Текст книги "Дикий, дикий запад (СИ)"
Автор книги: Екатерина Лесина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 9 Где чужие тайны не доставляют удовольствия
Глава 9 Где чужие тайны не доставляют удовольствия
Сила так и норовила выплеснуться, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы удержать её. Особенно силу тянуло к человеку, который рассказывал о делах прошлых таким от спокойным тоном, каким мэр Уиллоуби рассказывает, почему он не может прямо сейчас выдать награду за привезенные Эдди головы.
Я поерзала.
Но на меня никто из присутствующих внимания не обратил. И налить не налили. Не то, чтобы так уж хотелось, но все одно обидно.
– Несколько лет мы потратили на то, чтобы понять, как вовсе идет развитие младенца в утробе. И в этом плане свиные мало отличаются от человеческих. На первых порах. Нам удалось установить, что поначалу сила не оказывает сколь бы то ни было серьезного воздействия. Более того, она вовсе не влияет на животных. Сколь бы серьезному воздействию ни подвергались те же свиньи, детеныши их появлялись на свет обыкновенными. Возможно, обладающими некоторой способностью силу ощущать и только. Они стремились к источнику её, и даже выпущенные из замка, норовили поселиться там, где уровень силы был максимально высоким. Так мы даже отыскали пару-тройку малых источников. Но вот люди… с людьми все куда сложнее. И интереснее.
– Вы проводили опыты на людях? – тихо произнес Чарльз. И что-то такое было в словах его, что я поежилась.
А Эдди кивнул.
И помрачнел.
Нет, любовью к людям он не проникся. Эту любовь из него прочно выбили еще в детстве, когда ватага под предводительством Диза Лупески закидала Эдди камнями и дерьмом, но вот… Диз, как был скотиной, так и остался. И повесила бы я его с превеликою радостью, хотя поводов он для того, следовало признать, не давал. Но повесить – это одно.
А опыты… опыты – совсем другое.
– Увы, – Уильям развел руками. – Изначально мы лишь наблюдали. Покупали рабынь. Потом…
– Делали их беременными.
Эдди покосился на меня и взглядом указал на дверь, мол, разговор ныне не для нежных ушей моих. То есть, конечно, по поводу нежности моих ушей Эдди иллюзий не испытывал, однако ему весьма хотелось соблюсти приличия. Я же сделала вид, что не поняла. Во-первых, домишко, конечно, премилый, но комната в нем одна, а сидеть в ванной, пока они тут наговорятся, желания у меня не было. Во-вторых… я ведь живая.
Мне интересно.
– Делали… у моего компаньона была схожая проблема. Более того, чувствуя вину за смерть матери, он истово желал найти способ, средство, которое позволило бы… – Уильям щелкнул пальцами и звук вышел резким. Эдди вон вздрогнул и нож выпустил, но поймал в полете да и убрал в ножны.
Оно и правильно.
Местные не поймут, если нож возьмет да тыкнется куда-нибудь не туда.
– Мы не желали зла. Я понимаю теперь, что многие дороги в бездну начинаются именно так. Но мы и вправду не желали зла. Мы наблюдали. Измеряли. Исследовали. Мы сопровождали этих женщин. И обнаружили, что основные изменения происходят именно в последние недели перед родами.
Он сделал выдох и прикрыл глаза. Поморщился.
– Теперь мне неприятно вспоминать о том, но тогда… тогда мы искренне полагали, что наша цель стоит всех усилий. И крови… – Уильям потер руку о руку. – Я старею. И ко мне стали приходить сны… сны, в которых много крови… не важно. Главное, что плод неодаренный и к воздействию силы оставался безразличен. Его развитие шло обыкновенным путем, вследствие чего на свет появлялся ребенок.
– И… что вы с ним делали?
