Текст книги "Кто ищет… (СИ)"
Автор книги: Екатерина Скорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 25
Утром Аня вскочила в полной уверенности, что опоздала в универ, но часы успокоили – нет и шести. Потянулась, отдавая дань дреме. Собственное тело казалось ватным, как всегда бывает, если поспать лишнего. А она, наверное, выспалась на неделю вперед. С кухни донесся звон посуды, и Аня поспешила туда – в одиночестве вчера насиделась, больше не хотелось.
На кухне мама хлопотала около плиты, нарочито гремя посудой и раздраженно бормоча что-то под нос. Слов Аня не расслышала, но поняла – мама не в духе.
– Доброе утро, – произнесла чуть охрипшим голосом.
– Доброе, – буркнула мама, не глядя в ее сторону. – Что с голосом? Опять вчера мороженое ела?
– Ну да, – Аня кашлянула, прогоняя осевшую в горле хрипотцу. – Совсем чуть-чуть. Это я просто со сна так…
– Со сна, – передразнила мама. – Знаешь, что холодное тебе нельзя, но все равно трескаешь!
– Так жарко вчера, я чуть-чуть…
– Да делайте вы что хотите! – раздраженно крикнула мама и снова принялась греметь посудой, расставляя чистые тарелки по полкам.
Аня вздохнула и села на табурет, уставилась себе под ноги. На полу чередовались квадраты и полосы желтого линолеума.
– Меня сегодня в деканат вызывают… – попыталась сменить тему разговора.
– Борис Венедиктович? – мама резко повернулась. – Что случилось?
– Не знаю. Вчера Маруся звонила, говорит – срочно. Подробности – сегодня в девять.
– Это поэтому ты ни свет ни заря вскочила?
Аня кивнула.
– Хочешь, я с тобой пойду? – недовольство выветрилось из маминого голоса, а на лице отразилась тревога.
– Не надо. Я же сама взрослая, да и у тебя на работе дел полно…
– Но как только выйдешь от него – обязательно позвони.
– Хорошо, может, тебе помочь?
– Не надо, – грустно вздохнув, ответила мама. – Иди умываться, в кои то веки позавтракаем вместе.
Аня и впрямь не помнила, когда последний раз они утром вместе сидели за столом. Мама убегала слишком рано, оставляя накрытую кастрюльку с кашей и бутерброды или сырники. А когда в выходные она оставалась дома, Аня вставала поздно и опять ела в одиночестве. Только сейчас поняла, как не хватало все это время утренних посиделок за столом. Конечно, за ужином так оно и было – и тут есть своя прелесть: поделиться новостями, переживаниями. Но вечером все устали и стремятся поскорее попасть в кровать. Утром – другое дело. Происшедшие обиды и трудности забываются, становятся незначительными, когда сидишь рядом с родным человеком и точно знаешь – пока есть он, можно справиться с любыми преградами и бедами.
Поспешно умывшись, Аня вернулась на кухню, чмокнула маму в горячую щеку и села рядом. На накрытом скатертью в клубничках столе остывала манка. В Аниной тарелке – с вареньем, как в детстве. Улыбнулась. Наверное, последний раз такую ела классе в девятом. Подняла глаза и осеклась – мама угрюмо копалась ложкой в каше, подперев щеку ладонью.
– Мамусь, случилось чего? – спросила осторожно.
– Нет. Все хорошо, – задумчиво ответила она.
Аня со своей кашей расправилась за пять минут, а вот мама так ничего и не съела.
– Мам, может, ты заболела? – Хотя, зная ее, напрасно вопрошать о здоровье. Иногда Аня шутила, что будь мама присмерти, все равно скажет, что чувствует себя отлично. Сейчас шутка показалась дурацкой.
– Да, что-то неважно себя чувствую…
– Так может, останешься дома? – Аня забеспокоилась – неужели, что-то серьезное?
