Текст книги "Маска, я тебя знаю"

Автор книги: Екатерина Черкасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

там только плохо скрываемое раздражение.

Прямо с порога я начала рыдать. Лицо у мужа стало испуганным.

– Что случилось? Что тебе сказал врач?

– У меня все в порядке, Сашенька, но когда я гуляла, то в

каком-то наваждении услышала голос мамы. Она сказала, что ей так плохо, так одиноко.– Я смотрела на его красивое лицо и плакала без всяких театральных усилий.

Он тотчас же подскочил ко мне.

– Не плачь, моя хорошая, мы к ней скоро съездим вдвоем, как и обещали,– он попытался меня обнять, но я отстранила его.

– Нет, ты ничего не понимаешь,– всхлипывала я,

я позвонила ей по телефону, потому что очень испугалась. И сначала

она хорошо со мной разговаривала, а потом раздался грохот и связь

пропала. Больше я не могла ей дозвониться. Я чувствую, что произошло

что-то плохое, страшное. Я боюсь. Мне нужно увидеть маму!

Истерика разворачивалась по полной программе, и я охотно выплескивала скопившуюся во мне тревогу, напряжение и страх на человека, которого я любила и боялась одновременно. Саша смотрел на меня в недоумении. Стакой стороны он еще меня не знал, и я уверена, что увиденное ему не понравилось.

Я не давала себя обнять, как только он пытался подойти, кричала:

– Не успокаивай меня, у меня плохое предчувствие! Я хочу увидеть маму!

Через час супруг потерял всякое терпение от моих слез и воплей и брызнул мне в лицо холодной водой. Я мгновенно пришла в себя, его варварская попытка даже принесла мне значительную пользу. Я наконец перестала реветь, притихла, а потом стала плакать беззвучно, отвернувшись к стенке.

Саша привлек меня к себе и нежно гладил по голове, но я почему-то уже не таяла в его объятьях.

– Милый мой котенок, ну поговори со мной,– ласково журчал муж, но я молчала.

Наконец я подняла полные слез глаза и сказала:

– Я хочу сегодня же улететь в Крым. Только ты можешь мне помочь. Пожалуйста, помоги мне, я боюсь за маму.

Саша молча смотрел на меня.

– Ты должен меня понять. Это ненадолго, надеюсь, всего на сутки.

Я прилечу, и если все в порядке, то сразу же позвоню. А если что-то

случилось, то ты мне достанешь здесь необходимые лекарства,

я говорила и жутко боялась, что он согласится на мой полет в Крым,

но только с ним вместе.

– Может, Лидия сможет помочь?– наконец сказал он.

– Это было бы замечательно,– согласилась я,– и

ты поедешь со мной?– добавила я обрадованно, но потом, как

бы опомнившись, с сожалением всхлипнула.– Нет. Лидия и так

слишком много для меня сделала, я не могу так злоупотреблять ее расположением. И потом ведь это не надолго.

– Хорошо,– согласился Саша, – но если ты не вернешься

в Москву завтра, я прилечу к тебе.

Он снова притянул меня к себе и нежно поцеловал. Я ответила на его поцелуй и забыла обо всем на свете. О своих кошмарных снах, о новых воспоминаниях, о том, что я уже на пятьдесят процентов осуществила свой грандиозный замысел. Я просто хотела всю жизнь чувствовать ласку губ этого человека, спать на его широкой груди, заниматься с ним любовью и знать, что он– первый и единственный мужчина в моей жизни...

Когда Саша отпустил меня, все страхи снова тяжелой ношей свалились на мои далеко не могучие плечи.

– Я позвоню в аэропорт,– сказал муж,– не бойся, моя девочка, мы что-нибудь придумаем. Я не позволю тебе так мучиться. Если ты чувствуешь, что нужно увидеться с матерью, то сегодня же и вылетишь.

Он снова прижал меня к себе.

– Если ты считаешь, что я буду тебе нужнее здесь, то я согласен побыть вдалеке от тебя, но только если обещаешь, что это не надолго.

– Обещаю,– заверила я.

– Я боюсь оставлять тебя одну на продолжительное время. И хотя

я слишком за тебя волнуюсь, я готов сделать все, что ты хочешь.

