Текст книги "Чёрный ирис (СИ)"
Автор книги: Екатерина Флат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
Глава пятая
Мы не успели далеко уйти, как вдруг осененная догадкой, я замерла на месте.
– Что опять? – Джабраил едва не взвыл.
– Дагнар, – дрожащим голосом начала я, не сводя глаз с воина, как с последней своей надежды, – помнишь то видение твоего будущего?
Он с недоумением кивнул. Видимо, не понимал, к чему я это.
– Я ведь правильно помню, у храма был не только ты, – спешно продолжила я, – и Дастрияра я видела точно. Остальных воинов и джиннов тогда не знала, но теперь то сомнений нет, – я обернулась к оставленному отряду, – они все...все, понимаете, были у входа в храм! Значит, как-то можно спастись!
– А ведь верно... – озадачено пробормотал Дагнар. – Все ведь там были...
Даже Джабраил не нашел, что возразить.
– И что же будем делать? – Аджир вопросительно оглядел нас. Даже отца взглядом удостоил.
– Сария предлагала поднять Нарайян, – Дастрияр вяло улыбнулся.
– Это невозможно, – Джабраил устало потер глаза. – Просто невозможно.
– Но ведь никто раньше и не пробовал, – у меня вырвался нервный смешок. Сама пока толком не осознавала, за сколь непосильную задачу решила взяться.
– Джабраил, – умоляюще добавила я, – ты ведь все знаешь. Намекни хотя бы, с чего начать.
Джинн демонстративно закатил глаза.
– Сария, ты хочешь рискнуть своей бесценной для всего мира жизнью и при этом еще просишь у меня помощи?
– Мы все равно уже не успеваем уйти достаточно далеко, так что ифриты и нас настигнут. И теперь либо спасутся все, либо все погибнут. Второе, конечно, вероятнее, но мы ведь можем хотя бы попытаться совершить чудо, – я не удержалась от улыбки. Кажется, у меня от панического страха уже назревала истерика.
– Сария права, – поддержал меня Аджир, – нам уже не уйти.
– Значит, возвращаемся, – Дагнар первым зашагал назад.
– Ну да, – Дастрияр нервно хихикнул, – если умирать, так рядом со всеми.
Сын эмирхана вместе с другом-джинном поспешили вслед за воином.
– Идем? – я обернулась к Джабраилу.
– Сария, поднять Нарайян невозможно, – уже в который раз очень серьезно повторил он. – Пусть ты владеешь силами неподвластными другим людям. Но в то же время ты все равно слабее любого из джиннов. А даже величайшие из моих собратьев и Литаир-то сдвинуть не смогли бы. Что уж говорить о Нарайяне.
– Я думаю, тут дело не в том, какими силами ты обладаешь, – я направилась к оставленному отряду. – А в том, ради чего ты это делаешь.
– Или в том, насколько уже ослабел и без того твой немощный человеческий ум, – мрачно продолжил джинн, но все же последовал за мной.
Те ругательства, какими встретил наше возвращение Зехир, я слышала впервые. И даже заслушалась. Впрочем, не одна я. Дастрияр с Аджиром дружно выражали взглядом немой восторг и, кажется, старательно пытались запомнить.
– Мы все равно бы уже не успели уйти, – даже Дагнар будто бы оробел.
Я так вообще к Зехиру подойти боялась. Притаилась за спиной Джабраила. И пусть эфемерный джинн не мог мою персону скрыть, но я чувствовала себя в каком-никаком укрытии.
Пока остальные занимали боевые позиции, вставая в круг, центром которого была я, я не сводила глаз с неба. Отчаянно надеялась хоть на какое-нибудь озарение, вообще ведь не представляла, что должна сделать. Но я верила, всей душой верила, что способ есть. Нужно просто догадаться. Тут и Джабраил мне помочь не мог. Джинн лишь разводил руками, повторяя о невозможности затеянного.
Защищающий меня круг получился довольно широким, ближайший воин стоял не ближе шагов двадцати. И в этом относительном одиночестве я попыталась сосредоточиться.
Прямо надо мной сиял равнодушный Литаир. Я протянула к нему руки и прошептала:
– Услышь меня, Серебряное Око... Сейчас только ты властен на небесном своде, но молю тебя, уступи мгновения ночи своему старшему брату... Укажи мне к нему путь...
