Текст книги "Второй шанс для него (СИ)"
Автор книги: Екатерина Котлярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 17
Игнат
Просыпаюсь резко, будто от толчка. С трудом открыв глаза, уставился на знакомые светлые занавески. Повернулся на другой бок, чуть улыбаясь и не обращая внимания на то, что лицо болит после хорошо поставленного удара Глеба. И тут же сел, выругавшись себе под нос. Соседняя подушка пустовала. Нашёл на полу свои джинсы и носки и быстро натянул на себя. Зашёл в ванную комнату за толстовкой. Взгляд зацепился за стакан у зеркала, который был пуст. Там всегда стоит зубная щётка малышки. Малышка… Смакую это слово. Моей Снежинке оно подходит идеально. Она вся крохотная, будто куколка. Такая хрупкая, что я всегда трясся над ней, толком не осознавая своих чувств.
В коридоре, прежде чем пойти на кухню, кинул взгляд на предбанник, где стояли сиротливо мои ботинки. С щелчком приходит осознание, что Снежана ушла из дома. На крючке нет её зимнего пуховика. Как и обуви на пороге. Вернулся в комнату, чтобы обнаружить, что ноутбук она забрала. Куда она могла уйти? К Тохе? К Глебу?
Дрожащими руками пытаюсь нашарить в карманах телефон, от накрывшего меня с головой отчаяния забыв, что я его разбил к чертям собачьим в мастерской. Бл*! Понимаю, что в таком нервном состоянии ничего не решу. Опускаюсь на кровать и обхватываю голову руками. Куда Снежинка могла поехать? К кому-то из пацанов из мастерской. Но какого хрена она сбежала? Что я снова сделал не так? Где я снова налажал? Чем я её вновь обидел?
Сотни вопросов гудят в голове. Хватаю подушку, на которой спала Снежана, и подношу к лицу. Утыкаюсь носом и дышу запахом девчонки, на которой я повёрнут. Я признаю, что я кретин. Трус и тормоз. Я боялся признаться самому себе в том, что зависим от Снежаны. Каждый день я нахожу причину, чтобы оказаться возле неё. Чтобы услышать её голос. Чтобы увидеть её улыбку. Чтобы ненароком вдохнуть запах её длинных тёмных волос. Лгал себе, что её запах кажется особенным мне лишь по той причине, что знаком с детства. Лгал себе, что просыпался рядом с ней по утрам со стояком, когда она спать оставалась, лишь из-за физиологии. Лгал себе, что сны с её участиям снятся лишь потому, что девчонку вижу каждый день. Лгал. Лгал. Лгал.
Лгал себе. Лгал друзьям. Лгал ей.
Потому что друг не должен желать схватить её и зацеловать эти пухлые губы. Друг не должен закрывать глаза во время секса с другими и представлять, что под ним сейчас стонет она. Друг не должен просыпаться на влажных простынях, с адским стояком и её именем на устах. Друг не должен ревновать. Ревновать дико, неконтролируемо. Я сам ох*еваю от этих эмоций. От того, как корёжило, когда хоть кто-то взгляд кидал на неё. Когда кто-то смотрел на неё с интересом. Злость, ярость, бешенство, боль, желание начистить рожу и спрятать Снежинку ото всех. Эти эмоции душили. И этим эмоциям я всякий раз находил оправдание. Как бл*ть можно любить лучшую подругу? Как ядрёна вошь взять и поменять размеренную жизнь в один миг? Как?
Так я оправдывал свою трусость. Так я оправдывал своё страх потерять её. Потому что я не верил, что Снежинка ответит на мои чувства. Та часть меня, которая эти чувства приняла, твердила, что малышка ко мне ничего не чувствует. Она общалась со мной так же, как и с другими пацанами. Ничем не выделяла. Напротив, к Тохе и Глебу она тянулась больше. С Тохой она вечно о чём-то шепталась, отчего каждый раз в грудине пекло адово, будто лава плескалась, обжигая внутренности.
А я убеждал себя лишь в том, что просто боюсь, что кто-то Снежану обидит. Что какой-то мудак разобьёт ей сердце. Вот только этим уродом оказался я. Слепым идиотом, который хлопал ушами и в задницу себе голову засунул, не замечая очевидного.
