Текст книги "После развода. Первая жена (СИ)"

Автор книги: Екатерина Кариди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Но никто не пришел.

***

Когда Демидова отозвала экономка, он ждал чего угодно, любой подставы. Что Аню травят или еще как-то вредят. Он готов был зарыть тут каждого.

Но экономка остановилась и, теребя руки, начала:

– Арсений Васильевич…

– Я слушаю, – негромко сказал он, глядя ей в глаза.

Женщина тут же опустила взгляд и сбиваясь заговорила:

– Понимаете, когда вы приказали проверить, нет ли в вещах Анны Александровны запрещенных препаратов…

У него в глазах почернело, а кулаки сами собой сжались до хруста.

– Запрещенных препаратов там не было, но мы обнаружили, что некоторых вещей не хватает, – теперь женщина смотрела на него. – Вчера я приказала сделать уборку в комнате Анны Александровны, и тогда все было на месте. Или не было… – она снова стиснула руки. – Я еще тогда должна была сверить все с описью. Простите, это моя вина.

Арсений слушал, ощущая, как в груди лавой кипит гнев. Потом медленно выдохнул и спросил:

– Что пропало?

– Ювелирные украшения. Я допросила горничных, одна из них призналась, что это было распоряжение вашей… – экономка запнулась, нервным жестом потирая горло. – Вашей невесты.

глава 7

Арсений дышал медленно и размеренно, на непроницаемом каменном лице ни одной эмоции. Гнев сейчас душил его, но он вполне мог контролировать это.

Значит, крыса завелась? Кто-то посмел воровать у его женщины?!

Но это было хорошо, это развязывало ему руки.

Экономка застыла, с затаенным страхом ожидая, как он воспримет. А он нарочно молчал, ждал, что она скажет еще.

Тяжелая, давящая пауза длилась и длилась, наконец экономка глухо проговорила:

– До моего сведения доводили, что Анна Александровна находится здесь на особом положении. И с… – все-таки женщина запнулась. – С определенного времени работает на вашу будущую супругу.

Он действительно отдал такое распоряжение. Марина желала завалить дом цветами, чтобы было пестро до ряби в глазах. Ему было плевать, он позволил. И да, он позволил Марине привлекать к этому Анну. Услуги флориста. Но и только. И то, потому что знал, работа с цветами будет для Анны отдушиной.

Марина решила, что ей все можно?

Сейчас он молча слушал экономку. Просто слушал и смотрел на нее. Демидов прекрасно знал, как действует на людей его прямой взгляд, как они начинают скулить, и сейчас видел именно это. Экономка сильно побледнела, казалось, еще немного, и у нее начнется тихая истерика. Но ему предстояло выяснить кое-что.

– Скажите, – проговорил, почти, не разжимая губ. – Моя невеста связывалась с вами напрямую?

– Нет, – женщина дернулась, в глазах метнулся страх. – Я не получала прямых указаний от госпожи Прохоровой. Это распоряжение получила моя предшественница. Она же ввела меня в курс дела, когда передавала полномочия.

Неглупая, Арсений ценил это в людях.

Он повернул голову в сторону холла и сухо, без эмоций произнес:

– Впредь любые распоряжения согласовываются только со мной.

– Я поняла.

– И еще. Я не терплю воровства, Лидия Васильевна. Весь персонал должен быть немедленно уволен.

– Я… – женщина задохнулась, пошла пятнами, но все же спросила: – Тоже уволена?

– Вы остаетесь, – он перевел на нее тяжелый взгляд. – Достаньте ваш блокнот и записывайте.

Она тут же полезла в карман за блокнотом и ручкой. Руки тряслись, но вид у экономки был сосредоточенный.

– Горничных и обслугу уволить. Новых набрать под вашу ответственность.

Экономка кивнула и деловым тоном осведомилась:

– Как быть с кухонным персоналом. Повар? Врач?

Демидов медленно двинулся по коридору, он думал об этом прямо сейчас.

– Анне Александровне нравится, как готовит повар?

– Насколько мне известно, у Анны Александровны нет каких-то особенных предпочтений в пище. Она никогда ничего не просит.