Едва уловимый сполох мелькнул в небе и скрылся за линией горизонта.
– Ну конечно же, – я от досады на себя даже по лбу хлопнула, – запад. Нарайян опустился не так давно, значит, на востоке его искать рано...
Чуть потерла ладони. Не в каких-либо магических целях, а просто потому, что они вдруг замерзли. И закрыла глаза, пытаясь уловить мир незримый.
Здесь царил Литаир, окрашивая мягким серебристым светом мертвые пески. Гармоничную пустоту ночи нарушали лишь огоньки жизни – души защищающих меня джиннов и людей чуть подрагивали в такт не уловимому для обычного слуха сердцу мира. А еще отчетливо чувствовалось нечто чужеродное. Бездушное подобие жизни, движимое лишь жаждой чужой гибели. И оно стремительно приближалось.
Я старалась унять все мешающие чувства. Сейчас было не до паники и ужаса. Пусть ифриты рядом, не важно – своей и чужой смерти я буду бояться позже. И так времени почти не осталось. Последняя тонкая багровая ниточка света уже исчезала за горизонтом незримого мира.
– Нарайян! – в отчаянии выдохнула я, пытаясь ухватиться за нее. Я не могла удержать ее руками, ведь здесь мое тело и не существовало вовсе. Да и магия джиннов в этом была бы бессильна. Оставалась лишь моя душа.
Меняя форму, превращаясь из сполоха в тонкую нить, то, что являлось сейчас мной, соединилось с последним отблеском Нарайяна. Его багровая нить, натянулась подобно струне, удерживаемая нитью сверкающе-серебристой. Я не пыталась уже осознать происходящее, все помыслы сводились к одному 'не упустить'. И ни в коем случае не думать о том, что человеческая душа куда слабее мощи великого светила.
Словно оскорбившись на такое самоволие, неведомой силой мое сознание выбросило в реальный мир. На горизонте уже виднелись скачущими глыбами окружающие нас ифриты, и мои спутники сомкнули кольцо обороны, не оставляя не единой бреши. Смесь общего страха и отчаянной решимости давили непосильной ношей, но я всеми силами старалась не упускать главного. Моей души неразрывно связанной сейчас с ушедшим светилом.
– Нарайян! – закричала я изо всех сил.
Быть может, со стороны я выглядела жалкой и даже умалишенной, но мне не было до этого дела. Незримый мир не пускал меня вновь, и я действовала вслепую. Правой рукой ухватилась за невидимую нить едва не покидающей меня души, а левой потянулась к Литаиру.
– Помоги! – отчаянный крик получился такой силы, что даже у меня самой в ушах зазвенело.
Нестерпимой болью обожгло клеймо предсказательницы, и на серебряном лике Литаира отчетливо черным контуром проступили очертания цветка ириса. Резко вырвавшийся ко мне сияющий луч ночного светила захлестнул мою левую руку и рванул на себя.
И только сейчас я осознала всю глупость содеянного. Моя душа оказалась привязанной и к все отдаляющемуся Нарайяну, и к смилостивившемуся мольбе Литаиру... На грани того, чтобы светила разорвали и без того ее хрупкую нить...
– Нарайян!
Глаза застилали слезы запоздало осознанного бессилия и жгучей боли.
– Нарайян!
Уже не в состоянии стоять на ногах, я упала на колени. Реальный мир начинал подрагивать, словно навсегда для меня исчезая. Последними картинами мелькали напавшие ифриты. Крики отчаянной решимости и проклятия, несмотря на всю громкость, уже едва мною осознавались. И сквозь накатывающую мертвую тишину сначала едва уловимо, но с каждым мгновением все сильнее слышалось, как мерно бьется сердце мира...
– Нарайян...
Опершись на руки, я сжала слабеющими пальцами еще теплый песок. Это ощущение оставалось уже последним проблеском мира живых, и я всеми силами пыталась на нем сосредоточиться. И не было других мыслей, других целей. Лишь теплый песок в руках, как единственное, что отделяло меня от окончательной смерти...
Все теплее и теплее песчинки... С каждым мгновением...