Я люблю тебя все эти десять лет. Каждый. Грёбанный. День.
Провожу рукой по лицу. Сколько раз за день я уже прокрутил эти слова в своей голове?
Снова испытываю отчаяние. Я бл*ть в жизни не переживал столько, сколько за эту неделю.
Всё началось со дня рождения. Когда Снежинка появилась в ресторане в этом платье. Платье… Разве можно его так назвать? Кусок ткани, который облеплял каждый изгиб стройного миниатюрного тела. Каждый изгиб, который по неясным причинам хотелось жадно огладить ладонями.
Я не видел появления Снежаны в ресторане. Сидел спиной ко входу, трепался с пацанами. Просто волосы на затылке вдруг зашевелились. Просто я потерял нить разговора, как и интерес к нему. Что-то подсказывало, что вот-вот рядом окажется моя спокойная и тихая Снежинка, а её мягкие губы коснутся щеки. Самые кайфовые секунды.
И интуиция меня не подвела. Проходит всего пара минут и плеч касаются маленькие тёплые ладошки. Они всегда мягкие, бледные, с тонкими пальчиками и аккуратными короткими ноготками. Несмотря на её работу, руки у Снежинки всегда мягкие и ласковые. И одуряюще пахнут, особенно в центре ладошек.
Мне кажется, что губы с моей щеки Снежана убрала слишком быстро, поэтому перехватываю руками ладошки девчонки, подмечая, как они тонут в моих граблях. У меня всегда в груди так странно щемит, когда замечаю, какая она хрупкая. Какая она худенькая и низкая. Повернулся к ней, чтобы в ответ поцеловать в щёку, и завис.
Знаете тот момент, когда что-то сильно ошарашивает? Когда ты воздуха глотнуть не можешь, будто все силы уходят на то, чтобы обдумать увиденное? Ну, либо знакомое каждому пацану чувство, когда ловишь удар в солнечное сплетение и теряешь способность дышать на некоторое время. В эту минуту, пока я пялился на охр*нительно красивую Снежинку, я не мог сделать ни одного вдоха. Только в голове набатом билось:
Красивая. До чего же она охр*нительна.
Взгляд приклеивается к полным губам, застывшим совсем рядом. Приоткрытым и влекущих коснуться их. Слизать красную помаду, добраться до истинного вкуса девчонки. Сделать так, чтобы губы припухли. А Снежинка кончиком языка пробегается по губам, будто выдержку проверяет. Будто не понимает насколько прекрасна сейчас. Насколько красива и сексуальна, о чём я говорю вслух. И тут же получаю новый удар под дых, когда Снежана заливается румянцем.
Бл*. Интересно, что будет, если я её сейчас поцелую? На глазах у всех? Что если я вопьюсь поцелуем в эти пухлые красные губы, который так и манят? Что если ладонями сожму аккуратную маленькую попку, которая обтянута тканью платья?
Но барьеры, выстроенные в голове, мне сделать этого не дают. Спасают от тупой ошибки.
Почти спасают, потому что я не могу отвести взгляда от профиля Снежаны. Почему я до этого настолько чётко не осознавал, что она настолько красивая? Не просто красивая, идеальная. Аккуратный ровный нос, густые длинные ресницы, пухлые губы и маленькое ушко.
Потянулся рукой к её лицу, в нестерпимом желании обвести овал лица пальцами. Желание было настолько нестерпимым, что пальцы выкручивало от потребности коснуться малышки. Если бы не Глебыч с вопросом, который я ещё дважды переспросил, то прикосновениями я бы не ограничился.
На вопрос я так и не ответил, почувствовав, что Снежана поднялась из-за стола. Повернул голову и смотрел вслед будто привязанный. На бёдра, которые покачивались при каждом шаге. На худые плечи и идеально ровную спину. На тонкие щиколотки. На завитки чёрных волос.
– Да, братан, слюни всегда мы пускаем на своих друзей, – заржал Глеб.
Я даже ничего не возразил. Не вник толком в то, что он сказал. Потому что в грудине начало всё полыхать. Я сжал вилку в кулаке, видя, как близко прижато миниатюрное тело к телу Музыканта. Как Тоха что-то на ухо девчонке шепчет, что кажется, будто губами касается ушной раковины. Как проводит пальцами по открытой спине и трогательно торчащим лопаткам.