– Ничего. А что надо было? – Уильям криво усмехнулся. – Поймите, мы не безумцы, одержимые жаждой крови, испытывающие удовольствие от чужих страданий. Мы ученые. Мы полагали себя таковыми. И да, я не постесняюсь сказать, что нам удалось выяснить многое. Правда наука открестилась и от нас, и от остального, но… не важно. Если плод одарен, то за пару недель до родов начиналось то, что мы назвали «зеркалом мага». Плод начинал активно поглощать силу. И чем ярче был дар ребенка после рождения, тем сильнее шло поглощение силы. А мозг его формировал некоторые тонкие структуры. И именно от правильности их создания и зависело, если не все, то многое. Здесь уже организм матери выступал в качестве своего рода компенсатора. Излишек силы, способный навредить плоду, поглощался женщиной. И собственный дар её в это время раскрывался полной силой. Однако, если между уровнем одаренности матери и младенца была слишком большая разница, то сил женщины не хватало, чтобы справиться с потоком силы.
Уильям Сассекс выдохнул.
– Чтобы дойти до этого нам понадобилось почти двадцать лет…
– И сколько женщин?
– Лучше не считать, – вполне серьезно ответил он графчику и взгляд последнего выдержал. – И да… мы увлеклись. Изначально эксперименты свои мы ставили на рабынях, однако это довольно затратно, даже если самим снаряжать экспедиции. Мы скупали ненужных детей, девочек. Мы сошлись со многими своднями, однако… одно дело обычные женщины, но дар… дар встречался не так и часто. Вот и приходилось…
Он пошевелил пальцами и посмотрел на них презадумчиво.
– Я только сейчас начинаю осознавать, что же мы натворили… мы переступили границу, когда взялись за одаренных. Да и в целом, когда спутались с не самыми достойными людьми.
Эдди громко фыркнул.
Ну да… сами-то, если подумать, образцы морали с нравственностью вкупе. И похоже, что род этого самого Сассекса и вправду был славен, если его не повесили.
У нас бы точно повесили.
Или, может, еще?
Если они тут… почему-то стало не по себе. Очень не по себе.
– Нам нужны были женщины для экспериментов, и мы готовы были платить. Довольно быстро нашлось, кому платить. Появились на примете ушлые молодые люди, готовые свести знакомство с подходящею особой, вскружить ей голову, увезти… и продать. Но долго длиться это не могло, да… хотя… семь лет понадобилось королевским ищейкам, чтобы разобраться. Может, если бы меня не защищало имя рода, они управились бы и быстрее. Но однажды за нами пришли. И… мы были готовы ко встрече. О да, нам казалось, что переворот, совершенный нами в науке, – это то, что не просто оправдает… Боги, да я награды ждал!
Идиот.
Радовался бы, что все-таки не повесили. Или, может, на Островах не принято вешать? Если так, то зря, конечно, иные люди словно рождаются исключительно для того, чтоб с пеньковой вдовушкой знакомство свести. Я покосилась на братца. И судя по мрачной – чересчур уж мрачной – роже последнего, в голове Эдди бродили похожие мысли.
– Глупец… мой… коллега, который за годы успел стать другом… проклятье, не просто другом, но самым близким человеком, был казнен. Да и я должен был бы воспоследовать.
Но не воспоследовал.
Так все-таки вешают на Островах или иначе как-то? Спросить бы, но, чувствую, не к месту вопрос. Да и… матушка, конечно, всегда пеняла мне на полное отсутствие чувства такта, что правда найчистейшая, но тут и я понимаю, что надо бы помолчать.
Потом спрошу.
Как-нибудь невзначай…
– Судили нас быстро. И судом пэров. Слова нам не дали, выставив все, как клуб безумцев, которые извращенным образом удовлетворяли свою похоть. Я на суде я пытался заговорить, но слова мои тонули в пологе тишины. И я вынужден был слушать. Имена… столько имен… почему-то в работе все эти женщины… одни уходили, другие приходили… и я не думал, что их было столько. А ведь они не считали рабынь, да… так вот, меня приговорили к казни. И если моего друга повесили…
…все-таки вешают.
– То меня, с учетом благородного происхождения моего, должны были казнить через отсечение головы.
И не только вешают.
Но вешать как-то… удобнее, что ли. И привычнее. Или это потому как я тут выросла? Небось, у нас голов не рубят. Муторно это. Да и убираться потом опять же.
