин будет все так же мучиться, если она сейчас не пойдет туда к нему в кафе. Ведь он уже давно ее ждет. Он подарил ей эту маленькую белую розочку. И ей не надо было больше ничего. Не нужен ей был сейчас большой букет. Только это было приятно. Боже, как она его любила, и как боялась ему сказать об этом.

– Ты слышала? – спросила она, повернувшись к Насте.

– Слышала, – ответила та радостно.

– Минут через пятнадцать, максимум через час, он позвонит тебе и скажет когда он приедет, – медленно с расстановкой произнесла Ульяна, – О том, что ты все знаешь ему ни слова. О ребенке сразу тоже можешь не говорить. Потрепи ему нервы немного, а то все за него мне приходится делать. Слишком сладко ему живется. И невесту ему нашла, и папе все доходчиво объяснила, и еще и домой вернула раньше времени.

– Спасибо, – искренне поблагодарила ее Настена, – лучше подруги мне никогда не найти.

Уля снова посмотрела на теплый свет в маленьком кафе, и Настя, проследив за ее взглядом, поняла, что задерживает ее уже очень долго.

– Тебе пора, – сказала она и улыбнулась, – да и мне тоже. Надо что-нибудь вкусненькое приготовить.

– Только не раскармливай его сильно, – Ульяна рассмеялась, выходя из машины (у подруги начались житейские проблемы), – к хорошему привыкают быстро.

– Ладно.

Мартин уже давно выпил заказанный кофе и теперь ждал Ульяну с Настей. Они ведь договорились, что они обе придут в кафе, несмотря на то, что в его планы это не входило. Впрочем, и поездка в кафе в планах не числилась. Он ведь даже не предполагал, что она примет от него цветок.

Он все никак не мог понять, почему она до сих пор строит между ними преграду. Она знает о его чувствах. Она сама испытывает к нему нечто подобное, хотя и не говорит об этом. Она сказала, что он близкий человек, и несмотря на то, что она была тогда в образе другой девушки, выдуманной ею специально для него, это значило очень многое.

И тут он почему-то вспомнил сказку про Золушку и решил снова сопоставить все известные ему факты.

Итак, она Ульяна – Золушка. Но она же Анна, а Анна была прекрасна, как… как принцесса! А тот момент, что она знакома с Иваном Бахровцевым, и примерная стоимость ее внешнего вида, в том числе и украшения из черного золота с бриллиантами, говорят о ее принадлежности к элите. То есть она из богатой семьи. А если учесть, что за месяц она сменила весь свой гардероб одеждой из хороших бутиков, то сомнения в этом полностью отпадают.

Почему она стала не столь красивой она сама и рассказала. Вот только Настасья…

Настя видимо знала, что Ульяна на самом деле красавица. И более того. Она должна была видеть ее в тот день, когда ему пришлось забирать их из клуба, причем во всей красе, чтобы сплести весь тот бред, что она наговорила, в одну кучу так, что он теперь не может во всем этом разобраться. Да, именно в тот день, Уля почему-то расплакалась и убежала из аудитории во время занятий. Почему, он так и не узнал. А она решила оставить это в тайне.

Было еще кое-что. При знакомстве он назвал ее Улитой. В его памяти возникло только две девушки с таким именем. Первая, «Мисс Вселенная 2003» Улита Бахровцева сестра Вангога, которую он никогда не видел. Вторая… Он даже не помнил, когда это было. Помнил, что зимой, потому что простоял в многочасовой пробке, когда вез ее домой куда-то за город, а она в это время спала на заднем сиденье.

Они с друзьями пошли в клуб. Это было еще до его отъезда в Лондон. Он вышел покурить, и не успел еще достать сигарету, как из здания выбежала высокая блондинка с голубыми глазами и подошла к нему.

– Вы сегодня свободны? – спросила она почти возле самого уха нежным и весьма соблазнительным голосом.

– Да, – ответил Мартин даже слегка растерянно.

