Текст книги "Дикий, дикий запад (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лесина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12 Про горы и ночные прогулки
Глава 12 Про горы и ночные прогулки
Чарльзу доводилось встречать всяких людей. В том числе и магов. Сильных магов. Старых магов. Вот умирающих он не видел. И теперь, когда эта близость смерти стала очевидной, он не мог заставить себя задержать взгляд на человеке, несомненно, заслужившем куда более страшную участь.
Но почему-то было… нет, не грустно.
Изнутри распирали до крайности противоречивые чувства. А ведь Чарльз считал себя человеком спокойным, уравновешенным, не поддающимся эмоциям.
Как бы не так.
Снаружи пахло грозой. И дождем. Деревом. Землею. Людьми и лошадьми, которых тоже вернули, да еще и почищенными. Лошади, к слову, не обрадовались. Тот, что Чарльзу достался, глядел с укоризной: мол, куда вас несет-то?
Ночь на дворе.
Спят нормальные люди. И лошади тоже. Там, в конюшнях тепло и сытно, а тут дождь и грязь.
Сассекс взлетел в седло с обманчивой легкостью, и поводья подобрал, оглянулся:
– Ну, долго возитесь.
– Вам помочь? – Чарльз задавил едкий ответ, готовый сорваться с языка, и обратился к даме. Но та лишь фыркнула. На лошадь она села легко, выказывая немалый опыт.
Да уж.
Запад.
Тут, небось, про дамские седла и не слышали.
– Вас проводят, – сказал Сассекс и ткнул пальцем в мрачного вида женщину, что привела лошадей. Грузноватая. Полноватая. Напрочь лишенная и тени женской привлекательности, та сидела в седле, слегка горбясь.
– Сами бы доехали, – буркнула она, поправляя алхимическое ружье. В стеклянных колбах блеснули искры, и отсвет их лег на медные патрубки, обвивавшие ствол.
– Лу я верю, как себе. Даже больше. Иди. И возвращаться не стоит.
– Без тебя знаю, – она тронула бока жеребца, такого же неказистого и мощного, как сама. И тот мягко ступил на тропу. За ним пристроилась Милисента.
– Давай. Я на замыкающего, – сказал Эдди, поправляя мешки.
И ведь не пустые.
Стало быть, пока шла беседа кто-то и лошадей обиходил, и о запасах позаботился. Проклятье. Вот чего Чарльз терпеть не мог, так это быть чьею-то игрушкой. А ею он себя и чувствовал.
Обвели.
Бишопы.
Как есть, Бишопы. Больше некому. И ведь Элайя никогда-то не скрывал особо, что считает Чарльза выскочкой, которому в жизни повезло.
…сватался еще.
К матушке.
Когда это было? Года три тому. Он как раз овдовел, выдержал срок, чтобы приличий не нарушать, а там и зачастил в гости. Обихаживал. Только матушка его насквозь видела.
– Дрянной человек, – помнится, сказала она. – Но повода не дает.
Обошлось без повода. Отказа хватило.
Из-за него все? Из-за отказа? Раненое самолюбие сподвигло на авантюру? Или дело куда сложнее? Плохо, что не получится связаться с матушкой. Она бы могла прояснить некоторые вопросы.
Ходили слухи, что состояние Бишопов несколько истаяло.
О привычках младших.
О неудачных проектах. Но… это лишь слухи. Стоит ли им верить? О Чарльзе тоже слухов гуляло изрядно. Но все-таки… если действительно возникла нужда в деньгах? Это объясняет, почему Бишоп так вцепился в приданное. Но приданого ему надолго не хватит.
Выходит, прав Великий змей?
Чтоб ему…
С одной стороны, дерьмо полное. С другой… с другой стороны, Августа им нужна. И нужна будет долго. Это хорошо. Её не используют, как остальных.
Её даже беречь станут, ибо без Августы денег не получить.
Почему-то от мыслей этих не стало легче.
Чарльз оглянулся.
