Текст книги "Диадема для Золушки (СИ)"

Автор книги: Екатерина Слуднева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Мартину в какой-то момент показалось, что он танцует не с Анной, а с Ульяной. Он даже немного сильнее прижал ее к себе. Ему захотелось ее оградить от всего окружающего, защитить от всех напастей и проблем. Но он отчетливо понимал, что рядом с ним сейчас не Ульяна, а ее сестра. Однако и к Анне он почему-то тоже испытал нечто подобное, хотя и менее трепетное и нежное.

Она сильно отличалась от всех тех современных красавиц, к числу которых относилась, судя по внешности. В ней не было высокомерия, что в последнее время среди молодежи стало редкостью. Она была далеко не глупа, очень откровенна и, казалось, правдива, во всяком случае, с ним точно. Она не теряла дар речи при одном только его виде, что случилось с Настенной в первый день их знакомства. Напротив она оказалась интересной собеседницей, здравомыслящей и, казалось бы, взрослой, наверное потому, что такой и была. Ведь она уже замужняя женщина.

– Скажи, а что было бы, если бы я была Ульяной? – шепотом спросила Аня.

– Но ты ведь не она! – также тихо усмехнулся Мартин. Он вдруг понял, что очень даже симпатичен ей, и держит ее только то обстоятельство, что Ульяна ее сестра. Она не может ранить ее сердце, и без того измученное печальным опытом. Ему стало жаль ее, – Вы хоть и похожи друг на друга, но все же сильно отличаетесь, – добавил он, немного подумав.

– Но ты мог бы представить ее на моем месте?

– Зачем? Рядом со мной ты! И это тоже кое-что значит!

– Что, например?

– Мы могли бы стать хорошими друзьями!

– Только друзьями? – странно, ведь Ульяна уже один раз ставила ему такие условия сосуществования, а теперь он повторяет ее слова.

– Иногда случается так, что любовь проходит и не приносит ничего хорошего, а дружба всегда остается дружбой!

Интересно, а Ульяна придавала такое же значение своим словам, или для нее это значило, что между ними не может быть больше ничего? То есть все? То есть совсем ничего?

– Значит, ты любишь ее?

– Люблю!

– Ты говорил, что нужно влюбиться, чтобы измениться. А что, если Ульяна станет такой же, как и я, когда влюбится в тебя.

Вам девушка я ничего подобного не говорил. Однако вы так употребляете мои слова, что мне кажется, вы не та, за кого себя выдаете. И он всерьез подумал о том, что перед ним его Ульяна, только зачем-то переодетая в Анну. Но если это так, то кто тогда был вчера на банкете у Бахровцева. Если это была Ульяна, то откуда она знает Вангога. Быть может то, что она говорила о деньгах своего отца правда, и тогда она могла быть дочерью партнера его отца, или его давней подружкой, или подружкой его сестры, которая их просто свела вместе, или попросила взять с собой на банкет. Вариантов было много, и Мартин не знал на каком из них остановиться. И решил еще просто понаблюдать, как она станет себя вести дальше.

– Она станет такой, как ты, только если ты сама ей в этом поможешь, – ответил он, – Зачем тебе твоя собственная копия? Ты сделаешь ее другой, без тех недостатков, которые, как ты считаешь, есть у тебя.

– Изменившаяся Ульяна – это я более идеализированная?

– Идеальных людей не бывает!

– То же самое я подумала о тебе, когда мы познакомились, – Аня улыбнулась, чуть было не проговорившись.

«Мы познакомились?» Кажется, вы познакомились со мной раньше, чем я с вами. Ваша сестренка, видимо, красиво умеет рассказывать сказки, если назвала меня идеалом. Или ее зрение еще более упало, или вы все-таки она и есть?

Мартин почему-то сильно не любил быть в глазах девушки идеальным созданием. Однако его правильная Ульяна, вряд ли могла бы назвать его идеалом. Ей больше подходили слова Анны или его собственные.

– В этом я с тобой полностью согласен, – он улыбнулся, – Я тоже не идеален. Во мне множество недостатков, но о них мы сейчас разговаривать не будем!