В этот момент из дверей клуба вывалился какой-то парень.

– Улита! – раздраженно выкрикнул он.

– Пожалуйста, обнимите меня, – прошептала она, не глядя в сторону кричавшего парня, и одарила Мартина за его слабые объятия горячим страстным поцелуем. Потом, не насытившись этим, обвила его шею руками и снова прижалась к его губам. На улице стоял мороз в десять градусов, но, несмотря на легкую одежду, холодно им обоим не было.

Парень вдруг резко отдернул его от Улиты за водолазку, и хотел было начать драться, но Мартин, как супермен, Джеймс Бонд, или кто там еще сильный мужчина мира кино, отправил его на запорошенный снегом асфальт всего одним ударом, после чего «подлетели» охранники клуба и куда-то утащили парня.

Блондинка с голубыми глазами и необычным именем снова подошла к Мартину и прильнула к его груди. Он обнял ее и какое-то время они так и стояли, плохо соображая.

– Вы здесь еще долго будете? – спросила она и посмотрела ему в глаза.

– Думаю, да! – глаза у нее были действительно необыкновенные – безумно яркие почти до синевы, поэтому-то он только их и запомнил.

– Вы дождитесь меня, пожалуйста, – она отступила от него, – Даже если я буду уходить, я обязательно вас найду! – она все отходила в сторону двери, – Вы, слышите меня? Я найду вас.

Его очень забавляло, что она обращалась к нему на «вы», и говорила очень вежливо при том, что они были в клубе, где до хороших манер, как в Париж через Аляску. Спустя три часа она действительно нашла его. Точнее прислала за ним официанта. Как ей удалось объяснить ему кого именно нужно искать, он потом долго ломал голову. Но сама она бы до него не дошла. Она была пьяна не то чтобы очень сильно, но трогаться с места в танцующую толпу было бы полным безумием, и наверное она это понимала, раз послала за ним человека.

– Я ведь обещала, – сказала она и отвернулась в сторону, стыдясь своего состояния.

Мартин сел перед ней на корточки, и взял ее маленькую ручку в свою сильную ладонь. Она повернулась к нему лицом, улыбнулась уголками губ и сжала слабыми пальцами его руку.

– Прошу вас, делайте со мной, что хотите, только заберите меня отсюда, пожалуйста! – взмолилась она.

И он, поддерживая ее, вывел из зала и отвез домой.

Конечно, можно предположить, что она и сестра Вангога одна и та же девушка, имя ведь действительно редкое, но только это не имеет никакого отношения к его Ульяне. Или имеет?

Когда принц искал Золушку, он хотел вернуть ей ее же туфельку. А он, Мартин, должен подарить Ульяне диадему и красную ленту с надписью… то есть не Ульяне, а Улите…

Мартин решил, что свихнулся. Но тогда лучше всего объяснялось поведение Вангога на банкете у Бахровцева старшего. Иначе стал бы он проделывать весь этот цирк. Один поцелуй ведь не к чему не обязывает только в том случае, если бы Аня действительно была бы его секретарем. Но если он знал кто она на самом деле…

Ульяна, или кем она там еще могла быть, вошла в кафе и огляделась по сторонам. Она увидела его, улыбнулась и поспешила к нему присоединиться. О, счастье, она была одна.

Интересно, Настасья сама додумалась оставить их вдвоем, или Уля сумела набраться наглости, чтобы отправить ее куда-нибудь, или все-таки концерт еще не окончен, и «третий лишний» все равно появится?

– Мартин, прости, что заставила тебя так долго ждать! – виновато произнесла Уля.

– А где Настя? – почти с удивлением спросил он.

– Отправилась домой, Вангога дожидаться.

