Текст книги "Комплекс андрогина (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бунькова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Вот только не смей замыкаться в себе, – сказала я. – Да, я все видела. И да, я до конца жизни этого не забуду, как бы ни старалась. Но это не повод прятаться в скорлупу.

Он молчал, стискивая себя и не поднимая головы. Я попыталась коснуться его, но он увернулся и еще больше сжался. Океюшки, ничего не говорю, никого не трогаю.

Он просидел так весь путь до пограничной сети третьего Ковчега. Я решила, что возвращаться в лапы коллекторам пока не хочу, а с паспортом гражданина первого порядка меня пропустят куда угодно, так что выбрала третий Ковчег вместо четырнадцатого: и ближе, и относительно знаком.

– Что будем писать в пустой графе? – спросила я у этого странного существа, подставляя ему лист договора. Оно окинуло безразличным взглядом цветастую вязь и не ответило.

– Тебе какое имя дать? – снова спросила я его. Опять молчание. – Ладно, подумай пока. Нам все равно еще дезинфекцию проходить.

Я вернулась за пульт, тем более, что на нем уже помигивали желтым светом первые предупреждения пограничников. Отправила запрос, дождалась ответа. Потом пристыковалась к пункту вирусного контроля, висевшему здесь же, на границе.

– Потенциально зараженная личность, – с ходу заявила я людям в скафандрах биологической защиты, открывшим люк. А зачем тянуть? Быстрее начнем, быстрее закончим. Вокруг сразу забурлила деятельность. Нас с Элисом выпроводили из транспортного средства, вытолкнули в стыковочный рукав, потом в буферную зону. Мне пришлось претерпеть еще одну гравитационную метаморфозу, а следом за ней и привычную тошноту, и мы, наконец, вошли в пункт.

Я отдала наши вещи и документы какой-то строгой женщине, она проверила их, неуклюже перебирая пальцами в огромных защитных перчатках, сложила в коробку и передала в комнату со значком биологической опасности. В сторону стыковочного узла направились фигуры с какими-то канистрами, распылителями и прочей ерундой для дезинфекции – беркер чистить. Вот и отлично: пусть приберутся там, а то мне лень.

– Одежду тоже снимайте, – сказала нам женщина. – Душ – там.

Я разделась. Элис – тоже. Я вошла в душевую, он двинулся за мной, все так же глядя в пол. Встал, включил воду и замер под потоком воды. До меня долетела капля. Ледяная.

– Ты так простудишься, – возмутилась я, подошла и добавила горячей воды. Он стоял, закрыв глаза и, похоже, собирался так стоять, пока его не попросят выйти. Я вздохнула, облила губку гелем для душа и принялась осторожно отмывать его, вздымая горы ароматной пены, чтобы перебить запах дезинфектора в воде. Элис не сопротивлялся и не пытался увернуться. Правильно. Расслабься, позволь мне оскрести грязь и растопить твою ледяную маску.

– Я сказала, что никогда не забуду этого, как бы ни старалась, – повторила я. – Еще никто прежде не принимал на себя столько унижения ради меня. Ты думаешь, после всего случившегося ты больше не имеешь права считать себя мужчиной, да? А ты вообще знаешь, что значит быть мужчиной? Можно сколько угодно говорить о наличии у человека члена или уровня тестостерона в его крови, но ни то, ни другое не сделает его мужчиной, только самцом. Такое можно и с женщиной сотворить при наличии хорошего врача. Ты же помнишь, как все ваши с легкостью принимали меня за своего? Должно быть что-то большее, понимаешь? И если тебе еще интересно мое мнение, если ты меня еще слышишь, то я хочу тебе сказать, что впервые в жизни встретила настоящего мужчину. Того, кто способен на большее, чем просто трахать и кичиться своей самцовостью. И я люблю этого мужчину, что бы он о себе ни думал. Слышишь? Я люблю тебя.

– Т… с, – прошептал он спустя почти минуту, едва шевеля губами. Вода лилась ему прямо в лицо, и я не разобрала слов.

– Что? – переспросила я.

Он повернул ко мне голову, посмотрел прямо в глаза уже относительно нормальным, куда более живым взглядом и повторил:

– Тау Элис. Меня зовут Тау Элис. Так и запиши.

Эпилог

Адрес: Ковчег номер 3, спальная зона 6, уровень 1, апартаменты 217. Имя: Тау Элис. Статус: гражданин первого порядка.

