Текст книги "Кто ищет… (СИ)"

Автор книги: Екатерина Скорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 35

Хмурое вечернее небо нависало над головой. Дома подмигивали окнами, возвещая о приходе хозяев. Марина сидела на качелях в соседнем дворе, равнодушно глядя себе под ноги. Суетящиеся над мусорными баками галки, подростки, курившие под козырьком подъезда, мелкий дождик, крапивший крыши припаркованных автомобилей… Ничто не отвлекало ее от безучастного созерцания… Раньше Анюта всегда пряталась здесь от семейных неурядиц. И почему соседский двор казался ей укромным и надежным? А, может, дочка хотела, чтобы Марина поскорее ее находила? Но, видимо, не в этот раз…

Марина не успела догнать Аню, вернее, слишком поздно выбралась от Чагина. От Анютиного пребывания около его дома не осталось и следов, и только переходивший дорогу дед с клюкой указал в сторону, куда убежала «бесстыдная девица». Но это не помогло отыскать ее.

Доблестная же милиция, на которую единственно оставалась надежда, вообще отказалась шевелиться. Едва услышав, что пропал ребенок, голос дежурного на том конце провода оживился, но от подробностей про возраст, только хмыкнул в трубку. Мол, девочка уже взрослая и у них нет времени обыскивать весь округ, чтобы в конце концов узнать, что она в изрядном подпитии явилась домой под утро. Марина потеряла дар речи от подобной наглости, но возмущаться было некому – в телефоне остались только гудки. Звонила и Ане, но с горечью услышала знакомый писк в прихожей – дочкина сумка с телефоном сиротливо пряталась под крючками с пальто и куртками…

Что теперь делать, где искать Анюту? Марина не знала. Чувство безысходности охватывало ее, отнимая способность здраво мыслить. В каждом углу мерещились хмурые тени, в голову поочередно впивались огненные булавки. Как тогда, когда Марина упала и ударилась об пол. Перед глазами проносились сцены семейной жизни с Петей – беззаботное время, полное любви и взаимопонимания… Вот только не могла она назвать эти годы по-настоящему счастливыми… Потом – их жизнь втроем с Анютой, состоявшая из забот о ребенке, материнской нежности и скандалов… И, наконец, ополовиненное счастье после ухода бывшего мужа… Марине стало страшно от тех мыслей и откровений, что лезли в голову. Неужели, она и впрямь не была счастлива ни одного дня с тех пор, как вышла замуж? Или это клеймо ущербности появилось гораздо позже, когда Марина пыталась бороться, а потом – смириться с проклятым диагнозом?

Старинные кухонные часы печально тикали, напоминая, что невозможно вернуть время вспять. Этот звук отдавал гулом в груди, но мучительнее казалось осознавать, что Анюта неизвестно где, а все из-за нее… Словно злой рок преследовал Марину по пятам, выжидая удобного случая, чтобы окончательно уничтожить… Поймав себя на этой мысли, она сбежала из пустой квартиры, в которой сразу стало невыносимо холодно и тоскливо. Именно сбежала, оставляя позади и незапертую дверь, и сонм воспоминаний…

Жужжание в кармане вывело Марину из ступора. Разговаривать ни с кем не хотелось, но она все равно механически схватилась за трубку, нажала зеленую кнопку и застыла, забыв прислонить мобильный к уху.

– Слушай, я все жду и жду, а ты все не звонишь, – раздался звонкий Витин голос. – Что у тебя там случилось?

– Ни-че-го, – безучастно ответила Марина.

– Как это «ничего»? Что у тебя с голосом? Ты где? – Похоже, подруга всерьез забеспокоилась, оттого и завалила ее вопросами.

– Я? Какая разница… А вот где Анюта?.. – Марина будто впала в транс, в голове поселилась пустота. Только редкие всполохи сознания «выключали» ее.

– Ты дома?! – резко заорала в трубку Виолетта, заставляя Марину вздрогнуть.

