Текст книги "Бледная немочь (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Наконец-то. Конечно, я. Или ты думала, у нас в школе полно жаб в самых неожиданных местах?

– Нет, но… Зачем ты это сделала?

– Хотела послушать, как ты будешь визжать, – честно ответила Элинор.

Лицо соседки вновь стало жалобным. Она заморгала, стараясь унять слезы.

– Не начинай снова. Это утомительно. Кстати, почему ты не визжала?

– Не знаю. У меня вдруг пропал голос.

– Ну вот. Вечер испорчен, – хмыкнула Элинор, – ладно, давай спать, наконец.

5 глава. Пэшенс Харрингтон

На другой день перед уроками неразлучная троица, стоя у окна, обсуждала что-то вполголоса. Кора изредка бросала настороженные взгляды на спокойную Элинор, которая старательно обвязывала грифель тонкой нитью. Судя по всему, замышлялась очередная проказа. Но не это беспокоило Кору. Она бы с удовольствием посмеялась над мисс Даррелл, которая будет ловить грифель по столу, учительница так забавно злилась, что класс лежал от смеха. Кора опасалась, что Беррингер расскажет учительнице о вчерашнем происшествии.

Мимо прошла Маделайн, обхватив руками учебники и опустив глаза. Пэшенс окликнула ее:

– Эй, Викки, как спалось?

Втянув голову в плечи, девочка ускорила шаг.

– Что-то наша манная каша задержалась, – продолжала глумиться Пэшенс, – наверное, носовой платок искала.

Лаура захихикала.

– Он ей пригодится, ведь ее непременно вызовут к доске. Только вот, лучше б она ведро прихватила.

– Зачем? – поинтересовалась Кора, позабыв о своем беспокойстве на время.

– Без него она затопит весь класс в слезах и соплях, ранимая наша.

Они расхохотались. Наконец, Кора сказала:

– Пойдем. Вон идет мисс Даррелл.

Девочки расселись по своим местам. Они негромко переговаривались до тех пор, пока в класс не вошла преподавательница. Ученицы встали, приветствуя ее. Оглядев их, она сказала:

– Здравствуйте, девочки. Садитесь.

Женщина шагнула к кафедре.

– Итак, тема сегодняшнего урока: "Результат правления Генриха VIII". Запишите это в свои тетради.

Мисс Даррелл протянула руку к грифелю, намереваясь взять его, но тот неожиданно дрогнул и пополз в сторону. Учительница вытаращила глаза, поморгала, сочла, что ей показалось и уже решительней потянулась за предметом. Девочки, позабыв, что им нужно делать записи, наблюдали за ней, затаив дыхание. Грифель вновь ускользнул от учительской длани, дернулся, замер и коварно пополз к краю стола.

– Боже милостивый, – ахнула мисс Даррелл, – что это делается?

Весь класс тихо умирал от смеха. Ученицы прятали красные лица и задыхались от сдерживаемых усилий. Лишь Элинор была спокойна, как сфинкс, сосредоточенно наблюдая за движениями мисс Даррелл. Та замерла, не сводя глаз с грифеля. Потом вдруг резко занесла руку и опустила ее на то место, где секунду назад лежал неуловимый предмет. Раздался громкий хлопок, грифель упал на пол, а мисс Даррелл исказила лицо от боли.

– Да что же это такое?! – вскричала она, слетев с помоста и кидаясь за грифелем.

Ее движения были стремительны. Кто-то громко хихикнул. Учительница наступила на грифель и торжествующе улыбнулась. Наклонившись, она подняла его, покрутила в руках… и замерла. Потом медленно подняла голову и посмотрела на Элинор, которая сделала самое невозмутимое из всех лиц.

– Мисс Беррингер, – отчеканила мисс Даррелл, – это ваши штучки. Вы опять за свое!

– Я? – Элинор приподняла брови.

Преподавательница взяла грифель за нить, привязанную к нему и помахала им в воздухе.

– Кто еще мог это сделать? Кто еще в этой школе способен на эти отвратительные выходки?