– В ночь перед казнью я только и думал о том, что все зря… все эти смерти, наши опыты… мы ведь поняли. Узнали. Нашли способ, а… он оказался никому-то не интересен. Я пытался добиться беседы хоть с кем-то, кроме моих тюремщиков. Не вышло. Как-то с самого начала нас приписали к одержимым, к безумцам, которые ищут лишь извращенных удовольствий. И страшнее всего была не грядущая смерть. Смерти я как раз и не боялся-то никогда. Нет. Страшно было, что все зря. Что наше открытие исчезнет вместе с нами, что…
Он осекся и наполнил стопки.
– Меня навестил брат. Он… был зол. Нет, хуже того, он был в ярости… настолько в ярости, что готов был убить меня своими руками. Он сказал, что мое дело дорого обошлось роду. Но теперь… замок сгорел, и все-то, кто знал, что происходит там, погибли… моровая чума. Моровая чума не оставляет живых… свидетелей.
Теперь голос Уильяма стал тих и неразборчив.
– Что позиции Сассексов пошатнулись. Что род в шаге от того, чтобы утратить королевское доверие. Что от меня он ждет извинений и достойного поведения.
Лицо исказилось.
– Мой брат сомневался в том, сумею ли я умереть достойно.
– А вы…
– Я рассказал ему. Я знал, что и третья жена его умерла в родах, подарив, правда, дочь. И что брат больше не женился, верно, сочтя, что двоих детей хватит. И еще я знал, что сын его рос в Эдинготе, в небольшом и весьма уединенном поместье, которое обычно служило своего рода… приютом для тех, кто по каким-либо причинам не мог показать себя в обществе. Я спросил брата, здоров ли мой племянник. И тот… тот рассмеялся.
– Он не был здоров?
– Безумие… к слову, вновь же происходит от неверного формирования тонких мозговых оболочек на последних неделях жизни плода. Правда, эту тему мы лишь затронули, а потому не могу сказать, проявляется ли это в органических изменениях, или же исключительно в дефектах энергетической структуры. Как понимаете, полученные нами жизнеспособные младенцы… – он замолчал так резко, что я заволновалась.
И не только я.
Сассекс поднялся и застыл, заложив руки на спину.
– Их они тоже уничтожили… и матерей, и младенцев… так мне сказали. Говоря по правде, я надеюсь, что это ложь. Дети были одаренными, а стало быть представляли какую-никакую ценность. И чем навредили бы младенцы? Или те, что постарше. Мы ведь наблюдали. За теми, кто остался жив. Мы не убивали их, но да, препарировали мертвых. А моровая чума… иногда мне хочется плюнуть на все договоренности и написать письмо. Спросить прямо…
Он тряхнул головой.
– Мы… мы проговорили до самого рассвета. Я рассказывал… о причинах, о том, что мы делали. О том, чего добились.
– И чего же? – сухо поинтересовался графчик. Вот ему тоже наверняка хотелось познакомить Сассекса с веревкою. Ну или топором, чтоб уж по традициям.
И честь не уронить.
Хотя, конечно, странные они, островитяне. Как опыты над людьми проводить, так от этого урона чести нет, а как от веревки, так внезапно приключается. Но матушка, помнится, убеждала меня, что к чужим странностям нужно относиться с пониманием.
Понять не пойму, но топор, коль уж такое дело, обеспечу.
– Мы нашли способ сделать так, чтобы женщина, даже если у неё есть лишь капля силы, смогла выносить ребенка. Одаренного ребенка. Выносить. Родить. Не сгореть в родах. Сделать так, чтобы ребенок этот появился на свет живым. И не уродом. В том плане, что дитя не имело бы дефектов развития. А вот мораль… мораль не в нашей компетенции. И да, спустя годы я могу со всей ответственностью заявить, что способ этот действует.
Воцарилось молчание.
Такое от… которое бывает в салуне за мгновенье до стрельбы. Но тут громыхнул гром, сотряс домишко, и белесый свет молнии затопил комнату. Показалось даже, что еще немного и сгорим дотла, но… нет.
– Более того, сейчас я знаю, как усилить способности ребенка, даже если изначально их почти и не было…
И взгляд Уильяма Сассекса вперился в меня.
