Текст книги "Реки Судьбы (СИ)"
Автор книги: Екатерина Селезнёва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
(Всё-таки плохо жить в чужих мозгах!). Острая боль ошеломила её, и она про себя пробормотала собственному телу, чтобы оно простило её. Головная боль ушла, но зато заболели руки, в которые бешено вцепился Рамсей. Неожиданно для самой себя Вера по-кошачьи зашипела на него и гибко вывернулась, задев того подолом своего мехового платья.
Результатом этой демонстрации было то, что Рамсей опять выскочил из комнаты и в коридоре долго унимал бешено стучащее сердце, не понимая, что с ним. Он ненавидел Лилдах! Как назло вспомнилось, как эта чужая орала на него, когда он ласкал её грудь.
– Марф! Ведь ласкал не раз грудь Лилдах, так никакого кайфа, а эта… Почему же она так меня притягивает?! Уж, казалось бы, знаю её с ног до головы, так нет… Так не пойдёт, я ей быстро мозги прочищу! Что я не знаю, как с этанами обращаться? Ничего, она у меня ещё в ногах валяться станет! Она меня ещё умалять начнёт о сексе, – используя чипы, которыми он усиливал своё сознание, успокоился и отправился работать с развивающимися эмбрионами.
Как только он ушёл, Вера забыла о нем.
Опять потянулись долгие дни. Тренировки, боль, которая была все реже, видимо тело приняло её. Девушка много читала учебников по биологии, надо же было узнать о своём новом теле. Даже попыталась разобраться, как здесь размножаются, и ничего не поняла. Оказалось, что в этом мире половина процессов развития описано математически.
Вера обратилась к логике. Судя по тому, что у неё грудь, они тоже млекопитающие, но в учебниках написано, что кормление зависит от продолжительности беременности. Этого она не могла понять. Попыталась прочитать про браки. Вроде бы моногамия, но встретила правила поведения младших жён, и совсем запуталась. Удивилась, когда в разделе о браках прочла, что освоение новых территорий возможно только при создании Великой Семьи. Нигде не объяснялось, что это за семьи такие, хотя все царствующие Семьи сейчас были далёкими потомками Великих Семей. Единственно, что поняла, что Великая Семья возникает редко. Их основатели особые мужчина и женщина, которые организуют специфический телепатический контакт с разумными со сходными генотипами во время процесса, называемого «Притяжение». Все, кто вступил в контакт, потом уходят, осваивая новые территории, потому что только они способны их освоить. Больше ничего об этом не было.
Вера раздражённо бросила учебник.
– Что же это такое?! Ну, если бы они были пчёлами, то это очень походило на роение, но ведь они – млекопитающие, и уж точно не летают.
Полистав учебник, ничего не нашла об этом «Притяжении» и, поэтому решила заняться местной антропологией.
Разумные мира Рентан принадлежали трём расам: таэла, этаны и толах, которые отличались только глазами и формой ушей. Все чёрные с перьями разного цвета на голове вместо волос, у таэла – обычные зрачки, у этанов – щелевидные горизонтальные, у толах тоже были щелевидные зрачки, и к тому же не было ушных раковин.
Осмотрев в зеркале лицо, Вера поняла, что она – этан, как впрочем, и её похититель, и опять принялась читать.
Здесь было три материка и эпоха оледенения, из-за которого весь материк Лаям оказался подо льдом. А, между тем, почти все исследовательские институты, учебные центры, известные на весь Рентан, большая часть промышленности до оледенения, находились на теперь замёрзшем материке. Когда-то там проживало около двух миллиардов этанов и толах. Теперь, зимой, там было до минус пятидесяти и ниже.
Ледников не было только на южном материке Дайм, где сохранился не только умеренный климат, но были и субтропики, и пустыни. На Дайме испокон веков жили таэла. До оледенения на Дайме были заповедники, шахты и в основном перерабатывающая промышленность. Города были многоярусными и утопали в садах.
Прилипнув к инфу, Вера рассматривала изображения Рентана. Несмотря на то, что это был незнакомый мир, ощущения чуждости не возникало. Прекрасные города, мало похожие на города её мира, вызывали восторг.