– Боже. Ты видела ее лицо? – прошептала Пэшенс, трясясь от хохота и толкая локтем свою соседку.

В это время раскрылась дверь и в класс вошла мисс Томпсон. Она была мрачна, словно туча. Окинув учениц взглядом и отметив их вид, как не совсем обычный, директриса приподняла брови.

– Что здесь происходит? – осведомилась она.

– Мисс Томпсон! – вскричала учительница, кидаясь к ней, – я не могу больше этого выносить! Это чудовищно! Сил моих больше нет!

– Опять мисс Беррингер? – понимающе кивнула директриса.

– Господи, конечно! Кто же еще?

– Что она натворила на сей раз?

Мисс Даррелл объяснила, что именно натворила Элинор, живописуя это самыми мрачными красками. Мисс Томпсон взглянула на девочку и покачала головой.

– Мисс Беррингер, придется вам пойти со мной.

Элинор встала, не споря и не возражая, собрала вещи и пошла к ней. Мисс Даррелл наблюдала за девочкой с торжеством во взоре.

– А также, – продолжала директриса, – со мной пойдут мисс Престон и обе мисс Харрингтон.

Кора широко раскрыла глаза. Пэшенс с недоумением переглянулась с сестрой.

– Мисс Томпсон, вы полагаете, мы принимали участие в этой шутке? – спросила Кора.

– Хороша шутка! – возмутилась мисс Даррелл.

– Нет, – директриса покачала головой, – я хочу поговорить с вами по другому вопросу.

Класс зашептался, не сводя глаз со стоящих. Кора передернула плечами и направилась к мисс Томпсон.

– Эти девочки никогда не нарушали дисциплину на моих уроках, – поспешила сказать мисс Даррелл.

– Разумеется. Пойдемте, – это относилось к ученицам.

Когда они оказались в кабинете, директриса села за стол и окинула всех четверых внимательным взглядом. Остановилась на Элинор.

– Итак, мисс Беррингер, вы снова взялись за свое. Впрочем, это неверно. Вы и не прекращали этого. Не могу не похвалить ваше упорство и изобретательность. Кстати, это почти единственное, за что вас можно хвалить.

– Вы могли бы похвалить меня за тонкий ум, мисс Томпсон, – не смолчала Элинор.

Кора переглянулась с Пэшенс и обе подавили усмешки.

– Очень хорошо, мисс Беррингер, – со стороны могло показаться, что директриса сдерживает улыбку. Впрочем, так оно и было на самом деле.

– Итак, я оставляю вас на три часа после уроков в распоряжение мисс Даррелл. Поняли меня, мисс Беррингер?

– Да, мисс Томпсон.

Судя по лицу Элинор, не было ничего приятнее, чем три часа, проведенные в обществе учительницы истории. Хотя мисс Даррелл была последней из тех, чьи наказания могли доставлять удовольствие. Особенно, если провинившейся была мисс Беррингер.

– Ступайте, мисс Беррингер, – заключила мисс Томпсон.

Девочка кивнула и вышла за дверь. Директриса взглянула на оставшихся. Ее лицо стало мрачным и сердитым.

– До сей поры мисс Беррингер была единственной, кто доставлял школе крупные неприятности. Ничего забавного тут нет, мисс Харрингтон. Ваш поступок отвратителен. На вашем месте я бы не улыбалась. Впрочем, вам скоро будет не до смеха. Как вы могли так поступить? – она повысила голос, – мисс Виккерс – новенькая здесь. Она скромная, безобидная девочка, прилежна, послушна… Как вы могли? Это просто ужасно! Запереть мисс Виккерс в чулане, оставить ее там на три часа! На это даже Беррингер не способна!

– Вы ошибаетесь, мисс Томпсон, – заговорила Кора, стараясь казаться спокойной, – мы не запирали Викки в чулане.

– Не смейте мне лгать! – взорвалась директриса, – я точно знаю, кто это сделал! И прекратите называть ее этим отвратительным прозвищем! Вы знаете, я терпеть не могу ваших сокращений!

