Текст книги "Комплекс андрогина (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бунькова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 9. Селфи с тау

Адрес: Военная база «Либерти», свалка твердых пластиковых отходов. Имя: Элис. Генетическая модель: тау-1, улучшенная. Статус: гражданин третьего порядка.

– У тебя ниточка торчит, – сказала Алеста, дернув обрывок какой-то нитки в шве рубашки. Нить не пожелала отрываться и неожиданно вытянулась сантиметров на шестьдесят.

– Эй, я не хочу остаться голым! – пошутил я, отшатываясь от нее. Нитка выдернулась еще на двадцать сантиметров.

– Осторожно, опрокинешь мой обед! – возмутилась Алеста, едва успев подхватить пластиковую миску с пловом, который мы прихватили из «Крота» вместе с еще двумя банками пива. Плакала моя стипендия.

Переставив остатки плова в другое место, она намотала нитку на палец кольцом и дернула.

– Ай! – вскрикнула она и удивленно посмотрела на кончик пальца, медленно набухающий красными каплями. Я похлопал по карманам в поисках салфеток, но ничего не нашел. У Алесты тоже ничего подходящего не оказалось.

– Может, пивом полить? – предположила она, опуская палец вниз, чтобы кровь не побежала по руке. – В нем же есть спирт, вдруг сработает как дезинфекция.

– Сомневаюсь, – поморщился я. – Тогда уж лучше лизнуть: слюна тоже антибактериальными свойствами обладает.

– Не, – покрутила головой Алеста. – У меня в детстве часто кровь носом шла, я ее случайно сглатывала, а потом меня всегда тошнило от ее вкуса. Так что я, пожалуй, просто не буду трогать: я же мыла руки перед едой, может, ничего и не будет.

– Ага, мыла, – покивал я. – А потом по свалке гуляла. Дай сюда.

Я потянул ее за руку и обхватил губами пострадавший палец. Алеста зашипела и уставилась на меня, как на привидение. Я удивленно и вопросительно приподнял на нее брови, продолжая вылизывать ранку. Но Алеста не ответила, только смешно дрогнула носиком, глядя на мои губы. До меня дошло. Долго же доходило. Я вообще рядом с Алестой становлюсь непроходимо тупым.

Я выпустил ее руку и отвернулся, чувствуя, как у меня горят уши. Но она ничего не сказала. Осторожно потянула за злосчастную нитку здоровой рукой, вытягивая ее до конца. Шов, к счастью, не разошелся. Видимо, это была какая-то случайная ниточка. Засунутая швейником специально, чтобы создавать мелкие неприятности. Или приятности – это как посмотреть. Мне почему-то показалось, что Алесте понравилось то, что я сделал. Я незаметно посмотрел на нее. Алеста задумчиво сматывала нитку на руку.

Она привлекала меня. С самого начала, хоть я этого и не понимал. Мне нравилась ее смешная стрижка, аккуратный носик и почти не заметные веснушки на переносице. Нравилась ее нескладная фигура, уверенные жесты и стремительная походка. Мне все в ней нравилось. Даже то, что должно было отталкивать, почему-то еще больше привлекало. Я покосился на ее довольно широкие плечи и слишком крепкую для девушки шею. Рот непроизвольно наполнился слюной, словно организм желал ее съесть или хотя бы попробовать. Впрочем, я уже попробовал. И мне опять-таки понравилось.

У нас над головой погасла часть светильников: станция переходила в вечерний режим, и предполагалось, что на технических объектах, к которым относилась и свалка, больше нет рабочих, а значит, лишнее освещение ни к чему. Полумрак подействовал на меня как вторая порция алкоголя. Голова слегка закружилась, а сердце забилось чуть чаще. Я осторожно нащупал руку Алесты и слегка сжал ее пальцы. Она ответила, погладив мою ладонь.

Потрясающее ощущение. Тело словно загорелось. Мне было немного стыдно, что я так хочу ее, но я ничего не мог с этим поделать: хотелось стиснуть в объятиях, прижаться к ней, утонуть в ней. Я даже скрипнул зубами, чтобы сдержаться.