Арсений ощутил болезненный укол. Да, он знал это. Что его любимая женщина никогда ничего не просит.

– Повар может остаться, но если еда, приготовленная им, как-то повредит. Отвечать будете вы, ясно? – он повернулся к ней лицом.

– Я поняла. Как поступить с врачом?

Глухая ревность колыхнулась в душе. Этот ублюдок мог касаться его женщины, его бы он убрал в первую очередь. Но врач показал себя надежным.

– Врач остается, – проговорил он.

И двинулся к выходу. Но на границе холла остановился и оглянулся туда, где должна была находиться ее комната. Он чувствовал ее сквозь стены. Несколько секунд внутренней борьбы, потом мужчина развернулся и ушел.

Сейчас ему нужно было решить другие вопросы.

***

Уже выйдя из дома, Арсений достал гаджет. И пока ему подгоняли машину, набрал контакт своей невесты.

– Да! – сразу же ответила Марина.

– Ты дома? – он поморщился, отодвигая телефон от уха.

– Нет, но могу подъехать, – с воодушевлением защебетала она. – А что, у тебя есть идеи?

– Есть, – проговорил он мрачно. – Мне нужно, чтобы через час ты была дома.

– О! Конечно, дорогой.

Он оборвал вызов, подавляя брезгливость. Спрятал телефон в карман и подозвал начбеза.

– Ты про*бался уже дважды – сказал, глядя ему в глаза. – Среди твоих людей есть крот. У тебя сутки, чтобы решить проблему.

Здесь пока было все.

После этого Арсений уехал.

***

Марина была дома, успела приехать раньше, встречала его в холле. Стоило ему войти, сразу стала строить глазки и липнуть к нему:

– Арс, что ты хотел? М?

– Скоро узнаешь, – обронил он. – Иди в кабинет.

Она тут же повисла у него на руке.

– Это будет что-то новенькое?

Арсений пропустил ее в кабинет, запер дверь и указал на кресло:

– Садись.

А сам пошел к окну. Застыл там, заложив руки в карманы, плечи взбугрились мышцами и окаменели.

– Арс? – донеслось призывное.

У него чуть заметно дернулся мускул на щеке, а потом он, не поворачивая головы, спросил:

– С какой радости ты решила, что можешь красть у меня?

А потом резко обернулся. Марина попыталась встать, но под его взглядом тут же осела в кресле. Накрашенные густо-красным губы затряслись.

– Я… не понимаю, о чем ты?

– Ах, не понимаешь? – он пошел к ней.

– Я… Арс, хорошо, – Марина залепетала, вскинув ладони. – Это просто недопонимание. Я увидела в описи серьезные ценности и решила проверить, в сохранности ли они. Ты ведь знаешь, на что способны эти, так называемые, простые женщины из народа. А там бриллианты! Эта цветочница могла выковырять камни и подменить их подделкой. Я не могла этого допустить, потому и…

Он нехорошо оскалился:

– Проверила?

– Да.

– Все это принадлежит мне, а я не люблю, когда кто-то берет МОЕ без спроса. Если берешь оттуда что-то, часть долга автоматически переходит на тебя. Хочешь знать, что бывает с теми, кто мне должен?

Марина натурально побелела.

Сейчас Арсений смотрел на эту женщину и испытывал непреодолимое желание взять ее за шею и вышвырнуть из своего дома. Однако пока он не выполнит свой план, все должно было оставаться как есть.

– Можешь идти, – он мотнул головой. – У меня дела.

***

Некоторое время еще он находился один в своем кабинете. Смотрел застывшим взглядом в окно.

Потом ушел за стол и набрал номер будущего тестя.

Прохоров ответил почти сразу, как будто ждал его звонка:

– Ну, здравствуй, дорогой, – прокаркал в трубку. – Давненько не видались. Ничего не хочешь мне сказать?

Виделись они вчера.

Арсений был уверен, что дочурка уже нажаловалась на него папаше, он дал ей достаточно времени для этого. А теперь старый мерзавец будет пытаться его погнуть. Но он его опередил.

