Текст книги "Маска, я тебя знаю"

Автор книги: Екатерина Черкасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

– Давай я все приберу,– вызвалась Ира.

– Мне страшно здесь оставаться, – сказала я. Мне

пришло в голову, что такое в доме могли сделать только в расчете на то, что меня уже нет в живых. От этой мысли мне стало и вовсе плохо. Я опустилась на кровать, меня тошнило, кружилась голова. Мне показалось, что я вот-вот упаду в обморок.

Тут вмешался Анри. Он распорядился:

– Ты здесь прибери, а я отвезу Настю к себе в "Шератон" и вызову врача, она совсем бледная, вот-вот грохнется в обморок.

Мне было все равно, куда ехать, и я согласно кивнула.

– Только возьмите мои таблетки, мне нельзя

пропускать,– попросила я Анри.

* * *

Он привел меня в свой номер в "Шератоне", посадил на кровать и сказал:

– Ничего не бойся. Я скоро вернусь с врачом или по меньшей мере поищу, чем перевязать твою ногу.

Мое бедро, открытое шортами, выглядело и впрямь ужасно. Я

вытащила из кармана телефон и сбросила на пол одежду. Вванной я нашла белый махровый халат с вышитой золотом буковкой S в обрамлении лавровых веток на кармане и завернулась в него. В поисках пакета для прачечной, чтобы положить туда мою одежду, выпачканную в крови, я открыла шкаф. Там были аккуратно сложены майки, рубашки, шорты. На вешалках педантично развешены отглаженные брюки. Я подавила в себе искушение сбросить халат и надеть майку и шорты Анри: мы оба худые, правда, он почти на голову выше. На дне стояла сумка, и я зачем-то раскрыла ее. То, что я там увидела, повергло меня в шок. Я осторожно, не прикасаясь ни к чему, осмотрела содержимое. Там лежал пистолет неизвестной мне марки, прибор ночного видения, который я опознала благодаря просмотру боевиков, навороченный фотоаппарат со сменными объективами, какие-то неизвестные мне приспособления. В боковом кармашке лежало удостоверение. Я только успела открыть его и увидеть фотографию Анри, как голос над моим ухом громко произнес:

– Что-нибудь ищешь?

В голове у меня зазвенело, отвратительно запахло жжеными перьями, и я провалилась в небытие.

* * *

Я слегка пришла в себя, но еще была оглушена. Веки стали такими тяжелыми, что я не могла открыть глаз, голоса доносились словно сквозь вату в ушах. Где-то далеко, в тысяче километрах от меня, зазвонил телефон. Судя по тому, что Ира говорит по-русски, это Юра. Яне хотела, чтобы он приезжал, видел меня такой беспомощной. Голоса становились громче, я воспринимала обрывки разговоров. Они говорили, что испугались, когда у меня начался припадок. Потом голосов стало все больше, они умножались в геометрической прогрессии, удваивались эхом, звуки то ускорялись, то бесконечно растягивались. Наконец кто-то, чей голос я даже не смогла узнать, сказал, что надо дать мне мои таблетки. Кто-то засунул мне в рот гладкие продолговатые капсулы, приподнял мою голову и дал запить водой. Япослушно глотнула и провалилась во что-то черное, мягкое, резиново-тягучее.

* * *

Когда я проснулась и открыла глаза, то оказалась в белой комнате казенного вида. Больничная кровать, белая тумбочка, на ней принесенные кем-то цветы, белые занавески на окнах. Вошла медсестра и принесла поднос с едой.

– Доброе утро, мадемуазель,– поздоровалась она.– Как вы себя чувствуете?

Голова болела, во рту страшная сухость, но я сказала:

– Хорошо, спасибо. А где я? Ничего не помню.

– Вы в госпитале имени Мохаммеда Пятого,– ответила любезная медсестра.– Вас привезли вчера вечером с отравлением. Вы находились в коме, без сознания. В очень тяжелом состоянии. Хвала аллаху, дежурил доктор Мустафа Халиди, он вас и спас. Он сказал, что если бы меры были приняты хотя бы на час позже, то вы бы уже не выкарабкались. Между нами, только не говорите, что я вам сказала,– доверительно прошептала словоохотливая сестра, – у вас наблюдалась остановка сердца и остановка дыхания. Три часа вы провели на аппарате искусственного дыхания, пока не задышали самостоятельно. Что же вы, милая, травиться задумали, выпили столько сильнодействующего снотворного? А сейчас позавтракайте, и я принесу капельницу.

