Текст книги "Бледная немочь (СИ)"

Автор книги: Екатерина Бэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Она очнулась лишь тогда, когда почувствовала, что кто-то почти насильно сует ей в руки стакан, подняла голову и оглядевшись, заметила, что в комнате нет никого, кроме Маделайн и Джеффа.

– Пей, – повторил мужчина настойчиво, – давай же.

– Не хочу.

– Разве я спросил: хочешь ты или нет? Пей, черт возьми.

Элинор свирепо посмотрела на него, выхватила стакан и заглянула в него. Обычная вода. Она поставила его на стол.

– Потом.

– Нет, сейчас.

– Не буду.

– Будешь.

– Нет, не буду!

– Ладно, – процедил он сквозь зубы, сдерживаясь изо всех сил, – тогда мне придется влить в тебя воду насильно.

– Конечно, что еще от вас ждать, – прошипела Элинор в ответ.

– Ты – гадкая, отвратительная девчонка! – выпалил Джефф.

– Да! – в том же духе отозвалась она, – я знаю, знаю, знаю! Ужасная, гадкая, мерзкая! И все это из-за меня! Она умерла из-за меня, потому что я всю жизнь доставляла ей одни неприятности!

Элинор закрыла лицо руками, отгораживаясь от окружающего мира, не в силах видеть сверлящие ее взгляды.

– Боже мой, Элинор, – всхлипнула Маделайн, – я не думаю, что ты так уж и виновата…

Джефф резко повернулся к ней:

– Мисс Виккерс, – зловеще произнес он, – не пора ли вам спать?

– Я… мне… но ведь еще совсем светло… И потом, я не понимаю…

– Ступайте, отдохните, глядишь, голова перестанет болеть.

– Но у меня не болит голова!

– Неужели? Тогда просто ступайте вон!

Мадди глядела на него широко раскрытыми от изумления глазами. Она даже забыла, что должна смутиться и покраснеть.

– Ну? – повторил Джефф.

– Это неприлично и некрасиво с вашей стороны, сэр, – прошептала девушка.

– Если вы немедленно не уйдете, я поступлю еще более некрасиво, мисс Виккерс. Я сам вас вышвырну.

Маделайн вскочила на ноги и вылетела за дверь.

– В самом деле, просто ужасно, – сказала Элинор, отнимая руки от лица, – вам должно быть стыдно, Блэкки.

– Пусть будет стыдно, – согласился он, садясь с ней рядом, – тебе лучше?

– Да. Нет. Но я уже не устрою истерику. Все в порядке. Вот, смотрите, я даже выпью вашу воду, – я подтверждение своих слов девушка опорожнила стакан.

– Извини меня, пожалуйста. Я совсем так не думаю. Это вырвалось у меня против воли. По привычке. Элинор, ты вовсе не отвратительная и… нет, совсем наоборот.

– Ничего подобного. Я именно такая. Бедная тетя Кэрол была счастлива, когда я уезжала в школу, так ей хотелось отдохнуть от меня, – тут она наконец заплакала, – ей приходилось меня терпеть, деваться некуда.

– Перестань же, – Джефф обнял ее и прижал к себе, – ерунда. Она тебя очень любила и была в восторге от твоих выходок. Помнила их все до единой и с восхищением повторяла. Я устал слушать в сто десятый раз, как лихо ты насыпала мне червей в тарелку.

– В салфетку, – поправила его Элинор, всхлипнув, – я насыпала их в салфетку.

– Какая разница! Я был взбешен, а Кэрол это забавляло. Все время повторяла, что так мне и надо. Поэтому, выбрось из своей головы ту дурацкую мысль. А то, что она хотела отдохнуть от тебя… Все мы хотели отдохнуть от тебя. Но с огромным нетерпением ожидали твоего приезда, потому что без этих отвратительных выходок было бы ужасно скучно.

– Только не вам, – сдавленно фыркнула она.

Ей стало немного легче, во всяком случае, девушка была менее склонна винить себя в немыслимых прегрешениях.

– Спасибо, мистер Блэкстоун. Вы проявили огромную выдержку, терпеливо снося мои слезы.

– О нет, напротив, – возразил он.

В следующее мгновение Джефф отпустил ее и схватил со стола стакан. Элинор не успела понять, что произошло, как отворилась дверь и в комнату заглянула Линда.

– Мисс, – начала она, – простите. Вы будете ужинать?

– Нет, спасибо, – отозвалась Элинор, покачав головой.

– Будет. Мы все будем ужинать, – сказал Джефф.

– Я не хочу, – настаивала девушка, наблюдая, как он наливает в стакан воды и дает ей.