Что-то такое знакомое, ласковое и великое, таилось в этом тепле. Щедрыми крупицами оно возвращало мне силы, возвращало меня саму с той грани, что отделяла мир живых от посмертия...
И пусть меня по-прежнему терзала едва выносимая боль, но я все еще была жива. Резко открыла глаза и даже не удивилась. Свет Литаира больше не тянул меня к себе, отпустил. Без единой мысли и с еще посмертным равнодушием я потянулась правой рукой к горизонту на западе. И с тихим спокойствием позвала:
– Нарайян.
Небосвод посветлел и через несколько мгновений затрепетали багрово-алые краски восхода. Казалось, все вокруг замерло. Даже яростно рычащие ифриты будто бы окаменели, охваченные неведомой силой. Замерли в изумлении люди, опустив оружие. Замерли джинны, не творя больше боевых заклятий. И понемногу замирало мое сердце. Нарайян явился на мой зов, но я понимала, что его восход будет стоить мне жизни. Правильно говорил Джабраил, такое неподвластно никому...
Сверкающий багровый край светила уже показался над песками. Если бы я смогла что-то произнести, то непременно бы поторопила своих спутников с ритуалом объединения силы и магии. Они-то явно о нем забыли. Но говорить я не могла.
Зато мог Джабраил.
– Что вы стоите, разинув рты, остолопы?! – заорал он на джиннов. – Помогите ей удержать свет!
Словно очнувшись ото сна, его собратья мигом выстроились в подобие живой цепи. Та нить, что незримо связывала мою душу с Нарайяном, вдруг стала видимой, подобно сверкающему лучу она тянулась от моих рук к светилу. За нее ухватились и джинны. Гримасы боли тут же исказили их лица. Пусть сильнейшие из своего народа, но и они не смогли даже на ногах устоять, попадали на колени. Но все так же на вытянутых руках держали мою связь с Нарайяном.
Хотя я чувствовала себя виноватой перед джиннами, но мне стало несравнимо легче. И теперь Нарайян будто бы поднимался сам, не черпая на это мою жизнь.
Уже был виден сияющий на его багровом лике контур цветка ириса. Причем, свет этот был тем, привычным и родным, который дарил нам Нарайян до возвращения в мир ифритов. Мне даже подумалось, что именно поэтому противники сейчас и замерли недвижно, словно став пленниками этих лучей. Вот только я догадывалась, что их оцепенение вот-вот спадет.
Спешно поднимающееся дневное светило замерло рядом с Литаиром. Багрово-яркий свет смешивался с приглушенно серебристым, и в этом удивительно сиянии казалось, что с неба на нас сыпется множество крохотных разноцветных искорок. Замерцали доспехи людей и эфемерные джинны. Первых наполняла магия, а вторые становились материальными. Несколько мгновений, и никто из моих спутников не был прежним.
И в этот момент ифриты снова бросились в атаку. Низкое яростное рычание, взмахи громадных когтистых лап и буквально осязаемая злоба в один миг разрушили воцарившее волшебство. Нарайян спешно опускался к горизонту на западе, джинны по-прежнему помогали мне, и только люди могли сейчас противостоять ифритам.
Пусть наших защитников было всего двенадцать против двух десятков яростных чудовищ, но теперь доспехи и клинки сияли смешанным светом двух светил. Нет, люди не стали неуязвимыми, но теперь они могли сражаться на равных.
Едва Нарайян опустился за горизонт, я почувствовала, что свободна. Моя душа больше не стремилась покинуть тело и, что удивительно, произошедшее будто бы вообще никак на меня не повлияло. Если не считать навалившуюся усталость и запоздалый ужас. Освободились и джинны. Тут же кинулись на помощь сражающимся. И теперь в общей путанице я даже не всегда могла понять, где кто. Они словно стали одинаковыми существами. То ли наделенные магией люди, то ли обредшие плоть джинны.
Лишь мы с Джабраилом остались в стороне от хаоса битвы. Я впервые видела друга таким подавленным. Именно сейчас вся тяжесть его участи проявилась в полной мере. Он ведь не мог ни помочь удерживать Нарайян, ни сражаться с ифритами. Сам собой осуществившийся ритуал единения силы и магии Джабраила не коснулся. Как и меня. Словно изгоев, недостойных такой милости.
