Текст книги "Чёрный ирис (СИ)"
Автор книги: Екатерина Флат
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Два дня... Так мало. Но когда они отделяют тебя от свободы и безграничного счастья, кажутся безумно долгим сроком. Но я верила, что все будет хорошо. Теперь уже не сомневалась в своем праве прожить жизнь так, как я хочу. А не так, как велит мне предназначение.
Глава четвертая
Вот уж не думала, что мне удастся изумить того, кто, казалось бы, вообще не был способен удивляться. Растеряв всю свою невозмутимость, Джабраил смотрел на меня так, словно я порушила все его непоколебимые представления о мире.
– Ты выходишь замуж? – переспросил джинн ошалело.
– Да! Да! Да! – радостно воскликнула я, плюхаясь на свою кровать и стискивая в объятиях подвернувшуюся под руки подушку.
– Но как...это же...это же немыслимо... – Джабраил опустился на тахту и даже стал как будто бы прозрачнее.
– Я бы еще утром и сама в такое не поверила! Но чудеса случаются! Слышишь, случаются! Мы с Дагнаром пройдем обряд второго рождения, и я стану обычным человеком! Никаких больше предсказаний, никаких зловещих проклятий и предназначенной грядущей смерти во благо всех! Я проживу счастливую спокойную жизнь до глубокой старости!
Я мечтательно зажмурилась. Впервые поняла, как это – быть счастливой. И теперь ни за что не хотела с этим чувством расставаться.
Джабраил же моих восторгов явно не разделял. Сидел, угрюмо уставившись себе под ноги и опустив голову, словно бы на него сверху давил непомерный груз. Мне даже стало жаль джинна.
– Пойми, пожалуйста, – я вздохнула, – ведь кто, как не ты, способен меня понять. Клеймо предсказательницы не дает мне быть обычным человеком точно так же, как твое клеймо изгнанника лишает тебя магической силы. Вот и получается, что ты – джинн, но при этом не джинн. И я – человек, но тоже совсем не человек. Появись у тебя шанс избавиться от клейма, разве бы ты упустил его?
– Сария, поверь, я был бы рад за тебя, но есть одно 'но', – Джабраил наградил меня усталым взглядом. – Проклятья джиннов сбываются всегда. Всегда, понимаешь? Они как неразрывная нить – если потянуть начало, то постепенно разматывается весь клубок. И не избежать этого. Лишь собственная смерть может прервать уготованную череду событий... Изменив сущность, ты перестанешь быть предсказательницей, но самой собой-то ты останешься. А значит, хоть как однажды попадешь в храм Сиапех, где погибнешь. И ведь этот твой Дагнар, вспомни видение, тоже там будет. Пусть ваши судьбы неразрывно связаны, но ведут они неуклонно все к той же смерти. Потому не тешь себя радостными надеждами о счастливом будущем, слишком больно будет потом принять жестокое настоящее.
– Даже если и так, – хмуро возразила я, – скорая смерть не помешает нам хоть ненадолго побыть счастливыми.
Джабраил снова вздохнул.
– Увы, Сария, судьба еще скажет свое слово. И пусть мне неведом весь ее замысел, но мы обречены его исполнить.
На следующий день ближе к полудню на нашей площади появился глашатай эмирхана в почетном сопровождении четырех стражников. Толпящийся народ приутих от любопытства. И когда все предсказательницы, включая старейшину Наджиль, вышли из шатров, посланник правителя громогласно объявил:
– Великий и несравненный эмирхан Атифер своей милостью дарует предсказательнице именем Сария право отринуть свою сущность и пройти свадебный обряд! Воля сия нерушима, и посмевшие чинить препятствия познают гнев всевластного правителя! Да прославится в веках великий и несравненный эмирхан Атифер! Да хранит его Матерь Природа во имя всеобщего блага!
Закончив свою краткую речь, глашатай в сопровождении свиты поспешил удалиться. И народ на площади загудел как осиный улей. Шутка ли, позволение предсказательнице выйти замуж! Такого не бывало со дня сотворения мира! Все эти изумленные аханья меня бы непременно позабавили, но лютые взгляды моего 'семейства' согнали всю веселость. Казалось, вот-вот от столь ярой злости и я воспламенюсь, и мой шатер заодно. Даже всерьез подумала, что, к примеру, та же Лаяна попытается меня убить. Все, лишь бы не допустить моего счастья.