Анна рассмеялась и снова прижалась к Мартину. Он любит Ульяну, он примет ее измененную так же, как и прежнюю, и так же будет ее любить. Было немного смешно, что он предложил ей стать друзьями. Но это точно могло означать, что он не оттолкнет ее.

– Пойдем отсюда! – улыбнувшись, сказала она и потянула его за руку в сторону выхода.

Настасья уже было рванулась к двери, чтобы открыть ее своими ключами. Но сильная слегка сморщенная рука Бахровцева остановила ее.

– Думаю, нам лучше предупредить о нашем приходе, – наставительно заметил он.

– Но они знают, я им уже говорила, – удивилась Настя.

– И все же, – он настаивал.

От нечего делать Настасья пару раз нажала на звонок, и вскоре услышала возню в прихожей. Дверь открыла мать, нарядно одетая и улыбающаяся.

– Мам, привет, – Настасья растерялась, но подталкиваемая Вангогом в спину, все же вошла в квартиру, и тут только поняла, насколько натянута улыбка матери. Ее лицо было словно перекошено от напряжения, от чего девушка пришла в полное недоумение и повернулась к своему будущему тестю в поисках поддержки. Он улыбался слишком насмешливо и цинично, чтобы она не смогла понять, что сегодня самый ужасный день на свете. Сюрприза они с Вангогом конечно ждали, но не с этой стороны.

– Какая встреча! – Бахровцев даже усмехнулся, – Не ожидал я такого совпадения!

– Я тоже не ожидал! – это был ее отец, и он был невероятно зол, – Марш в свою комнату! – крикнул он на Настасью и взашей вытолкал ее из прихожей.

– Но папа! – возразила Настена, остановившись.

– Вон я сказал!

Вангог шагнул было вслед за ней, но отец придержал его за пальто. Настасья, ослушавшись отца, все-таки она не такая маленькая, чтобы исполнять все его требования по взмаху руки, заглянула в гостиную. Стол был не накрыт, но все же приготовлен, что немного ее обрадовало. Единственное что на нем было, это свежие газеты, на первых полосах которых красовались они с Вангогом в объятиях друг друга. И Настя не смогла удержаться, чтобы не посмотреть их поближе.

– Ты хоть думаешь, что ты делаешь? – услышала она голос матери за спиной.

– Я что не могу выйти замуж за любимого человека? – Настя была возмущена.

– Ты хотя бы посоветовалась с родителями!

– По-твоему, я должна была выслушать его предложение, а потом сказать подожди, я спрошу у родителей, разрешат ли они мне выйти за тебя замуж?

Она была настроена слишком решительно, и уже знала, что выйдет замуж за Вангога, даже без согласия своих родителей. Потому что она его очень сильно любила.

Мать поняла, что дочь права, фыркнула и ушла.

– Мы можем спокойно поговорить? – вежливо попросил Бахровцев старший.

– Не о чем нам разговаривать, убирайтесь вон! – прокричал отец Насти.

– Саша, ты понимаешь, что она от вас просто убежит? – убеждал его олигарх.

– Она не посмеет!

– Не посмела бы, если бы не любила!

– Пусть только попробует! Да кто ей позволит?!

– А кого она спрашивать будет? Она просто уйдет когда-нибудь в институт и больше не вернется.

– Ты мне угрожаешь?

– Я? Нисколько. Ты у нее спроси, – он посмотрел на вернувшуюся в прихожую мать, – Лида, хоть ты-то ему скажи!

Лида задержала взгляд на Иване, и он мог дать голову на отсечение, что этот взгляд, и эти глаза ему очень хорошо знакомы. Она посмотрела на мужа, после чего протянула руку в сторону указывая, куда надо пройти. И Бахровцев, склонив голову в знак благодарности, проследовал по указанному направлению на кухню.

– Чай, кофе? – предложила женщина, смирившись с участью своей.

– Да, пожалуйста! – согласился Игорь Борисович, и, не дожидаясь приглашения, сел на самое удобное место во главе стола, и Иван пристроился рядом, так, чтобы было все видно и слышно.

– Ну, так что, вы согласны? – снова спросил олигарх.