– Я тебя очень люблю,– я прижалась к нему, зная, что говорю чистую правду...

Мне удалось улететь из Москвы в тот же день ночным рейсом до Симферополя.

По дороге в аэропорт заехали в круглосуточную аптеку на Тверской, где я купила все выписанные мне Гошей лекарства. Когда мы приехали, уже объявили посадку, поэтому прощание вышло торопливым и скомканным.

В самолете я наконец облегченно вздохнула. Попросив у стюардессы воды, я выпила все положенные таблетки и быстро заснула, убаюканная гулом работающих двигателей.

* * *

В четвертом часу утра я добралась до дома. Саддам сонно тявкнул, услышав звуки остановившейся машины и скрипнувшей калитки.

– Ну что ты, песик?– решила я успокоить его, но он, услышав мой голос, заскулил и выбежал мне навстречу.

Маленькое, лохматое черное существо. Яприсела на корточки, а он прыгал вокруг, вставал на задние лапки и, облизывая мне лицо, тихо поскуливал.

Я гладила его по теплому боку, а он радостно слизывал слезинки с моих щек и норовил лизнуть в губы. От него пахло мокрой псиной и сырой рыбой, которую он и при мне всегда выпрашивал на причале, но я не отворачивала от него лицо.

– Ты один меня по-настоящему любишь и радуешься мне. Правда, лохматый?– лаская маленькое существо, шептала я.

Наконец я поднялась, и пес, продолжая прыгать вокруг меня, залаял на всю улицу.

– Тихо,– сказала я,– иди спать.– И он, уловив недовольство в моем голосе, убежал в будку.

В доме все осталось таким, как и было больше года назад. На столе недопитая бутылка водки, две тарелки, остатки нехитрой закуски.

На полу валялся разбитый телефон. Я зашла за занавеску.

Мать спала в одежде, раскинувшись на кровати. Она сладко посапывала

во сне и иногда громко чмокала губами. Я раздела ее и накрыла одеялом,

но она не разомкнула глаз. Потом я убрала со стола, вымыла посуду,

проветрила в комнате и, постелив себе чистую постель, легла спать.

Мне снова приснился шторм, где меня смывало в море, и стоящий на палубе, ухмыляющийся Саша.

– Доченька,– раздалось над моим ухом,

радость-то какая!

Я открыла глаза, надо мной стояла мать.

– Когда же ты приехала, моя умница?– она была помятой,

но на лице у нее никаких признаков похмелья.– Ой, да какая

же ты красавица стала, невозможно и представить. Вот что значит операция на лице. И шрама не видно,– вдруг она заплакала.

Я быстро вскочила с постели.

– Что с тобой, мам?

Мать вытерла слезы и обняла меня:

– Это я так, не обращай внимания,– это от радости.

Так когда же ты приехала?

– Вчера ночью. Я с тобой разговаривала по телефону и

вдруг услышала, как ты упала, ну и подумала, не случилось ли чего.

Муж мне денег дал, и я прилетела, как только смогла,– мне было

неприятно врать, глядя в ее счастливые глаза, но я не могла поступить

иначе.

– Ну и славно, ну и хорошо,– мать начала бестолково суетиться вокруг меня. Побежала готовить завтрак, вынесла мне старый застиранный халатик, достала из холодильника свежего молочка.

Пока я ела, она сидела, опершись ладонями о стол,

и смотрела на меня, задавая множество вопросов: "Надолго ли приехала? Как семейная жизнь? Когда приедет муж познакомиться с тещей? Как у меня дела с институтом?"– и тому подобное.

Внезапно она спохватилась и стала быстро собираться.

– Ох, я же сегодня в утреннюю смену, надо бежать,

может, отпустят пораньше, раз такая радость у меня.

– Мам, ты что, на новую работу устроилась?– удивилась

я.

– Да, я сейчас по вечерам уборщицей работаю в школе,

а утром в столовой– там платят хорошо и продуктов всегда дают немножко,– она виновато покачала головой,– уж очень тяжело стало жить у нас, дочка.

– Когда тебя ждать?– спросила я мать уже в дверях.

– К трем часам буду точно,– уверила она и добавила:– А ты дома не сиди, пойди прогуляйся, хоть воздухом чистым подыши.