Вот прям глаза в глаза.
И…
– Милли? – руки Эдди накрыли рукояти револьверов, и человек, с моим братом знакомый, уже бы занервничал, а то может даже нашел бы в себе силы отступиться. Но Сассекс поднял руки и произнес:
– Не стоит волноваться, она лишь доказательство моей правоты, но… рассказывать следует по порядку. Наутро состоялась казнь.
– Но вы ж живой!
Вот я буду не я, если поверю, что он чудом воскрес. Нет, если бы веревка… слышала, что в Коннектикуте одного раза палач оплошал и не додавил Билла, прозванного Уродом, так тот потом еще год на дорогах пошаливал, пока не пристрелили.
И да, пожалуй, с магами топор надежнее веревки.
На Островах, похоже, это знали.
– Живой. Честно, я не знаю, кого казнили, но… Уильям Сассекс, граф Дормуд, погиб. А Уилл Баланштен был перевезен из одной тюрьмы в другую, а оттуда выпущен. В общем, следующий год я провел в том самом поместье, где заперли моего племянника. И уже наблюдал за ним. Я надеялся, что смогу как-то исправить врожденный дефект, но, увы… к сожалению, мой племянник… он был очень одарен, но при том не разговаривал. Вовсе не понимал человеческой речи. Все норовил передвигаться на четвереньках и… он скончался незадолго до моего отъезда, когда брат получил обещанное.
– И что вы ему обещали?
– Наследника. И даже наследников. Он выбрал двух женщин, не слишком веря в мои способности, однако обе разрешились от бремени с легкостью, подарив брату двух сыновей. И мой племянник скончался. От простуды. Случается.
Ага, особенно, когда вдруг боги дарят нового наследника.
– Мой брат вновь женился. Взял в жены девушку из рода бедного, а потому весьма довольного этим браком. Смерть предыдущих герцогинь их не слишком смутила, и да… сколь знаю, Пруденс до сих пор жива и неплохо себя чувствует. Она родила троих… законных детей.
– А с незаконными что? – поинтересовался Чарли.
– Ничего. Получили земли, титулы. Протекцию. Потеряв стольких детей, брат не стал разбрасываться и теми, кого не признал перед людьми и богами. Мало ли… но сейчас старший из законных детей его женился, а жена подарила ему ребенка, потому, полагаю, в родовую книгу внесены кое-какие изменения. Но это меня не касается, да… так вот, он сдержал слово. Я знаю, что ему хотелось бы и вправду казнить меня, однако клятва… кровь не прощает измен. И я отбыл на край мира, как тогда представлялось.
– В Штаты.
– В Свободные штаты Америки, – Уильям произнес это с некоторой насмешкой. – Я получил корабль, некоторую сумму денег и пожелание исчезнуть, которое искренне желал исполнить. Но…
– Не вышло?
– Я пытался… я… нет, будет неправдой сказать, что я раскаивался в содеянном. Скорее уж я устал и осознал, что та жизнь осталась в прошлой. А в нынешней я желаю тишины и покоя. Тогда-то возникла идея создать поселение…
Он провел по стене с нежностью.
– Место, где бы каждый человек чувствовал себя… дома. Где царили бы мир и порядок.
– И на деревьях бы пряники росли? – не удержался Эдди.
– Вроде того. Я намеревался применять свои знания. Во благо, исключительно во благо…
Эдди явно собирался сплюнуть, но я показала ему кулак. Может, этот человечишко того и стоит, но нечего в доме плеваться.
Матушки на него нет.
– Я понимал, что жизнь здесь непроста, а вот маги могли бы изменить её к лучшему. Не те маги, что давно уж забыли, для чего боги даровали им силу. Не те, которые закрылись титулами от мира и думают лишь о власти, но иные, вышедшие бы из народа, связанные с ним. Служащие ему.
– И как, получилось? – не удержался Чарльз.