Она степенно удалилась, а я попыталась осмыслить сказанное. Какое отравление? Какие сильнодействующие снотворные? Меня хотел убить человек на скутере, потом мы поехали в "Шератон" и в номере Анри я нашла оружие. Анри! Может, он и есть тот, кто за мной охотился? Его не было в то утро с нами, он не вышел из машины, чтобы его не могли узнать марокканцы в пункте проката. И он так охотно привел меня к себе в номер. Но кто же устроил обыск на вилле? Я чувствовала, что окончательно запутываюсь. Внезапно меня охватила паника: чересчур уж любезной показалась медсестра, чересчур светлокожей, как европейка. И что за капельницу она собралась мне ставить?

Я подхватилась и заметалась по палате. Телефона нет, одежды тоже.

На мне короткая рубашка, у кровати тапки. Денег, естественно, тоже нет. Я выглянула в окно: второй этаж над главным входом, вокруг снуют люди, подъезжают машины. Да, здесь не спуститься. Я чувствовала слабость, но страх придавал мне сил.

Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула в коридор. Он пуст. Я выскользнула

и бесшумно двинулась вперед, читая на ходу дверные таблички. Дверь

с надписью "Кастелянша" я открыла и, убедившись, что там никого

нет, зашла в помещение, заваленное горами постельного белья, белых

халатов. Поколебавшись, выбрала светло-зеленую хирургическую форму,

рубашку и брюки, поверх накинула белый халат, а в довершение нацепила

медицинскую шапочку, под которую спрятала свои слишком светлые и бросающиеся

в глаза волосы. Стараясь выглядеть уверенно, я прошла по коридору

и отметила, что на меня никто не обращает внимания. Для убедительности

я прихватила лежащий на столе медсестры стетоскоп и повесила его на

шею. Теперь меня не отличить от молодых врачей и практикантов.

Но как выбраться из больницы? То, что естественно в стенах больницы, станет сразу заметным на улице. Я нашла телефон, возле которого никого поблизости нет. Но кому звонить? Ни номера отеля, где живут Ира и

Юра, ни справочного. Я присоединилась к стайке практикантов под предводительством грузного пожилого араба в отлично накрахмаленном халате. Мое появление осталось незамеченным. Однажды он обратился ко мне по-арабски с каким-то вопросом, но я промычала в ответ невразумительно, и он понял, что

я просто не знаю предмет. Затем я тихонько выскользнула через служебный

вход приемного отделения. На улице стояло сразу несколько машин "Скорой помощи" в ожидании вызова.

Я открыла дверцу первой из них и села рядом с водителем, пожилым усатым марокканцем.

– Отель "Кэмел",– скомандовала я, придав голосу уверенности. Мне необходимо увидеть Иру, чтобы по меньшей мере взять у нее ключи от дома.

– А путевку?– спросил усач.

– Какую путевку?– разоралась я на него.– Там человек умирает, турист, между прочим.

Он резво тронул с места:

– А ты кто? Что-то я раньше тебя не видел.

– Француженка из Марселя, работаю по контракту.

– То-то я смотрю, на нас не слишком похожа, да и французский нездешний,– успокоился водитель.

Я оставила его у отеля, а сама быстро проскочила на второй этаж. Слава богу, Ирка на месте, она только что проснулась. Увидев меня в таком костюме, она вытаращила глаза. Явлетела в номер и захлопнула за собой дверь.

– Ключи у тебя?

– У меня. А ты...

– Дай мне во что-нибудь переодеться,– прервала я ее.

С ее согласия я порылась у нее в шкафу и выбрала длинную шелковую юбку на резинке и топик. Это мне велико, но сойдет. Все же лучше, чем хирургическая форма.

– Поехали,– бросила я на ходу, увлекая за собой не успевшую умыться Ирину.

Мы проскочили под носом у водителя "Скорой помощи", тот меня не узнал, и взяли такси.

– Где моя машина?– спросила я Иру.

– Там же, у "Шератона",– умница Ира не задавала лишних вопросов.