Вмешательство джиннов ускорило исход сражения. Ни один ифрит не сбежал. Чернеющие от крови пески спешно поглощали в своих недрах мертвых чудовищ, будто бы стыдясь оставлять их под светом Литаира.
Я так устала, что даже толком обрадоваться не смогла. Да и никто словно бы не радовался. Все почему-то обернулись ко мне. Сделавший несколько шагов навстречу Хафиз вдруг с почтением поклонился. Его примеру последовали все остальные, чем мгновенно вогнали меня в смущение. Даже Дастрияр презрел свое происхождение, чтобы выразить мне благодарность. И только Зехир лишь устало улыбнулся и едва заметно кивнул.
Пусть исход битвы оказался в нашу пользу, но теперь, когда запоздало нахлынувшая радость чуть поутихла, пора было подумать о будущем. Трое из стражников оказались ранены, но не серьезно. Джинны быстро справились с ролью искусных врачевателей. Теперь словно бы насовсем исчезла та казалось бы непреодолимая пропасть, что разделяла прежде две расы. Не было ругани и споров, насмешливых и ненавидящих взглядов. Будто бы здесь собрались старые друзья, а не бывшие враги.
И как обычно мрачный Джабраил поспешил испортить всем настроение.
– Это лишь первый отряд ифритов. Их будет все больше и больше. Хотя теперь вы и способны дать им отпор, но рано или поздно они просто задавят количеством. Нам надо спешить к храму. Так что вперед.
– Придется потратить остаток ночи на поиск лошадей, – осадил его Зехир. – Без них путь по пескам, да еще и в доспехах займет недели три. Пусть мы потеряем оставшиеся часы до рассвета, но в итоге все равно выиграем во времени.
– Зехир прав, – тут же подхватил Хафиз, переглянувшись с джиннами. – Необходимо найти лошадей.
– Так они ведь в разные стороны разбежались, – Дастрияр огляделся, словно в надежде, что из-за барханов вот-вот появятся воспылавшие ответственностью за нашу миссию беглецы.
– Ничего, до утра найдем, – Аджир наоборот пылал энтузиазмом. – Только, наверное, нам надо будет разделиться, – он вопросительно взглянул на Зехира.
Я только сейчас поняла, что его, а вовсе не Дастрияра, еще с самого начала пути почему-то сочли главным. Даже высокомерный Хафиз прислушивался к словам Зехира. Ну а сын эмирхана только и рад был сложить с себя обязанность руководить.
– Я никуда не пойду, – я даже на песок села, подтверждая свои слова, и скрестила руки на груди. – Можете оставить меня одну здесь посреди пустыни, но я все равно не в состоянии еще несколько часов бродить по барханам.
– Конечно-конечно, – с искренней отеческой заботой в голосе согласился Хафиз, – тебе необходимо отдохнуть.
А еще побыть в одиночестве без этих дотошных взглядов. Подумаешь, подняла среди ночи на небо Нарайян, тоже мне великое событие.
– Одну Сарию оставлять нельзя, – Джабраил покачал головой и явно нехотя добавил: – Будет вполне разумным, если с ней останется Зехир. Ифриты, конечно, до утра точно не появятся, но Великая пустыня и так таит немало опасностей.
И уже во второй раз Джабраила не проигнорировали. Не то, чтобы он стал все-таки равным в глазах джиннов, но хоть не пустым местом, как прежде.
– Вполне разумно, – Хафиз кивнул и перевел вопрошающий взгляд на Зехира.
– Я останусь с Сарией, так что за ее безопасность не беспокойтесь, ищете лошадей, – все так же невозмутимо ответил тот. Словно ему вообще было все равно бродить ли до утра по пескам или охранять это время меня. Мелькнула тоскливая мысль, что я своими тайными разговорами с Дагнаром все-таки добилась, чего хотела. Вот только холодность Зехира совсем меня не радовала.
Разделившись по двое, наши спутники разошлись в разные стороны. Хорошо хоть джинны чувствовали присущую всем живым существам природную магию, так что знали, куда идти. И вскоре ночь поглотила ушедших на поиски.