Алеста вдруг осторожно вынула руку, размотала с нее нитку, перекусила пополам и принялась завязывать одну половину на моем запястье.

– Что ты делаешь? – улыбнулся я, стараясь говорить так, чтобы не выдать свое состояние.

– Метку ставлю, – заявила она, затягивая двойной узел. – Чтобы всякие коменданты тебя не трогали.

Это было глупо и мило одновременно, и я ей подыграл: забрал вторую половинку и тоже повязал ей на запястье, подсев для этого поближе и беззвучно и вероломно крадя ее запах.

– Оружие нового поколения: антикомендантин, – заявил я, завязав лопоухий бантик. Алеста тихо рассмеялась. Как же я люблю этот смех. Ощущение близости ее тела обволакивало, шарило по коже языками невидимого пламени. Очень хотелось коснуться ее, но было страшно от мысли, что этим прикосновением я могу испортить наши странные отношения.

Я заглянул в ее глаза и не выдержал: потянулся и поймал губами ее губы. Самообладание покинуло меня, и дыхание стало предательски сильным и шумным. Ну и пошло все к черту, я так хочу ее, что даже больно. Хочу вкуса ее губ, мягкости ее тела, прохлады ее кожи. Хочу дышать ею, чувствовать только ее. Так умирающий от жажды приникает к кубку с водой.

Алеста, не ожидавшая этого поцелуя, сначала замерла, а потом осторожно обняла меня и раскрылась. Я застонал. Жадно целовал ее снова и снова, прижимал к себе, стискивал, впивался пальцами, с трудом сдерживаясь, чтобы не сделать ей больно. Голова кружилась, сердце колоколом стучало в ушах, а внизу пульсировало. Я отпустил ее губы и стал целовать ее шею, забравшись рукой под футболку и скользя по ее бархатистой коже. Как же я хочу ее…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Элис, – прошептала она, мягко пытаясь отстраниться. – Элис, остановись.

Нет, пожалуйста, не останавливай меня. Я тебя, конечно, послушаюсь, но это так жестоко, Алеста! Я горю, я просто пылаю и почти ничего не соображаю. Я хочу утонуть в тебе, мне это нужно…

– Элис, пожалуйста, – снова сказала она умоляющим и словно бы извиняющимся тоном. Да, да, я понял!

С трудом преодолев это безумие, я отпрянул назад и сжал руками голову, пытаясь прийти в себя. Точно. Она же думает, что я просто хочу ее как единственную женщину, которую когда-либо встречал в своей жизни. Я сам ей об этом сказал вчера, на этом же месте. Тупица.

Между нами повисла отвратительная тишина. Я успокоился, но никак не мог остыть до конца. Алеста же… Кажется, она меня жалела: я видел боковым зрением, как она несколько раз пыталась меня коснуться, всякий раз останавливаясь на полпути. Правильно, раз уж решила остановиться, то даже не думай трогать меня: не смей унижать жалостью. И к тому же, твои сочувственные «обнимашки» я совершенно точно истолкую по-своему, так и знай. И второй раз остановиться уже не смогу. Я вообще не понимаю, как мне это удалось.

– Мне пора… к коменданту, – хрипло выдал я, немного придя в себя. – Пойдем, я проведу тебя обратно в общежитие.

– Угу, – тихо ответила она.

Обратно мы шли молча, не глядя друг на друга. Нитка жгла мне кожу, но я не трогал ее. Алеста же задумчиво теребила свою всю дорогу. Когда мы дошли до каюты, я открыл дверь и собрался было сразу уйти, но Алеста взяла меня за руку и втащила внутрь. Встала прямо передо мной и посмотрела в глаза: долго, изучающее. Я сглотнул, но не стал отворачиваться.

– Шел медведь по лесу, – вдруг громко сказала она, все так же испытующе глядя на меня. – Видит: машина горит. Сел, сгорел.

– Что? – не понял я.

– Шел медведь по лесу, – послушно, с расстановкой повторила она. – Видит: машина горит. Сел в нее, сгорел.