– Мы туда не поедем,– решила я и велела водителю

ехать в ближайший прокат машин.– Надеюсь, мои деньги

и карточки у тебя?

– Да, да. И телефон тоже. Он-то тебя и спас,– Ира указала на свою объемистую сумку, куда влез бы не только сотовый телефон, но и, наверное, ядерный чемоданчик.

Я ничего не поняла, но расспрашивать не стала. В конторе по прокату машин я протянула свою золотую карточку и попросила открытый джип. Клерк поискал мое имя в компьютере и спросил.

– Мадемуазель, вы намерены пользоваться "Фольксвагеном-Гольфом"?

– Нет, можете забрать его на стоянке у отеля "Шератон".

Ключи,– я протянула руку Ире, и она довольно быстро нашла в своей сумке ключи и бросила их мне на ладонь.

– Вы планируете остановиться по прежнему адресу?

– Да.

– Извините, вам не понравился "Гольф"?

– Почему же, понравился. Только джип– это, как бы вам сказать, круто,я несла полную чепуху. Но не могла же я сказать, что не могу появиться у "Шератона" за автомобилем,к тому же ярким, как красный сигнал светофора.

Мы пересели в джип и вернулись на виллу. Я включила чайник, чтобы приготовить кофе, и села на террасе напротив Иры.

– А теперь рассказывай.

– Я не знала, что у тебя припадки.

– Да, у меня припадки, но это тут ни при чем.

– Ну, я приехала к Анри, когда у тебя только что кончился припадок. Ты лежала на кровати такая бледная, по-моему, без сознания. Я позвонила Юре, и он тоже приехал. Мы не знали, что с тобой делать. Потом вспомнили про таблетки, и Юра сказал, что, раз ты их принимаешь, надо тебе их дать. Мы дали на всякий случай две. Ты уснула, дышала так спокойно, почти неслышно. Потом зазвонил твой телефон, и я ответила. Это какая-то твоя подружка, кажется, ее звали Иман. Она устроила жуткую истерику и потребовала, чтобы мы тебя немедленно разбудили. Мы пытались, но не могли. Что с тобой только не делали! Поливали водой, трясли, били по щекам, но все без толку. У тебя болталась голова, как у мертвой. Я сказала твоей подружке, что не могу тебя разбудить. А она разоралась, потребовала, чтобы немедленно вызвали "Скорую", иначе она всех нас посадит в тюрьму за убийство. Да кто она такая, эта твоя Иман, что она о себе воображает?!– возмутилась Ирка.

Я не стала отвечать, встала и принесла кофе.

– Дальше,– потребовала я.

– Потом тебя отправили в больницу, как оказалось, очень вовремя. Сказали, что у тебя сильное отравление, и для того, чтобы умереть, тебе хватило бы и одной капсулы. Ты знаешь, что там было?– почему-то перешла на шепот Ира. – Героин! Ты что, кололась? Ая и не знала. Хотя не похоже,засомневалась она.

– Кололась?! Наркотиками?!– от ужаса и возмущения я почти потеряла дар речи.– Да ты в своем уме?

– Но это же были твои капсулы, я их видела на тумбочке в спальне. Ты сама попросила взять их с собой.

Ира обиженно выпятила нижнюю губу и демонстративно стала пить кофе, всем своим видом показывая отсутствие интереса к моим проблемам.

– Ир, ну ты не обижайся,– примирительно сказала я.– Но разве не очевидно, что меня хотят убить? А капсулы могли подменить, например, во время обыска. Не будешь же ты отрицать, что здесь побывал посторонний. Кроме того, оболочка капсулы состоит из двух половинок, и очень легко высыпать порошок и заменить его другим. Это сможет сделать даже ребенок.

– Да, ты права. Но кому нужно тебя убивать? Зачем?

Я глубоко вздохнула. Мне очень хотелось обсудить свои проблемы с Ирой, но я уже не доверяла никому. И хотя она вызывала у меня меньше всего подозрений, я вспомнила о ее странном ночном звонке Пьеру, который, кстати, ушел якобы звонить именно в момент покушения на воде, и прикусила язык.

– Не представляю. Может, с кем-то спутали?

– Ну да,– не поверила Ира.

– А может, это связано с бизнесом отца.