– Слышь, Игнат, нам ещё за испорченную посуду придётся доплачивать, – Глеб снова ржёт, а меня сейчас до трясущихся поджилок бесит его улыбающаяся рожа.
– Иди к чёрту, – бросаю вилку, которую сложил вдвое, ему в тарелку.
– Ты, Казанова херов, Игнат. Будешь дальше п*здеть, что она тебе просто друг? Или может уже возьмёшь свои яйца в руки?
– Захлопни варежку, Глеб, – скриплю зубами, бесясь ещё больше, когда вижу, как Антон целует Снежинку в висок. – Тебе вечно мерещится то, чего нет. Это ты у нас *бёшь всё, что движется.
– Пацаны, хватит, – Димон руки поднял. – Хватит провоцировать, Глеб.
Я поднимаюсь из-за стола, желая сломать конечности Антону, который вжимает голову Снежинки в своё плечо. Который касается тёмных завитков волос. Который вообще её касается. А Тоха бл*ть улыбается понимающе и подмигивает, из-за чего мои кулаки чешутся ещё больше. Из-за чего хочется вмазать по смазливому лицу. Всепонимающе бл*! Я сам них*я понять не могу. Сам разобраться не могу, почему ломает так. Почему рука, которую кладу на выпирающие лопатки так дрожит. Я вроде не невротик и не пахал целый день. Но бл*ть! Коснулся шелковистой кожи и почувствовал, как член в штанах дёрнулся.
Я не знал, что такое прикосновение может быть эротичным. Не знал, что коснувшись пальцами женской спины возбужусь. Просто от вида того, как контрастирует моя кожа с её. От вида того, как бегут по бледной коже мурашки. От вида того, как она прогибается в пояснице, выпятив попку назад.
К себе лицом Снежинку разворачиваю. Вжимаю хрупкое тело в себя. Даже на каблуках макушкой не достаёт до моего подбородка.
Под грудной клеткой в меня вжимается грудь Снежаны. Совсем маленькая. Жадно шарю рукой по каждому выступающему позвоночнику. Не могу оторвать грубых пальцев от нежной кожи. Склоняюсь низко, шея затекает, и плечи ноют, но упорно дышу запахом её волос.
Ширинка давит на напряжённый член, когда пальцы Снежаны оказались в моих волосах. Глаза прикрыл и тут же яркую картинку увидел – она на кровати, обнажённая, кидает на меня смущённые взгляды и пальчиками зарывается в мои волосы, пытаясь оттянуть мою голову, пока я вылизываю её складочки. Сердце загромыхало, грозясь выпрыгнуть из грудной клетки. А мне пришлось чуть отстраниться от Снежки, чтобы девушка не почувствовала, что её лучший друг возбудился до звона в яйцах во время танца.
Кажется впервые я был рад тому, что Глеб влез. Друг меня хлопнул по плечу и придал ускорения в сторону стола, толкнув в спину.
Я смог сдержаться и не обернуться. Потому что что-то подсказывало мне, что стоит только вновь глянуть на Снежану, нашей дружбе сегодня придёт конец. Плюхнулся на стул, отчего тот жалобно заскрипел, и залпом выпил стакан воды.
– Смотрю, танец был очень жарким, – пробубнил тихо Музыкант, смотря в тарелку и улыбаясь уголком губ.
– Тох, только вот ты не начинай, – вытер влажный лоб, который незаметно для меня взмок.
– Я ещё не начинал, – поднял на меня пронзительный и умный взгляд. Бл*. Такой взгляд у деда был, когда я портачил. Усталый, умный и глубокий. Передёрнул плечами.
– Тох, давай без ваших подъ*бок. Вот здесь уже, – ребром ладони ударил по горлу.
– Рад сообщить, что здесь твоя бывшая, – мне на колени плюхается Лариса и обвивает шею руками.
В нос тут же ударяет резкий запах духов. Кривлюсь, испытывая чувство брезгливости и отвращения.