Материк, на котором оказалась она, был наполовину скован ледниками и назывался Улем. Зимы здесь были очень долгими, и поэтому города на Улеме были почти полностью погружены в грунт. Мощные купола защищали их от лютых морозов и метелей. Города Улема были по-своему красивы. Это поразило Веру. Здесь смогли создать красоту даже в этих суровых условиях, она, как архитектор, была восхищена ими и часами рассматривала фотографии городов.
– Интересно, а после начала оледенения, с Лаяма все сюда переселились, что ли? Где же они теперь живут? – когда она сказала это, то сильно удивилась – неужели она переживала за жителей чужого мира?!
Она почти сутки размышляла о том, что чувствует. Сначала решила, что это остатки сознания Лилдах, но ведь та исчезла. Значит это она сама. Она, землянка, стала этаной? Как это возможно? Вера прикидывала и так – и эдак, получалось, что сознание в новом теле иначе оценивает мир.
Попробовала почитать физиологию и оторопела. Оказалось, что есть «Естественная физиология» и «Физиология короля и королевы». Посмотрела на объёмы учебников и чуть не завыла от огорчения, но обратила внимание на то, что «Физиология короля и королевы» – очень старый учебник, который много раз переиздавался. Ради интереса она нашла последнее издание и опешила, так как по счёту оно было триста седьмым.
– Ладно, можно забить, как говорится, на королевские династии, – пробормотала Вера и погрузилась в естественную физиологию, но не тут-то было.
В отличие от земных учебников большинство физиологических процессов также описывалось математически, Вера «нырнула» в физиологию королей и королев, та же «петрушка» сплошные формулы.
– Господи! – возопила она. – Почему в этом мире ничего не пишут словами, а только формулами? Я же не биолог! Почему же они для тупых студентов, не делают схемы и таблицы?
День потратила, пыталась разобраться, но отсутствие знаний по биофизике и биохимии привели к тому, что она запуталась в формулах, плюнула и засела за историю и географию.
На Улеме было три государства: на севере Восточный Лаям, где жили выходцы с оледеневшего континента, Цейр и Улем. На материке проживало четыре миллиарда. На Дайме было два государства – Дайм и южный Торг, и два миллиарда населения.
У власти стояли Царствующие Семьи. Все остальное, как на Земле: фермеры, учёные, учителя, целители, инженеры, рабочие и служащие. В армии присутствовали все расы, но во главе армии стояли доримы. Она так и не поняла, кто это, так и не обнаружив никаких объяснений в инфе.
В одной из передач по инфу диктор сообщил, что двое из четырёх старших сыновей Семьи Перкот Восточного Лаяма стали доримами и по этому поводу Семья даёт большой приём, потом услышала, как подобное празднует Семья Велит в Цейре. Вера решила позже выяснить, кто такие доримы.
Через два месяца пришёл Рамсей. Он ввалился в комнату, как всегда без предупреждения, Вера, которая, как назло, в этот день решила подольше поваляться, едва успела на голое тело натянуть платье из темно-серого меха с чёрной оторочкой какого-то пуха. Рамсей, резко дёрнув Веру за руку, посадил напротив себя:
– Расскажи о твоей расе.
– Доброе утро, – она отодвинулась от него.
Рамсей сердито засопел и кивнул:
– Доброе. Не тяни, мне нужна информация.
– Зачем тебе? Я теперь этана.
– Ты как-то повлияла на эмбриогенез, – Рамсей вздохнул. – Такая досада! Только один из трёх эмбрионов смог приспособится к инкубатору. Я смог его спасти, но он всё ещё не имплантировался. Как вы вынашиваете детей?
– В своём теле, но ведь и ваши женщины тоже.
– А если проблемы? Какие у вас инкубаторы? Попытайся вспомнить, насколько отличается культуральная среда от состава крови, – Рамсей был очень обеспокоен.
Сердце Веры дрогнуло – у неё есть ребёнок. Неважно как он появился и кто отец. Ребёнок – это ребенок! Она не одна в этом мире!
– У нас нет инкубаторов для людей. Зато есть суррогатное материнство, когда женщины вынашивают чужого ребёнка для тех, кто сам не может родить.
– Кошмар! – Рамсея передёрнуло.
– Какие есть, такие есть! – рассердилась Вера. – Не тебе рассуждать о моей расе. Сопли подтяни, а потом комментируй!