– Отчасти, – Уильям опустился на кресло. – Конечно, реальность вновь внесла некоторые коррективы, но в целом… в целом вышло лучше, чем могло бы. Мне удалось собрать группу единомышленников… да, не все они грезили новым миром, но многие лишь вынуждены были оставит старый, бежать. Они сами не знали, куда идут и зачем, а я предложил им неплохой вариант. Для начала собственная моя сила стала неплохой защитой от хищников, равно четвероногих и двуногих. Затем я встретил Годдарда. Он был еще тем пройдохой, но мы сумели договориться. Он сказал, что у него есть земля, которая стоит недорого и для человека обычного в ней не будет пользы. Я же имел деньги и силу. Вот и сошлось одно к одному.
– Змеиный дол…
– Змеи здесь водились во множестве. Благодаря источнику, что скрывался в пещерах. Годдард о нем не знал, как и окрестные жители. Может, среди орков и были те, кто догадывался, однако орки ушли давно. А змеи… со змеями я справился. Источник же оказался тем сокровищем, которое просто попало в руки, не иначе как божьим благословением.
– И вы тут просто взяли и поселились?
– Просто поселился. Выкупил рабов. Построил дом. Потом и дома. Потом… ко мне приходили люди. Кто-то уживался, кто-то вынужден был нас оставить. Кто-то… далеко не все приходили с добром. Но постепенно получилось, что получилось. Я дал им дом. Я дал им защиту. Я дал им веру, ибо оказалось, что без неё многие не способны жить. Я… выдумал Великого Змея, и его приняли с радостью.
– А взамен? – я сама не ожидала, что спрошу.
– Взамен… вот здесь начинается вторая часть истории, которая, полагаю, имеет непосредственное отношение к вашей сестре.
Глава 10 О том, что благие намерения до добра не доводят
Глава 10 О том, что благие намерения до добра не доводят
Буря улеглась так же быстро, как и началась. Стих ветер. Небо полыхнуло молнией и посветлело, а дождь заколотил с утроенной силой. И грохот его о крышу… успокаивал.
Странно.
Чарльз давно не чувствовал себя настолько спокойным, хотя услышанное, напротив, должно было бы привести в ярость. А он…
…матушка была из древнего славного рода, а вот отец, пусть и тоже появился на свет в дворянской семье, но иного толку.
Патент ему купили.
И с ним уже отправили добывать славу, еще тогда, когда Штаты не были свободными, а Острова стонали от избытка сильных да голодных магов.
История любви?
О, её в доме знали. И рассказывали. Одинаковую. Почти слово в слово. Только прежде Чарльз не слишком уж задумывался над этой одинаковостью, как и над тем, что матушкина компаньонка не любит говорить о прошлом.
Да и сама матушка. Будто не было у неё иной жизни, до свадьбы.
До встречи.
Романтической.
Ночная дорога. Разбойники, отнюдь не благородные, но обыкновенные, которых и ныне здесь изрядно, а уж во времена былые и вовсе было не продохнуть. Девица в беде. Благородный спаситель… ранение. И благодарность, переросшая в любовь.
Правда, матушкина семья к этой любви отнеслась без должного понимания.
Отца Чарльз не запомнил. И вот теперь…
– Года через три, когда здесь встало, если не поселение, то всяко жизнь начала налаживаться, меня отыскал человек, вручивший письмо от моего брата, – Сассекс слегка поморщился.
И подумалось, что эта вот откровенность ненормальна.
Кто они ему?
Не друзья. Чарльз так точно. Да и Эдди не похоже, чтоб был настолько близок Сассексу, чтобы… да если по закону…
…какой в Диких землях закон? Может, поэтому и держится бывший граф столь свободно, что знает: ничего-то ему Чарльз не сделает.
Суд?
Обвинения?
От слов легко откреститься, а судьи… ближайший остался в Последнем пути, и что-то да подсказывало, что, даже если Сассекс соизволит туда отправиться, дела не выйдет.
– Не буду врать, что меня благодарили или же просили вернуться, отнюдь. Мой брат выражал надежду, что я неплохо устроился, а заодно просил поспособствовать одному достойному человеку в его проблеме. Аналогичной той, которую мне уже случилось решить. Так оно и началось.
Сассекс перевел взгляд с Эдди на Чарльза. И как ни странно, во взгляде этом не было ничего, помимо усталости и, пожалуй, вялого интереса.