Но на удивление, столь возмутившее остальных предсказательниц известие будто бы и не прозвучало – дома ничего не изменилось. Не считая полных ненависти взглядов в мою сторону, никто вечером столь животрепещущую тему не поднял. Видимо, они просто смирились с волей эмирхана. Ведь все равно ничего изменить не могли.
На следующий день я с таким нетерпением ждала наступления сумерек, что едва не подпрыгивала, вышагивая на площади возле моего шатра. А время тянулось подобно бесконечной пытке, изматывая меня до бессилия. Но самое страшное ждало меня дома. Дагнар не пришел.
Не появился он и следующим вечером. Я от волнения уже и места себе не находила, гадая, что же могло с ним случиться.
– Ты же предсказывала ему, а значит, коснулась его жизни, – Джабраилу, похоже, надоело мое паническое метание по комнате. – Сейчас ты вполне можешь заглянуть в его настоящее. Пусть прямых ответов не получишь, но хоть узнаешь, жив ли он.
– Как он может погибнуть, если ему еще суждено в Сиапех попасть? – испугалась я. От одной мысли о возможной смерти Дагнара меня окатило волной ледяного ужаса.
– Смерть, как известно, не всегда считается с замыслами судьбы. Толку нам впустую гадать? Проведи ритуал. Не зря ведь тебе даны силы, недоступные для обычных людей.
Глубокой ночью я отправилась в сад. Уверенный, что все спят, Джабраил даже не таился, неспешной поступью следовал за мной. В свете мерцающего среди звезд Литаира джинн казался вполне материальным. Наверное, издалека он вполне бы сошел сейчас за человека.
– Вот здесь вполне подходящее место, – он остановился возле куста роз. Удущающе приторный аромат мгновенно отбил у меня желание подходить ближе.
– Согласен, это лишь жалкое подобие истинного великолепия, – джинн, видно, разделял мое мнение. – Ты слышала когда-нибудь об исфийских розах?
– Смутно, – я покачала головой. – Знаю только, что они баснословно дороги почему-то.
Джабраил задумчиво коснулся ближайшего розового бутона.
– Исфийские розы прекрасны. Они пахнут счастьем и сбывшимися мечтами. Это был первый дар Матери Природы.
– А последним даром стали ирисы. Потом великая богиня покинула нас. Я все это знаю, Джабраил. Может, уже займемся делом?
Но джинн будто бы меня и не слышал. Я впервые видела его мечтательным. Словно бы мыслями мой друг был сейчас далеко-далеко.
– У исфийских роз есть одна особенность. Они расцветают годами. Медленно-медленно раскрывается лепесток за лепестком. Но тот смертный, кому хватит терпения дождаться полного цветения, познает истинное счастье...
– Или умрет от старости. Джабраил, это все, конечно, очень интересно, но для меня сейчас важнее судьба Дагнара.
Я села на траву и, сняв перчатки, приложила ладони к земле. Клеймо засветилось, и вверх взвился полупрозрачный темно-фиолетовый стебелек. Сначала появились узкие листья, а следом изящный бутон. Чуть покачиваясь на несуществующем ветру, передо мной расцветал черный ирис. Склонив голову, я выдохнула:
– Дагнар...
Лепестки засветились, окутывая меня искристым сиянием и унося сознание прочь...
Широкий коридор, вычурная роспись на стенах, тусклый свет факелов в золоченых подсвечниках...
И две бесшумные тени. Ни лязга доспехов, ни шумного дыхания – воины походили на крадущихся воров...
Широкие двери с искусной резьбой и россыпью самоцветов в сложном узоре...
– Риях, постой, – голос Дагнара едва слышен, – не по чести это убивать спящего.
– Мы потом разберемся, что по чести, а что нет, – хмуро шепчет в ответ второй воин. Его лицо наполовину скрыто темной тканью, лишь в серых глазах плещется мрачная решимость. Он тянет за кольцо двери, и все так же бесшумно двое проникают в богатые покои...