На небе еще громыхало эхо недавней бури. Черные тучи укрывали луну, и тьма вокруг гляделась непроглядной. В этой тьме не видно было ни тропы, по которой ступали лошади, ни поселения, оставшегося где-то позади. Там виднелись редкие отблески света.
Захотелось вдруг вернуться.
Не в поселение. Домой. Вернуться и вцепиться в глотку Бишопу. Тряхнуть хорошенько. Потребовать, чтобы вернул Августу. И вернул бы, никуда бы не делся, но…
Где-то рядом печально заплакал койот. И на голос его отозвалась тявканьем лисица. Конь вздрогнул было.
– Тихо, – сказал Чарльз. – Ты ж привычный вроде…
Горы появились из темноты. Сперва выкинули огромные валуны, что проступили седоватыми будто инеем подернутыми великанами.
Теперь, когда глаза слегка привыкли к темноте, он видел и Милли. Та сидела ровно, расслабленно, и кажется, вовсе не подавала признаков усталости. А ведь они сутки, почитай, в седле. И сколько еще ехать придется?
Тропа стала шире. Она, вползшая змеею в узкое ущелье, раскрылась, растянулась, позволив Эдди приблизиться.
– Думаешь, ей стоит верить? – шепотом произнес Чарльз, правда, сперва благоразумно накинувши на себя полог.
– Никому не стоит верить. Полностью, – поделился Эдди то ли мудростью местной, то ли личным опытом. – Но идем правильно.
– Ты здесь бывал?
– Бывал. Иногда я… кое-что привозил для старика.
– Кое-что запрещенное?
– Не всякие запреты разумны, – нейтрально ответил Эдди. – А он кое-что продавал… нужным людям.
– Тоже запрещенное.
– Ты что, шерифом стать хочешь?
– Да нет. Просто… неспокойно как-то.
– Ага. Жопой чую, без стрельбы не обойдется. Жаль. Хорошее было местечко.
– Полагаешь, его и вправду…
– Ему жить осталось недели две. Может, три. Ты что, не видел?
– Видел, но не думал, что все настолько запущено.
– Он последний год и держался-то на орочьих травах. Племена его знали. Может, и скотина, но дела вел честно.
Наверное, это можно было считать комплиментом.
– И что дальше?
– Дальше? – Эдди сдвинул шляпу на затылок. – Дальше доберемся до места. Встретим проводников. Пересечем Драконий хребет. А там, коль живы останемся, посмотрим.
Планы вдохновляли кажущейся простотой.
Чарльз кивнул.
– Останемся, – он сжал коробку с проклятым камнем, который грозил не столько славой, сколько кучей проблем. И совесть, очнувшись, нашептывала, что стоило бы повернуть назад. Домой. То знание, которое Чарльзу вручили, оно ведь не просто ценно. Оно способно изменить мир. И если Чарльз действительно погибнет, то и знание это пропадет втуне. Нечестно. – Как иначе-то?
Эдди усмехнулся: в темноте блеснули клыки. И от души, почти по-родственному, хлопнул Чарльза по спине.
– Наш человек! – сказал он.
А где-то далеко, позади, грохнул выстрел. И эхо потянуло, разодрало его на куски. Но стоило звуку угаснуть, и донесся гул.
Протяжный.
Низкий.
Зарокотали горы. И конь Чарльза испуганно шарахнулся в сторону. Лошади не любят выбросов силы. А эхо, долетевшее до Чарльза, заставило подобраться.
– Спешить надо.
Гул сделался яснее, отчетливей.
И заплясала лошадь Милли, но была остановлена крепкою рукой.
– Вперед! – рявкнул Эдди, глянув на отвесные скалы, которые, казалось, только и ждали гостей, чтобы сомкнуться или, на худой конец, отряхнуться, сбросить на головы огромные валуны.
Камни покатились.
Зашелестели.
– Двигай! – рявкнули на ухо, выводя из задумчивости. И чужой хлыст стеганул по крупу коня. Тот, завизжав не столько от боли, сколько от страха, рванул вперед. Чарльзу только и оставалось, что мысленно пообещать: если жив останется, этому орку нос сломает.