Это что, какой-то тест? Или особый ритуал с Ковчегов? Алеста не дождалась от меня ожидаемой реакции и выдала следующее:

– Шел арктический медведь по полярному кругу. Видит: машина в снегу. Сел, замерз.

– Бред какой-то, – сказал я.

– Правильно, – удовлетворенно улыбнулась она. – А теперь иди давай на свое свидание.

И она захлопнула дверь. Что это было? Какие, на хрен, медведи? Тупость какая-то. Сел – сгорел. Ну тупо же? Сел – сгорел. Пх. Сел – сгорел.

Я начал ржать. От души. Сам не знаю, что меня в этом всем смешило, но было очень, ОЧЕНЬ смешно – до икоты, слез и боли в животе. Вот в таком состоянии я и добрался до каюты коменданта.

– Добрый вечер… ик… – выдал я ему.

– Ты что, пьян? – спросил комендант, оглядев мои красные от смеха щеки и втянув воздух возле моего лица.

– Нет, просто икота замучила. Водички не дадите?

Он принес мне воды. Я отхлебнул, клацая зубами по стакану. Потом опять фыркнул. Хорошо, что не в воду.

– Что тебя так насмешило? – тут же спросил комендант.

– Да понимаете… – я развел руками, не зная, как объяснить. – Ну вот, послушайте. Идет медведь по лесу. Видит – машина горит. Сел в нее и сгорел.

– И что? – непонимающе уставился на меня комендант.

– Ну, смешно же: сел – сгорел, – снова сказал я.

– Молодежь, – сокрушенно покачав головой, протянул комендант. – Пойдем уже, я друзей обзвонил, они скоро в клуб приедут – проверять. Но ты делай вид, что ничего об этом не знаешь.

– Понял, – кивнул я, кое-как справляясь с икотой.

– Руку давай, – сказал он. Я покосился на его требовательно отставленную ладонь. Прикасаться к ней не хотелось.

– А иначе никак? – спросил я. Комендант демонстративно подставил мне локоть. Я вздохнул и позволил ему взять себя под руку: уж лучше так, чем за ручки держаться. Мы выдвинулись.

– Веди себя так, будто мы уже не первый день вместе, – вещал он мне на ухо, пока мы шли через оживленный общественный коридор на нижний уровень: я тут был пару раз с Яном, но ни разу не задерживался после комендантского часа. Сейчас же мы явно планировали засидеться, и мне даже было интересно, меняются ли все эти заведения, когда уходят студенты?

Мы подошли к вывеске одного из клубов. Вышибала на входе оглядел меня, облизнулся и долго сличал мое лицо с фотографией на карточке-удостоверении. Начинается…

– Вы смущаете мою пару, – рыкнул на него комендант и выдернул мою карточку из рук охранника. – Пойдем, Элис, у него нет ни одной причины задерживать тебя на входе.

Комендант обнял меня за талию и повел внутрь, где уже грохотала ритмичная музыка. Она была довольно приятной, но слишком громкой для моих ушей. Нас подвели к столику, над которым висели какие-то светящиеся нити. Похоже, комендант не поленился его зарезервировать: это был единственный пустой столик в самом центре таких же, но заполненных людьми.

– Садись, – сказал он, выдвигая мне стул. Я почувствовал себя очень странно, хоть меня никто не трогал. Люди вокруг с любопытством и завистью косились в нашу сторону. Я оглядел зал и увидел еще одного тау – «двойку». Он заметил, что я на него смотрю, и презрительно отвернулся. Видимо, ему не понравилось, что я отобрал у него статус звезды. Можно подумать, я это намеренно сделал.

– Мои друзья от тебя справа по курсу, так что зря в ту сторону не смотри, – проговорил он мне на ухо. – И не забывай делать вид, что тебе приятно.

Я послушно улыбнулся. Комендант сел напротив, подозвал официанта и заказал бутылку какого-то шампанского и закуски. Официант ушел, а мой… кхм… партнер наклонился над столом, взял меня за руку и потянул ее к себе. Меня слегка перекосило, но я сдержался, хотя его настойчивые поглаживания были омерзительны мне до глубины души. Этой рукой я совсем недавно касался Алесты, а он как будто стирал ее прикосновения и пачкал меня чем-то гадким.