На широком ложе в обилии шелковых расшитых покрывал спит какой-то мужчина. Лица не видно, лишь тяжелое дыхание выдает пожилой возраст...
Взмах клинка...
Я не смогла увидеть дальше. Мгновенно вернувшись в свое тело, едва не подавилась прохладным воздухом ночи. Казалось, за недолгое отсутствие я просто разучилась дышать. И вдох за вдохом пыталась успокоиться, но панические мысли не унимались.
– И что ты увидела? – сидящий напротив Джабраил спросил, скорее, больше из вежливости. – Жив твой Дагнар, я так понимаю? Видимо, просто чем-то занят?
– Да, занят, – у меня вырвался то ли смешок, то ли всхлип, я сама не поняла, – он сейчас кого-то убивает...
Джинн с пониманием закивал.
– Что ж, вполне весомая причина, чтобы отложить свадьбу.
– Как ты можешь так спокойно об этом говорить? – я едва не задохнулась от возмущения. – Это же сейчас где-то оборвалась чужая жизнь!
– И что? – Джабраил смотрел на меня с искренним недоумением. – Вы, люди, каждое мгновение убиваете себе подобных.
– Как-будто вы, джинны, не такие, – зло бросила я, вставая.
– Не такие, – он мрачно усмехнулся, – совсем не такие. Мы хуже.
Если верить древним летописям изначально люди и джинны жили в союзе друг с другом. Физическая мощь людей в сочетании с магией джиннов стала единственной защитой от лютующих в то время ифритов. Совместными силами порождения зла были уничтожены, но мир оказался недолог. За неимением общего врага до этого дружные расы начали выяснять отношения друг с другом. Начиная от того, кто больше сил в войне приложил, и заканчивая тем, кто кого создал.
И вот тут возникла величайшая загадка. Ведь по людским летописям именно они создали джиннов. В предначальные времена, когда каждый человек еще владел магией, кому-то пришла в голову мысль о сотворении разумных могучих слуг. И вроде бы именно так появились джинны. Щедрые люди за ненадобностью отдали им всю магию, оставив себе лишь материальную силу.
А по словам Джабраила, летописи джиннов в свою очередь гласили, что это сами джинны от скуки долгой жизни придумали создать другую расу. Но из-за своего несовершенства и вторичности люди получились во плоти, как звери и птицы. А уж магией эти недоразвитые создания и вовсе не владели.
И вот, выясняя, кто кого создал, и кто, соответственно, истинные хозяева мира, две расы пришли к непримиримой ненависти. Глобальной войны, к счастью, не началось, но тайная не прекращалась по сей день. Уязвимые к магии люди давно бы уже отправились к Матери Природе, но умудрились придумать ловушки для джиннов, уничтожая своих врагов их же собственной магией. Джабраил рассказывал, что суть камня-темницы в том, что плененный без остановки атакуется собственными силами. И чем могущественней джинн, тем хуже ему приходится.
Мы с Джабраилом ни разу не вступали в этот вечный спор 'кто же кого создал'. Я вообще считал сей факт странным и неубедительным. Неужели из-за такой мелочи могла вспыхнуть вековая вражда? Да и очень я сомневалась, что одна раса могла создать другую. Джинны ведь состояли из магии, каждый был сосредоточением света Литаира. Но кто, кроме великой богини, мог наделить свет разумом и душой? На мой взгляд, уж точно никто. Да и люди не походили на создания джиннов. Да, магия могущественна, но и не бесследна. А ведь ни в одном человеке не таилось и искры волшебства, которое вроде как и было источником людской природы. Я пыталась поговорить об этом с Джабраилом, надеялась, что он знает, в чем кроется истинная причина вражды. Но либо джинн пребывал в неведении, либо такие вопросы его уже мало волновали – всегда уходил от разговора. Клеймо изгнанника лишало его способности использовать магию, но знания-то у него остались. И он учил меня. Пусть мы оба не понимали зачем, но Джабраил, одержимый своим проклятьем, пытался продумать все ходы судьбы.