– Так позвони ему.

– Нет, нет. Не хочу его тревожить,– сказала я, а сама

с горечью подумала, что вряд ли что-то может потревожить моего отца.Извини, Ира, мне нужно позвонить Иман, сказать, что со мной все в порядке.

Я ушла в спальню и позвонила своей подруге-спасительнице.

– Где ты, черт возьми,– раскричалась темпераментная Иман.– Мне сказали в больнице, что ты сбежала или тебя украли, короче, все стоят на ушах. Что за история с героином? Ты разве этим балуешься?

Я набрала в грудь воздуха, чтобы прервать ее словесный поток.

– Ну, во-первых, спасибо, что ты потребовала меня разбудить. Во-вторых, я, конечно, ничем таким не балуюсь, и ты это прекрасно знаешь. Мне подменили капсулы с моими лекарствами. В-третьих, меня пытался убить в воде какой-то человек на скутере,– воздух в легких кончился, и я сделала паузу.

В нее тут же вклинилась Иман:

– Алисочка, золотко, прости меня. Не надо было тебя отпускать. Приезжай ко мне в Марракеш, ладно? Тут ты в полной безопасности. Я дам тебе охрану, всех негодяев мы посадим в тюрьму, а?

От ее слов я тихонько заплакала. Но Иман услышала это:

– Ну не плачь, все наладится, приезжай ко мне, скоро кончится Рамадан, начнутся праздники, знаешь, как весело?– и вдруг она уже другим тоном добавила:– Слушай, а как они тебя нашли?

– Не представляю,– зарыдала я уже в голос.

Я предприняла такие меры предосторожности, ехала в Марокко кружным путем. Как, ну как они меня вычислили?

– Там около тебя много русских?– осведомилась Иман.

– Всего двое, но я думаю, они здесь ни при чем.

– Держись от них подальше,– велела Иман.– Жду тебя, не затягивай с этим.

Я отключила телефон и подошла к столику.

Ира со скучающим видом рассматривала потеки кофейной гущи на стенках чашки.

– Ну что, наговорилась со своей подружкой?– ревниво спросила она.– А она кто?

– Местная, из Касабланки, мы вместе учимся

в институте. А почему ты спрашиваешь?

– Раскомандовалась вчера, наглая такая. Подумаешь, принцесса!

Я чуть не расхохоталась при этих словах. Знала бы Ира, что

Иман действительно принцесса!

– Не забывай, если бы она не раскомандовалась, то я

бы уже приказала долго жить,– напомнила я.

– Ну да, тут не поспоришь. Слушай, а почему она по телефону

тебя Алисой назвала?

Я на мгновение опешила, но быстро нашлась:

– Кличка институтская. Мы на какой-то праздник капустник

устроили, так я была Лиса Алиса. С тех пор так и осталась.

Мы вдруг ощутили, что страшно проголодались, и отправились

на кухню поискать чего-нибудь съестного. Засунув в микроволновку замороженную пиццу, стали перебирать в баре бутылки и остановились на розовом вине. В этот момент возле дома прошелестели шины, и кто-то стал выяснять по-французски, сколько надо заплатить. Я выглянула в окно и увидела Юру с большим букетом цветов и коробкой с фирменным логотипом ресторана "Али-баба". Не дожидаясь стука, я открыла дверь.

– Я так и знал, что вы здесь,– обрадовался Юра.– В больнице тебя не застал. Иркин номер не отвечал, твой мобильный был занят. Я сел и приехал. Вот,– простодушно закончил Юра и вручил мне цветы и коробку.

– Спасибо, очень кстати, мы проголодались, как волки,

а кроме пиццы, ничего нет. Терпеть не могу пиццу,– я положила цветы на стол, открыла коробку.– Ой, еще горячее!

– С пылу, с жару,– самодовольно сказал Юра.

В коробке я обнаружила креветки, запеченные с чесноком и

лимоном в оливковом масле, жареное филе рыбы, картофель по-французски

в огромном количестве, упаковочки с майонезом и соусом хариссой.

– Ира, иди скорее, пока не остыло!– поторопила

я подругу.

– Привет,– поздоровалась Ира, ставя на стол две

бутылки вина.– Ух ты, какой молодец! Сейчас все перенесем на террасу.