– Ага, – скучно произнес, потянув к себе ручку из органайзера. – Как раз за этим и звоню.

– Да? – Прохоров глумливо рассмеялся. – Ну что, давай. Послушаем.

– Я что хочу сказать, Пал Палыч, – не спеша, словно это была задушевная беседа, сказал Демидов. – Ты меня вчера навел на одну мысль. Вот я и решил проверить, как там моя должница. Деньги-то немалые, а ты знаешь, я долгов не прощаю.

На том конце связи повисла напряженная тишина, его очень внимательно слушали.

– Угадай, что я там обнаружил? – Арсений взял паузу, потом сказал: – Я обнаружил, что меня кто-то обворовал.

Секунду еще звенело молчание, наконец Прохоров сдавленно рассмеялся:

– Да ладно тебе. Там, наверное, просто недопонимание.

– Угу. Я так и подумал, – проговорил он и резко забросил ручку обратно в короб органайзера. – Но прислугу всю пришлось сменить. Как ты понимаешь, найти в наше время надежных людей непросто, теперь за каждым придется следить.

Этим он почти открытым текстом сказал Прохорову, что убрал его людей. Если умный, то поймет, что любой, кого он решит подослать еще, окажется под пристальным наблюдением.

– Ммм, – протянул Прохоров. – Понял тебя.

И тут же добавил:

– А что со свадьбой?

Будущий тесть занервничал, не сорвется ли? Ему стало смешно.

– Так, а что? – Демидов откинулся в кресле. – Про это дело спрашивай у Марины, я в подготовку не вмешиваюсь. Мое дело денег отсыпать.

– Это ты хорошо сказал, – скрипуче рассмеялся Прохоров. – Настоящий мужик!

Арсений ответил:

– Рад, что ты меня понимаешь.

Еще пара ничего не значащих фраз, и разговор прервался.

***

Демидов отложил в сторону гаджет и застыл, сцепив в замок руки. На каменном лице не отражалось ни одной эмоции. Арсений привык давить все в себе и показывать на людях только то, что  хотел , чтобы другие увидели. Только иногда старательно сдерживаемое глубинное вырывалось наружу, и он становился самим собой. С  ней .

С Анной. Он сжал зубы, зажмурился и резко выдохнул, грудная клетка дернулась. На то время, что ему необходимо для выполнения своего плана, он смог ее обезопасить. Теперь можно быть уверенным, что Прохоров не посмеет к ней соваться.

Но это накладывало на него самого жестокое ограничение.

Ведь пока не закончит с делами, он вынужден будет держаться на расстоянии от нее. Не сможет ее видеть.

Потребность выжигала его изнутри.

Мужчина глухо зарычал, потом глубоко вдохнул несколько раз, успокаивая дыхание, а после с силой потер глаза. Встал из-за стола и отошел к окну. И там замер, глядя сквозь стекло застывшим взглядом. Спустя время вернулся к столу и вызвал адвоката.

***

С того дня для Анны началась относительно спокойная жизнь. Прислуги у нее теперь стало меньше, экономка даже отчиталась:

– Я передала ваше пожелание господину Демидову, и он согласился его выполнить.

Аня не знала, как реагировать.

Но да, горничные больше не вваливались к ней толпой, теперь к ней приходила одна вежливая девушка и всегда спрашивала разрешение, прежде чем войти. Меню теперь тоже изменилось, повар пытался подстроиться под ее вкусы.

Рука зажила, она могла снова спускаться в сад и заниматься цветами. Наступило затишье. Плохо было лишь одно – месячные не пришли.

Когда она поняла это, в первый момент был шок.

Сначала просто похолодела и так и сидела без движения, глядя в одну точку. Ее положение было сложным, а сейчас стало казаться, что под ней проваливается пол, и она летит куда-то в пропасть.

Неизвестность, ощущение, что она в западне. Пугающее будущее, где все просто на глазах менялось, и она не властна была ничего изменить. Аня никогда не была особенно религиозной, в Бога верила, да, иногда ходила в церковь, а сейчас оставалось только молиться.