Она подумала, что когда-нибудь она тоже будет дожидаться Мартина. И будет мучиться и не находить себе места, придумывая, как сказать ему самую главную новость в их жизни. А потом он придет. Она накормит его ужином, а за чаем… А может и не за чаем. Может он увидит ее нервозное состояние и начнет допытываться, что случилось. Он ведь это дело любит. И она расплачется слезами счастья, а он возьмет ее в охапку, станет гладить по голове и, успокаивая, говорить, что все будет хорошо и все наладится. И тут она скажет, что беременна. Он отодвинет ее от себя, и какое-то время будет смотреть ей в глаза, не веря своим ушам. А когда он поймет все окончательно, будет долго и страстно ее целовать. Но все это будет еще не скоро.

– Он скоро приедет? – спросил Мартин с улыбкой. Он не мог не заметить, что она произносила прозвище Ивана слишком просто и буднично, как говорят только близкие люди и очень хорошие друзья.

– Сегодня должен прилететь вечерним рейсом.

– Они по-прежнему собираются пожениться?

– Да.

– И ты думаешь, они любят друг друга?

– Я в этом уверена.

Подошел официант, и Мартин заказал еще два кофе с круасанами, потому что Ульяна от нормальной пищи отказалась.

– Так что же все-таки у нее произошло? – Мартин с трудом сдерживал себя, чтобы не спросить того, что его действительно интересует.

– Я тебе скажу, если ты пообещаешь никому ничего не говорить, – ее тон был интригующим.

– Обещаю.

Она смотрела на Мартина. Он терпеливо ждал, когда она скажет ему что-то очень секретное и важное, гладил мягкими пальцами ее кисть и с любовью смотрел в глаза. И кажется, теперь она поняла, что ближе него у нее никого нет.

– У них будет маленький! – Уля сказала это очень нежно и даже трепетно, в то время как глаза ее светились безудержным счастьем.

– А у нас? – так же нежно спросил Мартин и накрыл ее руку своей, даря ей свое тепло.

Она не отвела взгляд, не убрала руку, а даже ответила ему легким поглаживанием.

– Пока никаких признаков нет, – ответила она слегка смущенно, – Странно, что ты все время молчал об этом.

– Но ты ведь пообещала мне сообщить, – как само собой разумеющиеся, сказал Мартин.

Заказ принесли на удивление быстро, или это просто время летит так незаметно когда рядом любимый человек. Они ненадолго замолчали, но рук не разняли.

– Марти, я соскучилась по тебе! – выпалила Уля неожиданно, в том числе и для самой себя, когда официант ушел. У нее больше не оставалось сил сдерживать себя.

– За тот час, что ты разговаривала с Настей? – он был слишком сильно удивлен ее словам и, кажется, не сумел придумать ничего лучше.

– Нет, не за час, – она улыбнулась и сделала глоток ароматного кофе, – за все то время, что не могла себе признаться в этом....

– Но почему ты мне не отвечала, – он тоже улыбался, но ему нужно было знать причину.

– Поверь, было сложно, – начала Ульяна, вложив свои пальцы в его, – мне просто нужно было перестроиться в спокойной обстановке. И еще…

«Довольно много за один вечер!» – подумал Мартин.

– У меня нет сестры, – продолжала она, – Анна не существует. Я ее придумала.

– Зачем?

– Я не могла пойти на прием в своем нормальном виде, потому что уже два года этого не делала. В том круге людей меня слишком хорошо знают, чтобы просто взять и появиться там, и чтобы это потом не прогремело на всю Москву. Ты же помнишь, что было с Иваном и Настей. Утром все газеты пестрили их лицами. А мне это было сильно не нужно.

– А почему ты и на следующий день оставалась такой же?

– Мне просто захотелось еще немного побыть Анной, я же не предполагала, что ты приедешь меня поздравить с днем рождения.

– И грим тебе сделал Вангог! – закончил Мартин, – Я еще в тот вечер понял, что это ты.

– Как? – Ульяна возмутилась.

– Когда любишь, чувствуешь любимого человека, даже если его нет, – начал он приглушенным голосом, – не говоря уже о том, когда он рядом. И вообще, не мог же я не понять, кто это отвечает на мой поцелуй так страстно и безрассудно.

– Почему ты молчал?