– Ты все у нас отобрал, – тихо и зло начал Александр, – ты жизнь нашу всю исковеркал, а теперь и дочь хочешь у нас забрать.

– Я забрал у тебя только то, что принадлежало только мне, – голос Бахровцева был ровным и холодным, – А то, что я тебе оставил ни за что, ты сам угробил. Ты на те деньги мог раскрутиться и не плохо. И не нужно меня винить в том, что потом ты вынул их из оборота и вложил в МММ. К тому времени меня в вашей жизни уже не было.

Лида поставила перед ним чашку с кофе, а перед Вангогом – чай, хотя никто из них не говорил, что именно он будет.

– А ты, я вижу, до сих пор помнишь, как я люблю! – заметил Бахровцев, улыбнулся, сделав глоток кофе, и оценивающим взглядом обвел фигуру женщины, – Спасибо.

– Ты забрал у нас дочь… – продолжал Александр сквозь зубы.

– Она была не твоя, это во-первых, а во-вторых, ты мне за это еще спасибо должен сказать. Ты не пробиваемый идиот, Сашка. Ты понимаешь, в каких условиях она выросла, и в каких будет Настя? Ты понимаешь, что она может прожить всю жизнь, и ни разу у нее не возникнет вопрос о том, как бы так разрезать килограммовый кусок мяса, чтобы семья прожила целую неделю. О том, на какой распродаже собрать ребенка в школу, чтобы не слишком накладно было. О том, что хочется какую-то безделушку, а позволить она ее себе не может. Ты понимаешь, что сейчас в ее голове еще нет таких мыслей, потому что любит. А когда-нибудь она увидит что-то подобное тому, что я описал, у какой-нибудь подружки, и будет вам только благодарна! Ты это можешь понять своими куриными мозгами?

– Могу, – прорычал в ответ Сашка.

– Как сказал один философ, человек который имеет воображение, но не имеет знаний, имеет крылья, но не имеет ног. Поэтому-то я и нашел тогда другого человека, – он вздохнул, – Лида, позови, пожалуйста, нашу невесту.

И Лида подчинилась и привела сияющую Настасью с кипой газет в руках. Во всей комнате она видела только Вангога и улыбалась только ему самой счастливой из своих улыбок.

– Настя, – обратился к ней Бахровцев старший, – я тебя сегодня уже спрашивал, скажи это еще раз своим родителям.

Настя снова посмотрела на своего жениха, а потом на отца с матерью.

– Я люблю его! – еще раз просияла она, – И мы хотим быть вместе. И делить друг с другом все радости и печали, и всю жизнь. Я ведь права?

– Права! – согласился Вангог, она была сильной, но ей все же нужна была его поддержка, как будущего мужа, и он не мог ей в этом отказать, не имел никакого права, – Я тоже люблю тебя! – этого он мог уже не говорить, но не смог себя сдержать.

– Считаю конфликт исчерпанным, а вопрос о женитьбе закрытым! – словно судья сказал Игорь Борисович, – И сегодня же Настя переезжает к своему будущему мужу. Нечего жить любящим сердцам поодаль друг от друга. Давай собирайся.

Как она была за это благодарна своему будущему свекру. Она бы не выдержала этот месяц в одной квартире с родителями.

– И только попробуйте что-либо рассказать ей или моей дочери! – напоследок сказал Бахровцев, когда Вангог с Настеной уже ушли.

На улице медленно падал снег.

Аня и Мартин шли по заснеженному тротуару, потому что им не хотелось никуда ехать, а просто побыть вдвоем. При этом мороз был не слишком сильный, и прогулка была вполне уместна. В то время, как уединение в пустой квартире могло привести к не самым хорошим и желательным последствия для них обоих. Возможно, если бы не было никаких тайн, и последствия были бы вполне уместны.

Они, казалось, вели себя друг с другом легко и непринужденно. Во всяком случае, Мартин о себе мог сказать так с полной уверенностью. А вот Анна? Она искренне улыбалась и смеялась, когда он говорил что-либо смешное или веселое, но о себе говорила мало и с нежеланием, в основном односложно отвечала на его вопросы и переводила тему в другое русло, продолжая внимательно его слушать.