– Привет, дорогой, – манерно растягивает гласные. Когда-то мне это нравилось. Когда-то я считал это её изюминкой. Её хлопанье ресницами, её смех и развязность – всё это так отличает её от Снежаны.
Убираю её руки с шеи и цежу:
– Что ты здесь забыла? Я тебя не приглашал.
– Как я могла не заглянуть на праздник и не поздравить своего любимого медвежонка? – я готов блевануть. – Ох, как быстро Игнат-младший пришёл в готовность, – бюстом вжимается в мою грудную клетку. – Соскучился, сладкий?
– Да, *б твою дивизию. Съ*бись, – рычу, дёргая головой. – Слушай, Лариса, я всё тебе предельно ясно объяснил.
– Да? А мне казалось, что ты просто решил к своей плоской мартышке от меня свинтить, – растянула губы в ядовитой улыбке. – Она знает твой маленький секретик, Игнаша? Знает, что трахая меня, ты шептал её имя?
– Заткнись, – рычу в ненавистное лицо.
– Ты так мило её обнимал, когда танцевал. Осталось только на пол упасть и ножку поцеловать. Примерно так, – я не ожидал поцелуя, потому что пытался сдержать свою ярость.
За плечи её грубо отодвинул и скривился. Бл*ть, как представлю, сколько членов в её рту побывало.
– Что ты творишь? – выплюнул, вытирая губы и пытаясь стереть омерзительный вкус её губ.
– Даже не знаю, что на меня нашло. Наверное, соскучилась по своему сладкому медвежонку, – хмыкнула, повинуясь мне и вставая с моих колен. Одёрнула короткую юбку и облизала медленно нижнюю губу, сощурив густо подведённые глаза. – Если хочешь получить свой подарок, приходи ко мне сегодня. Адрес помнишь.
Я кулаком ударил со всей дури по столу. Одна тарелка слетела на пол и разбилась. Посмотрел на парней, которые с осуждением глядели в ответ.
– Кто сказал ей, что мы сегодня будем здесь? – зарычал, окидывая каждого взглядом.
Оглянулся назад, где должна Снежинка танцевать, но её там не оказалось. Бл*ть! Нет! Она не должна была этого видеть. Чувствую себя полным дерьмом, ведь подруга ненавидит и презирает Ларису. Чувствую себя так… будто меня застали на измене. Будто я совал язык в глотку бывшей.
– Где Снежка? – почему бл*ть голос такой хриплый? Почему в моём голосе паника? – И где Тоха?
– Снежана увидела маленькое представление и ушла, – Рома вздёрнул бровь. – Видимо, решила, что ты пригласил Ларисочку.
– С*ка, – снова кулак впечатываю в стол.
– Слышь, Царь, это уже вторая тарелка. Ты стол только не ломай, – ироничный голос Глеба. Бросаю на него угрюмый взгляд и вскакиваю из-за стола.
Бросаюсь на улицу и щурю глаза от того, как хлещет дождь. Вижу машину Музыканта, которая трогается с места. Бросаюсь к ней, махнув рукой, надеясь, что друг остановится, но тщетно. Машина выезжает с парковки.
Промокнув до нитки, возвращаюсь в ресторан. Как не странно, подколоть никто не пытается. Даже Глеб смотрит непривычно серьёзно. Подзываю официанта и заказываю стакан виски.
– Ты же не пьёшь, – Рома.
– Когда-то пора начинать, – бросаю ему, салфетками пытаясь промокнуть волосы, с которых капает вода.
– И долго ты будешь отрицать столь очевидную вещь, Царь? – Рома кулаки сжимает и смотрит на меня исподлобья. – Ты реально из всех окружающих дебилов делаешь? Или сам идиот? Скажи, сколько ты будешь в дружбу играть? Нет, ну реально за*бал, сил никаких нет. Ты бл*ть, *блан безмоглый, дышать в её присутствии боишься. Смотришь будто бл*ть на месте сожрёшь. Лыбишься так, что гланды вот-вот застудишь. Девок трахаешь, которые на неё похожи. Бежишь к ней по первому щелчку пальцев. Но всё п*здишь, что просто она твоя подруга. Ты её чуть взглядом не поимел сегодня.