О чем? Чтобы не было этого ребенка? У нее язык бы не повернулся.

В конце концов, она заставила себя собраться. Это все еще жизнь. Нельзя сидеть тут в прострации и умирать от жалости к себе, из любой ситуации должен быть выход.

Просто она до последнего надеялась, что сумеет вырваться, а это все осложняло, ставило на грань. Но ведь это может быть задержка на фоне стресса. А она уже предположила худший вариант и все спрогнозировала. Сейчас надо выдохнуть панику. Вести себя естественно и спокойно ждать. Через несколько дней станет ясно, задержка это или нет.

Но это же было адски трудно – не думать об этом каждую минуту и вести себя естественно. Она постоянно скатывалась в это, начинала прокручивать в голове варианты. Однако попытка самоуспокоения не удалась.

Спустя неделю месячные так и не пришли. Вот тогда обозначилась настоящая проблема. Потому что до этого ее положение было вполовину не так серьезно. Ведь если ее бывший муж об этом узнает, он не позволит ей уйти. Или отнимет ребенка.

Значит, он не должен узнать.

Аня опять сидела в прострации и смотрела невидящим взглядом в пространство. Но она же понимала, насколько все зыбко. И время у нее ограничено.

Одна надежда на то, что Арсений Демидов, скоро женится. У него новая невеста. Женщина его круга, подходящая ему по статусу. А она просто случайный эпизод, ему надоест, и он о ней забудет.

Сейчас, вспоминая о бывшем муже, Аня думала о том, каким он мог бы быть. Как все могло сложиться, если бы они встретились в другой реальности. О его странной звериной нежности, такой пронзительной, что наворачивались слезы. Моментами ей казалось, что именно этот человек был настоящим, а не тот безжалостный робот, в которого он превращался.

Неважно. Пусть теперь все это достанется госпоже Прохоровой. И аминь.

А ей нужно выйти отсюда.

И тогда она сможет вернуться в свою обычную жизнь, где у нее остались работа и друзья. Да, будет сложно, но она сможет...

Наивные мечты. Ребенок менял все. Но и это было не страшно. Можно уехать и устроиться на новом месте. Сейчас главное, чтобы никто не догадался, что она беременна. Аня понимала, что это будет колоссально трудно. Да, к счастью, камер в ее комнатах нет. Это было хорошо. Но она постоянно на виду. Вокруг нее люди, ее регулярно осматривает врач, контролируется все: ее еда, одежда, ей даже мусор незаметно не выбросить.

Вот, кстати, о мусоре. С него и следовало начать.

Мысли пришли в порядок.

Утром, когда к ней, как обычно, пришла горничная, она сказала:

– Мне нужны гигиенические прокладки.

Та кивнула:

– Да, конечно, Анна Александровна. Какие именно? Есть особые пожелания?

Аня назвала фирму и характеристики, горничная удалилась и через короткое время принесла ей упаковку.

– Пожалуйста, Анна Александровна.

Она кивнула, горничная вышла.

А у нее совершенно не к месту мелькнула мысль – так быстро? Вертолетом, что ли, ее заказ доставляли? Она иногда поражалась тому, как почти мгновенно исполнялось все, что она просила. И да, ей по-прежнему подавали клубнику и малину. Смотреть на эти ягоды и знать, что их привезли сегодня утром самолетом с другого конца земли… У нее горло сводило. Как будто этим ее бывший муж постоянно доказывал ей, что она по-прежнему ему принадлежит. Что будет, если он узнает?

Так. Эти мысли следовало задвинуть. И делать то, что она задумала.

Было непросто. Кто же мог подумать, что так сложно будет получить собственную кровь. Ей ведь ножей и чего-то режущего и колющего не давали. Но ничего, ей удалось.

***

Удалось продержаться еще месяц. К счастью, ее не тошнило, токсикоза не было. Но она стала бледнеть и быстро утомляться, а временами накатывала сонливость.

Сложнее всего было, когда ее осматривал врач. По взгляду мужчины Аня поняла, что он  догадался .

глава 8

Мужчина застыл, глядя на нее, и прищурился.