– Может, мне усы отпустить? – спросил я у Алесты, которая снова упорно пыталась освоить 3D-моделирование: в прошлом году она поступила в ВУЗ, но только на платной основе, и теперь упорно пыталась сдать экзамены на высший балл, чтобы попасть на бюджетное место.

– А ноги побрить не хочешь? – откликнулась она, разгибаясь и разминая уставшую шею.

– Нет, конечно! – возмутился я.

– Ну, вот видишь: ты не хочешь брить ноги, а я не хочу, чтобы ты отпускал усы. Мы квиты, – сказала Алеста. – Да и к тому же, нечего поклонниц пугать своей усатой рожей. Они тебя совсем не за это любят. Кстати о поклонницах: кто такая Марта? Она тебе уже третье сообщение присылает: «Завтра в 16.00 на седьмом уровне», «Элис, где вы? Я Вас жду» и «Это было здорово, непременно нужно повторить».

Я отобрал у нее свой вотч и надел его на запястье.

– Мой новый агент. Ревнуешь? – спросил я, оттаскивая ее от компьютера и целуя в шею.

– Нет. Подкалываю, – честно призналась она, выбираясь из кресла и осторожно роняя меня на пушистый белый ковер. Уселась верхом, прошлась ладонями по моему телу.

– М-м-м, шалишь, – улыбнулся я, поиграв бровями.

– Нет. Мотивирую тебя, ленивец, – сказала она, садясь мне на бедра и развязывая халатик. Я вздохнул, закинул руки за голову и принялся делать упражнения для мышц пресса: начальство просило держать себя в форме. Алеста ворчала и постоянно делала мне замечания: мол, и спину я плохо держу, и локти вперед отвожу. Зато всякий раз, как я поднимался, она замолкала и позволяла мне поцеловать ее. Самая лучшая мотивация.

Когда я совсем уже выдохся, мы оба растянулись на ковре. Алеста кликнула по вотчу и запустила местный развлекательный канал. На экране появилось мое лицо.

– Выключи! – возмутился я, пытаясь дотянуться до своего вотча, но Алеста шустро улеглась поверх меня, прижав запястье с вотчем к ковру.

– Ни за что! – возмутилась она. – Ты мне и так Интернет-трансляцию заблокировал, так теперь еще и по телеку нельзя глянуть?

– Нет, нельзя! – я попытался выдернуть руку.

– Но я ведь все равно посмотрю, – ворчала Алеста, упорно сопротивляясь и пытаясь при этом смотреть в экран, где я как раз обнимал грудастую девицу.

– Не посмотришь – я все удалю на хрен! – я прикрыл ей глаза свободной рукой, но Алеста вывернулась и снова уставилась в экран.

– О, постельная сцена? – радостно взвизгнула она. – Да ладно! Серьезно? Ты же был против, насколько я помню.

– Ну, был, – подтвердил я, поморщившись.

– И что заставило тебя изменить свое мнение? – спросила она, зачарованно глядя, как я раздеваю совершенно левую женщину.

– Гонорар, – признался я. – Через недельку обещали перевести. Как раз хватит на альт.

Алеста прыснула и чмокнула меня в щеку:

– Ах ты мой меркантильный секс-символ.

Я воспользовался тем, что она отвлеклась, и переключил канал на новостной. Диктор как раз что-то договорил и перешел к новому событию:

– Печально известная военная база «Либерти», наконец, отказалась от попыток вступления в Союз Ковчегов. Вместо этого генетики базы запросили у министерства здравоохранения набор образцов женских ДНК для клонирования: таким образом они хотят одновременно доказать безопасность своих территорий и создать здоровое общество.

– Никто не верит, что территория нашей базы чиста от вируса, – вещал суровый седой дядька в военной форме. – Мы понимаем страх, который движет людьми: действительно, ученые и медицинские работники Ковчегов боятся идти на территорию, которая выглядит столь подозрительно. Но мы не думаем, что поделиться с нами образцами для клонирования – настолько невыполнимая задача. Мы не просим ваших женщин, нам нужны свои.

Пока по экрану передавали до боли знакомые изображения с генетик-центров. Диктор продолжил:

– Один из пунктов вирусной защиты сообщил, что больше года назад на «Либерти» побывала девушка. Она заявила медикам, что прожила на базе около недели и не заразилась. Работники пункта сообщили, что девушка действительно абсолютно здорова, но с «Либерти» не поступило официальное подтверждение ее пребывания там. Сейчас ведутся переговоры о морально-этической стороне вопроса клонирования женских особей в условиях предположительно зараженной Х-вирусом среды, но общественные организации некоторых Ковчегов уже выступили за разрешение этого вопроса в пользу «Либерти».