– Что ты хочешь от меня услышать, Рома? – зарычал, руками упираясь в стол и нависая над другом. – Что я должен ответить на твою пламенную речь? Признаться в своей одержимости Снежаной?
– Я хочу, чтобы ты бл*ть перестал отрицать такие очевидные факты, – Рома следом поднялся, выплёвывая каждое слово мне в лицо. – Чтобы труслом перестал быть последним и перестал кота тянуть за яйца.
– Да пошёл ты нахер, – ударил его в плечи. – Прекрасно посидели, парни, – взял пакеты с подарками и криво ухмыльнулся. – Я домой. Спасибо за поздравления.
Двинулся к барной стойке, где ко мне тут же подбежала официантка. Закрыл счёт, купил бутылку виски и на улицу вышел, даже не потрудившись накинуть куртку. Откупорил бутылку виски и сделал огромный глоток.
– Кто в одиночестве бухает, алкоголиком становится, – Глеб выдрал из моих рук бутылку и выбросил в помойку.
– Она стоила три косаря, – запрокинул голову к небу.
– Детям и близким алкоголизм стоит нервов и здоровья, – колкие мурашки побежали по спине от его слов.
Я кивнул. Захотелось заныть, как мелкому пацану. Зарыдать, чтобы это едкое и мерзкое чувство из груди исчезло.
– Погнали, я тебя отвезу домой, Игнат, – говорит устало Глеб.
– Я к Снежане.
– Сейчас не самое подходящее время, брат, – хлопнул по плечу. – Приди в себя, ты сегодня слишком нервный.
– А какого х*я бл*ть каждый пытается лезть мне в душу? Какого х*я каждый пытается меня научить правильно поступать?
– Потому что мы как одна семья, Игнат, – хмурится. – Никто не пытается научить. Мы просто даём советы.
– Да, просто бл*ть каждый обвиняет в том, что я ссыкло? Я ты бл*ть смог бы взять и так просто сменить вектор отношений, которые строились десять лет? Смог бы бл*ть сказать «тут такое дело, я люблю тебя». Хороший друг бл*ть. Она меня нах*й просто пошлёт и тогда… Нах*й это всё, —кажется, даже один глоток виски развязал мне язык. – Так проще, понимаешь? Так… она рядом. И я уверен, что всегда будет. Понимаешь? – ору, хватая Глеба за грудки и встряхивая. – Так она бл*ть просто рядом. Так я хоть дышать могу.
– Понимаю, – сгребает меня в медвежьи объятия. – Я отвезу тебя домой. Тебе нужно проспаться.
Глава 18
Игнат
Следующим утром поехал к Снежинке едва только проснулся. Меня просто выкручивало, ломало от потребности увидеть девчонку. Всю ночь мне снились её зелёные глаза. Всю грёбанную ночь я ворочался с бока на бок, потому что хотелось сию минуту вскочить и поехать к ней. Чтобы увидеть улыбку на пухлых губах. Чтобы коснуться губами нежной щеки. Но я смог таки дождаться утра.
Вот только дверь никто не спешил открывать. Ухом прижался к холодной поверхности и услышал тихие шаги, которые стихли возле двери. Почудилось, что даже слышу частое дыхание Снежинки, которая почему-то совсем не спешила открывать дверь.
Ударил кулаком в дверь, разозлившись на самого себя и рыкнул:
– Снежка, открывай.
Чёрт. Какого хера я не оттолкнул Ларису? Ведь Снежинка всегда её не любила. Но чёрт возьми, это ведь не повод сбегать с праздника, даже не попрощавшись. Снова кулак опустился на прохладную поверхность двери, когда Снежана не открыла.
Только тогда услышал звук поворачиваемого в замке ключа и нетерпеливо дёрнул ручку на себя, чуток не рассчитав силы. Девчонка в подъезд вылетает, крепко держась рукой за ручку, а после смотрит хмуро и исподлобья. А я на какой-то миг вновь зависаю. Вновь забываю, как правильно нужно дышать, когда её вижу. Хрупкую, в махровом халате, растрёпанную и со следом от подушке на щеке. В груди странно щемит и теплеет при одном взгляде на такую сонную и домашнюю девчонку. Она сейчас похожа на взъерошенного котёнка, которого разбудили и который выпустил коготки.