Глава шестая
Мне казалось, я больше никогда не смогу сдвинуться с места. Сидела на песке, обняв колени и бездумно смотря перед собой. И ничего не хотелось, ни одна мысль не нарушала хаотичным мельтешением охватившую меня пустоту.
Да и Зехир даже не пытался заговорить со мной, словно вообще был тут один. Уйдя в темноту ночи, минут через десять вернулся с ветками сухого кустарника и развел костер. Веселое пламя мгновенно очертило круг уютного света. Пусть я и продрогла уже основательно, но не спешила приближаться к огню. Смотрела на него с запоздалым ужасом. Мне казалось, что это крохотный осколок дневного светила. Осколок едва не убившего меня Нарайяна.
Только сейчас осознавая пережитый ужас, я никак не могла поверить, что все обошлось благополучно. До этого я ведь была в посмертии лишь однажды, во время обряда второго рождения. Но тогда рядом был Зехир, и происходящее не казалось таким уж страшным. А тут я оказалась совсем одна. И теперь мне не давала покоя такая простая и невыносимо горькая мысль: человек умирает один. Есть у него родные или нет, любит ли он кого-то больше жизни или нет, одарен верными друзьями или нет – в итоге он все равно останется один на один со своей смертью. И теперь все, что когда-то считала самым драгоценным, казалось мне бессмысленным: и любовь, и дружба, и семья. Зачем пытаться обрести что-то, если ты все равно в итоге лишишься всего? Всего, кроме осознания собственного одиночества и ненужности. Я уткнулась лбом в колени. Может, и заплакала бы, но за последнее время слезы жалости к себе и так мне уже надоели до отвращения.
Зехир осторожно накинул мне на плечи покрывало, чем невольно вытряхнул из размышлений.
– Спасибо, – пробормотала я, не поднимая глаз.
– Быть может, сядешь поближе к огню? Ты совсем продрогла.
Вот раньше бы он меня просто обнял, чтобы согреть. Но теперь вообще старался лишний раз не прикасаться.
Я покачала головой. Не стала объяснять, что панически боюсь пламени.
Видимо, посчитав свой долг передо мной выполненным, Зехир снова ушел в темноту к оставленной поклаже. Вернулся со сложенным шатром и, не обращая на меня никакого внимания, принялся его устанавливать недалеко от костра.
Я следила за каждым движением Зехира. Не любовалась, не пыталась запомнить – усталость и опустошение сводили на нет все восторженные эмоции. Просто смотрела и ненавидела его за то, что он испортил мою когда-то идеальную жизнь.
Зехир закончил с шатром и подошел ко мне. Сел рядом.
– Выпей, – протянул небольшую фляжку и усмехнулся, – не бойся, там не яд.
– Конечно же, не яд, – равнодушно произнесла я, – я слишком вам всем нужна.
Отхлебнула и тут же закашлялась. Обжигающе-горькое содержимое фляжки показалось мне жидким пламенем.
– Что это? – сипло пролепетала я, пытаясь восстановить дыхание.
– Настой атаммамелиса, – Зехир тоже отхлебнул, но без каких-либо эмоций. – Согревает и придает сил.
– Ага, меня он чуть не убил, – обиженно буркнула я, поплотнее закутываясь в покрывало. Но не могла не признать, что разливающееся по телу тепло было блаженным. Захотелось закрыть глаза, уютно устроиться в объятиях Зехира и заснуть до тех пор, пока мир не станет лучше. Ну или хотя бы до утра.
Чувствуя пристальный взгляд Зехира, я подняла на него глаза и мрачно поинтересовалась:
– Что?
– Просто странно, – его задумчивый взгляд скользил по моему лицу, словно видел впервые. – Ты совершила то, на что не способен никто, даже Матерь Природа. И при этом так и осталась все такой же слабой, беззащитной и испуганной. Вот смотрю на тебя сейчас, и уже как-то не верится, что ты среди ночи подняла на небо Нарайян.
– Я и сама уже в это не верю, – я невесело усмехнулась, отвернулась к костру. – Зато я поняла кое-что очень важное.
– Поделишься?
– Ты не поймешь, – я покачала головой. – Я бы и сама не поняла, если бы... – мой голос дрогнул.