– Не могу… – отложив ложку, ответила мама. – А идти так не хочется…
Из гостиной послышался шорох и скрип дивана. Похоже, Сергей проснулся и собирает постель. Мама поморщилась, словно он не ее любимый, а дальний навязчивый родственник.
– Пойду, прилягу, – произнесла она, вставая из-за стола. – Посуду помоешь?
– Конечно, – Аня тоже вскочила и принялась убирать тарелки. – Ты иди, отдыхай. Может, в аптеку сбегать или еще чего?
Мама улыбнулась, погладила ее по волосам.
– Не надо. Все хорошо, просто я очень сильно устала.
Через несколько минут после того, как мама ушла, в дверном проеме кухни показалось заспанное лицо Сергея. Заспанное и хмурое.
– Привет, – произнес он, почесывая затылок.
– Привет. – Аня вытирала посуду, убирая сухие тарелки на полку.
На кухне повисла тишина. Расспросы по поводу отношений между мамой и Сергеем казались некорректными. По крайней мере, пока мама была дома.
– Что на завтрак? – Сергей плюхнулся на уголковый диванчик.
– Каша, – Аня приподняла крышку кастрюли, – была…
Он хмыкнул, подошел к ней.
– Ну что за детский сад!
– Поссорились? – не выдержав, вполголоса полюбопытствовала Аня.
– Ага, – Сергей шагнул к холодильнику. – Видишь, даже кормить меня не хочет. Хорошо еще, колбасы купила.
– Это я вчера, – опираясь на раковину, лицом к нему произнесла Аня. – Чего не поделили-то?
– Не знаю, – неохотно ответил Сергей, нарезая бутерброды. – Спросил у нее, когда пойдем брачный контракт подписывать и в ЗАГС подавать, а она вспылила… А что там вчера было? Расскажешь?
– Ну не сейчас же! Мама пока дома, а потом мне в универ надо.
– Понятно…
Сергей налил в стакан молока из холодильника, сел за стол и принялся завтракать.
– Мне тоже надо на квартиру съездить. Может, пересечемся?
– Давай.
Аня кивнула и направилась к выходу, но уйти не успела.
– Компанию не составишь? – отвлекшись от еды, окликнул Сергей. – Как-то неуютно одному есть. Привык уже с Маришкой… – Он замялся и снова приступил к завтраку.
Аня вернулась, села на соседнюю табуретку и, как недавно мама, подперла щеку рукой, наблюдая за убывающими в Сергеевых руках кусками хлеба и колбасы. Он поднял глаза, отпивая молока, а потом отставил стакан и улыбнулся.
– Анька, вот ты на мать не похожа совсем, а жесты, мимика – один в один.
– Бывает, – философски-шутливо ответила она, отвечая улыбкой. – Ты с нами годок-другой поживешь, и тоже станешь походить.
– Да, наверное… – Сергей погрустнел.
Разговор развалился, и теперь они сидели в тишине, разбавленной стуком кухонных часов. Что такое три бутерброда для мужчины? Максимум пять минут делов и изжога. Сергею потребовалось не больше. Стряхнув крошки со стола, он встал и подошел к раковине – мыть стакан. Аня не стала дожидаться – отправилась к себе. И без того поняла, что ляпнула что-то не то, и теперь чувствовала себя виноватой. Ни мама, ни Сергей ничего не рассказывали, поэтому оставалось только догадываться, что между ними произошло. И все больше Ане казалось, что ссора случилась из-за ее слежки. От этого становилось еще хуже, но вернуться назад нельзя. Зато можно ретироваться, чтобы в одиночестве глушить воззвания совести.