Нам принесли заказ. Официант поставил на стол стеклянную бутылку, поколдовал над ней. Бутылка довольно громко чпокнула, и над ней взвился белый дымок. Что это еще за дрянь? Она, часом, не закисла? Обычно с таким звуком тухлые консервы взрываются.

Из бутылки в высокие и прозрачные пластиковые бокалы полилось что-то светло-золотистое. Оно сильно пенилось и, кажется, шипело, хотя сквозь музыку было плохо слышно. Когда официант ушел, комендант поднял бокал и сказал:

– Ну, давай что ли, выпьем за успех мероприятия.

– Это алкоголь? – уточнил я, берясь за бокал.

– Пей, не бойся. Я же обещал, что не трону тебя, – сказал комендант. Мы чокнулись, и я выпил. Напиток сильно покалывал язык и щекотал нос, как газировка, но на вкус был довольно терпимым. По крайней мере, я ожидал худшего. Но мне не нравилось, что все пытаются меня споить. Единственный человек, с которым я был не против это делать – Алеста. При этом с ней было хорошо и без алкоголя.

Мне вспомнились ее мягкие губы, бархатистая кожа. Можно было сколько угодно рассуждать о ее пацанской внешности, но на ощупь она была совсем другой. Запах же и вовсе был восхитительным. Я ощутил, как меня накрывает волной жара от этих воспоминаний, и залпом выпил шампанское, чтобы отвлечься: не хватало еще возбудиться в таком месте.

– Сколько нам тут сидеть? – спросил я.

– Трудно сказать, – пожал плечами комендант, подливая мне шампанского. – Если мы будем просто разговаривать, как сейчас, то довольно долго – пока моим друзьям не надоест. Если же сделаем вид, что увлечены друг другом, можно будет представить все так, что нам не терпится добраться до постели. И тогда мы уйдем пораньше.

Я скривился и снова глотнул из бокала.

– Следи за лицом, – тут же одернул меня комендант. – И закусывай хоть иногда. Выглядит так, как будто ты хочешь напиться с горя.

Я послушно наколол на вилку какие-то овощи в белом соусе и закусил. Довольно вкусная тут кухня, надо признать.

– Вот сейчас не вздумай дернуться или поморщиться – испортишь всю игру, – предупредил меня комендант, потянулся через столик и провел большим пальцем по моим губам, стирая след от соуса. Мне стоило большого труда сохранить невозмутимость и даже изобразить видимость улыбки. Хотя мышцы лица нервно свело, и очень хотелось протереть губы мокрым платком.

– Сойдет, – сказал он. – Если еще пару раз что-то подобное сделаем, можно будет отсюда свалить. Мне, знаешь ли, тоже не особо приятно тебя трогать.

«Зато Алесту ты лапал запросто», – тут же подумал я, снова отхлебывая из бокала, чтобы не сказать этого вслух. Когда я зашел сегодня в каюту и увидел, как он зажимает ее, то думал, что наброшусь на него. Ярость вскипела прямо-таки звериная. Едва мог говорить, борясь с желанием придушить его. Но мысль о том, что, возможно, Алеста сама этого хотела, меня остановила. Когда же она повисла на мне и принялась реветь, я окончательно пришел в себя и расслабился. Действительно, как я мог подумать, что ей понравится этот урод? Если уж без этого никак, пусть лучше он меня лапает.

Меня передернуло от собственных мыслей, и я снова приложился к бокалу.

– Хватит уже пить, – поморщился комендант.

– Мне неуютно, – пояснил я.

– Я, знаешь ли, тоже не особо в восторге, но дело есть дело. Так что оставь в покое шампанское и пошли, что ли, потанцуем. Если уж так хочешь напиться, делай это хотя бы не столь явно.

Он встал, подошел ко мне и подал руку. Я оглядел эту здоровенную ладонь в форме лопаты и вспомнил, как он шарил ею в джинсах Алесты. Меня передернуло, но я все-таки вложил в нее свою руку.