– Ты ведь не хотела, чтобы я знал.

– Я думала, ты мне просто не поверишь.

– Почему?

– Не знаю.

– Скажи, это все твои сюрпризы? – спросил он снова после короткой паузы.

– А ты знаешь что-то еще? – она весело смотрела ему в глаза и, как и прежде, только тонкая грань ее очков отделяла его от нее.

– Нет. Но я не могу понять, почему Настасья тебя Золушкой называла.

– Потому что в тот день у нас с Настей был шопинг, – она смеялась, – и она решила, что я красавица.

– Но ведь ты правда красавица!

– Мартин, не надо, – Уля опять сжалась, и взгляд ее потускнел.

– Девочка моя, неужели ты до сих пор не можешь забыть ту ужасную историю? – спросил Мартин проникновенно. Он только сейчас понял, как она беззащитна, – Неужели то, что произошло тогда, волнует тебя больше, чем наше настоящее?

Он взял ее дрожащую руку и поднес к своим губам. Она вздрогнула от их горячего прикосновения, и посмотрела ему в глаза. В них было столько тепла и нежности, что она смогла немного расслабиться. И теперь опять захотелось, чтобы он взял ее в охапку и утащил куда-нибудь далеко-далеко, где она не смогла бы больше вспоминать о том прошлом. И были бы только они вдвоем, а впереди их ждало бы только их общее будущее. И ведь сейчас он сказал «наше настоящее», и значит оно уже общее. Но хотелось бежать. Бежать вместе с ним. В его объятьях.

– Я люблю тебя! – продолжал Мартин, – И я всегда буду любить тебя такой, какая ты есть, со всеми твоими достоинствами и недостатками. И под какой бы ты не пряталась маской, я всегда тебя найду и узнаю. Любящее сердце подобным образом не обманешь!

Ее взгляд смягчился, и руки перестали дрожать. Он понял, что его слова подействовали, но Мартин знал, что ей еще тяжело. Он не хотел давить на нее. Потому что он любит ее. Он будет ждать ее сколько угодно. Рано или поздно пройдут все ее страхи, и тогда останется только он один. И будут они самыми счастливыми на свете. Только нужно уметь ждать.

– Как ты планируешь отмечать Новый год? – перевел он тему.

– Не знаю, – Уля сделала вид, что задумалась, – А у тебя есть предложение?

– Есть, – вот этого Мартин точно не ожидал, хотя смог скрыть свое удивление, – Тебе придется по вкусу Новый год в гостях у олигарха?

– У Бахровцева? – уточнила Ульяна.

– Ага.

– Я могу подумать?

– Конечно.

Зазвонил телефон Ульяны, и она ответила.

– Уличка, спасибо тебе огромное! – услышала она восторженный голос брата.

– Да, не за что! – она улыбнулась.

– Чтобы я без тебя делал!

– Да, действительно!

– Что ты ему сказала?

– Ничего особенного.

– Ничего себе, «ничего особенного»! – Вангог был безумно счастлив, – Давай говори! Сама знаешь, от меня так просто не отделаешься.

– Я просто сказала, что вернусь, – честно ответила Уля.

– Это правда?

– Правда.

– А Мартин?

– А что с ним?

– Он уже знает, кто ты на самом деле?

– Нет.

– Сестренка, ты с огнем играешь!

– Не беспокойся, скоро все закончится.

– Ну, как знаешь! – успокоился Иван, – До встречи, сестренка!

– Пока!

Уля отключила телефон и снова взглянула на Мартина. Он слышал весь разговор, и теперь его интересовало, кто ей звонил, и о ком они говорили. Но спрашивать этого он не стал. Кто он такой, чтобы спрашивать? Он пока еще не имеет никакого права на подобные расспросы.

– Я расскажу тебе все, только немного позже. Хорошо? – она тепло улыбнулась и робко провела ладонью по его щеке, – Я просто хочу тебе сделать небольшой сюрприз. Так сказать, подарок к Новому году.