Через два с половиной часа душная заполненная маршрутка, натужно рыча и пуская выхлоп, мчала Аню в университет. Она сидела в самом конце микроавтобуса, наблюдая за черными клубами дыма, тянувшимися за ним. Машины, немилосердной волей госпожи пробок вынужденные пристраиваться сзади чадящего общественного транспорта, пытались резко перестроиться, уступая место другим «счастливчикам». Аня скользила взглядом по разномастным авто и их владельцам – насколько могла рассмотреть. В каждом салоне кипел островок отчужденной жизни. Мужчина сосредоточенно вцепился в руль, зорко следя по сторонам – на номере код Питера. Может, впервые в Москве, вот и насторожен, растерян? Рядом – девица с броским макияжем беззаботно трещит по телефону. А на той стороне улицы мечется пешеход, пытаясь проскочить четыре полосы дороги. Неужели не видит надземного перехода над головой?..
Маршрутка дернулась, опрокидывая пассажиров, которым не повезло занять сидение. На Аню грудью навалилась плотная женщина в строгом костюме, в нос ударил острый запах ландыша. На ее лице, словно маска, скопилось равнодушие. Словно она, как компьютер, включила ждущий режим. Доедет до нужной остановки и отомрет, расталкивая соседей локтями. Как и почти все попутчики… Город либо ломал людей, либо превращал в роботов, которые оживали только дома, в кругу родных и близких, а иногда и вовсе оставались искусственными…
Сдержав чих, Аня выбралась из-под грузного тела попутчицы и принялась пробиваться к выходу. С радостью глубоко вдохнула, освободившись из железного плена микроавтобуса. Но тут же не сдержалась и чихнула, спугнув воробья, ютившегося под крышей пластиковой остановки.
До университета оставалось несколько шагов, но чем ближе Аня подходила, тем больше ею овладевала тревога. Мотивы Бориса Венедиктовича оставались загадкой, но, если верить слухам, в изобилии витавшим под сводами универа – хорошего ждать не стоило. Декан принадлежал к типу людей, которые во всем и везде ищут корысть. Если когда и было иначе – история об этом умалчивала.
Подавляя волнение, Аня преодолела ступеньки крыльца, проходную с улыбчивым охранником дядей Федей, недоуменно проводившим ее взглядом. Два лестничных пролета – и она шаркала кроссовками по широкому коридору, по углам которого прятались тени. Здание университета не подавало признаков жизни – пустые аудитории, тишина, сквозившая отовсюду… Суета, говор студентов, превращавшийся в подобие сверчкового стрекота, размеренные звуки преподавательских голосов, резкие выкрики или грозные наставления, столовская толкотня… Все это испарилось с наступлением каникул. Вот только сейчас казалось, что здание этому не радо. Легкий ветерок, просачивавшийся в открытые форточки, наполнял лестничные пролеты вздохами, словно универ скучает по тем, кто лишал его покоя. Да… Никому не нравится одиночество. Даже каменным стенам.
Аня остановилась перед деканатом. Огромная железная дверь, обшитая кожей, золотистая табличка с крупными буквами. Прислушалась. Шорох бумаг, но он доносился из соседней аудитории. Вот, кто-то прошелся по коридору, стуча каблуками, звон мобильного, приглушенный голос… Нерешительно потоптавшись перед дверью, Аня постучала по мягкой обивке, а потом заглянула в кабинет.
Место секретарши Ирины пустовало. Правда, судя по разбросанным на столе бумагам и косынке, мерцавшей на мониторе компьютера – это явление временное. В два шага преодолев расстояние от двери деканата до непосредственно – Бориса Венедиктовича, Аня застыла. Всмотрелась в окно – серая бесформенная туча гналась за солнцем, стая ворон бороздила небо, мечась из стороны в сторону… Дверь резко распахнулась, на пороге – среднего роста полный мужчина в очках. Широкая лысина прикрыта волосами с затылка, куцые кляксы бровей, крупный нос с мелко подрагивающими ноздрями, тонкий рот с пухлой верхней губой. Борис Венедиктович недовольно окинул приемную взглядом и засопел.
– Где ее носит? – бесцеремонно буркнул он, кивая на сиротливый стул секретаря.
Ни тактом, ни особой вежливостью, декан не отличался. В любезность его могла повергнуть только очередная проверка.
– Здравствуйте, – пискнула Аня. Вид Бориса Венедиктовича действовал на нее, как удав на кролика. – Не знаю.