– Теперь ты уникальна, Сария, – сказал он мне однажды. В его спокойном голосе таилась искренняя гордость. Правда, гордость явно собой.
– Почему?
– Ты – предсказательница, а значит не человек. Ты потихоньку познаешь нашу магию и уже можешь воззвать к Литаиру, а значит, становишься чуточку джинном. Пусть проживешь ты совсем недолго, но по сравнению с пресной жизнью остальных людей, твоя подобна самой яркой звезде на небосклоне.
Я восторгов Джабраила не разделяла. Возможность использовать магию только лишний раз подчеркивала, что я не человек, и это очень меня угнетало. Но все равно училась я с жадностью охочего до знания неофита. И при этом всей душой надеялась, что новые способности мне никогда не пригодятся.
Видение настоящего, как ни удивительно, не подорвало моих восторженных чувств к Дагнару. Джинн снисходительно бросил что-то на тему слепой влюбленности, но я не слушала. Верила, что сегодня ночью был убит кто-то очень плохой, о чем потом непременно объявят глашатаи на главной площади. И эмирхан вновь будет благодарить Дагнара за его отвагу.
На следующий день город гудел. Взволнованный народ, судя по слухам, собирался на улицах толпами. И хотя сегодня горожанам явно было не до визитов к предсказателям, на нашей площади тоже собралось достаточно.
И не понадобилось самой слышать глашатая, чтобы узнать неприглядную правду. Стоявшие недалеко от моего шатра трое солидных купцов с жаром обсуждали столь взволновавшее всех известие. Сегодня ночью младший сын эмирхана Дастрияр подослал верных ему воинов в покои отца. Великий правитель только чудом остался жив, благодаря вовремя подоспевшей страже. Мятежный принц бежал вместе с небольшим отрядом прочь из города. И имена разыскиваемых воинов передавались из уст в уста. И только раз в десятый от разных людей услышав знакомое 'Дагнар', я все-таки осознала правду.
Этим вечером Джабраил впервые проявил сочувствие. Может, его тронули мои молчаливые слезы. А может, просто надоела уже эта безмолвная истерика.
– Сария, понимаю, это тебя мало утешит, но такова воля судьбы, – джинн едва осязаемо гладил меня по волосам. – Сводя вас с Дагнаром, она заранее рассчитывала вновь развести. Но помни, ему еще суждено как-то указать нам путь в храм Сиапех. Так что вы непременно встретитесь. Смирение, Сария, помни о смирении. Я – один из самых могущественных джиннов и то не в силой тягаться с этой неумолимой хозяйкой наших жизней. Судьба больно бьет тех, кто противится ее замыслу. И только покорность избавит от лишних страданий.
В его тихом голосе слышалось столько обреченности, что я даже о своем горе забыла. Пусть я безмерно жалела себя, с рождения приговоренную страдать и умереть для всеобщего блага. Но каково было Джабраилу? Когда-то великому, а теперь изгнанному и так же как и я обреченному? Я ведь никогда не имела ничего такого, что боялась бы потерять. А он имел. Враз лишился всего, что составляло его жизнь. И на фоне столь всеобъемлющей скорби друга, собственное горе уже не казалось мне столь огромным.
– Я одного не понимаю, – все еще всхлипывая, я села на кровати, – Дагнар ведь был верен эмирхану! Он так искренне восхищался правителем, я не почувствовала ни капли лжи. И если бы не то видение, никогда бы не поверила, что Дагнар пытался убить Атифера.
– Вы, люди, склонны предавать, – в голосе Джабраила сквозило столько горечи, словно он затронул что-то очень личное. – И ваша верность столь хрупка, что не может быть ей веры. Посуди сама, эмирхан ведь уже стар, скоро придет время смены правителя. Принц, не помню его имени, младше Агаиль, потому именно она вместе с мужем станет повелевать страной. Быть может, после убийства эмирхана смерть ждала и наследную принцессу, и ее жениха. Люди любят власть и ни перед чем не остановятся на пути к ней. Что же касается Дагнара... Тут у меня два варианта. Первый: то безумие, которое он принял за пылкую любовь, прошло так же быстро, как и появилось. И второй: чувства так и остались, но верность принцу оказалась сильнее. Но нет смысла гадать, Сария. Теперь наша с тобой задача ждать следующего хода судьбы.