– Если бы не умерла на несколько мгновений, – закончил за меня он.
– Откуда ты знаешь? – опешила я. Не сводила с него глаз, но теперь уже Зехир на меня не смотрел, любовался пламенем.
– Пусть обряд второго рождения мы толком и не совершили, но какая-то едва уловимая связь все равно между нами создалась. И я ощутил все то, что чувствовала ты. Каждое мгновение на грани исчезновения души. Как и ты, я даже услышал сердце мира. И знаешь, в итоге тоже кое-что понял.
– И ты говоришь обо всем этом столь равнодушно? – в душе поднялась неудержимая волна гнева. – Если бы ты чувствовал то же самое, то не был бы так спокоен! Ты бы...ты бы...ты бы тоже кого-нибудь сейчас ненавидел!
Зехир взглянул на меня чуть удивленно, будто бы я, на его взгляд, несла какой-то бред.
– И кого же ты сейчас ненавидишь? Хотя, дай угадаю, – он мрачно усмехнулся, – меня.
Я отвернулась. Не хотела видеть его усмешку и при этом такие серьезные серо-синие глаза. Но с другой стороны, ощутила искорки злорадства. Как будто бы мне было бы легче от того, что Зехир знает о моей ненависти.
– Но я хотя бы имею право знать за что, согласись, – невозмутимо продолжил он.
Я промолчала. Пыталась совладать с собой, удержать несказанным все то, что так рвалось стать бьющими словами. И не смогла.
– Знаешь, что я поняла сегодня? – тихо начала я. – То, что моя жизнь была идеальна. Я не имела ничего: ни родных, ни друзей – никаких привязанностей. Только Джабраил казался мне каким-никаким близким. Но ведь уже тогда в глубине души я понимала, что он просто использует меня. Теперь мне кажется таким глупым, что я сетовала на судьбу, мечтала, как однажды все изменится... Но почему, почему я еще тогда не поняла, что моя жизнь идеальна? – всхлипнув, я вновь уткнулась лбом в колени, лишь бы ничего не видеть. – Я не нужна была миру, и такой равнодушный мир не нужен был мне. В любой момент могла умереть без сожаления, ведь в те дни не дорожила ничем и никем. Проклинала, глупая, свое одиночество, а ведь на самом деле только в нем спасение! Ведь когда нечего терять, смерть совсем не страшна. И там, за гранью жизни, не было бы этого отчаянного ужаса, что ты враз лишаешься всего... А ты, Зехир... Ты все испортил. Ты появился в моей жизни и заставил меня поверить, что все может быть совсем иначе. Да, ифрит побери, даже поверить в то, что я могу стать счастливой!.. И эта вера, пусть и столь сладостная, медленно отравляла меня, лишая единственной уготованной мне радости – возможности умереть, ни о чем не сожалея. Именно в этом было мое истинное счастье, а ты лишил меня единственного дара судьбы. Вот и не спрашивай теперь за что, я тебя ненавижу.
Зехир молчал долго. Я даже думала, что он так мне ничего не скажет. Просто уйдет в шатер, оставив одну. Но он все же ответил. Причем, говорил так спокойно, задумчиво, словно взвешивая каждое слово.
– Я тебе тоже кое в чем признаюсь. Помнишь, я рассказывал, что в первый же день прибытия в Ардаллу отправился на площадь предсказателей и именно тогда увидел тебя? Я умолчал нечто очень важное. Знаешь, почему я не подошел к тебе сразу же в тот день? Почему, всегда предпочитая действия ожиданию, я все же решил впервые положиться на волю судьбы? Да, я выбрал тебя в первое же мгновение, как увидел, но я почувствовал в тебе то, с чем, возможно, так и не смогу совладать. Страх. Всепоглощающий страх жизни. И чем больше я тебя узнавал, тем сильнее ощущал его. Он плескался в твоих тогда еще синего цвета глазах, слышался в каждом робком слове, виделся в малейшем движении. Я многое повидал в своей жизни, Сария, но впервые столкнулся с противником, который был мне не по силам, – Зехир невесело усмехнулся.
Я все-таки решилась на него посмотреть. Он не сводил глаз с понемногу затухающего огня, словно видел в нем что-то. Может, картины прошлого. Или наоборот, будущего свободного от меня.