– Скажи, почему ты не хочешь говорить о себе? – спросил Мартин, когда она снова ушла от разговора, – Или это у вас семейное!

– Моя жизнь слишком сильно переплетается с жизнью Ульяны, мы ведь сестры, – она мило улыбнулась, будто вспоминая некоторые моменты из своего прошлого, – и… наверное, ты прав, мы не слишком общительны.

– Я бы сказал, что у вас слишком много тайн.

– У всех женщин есть свои маленькие тайны.

– Согласен, но на мой взгляд, от них нужно избавляться, забывать или рассказывать человеку, который может помочь. Тогда просто жить становится легче, потому что груз меньше. Хорошо когда есть груз, как запас, как питание, но не как бесполезный балласт, который постоянно тянет назад и тормозит движение вперед. Он только слишком утомляет, и ничего хорошего не приносит.

Она молчала, глядя бессмысленным взглядом на заснеженный город, осмысливая все то, что он сейчас сказал. Она знала, что он прав. Но ведь она была не разговорчивой не потому, что у нее были какие-то большие и тяжелые тайны, а потому что сказать было особенно нечего.

– Ты не любишь своего мужа, – сказал он после короткой паузы, и она не поняла, спрашивал он или утверждал.

– Что?

– Я говорю, ты мужа своего совсем не любишь, – он был уверен в своих словах.

– Почему ты так решил? – удивилась Анна, не зная, как иначе на это отреагировать.

– Ты не носишь обручальное кольцо, – теперь Мартин решил, что зря затеял такой разговор, но все равно продолжал, – и ты позволяешь себе не надолго забыться в объятиях совершенно чужого тебе человека…

Правда если ты все же Ульяна, а не Анна, я тебе вовсе не чужой, и это многое объясняет, хотя и прибавляет еще массу вопросов. Это он подумал, но сказать не осмелился.

– Мы слишком разные люди, – она не дослушала его, – и… мне просто хотелось бы видеть рядом кого-то близкого…

Она не слышала себя. Она по-прежнему смотрела на сияющий огнями ночной город, занесенный снегом, забыв о том, кто она в данный момент. Она просто сказала то, что чувствовала, что было у нее внутри, что мучило ее сегодня целый день. Она поняла, что он нужен ей. И она точно знала, что именно он ее самый родной и близкий человек.

Это я-то близкий?

Мартин остановился. Он был ошеломлен услышанным. Подобного он не мог ожидать ни от Ульяны, ни тем более от Анны, с которой едва знаком. Но он слишком хорошо понял смысл этих слов и то, как они были сказаны. Это был своеобразный крик одинокой души.

Она обернулась. Он стоял на месте, внимательно глядя на нее, и она даже не поняла, чем это вызвано, но спросить не решалась.

Он подумал, что если Анна и Ульяна все-таки сестры, то они очень похожи друг на друга, несмотря очевидные различия, а если нет, то наверное над ее внешним видом поработал ни кто иной как Вангог. Он ни раз видел его работы, и всегда восхищался его талантом. И даже поражался, что у этого человека было абсолютно все, о большем мечтать просто не возможно. Красота, обаяние, богатство, уважение окружающих и талант абсолютно ко всему.

Мартин ему никогда не завидовал. Его и самого природа не обделила, и пусть у него не было такого таланта, как у Вангога, но у него было все, что ему нужно, кроме одного. Ульяны. Она была нужна ему, как воздух, но она почему-то строила преграду между ними, и это начинало ему надоедать.

Он сделал пару шагов, и она оказалась в его объятьях. Она смотрела на него широко распахнутыми глазами и как будто не понимала, что происходит, или не хотела понимать. Он склонился к ее губам, и, кажется, даже задержался на мгновение, чтобы подумать, надо ли это делать, ощущая на своем лице ее ровное дыхание. Он едва коснулся ее губ, как она обвила его шею руками и притянулась к нему сильнее, со всей страстью отдавая себя во власть его нежности.

Он все понял и даже обрадовался этому своему пониманию. Он знал, что по-другому быть и не могло. Но теперь надо было что-то придумать, чтобы она об этом не догадалась.