– Мне надоело это безмолвное подчинение ее прихотям, – мой голос дрожал от внезапно нахлынувшей злости. – Я не хочу, чтобы моей жизнью вот так вот распоряжались!
Джабраил покачал головой и с бесконечным терпением произнес:
– Всем рожденным под светом Нарайна дарована жизнь лишь для того, чтобы участвовать в великом замысле. И если кто-то не хочет играть свою роль, судьба от него избавляется. Нас много, всегда можно найти замену.
– Забавно слышать от когда-то всесильного джинна столь безвольные речи, – с презрением бросила я. Запоздало раскаявшись, хотела попросить прощения, но Джабраила моя грубость, похоже, не обидела:
– Потому я и стал изгнанником, Сария. Я просто пошел наперекор судьбе. Ослепленный гордыней решил, что имею право распоряжаться своей жизнью так, как хочу, вопреки всему предначертанному. Я жестоко за это поплатился, – он перевел дыхание. – И теперь, когда мне милостиво дарован шанс заслужить прощение, я не намерен его упускать.
Глава пятая
Ночь размышлений хоть и вернула былое смирение, но легче мне не стало. Уже возненавидев за эти часы стены своей комнаты, я решила отправиться на площадь еще до рассвета. Вышла из спящего дома и побрела через сад, ни о чем не думая и мечтая лишь поскорее добраться до своего шатра, чтобы немного поспать в прохладной тишине. Но на полпути к кованым воротам на улицу я заметила бредущих ранних визитеров.
Вообще, кроме слуг и посыльных, никто не мог наведываться в дом предсказателей. Это только Зехир как-то умудрился получить позволение старейшины Наджиль. Остальные же горожане прекрасно знали о незыблемом запрете и никогда не рвались его нарушить. Но этим утром двое зачем-то направлялись к нам.
Молодые мужчина и женщина были, скорее всего, супругами и, судя по небогатым одеждам, из простого народа. Шли так неспешно, словно вот-вот хотели остановиться или даже повернуть назад. Мужчина поддерживал свою жену, та, похоже, едва ступала от слабости. Быть может, ее одолевала какая-то болезнь. А еще она плакала. Тихо, безмолвно. Лишь подрагивающие плечи выдавали ее рыдания. Ее муж что-то не переставая говорил, но вряд ли его слова были услышаны. И лишь разглядев в предутренней полутьме, что женщина бережно прижимает к себе небольшой сверток, я поняла, в чем дело.
В горле тут же встал ком ужаса. Хотелось закричать: 'Уходите! Скорее уходите, пока никто вас не видел!'. Но и я, и они прекрасно понимали, что другого пути нет.
Поравнявшись с замершей поперек дороги к дому мною, пара остановилась.
– Доброго утра, предсказательница, – тихо произнес мужчина, с почтением поклонившись. Его супруга лишь сильнее зарыдала.
Не в силах что-либо сказать, я не сводила глаз со спящего новорожденного ребенка на ее руках.
– Тирия, милая, – сбивчиво бормотал мужчина, – ты только глянь, в каком прекрасном доме будет жить наша девочка... О ней непременно позаботятся, ведь предсказательницы друг другу настоящая семья... И она непременно станет счастливой! Непременно!
Его голос дрогнул. Не знаю, жену ли он пытался убедить или больше себя, но, похоже, это в любом случае ему не удалось.
Предсказательницы рождались каждое поколение. Раз в двадцать лет на свет появлялось пятеро девочек, отмеченных клеймом. И по нерушимой традиции родители были обязаны отдать новорожденное дитя в дом предсказателей. Тех же, кто посмел бы ослушаться, ждала жестокая кара. Сожжение заживо. Не знаю, совершалось ли когда-нибудь такое, ведь люди слепо следовали жестокой традиции. Вряд ли их пугала расправа, ведь смерть все равно была неизбежна. Все родные предсказательницы непременно умирали, едва клеймо закреплялось окончательно. Старейшина Наджиль как-то обмолвилась, что мы не можем иметь никакого отношения к людям, потому смерть непременно обрывает любую связь с ними. Я старалась раньше об этом не думать, чтобы лишний раз не отравлять такими мыслями свое и без того безрадостное существование. И вот теперь, я столкнулась с этим в реальности.