Чтоб в следующий раз не лез под руку.
Если жив останется.
Лошади летели.
По тесной каменной дороге, что втиснулась меж отвесными скалами. И эхо, рожденное в ущелье, разбивалось о стены его. Мелькали тени. И в кромешной тьме, ибо луна все еще отказывалась глядеть на землю, дорога казалась бесконечной.
Наверное, это было сродни чуду.
Лошадь не споткнулась.
Не упала.
И сам Чарльз удержался. Он изо всех сил пытался не упасть. Получилось. В какой-то миг стало тише. И откуда-то сзади донесся судорожный вздох гор, сменившийся грохотом камнепада. Потом стало тише.
Спокойнее.
Будто те камни стали заслоном.
Лошади тоже почуяли, и жеребчик Чарльза перешел на шаг. Чарльз нисколько не удивился, обнаружив рядом Милли.
– Живой? – поинтересовалась она.
В темноте глаза её поблескивали, да и вовсе гляделась девица на редкость довольной. Будто не впервой ей было посреди ночи нестись куда-то, сломя голову.
– Не дождетесь, – буркнул Чарльз.
И Милисента рассмеялась.
А он подумал, что, должно быть, выглядит на редкость глупым, и тоже рассмеялся. Смех был слегка нервным, но, как ни странно, стало легче.
– Нашли время, – проворчал Эдди.
На привал мы остановились ближе к рассвету. И пусть дальше шли медленно, осторожно даже, хотя и женщина, ведшая нас явно неплохо знала местные тропы, я все одно устала. Неимоверно.
Не только я.
Лошади, они ведь тоже не железные. Последние пару часов и вовсе пришлось спешиться, уж больно узкою, вихляющею была тропа. Она вилась, то прижимаясь к боку скалы, карабкаясь на неё, выше и выше, дразня бездной, что раскрывалась с одной стороны, толкаясь каменными выступами с другой. То вдруг расширялась до приличной дороги, чтобы в следующее мгновенье протиснуться меж двумя камнями.
Мы шли.
И шли.
Где-то ехали, хотя и лошади брели еле-еле.
Я поймала себя на мысли, что графчик наш неплохо держится для человека, явно к этаким вылазкам непривычного. Вон, идет, на лице выражение крайней сосредоточенности. Челюсть вперед выставил, упрямо, стало быть. Брови свел. Хмурый. Злой.
Но не матерится.
То ли избыток воспитания мешает, то ли усталость.
Эдди, которого я едва-едва различала впотьмах, тот вот ругался. Тихо. Сквозь зубы. Зато со всею душой. А вот проводница наша скользила по тропе, будто тень.
Явно хаживала не раз и не два.
Но, в общем, мы шли и шли, и шли…
– Хватит, – сказала женщина, выбравшись на узкий пятачок земли меж скалами. – А то еще помрете раньше времени.
Это было произнесено с некоторой надеждой.
Хрен ей. Помирать лично я не собиралась, да, день выдался тяжелым, но случалось и похуже. Эдди и вовсе спешился с легкостью, потянулся, зевнул во всю пасть и сказал:
– Это мы где?
– Где надо, – буркнула наша проводница.
Вот не нравилась она мне. Категорически.
И я ей тоже. Я такие вещи чую. И пусть смотрит она будто бы в сторону, но когда я отворачиваюсь, взгляд её нет-нет да задерживается.
И на мне.
И на Эдди. И на графчике, который сполз по стене и сидел, глаза закрывши. Может, воды ему дать? Или обидится? Матушка говаривала, что мужчины жуть до чего гордые. И нервные. А этот еще и цивилизованный больно.
В общем, обойдется.
Я ослабила подпругу и огляделась.
Горы.
Горы не люблю. В них чувствую себя на диво беспомощной, даже в прериях как-то оно иначе. А тут слева стена, справа стена, спереди и сзади, что характерно, тоже. Мы оказались на небольшом пятачке относительно ровной земли. Здесь было пыльно, холодно.