А то в Москве небось все больше грязь да гарь?– она почему-то засмеялась.

– Хорошо, мама. Но мне еще нужно позвонить мужу, он,

наверное, сегодня приедет, чтобы познакомиться с тобой.

– Может, поживете с недельку,– обрадовалась мать

и убежала на работу, а я не стала ее огорчать раньше времени.

После ее ухода я с большим трудом выждала полчаса и направилась в городскую библиотеку...

Мои руки дрожали от нетерпения, когда я достала подшивку газет за прошлый год. Я просматривала все летние статьи, где изучала только одну колонку– происшествия. Прошел целый час, прежде чем я перевернула очередную картинку и вздрогнула.

На меня смотрело мое собственное лицо! Маленькая фотография,

плохо переснятая с паспорта, но сходство очевидно. Я вытащила из кармана паспорт Насти и открыла его. Действительно, мы очень похожи, вернее, принадлежим к одному типу: узкое вытянутое лицо с острым подбородком, широко расставленные серые глаза, высокий лоб, русые волосы. Я испытала странное чувство: за прошедшее время я отождествляла себя с Настей, называла себя ее именем... Рядом с моей фотографией другое фотопожилого мужчины.

Роняя слезы на бумагу плохого качества, отчего на ней сразу же появлялись грязные разводы, я читала.

"Из-за неполадок в системе электрооборудования во время

шторма на яхте "Принцесса Алиса" произошел взрыв, в результате чего погибли крупный российский бизнесмен Володин Сергей Федорович и его дочь Алиса... Ведется расследование, так как есть предположение о криминальном характере происшествия".

Строчки окончательно расплылись у меня перед глазами.

"Он сделал из тебя настоящую принцессу",

вдруг возникли у меня в голове слова Ксанки, и я похолодела от ужаса. В этот момент в моем мозгу словно что-то вспыхнуло.

– Он был механиком на яхте,– я изо всех сил сжала

голову руками, словно боясь, что она сейчас лопнет.– Господи,

я вспомнила!

Теперь все уже бесполезно: плакать, стонать, надеяться, что

это могло быть ошибкой. Таких совпадений просто не бывает. В какой-то момент мне показалось, что лучше для меня сойти с ума, чем жить со знанием того, что произошло.

Все оказалось правдой.

Но мои сны обманули меня. Когда я тонула, Саши на яхте не было. Он отпросился в тот день у отца на берег, я даже не помню, какую причину он придумал для того, чтобы уйти. Иотпросился неспроста.

"Вот и все,– подумала я,– теперь ничего невозможно изменить!"

Я вышла из здания библиотеки, купила пачку сигарет и зажигалку.

Не знаю, что на меня нашло, я действовала совершенно автоматически.

Усевшись на мокрую скамейку в парке, трясущимися руками я закурила.

Подавилась дымом после первой же сильной затяжки, закашлялась и зарыдала.

Мне стало плохо, меня тошнило от душевной боли и страха...

Я окончательно осознала, что мой муж виновен в смерти моего отца, да и моей. Потому что с этого момента я умерла. Настя Ильичева, кем я считала себя последние полтора года, которая была счастлива с красавцем мужем, только что пропала, исчезла из моего сознания.

И в эту же секунду родилась другая женщина, несчастная, одинокая, лишенная чьей-либо поддержки– погибшая Алиса Сергеевна Володина, и сейчас она хотела умереть по-настоящему...

"Ты у меня сильная, Мышонок, у тебя мой характер, ты никогда не сдаешься,– в голове зазвучали слова отца. Настоящего, родного, любящего отца, которого я потеряла из-за Саши и Лидии,– ты должна побеждать".

– Ты прав, папа,– я вытерла слезы,– я осталась одна, но я не сдамся...

Я решила пойти на пристань, чтобы привести свои мысли в порядок.

– Зачем они устроили весь этот фарс со мной?– размышляла я вслух.