– Постойте, – прошептала я, мельком оглянувший на, к счастью, еще погруженный в сонную тьму дом. – Давайте присядем.
Супруги медленно подошли к ближайшей каменной скамье в тени деревьев, присели. Я опустилась на колени перед женщиной.
– Позвольте мне взглянуть.
Отчаянно всхлипнув, та дрожащими руками протянула мне спящее дитя. Я не стала забирать, лишь молча смотрела. Уже сейчас и даже в предутреннем полумраке было видно, что девочка станет редкой красавицей. Осторожно, чтобы не нарушить сладкий безмятежный сон, я чуть развернула мягкую ткань и, зная, что не обожгу, коснулась крохотных ладошек. На их тыльной стороне отчетливо угадывался знакомый силуэт цветка ириса. Но он пока еще подрагивал, то исчезая, то появляясь.
Я не была уверена, хватит ли у меня сил. И старалась не думать, что со мной будет, если не смогу справиться. Правильно говорил Джабраил, судьба жестоко наказывала шедших наперекор ее воле.
Контур ирисов на моих ладонях вспыхнул багрово-красным, словно пытался прожечь кожу. Закусив губы, чтобы не заорать от боли, я не отводила пальцев от дрожащего клейма новорожденной предсказательницы. Нехотя, но оно потихоньку начало поддаваться. И в последний раз засветившись, изображение ирисов исчезло с крохотных ладошек.
С трудом собравшись силами, я кое-как поднялась на ноги. Мужчина хотел мне помочь, но я остановила его жестом.
– Нас нельзя касаться, – мой язык словно бы задеревенел, слова давались с громадным трудом. – И...и вы ошиблись, ваша дочь не предсказательница. Забудьте, что видели у нее клеймо, и не смейте никому об этом рассказывать.
Мужчина упал на колени и коснулся губами подола моего платья.
– Не благодарите меня, – прошептала я едва слышно. – Я сделала это не ради вас, а ради вашей дочери. Поверьте, нет большего горя, чем ведать чужие жизни и при этом не иметь своей. Уходите, прошу вас. Уходите, пока не поздно.
Они и сами не хотели лишний раз задерживаться. Еще раз поклонившись, супруги спешно скрылись за воротами. А я снова устало опустилась на колени. Будто бы обожженные, ладони нестерпимо болели, но куда больше истязали мрачные мысли. Ведь когда-то так же к дому предсказателей принесли меня мои родители. Но почему им по пути не встретился кто-то знающий, что от клейма на первом году жизни еще можно избавиться? Почему никто не спас меня от этого проклятого предназначения?! Но что толку было теперь сокрушаться и сожалеть о тех, кто был бы мне семьей, но уже лет девятнадцать как покинул этот мир. Сейчас имелись вопросы и понасущней. Я могла поклясться, что заметила мелькнувшую за деревьями тень. А значит, кто-то видел, как я сняла клеймо с ребенка.
День у шатра на площади прошел ни чем не примечательно. Если не считать саднящие болью ладони и продолжающий обсуждать покушение на эмирхана народ. Я лишний раз не вслушивалась в пересуды, делая вид, что меня это совсем не касается. Но с мыслями о Дагнаре справиться не могла. Хотелось бежать прочь от своего черного шатра, пусть даже в пустыню. И до последнего вздоха пытаться найти темноволосого воина, в которого так опрометчиво влюбилась. Пусть ему я теперь была безразлична, но все же я имела право получить ответ на это злосчастное 'почему?'. Но, увы, единственным моим лекарем могло стать только время. А оно, хоть и залечивало раны, но было в этом слишком медлительно.
Вечером я рассказала джинну о произошедшем. Тот сильно озадачился.
– Гадаешь, зачем это могло понадобиться судьбе? – мрачно поинтересовалась я. – Так может, у нее были совсем другие планы.