Неправильно.
Я огляделась и вдруг поняла, что понятия не имею, куда идти. Даже не куда, а откуда, ибо тропа, по которой мы поднялись, исчезла.
– Отдыхайте, – бросила проводница, прищурившись.
И приложилась ко фляге.
Эдди тоже достал свою, а заодно сунул нос в седельные сумки. Хмыкнул. Чувствую, что бы там ни лежало, оно было весьма полезным.
В моей обнаружилась еще пара фляг, мешочки, судя по запаху, с сушеным мясом, вымешанным с сушеными же травами. Хорошо. И хватит надолго. И на солнце не попортится.
Я похлопала лошадь по шее:
– Извини, – сказала ей. – Тут ни пожрать, ни попить, но выберемся…
Тихо хмыкнула проводница.
Похоже, выбраться будет несколько сложнее, чем я думаю. Я прислушалась. Да, горы не люблю. Слишком много камня и он каким-то образом глушит мою силу. Та уходит внутрь, будто в бездну проваливается, и никакого отклика. Я потянулась. Помахала руками. Прошлась, старательно озираясь, надеясь, что вид у меня в достаточной мере глупый. И оказавшись рядом с Эдди, ткнула его под ребра.
– Выбрались! – сказала я тем бодрым тоном, который заставил братца прищуриться.
Он ведь тоже чуял неладное.
И ответил едва заметным кивком.
– Погоди, – прогудел он, потягиваясь. И головой мотнул, и шагнул, чтобы усесться рядом с графчиком, а тот еще и подвинулся, будто бы насиженный им камень чем-то от прочих отличался.
Говорю же, вежливый.
И не совсем бестолковый, вона, глаза блеснули, рот приоткрылся и закрылся, когда под графский бок ткнулся локоть братца.
– Это Мертвая роща? – поинтересовался Чарльз тем капризным брюзгливым тоном, за который сразу захотелось дать ему в морду.
– А ты тут рощу видишь? – женщина не спешила присаживаться. Она стояла, расправив плечи, вдыхая тяжелый сухой воздух. – До неё еще полдня топать.
– Зачарованным путем? – Эдди прищурился.
А солнце вставало. И пусть пока еще не видно было огненного шара, что рано или поздно поднимется на небеса, но вершины скал поседели, да и тьма сделалась не такой непроглядной. Эдди вон щурится, и глаза отсвечивают зеленью.
– Много будешь знать, долго не протянешь, – сказала женщина и, вытащив плитку табаку, отрезала кусок. Жевала она медленно, демонстративно и на нас не глядела. А вот на солнце – да, будто… ждала?
Чего?
Я подошла к Эдди и пожаловалась громко:
– Спать хочу! И есть.
И губы надула.
– Устала…
– Посиди, – Эдди похлопал рядом с собой. А вот графчик уставился этак, удивленно. Но тотчас глаза прикрыл. И вид у него сделался на диво расслабленным, умиротворенным. А что рука на револьвере лежит, так оно совпадение.
Сидели мы так, сидели.
Не скажу, чтобы долго. Придремать по-настоящему я не успела. Но вот Эдди осторожно сжал мои пальцы, выдергивая из того полусонного состояния, в котором мир ощущается особенно ясно.
Я не стала открывать глаз.
И вовсе шевелиться. Только ответила на пожатие пожатием. Слышу.
Горы при всей их пакостливости все же имеют одно до крайности полезное свойство: звуки в них разносятся далеко. Даже тихие. Особенно тихие. Порой думается даже, что и разносятся они исключительно, чтобы нагадить тем, кто скрыться желает.
А те, кто шел, явно желали.
И ноги лошадям замотали ветошью. И сбрую прибрали. И сами-то… сколько их? Я прислушалась. Трое? Нет… трое и еще один, который будто бы позади. А с другой стороны двое. Те же? Другие? И главное, тропы не видать, а идут. Стало быть, из местных, кому тропы открываются.
И что делать будем?