Теперь я не сомневалась, что в тот летний день, в Москве,

во дворе собственного дома я столкнулась с Лидией и, конечно, не узнала ее, как не узнала бы тогда никого из моего прошлого. Я также сейчас уверена, что человек, следивший за мной, вовсе не был плодом моего больного воображения. Его послала Лидия! Скорее всего Саша вовсе никакой не вице-президент и не владелец акций, а истинная хозяйка– Лидия. Да и акции эти принадлежали моему отцу. Но для чего все эти фокусы с аварией, скоропалительной свадьбой, Парижем? Что им от меня нужно?

Я вышла к морю, оно сегодня совершенно серого цвета. Дул

прохладный ветер, и я запахнула свою старую курточку, в которой вышла

на улицу.

– Да, лучше бы я надела шубу,– пробормотала я

и вспомнила, какими глазами смотрела на это меховое изделие Ксанка.

Я вспомнила ее слова, которые тогда сочла просто завистливыми:

"Такие типчики редко бывают порядочными людьми. Подобные

мужики все либо пидоры, либо ищут большие деньги",– вот

что сказала мне умудренная опытом подруга и была тысячу раз права.

ДЕНЬГИ!

Я знала, что у отца есть деньги, знала место, где они хранятся,

и даже помнила наизусть номер, выбитый у меня на браслете. Я точно знала– это номер банковского счета. Я помнила нашу поездку в Женеву, посещение банка, холод застегивающегося на запястье браслета, яркий свет какого-то аппарата, видимо, щелевой лампы. Но только сейчас я поняла, что это были не просто деньги. Это огромные, безумные, бешеные деньги, иначе Лидия не стала бы разворачивать вокруг меня такой грандиозный спектакль.

– Если им так нужна я, значит, отец не оставил Лидии доступа к его, судя по всему, миллионам, находящимся в банке. В том самом женевском банке. Скорее всего, им неизвестно и название банка! Она знает, что деньги есть, но не знает, где их взять!– от этой внезапной догадки мне стало намного легче.

"Но если у меня амнезия, то как же они заставят меня вспомнить?"– эта мысль меня насторожила, но я решила, что подобные тонкости обдумаю позднее. Пора начинать действовать.

Уверенным шагом я направилась на телеграф...

* * *

Вечером прилетел мой супруг, и я познакомила его с "мамой".

Саша был сама забота и внимательность. Он подарил Валентине Сергеевне

(теперь у меня не поворачивался язык называть ее мамой, и я как бы

шутя называла ее по имени-отчеству!) множество маленьких подарков,

уверяя, что эти сувениры мы покупали вместе в Париже.

Она выглядела довольной. Смотрела на моего негодяя-красавчика во все глаза и называла его "сынок".

Мы сидели в самом дорогом ресторане города, и я охотно ела, улыбалась. Я становилась сильной. Теперь я все знала и старалась играть в наивную, счастливую дурочку. Саша не должен ни о чем догадаться, иначе... я представить себе не могла, что может случиться.

"Нужно быть терпеливой и ждать их следующего шага",– мысленно уговаривала я себя.

Я подняла голову от тарелки и посмотрела в голубые глаза мужа. Он

что-то рассказывал теще и весело шутил. Иногда он с нежностью поглядывал на меня, и я тотчас складывала губы в улыбку, старательно делая вид, что пьянею от счастья.

Наконец, мы проводили Валентину Сергеевну домой, нежно попрощались.

Саша обещал, что скоро мы опять приедем в Крым, настаивал на том,

чтобы она обязательно побывала в Москве с ответным визитом: посмотреть, какая у нас замечательная семья, и так далее.

В машине, по дороге в аэропорт, он сказал:

– Ты знаешь, Мышонок, твоя мама очень приятная женщина, настоящая труженица, ты можешь ею гордиться.

Я сделала вид, что задремала, но в этот момент мне захотелось изо всех сил ударить его по лицу. Я даже сжала кулаки, чтобы справиться с захлестнувшей меня ненавистью.

Это было не столько возмущение его ложью по поводу матери-алкоголички, какой я "могу гордиться", сколько злостью за то, что он посмел назвать меня так, как называл мой отец.

Всю дорогу я притворялась, что крепко сплю. Эта маленькая хитрость позволила мне не сказать ни слова до самой Москвы, но не позволила избежать ненавязчивых ласк мужа, от которых хотелось избавиться навсегда...