– Чего пришёл в такую рань? – складывает руки на груди, а мне улыбнуться хочется. Потому что выглядит она слишком мило. А ещё в охапку схватить и к груди прижать, носом уткнувшись в растрёпанные волосы.
Подхожу ближе, желаю узнать причину, по которой она ушла. Знаю, что врёт, когда говорит, что ей стало плохо. Потому что отводит глаза и нос чуть морщит. Улыбнувшись уголком губ, заправил непослушную прядку волос за маленькое ухо. Когда Снежана вскидывает на меня глаза и, сверкая зелёными глазами говорит о Ларисе, мне кажется, что я попал в Рай. Мне мерещится, что Снежинка меня ревнует. Но заметив, как во взгляде мелькнуло разочарование, я начал оправдываться. Глупо и безнадёжно, тут же себя одёрнув. Оправдываюсь так, будто у нас есть отношения. Только Лариса вызывала у Снежаны такую злость и ненависть, на остальных моих девушек она никак не реагировала.
Я чувствую, что подруга закрылась от меня. Пытаюсь понять причину, прощупать почву, но Снежана только улыбается. И взгляд отводит, стоит посмотреть ей в глаза.
В какой-то момент в голове всплывают слова друзей. Ведь трус я. Реально трус, раз даже попробовать не осмеливаюсь позвать Снежану на свидание.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – ровным голосом спрашиваю, а у самого поджилки все трясутся в ожидании ответа от девчонки. Если скажет, что свободна, то позову на свидание. И срать, что будет.
– В кинотеатр иду, – простреливает иглой ревности. Она всегда только со мной в кинотеатр ходит на новые фильм. Голова трещит от мыслей, но ни одну из них мне поймать не удаётся. Руку в кулак приходится сжать, потому что она дрожать начинает, как у сопливого пацана. Я чувствую отчаяние. И боль потери. Упущенной возможности.
С Тошей она идёт бл*ть. Белобрысая смазливая морда. Бесит меня. Какого хера он вечно трётся возле Снежинки? Почему слишком много внимания уделяет? Ревнивые мысли одна за другой входят в сердце.
Вчера, когда они танцевали, Снежана слишком близко прижималась к Антону.
Он слишком интимно касался её.
Шептал что-то на ухо.
Целовал висок.
Он увёз её из ресторана.
Сука! Это больно! В грудине всё нафиг на части разрывает. Я… Я идиот, который с чего-то решил, что Снежана всегда будет рядом. Под боком. Стоит протянуть руку и можно коснуться. Стоит ещё набраться смелости и… и признаться себе, а потом и ей в том, что я повёрнут на ней. Повёрнут. Одержим. Зависим. Других слов подобрать нельзя. Потому что я просто живу Снежаной. Без преувеличения. Живу. Дышу. И как бы бл*ть не хотелось отрицать истину и слова Ромы, но он прав. Чертовски прав. и от этого становится ещё херовее. Потому что одно дело убеждать самого себя, что к Снежане у меня только дружеские чувства, а совсем другое – осознавать, что ты ссыкло и трус, который снова идёт на попятную. Который снова засовывает язык в задницу и не осмеливается позвать любимую! (да, чёрт побери, любимую) девушку на свидание. Ухожу с отвратной горечью во рту. С отвращением к самому себе. Еду в мастерскую, где хоть ненадолго отвлекаюсь, занимаясь починкой машин.
– Царь, прости, я вчера слегка перегнул, – вижу знакомые чёрные армейские ботинки Ромы, который останавливает у машины, в которой я копаюсь.
– Забей. Всё в порядке. Закрыли тему.
– Игнат, – парень опускается на корточки, чтобы посмотреть мне в лицо, – я реально тебе говорю, хватит тупить. Ты знаешь, что я тебя уважаю, – я скриплю зубами. – Ты хочешь дождаться момента, когда она влюбится в другого? Ждёшь, когда Снежана перестанет заглядывать тебе в рот и бегать за тобой хвостиком?
– Ром, я работаю.