– Ты казалась столь прочно запутанной в паутине собственного страха, что не видела сквозь нее ничего светлого. И каждый раз, когда я приходил к вам в дом предсказателей, ты всегда сидела на одном и том же месте, в стороне от всех, такая испуганная и беззащитная. Ты сочтешь меня сумасшедшим, но было неимоверно сложно не схватить тебя и не увезти как можно дальше. Я думал, что во всем виновато твое окружение, но очень ошибся. Ты стала свободной от остальных предсказателей, но ничего в тебе не изменилось. Мне уже кажется, что ты и родилась с этим страхом. А еще я не сомневаюсь, что ты все же прекрасно знаешь, почему так боишься жить. И почему так боишься любить меня.
Опешив, я лишь замотала головой. Но отчетливо чувствовала выступивший на щеках румянец, который, боюсь, был заметен даже в полумраке ночи.
– Неужели ты думала, я не догадываюсь? – Зехир не сдержал улыбки. – Сария, ты слишком бесхитростна, чтобы суметь скрыть столь очевидное. И я прекрасно знаю, что все эти твои якобы проявления чувств к Дагнару – лишь отчаянная попытка сбежать от меня, – он посерьезнел. – Я поклялся тебе не удерживать. Но даже не будь этой клятвы, сейчас все равно бы не стал. Ты любишь меня и при этом отчаянно стремишься прочь. И я принимаю твою игру. Даже готов играть по твоим правилам. Если тебе будет так легче, беги от меня. Ведь есть же что-то, что пересиливает твою любовь. И раз это что-то сильнее, то я ничего поделать не могу. Я верил, до последнего верил, что справлюсь с твоим страхом жизни, сделаю тебя счастливой. Но раз твое счастье вдали от меня, так тому и быть. Если для тебя так лучше, я готов отпустить.
У меня внутри словно что-то оборвалось. Будто бы последняя нить, которая связывала нас. А с ней мучительно угасали крохотные остатки лелеянной веры, что все могло бы быть иначе. Зехир всегда казался мне непобедимым, нерушимой защитой от всего, даже от уготованной и неизбежной в скорости смерти. А теперь он просто отошел в сторону.
Я едва сдержала порыв рассказать о ждущей меня участи, объяснить, что именно из-за этого я боюсь привязываться к миру. И непременно услышать в ответ, что он одолеет даже мою смерть... Но что было толку теперь все это говорить? Зехир сдался. Он отказался от меня. Оставил наедине с терзающими страхами без какой-либо надежды на спасение.
Я молча встала и направилась к шатру. Замерла уже у самого полога.
– Скажи, – прошептала я, не оборачиваясь, – ты сейчас жалеешь, что женился на мне?
Зехир подошел ко мне и приобнял за плечи.
– Я жалею лишь о том, что не поцеловал тебя тогда в храме Природы.
– Чтобы теперь было не так горько расставаться? – я невесело усмехнулась.
– Нет, – он развернул меня к себе, – чтобы изменить все еще в тот момент.
Я растерянно смотрела на Зехира и совершенно ничего не понимала. А он улыбался. Торжествующе и самую малость виновато.
– Прости, – прошептал он, едва не касаясь губами моих губ, – я не мог достучаться до тебя, не причинив боли.
– О чем ты? – пролепетала я.
– О том, что теперь ты думаешь, будто бы потеряла все. И только сейчас понимаешь, как этим дорожила. Я должен был солгать, чтобы разрушить этот последний барьер между нами. Разрушить твой страх любить и быть любимой, – Зехир нежно взял в ладони и глухо прошептал: – Запомни, я никому тебя не отдам. Я поклялся, что не стану удерживать, но я не обещал, что потом не верну. Даже если решишь сбежать, я буду искать тебя и непременно найду. Ты можешь противиться, но я сделаю все, чтобы ты стала счастливой. Пусть ты боишься любить, но я не боюсь. И я не позволю твоим страхам разрушить это драгоценное чудо, величайшее счастье любить друг друга до последнего отмерянного нам мига.