@BREAK =

ЧАСТЬ II

ГЛАВА 1

Когда Саша предложил поехать на Рождество в Швейцарию, я даже не знала, радоваться или огорчаться. Конечно, я догадывалась, что Швейцария выбрана неспроста, но не понимала, каким образом они собираются заставить меня "вспомнить" номер счета. А уж в том, что интересует их именно счет, я не сомневалась. Мои догадки подкреплялись тем, что

Саша предложил взять с собой в поездку и Лидию.

Не подавая вида, что прекрасно разбираюсь в горнолыжной экипировке,

я растерянно рылась в дорогущих костюмах немыслимых расцветок, недоуменно разглядывала лыжи, ботинки, постоянно повторяя, что без помощи консультанта не обойтись. Надо сказать, что и Саша чувствовал себя не слишком уверенно. Врезультате, как часто бывает в таких случаях, он купил самое дорогое: три костюма от Серджио Таччини, красный Лидии, синий ему и дурацкого цыплячьего цвета– мне. Лыжи и ботинки он выбрал почти на слух, то есть те, чьи названия ему что-то напоминали. Ими оказались лыжи Россиньоль и ботинки Зеро. Правда, шапочки, перчатки и очки я выбрала почти без затруднений, здесь демонстрации моего опыта не требовалось.

Пока Саша расплачивался, я думала о том, как же мне изображать из себя чайника, мне, неоднократно побеждавшей в школьных соревнованиях в этом виде спорта. Ну да ладно, трясти коленками, вилять задом и почаще падать не так уж сложно. К тому же цель нашей поездки в Швейцарию– совсем не занятие спортом.

Конечно, я прекрасно понимала, какой опасности себя подвергаю. Если я хоть чем-то себя выдам, эта парочка прикончит меня без сожаления. Но самое ужасное, я до сих пор любила этого двуличного мерзавца, который был моим мужем. Я пыталась оправдать его в собственных глазах, но в глубине души понимала, что оправданий быть не может.

* * *

В Женеве мне все до боли знакомо, но я прилежно изучала указатели

и надписи. Мы направлялись в Церматт– престижный горнолыжный

курорт у подножия пика Маттерхорн, в четырех часах езды от Женевы.

Поселившись в маленькой высокогорной гостинице, построенной

в стиле традиционного швейцарского шале, мы спустились вниз. Раньше

я никогда не была в Церматте. Оказалось, что пользование автотранспортом здесь запрещено, все передвигаются в электрокарах или конных экипажах. В преддверии Рождества витрины богато украшены, а кроме традиционной рождественской символики, везде знаменитые швейцарские колокольчики и коровы в разных видах.

Мы узнали, что именно здесь находится самая длинная в Альпах горнолыжная трасса, правда, зачем это понадобилось Саше и Лидии, пока непонятно.

Несмотря на двусмысленность моего положения, я наслаждалась чистым горным воздухом, предпраздничным возбуждением, царившим здесь, радостью узнавания: ведь я вернулась в страну, где прошло мое детство, которую хорошо знала и любила.

* * *

В отеле мы поужинали в маленьком ресторанчике, отделанном

деревом и украшенном охотничьими трофеями. Я очень устала и ела без аппетита. Зато Саша и Лидия ни в чем себе не отказывали, выпили за ужином три бутылки вина, раскраснелись, шутили и мало обращали на меня внимания. Лидия посматривала на него влажно поблескивавшими глазами, и мне даже показалось, что они соприкасаются коленями под столом. Скоро мне это надоело.

– Пожалуй, я лучше пойду в номер,– я поднялась

из-за стола. – Что-то неважно себя чувствую.

– Конечно, дорогая, иди отдыхай,– сладенько сказала Лидия, закуривая сигарету.– А мы еще посидим, выпьем коньяку и кофе.

– Да, отдыхай, я скоро приду,– добавил Саша, явно довольный

моим уходом.– Кстати, не забудь принять таблетки.

Я поднялась в номер и, не раздеваясь, повалилась на постель. Я не сомневалась, что после моего ухода они поднимутся в номер Лидии, чтобы заняться любовью. И хотя я знала, почему он на мне женился, меня это больно ранило. Чтобы не думать об этом, я выпила таблетки, разделась и провалилась в тяжелый без сновидений сон.