– Я вижу. Я больше лезть не буду с советами. Закрою эту тему раз и навсегда. Просто скажу в последний раз – ты тормоз, Игнат. Девчонка влюблена в тебя чёрт знает сколько времени. Терпеливо пережидает, пока ты встречаешься с девками, продолжает преданно любить. Но у всего есть предел. Даже у такой безграничной любви, Царь. Что завис, придурок? – хмыкнул и кулаком в плечо ударил. – Собери яйца в кулак, Игнат.
Рома уходит, а я снова и снова в голове прокручиваю его слова. Качаю головой. Он ошибается. Он точно ошибается. Не может быть, чтобы… чтобы Снежинка меня любила. Бред!
Чёртово сердце колотится в ушах и мне кажется, что я сейчас задохнусь от нехватки кислорода. Выползаю из-под машины и иду на улицу, где курит Глеб.
– Есть ещё? – голос чужой.
Без лишних вопросов парень протягивает пачку, откуда я извлекаю сигарету. Наполняю никотином лёгкие и выдыхаю, надеясь, что вместе с дымом из меня выйдет всё напряжение. Все эти *бучие, раздирающие на части эмоции.
– Поговорил? – Глеб смотрит на летящий над нашими головами самолёт.
– Ага, – горько усмехнулся.
– Зассал снова? – в лоб, отчего хочется огрызнуться и послать нахрен. Только прав он. Чертовски прав. Поэтому просто молчу, затягиваясь.
До полуночи работаю, чтобы устать настолько, чтобы придя домой завалиться спать. Чтобы хоть сегодня не видеть снов со Снежинкой в главной роли. Чтобы не просыпаться и не идти в душ, чтобы сбросить напряжение.
Когда прихожу домой, на кухне горит свет. Тихо захожу, застываю на пороге и вижу, что мама плачет, сжимая в руках фотографию. Сцепляю с силой зубы. Знаю, что в руках она держит фото отца, которое спрячет, едва увидит меня.
«Не будь таким же бесхребетным ослом, как и твой отец, внук! – хмуря брови и грозя пальцем, говорил дед. – Ты умный мальчик, Игнат, оглянись вокруг. Зачем тебе Лариса нужна? Проститутка эта! Не смей на деда огрызаться! – дал подзатыльник, когда я попытался возразить. – Твоё самое большое счастье рядом, внук».
Только спустя время понимаю, что дед тоже всё понял. Раньше, чем я. До всех дошло, кроме меня.
– Мамуль, – тихо зову родительницу и стучу костяшками пальцев по косяку.
Как и ожидал, мама вздрогнула, быстро вытерла слёзы со щёк и спрятала фотографию в лежащую на столе книгу.
– Я дома, мамуль. Пойду, руки помою, а ты пока можешь чай налить мне?
– Конечно, сыночек, – улыбнулся и скрылся в ванной, решив принять душ, чтобы дать маме время на то, чтобы успокоиться.
Когда вернулся на кухню, две чашки с чаем уже стояли на столе, а мама чуть натянуто улыбалась.
– Как у тебя дела, Игнаша? – родные руки пробегаются по влажным волосам.
– Отлично, мамуль. Работы много, в этом месяце сможем тебе кухню обновить.
– Игнат, – мама и улыбнулась смущённо и попыталась тут же возразить, – себе лучше купи что-нибудь.
– Мам, – я беру лежащую на столе мамину ладонь в руку, – я сказал, что будет новая кухня, значит так и будет.
– Мой сыночек, – мама улыбается, а у самой слёзы в глазах стоят. – Ты у меня такой хороший.
– Ну, чего ты, мамуль? – целую мамину ладонь и подношу к щеке. – Не плачь, а то я решу, что недостаточно хороший.
Добиваюсь того, что мама смеётся. Выпив чай, завалился спать. Отрубился сразу, как только голова коснулась подушки.
Ехал на работу в приподнятом настроении. Потому что знал, что сегодня придёт Снежинка. Будет творить, полностью погрузившись в работу и забыв обо всех, а я смогу за ней в открытую наблюдать. За тем, как она наклоняется, от чего штаны облепляют попу. За тем, как смахивает с лица пряди волос, выбившиеся из-под шапки.