«Только молчи, – думала про себя Аня. – Пожалуйста, молчи, не выдавай!»

За все время, что она здесь находилась, этот человек всегда нейтрально к ней относился. Выполнял свою работу, никогда не позволял себе оценочных суждений. Ничего лишнего. Он врач и выполняет свою работу.

И он работает на Демидова.

Трудно было надеяться, что этот мужчина рискнет своей работой ради нее. Но у нее просто не было выбора. Аня, глядя ему в глаза, незаметно качнула головой.

Несколько долгих мгновений ничего не происходило, потом он странно глянул на нее, шевельнул бровями и произнес:

– У вас нервное истощение. Вам нужно есть больше фруктов и чаще бывать на свежем воздухе. Никаких тяжелых работ. Не переутомляйтесь и тяжести не поднимайте.

Врач поднялся, собрал свой чемоданчик и направился к выходу, у двери обернулся и добавил:

– Избегайте открытого солнца, не ходите без головного убора, волосы станут ломкими. В остальном рекомендации прежние.

Кивнул ей и вышел. От облегчения Анна потом расплакалась в ванной.

Не выдал ее тайну.

Не выдал.

Значит, у нее все еще есть шанс. Да, время работает против нее, но время еще есть. До свадьбы господина Демидова, еще около двух месяцев. Как бы изолированно она ни жила, даже сюда долетали сведения и некоторые подробности.

О госпоже Прохоровой, о том, что господин Демидов ей подарил. Об их совместных выходах в свет. При Анне никто не смел обсуждать это отрыто, экономка строго следила, чтобы персонал не болтал лишнего. Но оно все равно просачивалось, как вода сквозь щели.

Было ли ей больно и обидно? Аня запрещала себе думать об этом.

Ушло, отрезано, умерло. Не в этой жизни. А в этой – чем лучше будут отношения у Арсения Демидова с его новой супругой, тем лучше для нее. У нее будет больше шансов освободиться.

Поэтому она спокойно продолжала работать в саду.

Чего стоило то спокойствие, особенно в первое время. У нее все время было чувство, что все на нее как-то  иначе  смотрят. Все. Горничные, экономка, охранники, которых она видела изредка, и тот невзрачный мужчина, работавший вместе с ней в саду. Но человек может привыкнуть ко всему. Когда постоянно ходишь по краю, перестаешь ощущать опасность.

Так прошел еще один месяц.

В этот раз горничная принесла ей прокладки без напоминания. Остановилась в дверях, показала на упаковку и спросила:

– Анна Александровна, нужно?

Аня кивнула:

– Да, спасибо. Я как раз собиралась попросить.

Горничная улыбнулась:

– Значит, я угадала.

Потом Аня долго думала, возможны ли нормальные человеческие отношения между заключенным и тюремным персоналом. Или это все только потому, что Демидов им платит? Пришла к выводу, что да, возможны, но воспользоваться этим ей вряд ли удастся, ведь никто не захочет потерять место из-за нее. И все же это было хорошо.

Особенно если вспомнить первые дни здесь, когда ее третировали постоянно. Сейчас все как-то успокоилось.

В доме царили тишина и велась строго налаженная жизнь, каждый четко знал свои обязанности и выполнял их. Но за этим спокойствием ощущалось подспудное напряжение.

Так, словно тут постоянно ждали чего-то.

Чего, она старалась не вникать. Ей нужно было вообще привлекать к себе как можно меньше внимания.

Аня теперь носила просторную рабочую одежду – комбинезоны с множеством карманов. Это выглядело вполне логично, ведь она по-прежнему работала в саду и занималась цветами. Выходила, кстати, те экзотические саженцы, что ей отправили по приказу новой невесты господина Демидова. Все они привились. Но больше каких-то невероятных заказов от невесты бывшего мужа ей не поступало. Аня только составляла букеты и строго оговоренные цветочные композиции, и их тут же забирали. Два раза за это время приходил заказ на белые анемоны.

Так прошел еще один месяц.

Близился день свадьбы.