Наутро я проснулась от Сашиного пения, раздававшегося из душа. Очевидно, он прекрасно провел ночь. Он вышел, энергично вытирая мокрые волосы полотенцем. Белый махровый гостиничный халат был ему узковат и обнажал сильную смуглую грудь. Я невольно залюбовалась: он сложен, как античный бог. Икак я могла поверить, что такой мужчина влюбился в меня, серую мышку.

– Доброе утро, милая,– он заметил, что я смотрю на него, наклонился и поцеловал меня. Пахнуло его любимым Платиновым Эгоистом.– Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно выспалась, спасибо,– вежливо ответила я.

– Готова сегодня кататься? Я просто горю от нетерпения.

– Готова-то я готова, только никогда в жизни не стояла на

лыжах. Ты забыл? Я выросла в Крыму, а там на лыжах не катаются.

Саша удовлетворенно хмыкнул, и я отчетливо представила, о чем он думает: избалованная девчонка выросла в Швейцарии, занималась с лучшими тренерами, и вот надо же, ничего не помнит. Вместо этого он сказал:

– Я уже договорился с тренером, он немного говорит по-русски.

Уверен, что у тебя все получится.

Я вздохнула и стала выбираться из постели.

Когда мы спустились к завтраку, Лидия уже с аппетитом уплетала булочки, щедро намазывая их маслом и джемом. Они с Сашей обменялись тем самым взглядом, который безошибочно выдает любовников, проведших вместе полную удовольствий ночь. Я, будто ничего не заметив, попросила у официанта кофе с молоком. После принятых на ночь таблеток я чувствовала себя разбитой, вялой, руки и ноги, казалось, налиты свинцом. Я подумала, что наверняка приняла не те легкие снотворные, что принимала раньше, и решила больше их не пить. Я ощущала надвигающуюся опасность и должна быть все время начеку.

* * *

Прекрасные виды Швейцарских Альп несколько улучшили мое настроение. Подъемник доставил нас на Малый Маттерхорн, и мы слились с толпой так же дорого и аляповато одетых чайников. Саша быстро нашел инструктора, говорившего, как оказалось, не на русском, как обещали, а на болгарском. Но мы все равно его понимали. Его звали Здравко, и он был профессиональным тренером, покинувшим Болгарию после распада социалистического лагеря в поисках лучшей доли. Здравко очень серьезно относился к своим обязанностям, и довольно быстро Саша освоил основные приемы. С Лидией обстояло намного хуже: как выяснилось, у нее проблемы с координацией движений. Она столько раз упала, что злая, мокрая, потирая ушибленный зад, удалилась в направлении кафе, на прощание бросив, что лучше подождет там. Зная Лидию, я могла себе представить, как это ее задевает, ведь она выглядела неуклюжей коровой в глазах всех катающихся, а особенно Сашиных. Надо сказать, я немного позлорадствовала.

Здравко занялся мной, и, хотя я сделала все, чтобы казаться неумехой, он что-то почувствовал:

– Могу поклясться, что ты уже училась,– он вопросительно посмотрел на меня.

– Что вы, я выросла на море, у нас снега там никогда не бывает,

рассмеялась я.

– Странно, значит, у тебя особый талант.

К нам подъехал гордый своими успехами Саша, и Здравко стал меня нахваливать.

Чтобы сгладить впечатление от его похвал, я, якобы демонстрируя свое умение, лихо отъехала и грохнулась как можно естественнее, к тому же стараясь ничего себе не повредить. Похоже, мне это удалось. Прихрамывая, я отправилась к Лидии, которая наблюдала за нами из кафе.

– У меня тоже ничего не получается, – обрадовала я ее.

– Да я уж поняла, это не женское развлечение,– удовлетворенно поддержала меня Лидия, невозможно элегантная даже в красном лыжном костюме,– а братишка пусть развлечется. Хочешь кофе?

– Да. Со сливками и сахаром.

* * *

После обеда я отключилась, словно весь день разгружала мешки с углем. Я вспомнила, как часами проводила время на горе без малейших признаков усталости. Но это было раньше. Гостиница, в которой мы остановились, находилась на высоте более трех тысяч метров над уровнем моря, из окна виднелись прекрасные горнолыжные трассы, но катающихся здесь немного. Я не понимала, почему Саша потащил нас на Малый Маттерхорн. Все, что происходило теперь вокруг меня, вызывало подозрение, поэтому я спустилась вниз и подошла к стойке портье.