Он не позволил ей отступить и остановиться, и она немного удивилась, но быстро забыла об этом, поглощенная собственным желанием продолжения. Но он вдруг сам отстранился и посмотрел ей в глаза.

– Обещай, что она ничего не узнает! – попросил он, тяжело дыша.

– Кто? – удивилась Анна.

– Ульяна! – он улыбнулся, и снова прильнул к ее губам с новой силой.

– Ее нет, – прошептала она, слегка оторвавшись.

– Но ведь будет, – ответил он точно так же.

Она поняла, что сил больше нет, остановилась и прижалась к его груди, положив голову ему на плечо. Дыхание ее все еще было тяжелым, когда она попросила отвезти ее домой. Он молча проводил ее к машине, посадил, захлопнул дверь, и сел сам. Он делал все это с подчеркнутой холодностью, как будто между ними ничего не происходило.

Анна с интересом за ним наблюдала, и ей было странно видеть его таким. Вчера утром он был таким внимательным, нежным и обходительным. Но ведь вчера он был с Ульяной, а сегодня с Анной. И Ульяну он любит, а к Анне относится только по-дружески, несмотря на то, что они страстно целовались в парке.

Они ехали в полной тишине. Но молчали они не от напряжения. Тишина была их общей. Она была им нужна. Она была вместо слов. Кажется, и при всех заморочках, все было ясно и без них. Как будто они слышали мысли друг друга и также молча отвечали и соглашались с ними. И было очень хорошо и спокойно, как так и должно быть.

– Когда ты улетаешь? – спросил Мартин, остановившись возле ее подъезда.

– Не знаю, – она растерялась, – надо было позвонить Вангогу, а я совсем забыла.

– Вы вместе вылетаете в Лондон?

– Да, наверное.

«Никогда еще Анна не была так близка к провалу!» – подумала Аня, процитировав фразу из известного фильма.

– Мы еще увидимся? – снова спросил Мартин. Он просто тянул время, чтобы дольше быть с ней рядом.

Она всмотрелась в его лицо. Странный не знакомый блеск в глазах, немного насмешливый изгиб бледно-розовых губ, мужественный гладковыбритый подбородок, темный выбившийся завиток на лбу. Такой любимый, близкий и в то же время очень далекий.

Любимый! Еще сегодня утром она поняла, что он ей нужен, что ей хотелось, чтобы он всегда был рядом, но вот вопроса «почему?» у нее так и не возникло. Она ведь сама не думала о том, что любит его. А вот сейчас поняла, что это так.

И значит, больше не нужно выстраивать стену между ними. Ведь Мартин тоже любит ее. У нее даже появилось желание рассказать ему правду и, значит, стать прежней, но измениться коренным образом, стало быть, привлечь к себе слишком много внимания с риском потерять любимого человека. На это она пойти не могла.

Она пробежала взглядом по его лицу и задержалась на губах. И снова захотелось забыться в их нежности и сладости, и ощутить прикосновения его теплых рук, сводивших ее с ума с момента их первой встречи.

– Поцелуй меня, – прошептала Анна неожиданно даже для себя. Этого хотела Улита. Она даже не задумалась, что если Мартин считает ее Анной, то их поцелуй должен быть предательством по отношению к Ульяне. Она просто запуталась в собственной игре. И то и дело выдавала то, что чувствовала на самом деле.

Мартин повернулся к ней лицом. Она смотрела в его глаза, и они искрились тем заразительным светом, который рушит все возможные преграды, выбивает из колеи, и туманит сознание. Он улыбнулся уголками губ и, не долго думая, выполнил ее просьбу со всей присущей ему нежностью и аккуратностью. Чтобы не разрушить всю ту идеальность создавшегося положения в данный момент. Чтобы не перейти допустимую грань, порождающую за собой страсть и вожделение, подобно лавине, которую нельзя остановить. И чтобы все не испортить.

– Ты не ответила, – напомнил он.

– Возможно, – сказала она и протянула руку, чтобы открыть дверь.

– То есть, ничего определенного? – зачем он тянул время?