– Значит, я еще три дня должен провести в неведении? – уточнил Мартин.

– Ну почему три? Уже почти два, – она усмехнулась, – поедем отсюда?

– Тебя отвезти домой? – спросил Мартин, сев в свой «Мерседес».

– Нет, – Уля посмотрела за окно. Метель только усилилась за то время пока они сидели в кафе, – Я не хочу сегодня возвращаться в свою берлогу. Ты не против, если я тебя сегодня потесню?

– Уль о чем ты говоришь! – он улыбался, – разве мне может быть тесно рядом с тобой?

Вангог был немного огорчен, что Настя не приехала его встречать в аэропорт. Но когда водитель сказал, что она ждет его дома и, по его мнению, что-то готовит, он был на «седьмом небе» от счастья.

Теперь у него появился так называемый тыл. И больше он не будет слушать ту одинокую холостяцкую тишину в своей квартире. А если тишина и будет, то она не будет такой холодной, в ней всегда будет витать тепло и уют.

И запахи теперь все тоже поменяются. Не будет теперь там пахнуть одной лишь краской из его студии. Теперь там будет целый букет запахов: кухни, глянцевых журналов, лака для ногтей и всей Настиной парфюмерии.

А еще они заведут кота или собаку, если конечно у Насти нет аллергии на шерсть. Наверное, лучше кота. Маленького котенка, чтобы видеть, как он растет и ухаживать за ним. И тогда у них еще и котом будет пахнуть.

А потом у них появятся дети. Как только Настя окончит университет, он настоит, чтобы у них были дети. Двое детей. А может трое. А может больше. Сколько получится. На сколько Настя будет согласна. Это ведь ей их рожать. Его дело маленькое и приятное, а ее… Он даже представить боялся, как это больно. Но знал абсолютно точно, что всегда должен присутствовать рядом с ней во время родов. И тогда у них будет настоящая семья.

Вангог позвонил в дверь, потому что еще один комплект ключей он сделать перед отъездом забыл. Он вообще много чего забыл сделать перед отъездом, потому что мысли его все были только о Настасье. В первый день в Лондоне он даже толком ни на чем не мог сосредоточиться. А на рабочем столе в рамочке для фотографии любимой была первая полоса «Комсомолки», потому что даже фотографии с приема он забыл забрать у пресс-службы отца.

Настя только открыла дверь, как сразу повисла на нем. И потому как отпускать его она не собиралась, ему пришлось самому втащить ее в квартиру, оторвать от себя и только после этого занести свой чемодан и закрыть дверь.

Настасья метнулась на кухню, выключила все, что могло быть включено, и вернулась к Вангогу, не успел он еще и разуться.

– Ванька, ты не представляешь, как я по тебе соскучилась! – прошептала она, снова обвила его шею руками и прильнула к его губам.

– Ну, почему же? – остановившись, проговорил он томным голосом, – Очень даже представляю. Я сам по тебе истосковался сильно.

– Ты, наверное, голоден! – она увернулась от него и ринулась на кухню.

– Голоден! – согласился он, последовав за ней, в комнате, как он и предполагал, очень вкусно пахло, – Но есть я пока не хочу!

Он повернул ее к себе лицом и тесно прижал к себе. Она смотрела на него большими широко распахнутыми глазами даже слегка испугано и напряженно, и тем не менее всем своим существом тянулась к нему.

Он так и не притронулся к еде. Он утащил ее в спальню, и они долго занимались любовью. А когда успокоились, лежали уже на диване в гостиной, потому что в какой-то момент захотелось есть и было даже решено осуществить задуманное, только вот до кухни дойти так и не удалось.

– Я больше без тебя долго не смогу, – прошептала Настя, лежа на нем, потому что диван был слишком узким для них двоих, а потом еще добавила почти по слогам, – Мы больше не сможем… без тебя.

– Я тоже без тебя не смогу, – ответил он и чуть было не пропустил ее слова мимо ушей, – Настя, – настороженно позвал ее Иван.