Об этом говорило многое. Косвенные признаки в поведении персонала, которые Аня уже научилась читать. И ясно становилось, что здесь все затаились и ждут, что будет дальше.

Потому что ее положение должницы крайне двусмысленно.

Где это видано, чтобы должников так кормили, как ежедневно кормят ее? Аня немного имела представление о теневом мире и знала, что это такое. Будь она реальной должницей, ее держали бы в темном подвале, прикованную к батарее. И отрезали бы от нее по кусочку и отравляли родственникам, пока те не заплатят. А не заплатят – пакет на голову.

Да и как, даже если представить теоретически, она может отработать долг с энным количеством нулей, составляя букеты?

То, что сделал Демидов – просто каприз олигарха. Скорее даже нет. С ее точки зрения это была показательная мера для будущей жены, мол, смотри, как оно бывает с теми, кого я решу уничтожить.

Иногда Ане вспоминались его слова, когда он швырнул ей свидетельство о разводе. «Мою фамилию ты себе не оставишь, чтобы не вздумала бегать по судам. Не надейся, что тебе перепадет хоть что-то». У них ведь не было брачного контракта, она была его женой и при желании могла бы претендовать на половину его состояния.

Но отсудить у Демидова что-то? Ей действительно становилось смешно. Она заперта здесь под охраной, без связи с внешним миром. А если бы даже и имела такую возможность, это никогда не пришло бы ей в голову.

Жизнь дороже.

Это тут понимал каждый. Как и то, что господин Демидов женится на дочери Прохорова, а «цветочницу», как ее за глаза называли, вероятнее всего, турнут под зад коленом.

Вряд ли кого-то из обслуги этого дома волновала ее судьба.

Люди просто хотели знать, что будет с ними. И если «должнице» недолго тут оставаться, им стоит позаботиться о своем будущем и проявить преданность новой жене Арсения Демидова. В конце концов, она скоро станет тут полноправной хозяйкой.

Однако распоряжений от господина Демидова не поступало.

Полная эфирная тишина. О первой жене, сосланной сюда, как будто забыли. И что бы ни крутилось у персонала в умах, никто не смел действовать открыто. Все знали, что Демидов не пощадит.

Вот и повисло все в беспокойном затишье.

***

Ане было бы только на руку, если бы ее выслали отсюда. Она готова была уйти хоть босиком. Однако приходилось терпеливо ждать развития событий и быть особенно осмотрительной.

Потому что с ее фигурой уже начали происходить неизбежные изменения, хоть это пока и не было заметно. Но со дня той последней близости прошло почти пятнадцать недель. Она считала дни. Скоро ребенок начнет шевелиться. Да, врач скрыл ее положение, но простая случайность могла ее выдать. Она не хотела даже думать, что тогда начнется.

***

И все это время Аня подспудно ждала, что он явится сюда. Ее бывший муж. Была в постоянном напряжении, ведь он своим звериным чутьем мог учуять правду, которую она хотела скрыть.

Что она ощущала? Обиду, боль, разочарование? Она уже не знала, что чувствует, да и это было неважно.

Но, к счастью, с того дня бывший муж больше не приходил.

Вместо него неожиданно появился кое-кто другой.

Необязательно сидеть взаперти в четырех стенах, чтобы ощущать себя в тюрьме. Чувствовать себя закованным в кандалы можно и посреди самого респектабельного общества на светском приеме. И в офисе собственной компании, приносящей тебе многомиллионные прибыли. И даже в своем доме, который должен быть убежищем, твоей крепостью по умолчанию.

Все потому, что ты НЕ СВОБОДЕН.

Прошедшие месяцы были для Арсения настоящей каторгой. И он отрабатывал по полной. Как раб на галерах. Если бы отец мог видеть его с того света, он остался бы доволен. Всего каких-то четыре месяца, а он продвинулся так сильно, что его уже не называли снисходительно за глаза «сынок Васи Демидова». О нем теперь в высших кругах говорили с придыханием и исключительно по имени-отчеству.

Чего это стоило ему – отдельный разговор. Работать он мог и по двадцать семь часов в сутки, но ему нужен был хотя бы маленький глоток «свежего воздуха». Видеть женщину, без которой весь мир становился серым, хотя бы иногда. Недолго.