Рамсей от этого заявления разозлился, откуда у неё такие необычные выражения. Никто из его знакомых этан так не разговаривал. Посмотрел на неё, та сидела с закрытыми глазами, нежная улыбка скользнула по её губам.
– Мой малыш!
– Не рассчитывай, не твой! – жёстко проговорил он, и опешил, заметив, как она усмехнулась.
– Не сдавайся, малыш! Живи! Я люблю тебя! Я обязательно увижу тебя! – у Веры возникло странное чувство, как будто кто-то мягко, как кошачьей лапкой, коснулся сердца.
Рамсей, взглянул на анализатор показателей жизни эмбриона, повернулся к ней.
– Он смог! Смог имплантироваться. Ну же, рассказывай! Помоги!
Вера решила помочь не Рамсею, а своему ребёнку.
– У нас беременность – почти год.
– Так мало?! Марф! Почему?! – он в потрясении уставился на неё. – Почему так мало? Как же он успеет?
– Что значит мало? И что значит, успеет?
Рамсей удивлённо посмотрел на неё.
– Ты вроде бы читаешь всё подряд? Неужели про это не прочла?
– Не успеваю… а про беременность ничего не поняла.
– А-а, – раздражённо отмахнулся он, – теперь уже не исправить! Как ты с ним связалась? Говори!
– Спятил, что ли? Я тебе что, экстрасенс? – Вера пожала плечами.
Рамсей непонимающе уставился на неё, потом взорвался:
– Я тебя, дрянь, заставлю говорить! Говори!
Бешенные глаза, руки сжимающиеся в кулаки. (Он что же бить меня собрался?). Девушка зло прищурилась, он не знает, что она сможет себя защитить, но подумав, решила обойтись без боя.
– Ты думаешь, я боюсь боли?
– Всё боятся! – усмехнулся её похититель и обозлился, неужели она думает, что он, сын Царствующей Семьи унизится до рукоприкладства?
– Да ты знаешь, какую боль я всё время терпела, пока училась ходить?! Ты знаешь, как скручивает тело от судорог, знаешь, что от боли трудно вздохнуть? – она не сказала, а почти прошептала это.
Она говорила тихо, чувствуя, что если заговорит в полный голос, то не сдержится и бросится на него. Столько боли, а этот мерзавец хамить вздумал!
Рамсей, взглянув в глаза, нахмурился, такое он видел однажды. У неё был взгляд снета[3], не он, а организм сделал шаг назад. Тара подошла к ним и положила руку на плечо Рамсея:
– Рамсей, опомнись! Ты же видишь, что у неё же связь с ребёнком, раньше такое бывало в Великих Семьях.
– Тара! – заорал он. – Она никто! Как ты можешь сравнивать?
– Ну что, Тара?! Мы не знаем кто она, кроме того, что у неё тело, и, следовательно, организм этаны. Да и про боль она не лжёт.
Вера, сверля его взглядом, процедила сквозь зубы:
– Я не лгу. Я не знаю, что тебе сказать, и рада, если ребёнок будет жить.
Опомнившись, Рамсей задумался. Эта девушка не уставала удивлять его, за всё время она ни разу не пожаловалась, но его очень смущало, то, что она, смогла связаться со своим ребёнком. Он тоже читал о таком, но там говорилось о Великих Семьях. При чём же здесь эта? Он смотрел на неё и удивлялся, любая уже бы всё поняла, кто здесь хозяин, и стала ласковой, но эта… Непримиримый взгляд и… насторожённость.
– Марф, – прошептал он, – какова же она в постели?! Наверное, пылкая и свирепая. Небо, такой у меня не было ещё! Да-а! Брат позавидовал бы мне, – он отошёл к инфу, чтобы было незаметно, что возбуждён.
Приятные мысли нарушила Тара, которая тронула его за плечо.
– Ты лучше подумай, кто пытался её уничтожить?
– А что тут думать? Я видел таэла из семейки Фарах. Непонятно, зачем им её яичники? Они не посмели бы воспользоваться ими.
Вера, игнорируя его, спросила старуху:
– Тара, расскажи, а зачем таэла чужие яичники?
– Чтобы улучшить род! Из-за инбридинга, во время начала оледенения многие таэла Лаяма погибли, – старуха, кряхтя, уселась на диван и посмотрела на Веру. – Инкубаторы-то были не всегда!