– А! – он махнул рукой, развернулся, чтобы вернутся в кабинет, но остановился. Его взгляд, как бы говоривший «чего вам всем от меня надо?!», уперся в Аню.
– Вы меня вызывали, – чувствуя, как дрожь ползет к коленкам, ответила она.
– Я? Хм… А…
– Вострикова Анна… – Конечно, декан не обязан знать всех студентов в лицо.
– Вострикова… Вострикова… – перебирал Борис Венедиктович, видимо, пытаясь вспомнить, что ему понадобилось от этой студентки. – Заходи, только времени у меня в обрез – говори все поскорее, – сразу установил рамки декан.
Он зашел в кабинет, опустил грузное тело в кожаное кресло, которое жалобно скрипнув, просело. Аня вошла следом и устроилась на обычном офисном стуле с железными ножками и подобием мягкой седушки. Осмотрелась, выжидая, когда декан начнет разговор. И потом – она первый раз посетила эту «цитадель», и даже страх перед руководителем универа не заглушил любопытства. Высокий потолок с лепниной, хрустальная люстра, напоминающая вереницу сосулек, два огромных окна с бархатными занавесками и тюлью, массивный стол с резными ножками и два книжных шкафа с папками. Над самой головой декана красовался портрет президента в золотистой рамке.
– Я слушаю, – на лице Бориса Венедиктовича отразилось раздражение. Мол, чего молчишь-то, мое время слишком дорого!
– Извините, но вы сами меня вызывали, мне Маруся… Мария Васильевна звонила – наш методист, – вежливо напомнила Аня, начиная трястись от страха под неприветливым взглядом декана.
– Я? Вострикова? – он поправил очки, посмотрел на стол, где под стеклом лежали бумажки с напоминалками. – А! Вострикова Аня – четвертый курс, – Борис Венедиктович сощурился. – Как вы поняли – времени мало, поэтому я с вами церемонится не стану. Я знаю, что у вас роман с преподавателем…
Аня потеряла дар речи. Они с Виктором даже за руку не держались, а до декана уже донесли, чтобы между ними есть что-то большее. И она знала, кто мог распустить язык – Васька! Больше некому. Если бы не эта догадка, Аня бы мямлила, подбирая слова. Но ощущение того, что ябеда прячется где-то неподалеку, чтобы насладиться моментом, заставляло вскипать кровь в жилах.
– Вы о чем? – сухо ответила она, глядя декану прямо в глаза.
– Что? А! Так вы отпираться будете… Бесполезно. Даже больше вам скажу – весьма напрасно и на пользу вам не пойдет. Несколько студентов видели вас с Виктором Андреевичем в кафе. Правда, сначала они показали на другую студентку… как ее… Неважно! Мне пришлось очень серьезно с ней побеседовать – гораздо серьезнее, чем с вами, поверьте. Я даже был готов отчислить ее с бюджетного места…
Это Люда! – вспыхнуло в Аниной голове. Вот откуда слухи об их романе с Витей! А она-то зря переживала, что он посмотрел на другую… Жалость сковала Анино сердце, когда представила, как досталось и без того замкнутой девушке по ее вине.
– Но ситуация вовремя разъяснилась, – продолжал вещать декан. – Это не делает чести ни вам, ни Виктору Андреевичу. Думаю, ходить вокруг да около не стоит, и потом, – он глянул на наручные часы, – у меня нет на это времени. Либо вы перестаете охмурять преподавателей, либо вылетаете из моего университета!
На крик Борис Венедиктович не переходил, просто повышал голос в наиболее значимых местах. Видимо, ситуация была для него обыденной, и сейчас из его рта текла стандартная лекция о вреде романов между студентами и администрацией.
– Вы все поняли? – подытожил он.