Нет, оно может статься, что идут они с благими намерениями, скажем, желая проводить до самого города Мастеров, но что-то слабо верится.
Тихо всхрапнул Чарльз. А я с трудом удержала улыбку.
Еще тот актер.
Нет, но вопрос с тем, что делать все еще открытый. Первым стрелять как-то не вежливо, оно ведь и вправду оказаться может, что люди не виноватые. Но и ждать… ждать тоже не люблю.
Почти как горы.
Сила во мне ожила вдруг, нахлынула, грозя выплеснуться огненным потоком. А это с чего вдруг? Я одернула её, но сила клокотала.
Силе… тоже не нравились горы?
Или люди?
Они ведь не просто так идут. А вот открытие тропы я едва не пропустила.
Глава 13 О том, почему не стоит связываться с магами
Глава 13 О том, почему не стоит связываться с магами
Мага Чарльз почуял издалека и порадовался лишь, что сам закрылся. Потом подумал, что надо будет и Милли научить закрываться, потому как она вдруг вспыхнула ярким огоньком.
Сильна.
И этот всплеск не случаен. Маг тоже видел их. И не просто видел. Маг явно шел по следу, как хороший гончий пес.
Вот ведь… а Чарльз почти поверил, что до места они доберутся без проблем. Он покосился на Эдди, который, кажется, вовсе придремал. Дыхание его и то было спокойным, умиротворенным.
А ведь чует.
И готовится.
И… дрогнула граница, совмещая два энергетических поля, и купол, разделявший пятачок земли и тропы, исчез. Ненадолго.
Почуяв это, женщина развернулась.
И выдохнула с немалым облегчением. И расслабилась, разом поверив, что теперь-то все закончилось.
А на пятачке оказались четверо, похожие, словно близнецы. И Чарльз с сожалением понял, что ошибся. Маг был не один. Магами были все четверо, кроме того не просто магами, но сработавшимися, сумевшими так сплести силу, что теперь она казалась единой.
Редкий случай.
– Подъем, – нарочито громко сказала проводница, активируя ружье. Заклокотала жидкость в колбе, засияла рассеянным светом силы. – Приехали. Только давайте без дури…
Над головой развернуло крылья заклятье.
Красиво.
А главное, из запрещенных… Чарльз хмыкнул. Мысленно.
– Стало быть, так? – Эдди приоткрыл левый глаз, и в мутном предрассветном свете тот показался черным.
– Как уж есть, – ответила женщина, явно нервничая.
А вот маги были спокойны.
Верили, что заклятье сработает? И ведь должно было бы, но…
– Встать, – раздался сухой голос, и появилось острое желание подчиниться. Более того, сама мысль об ослушании причинила почти физическую боль.
На долю секунды.
Все-таки ментальные сети – та еще пакость. Хорошо, что при всей своей силе они на диво неустойчивы.
Медленно поднялся Эдди.
За ним Милисента.
И Чарльз не стал противиться чужой воле. Пока.
– Оружие на землю.
Приказы отдавал тот, что держался позади братьев, а в том, что четверку связывали кровные узы, Чарльз не сомневался. Уж больно сила их сроднилась.
Эдди потянул револьвер.
И Милли…
Выстрелы грянули одновременно. Полыхнули щиты.
И опали.
Завизжала чья-то лошадь, а над ухом снова грянули выстрелы. И пара магов полетели под копыта.
– Милли… – рявкнул орк.
И следом, навстречу чужой силе, покатилась рокочущая стена пламени. Кто-то заорал, а Чарльз, развернувшись, всадил пулю в женщину, которая готова была выпустить разряд силы.
Сверху громыхнуло.
И сплетенный их воздуха хлыст взрезал каменную плоть. Посыпалась крошка, где-то в скалах недовольно загудела земля.
– Засранцы, – Эдди сплюнул.
Он стоял, держа пару массивных револьверов, явно сотворенных по особому заказу. Обыкновенные как-то не умеют пробивать щиты третьего уровня.
Огненная стена рассыпалась вихрем искр. И в свою очередь Чарльз едва успел выставить заслон, о который разбились ледяные стрелы.