– Инкубаторы?
– Конечно, теперь, благодаря системе инкубаторов, они устраняют возможность появления детей с аномалиями. Однако Рамсей прав, Семья Фарах не посмела бы воспользоваться яйцеклетками Лилдах.
Рамсей усмехнулся, эта девчонка упряма, но умна. И в отличие от Лилдах она хочет узнать всё об этом мире, а не только литературу. Он периодически интересовался, что она читает, и поражался широте интересов, однако судя по тому, что она читала, она вообще ничего не знала о Рентане. Откуда же она? И опять он подавил желанием исследовать этот феномен.
– Я наследник Царствующей Семьи! Зачем изучать, если можно владеть?! Судя по тому, что она хочет побольше узнать о мире, то она решила сбежать. Неужели она думает, что я выпущу её из своих рук? – прошептал он под нос и насторожился, услышав её вопрос.
– Тара, неужели это законно?
– Что?
– Пользоваться яйцеклетками без согласия родных? Мне кажется, что есть какой-то закон, только я не знаю в каком разделе вашего права это искать. Неужели никто и никогда не пробовал защитить права женщин и их детей?
– Что ты? – Тара задохнулась. – Женщин берегут!
– Неужели?
Вера откинула перья назад и по земной привычке расчесала их пальцами, потом прикусила верхнюю губу, не заметив, что у Рамсея от её действия выступил пот над верхней губой. Он пережил дикое влечение к чужой и не понял, почему это на него накатило. Никогда с ним такого раньше не было, а уж на отсутствие внимания этан он не мог пожаловаться.
– Закон для слабых и безродных! – хрипло провозгласил Рамсей, пожирая её взглядом
Тара заметила это и взволнованно встала между ним и девушкой, которая, не заметив потемневшего взгляда Рамсея, пустилась в рассуждения.
– Прикольно! Ну, везде всё одно! Но ведь Лилдах была знатна и богата, тогда кто стоит за таэла, претендующими на её яйцеклетки? Почему они объявили, что Лилдах погибла? Понятно, что это кто-то реально обладающий властью. Кто? Или это преступники и Рамсей их опередил?
– Не опередил, а помешал, – усмехнулся Рамсей.
Вера зло сощурилась.
– Только не изображай себя супергероя, ты ничем не лучше их.
Рамсей возмущённо завопил:
– Ты соображаешь, когда сравниваешь Семью Ройстан и этих Фарах?!
– Я не знаю об этих Семьях, и не могу поэтому их сравнивать, – она потерла нос. – Ага, значит ты из Семьи Ройстан! Постой-постой! Ты хочешь сказать, что действовал по поручению главы своей Семьи?
Рамсей сердито фыркнул, отвернувшись Да-а, эта девчонка умеет думать, а не грезить в отличие от Лилдах, которой нужны были только стихи. Действительно, кто же замахнулся на яйцеклетки дочери царствующей Семьи?
Он вздрогнул, когда Вера встала и потянулась, как райз[4]. Она была так хороша, что он с трудом сдержался от желания прижать её к себе и поцеловать эту упрямицу, не желающую ему покоряться. Увидел её угрюмый взгляд, Рамсей криво усмехнулся. Ничего, он научит её покорности. Сейчас она поймёт, с кем имеет дело, тщательно выбирая слова, он процедил:
– Ты умна, хоть и неприятна мне.
Вера в сомнении хмыкнула, она не забыла, как тот тискал её грудь, и впилась взглядом в его глаза. Рамсей сглотнул и с трудом утихомирил своё сердце. Он ещё тогда, когда она билась в его руках и кричала уходящей Лилдах «Живи!», решил, что эта женщина станет его, а для всех она будет Лилдах. Пора изменить этот мир с его нелепыми традициями и нормами нравственности. Они вдвоём смогут стать владыками Рентана.
Уверенный в том, что он знает, как обращаться с этанами, а кем бы ни была Вера, то теперь она уж точно была этаной, он, нежно коснулся её руки, смягчая резкость последующих за этим слов.
– Ты – никто, но твоё тело великолепно! – он сердито фыркнул, увидев её презрительно выпяченную губу, никогда не поздно напомнить, что он сын царствующей Семьи. – Я решил пожертвовать собой ради народа,
– Что?! – у неё взлетели брови. – Ах ты секс-камикадзе недоделанный!