Мы с аппетитом поглощали принесенные Юрой деликатесы,

когда приехали Анри и Пьер. Они бросились ко мне с расспросами

о здоровье, но мне совершенно не хотелось описывать свое самочувствие.

Поэтому я просто пригласила их к столу. О героине, слава богу, разговор

больше не заходил. Анри внимательно поглядывал на меня, как бы ожидая

с моей стороны подвоха. Я, конечно, помнила, что обнаружила в его

сумке, но предпочла делать вид, что у меня амнезия.

Тем более что мне это было не впервой. Пьер и Юра наперебой

ухаживали за мной, предваряя каждое мое желание. Черт возьми, они

оба мне нравились! Они посматривали друг на друга, как молодые петухи,

их взглядами можно было высекать искры. А я вообще не хотела думать,

с какими намерениями они демонстрируют мне свой интерес.

А дальше началась игра "кто кого пересидит". Мы с

Ирой зевали, Ира по-настоящему, а я понарошку, потому что страх не дал бы мне уснуть.

– Ну ладно,– я встала, показывая, что пора

и честь знать. Гости решили, что пусть со мной останется Ира. Мы вызвали по телефону такси.

Через несколько минут после того, как все уехали, какая-то машина подъехала к дому. Вернулся Пьер.

– Забыл что-нибудь?– ехидно осведомилась Ира.

– Нет, просто подумал, что надо с вами остаться. Мне кажется, есть какая-то опасность.

"Что да, то да", – подумала я и бросила на диван в гостиной комплект постельного белья.

В спальне я наглухо заперла окно, дверь и включила кондиционер.

Я надеялась, что Пьер не станет ломиться ко мне ночью. Невозможно всех подозревать, от этого можно сойти с ума.

Я села перед зеркалом и принялась расчесывать свои легкие негустые волосы так, как учила мадам Роз: сто раз в одном направлении, сто раз в другом. Это успокаивало. Передо мной лежала стопка листков бумаги, и я обратила внимание на то, что на верхнем из них видны следы записей, как будто кто-то писал на стопке с сильным нажимом и затем забрал верхний лист. Я попыталась карандашом повторить контуры букв и цифр. Передо мной оказался список моих банковских счетов и кредитных карт, а также названия банков: все, что понадобится моему мужу в случае моей смерти. Значит, они все же выяснили, что я перевела деньги в различные банки! Так вот что искали на вилле!

Я услышала шум льющейся воды за стенойи тихонько вышла из комнаты.

Диван в гостиной пустовал, одежда аккуратно сложена. Внимательно прислушиваясь к звукам, доносящимся из ванной, я ощупала карманы и вытащила бумажник. Там имелось немного наличных и паспорт на имя Петра Унгуряну, уроженца Дубоссар, гражданина Молдовы.

"Черт,– подумала я,– он такой же канадец, как и

я".

ГЛАВА 5

Утром я объявила, что уезжаю. Ира заметно огорчилась, стала ворчать, что из-за меня распадается компания.

– Не понимаю, что ты задумала. Какая необходимость ехать?

– А такая, что меня хотят убить!– истерично заявила

я. Мне самой даже стало стыдно от моего тона.

– Ну хотя бы скажи, где тебя искать.

– Я уезжаю к Иман. Ты можешь мне позвонить, если хочешь,

я записала ей номер телефона.

– Ты думаешь, твоя Иман сможет защитить тебя лучше,

чем я?– обиженно спросила Ира.

– Я устала, я всего боюсь, я просто схожу с ума!

я, кажется, потеряла над собой контроль.

– Ну тогда, может, объяснишь, в чем дело?

– Не могу я больше ничего объяснять!– зарыдала

я.

Ира молча погладила меня по голове, перебирая тонкие светлые волосы.

Я подняла на нее глаза и зло спросила:

– Кто такой Пьер? Ты спишь с ним?

– Ну... – протянула подруга.– Как тебе сказать. А что, ты ревнуешь?

– Дура, при чем тут ревность! Я думаю только о том,

чтобы остаться в живых. Тебе не кажется, что он не тот, за кого себя выдает?– меня раздражала Иркина непонятливость.