Следуя своей линии, я не стала демонстрировать свой отличный французский и на скверном английском спросила портье:

– Извините, можно ли пользоваться ближайшей трассой?

я неопределенно махнула рукой в сторону, где, как предполагала, находился спуск.

– Конечно, мадам, но я бы не советовал. Это очень сложный

спуск, и для начинающих там опасно. Кроме того, там много деревьев.

Трасса заканчивается у деревушки у подножия горы почти на границе

с Италией. Оттуда довольно трудно выбраться, нет подъемника. Поэтому,

если вы посмотрите, там катаются единицы.

Успокоенная, я вернулась в номер. Теперь понятно, почему

Саша предпочел другую трассу.

Я все время ждала, когда они начнут приводить в действие свой план, и, кажется, этот момент настал.

– Настя, мы хотим съездить в Женеву, погулять по городу,

купить подарки. Ты не против?– обратилась ко мне Лидия.

Все равно мне не научиться кататься на этих чертовых лыжах!

– Я не против,– сдержанно отозвалась я, без аппетита

поглощая суфле.

– Вот и отлично!– обрадовалась Лидия. Она встала,

одергивая толстый вязаный свитер. Не знаю, как ей удавалось потрясающе

выглядеть даже в джинсах и бесформенном свитере.

– Хочу купить тебе что-нибудь необыкновенное и обязательно

швейцарское,– Саша взял меня за руку и нежно погладил. Я замерла

и чуть не забыла об их истинных намерениях.

– Шоколада?– пошутила я.

– Инкрустированного бриллиантами,– поддержал он мою шутку.

* * *

Собственно говоря, он сдержал свое обещание. В роскошном, несколько помпезном магазине на темно-вишневом бархате красовались часы лучших швейцарских мастеров. На них скромно отсутствовали ценники: стоимость указывалась по номеру. Александр широким жестом обвел магазин:

– Настя, выбирай любые!

Конечно, я догадывалась, что он намерен сторицей окупить свои траты,

но все равно было приятно. Вежливые продавцы, больше похожие на аристократов, чем на продавцов, с любопытством смотрели на странную пару: он– высокий черноволосый красавец, она– бесцветное худое существо.

И к тому же он собирается купить ей дорогие часы! Все это я читала в их нарочито безразличных взглядах. Вотместку всем им, и Саше, и продавцам, я для начала растерянно обошла витрины, делая вид, что рассматриваю их.

– Но я же ничего в этом не понимаю!– расстроенно сказала я.

– Только покажи, что тебе нравится!– демонстрировал Саша безграничную щедрость.

Тогда я, внутренне упиваясь своей мелкой местью, безошибочно выбрала

самые дорогие: от Патека в корпусе из розового и серого золота с нанесенной вручную гравировкой и изысканной инкрустацией чистейшей воды бриллиантами. Надо сказать, что они менее всего бросались в глаза среди этого изобилия.

Комментируя свой выбор, я скромно сказала:

– Вот эти. Мне кажется, это единственные часы не из золота. Надеюсь,

они не очень дорогие,– произнося эти слова, я про себя умирала

со смеху.

Продавцы тут же открыли витрину и осторожно извлекли часы. Они стали преувеличенно восторгаться мной:

– О, у мадам прекрасный вкус, невозможно найти более изысканную

вещь.

Правда, когда они назвали цену, у Лидии вытянулось лицо, а Саша побледнел.

Но деваться некуда. Сгорая от стыда, он вытащил толстенную пачку наличных и принялся их пересчитывать. Продавцы, как завороженные, следили за движениями его пальцев. Такого количества наличных денег они не видели никогда.

– Не хватает,– с досадой сказал Саша.– Всего полутора тысяч.

– Не беспокойся, милый,– сказала я.– Давай купим другие, подешевле.