Рамсей скривил губу.
– Я не знаю, что это, а ты готовься. Я решился, что ты будешь вынашивать моего ребёнка, которого я сделаю сегодня. Не волнуйся, мы с Тарой понаблюдаем за тобой потом. Видимо иначе с тобой нельзя. Моя Семья считает, что я не достоин жить дома, но я им докажу обратное! Мы отселектируем лучших, из совместных детей.
– Мерзавец, отселектирует он. Сам мутант не селектированный! – она сжала кулачки.
Он осмотрел её с ног до головы, и смутился, девушка была в бешенстве. Никогда изящная и уравновешенная Лилдах не была такой. Глаза почти светятся, ноздри раздуваются. (Марф, как хочется прижать к себе этого разгневанного райза!) Он представил, как она извивается от страсти в его руках и усмехнулся. Все этаны, которые сначала были увлечены его братом, потом были его, и всегда были в восторге от него, эта просто не знает, как он великолепен.
– В моих объятьях ты узнаешь, мутант я, или не мутант, – он шагнул к ней и остановился, так как она зашипела, как райз.
– Шаш-ша! – Вера, сама потрясённая тем, что шипит на него, как кошка, (организм делал, что считал нужным) с трудом восстановив способность говорить, сурово разрушила мечты юного мичуринца. – Нет! Чёрта с два, ты сможешь меня заставить это делать с тобой!
– Ты мне обязана жизнью! Я не дам тебе предать меня!
– Да ну?! А я что, тебе что-то обещала? Я тебе не Лилдах и не дам родиться этому ребёнку! У меня родятся только желанные дети.
– Я буду ждать, – Рамсей усмехнулся, ему ещё никто не отказывал. Даже Лилдах наслаждалась его ласками, пока не познакомилась с братом.
– Хочешь детей, рожай сам! – она опять зашипела.
– Хм, ты взбрыкиваешь как тёлка гимса[5], хотя… ты – неплохая телка.
«Хочу её», – подумал он, и, потеряв самообладание, скользнул руками по её бёдрам и прижал девушку к себе. Она мгновенно его оттолкнула, а он гневно засопел. (Что она о себе думает?) Глаза его потемнели, и похотливая улыбка скользнула по губам.
Тара взволнованно прохрипела:
– Опомнись, Рамсей!
– Я не убивать её собираюсь! От моих ласк стенали от счастья многие женщины, понравится и ей. Уверен в этом! Она себя не знает.
Всё было серьёзно, терять ей было нечего, бежать некуда. Вера прикинула свои и его размеры и поняла, что он прибьёт её, а потом изнасилует. Бросила взгляд на Тару, та была взволнована, следовательно, помощи от неё не будет.
Однажды, давно-давно на Земле, отец ей сказал, что мужчины, часто говорящие о своей сексуальной смелости, как правило, закомплексованы, уверенные – молчат и делают. Опасны именно молчуны.
– Говоришь, не знаю себя?! Шаш-ша! – прошипела она, и опять с трудом вернула дар речи. – Сейчас узнаю.
Она с силой оттолкнула его, но не убежала, как он думал, а спокойно подошла к зеркалу, и, радуясь тому, что на ней нет нижней одежды, выскользнула из платья. Тара охнула, а Рамсей замер от неожиданности.
Вера внимательно рассматривала себя. Рамсея она не стеснялась, как не стесняются врачей, но помнила о его матримониальных планах. За всё время пребывания в этом мире она впервые решилась на то, чтобы увидеть себя всю, потому что раньше была не готова к этому.
Из зеркала на неё взглянуло изящное существо. Красивое, даже по земным меркам, тело. Длинные, стройные ноги, нежная линия бёдер, изящные руки, высокая и тугая грудь, гибкий стан. По спине идут две странные складки-выпуклости, образуя латинскую пятерку, но они есть и у Рамсея. Вера посмотрела на Тару, у той обтягивающая туника показала такие же складки. Она не обратила на них внимания раньше, читая учебники, потому что там все картинки были – вид спереди. Значит, это признак этого вида, и на это можно пока не обращать внимания, потом можно в анатомических атласах посмотреть, что там находится.