– Точно засранцы, – убедился в изначальном мнении Эдди. – Эй вы, болезные, чего вам надобно?
Маги ответили воздушной волной, которую Чарльз принял и поглотил.
Хлопнул выстрел.
И мимо пронеслась обезумевшая от страха лошадь.
– Шли бы вы домой, ребята, – посоветовал Эдди, озираясь.
А Милисента вновь выпустила пламя, на сей раз огненный поток закрутился, сплелся в узкую, раскаленную добела, плеть, которая обрушилась на магов сверху, правда, без особого успеха: те успели сплести щит и какой-то на диво прочный.
Зашипели скалы, из камня плеснуло раскаленным железом.
И огонь тихо пополз по граниту, не спеша погаснуть.
Рявкнули стволы Эдди, но на сей раз щит устоял. Да они его двойным сделали! И третий слой выплетают с той неторопливой старательностью, которая явственно указывает, что маги точно знают, что делают. И главное, зачем.
Плохо.
Даже дерьмово.
Что это значит? А только одно. Подставляться они не рискнут, но и уйти не позволят. Задержат. И держать будут, пока… пока не подоспеет помощь.
Твою ж…
Чарльз прислонился к стене, прикрыв глаза. Думай… есть же образование… этих тоже учили и неплохо, но скорее всего весьма ограниченно. А стало быть… тройной щит полагают неуязвимым, но ничего неуязвимого нет.
Значит…
– Милисента, – Чарльз потер руки, ибо мысль, пришедшая в голову, была не то, чтобы совершенно безумной, но явно выбивалась за границы классических представлений об использовании энергий. – Силы остались?
– Хватит.
– Я про…
– Поняла. Что надо? – она наблюдала за магами искоса, жадно впитывая каждое движение их.
– Надо… надо, чтобы ты позволила мне оперировать ею напрямую.
– Чего?
– Откройся, – Чарльз перехватил её за руку. – Они ждут подмогу, и если кто подойдет…
– Поняла. Не дура, – Милисента кивнула. – Делать чего?
– Ничего. Просто… не пытайся мешать. Будет неприятно, но так надо.
– Ага…
– Эдди?
– Я пока по-своему, – Эдди перезаряжал револьверы. – Эй вы, там, чего вам вообще надо?
Как ни странно, маги отозвались.
– Отдайте девушку, – сказал тот, который был чутка повыше. И голос его оказался звонким. – И уходите.
– А отпустите?
– Можем принести клятву.
– Одна уже принесла, – Эдди сплюнул, а Чарльз перехватил тонкое запястье женщины, которая горела силой. Даже кожа её казалась раскаленной.
Гавкнули выстрелы.
Впустую. Щит поглотил энергию пуль, но пускай. Маги заняты. Маги тоже живые. И боятся. Сколь бы ни были они уверены в своей защите, но этот страх не выжечь.
– Тот, кому приносилась клятва, мертв. Мы живы.
– Так себе гарантия, – откликнулся Эдди, и снова выстрелил.
Дважды.
Пули ушли в одно место, но вновь же этого оказалось недостаточно.
Сосредоточиться нужно. И не на пулях. Сила. Она откликнулась легко, потянулась к Чарльзу, доверчивая, горячая, что лава. И ему непривычно работать с такой, но справится.
Вариантов нет.
Их не отпустят. Свидетелей никогда не отпускают. Но Милли им нужна, что хорошо. Должно быть, поэтому и за щитами укрылись. При совокупной их силе маги, пожелай атаковать, доставили бы проблем.
Ничего.
Чарльз справится. Силу приходится осаждать, разбирать, что пряжу, на нити, сплетая с собственной. Вот так… пропуская через тело, которому не по вкусу подобное. И ноет сердце, рот наполняется кислой слюною, которую приходится часто сглатывать, а она все одно бежит по подбородку.
Но сила…
…это не заклятье, не то, которому учат в университете.
Просто…
– Зачем вам моя сестра?
– Договор. Заключен.