– Нет, я на качелях… Анюта любила…

Марина сбросила вызов, не договорив. Слезы душили, не давая глотнуть воздуха. А что если у Ани с Виктором все-таки была близость? Большей мерзости казалось трудно представить! Марина пыталась отогнать эту назойливую догадку, но она хуже всякой мухи стремилась ужалить побольнее. Все из-за нее… Она виновата… Боже, как же безумно тяжело смириться с этим!

– Господи! – закричала, выворачивая легкие наружу. – За что?! За что ты проклял меня?!

Небо безмолвствовало. Только мелкий дождь набирал силу, смывая следы прошедшего дня и добавляя влаги на лице. На Маринины воззвания никто, из бывших во дворе, не обратил внимания. Всем хватает своих проблем, чужая боль не нужна никому…

– Вострикова! – как разряд тока разнесся по позвоночнику голос Виты. – Отдери свой зад от качелей и иди за мной!

Не поднимая головы, Марина подчинилась. Безвольной куклой она поплелась следом за подругой, зашла в подъезд своего дома, поднялась по лесенкам, словно ее вели на веревочке. У двери в квартиру чуть не налетела на Виту.

– Ключи где? – все так же по-командирски спросила подруга.

Марина безучастно пожала плечами – мол, не знаю, отстань от меня. Скрипя зубами, Виолетта дернула ручку двери и только руками всплеснула. Железная преграда со скрипом, но без малейшего сопротивления, подалась, впуская их внутрь.

– И давно ты там сидишь, пока у тебя тут все нараспашку? – Вита еще пыталась достучаться до Марины.

Она же не смогла произнести ничего внятного. Изо рта текли слюни, прерываемые хрипами, но не слова. Казалось, они застряли в голове и никак не могли выбраться наружу, путая мысли. Только когда подруга затащила Марину в ванную и окатила холодной водой из душа, она пришла в себя. И тут же испугала Виту отчаянным рыком. Осознавать случившееся оказалось невыносимо, гораздо проще было чахнуть в чужом дворе, чем снова и снова вспоминать Анюту в Чагинской рубашке…

– Все хорошо, я рядом, все наладится, – приговаривала подруга, пытаясь прижать Маринину голову к груди. – Успокойся…

– Ничего не будет хорошо. Раньше было, а теперь – нет! Я виновата! – твердила, колотя себя кулаком в грудь и вырываясь.

Хотелось вновь забыться, утратить нить реальности, сойти с ума окончательно и бродить по психушке в смирительной рубашке, разглядывая казенные стены… Хлесткие пощечины посыпались на Марину, вырывая из капкана депрессии. Обжигающая щеки боль отрезвила лучше ледяной воды. Перестав стонать и брыкаться, застыла, тяжело дыша и переводя взгляд с кафельного пола на Виолетту. Ее тревожный взгляд и забота развязали язык, и уже через несколько минут Марина, выговорившись, беспомощно обвисла на руках подруги.

– Теперь понимаешь? – бормотала, ища в ее глазах сочувствия.

Вита молчала, слегка покачивая головой. И Марине стало зябко от этой тишины.

– Нет, – наконец произнесла подруга. – Я все могу понять, но как ты могла украсть ребенка?!

Слова уязвили сильнее пощечин.

– Да что же вы все заладили: украла-украла! Это мой ребенок, мой! Мне Бог подарил!

Казалось, безумие вновь охватывает Марину. Она кричала, сжимая кулаки, будто собиралась силой отстаивать свою правду.

– Нет, – жестко одернула ее Вита. – Ты именно украла. Нагло и беспринципно. Вот сейчас ты считаешь себя матерью – так хоть раз представь, каково это, когда твоего малыша воруют, а ты ничего не можешь сделать.

– Но она умерла, – от агрессии перешла в защиту. За долгих двадцать лет ни разу не вспоминала про настоящую Анину маму – просто забыла, словно ее и не было.

– И что? – напирала подруга. – Вот тебя убей, так ты и мертвая припрешься выцарапать глаза тому, кто твою Анюту обидит.