– Скорее «да», чем «нет»! – она грустно улыбнулась и вышла из машины, – Спокойной ночи, Мартин! – добавила Анна, закрывая дверь.

– Спокойной ночи, солнышко! – ответил он, но она уже не слышала его. Он только проследил, как она зашла в подъезд, и уехал.

На следующий день Уля побоялась прийти в университет сразу в новом облике. Она также надела очки и линзы, также не воспользовалась косметикой и надела широкий свитер, широкие штаны заменила не слишком модными джинсами, ботинки на плоской подошве и куртку без признаков женственности. Она решила меняться постепенно.

Когда она появилась возле университета, Вангог и Настасья были уже там, а все внимание окружающих было приковано именно к ним.

– Привет всем! – весело сказала Ульяна, подойдя к ним.

– Привет! – так же весело отозвались они в один голос, словно по-другому и быть не могло.

– Как прошло знакомство с родителями? – спросила Ульяна.

– Уль, давай Настенька тебе сама все расскажет, – попросил Вангог, – Мне уже пора. Я сегодня вечером улетаю.

– Во сколько? – нужно было подготовиться, Мартин точно должен спрашивать сегодня о сестре.

– В восемь, – быстро ответил Вангог, поцеловал Настену и поспешил сесть в машину, – До вечера! – сказал он напоследок и скрылся под блестящим корпусом цвета мокрого асфальта.

– Ну, давай рассказывай, – торопила подругу Ульяна, – Как все прошло?

– Ой, Улька, какой у тебя замечательный отец! – воскликнула Настя довольно громко, и Ульяна огляделась по сторонам, не слышит ли их кто, – Лучшего свекра найти просто невозможно!

Уля даже усмехнулась. Кто-кто, а она очень хорошо знала, как ее отец мог влюблять в себя женщин. И не важно какое место они занимали в его жизни. Они все его любили. И он всегда хорошо относился к ним. Не было ни одной женщины, на которую даже в самой критической ситуации он мог бы повысить голос.

– Он настоял, чтобы я жила в квартире своего будущего мужа, – продолжала Настя.

«Скорее всего он не настаивал, а просто сказал, что Настя будет жить вместе с Вангогом и до свадьбы, и так оно и было. И никто не посмел бы ему возразить, как бы сильно этого не хотелось!» – решила Ульяна.

– А еще мои родители почему-то были против нашего брака.

– Почему? – это уже было интересно.

– Не знаю. Папа вообще был в бешенстве. Кажется, они с твоим отцом в прошлом были знакомы и, по-моему, даже не плохо.

– Пап, о чем они говорили? – спросил Иван, поставив уже пустую чашку на блюдце и откинувшись на спинку стула.

Они сидели в кабинете отца, пили кофе и курили дорогие кубинские сигары. Отец курил сигары только при удачном завершении какой-нибудь важной сделки или мероприятия. Сейчас сделки не было, но было сватовство, что тоже важное событие в жизни.

– Кто «они»? – не понял Игорь Борисович.

– Родители Насти.

– Тебя это не касается, – коротко и строго ответил отец нахмурив брови и опустив тяжелый взгляд на сына.

– Ты приказал им ничего не говорить Насте и Улите, – тем не менее не унимался Вангог, – Откуда ты их знаешь?

– Я тебе уже сказал!

– Улита – моя сестра, а Настасья – будущая жена. Они мои самые любимые женщины, и самые близкие мне люди, и я должен их защищать. Этому ты меня научил. Но я бессилен, если я не знаю от чего их защищать.

– Хорошая речь! – заметил Бахровцев, понимая что в данный момент он прав.

– Спасибо! – поблагодарил Иван, ожидая объяснений.

– Но об этом никто не должен знать!

– Согласен.

– Когда умерла твоя мать, я долго не мог прийти в себя. Потом полгода спустя на кладбище познакомился с симпатичной девушкой. Ей было двадцать три. Она ухаживала за могилой своей бабушки, по крайней мере мне она так сказала. Мы разговорились, и она оказалась интересной собеседницей. Я излил ей душу и оставил свой номер телефона, чтобы позвонила, если возникнут какие-нибудь проблемы. И она позвонила. Позвонила просто так и пригласила к себе в гости. Я привез ей цветы, без этого никак, потом утешился и переспал с ней. А утром уехал, и постарался забыть ее адрес. Но через месяц она снова позвонила и сказала, что беременна. Я перевез ее к себе, познакомил с друзьями, мы расписались, но так, чтобы никто не знал.