– Но…

– Молчите, мисс Харрингтон! Довольно! Вы трое будете наказаны. И ваше наказание определю я сама. Через полчаса вы еще позавидуете мисс Беррингер.

Элинор вернулась в класс и была встречена сочувственными взглядами учениц и неприязненным – мисс Даррелл.

– В чем дело? – спросила она.

– Мисс Томпсон отдала меня в ваше распоряжение, мисс Даррелл, – отозвалась девочка, – на три часа после уроков.

– Очень хорошо, – зловеще произнесла та, – замечательно. Ну что ж, садитесь… пока.

Наказание, которое определила мисс Томпсон для Коры и ее подруг в самом деле заставило их позавидовать Элинор. Когда они наконец были отпущены, на щеках Коры горело два ярких пятна, а глаза сверкали.

– Как она посмела! – цедила девочка сквозь зубы, – заставлять нас заниматься работой, которую должна делать прислуга! Я этого так не оставлю. Я напишу папе. Она еще пожалеет об этом.

Пэшенс просто исходила злобой.

– Я знаю, кто ей нажаловался. Это Беррингер. Вот дрянь!

– Очнись, Пэшенс! Беррингер сама была наказана.

– Она это сделала специально, для отвода глаз.

– Не думаю. Она самозабвенно готовила сюрприз для мисс Даррелл. Ей ни до чего не было дела. Нет, это не Беррингер.

– А кто же тогда? – зло фыркнула Пэшенс.

– Это Викки. Точно. Она опоздала, помнишь?

– Викки? – недоверчиво протянула та, – бледная немочь Викки? Нажаловалась директрисе и не померла от страха? Викки?

– Я уверена в этом.

Пэшенс закусила губу. Потом посмотрела на подруг, ее глаза сузились.

– Ну что ж. Пришло время поговорить с Викки по душам. Можете ее пожалеть, потому что с ней разберусь я. Она пожалеет, что на свет родилась.

Наказания, которые следовали одно за другим, Элинор воспринимала с философским спокойствием. Ее наказывали постоянно, они были частью ее жизни. Освободившись от мисс Даррелл, которая сегодня просто превзошла себя в изобретательности, Элинор лишь досадливо поморщилась. Сто раз написать на доске: "Я больше никогда не буду так отвратительно себя вести"? Просто скучно. Мисс Даррелл могла бы придумать фразу и подлиннее.

Девочка села на стул, вытянув перед собой руку и пошевелила пальцами. Они болели от утомительной писанины. Пожалуй, сегодня она не будет писать письмо тете. У нее еще куча несделанных уроков. И дополнительное сочинение по истории на самую скучнейшую тему в мире.

Отдохнув минут пятнадцать, Элинор принялась за дело. Школьные предметы никогда не представляли для нее особенной сложности. Напротив, ей всегда нравилось учиться. Погрузившись с головой в решение задачи, девочка очнулась лишь тогда, когда услышала какой-то шум в коридоре. Она прислушалась и пожала плечами, решив, что это не заслуживает особого внимания. Но тут крик повторился.

Девочка отложила книгу, встала и вышла за дверь. Это становится интересным. Что же там происходит?

Кричала Маделайн. Впрочем, она могла бы кричать и громче. Она стояла, окруженная сестрами Харрингтон и мисс Престон. Пэшенс, находившаяся к девочке ближе всех с торжествующим видом поливала ее из лейки.

– Ты с ума сошла, Харрингтон? – гневно вскричала Элинор, подскакивая к ней.

Она схватила ее за руку, вырывая лейку. Пэшенс скривила губы.

– Не вмешивайся, Беррингер. Наша нюня это заслужила.

– Прекрати, я сказала.

– Да она сама как лейка. Так что, ей это должно быть даже приятно.

Мадди тряслась мелкой дрожью, мокрая, жалкая, со свисающими волосами и слипшимися ресницами.

– Отлично, – разозлилась Элинор, выхватывая лейку их рук Пэшенс, – сейчас я тебя полью, раз это так приятно.