– Ну, если тебе все равно, то сознаюсь, было пару раз. Но ты

же не станешь отрицать, что как мужчина он очень привлекателен?– Ира все еще косила под дурочку. – Где-то я читала, что это и есть самый сексуальный тип мужчин: невысокий, с коротковатыми кривоватыми ногами, волосатый...

– Ага,– продолжила я,– а еще пьяный и вонючий.

– Ничего не пьяный и совсем не вонючий,– обиделась Ира.

– Послушай, я тебя о чем спросила? Кто он на самом деле?

– Да кто же? Пьер, извини, фамилию не спросила, из Канады, зато любовник...– Ира мечтательно закатила глаза.– Слушай, мать, хочешь попробовать? Мне для тебя ничего не жалко!

Тут я окончательно разозлилась, резко поднялась с дивана и отрезала:

– Все, хватит! Я уезжаю. У тебя есть десять минут собрать вещи.

Ира обиженно побрела одеваться, и мне даже стало ее жаль.

* * *

Я не большой любитель превышать скорость, тем более на горной дороге.

Но голова моя раскалывалась от бесконечно задаваемых себе самой вопросов.

Мысленно я перебирала людей, окружавших меня последнее время, и в

итоге пришла к заключению, что абсолютно все, кроме Иман, крайне подозрительны.

Во всяком случае, только Ира не могла участвовать в покушении на пляже.

А что касается подмены капсул, то абсолютно любой мог это сделать.

Серпантин дороги неуклонно карабкался в горы, воздух стал прохладным и кристально чистым. Езда в открытом джипе бодрила меня, ветер, тугой струей бьющий в лицо, казался даже ледяным, ерошил волосы, надувал парусом рубашку. Не тормозя, я надела солнцезащитные очки и набросила замшевую куртку. Редкие встречные машины сигналили, приветствуя меня.

Добралась я довольно быстро, меньше чем за пять часов. Я все еще пребывала в сильномвозбуждении и не чувствовала усталости. Итолько когда приехала в дом Иман и повалилась на низенький диван, почувствовала, как спадает напряжение. Иман, словно заботливая мамаша, хлопотала вокруг меня, подсовывая сладости и фрукты. На одном дыхании я рассказала ей, что произошло. Она слушала, не перебивая, только временами делала круглые глаза и прикрывала ладошкой рот, сдерживая готовый вырваться возглас.

– Вот так, я думаю, что они до меня добрались,– резюмировала я и отправила в рот крошечное, пропитанное медом пирожное.

– Какой ужас,– наконец-то обрела дар речи Иман.

Ты должна остаться со мной, ты будешь в полной безопасности.

– Мими, милая, я же не могу всю жизнь быть с тобой, под охраной,вздохнула я. – Кроме того, очень скоро тебе станет и вовсе не до меня, скоро твоя свадьба. Сбежать я не могу, я слишком устала.

И потом, это бесполезно, все равно они меня найдут. Ведь речь идет о больших деньгах. Я знаю, что там опасно, но я просто сойду с ума, если так будет продолжаться, если я начну в каждом человеке подозревать убийцу. Надо все выяснить, а тогда я попрошу помощи. Я просто хочу, чтобы весь этот кошмар скорее кончился. А если я останусь у тебя, ничего не изменится.

– Надо что-то придумать,– риторически предложила Иман.

– Надо-то надо. Но что? Сначала необходимо выяснить, кто

из них пытался меня убить. Подозреваемых всего четверо, включая Ирину. Честно говоря, наиболее подозрительным мне кажется Пьер, тем более что он вовсе не Пьер, а гражданин Молдовы Петр Унгуряну. Похоже, в Марокко он находится легально, во всяком случае виза в его паспорте не просрочена. Это я успела разглядеть. Другое дело, почему он представляется канадцем Пьером. Но здесь он закон не нарушает, в конце концов, это его личное дело. Теперь Анри. У меня на его счет нет вообще никаких предположений. Подозрительно, что он слишком интересуется нашей компанией. Юрий– славный, любезный, туроператор, занятый туристами. Его я не особенно подозреваю. Что касается Иры, то она кажется дурочкой, озабоченной отношениями с мужчинами. Правда, она первая со мной познакомилась, но это не повод для подозрений. Говорит, что работает в Касабланке в офисе Аэрофлота.

– Ну, с нее и начнем,– Иман решительно сняла трубку, полистала справочник и набрала номер.