Уловив предмет разговора, продавцы засуетились. Один из них усадил нас на кожаный диван, а другой куда-то убежал. На стеклянном столике появился ароматный капуччино. Через пару минут из-за бархатной шторы появился седой благообразный господин в безукоризненном черном костюме, по виду хозяин магазина. Он с достоинством поклонился и стал расхваливать наш выбор. Саша на своем убогом английском попытался объяснить, что купить именно эти часы он не может. Чтобы не смущать его, я встала и отправилась рассматривать витрины. До меня доносилось периодически повторяющееся слово "дискаунт". Вскоре они подошли ко мне, и пожилой господин торжественно надел роскошные часы на мое запястье, а затем почтительно поцеловал руку.

Лидия несколько ревниво заметила:

– Что ж, после такого подарка мне остается только попросить шоколада.

Я поймала его извиняющийся взгляд, как бы призывающий ее потерпеть еще немного.

Мы сели в машину, и Саша предложил проехаться по Женеве,

посмотреть город. Он разложил карту у себя на коленях и принялся ее изучать.

Я знала Женеву как свои пять пальцев, поэтому цель данной прогулки стала сразу ясна. Мы постоянно кружили в кварталах, где расположились крупнейшие банки. Они явно ожидали от меня какой-то реакции, возможно, вроде той, что случилась, когда я впервые после травмы вошла в свой дом. Это свидетельствовало только о том, что они не обладали полной информацией: видимо, Лидии удалось выудить у отца место расположения банка, не зря их интересовала Женева, но название банка он ей не сказал. Теперь понятно, зачем они потащили меня с собой в Женеву. Ну что ж, можно им и подыграть.

– Тебе нравится Женева?– мерзким слащавым голосом спрашивала Лидия.Посмотри, какие чудесные здания банков!

Пару раз мы проехали мимо "Swiss Commercial Bank", и я нарочито пристально вглядывалась в него. В зеркало было видно, как они обменялись понимающими взглядами. Ябыла никудышной актрисой, но эти двое так хотели денег, что ничего не замечали.

Когда мы в третий раз проехали мимо входа в этот банк, я прикрыла глаза рукой, застонала и соскользнула с сиденья. Какое-то время я изображала обморок.

– Думаешь, тот самый?– живо поинтересовался Александр.

– Уверена!– торжествующе воскликнула Лидия.– Ты

же видел, она его узнала!

– Но она же припадочная!– обидно для меня заявил мой муж.

– Вспомни, то же самое было в Москве и в Париже. Нет, я уверена,

просто уверена! Все устроим завтра вечером.

Понятно, завтра вечером надо быть начеку. Я решила, что достаточно изображала обморок, и пошевелилась.

– Как ты, моя девочка?– захлопотала надо мной Лидия.

– Все в порядке... Просто почудилось, что я уже здесь была,– облегчила я им задачу.

В какой-то момент мне даже показалось, что Лидия готова захлопать в ладоши от радости.

И как мой мудрый, мой замечательный отец мог жениться на

этой дряни? И как я могла клюнуть на дешевую оберточную красоту ее любовника?!

* * *

– Малыш,– ласково обратился ко мне Саша,– как

насчет семейного ужина с шампанским при свечах? Не забыла, сегодня рождественский вечер. Только ты, я и Лидия.

Я поморщилась при упоминании о Лидии.

– Ты что, против Лидии?– нахмурился мой заботливый

муж.– Разве ты забыла, сколько она для тебя сделала, как

мы ей обязаны?

– Что ты,– я покаянно прижалась к его плечу, испытывая

острое желание вцепиться ногтями в его физиономию,– конечно,

мы не можем оставить ее одну в такой вечер. Кстати, мы ведь не купили

ей рождественский подарок. Давай съездим в город?

– Молодец,– удовлетворенно похвалил меня Саша,

сама вспомнила.

– Еще бы,– я полюбовалась своими великолепными, но с виду довольно скромными часиками,– ведь я получила такой прекрасный подарок. Мне даже неловко, что я случайно выбрала такой дорогой, – слукавила я.

Мы надели свои яркие куртки и вышли из отеля, ослепленные сиянием солнца и белизной заснеженных гор. На какой-то миг мне даже показалось, что мы с девчонками беззаботно катаемся на лыжах, поддразниваем друг друга и мадам Роз, а та хлопочет над нами, как наседка над цыплятами.