Ничего этого Арсений позволить себе не мог. Слишком велик был риск. Он не хотел втягивать Анну, ничего из того, что он делал, не должно было коснуться ее.

Это было трудно, постоянно ощущать себя в тисках, давить выжигавшую его потребность видеть Анну. Иногда он вскакивал среди ночи и долго сидел на кровати, сдерживая безумное желание поехать к ней, и пусть все горит синим пламенем. Он заходился жестоким смехом, понимая, что следы ее готов целовать. Но за все это время он позволил себе всего лишь дважды попросить у нее букет белых анемонов.

А все шло своим чередом. По плану шло.

Арсений Демидов должен был жениться на дочери Прохорова. Марина жила у него в доме, уже и день свадьбы был назначен. Все это освещалось в СМИ и социальных сетях, Марина знала толк в пиаре. И они, как идеальная пара, в обязательном порядке появлялись вместе на всех значимых мероприятиях и тусовках.

До свадьбы оставалось меньше недели, у них как раз был совместный выход в свет. Марина непринужденно общалась с подругами в одном конце зала, Арсений Демидов в этот момент в другом конце говорил с мужчинами о делах.

Прохорова ненадолго вызвали звонком, он ненадолго вышел, а когда вошел, случайно успел зацепить краем уха один разговор. И притормозил у входа, хотел послушать.

Два бизнесмена, Прохоров знал обоих, они его не видели, стояли спиной. Один произнес, качнув бокалом в сторону его будущего зятя:

– Бетонный мужик.

– Это точно, ни подмять, ни подвинуть.

– У Арсения Демидова только одна слабость – его жена.

– Эта, что ли? – спросил его собеседник и небрежным жестом показал на Марину, которая в тот момент что-то оживленно обсуждала с двумя известными блогершами.

– Пфф! – со значением усмехнулся мужчина. – Не эта,  первая .

– Серьезно?

Что говорилось дальше, Прохоров не расслышал. Мужчины отошли в сторону, а он остался переваривать услышанное и доходить от злости на себя, что пустил все на самотек, а на самотек нельзя. Теперь все предстало в другом свете. Вот, значит, как, дорогой зятек? Ничего, ничего.

Павел Прохоров еще некоторое время стоял у входа, потом отправился в зал. Созрела мысль предпринять кое-что.

***

Это было три дня назад.

***

Сегодня Аня была в оранжерее, возилась с пионами. Неожиданно над головой возникла тень. Она вскинула взгляд. Врач. Стоял рядом и смотрел на нее.

Аня выпрямилась, отряхивая руки.

– Добрый день, – проговорила, а сама думала, наверное, что-то произошло, иначе бы врач сюда внепланово не пришел.

– Добрый, Анна Александровна, – поздоровался мужчина.

Слишком уж он был серьезен. Она невольно потерла тыльной стороной ладони внезапно взмокший лоб. От волнения стиснулось горло.

– Что-то случилось? – спросила она шепотом.

– Я увольняюсь, Анна Александровна. Зашел попрощаться.

Она вполне могла понять, почему он увольняется именно сейчас, но все равно это прозвучало как гром среди ясного неба.

– Всего вам доброго, – она заставила себя выдавить.

Мужчина кивнул ей.

– И вам всего доброго. Берегите себя.

Врач ушел, а Аня вынуждена была доползти до скамейки и присесть. Ноги не держали. Прикрыла глаза, стащила перчатку и потерла пальцами лоб. Она осталась совсем одна.

И вдруг услышала:

– Что с вами, Анна Александровна?

Тот самый немногословный рабочий, она и не заметила, как он в оранжерею вошел. А мужчина прищурился:

– Вам плохо?

Аня поняла, что надо брать себя в руки, слишком уж пристальный и острый был у него взгляд.

– Нет, – она даже смогла улыбнуться. – Все в порядке.

Поднялась со скамейки и снова принялась за работу. Но как-то не ладилось после всего. Она выбралась в сад.

И вот тогда.