– Да, – таким же покровительственным тоном ответила Аня. – Вам кто-то наябедничал и вы поверили. Между мной и Виктором Андреевичем, – запнулась, произнося его имя, словно иголка кольнула в язык, – ничего нет. А было бы – я бы у вас совета не спрашивала, потому что это уже личное дело каждого человека.
Аня зажмурилась – ждала потока гневных слов, отповедей и угроз, но вместо этого раздался скрипучий смешок. Она открыла глаза – похоже, декан был более чем в хорошем настроении. Брови подрагивали, губы растянулись в улыбке.
– Ну-ну, – успокаивающе произнес он. – У вас есть время подумать. И не надо кипятиться, не вы – первая, не вы – последняя. А теперь – идите.
Аня не нашлась, что ответить. Все внутри требовало протеста, но мозг здраво советовал не делать этого. Похоже, декана не проймешь. По крайней мере, не сопливой студентке доводить его до нервного срыва. Борис Венедиктович встал и прошел к двери, открыл ее, словно джентльмен.
– До свидания.
– До свидания, – пискнула Аня.
Вся ее решительность испарилась, и теперь хотелось только одного – скрыться с глаз долой. Она ретировалась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Не глядя, распахнула дверь деканата и воткнулась в чью-то широкую грудь. Подняла глаза – Виктор! Лазурные глаза подернуты воспаленными сосудами, лицо помято. В носу щекотал его запах – такой родной и желанный… Аня ощутила, как по спине и ногам побежали озорные мурашки. Задержалась ненадолго, наслаждаясь его теплом…
– Добрый день, – вяло поприветствовал Виктор, осторожно отодвинулся от Ани и направился к Борису Венедиктовичу. Он так и не посмотрел на нее, ничем не выдавая волнения. Неужели, решил забыть, сковать свои чувства? Аня проследила за ним глазами и осеклась, столкнувшись взглядом с деканом. Он насмехался. Это сквозило в каждой черточке его аляпистого лица. Видел ее насквозь – не иначе. Аню охватила досада – как так! Она так рьяно отстаивала свою репутацию, а тут сдала себя с потрохами!..
И ведь не трудно догадаться, о чем между деканом и Виктором пойдет разговор… Аня выскочила из кабинета, быстрым шагом направилась к выходу. А он тоже хорош! Так и не позвонил…
– Ты чего приходила-то? – ласково окликнул на проходной дядя Федя – добрый старичок с впалыми щеками и морщинками вокруг глаз.
– Да так, – ответила Аня, не сдержав слез.
– Начальство наругало? Не надо плакать, – успокаивающе произнес он. – Все перемениться.
– Спасибо, – не глядя в сторону дяди Феди, она выбежала из универа. Утешения – не то, что ей сейчас нужно. И потом, Аня испугалась, что от ласковых слов разревется еще сильнее… Достала телефон, набрала номер Сергея. Жесткий, но четкий совет – вот что будет в самый раз.
– Сережа, я около универа, можешь подъехать?
Назвав адрес, Аня отошла в сторону от здания, чтобы ее не было видно из окон.
Глава 26
Грузные тучи заполонили небо, пожирая скудные солнечные лучи. Ветер гнал пыль по тротуарам, застревал в волосах. Аня с тревогой поглядывала на небо, жалея, что не додумалась прихватить зонт. Где же Сергей? Минуты тянулись часами. Аня с надеждой всматривалась в проезжающие мимо автомобили, выискивая знакомый темно-синий Фольксваген пассат. И как всегда, когда ждешь, каждая выныривающая из-за поворота машина казалась похожей на Сережину. Аня нетерпеливо топталась на месте, в голове роились мысли одна другой неприятнее, но она старательно гнала их до времени.