Марина не сразу поняла, что Вита шутит. Слабо улыбнулась.

– Наверное…

– Вот и подумай, каково это, – снова посерьезнела Виолетта. – И еще – не стоит опускать руки. Ищи Аню везде, где только можно. Обзвони друзей, знакомых, дальних родственников – всех. Про дело не беспокойся – временно возьму твои магазины на себя. Доходов не обещаю, но и убытков постараюсь не плодить.

– Да хрен с ними… Продай их!

– Хорошо-хорошо, продам. А пока тебе надо поспать.

Подруга за руку отвела ее в комнату и уложила на кровать, убаюкивая как малыша. Марина натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза. Вместо слов из колыбельной, в голове крутилось: «представь, каково ей…». Тяжело вздохнув, она провалилась в сон.

Душный воздух вытягивал влагу, сушил нёбо. Размытые очертания домов, ветвистые тени деревьев… Марина с удивлением узнала Тверские улицы, навсегда вычеркнутые из жизни. Шла по тротуару, выстукивая толстым каблуком. Несмотря на жару, было легко и спокойно, даже радостно. Конечно, ведь она не просто гуляла по родному городу – показывала его новорожденной дочурке, сладко посапывавшей в коляске. Марина улыбалась, наблюдая, как хмурятся и распрямляются ее бровки, сжимаются кулачки…

Слетевшая лямка на туфле советской топорной промышленности остановила идиллию. Марина досадливо поморщилась, нагнулась, чтобы вернуть ее на место… Боковым зрением как в замедленной съемке заметила, как кусок щебенки летит к виску, но увернуться не смогла. Так и застыла, разглядывая приближающуюся смерть. Алая вспышка, боль, врезающаяся в сознание острым краем, а потом тьма и тишина…

Для Марины время истерлось, унося все радости и переживания, накопленные в жизни. И только щемящее чувство, что что-то еще осталось там, за порогом старухи с косой, не давало померкнуть сознанию. Вспышка – и она увидела свысока, как лохматая черная фигура вынимает ребенка из красной коляски, бешено озирается, а потом нечеловеческими прыжками устремляется прочь. Марина напрягла угасающую память – кажется, опустевшая люлька что-то значила для нее. Вот только вспомнить бы – что?.. Внезапная догадка опрокинула мироздание: Анюта!

Марина рванула вниз, к тому существу, что утаскивало ее дочку неизвестно куда. Беспомощным сизым облачком она кружилась над его головой, пыталась ударить – но ничего не выходило. Косматая фигура только прибавила шагу, а потом и вовсе унеслась с неуловимой для глаза скоростью.

Растрепанной обиженной душой Марина осталась висеть над пустой коляской, роняя бесплотные слезы в распотрошенные пеленки…

Глава 36

Марина очнулась, прижимаясь к мокрой подушке. Живая! – пульсировало в висках. – Слава Богу, живая! В груди гулял холод, утаскивавший сердце вниз живота. Раскаяние щипало глаза, подталкивало ком к горлу. Сейчас Марина не находила слов, чтобы себя оправдать…

– Прости, – шептала, надеясь, что Анина мама все-таки где-то есть и слышит. – Прости меня…

Но ощущение потусторонней грани испарилось вместе со сном. Стены в россыпи тусклого предрассветного солнца молчали, подпирая потолок. В этой квартире не было тех людей, кто мог дать ей прощение. Но она найдет их. Во что бы то ни стало, отыщет Анюту, а потом попробует объясниться с Чагиным.

Рывком встав с кровати, Марина отправилась за телефоном. Покопалась в записной книге, поочередно обзванивая всех, кто что-то мог знать о дочери. Но все отвечали одно и то же, словно сговорились – «не видела», «не знаю», «давно не встречал». Исчерпав своих знакомых, решила взяться за Анютиных. Но в оставленной в прихожей сумке ее мобильного не оказалось. Марина только скрипнула зубами – сама же вчера не закрыла дверь, чего теперь удивляться, что их ограбили? Хотя, деньги целы… Странный вор, может, наркоман? Схватил первое, что попало под руку, да сбежал? Почему тогда не утащил всю сумку целиком?