Нет, не к Чарльзу.
Он был столь же скучен, как и вся нынешняя, изрядно приевшаяся Сассексу, жизнь. К самой ситуации.
– К этому времени мне удалось собрать дюжину девушек, обладавших искрой. Да, их дар был настолько слабым, что и развивать-то его не имело смысла, но, повторюсь, мои методики позволяют сделать так, что и этой искры хватило бы, чтобы и мать, и ребенок выжили. Тот человек, не буду называть его имя, прожил с нами чуть больше года… и да, пусть и моей идеей о строительстве благословенного города он не проникся…
…он и сам не проникся, Уильям Сассекс.
Ему просто нужно было дело. Он из тех людей, которых утомляло обычное существование.
– …однако оказывал всяческую помощь. И в какой-то мере нам повезло. Наш гость имел высокую степень сродства к стихии воды. Именно он открыл большинство родников, да и в целом сделал так, что больше мы не испытывали недостатка в ней. Я же в свою очередь подобрал девушку, которая родила ему сына. И да, она отправилась с ним. Не знаю, женился ли он на ней… сомневаюсь.
Чарльз тоже сомневался.
– Но в любом случае он позаботился бы о ней. Это… – Сассекс нарисовал полукруг. – Дело чести. И дело силы. Сила не прощает… подобного.
Зато убийство нескольких десятков человек, если речь о десятках, – Чарльз подозревал, что все куда как печальнее – она вполне себе простила.
– Весьма скоро появился еще один человек с рекомендательным письмом, а потом и еще один.
– Этот дом для них? – высказал предположение Чарльз.
– Да. Здесь, конечно, не так и удобно, но… я никому и никогда не обещал удобств. Более того, сейчас редко кто задерживается на весь срок. Люди приезжают, выбирают. У меня красивые девочки, пусть и не все они невинны, но все здоровы. За этим я слежу строго. И сильны. И каждая способна родить… некоторые рожали дважды…
– И отдавали детей?
Сассекс пожал плечами.
– Я никогда на том не настаиваю. Более того, перед тем как приступить к процессу, мы составляем договор. Хороший договор. Даром что ли я получал образование в Королевском университете? Так вот, там и прописываем в том числе и обязательства заказчика перед матерью. Кто желает, отправляется следом. В этом случае женщина получает оговоренное содержание, возможно, какое-то имущество, к примеру, дом… кто-то становится кормилицей. Или дальней родственницей. Знаю, некоторые мои протеже даже устраивали судьбу, там, на Островах, но все же большая часть предпочитает оставаться здесь.
– Почему? – не выдержала Милисента.
– Почему нет? Острова… там нет ничего-то хорошего. Дурной климат, да и люди не лучше. Добавьте к этому тайну, которую придется хранить до конца жизни. Быть рядом, смотреть, как взрослеет твой ребенок, называя матерью другую женщину… это непросто.
– А… здесь?
– Здесь у них есть дом. Хороший дом. Безопасный. Поверьте, не то, что орки, но и беловолосые сиу, однажды попробовав сунуться к Змеиному долу, ныне обходят его стороной. Они получают деньги. Хорошие деньги, которых хватит… на многое. На то, чтобы вырастить других детей.
– А… те?
– Не думаю, что о них забывают. Но… младенцы погибают часто. И многие, прежде чем попасть в Змеиный дол, повидали всякого. Некоторые и детей хоронили. А здесь… у меня пара отличнейших целителей. Огненные маги. Водные маги. Дети ветра и земли. В Змеином доле не случается такого, чтобы земля не родила или чтобы засуха уничтожала посевы. Здесь есть пища и вода. Защита. Перспектива…
Может, и так.
Но почему-то звучало это жалко, оправданием. И Сассекс понимал, и потому хмурился.
– При чем здесь моя сестра?