– Тебя это не касается, Беррингер, – вступила в беседу Кора, – Викки нам кое-что должна.

– Например? – процедила Элинор сквозь зубы.

– Бледная немочь получила по заслугам. В следующий раз будет думать, прежде чем бежать жаловаться, – злорадно объяснила Пэшенс.

– Если ты еще раз поступишь подобным образом, я сама пойду к директрисе и расскажу ей, что здесь произошло, – отрезала девочка, взяв Мадди за руку, – пойдем отсюда.

– Жаловаться – не твой стиль, Беррингер, – отозвалась Кора.

– Тогда я стукну тебя по носу.

Выпалив эту угрозу, Элинор ушла, ведя за собой Маделайн, как собаку на поводке.

Пэшенс покрутила пальцем у виска:

– По-моему, Беррингер немного того. Заступаться за эту дрянь! Не понимаю, как ей не противно?

Закрыв дверь, Элинор отпустила руку Маделайн.

– Вот отвратительные девчонки! Пожалуй, все-таки нужно было их стукнуть, – она окинула девочку взглядом, – тебе нужно переодеться, Мадди. И вытри волосы.

– Я пойду к мисс Томпсон, – дрожащим голосом ответила та.

Элинор приподняла брови:

– Полагаю, будет лучше, если ты пойдешь к ней завтра, Мад. Я тебе удивляюсь. Тебе мало досталось?

– Что же теперь, они так и будут надо мной издеваться?

– Нет, не будут. Я за этим прослежу. Не волнуйся. Они побоятся со мной связываться.

– Ты смелая, – всхлипнула Мадди, – а я…я… они называли меня жалкой, трусливой курицей! Боже, я ничего не могу! – она зарыдала.

– Хватит, Мад. Ты и так мокрая.

– Я их ненавижу, ненавижу!

– Я тебя понимаю. Ну же, перестань реветь и переоденься. Мадди, успокойся. Они свое уже получили.

– Нет, не получили! – горячо запротестовала девочка.

– Хорошо, получат завтра, – она сунула ей полотенце, – давай, Мад, вытрись. Мне еще уроки делать.

Покорившись, Маделайн принялась приводить себя в порядок. Она дрожала и все еще всхлипывала, но действие пошло ей на пользу. Переодевшись и вытерев волосы, она выпила воду, протянутую ей Элинор и села на постель. Окинув ее взглядом, соседка нашла, что вид у Мадди не так уж и плох и принялась за уроки.

Наутро Элинор покинула комнату последней. Накануне она долго возилась с уроками, поэтому проспала и проснулась уже тогда, когда Маделайн ушла. Девочка почти бегом направилась в столовую, очень надеясь, что ее опоздание не будет значительным. Но случилось так, что опоздание Элинор не было замечено вовсе.

Ученицы толпились в коридоре перед дверью учительской. Они возбужденно переговаривались, у всех были большие глаза и испуганные лица. Удивляясь увиденному, Элинор подошла ближе.

– Не понимаю, как такое могло произойти. Просто ужасно!

– Говорят, ее нашли во внутреннем дворике. Кошмар, правда?

– Мисс Томпсон в истерике. Еще бы! Такое случилось в ее школе!

– Я напишу маме, чтоб она немедленно забрала меня отсюда.

Узнав в близстоящей девочке одноклассницу Беллинду Хэверс, Элинор тронула ее руку.

– Линда, что случилось?

Девочка обернулась к ней.

– О-о, Элинор! Ты не знаешь? Это ужасно! Просто жуть какая-то! Мисс Лоуэлл упала в обморок, представляешь?

– Она и раньше падала в обморок, – пожала плечами Элинор, – почему это всех так удивило?

– Удивило не это. Пэшенс Харрингтон… она…

– Пэшенс упала в обморок? Да скорее земля треснет, чем она потеряет сознание, – хмыкнула девочка.

– Она выпала из окна, – прошептала Беллинда, глаза ее были огромными, – и разбилась насмерть.

– Что? – переспросила Элинор.

Теперь у нее глаза стали больше некуда.