Отягощенная смутными догадками, Марина поспешила в дочкину комнату, прошлась взглядом по книжным полкам, заглянула в шкаф. Вроде все на месте… Правда, в нижнем белье ощутимая выемка и нет любимых анютиных брюк. Боясь выдохнуть, сунулась в ящик стола, где лежал Анин паспорт и свидетельство о рождении – пусто! Даже страховки, и той нет! Обидная и вместе с тем радостная новость прибавила сил – Аня была здесь! Забрала документы и вещи, но вот оставаться не захотела…

– Хоть так, – нервно перебирая пальцы, твердила Марина, измеряя шагами коридор.

Вот только как добраться до дочкиных друзей? Единственный выход – спросить в деканате адреса и телефоны ее однокурсников. Не теряя времени, Марина выскочила из дома. Только садясь за руль опомнилась – сейчас полседьмого, кого в такую рань можно застать на работе? Но возвращаться домой не хотелось – мучительная пустота словно высасывала жизненные соки. Включив зажигание и выжав сцепление, Марина помчала на старушке-ауди по Московским улицам, убивая время.

Несколько часов она самозабвенно наблюдала, как исчезает серый асфальт под колесами автомобиля, а потом спохватилась – и направилась к университету. Вот только добраться туда оказалось не так-то просто. Застряв на кольце, Марина кляла себя, что не поехала сразу в заведение. Ничего, что пришлось бы посидеть час-другой в машине. Скрепя сердце, давила то на газ, то на тормоз, еле плетясь за груженой газелью. Преодолев километровые пробки, Марина бросила машину у университета и вбежала внутрь.

Лестничные пролеты и приемная, казалось, промелькнули перед глазами. Проигнорировав восклицания секретарши, Марина ворвалась в кабинет декана. Борис Венедиктович все так же чинно восседал в кресле, будто никуда и не уходил со времени их последнего разговора. Вот только вместо бокала на этот раз в его руках обнаружились бумаги.

– Борис Венедиктович, мне нужна ваша помощь! – с порога воскликнула она, привлекая внимание декана.

– Ум…

Он оторвал взгляд от документов и уставился на Марину. По его лбу побежали морщины – неужели, пытается вспомнить, кто она?

– Я мама Ани Востриковой…

Договорить не успела.

– Помню, – с нотой раздражения в голосе произнес он. – И что вам еще надо? Кажется, я уже пошел на встречу вашему брату…

– Какому брату?

– Приходил тут такой высокий… – ерзая в кресле так, что оно натужно кряхтело, проговорил декан в обычной поучительной манере, – серьезный мужчина. Документов я не спрашивал, но мне этого и не надо… Принес заявление от вашей дочери на академический отпуск.

– Давно? – это все, что Марина смогла произнести. В голове с быстротой молний одна за другой проносились мысли. Кто это? Виктор. Нет, тогда бы Борис Венедиктович сказал преподаватель… Анин парень? Как его?.. Женька, что ли? Нет, тогда бы тоже была ясность.

– Буквально минут двадцать назад. Я бы даже сказал, что вы ходите друг за другом, – декан самодовольно ухмыльнулся.

– В смысле? – Марина нахмурилась. Это что еще за намеки?

– Сначала Виктор Андреевич… Вот – заявление принес по собственному желанию. Потом этот ваш брат, а следом – вы, – Борис Венедиктович прищурился. – Не хочу лезть в вашу личную жизнь, но вы бы разобрались сначала с собой, а потом уже помогали дочери.

– Вы о чем?

– Ну, если мать пьет, чего тогда ждать от дочери? – спокойно заявил декан. – Неудивительно, что она ищет убежища в объятиях зрелых мужчин…

Последние слова переполнило чашу Марининого терпения.