Девушка медленно поворачивалась перед зеркалом, скользя руками по бокам и животу. Тёмная сияющая кожа. Надменная головка, покрытая голубыми мягкими перьями. Впечатление чуждости создавали перья вместо волос на бровях, делающих их похожими на крылья парящей птицы. Эти перья по желанию могли опуститься и закрыть огромные фиолетовые глаза и часть лица. Вера обняла себя.
– А, что?! Мне нравится это тело, – пробормотала она, – да и выщипывать брови не надо.
Она не спеша накинула на себя меховое платье. За спиной раздалось тяжёлое дыхание Рамсея, который едва сдерживал себя, испытывая сложное чувство – он был возмущён и восхищён одновременно. Никогда Лилдах так не вела себя, и не одна из знакомых ему этан также.
Мысли у него скакали, как мяч, волнуя и раздражая его – «Как она посмела? Марф, что это со мной? Ведь она была в моих руках, и что спрашивается, я хлопал бровями?! Никогда не хотел Лилдах, а эту хочу. Безумно хочу!»
Девушка из-под опущенных бровей метнула взгляд на Тару, та была в растерянности от Вериного стриптиза.
– Слушай, ты, мичуринец?.
Рамсей очнулся и непонимающе уставился на неё.
– Кто я? Кто?
– Конь в пальто! – рявкнула, содрогаясь от нахальства, Вера.
– Какой конь?
– А-а, гимс такой, – она раздражённо отмахнулась. – У тебя что, была любовь с Лилдах?
– Идиотка!! Она – дочь Царствующей Семьи!
– Мама дорогая, у них что, нет выбора?
– И ты про выбор?! Да! Не ожидал!
Он никогда такого не переживал, чувствуя себя, как во хмелю, и хотел только одного. Рамсей сделал к ней шаг и вцепился железными пальцами в её плечи, притянул её к себе, его нога скользнула между её ногами. Она выгнулась, упёршись руками ему в грудь. Голова закружилась от вожделения, он вцепился в мех платья, но девушка опять зашипела:
– Шаш-ша! – Веру передёрнуло от отвращения.
(Ну-и-ну, неужели я перестаралась? Как же этому маньяку прочистить мозги?)
– Шипишь? Шипи-шипи! – прохрипел, потеряв голос от вожделения, Рамсей. – Мой, райз.
Края губ девушки дрогнули в улыбке.
– Ты при Таре меня трахать собрался?
Эта улыбка расслабила Рамсей, тот замычал, решив, что она его. Она, как все этаны, ну покапризничает и… Получив согнутым коленом между ног, охнул от боли и в бешенстве занёс над её головой кулак.
Вера, которую в жизни никто никогда не тронул пальцем, испытала приступ помешательства. Отец, боясь, что его любимицу, красавицу, хромую дочку обидят, научил её защищать себя. На Земле такой удар заставлял любителей насилия падать. «Значит здесь либо мужчины терпеливее, либо у них там мышца есть! Ничего, тварь. Всё равно собью твою спесь!», – подумала Вера и зарычала, её тело превратилось в тугую пружину, готовую распрямиться со свирепой яростью.
Девушка жёстко блокировала удар и нанесла несколько ударов сама по своему похитителю. Рамсей ахнул, едва успев, поймать её руку, два пальца которой почти лишили его зрения, зарычал от страха и боли, так как вторая рука заломила ему кисть в незнакомом болевом приёме. Он растерялся, ожидая не реального сопротивления, а слёз. Эта же превратилась в дикого райза. Её когти тянулись вырвать его глаза, а зубы… (Что же она делает?) Вера с узившимися от ярости зрачками рвалась к его горлу. Он едва отскочил, и его затрясло от ужаса и восторга. Эта даст себя убить, но не сломать. Он пришёл в себя от восклицания Тары.
– Да вы что?! Остановитесь! Вера! Стой! Рамсей, ты же хотел быть доримом!
Стиснув зубы, он пошёл к выходу, всё болело, но он смог сдержать стон и повернулся к своей пленнице:
– Я даю тебе неделю, чтобы ты осознала свою миссию.
– Попробуй меня тронуть, станешь некрофилом! – рявкнула она и, отскочив к стене зарычала. – Только подойди!
– Мерзавка! Я подготовлюсь.
– Я тоже. Шаш-ша!