– Она ведь одаренная, верно? – вопросом на вопрос ответил Сассекс. – Дар слабый, конечно, подозреваю, вся сила семьи досталась вам, но и к лучшему… так вот, мое поселение росло. И если сперва я принимал всех желающих, а заодно уж готовых соблюдать закон, то постепенно пришел к выводу, что, сколь бы мы ни расширяли пространство долины, а мы подошли к пределу, Змеиный дол довольно мал. И потому начали выбирать. Да, если у женщины есть искра, мы примем её. Не важно, сколь она юна и прекрасна. Прекрасна ли вовсе. Главное, чтобы была молода и здорова. Мужчины… мои сыновья подросли, как и сыновья моих последователей. Мужчин, к слову, среди магов рождается куда больше.
Он постучал пальцем по столешнице, и звук получился донельзя резким.
– Они находили себе жен. Некоторых здесь, в том числе среди девочек, что появились на свет в Змеином доле, но… опять же, кое-кому наша жизнь казалась скучной. И люди уходили. Забирали деньги, а они есть у каждого, ибо доходы от сделок с магами идут в общую казну, из которой что-то берется на поддержание поселка, а остальное распределяется меж жителями его. Так вот… Уилл всегда был неспокойным мальчиком. Полагаю, качество это он унаследовал от меня, и потому я понимал его, как никто. Я рано позволил ему выйти из долины, а по ряду причин мы все же предпочитаем держаться в стороне от большого мира. Но я лично сопроводил сына в Последний приют, а после и в Хаббард. Побывал он и в Бристоне, и в иных городах. Он попросил разрешения учиться. И я оплатил ему учебу в Эмбридже, что, признаюсь, было ошибкой…
Сассекс потер шею.
– Ноет… мой срок почти вышел, наверное, потому и стал я слишком болтлив. Но все, что ни делается, к лучшему. Вы сами пришли, и ехать не пришлось. Так вот, Уилл не устоял… большой мир, большие искушения. Он увидел иную жизнь, полную безделья и удовольствий. Он начал пить, увлекся игрой. Он оказался чрезмерно азартен, и в пылу азарта наделал долгов, расплатиться с которыми оказался не способен. И тогда-то он вспомнил обо мне. Я выручил его, однако поставил условие, что долг свой Уилл отработает. Я приобщил его к делу, понадеявшись, что, занятому, ему будет не до глупостей. А еще, возможно, он поймет, повзрослеет. Сперва доверил малое: встречать наших гостей в Уиштоне, откуда их провожали горными тропами к Долу.
Чарльз прикинул и получилось… получилось, что и вправду от небольшого, но вполне себе обжитого Уиштона до Змеиного дола рукой подать.
Было бы.
Если бы не Драконий хребет.
– Поверьте, за те годы, которые мы здесь, маги… многое сумели сотворить. И путь имеется, вполне себе проходимый даже зимой. Для одаренных.
А иные с Сассексом не связываются.
И все-таки… что-то подсказывало Чарльзу, что отнюдь не все гости Змеиного дола прибыли с Островов. Нет, островитяне наверняка имелись, однако они – гости редкие, а вот местные…
…отец погиб, защищая Западный форт от сиу. И смерть его принесла матушке полосатую ленту вдовы и право обращаться к Императору. Еще небольшую пенсию да полный пансион детям, если захотят они продолжить карьеру отца.
Чарльз хотел, но…
…матушка была против. Он ведь наследник. Последний из рода. И армия обойдется, а она, матушка, никак нет, что уж об Августе говорить?
– Также он провожал гостей обратно. Помогал устроиться. Он взял на себя многие мелкие дела. Придумал держать в Уиштоне кормилиц, ибо любые запасы молока конечны. Он находил нянек, помогал выправить документы, организовать отъезд, решить сотню мелких проблем, что возникают в любом деле. И я успокоился. Я решил, что сын мой и вправду нуждался лишь в том, чтобы его энергию направили в нужное русло.
Вот только все оказалось не так просто.
– Он исчез. Однажды уехал с… очередным клиентом, которому повезло получить двойню. Крепкие сильные мальчики, да… так вот, Уилл просто взял и не вернулся. После пришло письмо, в котором он благодарил меня за помощь, а еще просил не искать.
– Вы и не стали?