– Да как вы смеете! – выпалила, неосознанно порывая надежду выспросить у Бориса Венедиктовича телефоны Аниных однокурсников.

– Не смотрите на меня так, – предосудительно покачивая головой, продолжал он. – Стоить вспомнить, какая вы были и взглянуть – во что превратились сейчас, чтобы понять, что без зеленого змея не обошлось.

Марина задохнулась от негодования. Да как он смеет! Как у него только язык повернулся! Наверняка, она и впрямь выглядит не лучшим образом, потому что не только не пользовалась косметикой – в зеркало не смотрелась уже несколько дней. Но разве это дает право кому бы то ни было ее оскорблять?

– Да вы… Да вы – хам! – едва сдерживаясь, чтобы не залепить декану пощечину выпалила она. – Как вы можете так судить?!

– А вы – пьяница и неряха, – с пренебрежением произнес он, возвращаясь к бумагам. – И видеть ни вас, ни каких-либо других ваших родственников в своем учебном заведении я не желаю. Так что избавьте меня от своего присутствия.

Борис Венедиктович сделал жест рукой, который значил одно: «пошла вон». Не сдержавшись, Марина подскочила к нахалу и залепила ему пощечину.

– Негодяй! – выпалила она и выскочила из кабинета.

– Чтоб я тебя больше никогда!.. – донеслось следом, но Марина не останавливалась.

Выбежав из университета, прислонилась спиной к дверям и разрыдалась. Как же так? Всякая самодовольная скотина будет тыкать в нее пальцем только потому, что она споткнулась в жизни? Повернулась, всматриваясь в отражение в заляпанном стекле входа. Висящий мешком спортивный костюм, впалые щеки с синими разводами, морщины, потухший взгляд… Зря она разозлилась на декана. И впрямь, пьяница… Марина отошла от двери, села на грязные каменные ступеньки и уткнулась лицом в колени.

– Теперь у меня остался только ты, Чагин, – шептала, унимая спазмы в животе. – Только ты…

Она побрела к машине. Кажется, в бардачке валялась бумажка с его адресом…

Марина безуспешно колотила в железную дверь после десятиминутного терзания звонка. Похоже, открывать ей никто не собирался. Она приникала к обивке, вслушиваясь к происходящему в квартире, но не улавливала ничего, что выдало бы чье-то присутствие. Не выдержав, Марина закричала во все горло:

– Открывайте! Слышите? Открывайте немедленно!

– Вы к кому? – окликнула ее опрятного вида женщина лет пятидесяти с кухонным полотенцем в руках, выглянувшая из соседней квартиры.

– Сюда… – Марина растерянно ткнула пальцем в дверь Чагина.

– Тетя Зося ее уже сдала, – простосердечно сообщила соседка Виктора.

– Так я к жильцу…

– А! Это к профессору, что ли? Так он съехал.

– Давно? – произнесла на выдохе, понимая, что теряет последнюю ниточку.

– Вчера откланялся, – соседка прыснула со смеха. – Смешной такой, интеллигентный…

– Да-да… А может, он вам говорил – куда уезжает?

– Нет. Этого не знаю, – соседка пожала плечами. Из глубины ее квартиры донесся детский плач, и она тут же скрылась, хлопнув дверью.

Марина смотрела в разбитое окно на лестничной площадке и кусала губы. Уволился, уехал… Последняя надежда рассыпалась горьким сигаретным пеплом. Пальцы на автомате влезли в сумку, расстегнули запретный карман, где хранилась последняя сигарета. Ее Марина так и не выкурила – бросила. Правда, оставила на память о победе над вредной привычкой. Из года в год перекладывала вместе с косметичкой в разные сумки, как талисман, а потом и вовсе забыла, что такое вкус сигаретного дыма…

Подрагивающими губами обхватила «никотиновую палочку», зашарила по карманам, выискивая зажигалку. Пусто. Надсаживаясь истерическим хохотом, Марина принялась колотить по чистым зеленым стенам. Проклятье! Сохранив сигарету, она избавилась даже от спичек! Глотая злые слезы, Марина побрела прочь…

Марина близоруко шарила взглядом подл ногами. Это надо же – потерять ключи. Хотя, куда ей теперь ехать? Разве что опять в милицию – донимать их, пока не зашевелятся?