Так и не решив обидеться ли на него за то, что так жестоко солгал, или все же радоваться, что это оказалось лишь ложью, я промолчала. Зехир тоже не нарушал воцарившую тишину, обнимал меня и ласково гладил по волосам. Какой бы горькой ни была ждущая меня участь, но я старалась больше о ней не думать. Как не думать и том, что не смерти боюсь, а неизбежной потери пусть крохотного и робкого, но все же настоящего счастья. Но ведь сегодня, сейчас, храм Сиапех еще был далек, а Зехир рядом...
– Могу я тебя попросить тебя поклясться мне кое в чем? – задумчиво прошептала я.
– Смотря в чем, – он будто бы ждал от меня подвоха. Быть может, считал, что попрошу навсегда оставить в покое или что-то вроде этого.
Я подняла на него глаза.
– Ты прав во всем. И по поводу моего страха, и по поводу любви. Я не буду отрицать и лгать тебе. Да, я боюсь любить. Боюсь настолько, что всеми силами стремлюсь отдалиться от тебя. Думала ведь, что не ощутив сладости счастья, будет не так больно все терять.
– Но почему ты считаешь, что непременно все сложится плохо? – Зехир ласково провел пальцами по моей щеке.
– Все же наш путь еще не окончен, и мало ли что произойдет до тех пор, как храм Времени возродится, и все ифриты будут истреблены. Я бы хотела верить в лучшее, но слишком велика вероятность, что один из нас может погибнуть, – мой голос дрогнул, я тут же отвела глаза, чтобы скрыть слишком красноречивые эмоции. – Поэтому я и прошу тебя дать мне клятву. Пусть до тех пор, пока опасность не минует, все между нами останется по-прежнему. Будто бы не было сказанных откровений, и вообще сегодняшняя ночь покажется лишь подобием сна. И проснувшись завтра утром, мы будем пытаться считать друг друга лишь хорошими знакомыми, даже не друзьями. Прошу тебя, мне так будет намного легче. Чтобы потом, если вдруг все же смерть близка, нам было не так больно друг друга потерять.
Зехир устало вздохнул.
– Сария, притвориться можно как угодно, да только все равно то, что чувствуешь, не изменится. Но если ты так сильно этого хочешь, что ж, клянусь. Утром не будет этой ночи, не будет сказанного и услышанного. Я стану держаться от тебя на расстоянии и ничем не выдам, что безумно люблю мою испуганную предсказательницу, – он ласково коснулся губами моего виска.
– И если вдруг со мной что-нибудь случиться, ты не станешь сильно горевать, – тут же добавила я.
– Я не позволю случиться с тобой ничему плохому. Помнишь, что я сказал тебе перед обрядом второго рождения? Я не собираюсь умирать, и тебе не позволю.
Я не сдержала счастливой улыбки. Зехир был сейчас таким уверенным, что я невольно поддалась слабости поверить ему. Хотя бы до утра поверить, что все и вправду завершится для нас благополучно.
– Вот, – он улыбнулся в ответ, – так намного лучше. Через три дня мы уже доберемся до храма Времени, и эта история с ифритами останется в прошлом. Как и твой страх, надеюсь. И главное, мы перестанем играть в чужих людей.
Я не стала озвучивать затопившую меня решимость, но Зехир и так все понял. Даже если и удивился, вида не подал.
– И никаких обязательств, – на всякий случай напомнила я, – будто бы мы друг другу никто.
– Не волнуйся, я сдержу свою клятву, – Зехир осторожно вынимал заколки из моих волос, высвобождая черные локоны. – Но не раньше рассвета.
Полог шатра отделил нас от остального мира. Спрятал от обреченности реальности все то, что не должно было произойти. И полные пьянящей сладости поцелуи, и дурманящие слова, и обжигающие нежностью ласки, и блаженное забвение, уничтожившее весь остальной мир. Пусть хотя бы только в сознании и на время.
А потом мы оба молчали. Да и не нужны были больше никакие слова. И я теперь ничего не боялась. Вообще. Пусть до моей смерти осталось всего три дня. Но сейчас в крепких объятиях Зехира это казалось совсем не важным. Я не строила наивных иллюзий и по-прежнему не сомневалась, что уйду в небытие. Но теперь я верила, что уйду счастливой.