То, что Борис Венедиктович выдвинул ей ультиматум – не беда. Можно без особых проблем перевестись в другое учебное заведение. Правда, хлопот не оберешься, да и маме придется все рассказать… А вот то, что Виктор смотрит сквозь нее… Это было невыносимо. Аня снова и снова вспоминала скользящий мимо взгляд уставших глаз и не знала, чем его оправдать. Не хотел выдать ее? Если бы это было так! Аня посмотрела на часы – прошло только пять минут, а показалось, что полчаса! Где же носит Сергея? Хотя, она даже не знала, где именно он сейчас находится. И не спросила, через сколько будет на месте…
Асфальт под ногами начал темнеть под мелкой моросью. Аня поежилась, ища взглядом, куда бы спрятаться. Недолго думая, перешла дорогу и устроилась под аркой соседнего здания. Кажется – банк. Через стеклянные двери на нее поглядывал охранник – дебелый парень в синей форме с бейджиком. Он наблюдал скорее равнодушно, от нечего делать, чем и вправду заинтересовался подмокшей девчонкой, спрятавшейся от дождя под сводами вверенного ему учреждения. Аня уставилась на дорогу, надеясь, что Сергей не проедет мимо. Мельком поглядывала на крыльцо университета – вдруг Виктор выйдет вслед за ней?
Десять минут… Пятнадцать… Дождь разрастался, обливая улицы холодом и крупными каплями. Аня поежилась, застегивая олимпийку, сцепила руки на груди. Вот еще один автомобиль пронесся мимо, брызгая грязью во все стороны…
– Что, шалава, стухла? – раздался за спиной знакомый и вместе с тем до одури неприятный голос.
Аня даже оборачиваться не стала. Если Ваське хочется поговорить – пусть сама подойдет.
– Любовничка ждешь? – голос раздался уже ближе, совсем за спиной, но Аня продолжала молчать.
А обернуться хотелось. Прямо-таки распирало от желания резко повести плечом и вмазать нахалке звонкую пощечину. Нет, – одернула себя, – не стоит руки марать.
– А-а! – понимающе подытожила Василиса, равняясь с Аней. – Не соизволяем отвечать! Очень гордые! Ты что же думаешь? Раз кобелек твой бывший мне пригрозил, так я от тебя отстану?
Молчание. Только не сорваться. Аня поняла это в ту же секунду. Если на Женькины попытки разобраться такая бурная реакция, то удара в челюсть Васька не простит никогда. И неизвестно, что еще взбредет ей в голову.
– Хм! А ты дрянь! Бросила парня, а потом еще и на других его натравливаешь! И добро бы дала, как нормальная девка! Не-е-ет! Ты свое богатство все для кого-то бережешь… Уж не для Стерженечка ли?
– Это не твое дело, – не выдержала Аня, с трудом сдерживая кулаки.
Она может ударить. И Васька не успеет ничего сделать, просто потому, что Аня сильнее, хоть и ниже ростом. Ходила в детстве в секцию бокса – мамина прихоть. Правда, всего полтора года. А потом мама сама забрала ее документы при виде синяка под глазом и опухшей щеки. Но и этих знаний хватило бы, чтобы всадить Ваське в глаз и… А что потом? Перейти на другую сторону и мокнуть под дождем?
– Ошибаешься, – прошипела Василиса у самого Аниного уха. – Мы эту несправедливость скоро поправим…
Где же Сережа? Сердце скулило, как брошенный щенок. Пульс отбивал румбу в висках, глаза заболели от напряжения. Аня впивалась взглядом в горизонт, словно могла глазами выцепить оттуда Сережку.
Василиса отошла, многозначительно поглядывая в ее сторону. Достала телефон из кармана. Писк нажимаемых кнопок, звук и вибрация полученного сообщения – все сопровождалось смешками и неразборчивым шепотом. Аня отвернулась, подошла к самому краю арки так, что косые капли падали на кроссовки. Самое правильное и обидное для Васьки – игнор. Безмолвно-равнодушный посыл бесит сильнее, чем колкие слова.
Мимо в очередной раз промчался автомобиль, орошая обочины и тротуары, Аня вздохнула, наблюдая, как грязная вода стекает с обуви. Пусть так. Все лучше, чем находится в непосредственной близости от человека, который тебя ненавидит. Визг тормозов – и черный ниссан сани с помятым боком пристроился около арки. Аня удивилась – кто решил бросить машину, перекрывая проезд?