– Вам помочь?

Марина подняла глаза – сухонький седой мужчина с добрыми глазами.

– Нет, спасибо.

– А вы что, потеряли что-то?

– С чего вы взяли?

– Стоите тут, как сирота, землю разглядываете, – старичок ободряюще улыбнулся.

– Да, потеряла. Только вряд ли найду…

– Отчаиваться не надо, – проговорил он, положив ей руку на плечо. – Как Бог-то говорил, стучите – и откроют, ищите – и обрящете…

– Если бы так, – Марина горько усмехнулась. Напоминание про Бога мало утешило. Сейчас она ни во что не верила.

– Конечно так, иначе и быть не может, – рассмеялся старичок. – Вот ты в уме помолись, и сразу станет легче.

Больше для того, чтобы он оставил ее в покое, Марина прикрыла глаза и мысленно произнесла: «Помоги, Господи!». Прислушалась к себе – ничего. Но действительно стало как-то свободнее, легче. И тут же возникло ощущение, что она сказала как-то не так. Или не то…

– Прости меня, Господи! – зашептала, едва шевеля губами.

В кармане зажужжал мобильный, заставляя хозяйку вздрогнуть. Марина достала телефон, мельком глянула на дисплей – Сергей.

– Привет, – раздалось в трубке. Вот только привычной дрожи и истомы от Сережиного баритона Марина не испытала.

– Здравствуй, что хотел? – постаралась поскорее избавиться от собеседника. Нет, она еще не перестала любить его, просто ни с кем не хотела разговаривать.

– Хотел сказать, что с Аней все в порядке.

Марина вскочила, едва удержавшись, чтобы не завалиться обратно. В глазах потемнело.

– Где она, что с ней?

– С ней все хорошо…

– Анюта у тебя? – перебила она.

– Ей больше некуда было идти…

– От кого-то я уже слышала подобное, – горько усмехнувшись, произнесла Марина. – При этом она стояла рядом с этим кого-то в его рубашке…

– Поверь, секса у них не было.

– Она тебе сказала?

– Нет. Но знаю. Как мужчина.

– Ты с ней?.. – очередная нервная струна порвалась с жалобным треньком.

– Знаю, что ты сейчас скажешь, но уж лучше я, чем неизвестно кто в грязном подъезде. Ей это было нужно, я чувствовал.

– Она сейчас у тебя?

– Нет. Она уехала. Думаю, так будет лучше.

– Для кого?

– Для нее, для тебя. Для вас обеих, – в голосе ни намека на издевку. Спокойный, даже заботливый тон.

– Я хочу с ней поговорить, все объяснить, – Марина ухватилась за него, как за соломинку. – Я приеду…

– Не надо. Я же сказал – она уехала. Я ей все объяснил, пускай сама решит, как ей быть. Поверь, она взрослая девочка и во всем разберется.

– Взрослая? – переспросила Марина, распознавая в Сережином тоне незнакомую жилку. – Поэтому ты в нее и влюбился?

– Не только поэтому, – после секундной паузы, ответил Сергей. – Не надо торопиться. Сейчас ни ты ни она не найдете общих слов. Думаю, года будет достаточно, чтобы все хорошо взвесить.

– Спасибо.

Марина нажала кнопку сброса, Прижала телефон к груди. Анюта жива и здорова – это главное. А остальное… Теперь невозможно что-то изменить.

– Спасибо, – произнесла она еще раз, обращаясь неизвестно к кому.

Спохватилась – где тот старичок, что надоумил ее помолиться? Оглянулась, но за спиной никого не было. Только золотые кресты на голубых маковках приветливо поблескивали ей в ответ, проглядывая сквозь серые монолиты домов и офисных центров.