Она потерлась носом о его грудь, даже не открыв глаза, – ага, услышал.

– Насть, а почему «мы»? – он почему-то ничего не понял.

– Потому что «мы»! – ответила она все так же, только слегка улыбнувшись.

– А «мы» – это кто?

– Это «мы»!

– Настя! – кажется, он совсем ничего не соображал, и поэтому злился.

– «Мы» – это мы! – снова сказала Настасья и приподнялась над ним, опираясь о диван.

Горел свет, и Вангог мог видеть выражение ее лица. Она была вполне серьезна и улыбалась только уголками губ. Она совсем поднялась и села ему на ноги. Он пробежал взглядом по ее телу, но так ничего и не понял, только новая волна желания стала нарастать в его теле. Он поднялся вслед за ней, обнял, лаская ее нежную кожу горячими пальцами, вновь и вновь наслаждаясь трепетом ее губ. Она остановила его руку внизу живота, улыбнулась и снова посмотрела в глаза.

– «Мы» – это мы! – шепотом произнесла она, прижимая его руку к животу.

Только теперь он понял о чем она говорит, и даже удивился, что так долго соображал.

– У нас будет ребенок? – все же пожелал уточнить Иван.

– Да, – снова шепнула она и прильнула к его губам.

И какое это было счастье узнать, что за то время пока его не было рядом, в ее теле зародилась новая жизнь – его ребенок, и значит, он станет папой!

Они молчали всю дорогу, и выйдя из машины в подземном гараже тоже не проронили ни слова. Они направились к лифту, и Ульяна взяла его за руку. Мартин повернулся к ней, и они улыбнулись друг другу. Они вошли в лифт, и он обнял ее, и она не сопротивлялась. Она положила голову ему на плечо, уткнулась носом в его шею и закрыла глаза, и казалось, что так ехать в лифте, прижавшись друг другу можно целую вечность.

Они лежали в объятьях друг друга на диване в гостиной и просто смотрели телевизор все так же молча. И казалось, не нужны никакие слова, и все так привычно, просто и правильно, и только так и должно быть. Они даже отключили свои телефоны, чтобы вдруг кто-нибудь не нарушил их идиллию.

Ульяна даже не помнила, когда она заснула, только проснулась она в спальне от нежного поцелуя Мартина. И она ответила ему, а когда он отстранился, открыла глаза и улыбнулась.

– Доброе утро! – тихо сказал он, и аккуратным движением убрал непослушную прядь ее волос с лица, – Вставай, родная! Уже одиннадцать. Завтрак стынет.

– Сколько? – Ульяна ужаснулась и хотела уже вскочить с постели, но поняла что без одежды, укуталась в одеяло, и с ужасом взглянула в глаза Мартину, – Почему ты раньше меня не разбудил?

– Ты так сладко спала, и я не осмелился, – он с любовью провел взглядом по ее обнаженным плечам и снова поцеловал, – А тебе нужно куда-то идти утром тридцатого декабря?

– Нет, – ответила она, растерянно глядя ему в глаза.

– Жду тебя на кухне.

Он поднялся и хотел уйти.

– Мартин! – она его остановила.

– Да, – он обернулся, стоя уже возле двери.

– Мартин, а… – Уля смутилась, опустила глаза и покраснела, – я не помню, что вчера было.

– Ничего не было, – он усмехнулся.

– А почему я без одежды?

– Потому что, когда мы приехали, – он снова сел рядом, – ты приняла душ и переоделась в мои вещи. Я же не знал, что ты и нижнее белье сняла. Ну, и когда перенес тебя на кровать, ты ведь в гостиной на диване заснула, не оставлять же было тебя спать в одежде. Поверь, для меня это было испытанием.

– И мы не занимались… этим? – уточнила Ульяна.

– Нет, любовью мы не занимались, – ответил Мартин и нежно улыбнулся, – Уверен, ты бы это запомнила.