– Да, представляешь? У мисс Томпсон нервный припадок, мисс Лоуэлл в обмороке, а мисс Харт отпаивает Лауру, она в истерике.

– Господи, – прошептала Элинор.

– Ее отнесли в учительскую, – продолжала выдавать новости Беллинда, – это сделал мистер Стоун. Хотя он был весь бледный. Ужас, жуть! Что теперь будет!

Дверь открылась. В коридор вышла мисс Даррелл. Шум мгновенно смолк, сотни пар глаз замерли на женщине. Ее слов ждали, как Гласа Божьего. Никогда раньше учительница не завладевала вниманием аудитории столь полно и быстро. Но в данный момент это ее не волновало.

– Уроков сегодня не будет, – рявкнула она, бледная, но суровая, – марш в столовую. Завтрак никто не отменял. А потом – по комнатам!

– Мисс Даррелл, – сказало сразу несколько голосов, – что там? Что теперь будет?

– Живо, марш! – мисс Даррелл рубанула воздух рукой, – нечего здесь толпиться. Произошел несчастный случай. Это большая трагедия, но всем вам нужно держать себя в руках и выполнять требования преподавательского состава. Идите в столовую!

Было удивительно, но ученицы отправились завтракать, хотя случившееся многих лишило аппетита. За столом Элинор оказалась рядом с Маделайн, которая выглядела бледной тенью прежней. Она низко наклонила голову над тарелкой и ничего не ела.

– Эй, Мад, – прошептала девочка.

Та даже не пошевелилась. Тогда Элинор дотронулась до ее плеча.

– Слышишь меня?

Маделайн вздрогнула и повернула голову.

– Что?

– Ты не знаешь. Когда это случилось?

– Что случилось?

– Ну, этот несчастный случай с Пэшенс.

– Н…не знаю. Я… я узнала, когда прибежала Лаура и закричала, что… что ее сестра лежит во внутреннем дворике… м-мертвая. Ой, какой ужас! – она закрыла лицо руками.

Элинор не оставила ее в покое. Она просто не могла этого сделать до тех пор, пока не узнает того, что известно остальным.

– Ну? – спросила она.

– У-учительницы побежали туда, а все д-девочки кинулись к окну. Мисс Лоуэлл в обморок упала.

– Неудивительно. И что?

– Ну… мисс Томпсон велела у-убрать ее оттуда и…

– Убрать мисс Лоуэлл?

– И ее тоже. П-пэшенс унесли в учительскую. А потом мистер Стоун поехал за врачом.

– Зачем? Ведь она уже умерла.

– Я не знаю! – вскричала Маделайн, вытирая слезы, – кошмар!

Элинор задумчиво жевала овсянку, глядя прямо перед собой.

– Ну и ну, – произнесла она спустя некоторое время, – представляю, что сейчас начнется. Родители заберут своих дочерей из школы. Никто больше не поедет сюда учиться. Бедная мисс Томпсон.

– Думаешь, все уедут? – спросила Маделайн.

– Некоторые точно уедут. Лаура, к примеру. И Кора, наверняка. Ее отец не позволит дочери учиться в школе, где произошло такое. Мэрион Сэвидж, Эмми Чаррингтон…

– А ты?

– Я? – Элинор приподняла брови, – вряд ли. Я считаю, глупо уезжать из-за несчастного случая. Если он произошел, это не значит, что теперь все будут падать из окон. Хм. Все-таки, странно.

– Что?

– Не понимаю, почему это случилось.

– Что случилось?

– Как Пэшенс выпала из окна.

– Может, у нее закружилась голова? – предположила Мадди.

Элинор хмыкнула.

– Голова у Пэшенс? Она была абсолютно здорова. Ерунда. Может быть, она хотела что-то сделать.

– Что именно?

– Не знаю, что. Откуда мне знать! Впрочем, могло быть так, что Пэшенс выглянула в окно и увидела нечто такое, что ее очень заинтересовало. Точно, – Элинор вновь сунула в рот ложку с кашей, – Мгм.

– Что, например?