Тогда у меня был друг и партнер по бизнесу, но это по-другому называлось. Это длинная история. В общем через три месяца я узнал, что у них роман. Я предложил выкупить всю его долю за хорошие деньги в обмен на развод. Но он сказал, что этого слишком мало.

– Это были Саша и Лида? – без труда догадался Иван.

– Да.

– Саша продал тебе свою долю?

– А куда ему было деваться. Он слишком сильно любил.

– Что это значит?

– Это значит, что он мог или продать мне акции и забрать Лиду после рождения ребенка и развода. Либо оставаться моим партнером, но забыть о своей любви.

– Я бы сказал не слишком, но все же жестоко, – оценил Вангог, – Только почему ты говоришь «после рождения ребенка»?

– Это был мой ребенок, и я не мог его никому отдать, просто потому, что ему-то мой ребенок не нужен. Возмущался он только потому, что Лида плакала, когда пришлось от девочки отказаться, и даже порывалась остаться со мной, – он затянулся и снова продолжил, – Она хорошая женщина. Она старалась быть мне хорошей женой, но я ее не замечал. Я по-прежнему любил Машу. Она понимала, что мне не нужна, а тут появился Саша, влюбился с первого взгляда, выведал, что я к ней равнодушен, и стал уделять ей внимание. Любой женщине приятно внимание, а обиженной и, к тому же, беременной оно жизненно необходимо. Слушая его, она все больше увлекалась, а потом поняла, что любит его. Она этого даже скрывать не стала, сразу мне сообщила и попросила развод.

– И что с ней стало?

– Девочка родилась в день смерти твоей матери, в ее годовщину. Тебе было больше двух лет.

– Улита? Но…

– Ты знаешь, что все продается и покупается за хорошие деньги.

– Тогда от чего умерла мама?

– Маша прекрасно водила машину, – отец тяжело вздохнул, – но она была беременна. У нее был очень сильный токсикоз. Черт ее дернул сесть за руль в таком состоянии. Она поехала встречать родственников из деревни, мы мой юбилей отмечать собирались… Выехала на встречную полосу возле самого Казанского вокзала.

– А ребенка спасти тоже не удалось?

– Она была только на третьем месяце. И умерла она не от полученных травм, а от случившегося выкидыша, врачи не смогли остановить кровотечение. Она даже в сознание не пришла.

– А кто придумал имя Улите?

– Маша. Она мечтала о девочке с таким именем, и когда мне сообщили, что жизнь Ули в не опасности, я решил, что это Машин подарок, поэтому так ее назвал.

Четвертая часть

Три дня до нового года…

За целый месяц Ульяна сильно изменила свой внешний вид, и уже почти пришла в состояние прежней красавицы Улиты. Она больше не надевала широкие свитера и джинсы. Она оставила пылиться в шкафу свою бесформенную куртку, подальше закинула в ящик обувь на плоской подошве, оставив только любимые кроссовки для занятий в спортклубе, и уже почти две недели ходила на высоком каблуке. И чувствовала себя при этом просто прекрасно.

Мартин не мог не радоваться этому обстоятельству, ведь с каждым днем она становилась все прекраснее. Кажется, теперь ей оставалось только заменить очки на контактные линзы и сделать новую прическу. Единственное, что омрачняло всю счастливую картину это то, что она относилась к нему только, как к другу. Она не боялась его и не тряслась от его прикосновений. Он видел, что они не были для нее мучительны, как раньше, наоборот она относилась к этому даже слишком спокойно.

Однако волновало его не это. Мартин был к ней, наверное, предельно внимателен, если у мужчин бывает такое состояние. Он старался не пропустить ни одного ее слова, ни малейшего «неправильного» действия. И все ему казалось, что она скоро скажет ему, что он станет папой. Только сам он спросить ее боялся. Она ведь сказала, что он и сам это увидит, и он не мог докучать ей с этим вопросом.