Она совсем расслабилась и тоже ему улыбнулась, и подумала, какой он хороший. Он очень хороший. Он лучше всех. Он не разбудил ее когда переносил на кровать, не разбудил утром, потому что она сладко спала. Не разбудил, чтобы заняться любовью, хотя это наверняка далось ему не легко.

И теперь он приготовил ей завтрак. И он сейчас стынет на столе, пока она любуется Мартином, сидит укутанная в одеяло и стесняется вылезти из-под него, потому что он тоже смотрит на нее и тоже любуется. Хотя на что сейчас можно любоваться, когда еще утро, и она еще не успела привести себя в порядок, волосы взъерошены, и… Да она же с линзами спала! А сейчас перед ним без очков сидит и не щурится даже.

– А где мои очки? – спросила она.

– Вспомнила все-таки, – на его лице снова отразилась насмешка. Он вытащил из нагрудного кармана рубашки очки и протянул ей, – Держи, хотя без них ты лучше.

Он направился к выходу.

– Но без них я вижу плохо, – пробурчала Ульяна и удрузила очки на нос.

– Ты уверена? – и он ушел, а она так и осталась сидеть на постели уставившись на закрывшуюся за ним дверь.

Она откинулась на мягкую подушку и вдохнула сохранившийся в ней запах тела Мартина. Она подумала, что хотела бы провести с этим человеком всю свою жизнь, любить и лелеять до самой старости, быть любимой им, иметь от него самых прекрасных на свете детей. Сейчас это показалось ей реальным, и это оказалось самым настоящим счастьем.

Она спустилась на первый этаж.

Мартин уже сервировал стол и на этот раз положил возле тарелок ножи. Уля улыбнулась, – он понял, чего ей тогда не хватало, и от чего она чувствовала себя так неуютно.

– Присаживайся! – сказал Мартин, увидев ее.

– Мартин, я столько не съем! – как-то преувеличено-капризно сказала Ульяна, глядя на полные тарелки макарон с мясом.

– Сколько съешь, – согласился он, – не маленькая, заставлять не буду.

В его глазах, в его словах, в его улыбке было столько любви и нежности, при том, что звучали они очень просто и обыденно, как так и должно быть, а по-другому быть и не могло. И она подумала, что в ее жизни никогда ничего подобного не было, и никто не любил ее так, как он.

– Мартин, нам еще за подарками надо съездить, – сказала она уже за чаем в гостиной перед телевизором, – Настасье с Вангогом и Бахровцеву-старшему.

– Съездим обязательно, – спокойно согласился Мартин и улыбнулся, – Я могу предположить, что на прием мы идем вместе?

– Ну, – она загадочно посмотрела ему в глаза, – не знаю еще, как мы туда идем, но в итоге будем вместе точно.

– Что это значит?

– Я же говорила, хочу сделать небольшой сюрприз – подарок тебе к Новому году.

– Раскрытие еще одной твоей тайны?

– Ага, – она задумалась, а потом спросила, – А почему ты тогда меня Улитой назвал?

– Когда?

– Когда мы только познакомились?

– Честно сказать, я и сам толком не знаю, – и он решил рассказать ей ту историю, – Я в своей жизни это имя слышал всего дважды. Последний раз от Настены.

Это было еще когда я жил в Москве. Зимой. Где-то за полгода до моего отъезда в Англию. Наверное, года два назад. Я с друзьями в клубе был. Ко мне подошла одна девушка: высокая блондинка с голубыми глазами. Собственно говоря, я только глаза и запомнил. Очень яркие, почти синие.

Я уложил ее парня на обе лопатки, и она была мне за это благодарна. Она обращалась ко мне на «вы» и обещала найти. Нашла с помощью официанта. Была не слишком сильно выпившей, но видно чувствовала себя в полном хламе. Стыдливо отводила взгляд, плакала, была очень расстроена чем-то, говорила: «Делайте со мной, что хотите, только заберите меня отсюда!» Я простоял в пробке на МКАД, отвозя ее домой, и потом больше не видел ее никогда, словно и не было ее вовсе.