Вера даже не представляла, что ему стоило стоять, не сгибаясь от боли, и оглядывать её сверху вниз, однако его выдержка сыграла положительную роль, он увидел, как она, по-кошачьи выставила вперед когти и, зарычав, встала в незнакомую боевую стойку. (Она знает рукопашный бой?).
– Учти, я сильнее тебя, второй раз со мной этот номер не пройдёт, – с мягкой угрозой произнёс он и выскочил из комнаты.
– Ничего, я использую другой!
Рамсей, согнувшись, шёл в лабораторию, представляя её тело в своих руках, как она его кусает, свирепо рвёт когтями, а он… Он наслаждается.
– Марф! Невероятная женщина! Вот уж воистину, не знаешь, где найдёшь… – обессиленно прислонился к стене. – Этот райз, эта… м-м-м… будет моей женщиной! Моей!! Марф! Да что же это со мной? Разиня! Давно бы имел, как хотел… Марф! Кто знал, что она такая…
В комнате Вера, выпив стакан воды, едва смогла успокоиться, так её трясло.
– Мама дорогая, чуть не изнасиловали! Ну, нет, я не дамся. Хороший мир, – Вера посмотрела на свои когти, потом втянула их и, сбрасывая избыток адреналина заорала. – Хороший! Классная защита! Когти, блин. Я ему глаза вырву в следующий раз!
Она посмотрела на старуху, та, прижав руки к груди, задыхалась от волнения. Мысли перестали скакать, как стая гиен в направлении добычи, и Вера смогла почти спокойно думать. «Может, не стоило так делать? Надо сваливать отсюда и немедленно, завтра для меня, может и не наступить. Как же уговорить Тару помочь? Как там папа говорил, что многое можно заставить человека сделать по собственному желанию! Что не хватает любому старику? Общения. Значит, начинаем общение. Итак, как же начать, чтобы не испугать?» – размышляла она, потом спросила:
– Тара, сколько здесь длится год? У вас что, календарей нет?
Старуха, которая готовилась к тому, чтобы ничего не рассказать этой девчонке, оторопела, ведь ожидала других вопросов.
– Календари есть, их надо было искать на сайтах по планетологии. Год длится пятьсот дней. Десять месяцев по пятьдесят дней каждый, – старуха рассердилась. – Зачем ты его злишь? Ты не понимаешь, кто он?!
– А мне по барабану, кто! Это я его злю? Ты что, спятила? Этот мерзавец… – она с недоумением воззрилась на неё. – Тара, здесь, что все так ведут себя с женщинами?
– Так нельзя себя вести с мужчинами! – Старуха посерела и ушла от ответа.
– Неужели? Ты что не видела, что он чуть не изнасиловал меня? – Веру опять охватила жаркая волна гнева.
– Это… это – просто угроза! – Тара отвернулась, спрятав глаза.
– А это ничего, что он мои яйцеклетки оплодотворил? Это же подло! Я сначала не разобралась, думала, он любил Лилдах, поэтому и спас… – Вера гневно зашипела (ну ничего она не могла поделать с организмом). – Шаш-ша! Подонок! Он измывался над её телом. Это же, как надо ненавидеть, чтобы стать таким мерзавцем!
– Он воспринимает тебя, как Лилдах, – Тара полиловела, ото лжи. Уж она-то точно знала, что это не так! Она сама была поражена поведением своего воспитанника. – Прости его, он никогда так не вёл себя с женщинами. Семья Ройстан умеет воспитывать мужчин!
– В семье не без урода! – посетовала Вера, осознав, что дажн в ращзных мирах при воспитании возникают одинаковые проблемы. – Ладно, проехали! Лучше скажи, сколько здесь живут в среднем?
– Двести-триста лет… в среднем… в зависимости от расы. А зачем тебе, и так понятно, что ты почти ребёнок. Только ребёнок решил бы, что этана сможет победить этана?
– Неужели? – Вера в сомнении поджала губы. Она много тренировалась на Земле и ей всегда говорили, что поражаются её силе, когда она вырубала и вырубала спарринг-партнеров, а те были не слабыми мужиками.
– Конечно! Только молодые так себя глупо ведут, взрослые этаны-женщины скромны и вежливы.
– А мужчины?
– Он разволновался.