Девочка пожала плечами.

– Я там не была. Я вообще проспала. Увидела, наклонилась пониже, чтоб лучше рассмотреть и…, – она махнула рукой.

– Думаешь, так все и было?

– Предполагаю. Не исключено, что все было иначе.

– Как?

Элинор посмотрела на Маделайн и фыркнула.

– Ну я-то откуда знаю? Теперь вряд ли кто это узнает.

Закончив завтракать, ученицы разошлись по комнатам. Правда, не все по своим. Происшедшее было слишком серьезным и взволновало всех. Многие были напуганы, кое-кто плакал, некоторые громко возмущались невниманием преподавателей и грозились немедленно уехать домой. Девочки собирались группами в чьей-либо комнате и вовсю обсуждали случившееся, строили предположения, как Элинор и сочувствовали пострадавшей. И хотя Пэшенс за время пребывания в школе успела многим насолить и была не из тех людей, которые пользовались всеобщей любовью, об этом как-то забыли.

Элинор оказалась права. Спустя несколько дней учениц в школе значительно поубавилось. Мисс Томпсон ходила, как в воду опущенная. Остальные учителя были мрачными и замкнутыми. Но все же, дела были не так плохи. Больше половины учениц осталось. Их родители не сочли нужным забрать их по разным причинам. Кое-кто считал, как и Элинор, что несчастный случай – это всего лишь несчастный случай, и такое может случится где угодно, необязательно в школе. Некоторые не хотели забирать своих детей посреди учебного года. А кое-кто просто еще не знал о случившемся.

Новая шалость мисс Беррингер произошла недели через три. Жертвой стала, конечно, мисс Даррелл, подошедшая к Элинор и велевшая перевернуть страницу учебника и читать дальше вместо того, чтобы пялиться в окно. Увидев огромного паука, учительница завизжала так, что в окнах задребезжали стекла. Класс хохотал, держась за животы и сползая со скамеек под парты.

– Беррингер! – пророкотала мисс Даррелл, придя в себя, – опять?! Вы опять за свое? Ничто вас не берет! Как вы могли снова это устроить?

– Хотела немного поднять всеобщий дух, мэм, – любезно пояснила Элинор, пряча паука в карман и вызвав новый приступ всеобщего веселья.

– Вон отсюда, Беррингер! – бушевала учительница, – к директору! Немедленно! Вы будете наказаны!

– Хорошо, – кротко кивнула девочка, направляясь к двери.

– Господи, все бесполезно! Интересно, каким должно быть наказание, чтобы произвести на вас впечатление? Только одно! Порка, – припечатала мисс Даррелл, – к сожалению, вам это не грозит. А жаль. Очень жаль!

Элинор провожал сдавленный смех учениц, которые были рады отвлечься от утомительной учебы.

Впрочем, со временем выходки Элинор сошли на "нет". Она взрослела и начинала понимать, что для семнадцатилетней барышни такое поведение более чем странно. Тем более, что желание повеселить остальных и позлить преподавателей возникало все реже.

За последние три года Элинор очень сдружилась с Маделайн. Этому способствовало то, что ей приходилось несколько раз вставать на ее защиту. Сознание того, что кто-то находится под ее покровительством, вызывало в душе Элинор теплое чувство к Мадди, уж очень приятно было кого-нибудь защищать. Маделайн тоже привязалась к ней, благодарная за помощь и поддержку. Правда, Элинор до сих пор раздражала способность подруги рыдать из-за любого пустяка. Она пыталась отучить ее от этого, но потерпела неудачу. Так что, ей приходилось терпеливо сносить периоды слезливого настроения Маделайн и даже приобрести кое-какой опыт в общении с людьми, готовыми в любую минуту разрыдаться. У Элинор был свой метод. Она не давала Мадди раскиснуть еще сильнее, покрикивая на нее, обращаясь сурово и жестко. Возможно, некоторых это еще больше расстроило бы, но для Мад оказалось достаточно.