– Этого нам пока не узнать. Но то, что ты смогла снять клеймо, меня несказанно радует. Ты становишься сильнее, Сария, а значит, мои уроки не прошли даром. Я уже начинаю верить, что к тому моменту, как мы доберемся до затерянного храма, ты будешь готова к ритуалу.
– Ритуалу? – опешила я.
Судя по ясно мелькнувшей на полупрозрачном лице досаде, Джабраил явно взболтнул лишнее.
– Хорошо, хорошо, не смотри на меня так, – он вздохнул. – Хотя тебе не время пока еще знать, но я поясню. В Сиапех тебя ждет не просто будто бы случайная смерть. Будь готова к ритуальному убийству. Надеюсь, я тебя лишний раз не напугал.
– Напугал? Чем? – у меня вырвался нервный смешок. – Ты весь последний год изо дня в день мне напоминаешь о грядущей смерти. Так что я уже настолько свыклась с этой мыслью, что мне уже даже все равно как именно она осуществится.
– Главное, чтобы ты случайно не погибла раньше, – мрачно возразил джинн. – Помни, твоя смерть должна быть именно такой, как говорится в моем проклятии, иначе последствия окажутся ужасающими.
– Я это уже давно поняла, – отмахнулась я, – так что постараюсь как-нибудь до нужной смерти дожить.
– Тс-с-с, – джинн взвился под потолок, – к тебе идут.
Он исчез, но я чувствовала его незримое присутствие. Быстро села на тахту, схватив со стола один из свитков, и сделала вид, что поглощена чтением.
Лаяна даже не удосужилась постучать. Бесцеремонно вошла в мою комнату, постукивая звонкими каблучками дорогих туфель, и с любопытством огляделась.
– А у тебя тут мило, – с деланной дружелюбностью произнесла рыжеволосая красавица. – Я ожидала худшего.
– Зачем ты пришла? – я не сводила с нее настороженного взгляда.
– Какая ты негостеприимная, – она заливисто засмеялась. – Радовалась бы, что я снизошла до общения с тобой.
– Радуюсь. Очень. А теперь закрой мою дверь с той стороны.
Лаяна мои слова проигнорировала. Подошла к настенному зеркалу, кокетливо своему отражению улыбаясь и поправляя собранные в высокую прическу блестящие локоны.
– Я вот одного не понимаю, Сария. Неужто наш эмирхан совсем стал плох от старости? Зачем было давать позволение выйти замуж той, которую ни один достойный мужчина рядом с собой видеть не пожелает?
– Лаяна, прошу, завидуй молча, – я постаралась не показать, насколько меня задели ее слова. Ведь не передумай Дагнар, я бы уже была его женой...
– Вдобавок еще и груба, – Лаяна покачала головой, окинула взглядом резной столик у зеркала. При виде изящной шкатулки глаза рыжеволосой предсказательницы сверкнули как два изумруда.
– Что ж, хватит пустых речей, – она обернулась ко мне, награждая улыбкой сытого хищника. – Знаешь, я видела сегодня перед рассветом в саду кое-что такое, за что тебя ждет сожжение заживо.
Я похолодела. Только этого мне еще не хватало!
– Но ты не бойся, – она усмехнулась, видимо, прекрасно догадываясь о моих чувствах, – пока что я добрая, и никто больше о содеянном тобою кощунстве не знает.
– И что же ты хочешь за свое молчание? – я сразу поняла, куда она клонит.
– Для начала то сапфировое ожерелье, которое подарил тебе Зехир, – с готовностью ответила Лаяна, – а там посмотрим.
Было безумно жаль отдавать столь полюбившееся мне украшение. Пусть я не могла его надевать из-за своего 'черного' предназначения, но каждый вечер любовалась сверкающими камнями в драгоценном золотом переплетении. 'Поцелуй ночи' я считала своим самым большим сокровищем, дороже его у меня ничего не было. Но Лаяна не оставляла выбора.
Едва ликующая рыжеволосая предсказательница ушла вместе со своей 'добычей', раздался мрачный голос невидимого Джабраила:
– Ты хоть понимаешь, что это временная мера?
– Понимаю, – я вздохнула. – И что ты предлагаешь?