– Добрый день, мадемуазель. Могу я поговорить с Ириной, извините,

русские фамилии для меня малопроизносимы. Ах, в отпуске! Уехала в

Москву? Вы уверены? Можете дать номер телефона? Да, да, я ее подруга.

Записываю. Отлично, спасибо большое!– Иман повесила трубку и торжествующе посмотрела на меня.

– Так вот, дорогая, чтобы ты знала, твоя Ирина в настоящее время находится в отпуске, но не в Агадире, а в Москве! Есть номер телефона, можем позвонить. Заодно и выясним, та ли это Ирина.

Не откладывая дело в долгий ящик, я набрала московский номер. Через минуту мне ответил немолодой женский голос.

– Добрый вечер, попросите, пожалуйста, Ирину.

– А Ирочки нет в Москве, она в Марокко.

Я попрощалась и положила трубку. Иман, ни слова не понимавшая по-русски, вопросительно смотрела на меня.

– Короче, она сказала на работе, что она в Москве, а дома, что

в Касабланке, – убитым голосом произнесла я.

– А зачем?

– Не имею представления. Господи, никому нельзя доверять!

– Да я сейчас подниму на ноги всю полицию!– завелась Иман.

– И что? Наверняка документы у всех в порядке, и ни в чем их

обвинить невозможно.

– Я дам тебе телохранителя,– предложила Иман.

И тут у меня началась истерика. Я кричала, что не хочу спать в одной постели с телохранителем, писать в присутствии телохранителя, заниматься любовью под наблюдением телохранителя. В итоге все свелось к тому, что я хочу жить как нормальный человек и не бояться за свою жизнь. Иман не пыталась меня утешить и только вздыхала.

* * *

Утром, проснувшись под пение птиц, я осознала правильность

поговорки, что утро вечера мудренее. Все казалось уже не таким ужасным, как вчера. Мы с Иман с удовольствием позавтракали и отправились в город. По пятам за нами следовали два огромных темнокожих марокканца. Но что же делать, если не меня, то Иман они должны охранять. Свой прокатный джип я бросила на стоянке рыночной площади, и мы углубились в шумные и пахнущие специями недра огромного базара. Надо сказать, что от этой прогулки Иман получала не меньше удовольствия, чем я. Вдоволь набродившись по узким извилистым улочкам, мы решили перекусить.

– Я угощу тебя кус-кусом лучшим в Магрибе,– заявила Иман

и потащила меня в какой-то крошечный и кажущийся затрапезным ресторанчик.

Я не стала ей говорить, что равнодушна к кус-кусу и магрибской кухне.

Иногда Мими становилась очень обидчива, особенно если это касалось

ее страны. Ресторанчик оказался колоритным, очень уютным, сплошь застеленным

коврами. Мы уселись на низких диванах у такого же низкого круглого

стола. Кроме нас, здесь никого не было. Чтобы нам не мешать, охранники

заняли столик в нише прямо у входа. Как только мы уселись, бездельничавшие

музыканты в белых шароварах и красных жилетах громко заиграли, надо

сказать, несколько заунывно. Иман махнула им рукой и что-то сказала

по-арабски. Музыка сразу стала тише.

– Давай не говорить о плохом,– предложила Иман.

– Мне и самой это изрядно надоело.

– Посмотри вокруг, в этом ресторане все сохранилось, как сто

лет назад: ковры, диваны, даже посуда. Поэтому сюда не водят туристов,

ведь им все равно. Здесь место только для ценителей. Понимаешь?

Я согласно закивала.

– А туристы этажом выше. Там громкая музыка, танцовщицы в расшитых

блестками костюмах, в общем, ярко и очень "по-арабски".

В подтверждение ее слов я услышала громкие звуки и хриплые вскрики певцов.

Нам подали кус-кус– говядину, тушенную с овощами и пшеном. Я изо всех сил делала вид, что мне нравится, и хвалила:

– Ну еще бы, ты абсолютно права, это лучший кус-кус в Северной Африке!

– Не в Северной Африке, а в Магрибе,– поправила меня Иман.

Когда мы выходили из ресторана, я увидела толпу туристов, загружавшихся

в автобус. Одна долговязая фигура показалась знакомой, и мужчина обернулся, словно почувствовал мой взгляд. Я отшатнулась в густую тень, но, похоже, он меня не заметил.