– Ты не хочешь сходить и сдать генетический материал? – спросил я Алесту.

– Зачем? – удивилась она.

– Ну как зачем? Чтобы новый Элис сразу нашел свою Алесту, – пояснил я. – Если ты – моя половинка, то у других Элисов нет шансов отыскать свое счастье, если ты существуешь в единственном экземпляре. Я против того, чтобы делиться с ними!

– Хорошо, я подумаю, – улыбнулась Алеста. – И все-таки, что там насчет постельной сцены? Все было по-взрослому, да? Или вас одеялком прикрыли?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Одеялком прикрыли. Но под одеялком ничего не было, мы только вид делали, – сразу уточнил я, пресекая очередной приступ ревности. С тех пор, как Алеста отказалась от поисков подходящей работы и сосредоточилась на поступлении, у нее слишком много времени, чтобы следить за моей работой и фан-клубом и устраивать мне разборки по любому мало-мальски подозрительному поводу.

– А на мне не продемонстрируешь, чего вы там пытались изобразить? – спросила она, спуская халатик с плеча. Люблю ее озорное настроение.

– Попозже. Я устал, – признался я.

– Тю, – протянула Алеста, смешно сложив губки бантиком, но настаивать не стала. Поигралась моими волосами, потом покрутила ошейник на моей шее и нахмурилась:

– Зачем ты все еще носишь эту дрянь? Ее же можно снять.

– Просто так. Прикольно, – ответил я, поправив ошейник-трекер, который отключили уже больше полугода назад. – Девушкам почему-то нравится.

– Ах ты гад извращенский, – рассмеялась Алеста. – Дома хотя бы снимай.

– Тебе не нравится? – удивился я. – А фанатки говорят, их это заводит.

– А мне отца напоминает, – слегка нахмурилась Алеста.

Я подумал и снял ошейник. Коллекторы тогда так и не добрались до Алесты. Зато нашли ее отца, и теперь он уже год как трудится в статусе гражданина второго порядка, отрабатывая свои долги. Лично я считал, что это справедливо. Но Алеста любила отца. Мне трудно было понять ее, ведь я никогда не знал семьи, но я не спорил.

Зато Алеста всегда отлично понимала меня. До сих пор ломаю голову над тем, как ей удалось привести меня в норму. Сам-то я плохо помню первые дни пребывания вне базы. Карантин так и вовсе слился в один день, заполненный фигурами в защитных скафандрах, медицинскими приборами и моими кошмарами. Алеста говорит, первое время я не мог есть и спать, и меня держали на медицинских препаратах. Она боялась, что две недели я не выдержу. Но все обошлось.

Первые мои более или менее отчетливые воспоминания – о нашей первой квартире: тесной, обшарпанной. Ужасной, как я сейчас понимаю. Алеста привела меня туда, уложила на узкую кровать у стены и сама легла рядом. Тогда я первый раз смог нормально поспать. А потом она поила меня чаем, кормила печеньем и болтала о музыке. Потихоньку я привык. Потом и вовсе пришел в себя. Нашел работу, потом еще одну, познакомился с новыми людьми. Правда, у меня сформировался нехороший рефлекс: без предупреждения бить любого мужчину, прикасающегося ко мне. Даже друзей. Но на моей новой работе иногда и не такое прощается, если ты приносишь компании хороший доход. А я не просто выгодное приобретение компании, я – их самая большая ценность. По мне сохнет все женское население всех двадцати четырех Ковчегов. Конечно, я все еще люблю музыку, но и актером быть мне тоже нравится. Интересно, а до «Либерти» хоть один видеофрагмент с моим участием уже добрался? Как бы я хотел увидеть их реакцию.

– О чем думаешь? – спросила Алеста.

– О «Либерти», – признался я. – Хочу, чтобы они увидели меня таким, какой я сейчас.

– Пфф, – откликнулась Алеста. – Тебе что, поклонников мало?

– Нет, просто… – я замялся, не зная, как сформулировать. – Они должны увидеть, каким я стал. Я хочу доказать, что смог всего добиться сам, понимаешь?

– Кому доказать? – насмешливо улыбнулась Алеста. – Яну? Коменданту? Ректору? Да пошли они все в сопло. Мне тем более ничего доказывать не нужно. Зачем вообще кому-то что-то доказывать? Всегда найдутся те, кто сочтет, что ты прав. Так что делай то, что нравится, думай, ни под кого не подстраиваясь, и люби то, что любишь.

– Есть любить то, что люблю! – ответил я и поцеловал ее.