Вера угрюмо сжала губы. (Почему же Тара оправдывает поведение Рамсея?) Она понимала, что раздражать старую женщину нельзя, ведь только та может ей помочь спастись от Рамсея.
– Тара, сколько я нахожусь здесь? Мне как-то не хватило сил, посчитать.
– Уже полгода. Я ведь увеличивала твой сон, чтобы не мешать регенерации. Зачем ты спрашиваешь?
– Я хочу уйти. Ты понимаешь, мне оставаться здесь нельзя, – Тара прижала руки ко рту, Вера дёрнула плечом. – Если я останусь, то появится труп, причём не известно чей. Не думай, что я позволю себя сломать. Шаш-ша!! Кстати, а за что Рамсей ненавидит Лилдах?
– Он… мне трудно… даже не знаю, как объяснить.
– А ты попробуй, если хочешь помочь!
Старуха долго молчала, потом, волнуясь и путаясь, заговорила:
– Я ведь его нянька. Ты не злись на него! До гибели старших братьев на Лаяме Рамсей был другим. Он стремился быть лучшим. Он ошибся, – старуха всхлипнула. – Страшно ошибся!
– В чём же? – Вера с трудом заставила себя слушать старую женщину, уверенная в том, что все ошибки Рамсея, связаны с его самовлюблённостью.
Однако старуха ответила совсем не то, что ожидала девушка.
– Зачем жить, если он что-то натворил специально?! Семья не простила Рамсею гибель этанов.
– А при чём тут Лилдах?! – упорно гнула своё Вера.
Тара вздохнула и вытерла глаза.
– Лилдах отказала Рамсею, хотя не имела права.
– Я не Лилдах, но ему тоже бы отказала. Он же только себя любит! Не удивительно, что его из дома выперли. Кстати, а кого он там убил?
После последнего вопроса Тара посерела.
– Я простая реза, и много не знаю. Слышала, что погибли этаны, и с тех пор Рамсей живёт здесь.
– Тара, ты что же, всех братьев воспитывала?
Старуха вздохнула, и слезы потекли по её лицу.
– Только Рамсея и Рэйнера. Ты не представляешь, как младшему было трудно! Он всегда хотел быть лучше, чем старший, но у него ничего не получалось. Рэйнера все любили, он и прошёл обучение в трёх школах выживания, и был одним из лучших нейрофизиологов планеты, и был доримом. Рэйнер всегда любил младшего… а Рамсей… После его гибели Рамсей – сам не свой. А теперь… он никогда так себя не вёл, – она сглотнула не выплаканные слёзы, – я вообще его не узнаю.
Вера обняла старуху, и постаралась её отвлечь от мыслей о Рамсее.
– Доримы – это власть?
Старуха непонимающе воззрилась на неё и переспросила:
– Власть?
– К ним можно обратиться за помощью? – пояснила свой интерес Вера. – Здесь вообще есть, кто следит за порядком?
– Ты, конечно, можешь обратиться в полицию, но что ты скажешь?
– Хм… А если обратиться к доримам? Кстати, кто они?
– Во главе всех владений Восточного Лаяма стоят доримы. Они могли бы помочь, но как ты здесь в Цейре определишь, кто дорим?
– А что здесь их мало?
– Больше, чем в Улеме, но гораздо меньше, чем в Восточном Лаяме.
Этого Вера не ожидала, получалось, что это не представитель власти, но тогда кто же?
– Кто может стать доримом? Для этого нужно быть знатным?
– Нет! Рамсей же не смог стать доримом! Доримы умеют то, что не умеют простые этаны, – Тара увидела изумление на лице девушки и пояснила, как она считала. – Они умеют владеть телом и разумом.
Вера прикусила губу. Получалось, что доримы – это местные экстрасенсы. Вспомнив, что Тара сказала, что старший брат был нейрофизиологом, она решила, тот не мог быть экстрасенсом.
– Почему же нигде не написано, кто такие доримы? Может – это йоги? – пробормотала она и воззрилась на Тару. – Интересно, а сколько учатся, чтобы стать доримом?
– Обучение длится годы. Все этаны – женщины мечтают стать выбором дорима.
– Это что же, Рамсея лень обуяла? Или его и без этого любили?
– У него было много женщин. А стать доримом может не каждый. Рамсею не хватило силы воли. Это же годы обуздания себя и обучения работе с сознанием и мозгом.