Как и раньше после занятий Мартин дожидался Ульяну. Она увидела его издалека. Он стоял на прежнем месте. В его руке была маленькая розочка. Уля улыбнулась. Ей очень сильно захотелось снять эти ужасные очки кота Базилио. Но она этого не сделала. Нужно, чтобы было все по-другому, – красиво!

Она весело спустилась по ступенькам и подошла к нему.

– Это мне? – спросила она, взглянув на цветок, и улыбнулась.

– Тебе…

– Спасибо, – Уля забрала розу и посмотрела ему в глаза.

– Ты приняла мой цветок? – удивился Мартин

Уля застенчиво опустила взгляд на розу, и снова посмотрела на него.

– Да.

– И ты строишь мне глазки?

– Да.

– Каких зверей в лесу не досчитались? – Мартин уже и не надеялся, что она когда-нибудь ответит ему.

К ним подошла Настасья. Она не присутствовала в этот день на занятиях, и они не знали, почему пришла теперь. Но глаза ее были красные, и сомнений не было, что от слез.

– Привет, – сказала она упавшим голосом, потянула носом и опустила взгляд.

– Насть, – встревожено позвала ее Ульяна, – Что случилось?

Настасья молчала, стыдливо глядя на носы своих сапог, шмыгая носом и нервно заламывая пальцы, как нашкодившая школьница перед родителями.

Мартин понял, что дело плохо, и его присутствие в данный момент для Настасьи нежелательно. Но сегодня был особенный день, и вот так расстаться с Ульяной сейчас он не мог.

– Ты хочешь поговорить? – спросила Ульяна очень серьезно и очень по-взрослому.

Настя только кивнула и снова засопела.

Уля с сожалением взглянула в глаза Мартину, собравшись уже извиняться и прощаться с ним. А ведь так не хотелось. И не так она планировала провести сегодняшний день. Но бросить лучшую подругу в таком состоянии она не могла. Она знала, что сейчас нужна ей, как никто другой.

– Мартин, – начала она просительным тоном, – Нам с Настей нужно поговорить…

– И что прямо здесь разговаривать будете, – он уже все придумал и, кажется, даже очень неплохо, – Идем, – и он обеих подтолкнул в спины, чтобы идти.

Мартин припарковался возле небольшого кафе и по желанию девушек ушел туда один. Стоило только захлопнуть ему дверь, как Настасья со слезами бросилась к Ульяне. Уля обняла подругу, но немедленных объяснений требовать не стала.

– Что-то с Вангогом? – спокойно спросила она, когда Настя перестала плакать.

– Нет, – она все еще всхлипывала.

– Тогда что? Ты уже неделю ходишь сама не своя.

– Уличка, прости, пожалуйста, – начала Настя, немного подумав, – я солгала тебе.

– Ну, в общем-то, я в этом не сомневалась, – Уля улыбнулась уголками губ, догадавшись, о чем говорит Настасья, – Могла бы не извиняться, это только твое дело. И потом хуже ведь не стало.

Как странно, что сейчас Настины проблемы почти не заботили ее. И даже элементарного сострадания в ее голосе почти не было. Она знала, что Настя хочет просто выговориться, после чего, все пройдет. Она ведь уже почти месяц полностью жила самостоятельно в квартире своего будущего мужа одна. И в университет ее возил персональный водитель. Слишком быстрые и непредсказуемые перемены, ссора с родителями, маленькая ложь лучшей подруге, да еще и любимый человек находится за много километров от нее в далекой Англии. А уже скоро новый год, и он еще не вернулся. Вот нервы у нее и сдали.

Сейчас она все это расскажет подруге, окончательно успокоится, и вместе они пойдут в кафе, где их уже ждет Мартин. А может даже не вместе. Может у нее проснется ее немного странное чувств такта, и она найдет повод улизнуть, тем более, что водитель ее человек довольно исполнительный, поэтому ехал вслед за ними, и сейчас тоже стоит припаркованный. И тогда она пойдет в кафе одна. А там сидит Мартин…