Мы вышли за оградительную решетку в танцевальный зал. Там активно извивались люди, хаотично мигала светомузыка. Отовсюду доносился запах пота, как в тренажерном зале.

– Ну чего ты стоишь столбом? – спросил меня комендант, выполняя серию каких-то странных шагов и покачивающихся движений. Вот в такие моменты особенно осознаешь разницу в возрасте между людьми: как бы этот старпер ни старался, в каждом движении проскальзывала его допотопность. Молодые люди вокруг двигались куда более ловко, а на его фоне – так даже привлекательно. Какой-то бета одобрительно улыбнулся мне, сверкнув зубами в неоновом свете. Я ответил ему тем же. Танцевать я умел и любил. Так что решил просто на время забыть, что я здесь делаю, и спокойно насладиться музыкой и физической разрядкой.

Вокруг меня время от времени появлялись какие-то личности, но я отталкивал особо настырных. Они не возмущались и спокойно уходили. В какой-то момент я даже увлекся, и мы с тем же бетой устроили дэнс-батл. Вокруг тут же собралась толпа восторженных зрителей. Недовольный комендант тоже был в ней, вяло хлопая в мою поддержку.

– Меня зовут Рэймон, – сказал бета мне на ухо, чтобы перекричать музыку, когда мы, наконец, выдохлись и пожали друг другу руки в знак признания таланта. – Я в шоу-балете «Гоген» работаю. Вот моя карточка.

Он подал мне визитку.

– Позвони нам, если вдруг надумаешь заняться танцами. Нам такие люди нужны, – снова прокричал он мне на ухо.

В этот момент сильные руки обхватили меня за талию, оттаскивая от беты. Я брыкнулся, но сообразил, что это всего лишь комендант, возмущенный столь продолжительным игнорированием его персоны.

– Что ты вытворяешь? – возмутился он, прижав меня к дальней стене, где мы были меньше всего видны его друзьям.

– Это просто батл. Вам, старикам, не понять, – пожал плечами я. Действительно, как объяснить человеку, чья молодость прошла во времена все еще продолжающегося пьянства старшего поколения и развала старой культуры, какое удовольствие доставляет такая вот импровизация.

– Нет, это ты не понимаешь, как это выглядит со стороны. Сначала ты напиваешься в моем присутствии, а потом устраиваешь потанцульки с каким-то сопляком!

– Да не парьтесь вы, все равно же спор выиграете, – заявил я, отталкивая его.

– Дело не только в споре, а в уважении. Что обо мне люди подумают? Что со мной только за деньги на свидания ходят? Все должно выглядеть так, словно тебя ко мне тянет, понимаешь?

Я хотел напомнить, что он действительно предлагал мне пойти с ним на свидание за деньги, но не стал. Зачем? Он и так уже злой. Еще отыграется потом на мне. Или на Алесте, что еще хуже. Придется, все-таки сделать вид, что я от него в восторге.

Я повис на нем, как совсем недавно это делала Алеста: превозмог себя, обхватил эту бычью шею и сделал вид, что жить без него не могу. Еще бы нервный тик унять, и мне можно будет «Оскара» давать за лучшую мужскую роль. Или женскую – тут уж как посмотреть.

– Ничего себе ты нажрался, – прокомментировал этот гад. – Если что, должен предупредить, что я к таким как ты ничего не испытываю, так что ответа не жди.

– Блин, да на хер вы мне сдались? – зашипел я ему на ухо, кое-как удерживаясь от брезгливой гримасы. – Я просто ситуацию пытаюсь исправить.

– А, ну тогда ладно, – успокоился он, погладил меня по спине и повел обратно к столику. Усадил за стул, НЕЖНО ЧМОКНУЛ В ЛОБ и подлил шампанского. Я тут же запил весь этот комплекс ощущений. Говорят, пьяные люди вытворяют разные странные вещи, на которые не способны в трезвом виде. Наверное, я просто еще не настолько пьян, чтобы такие нежности казались мне нормальными.