– С кем? – грохот выстрелов несказанно отвлекает, и тянет одернуть Эдди. В конце концов, патроны пригодятся еще, а он их тут потратит.
На щит.
Сила ползет по земле змеею, собирая камни, вылепляя из них новое тело. И сперва махонькая, что червяк, змея становится больше.
Тяжелее.
И вот уже до Чарльза доносится сдавленная ругань магов. Старший отпускает недостроенный щит, и слой его рассыпается. Все же держать подобную конструкцию не так и просто.
Впрочем, как и змею.
Она уже на змею и похожа. На огромную, вроде тех водяных драконов, чучела которых в прошлом году выставило Географическое общество. Кажется, потом еще скандал приключился, ибо драконы оказались подделкой.
Или кто-то пытался доказать, что они подделка?
Не важно.
Чарльза обнимают, и становится совсем горячо.
А змей, от которого с визгом разбежались те лошади, что еще не ушли, поднимает каменное тяжелое тело. Маги пытаются ответить, но их сила уходит к той… правильно.
Точка притяжения.
Внешняя.
Не то, чтобы невозможно, просто сложно.
– Убей, – Чарльз говорит это вслух, хотя ментальная связь с големом не требует слов. Приказ оформлен максимально четко. И образы даны. Но ему отчаянно нужно произнести это слово.
Маги кричат.
И кто-то, кажется, пугается настолько, что в единой силе появляется трещина. Хорошо.
Змея, поднявшись грудой камней, обрушивается на купол. И тот трещит, но выдерживает, правда, теперь из-за рассинхронизации силы начался отток её. Искры ползут к змее, и та, обняв купол кольцом, прижимается к нему. Трещин становится больше.
И больше.
Вот только и Чарльз слабеет. Он еще держится, пожалуй, на одном упрямстве держится, том, которое стоило отцу жизни. Нельзя отпускать. Если сейчас змея рассыплется, маги успеют скоординироваться…
– Эдди! – голос раздался над самым ухом. – Стреляй, мать твою!
– Маму не трогай! – ответ Эдди потонул в грохоте выстрелов.
И купол рассыпался, выплеснув излишки силы, которые были тотчас поглощены големом. Раздался крик. И выстрел. И, кажется, грохот рукотворной лавины, в которую превратилась земляная змея. Чарльз честно пытался устоять на ногах.
Чарльз даже устоял.
Почти.
Он покачнулся. И понял, что сейчас вот упадет.
– Эй, Эдди… – крик донесся будто бы издалека. И подумалось, что нужно было нанимать солдат. Роты две. Или три… и вообще пора бы армию купить.
Армия, как показывает жизнь, весьма полезное приобретение.
Чарльз даже где-то на краю ускользающего сознания начал прикидывать, во что бы обошлась ему покупка армии, а заодно и содержание, но потом вдруг понял, до чего мысль-то бредовая.
И отключился.
Графа я подхватить успела.
И удержала.
Даром, что тощий, а все одно весу немалого. Ишь, побелел весь, и главное, из носу кровь потекла, и из глаза тоже. А если откинется, тогда что? Нет, понятно, что контракт можно будет счесть закрытым, но почему-то мысль эта радости не внушала.
– Живой? – уточнил Эдди, когда я уложила графчика на землю.
А что? Тяжелый. Меня саму он покачивает, будто пьяную. Хотя, конечно, до покачиваний я напилась всего раз, и то не сама. Угостили.
Мне тогда аккурат пятнадцать исполнилось. Самый дурной возраст. Хотя Эдди утверждает, что с возрастом во мне дури не убавляется, а даже наоборот, но это он предвзятый. А тогда… тогда я едва не влюбилась в одного парня. Хорошего, как мне казалось.
И потому, дождавшись, когда Эдди уйдет на охоту, я сбежала.
Через окно.
Само собой меня ждали. Его же ж идея была. Мне обещали прогулку под луной и пикник. По-взрослому. Ну гулять мы гуляли, а там и присели. На пикник, стало быть. Вот тогда-то он и поднес мне напиток. Взрослый. Сидр.