– Смотри, это Анри,– прошептала я Иман.

– Слишком много совпадений,– глубокомысленно заметила

она.

* * *

На рыночной площади мы долго прощались, обнимались, чем привлекали внимание. Наконец, еще раз поклявшись в вечной дружбе, расстались.

И я, лавируя между прохожими, осликами и автомобилями, отправилась в Агадир, как я думала несколько высокопарно,навстречу судьбе, а возможно, навстречу смерти.

Дорога была пустынной, и я как следует разогналась. Полная решимости вывести негодяев на чистую воду, строила различные хитроумные планы.

На одном из поворотов я попыталась затормозить, вжала педаль тормоза в пол, но машина летела с прежней скоростью. Я запаниковала и едва вписалась в поворот. Правда, это мало помогло, потому что поворот следовал за поворотом, а серпантин дороги вился по самому краю обрыва. Я отчаянно крутила руль, пытаясь одновременно сбросить скорость, но безуспешно. Кажется, даже кричала от отчаяния, проклиная строителей дороги, которые не удосужились поставить ограждения. Тогда, вспомнив все, чему меня учили, я попыталась перейти на пониженную передачу, однако, сколько ни дергала рычаг, переключить скорости не удавалось– коробку передач заклинило.

Если вам кто-то скажет, что в последние минуты перед человеком проносится вся его жизнь, то это неправда. Перед тем как окончательно слететь с дороги, я видела только руль в кожаной оплетке, который лихорадочно крутили чьи-то руки, а именно мои, но я почему-то воспринимала их чужими, и сливающиеся в сплошную рыжую полосу горы справа от меня. По-моему, я закричала что-то нецензурное, что совсем мне не свойственно, и куда-то рухнула.

Не знаю, когда я пришла в себя. Болела голова, тошнило. Я плохо соображала, где я и что случилось. Черт возьми, похоже, со мной нечто подобное уже происходило. Но когда? Постепенно все встало на свои места, и я даже вспомнила, как меня зовут. Я осторожно ощупала свою многострадальную голову, и она показалась относительно целой. Тогда я подняла ее и попыталась осмотреться. Я лежала на каменистом уступе, зацепившись своей замшевой курткой за чахлое деревце, пропоровшее тонкую замшу. Внизу, метрах в ста подо мной, догорал джип, вернее, то, что от него осталось. Он испускал черные маслянистые клубы дыма. Я с ужасом подумала, что могла там догорать сейчас вместе с машиной. Видимо, меня спасло то, что джип был открытым и я вопреки правилам не пристегнулась. Поэтому при падении просто вылетела из него.

Я осторожно пошевелилась: кажется, ничего не сломала. Устроившись поудобнее, сбросила порванную куртку и попыталась оценить свои шансы выбраться на дорогу, до нее нужно преодолеть метров пять, цепляясь за уступы и хилые растения. Прикинув свои физические возможности, надо сказать, весьма ничтожные, я все же решила попытаться. В последний момент сообразила, что в кармане куртки находится мобильный, извлекла его и порадовалась, что он цел.

Описывать, как я карабкалась по крутому каменистому склону, значило бы рассказать всем, как я, кряхтя и ругаясь, преодолевала почти недоступные для меня в обычной обстановке препятствия. При этом я сломала ногти на руках, порвала джинсы и ободрала ладони.

Дорога по-прежнему совершенно пустынна. Я села на асфальт

и попыталась позвонить Иман. Но, видно, я находилась далеко от всех ретрансляторов: сигнал отсутствовал. Тогда я обхватила голову руками и заревела.

Не знаю, долго ли я так рыдала, но около меня остановился

старый красный пикап. Крестьянин в полосатой шерстяной галабии спросил, что случилось. С трудом встав на ноги и потирая ушибленные места, я попыталась объяснить, что попала в аварию, и в доказательство показала догоревший джип внизу.

Жалостливо заохав, крестьянин открыл дверцу и жестом пригласил

меня в машину. Яутерла слезы, но, скорее, просто размазала грязь по лицу.

– Вы в Марракеш?– с надеждой спросила я.

– В Марракеш, в Марракеш, кур на базар везу,