С заднего сиденья автомобиля вылезли два парня – один среднего роста, коренастый, в белой футболке с черепами и тату на плече в виде кобры, другой – лысый, длинный, тощий, с массивной головой на бычьей шее. Переглянувшись, они направились в арочный проход. Аня инстинктивно проследила за ними взглядом и охнула, когда парни направились прямиком к Ваське. Сердце уже не ныло – оно бешено отбивало чечетку, стремясь вырваться из груди.
– Принцесска! Кортеж прибыл, – насмешливо произнесла Василиса и двинулась к Ане. Парни последовали за ней.
– Проедемся до уголочка, – игриво и развязно сказал тощий, улыбаясь во всю ширь утыканного золотыми зубами рта. Аня никогда не видела его прежде, но сейчас в ее голове отчетливо прозвучали Каринины слова: «клеился ко мне… то ли Лысый, то ли Череп…». Ждать от Васькиных дружков чуда Аня не собиралась.
– Мне в другую сторону, – бросила она и выбралась из-под спасительного укрытия. Уйти. Убежать, скрыться от них, потому что неизвестно, что придет в голову мстительной одногруппнице.
– Не так быстро, коза, – парень в белой футболке в два огромных прыжка оказался рядом, перекрыл дорогу.
Аня с надеждой посмотрела на банковского охранника и чуть не заплакала – он с интересом наблюдал за происходящим. Похоже, ситуация его забавляла, ее исход – тоже. Но вмешиваться наемный блюститель порядка, видимо, не собирался.
– Что вам надо? – пытаясь унять дрожь в голосе, произнесла Аня. Хорошо, что дождь залил ее лицо, иначе отморозки увидели бы ее слезы. А их показывать таким типам ни в коем случае нельзя.
– Да ничего особенного, – ответила за дружков Васька, подходя ближе. Череп так и остался около машины, равнодушно скользя взглядом по сторонам и ежась под дождевыми каплями. – Просто поиграют с тобой ребята – и все. Еще и удовольствие получишь, глу-пыш-ка, – последнее слово она выговорила по слогам с особым смаком.
– Я с вами никуда не поеду – учтите, – твердо заявила Аня. Плохо, что голос ее не слушался, да и зубы начали постукивать то ли от холода, прокравшегося к телу сквозь мокрую одежду, то ли от страха, вылединевшего все внутри. – И если что-то случиться – я пойду в милицию.
– Ха! – издал Череп пополам с гортанным всхрипом.
– Да че ты, коза, нас милицией пугаешь? – набычился обладатель белой футболки. – Знай – сунешься к ментам, значит, понравилось тебе, и мы тебя еще раз поймаем. И так – пока охоту не отобьет по казенкам шариться. Будешь хорошей девочкой, мы тебе даже в рот сувать не станем… – он хохотнул. – И разойдемся полюбовно…
Аню охватило отчаяние. Безысходное, превращающее мысли в кисель. Неужели так все и будет? Запихнут в ниссан, увезут неизвестно куда, а потом два или больше отвратительных подонка оттрахают ее в каком-нибудь клоповнике, а может и заморачиваться не станут – сделают это прямо в машине… Нет! Все ее существо воспротивилось этой мысли. Привлечь внимание, орать, отбиваться, тянуть время – сделать все, но не дать им власти над собой. Аня безнадежно огляделась по сторонам – никого. Даже банковский охранник скрылся куда-то со своего поста. Козел!
Пока предавалась размышлениям, стоявший перед ней Васькин приятель шагнул ближе, попытался схватить за руки. Хотелось зажмуриться, забиться в растрескавшийся асфальт и переждать там по уши в грязи, но Аня подавила в себе страх. Я сильнее, – твердила она, метя кулаком в скулу отморозка. Сама удивилась, когда почувствовала под костяшками пальцев небритую щеку. Он, похоже, тоже не ожидал такого отпора. На лице – растерянность, смешанная с мгновенно вспыхнувшей злобой.