– Привет, Уилл, – услышал я сквозь грохот музыки. Комендант встал, чтобы пожать руки друзьям. Надо же, никогда не задумывался, что у него есть имя. – А это что за чудо с тобой? Не познакомишь?

Меня представили, не указывая напрямую на статус, в котором я, якобы, пребываю. Я встал, вежливо пожал все протянутые мне конечности. Его друзья стали заинтересованно задавать мне какие-то вопросы, вроде того, где мы познакомились, да почему нас раньше вместе не видели, но комендант все время отвечал вместо меня. Мне оставалось только смущенно улыбаться. Это было нетрудно. Еще бы он руку с моего плеча снял, совсем было бы хорошо. А так приходилось терпеть близость его недобритой рожи.

– … Так что, вот, решили немного прогуляться и зашли сюда, – закончил он свой рассказ. – Музыка тут хорошая, шампанское тоже ничего. Правда, Элис?

– Ага. Замечательное, – согласился я: можно я лучше пить буду, а не улыбаться этим деданам?

– Элис, вы такой очаровательный, – сказал один из его друзей. – Вы не против, если мы сделаем пару фото на память?

Я замялся.

– Конечно, не против, – ответил вместо меня комендант. – Давайте сделаем коллективное селфи.

Старперы тут же перегруппировались. Со всех сторон вокруг меня были чьи-то части тела. Сам комендант притянул меня к себе за талию. Алкоголя я принял уже достаточно много, чтобы суметь проигнорировать это прикосновение. Я даже нашел в себе силы сложить руки ему на плечи.

– Ребят, мы не влазим, – сказал тот, что собирался фотографировать. – Давайте покучнее как-то.

Меня тут же сжали со всех сторон. Кто-то обнял меня за плечо, кто-то «случайно» коснулся ягодиц. Так, нужно подумать о чем-то нейтральном, чтобы отвлечься и не выглядеть человеком, жующим лимон.

– Раз… два… три! – сказал человек. На счет «три» я широко улыбнулся. После снимка люди не пожелали сразу разойтись, решили сделать еще несколько. Ради разнообразия я понаклонял голову и сделал пару классических жестов, вроде «козы» или знака «виктория». А потом разнообразие внес комендант: запустил руку мне в волосы и поцеловал.

Не помню, как я это стерпел. Просто в какой-то момент сообразил, что все уже ушли куда-то, а я сижу и бездумно уничтожаю уже вторую бутылку шампанского. Комендант сидел напротив и выглядел очень довольным. Он мне что-то говорил, а я только поддакивал, не вникая в суть. Музыка становилась все громче и невнятнее, картинка перед глазами разваливалась на смазанные цветовые пятна, а сам я куда-то плыл.

Скорей бы мы отсюда ушли. Я чувствую себя грязным и очень хочу в душ. А потом – забраться под крыло к Алесте. И наплевать, что между нами случилось какое-то там недопонимание. Хочу ощутить ее мягкие прикосновения, почувствовать восхитительный запах и дремать под звуки ее успокаивающего голоса. Я ничего такого не буду делать, честное слово. Мне бы только прижаться к ней и вытряхнуть из головы всю эту гадость.

Впрочем, нет, я не могу к ней прикасаться. Я измазан в них, в этих людях. Даже противно, что биологически я сам принадлежу к ним. Они вообще не люди. Такое чувство, что по моему телу шарили щупальца, оставляя липкий слой слизи. Мне и сейчас кажется, что стоит только шевельнуться, и я наткнусь на чей-нибудь извивающийся язык или грязные, липкие от пота ладони. Десятки, сотни языков и рук, тысячи холодных прикосновений. Как засунуть пальцы в рот трупу или принимать ванну с дохлыми осьминогами.

Кто меня трогает? Нет, не прикасайтесь ко мне. Ну и что, что я сам идти не могу. Значит, поползу домой. Я все равно грязный. Вы испачкали меня, изваляли в гнусности. Я не пачкаюсь об пол, я пачкаю пол, вытирая об него всю эту дрянь…