– О, я знаю рецепт чудесного яда...
– Джабраил, – решительно перебила я, – я не собираюсь никого убивать. Даже эту мерзкую Лаяну.
– Что ж, – воплотившийся джинн с деланным равнодушием пожал плечами, – тогда, как только закончатся у тебя все ценности, Лаяна с радостью расскажет все старейшине Наджиль. И тебя и вправду сожгут заживо, как это и положено за столь тяжкий проступок. Ты все-таки подумай насчет яда, Сария.
Как Джабраил и предсказывал, Лаяна понемногу забирала все мои украшения. И довольно прямо намекала, чтобы я начинала просить у Зехира новые да побольше. Джинн как бы между прочим уже начал перечислять мне ингредиенты всех известных ему смертельных ядов. А я упорно не видела выхода. Меня не пугала смерть как таковая, джинн приучил меня относиться к ней равнодушно. Но умереть я должна была именно в затерянном храме Сиапех! И без уверений Джабраила я чувствовала, что это важно настолько, что я просто обязана всеми силами исполнить свое предназначение.
А сложившаяся ситуация, между тем, все усугублялась, загоняя меня в тупик. На очередном вечернем разговоре, для которого по традиции мы собирались все вместе в общей зале, старейшина Наджиль мрачно произнесла:
– Первая предсказательница нового поколения уже должна была появиться на свет, но почему-то ее до сих пор не принесли нам. Быть может, волею судьбы она родилась в дальних краях, и путь занимает много времени. А может, – она обвела нас пытливым взглядом, – здесь замешан злой умысел. И если это так, то посмевшего препятствовать свершению великой традиции ждет страшная смерть.
Лаяна бросила на меня исподтишка торжествующий взгляд. И я впервые всерьез задумалась, что, возможно, Джабраил прав насчет яда.
– Вот и чудно, – одобрил джинн мой настрой, когда я вернулась в свою комнату, – запоминай ингредиенты. Все они безобидны и лишь в сочетании друг с другом несут смерть. Завтра у тебя как раз свободный день, купишь все нужное. И не переживай, этот яд не оставляет следов. Никто не узнает, что Лаяна была отравлена. Все решат, что ее подвело слабое сердце.
На рассвете следующего дня я отправилась на базар. Гоня от себя все невеселые мысли, с тяжелым сердцем обошла лавки травников. В глубине души я так надеялась, что какого-нибудь ингредиента непременно не окажется, но нашлись все. И почти невесомые травы в небольшой сумке казались тяжким грузом, который жег мне руки. Даже чудилось, что каждый прохожий награждает меня обвиняющим взглядом, и вот-вот вслед послышатся крики: 'Убийца! Она – убийца!'. И я бы ускорила шаг, но домой возвращаться совсем не хотелось. Незаметно для себя добрела до того сада возле главной площади, где не так давно мы разговаривали с Дагнаром. Правда, теперь тот пылкий разговор казался подобием сна. Нелепым и несбыточным.
Время уже клонилось к полудню, и зной Нарайяна разогнал всех прохожих. Дойдя до знакомого валуна в глубине сада, я в задумчивости остановилась рядом. И через долю секунду швырнула сумку с травами на землю. Чувствуя себя до невозможности мерзкой и отвратительной, я в исступлении топтала злосчастную ношу, как будто пыталась не содержимое уничтожить, а собственный подлый замысел. Истерика становилась все сильнее, удущающе сдавливая горло рыданиями. Я бросилась прочь, не разбирая дороги.
Сквозь сад, потом по пустым улочкам... В наивной надежде убежать от самой себя я спотыкалась на камнях мостовой и даже пару раз упала, сбив ладони в кровь. Но это казалось мне ничтожной мелочью. Я хотела вырваться из города. Туда, где под нестерпимым зноем Нарайяна лютовала Великая пустыня. Чтобы найти в песках свою смерть, ведь она и так уже блуждала неподалеку.
– Сария! – крепкие мужские руки схватили меня за плечи, и хватка тут же ослабла. Все-таки ткань платья в отличие от перчаток не защищала от ожога клейма предсказательницы.