Только я не знал, что этот день омрачнится появлением этого… Миши. Кажется, до этого я даже понятия не имел, что такое ревность. Потому что, видя, как он крутится вокруг Снежинки, я был готов проломить ему череп. Какого хрена? Какого хрена он её лапает? И какого чёрта она так смущённо улыбается и кидает на него взгляды из-под ресниц? Никогда на меня так не смотрела.
Когда этот урод уходит, рычу на Снежинку, которая, воинственно смотрит на меня снизу вверх. Сжимает кулачки и краснеет от злости. А у меня руки ломит от желания её схватить и утащить куда подальше. Спрятать ото всех, кто только в её сторону посмотрит. Но останавливает то, что девчонка хочет пойти на свидание. Она хочет пойти на свидание с этим белобрысым уродом. И она права, я ей не брат и не парень, чтобы что-то запрещать. Я просто друг. И никто более.
Два часа бесцельно катаюсь по городу, пытаясь привести чувства и мысли в порядок. Два часа пытаюсь себя убедить, что я не имею на Снежану никаких прав. Я не могу не дать ей пойти на свидание с тем, кто ей нравится. «С симпатичным парнем», как она сказала.
Понимаю, что перегнул сегодня. Что не имел никакого права с ней так разговаривать. И найдя повод, чтобы поехать к Снежане, тут же разворачиваю машину и еду к ней. Где-то в глубине души надеясь, что никуда она не пойдёт. Что сказала так только для того, чтобы позлить меня.
Но только успокоившаяся в груди буря набирает новые обороты, когда вижу, как оделась Снежка. Когда вижу, как при каждом движении блузка натягивается на груди. На умопомрачительной маленькой груд с напряжёнными сосками. Я конченный мудак, который мигом возбудился.
И в тот же миг ярость всколыхнулась во мне, когда представил, что кто-то кроме меня увидит её в этой одежде. И я бл*ть снова не контролирую свои слова и действия. Я рядом оказываюсь, а мои руки на её теле. Там, где, по-моему мнению, им самое место. Это бл*ть восхитительно чувствовать её так близко. Прикасаться рукой к плоскому животу и смотреть на напряжённые соски. Вести рукой по бедру вверх, страстно желая, чтобы на стройных ногах сейчас не было джинсов. И трусиком тоже.
– Я лифчик не ношу, потому что у меня слишком маленькая грудь.
Чёрт, малышка, у тебя бл*ть идеальная грудь. Уверен, что она просто идеально поместится в моих ладонях. А вершинки сосков будет настолько же одуряюще сладкими, как и ты вся. Но я снова не произношу своих мыслей вслух, только с трудом получается выдавить:
– Нормальная у тебя грудь.
Чем смущаю Снежану. Девчонка краснеет очаровательно и уходит в комнату.
После, на кухне, она сидит напряжённая и грустная. Засунув в задницу все свои чувства, отключив нахрен все эмоции пытаюсь её уверить в том, что «всё пройдёт хорошо».
Только вот не уверен, что сам этому буду рад. Потому что знаю, что просто загнусь от ревности и тоски. Но… Но на другой чаше весов счастье Снежаны. И я знаю, что если я увижу, что она счастлива с этим кренделем, с этим белобрысым уродом, то я молча буду за этим наблюдать. Радуясь, что она счастлива. И ненавидя мир за то, что она счастлива не со мной.
– Я за тебя убью, Снежинка. Любого, кто посмеет тебя обидеть.
– А если ты меня обидишь?
– Тогда я перестану уважать себя.
Тогда я был уверен, что не способен причинить боль Снежане. Тогда я был уверен, что могу ещё держать свои чувства в узде. Тогда я ещё не знал, что ошибался. Тогда я ещё не знал, что своими руками разрушу счастье и растопчу чувства своей малышки.
С тяжёлым сердцем, скрипя зубами, желая разнести квартиру, я провожаю Снежану на свидание с другим. Но уйти я не смог. Мне нужно было узнать, что белобрысый урод её не обидел. Мне нужно было знать, что она вернулась счастливой.
Поэтому, взяв с полки книгу, улёгся на кровать Снежаны. Родной и любимый запах девчонки витал повсюду. Я голову положил на подушку и стал вдыхать яркий аромат Снежаны. За этим занятием и отрубился.