Я же взрослая!
Как было отказаться? В общем, не знаю, чего он там намешал с лимонадом, подозреваю, что оркского самогона, причем не лучшего качества. На вкус эта дрянь была сладкой, в нос шибало пузырьками, а потом и по мозгам шибанула.
Помню, он меня целовать начал, а я рассмеялась, до того это показалось все нелепым.
Он обиделся.
Полез раздевать. Я вяло сопротивлялась. И никто не знает, чем оно бы закончилось, если бы меня не стошнило. Вот прямо на этого урода.
Ну, про то, что он урод, я поняла, когда осталась одна в степи. Я шла домой… как-то вот шла. Пару раз падала. На холоде протрезвела. И пришла аккурат до рассвета, ровно затем, чтобы столкнуться нос к носу с Эдди.
Он удивился.
Я… я не стала отпираться, ибо познакомилась не только с алкоголем, но и с его последствиями. Эдди тогда даже не ругался.
Сгреб в охапку и отнес домой.
Там и сунул, как была, в одежде, в ванну, поливал и ворчал что-то такое, не совсем цензурное, но на орочьем. Я еще запомнила, а вот случая уточнить, что именно я запомнила, как-то не нашлось.
Что до того урода, то он пропал.
Говорят, без вести.
И что характерно, искать его особо не искали. Я уж точно.
В общем… ощущения были схожими, и потому я опустилась рядом с графом на корточки.
– Сейчас, кажется, блевану, – сказала я, раздумывая, что стоит бы отвернуться, ибо если графчик все-таки не помрет, потом перед ним будет неудобно.
– Милли! Леди так не выражаются.
– Хорошо, что я – не они.
Эдди подошел к груде камней, в которые превратилась змея. Живых под ней не ощущалось, да и в целом камни гляделись камнями.
Бывает.
Я сглотнула слюну.
– Уходить надо, – сказал Эдди, почесав себя за ухом. Обойдя поляну, он ненадолго остановился над трупом той стервы, что нас сдала. Пинать тело не стал, а вот обшарил споро, с немалой сноровкой.
А я что?
Охота – дело такое… многое уметь нужно.
Эдди потрогал носком сапога ружье, явно раздумывая, брать его или нет. Оно, конечно, штука занятная. И чую, что шибает изрядно, да вот здоровущее.
Колба опять же хрупкая.
И мага, чтоб камни заряжал, найти не так просто. Стоп. По ходу и вправду тяжко, если не соображаю. Я маг. И графчик тоже. Вона, все-таки раздышался даже глаз приоткрыл.
– Милли? – Эдди поднял-таки ружьишко. – Перчатки на женскую руку. Возьмешь?
– Давай, – я вытерла рукавом сопли.
Блевать, к счастью, больше не тянуло. А перчатки сели хорошо. Сделанные из мягкой лайки, ношеные, они обмялись и теперь плотно облегали ладони. Поверху поблескивала металлом расшивка управляющих контуров, и я чувствовала слабые потоки силы.
Я пошевелила пальцами, а после и вовсе сжала левую руку в кулак, и кивнула, увидев, как в колбе ружья заклубился туман. Хорошая штука. Оно, конечно, револьвер привычней будет, но, чую, и она нам пригодится.
Эдди же свистнул, тонко так, что по ушам полоснуло. Но на свист его ответили ржанием. А после из расщелины выглянул жеребец, за которым и моя лошадка потянулась, ну а там сыскался конь и для графчика, что вроде и помирать передумал, но и не больно-то живым гляделся.
– А если того, – поинтересовалась я, глядя, как Эдди перекидывает бедолагу через конскую спину. Еще и веревкою привязал. Оно-то ради пользы только, чтоб не сверзся ненароком, но гляделось жутковато. – Ну… того? Загнется?
Эдди пожал плечами, мол, жизнь такая, всякое в ней случается, и ответил:
– Похороним.
Потом помолчал и добавил:
– Правда, без почестей.