– К чему? Правда, меня несколько смутило, что он не стал требовать свои деньги, а к этому моменту сумма накопилась, если не огромная, то всяко такая, которой хватило бы на обустройство. Но… его право, – Сассекс вновь затарабанил по столу, но прервался сам. – Прошу прощения, дурная привычка. Спустя где-то полгода человек, до того изъявлявший немалое желание приехать… в гости, вдруг отказался. И даже потребовал вернуть задаток. В тот момент это не показалось странным, подобное, пусть и редко, но происходило, когда клиент вдруг обнаруживал, что уже имеет детей или же вот-вот получит… чудеса случаются.
– И вы вернули?
– Вернул, несомненно. Я всегда соблюдаю договоренности, даже устные, – Сассекс произнес это строго, даже стало несколько стыдно за сомнения, которые Чарльз испытывал. – Но после началось интересное… еще один договор сорвался. А там и дошел слух, будто бы в деле моем появился, скажем так, конкурент. Человек, оказывающий сходные услуги, но по куда более умеренным ценам и, что куда важнее, без договоров. А следовательно, без удушающих обязательств по отношению к кому бы то ни было. Мои… посредники весьма явно намекнули, что и мне следует пересмотреть условия, если я желаю остаться в деле.
Сассекс сцепил пальцы и посмотрел в окно, за которым дрожала пелена дождя. И вот завтра же не выехать, дороги местные, которые и дорогами то назывались весьма условно, развезет.
– Я отказался. В конечном итоге, я не слишком нуждаюсь в деньгах. Сейчас Змеиный дол вполне способен обеспечить себя. И да, мы думаем над расширением. Мы даже договорились с сиу о земле. У них есть отличный кусок пустыни, щедро выделенный им правительством. Сами сиу с этой землей ничего-то сделать не способны, все же их сила иного толку, а вот мои люди вполне могут возродить пустыню. Правда, сперва потребуется решить кое-какие юридические тонкости, чтобы правительство потом не передумало, как оно бывает.
Сассекс потер ладони, и глаза его заблестели, предвкушая грядущее сражение.
– Так вот, часть моих людей отправилась изучать местность. Сиу поставят дома, и к зиме два десятка семей, устоявшихся семей, отселятся. Тогда же и начнут преобразование… года через два-три вы не узнаете это место.
И Чарльз ему поверил.
А еще… нет, это не стыд… он, имея право голоса в Совете, выступал против переселения коренных племен, и уж точно против резерваций, только…
– У меня есть план, и он вполне себе воплощается в жизнь. Однако…
– Ваш сын?
– Мой… один из… да, я пользовался положением, хотя, клянусь, не было женщины, которую я бы взял против её воли. Напротив, они сами приходили ко мне, зная, что я никогда-то не оставлю ни своих детей, ни их матерей… так вот, Уильям… мне пришлось потратить некоторую сумму, чтобы понять, почему он исчез.
Дождь утихал.
Капли стучали реже и глуше, и будто шептали, что вовсе не было нужды ехать на край мира самому. Разве у Чарльза мало денег? Мог бы кого-то и нанять… нанимал же, чтобы отследить ублюдка, который увез Августу. Так мог бы и другого, который нашел бы, который устроил бы этому ублюдку несчастный случай.
Или просто пристрелил к чертовой матери.
– Уильям… мы особо не скрываем… во всяком случае те, кто живет здесь, знают, благодаря чему и кому появился Змеиный дол. И да, сейчас основная доля дохода идет от магов. Мои сыновья и внуки, или просто те, кого я называю детьми, уходят в города, ищут службу, исполняют её. Берут заказы… разные… и вам ли не знать, сколь высоко ценится работа хорошего мага. А мои дети имеют отличное образование, и силой владеют, как никто иной…
В этом Чарльз нисколько не сомневался. И даже предполагал, кто был учителем.
– Теперь я понимаю, что был несколько неосторожен. Уильям оказался достаточно умен, чтобы не просто понять, что происходит, но и дойти до того, как это происходит. Правда, полагаю, кое-какие нюансы он упустил. Можно срисовать руноскрипты, скопировать амулеты, расписание процедур и интенсивность энергетического потока, но без знания сути все это останется лишь некой совокупностью внешних воздействий, эффект от которых может быть, а может и не быть.