Когда выходки Элинор прекратились, учителя сочли, что она на самом деле очень милая и умная девочка, которая все схватывает на лету. Наконец, они смогли оценить эти качества, не замечаемые ими раньше. Кое-кто из преподавателей не мог нахвалиться способной ученицей, но только не мисс Даррелл. Последняя не доверяла Элинор, считая отсутствие шалостей лишь затишьем перед бурей. Тем более, что на одном из уроков рисования мисс Беррингер изобразила мисс Даррелл с огромной жабой на руках, глядящую на последнюю с искренней любовью и нежностью. Учительница вышла очень похожей. Что же касается жабы, та вообще была как живая. Над этим рисунком долго потешалась вся школа, а мисс Даррелл громко и продолжительно возмущалась в кабинете мисс Томпсон, потрясая рисунком в качестве доказательства. В гневе она не замечала, что директриса едва сдерживает смех. Поборов неприличную для столь важной особы веселость, мисс Томпсон велела оставить ей рисунок и пригласить Элинор, что было исполнено мисс Даррелл с огромным удовольствием.

Элинор, разумеется, была наказана, а рисунок помещен в укромное место. У мисс Томпсон не поднялась рука его уничтожить. Она изредка смотрела на него, потешаясь и удивляясь одновременно. Представить мисс Даррелл с жабой на руках было абсолютно невозможно, может быть именно это больше всего и возмутило учительницу. Элинор совершенно точно подметила эту особенность, вызывая в директрисе некоторое уважение. И в то же время мисс Томпсон была рада, что мисс Беррингер осталось учиться всего один год. Даже если она оставила в покое жаб и пауков.

Каникулы должны были наступить через месяц. Ученицы готовились к экзаменам. Элинор, которой все легко давалось, только перелистывала учебники, восстанавливая в памяти пройденное.

Был вечер. В комнате горела лампа.

– Пора спать, – потянулась Элинор, вставая и захлопывая книгу, – все равно, больше ничего не выучим. Эй, Мад, почему куксишься?

– Письмо от дяди, – прерывисто вздохнула девушка, – они опять не могут взять меня домой на каникулы. Уезжают на континент. Элизе нужно посмотреть Францию, Италию, Швейцарию… Я бы тоже не отказалась, но меня не зовут. Дядя постоянно придумывает какие-то отговорки.

– Моя тетя тоже так делает, – утешила ее Элинор, – но мисс Томпсон упорнее. Они соревнуются между собой, кому быстрее удастся от меня избавиться. Тетя выиграла лишь однажды и то по недоразумению. Тогда мисс Томпсон еще не знала, какое чудовище оставляет под своей крышей, – и она весело рассмеялась.

– Ты вовсе не чудовище, – возразила Маделайн.

– Странно, что ты так думаешь. Вспомни жабу на подушке.

– Но ведь это всего лишь детские проказы.

– Возможно. Но остальные от этих проказ просто на стену лезут. Помню, тетина приятельница говорила ей: "Ах, дорогая, как я вам сочувствую! Иметь такое чудовище под своей крышей!" Она села на подушечку для булавок, – Элинор захихикала, – просто позеленела вся.

– Но теперь-то ты изменилась, – сказала Мадди без особой уверенности.

– Может быть, но тетя этого еще не знает.

– Ты всегда говорила, что она была добра к тебе.

– Конечно, тетя добрая, просто у нее не хватает терпения меня выносить.

– Но все-таки, она позволяет тебе приезжать на каникулы, – девушка вздохнула, – а я… а мне…, – подавив всхлипывание, Маделайн продолжала, – я ведь никогда ничего подобного не делала.

– Твой дядя просто не понимает, как ему повезло. Бедняжка, я тебе не завидую. Оставаться в школе на каникулах – скука смертная. Не представляю, чем здесь можно заниматься.

Маделайн потянулась за носовым платком.

– Ладно, не начинай реветь, – заметила ее жест Элинор, – это еще не конец света. В конце концов, всегда можно найти выход из положения, – она замолчала, ее лицо озарила какая-то мысль, – Мадди! Мне пришла в голову замечательная идея!