– Сука! – взревел он и сгреб Аню в охапку.
Увернуться или еще раз вмазать ему в морду Аня не смогла. Да и как справиться с детиной выше и сильнее тебя? Лягалась, пыталась укусить, но ничего не выходило, подонок только сильнее сжимал ее в ненавистных объятиях. Тогда Аня изловчилась и зарядила ему пяткой между ног.
Рык, который никак не мог принадлежать человеку, огласил улицу, прорываясь сквозь пелену дождя. Васькин приятель разжал руки, хватаясь за ущемленное достоинство. Аня рванулась бежать, но не успела и двух шагов сделать, как цепкие руки схватили ее в капкан. Череп не стал церемониться – сразу потащил жертву в машину. Следом, сияя от радости, чуть не приплясывая, шла Васька.
– Ты попала, дрянь, – довольно процедила она, наклонившись поближе к Аниному лицу. – Рыха тебе за «дружка» по полной отомстит! Он у него – как у жеребца, так что готовь все свои дырки к неприятным приключениям.
Аня дернулась, за что тут же получила острым коленом в живот. Боль вонзилась в кишки, застревая в них пульсирующими нитями. Дыхание перехватило, в висках тарабанил дождь, застилавший мат и угрозы, сыпавшиеся из рта отживевшего Рыхи.
– А я буду смотреть и фоткать, а потом твоему любовничку престарелому отправлю – пусть порадуется… – шипела Васька, пока Аню запихивали в машину. – И мамка твоя пусть посмотрит…
Если до этого Аня сдерживала слезы, то теперь зарыдала, сотрясаясь от всхлипов. Попыталась лягнуть Черепа, который заталкивал ее машину, но только еще раз получила – на этот раз по спине. Все зря! Никто не явится, подобно супермену и не раскидает подонков. Сколько таких случаев – и ни разу никто не пришел на помощь. Даже если бы все происходило ясным днем в толпе прохожих, никто бы не дернулся, чтобы остановить негодяев… Сердце затопила тоска, черная и беспросветная, как небо над головой… Только одно удерживало, чтобы не начать умолять похитителей – четкое осознание, что это не поможет. Зато доставит лишнее удовольствие Ваське и ее дружкам. Рядом суетился Рыха, изрыгая проклятья и ругательства. Ему явно нетерпелось «побеседовать» с Аней на заднем сиденье «полюбовно»… Но эта мысль уже вяло ползла в ее голове, сознание отстранилось, пытаясь защитить от реальности происходящего…
– Руки вяжи, – услышала Аня за спиной голос Рыхи. – А то эта шалава будет всю дорогу рыпаться.
Возня за спиной, сменилась мощным толчком – Череп уступил место товарищу, который пинком втолкнул ее в салон ниссана. Оскаленное лицо Рыхи нырнуло следом, в руках – капроновая веревка. На Аню навалилась усталость, но сквозь нее снова прорвалось «я сильнее», поддавшись порыву, она зарядила подонку в морду обеими ногами сразу. Но на этот раз он был готов – перехватил и грубо сдавил их. Еще немного, и Анины кости захрустели бы под напором накачанных «клешней». Васька уже устроилась на переднем сидении и оттуда наблюдала за происходящим. Череп открыл заднюю дверцу слева и тоже полез в салон, тронул за плечо третьего товарища, на которого Аня до сих пор не обращала внимания. Да и чего там запоминать? Такой же гладкий мерзкий затылок, что и у остальных…
Анины ноги пульсировали болью. Рыха сминал их, втискивая себя рядом с ней. В его сузившихся до щелок глазах только ярость и издевка. Аня зажмурилась, не в силах больше смотреть, что с ней творится…
– Трогай! – подытожил Рыха, захлопывая дверь. И с этим звуком все оборвалось и обмерло у нее внутри, будто заколотили крышку гроба над головой.