– Попробуй и у тебя получится.

– Да, мисс, – поддержала его Линда, – вам просто необходимо поесть.

– Судя по всему, вы лучше меня знаете, что мне необходимо, а что нет.

Девушка недоуменно покосилась на стакан, поднесла его к губам и сделала один глоток. Ей показалось, что если она такими темпами будет пить воду, то вскоре лопнет. Джефф вел себя странно.

– Хорошо, – кивнула она, – пусть будет ужин, Линда.

Только бы не спорить, не выяснять отношения. У нее уже совсем не осталось на это сил.

12 глава. Опекун

Завещание было прочитано вскоре после похорон. В результате этого Элинор с немалым изумлением узнала, что является обладательницей недвижимости, ценных бумаг и немалой суммы денег, оставленных ей тетей. Помимо этого, ей еще причиталось наследство родителей, тоже бывшее немаленьким. И все это она получит, когда вступит в соответствующий возраст. Нотариус сообщил ей новости с непроницаемым лицом и добавил, что до тех пор, пока Элинор не вступит в пору совершеннолетия, ей положен опекун. Так как никаких родственников у нее не наблюдается, то опекуном назначается мистер Тернер.

Присутствующий здесь же пастор подтвердил это наклоном головы и улыбнулся девушке. Она с минуту задумчиво смотрела на него. В принципе, Элинор не была против этого назначения. Раз уж без опекуна не обойтись, то пусть по крайней мере им будет человек знакомый. А Тернер, помимо прочего, был добрым и снисходительным. Но было одно "но". И оно очень не нравилось Элинор. Ей приходилось оставить дом и переехать на новое место жительство. Именно против этого девушка решительно воспротивилась.

– Я хочу остаться здесь, – заявила она непреклонно.

– Простите, мисс Беррингер, но это совершенно невозможно, – отозвался нотариус, собирая бумаги.

– Почему?

– Вам полагается находиться в доме вашего опекуна.

– Но почему я не могу жить у себя дома, мистер Эшер?

– Для того вам и был назначен опекун, мисс Беррингер, чтоб он заботился о вас и следил за вами. Как же он будет это делать, если вы будете жить в другом месте?

– Но это мой дом, – не сдавалась Элинор, – что с ним будет, если я его оставлю?

– Полагаю, ничего особенного, мисс Беррингер, – слегка улыбнулся мистер Эшер, – его закроют на время вашего отсутствия.

– А слуги?

– Их рассчитают.

Он поднялся со своего места, считая, что разговор закончен. Элинор, однако, так не считала.

– Подождите немного, мистер Эшер. Я еще не все сказала.

Нотариус повернулся к ней:

– Да, мисс Беррингер?

– Во-первых, я не хочу, чтобы дом запирали. Во-вторых, я не собираюсь рассчитывать слуг. Я к ним привыкла и хочу, чтоб они продолжали служить здесь, когда я вернусь.

Он кивнул, ожидая продолжения.

– Слуги останутся в доме и будут следить за порядком. Они будут получать свое обычное жалованье.

– Мисс Беррингер, мне это кажется нецелесообразным, – отозвался Эшер.

– Возможно. Других возражений у вас нет, сэр?

– Других нет, – согласился он.

– Тогда они останутся, – заключила Элинор.

Мистер Эшер приподнял брови, но этим его возражения ограничились.

Когда за ним закрылась дверь, мистер Тернер проговорил:

– Я не тороплю вас, мисс Беррингер. Полагаю, здесь еще много дел, которые бы вы хотели завершить.

– Да, вы правы, сэр, – согласилась девушка.

– И потом, точное ваше местонахождение не столь существенно. Ваше поместье находится близко, и я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы вы иногда сюда приезжали.

Элинор кивнула. Пастор был человеком не мелочным и великодушно разрешил ей остаться пока в собственном доме.

После ухода гостей девушка села за стол и глубоко задумалась, подперев голову рукой. Несмотря на решение законника, ей совсем не хотелось выполнять его требования. В этом доме она провела почти все сознательные годы своей жизни. Неужели, теперь ей придется его оставить? И оставить надолго. До тех пор, пока она не станет совершеннолетней, то есть, до двадцати одного года. Этот срок казался Элинор чрезмерно большим. В двадцать один год она уже будет слишком взрослой. Девушка едва не подумала "старой" и поспешно отогнала эту глупую мысль. Что за вздор! Старой! Придет же такое в голову. Значит, тетя в свои почти тридцать молодая, а она в двадцать один – старуха? Элинор рассмеялась.

Но все-таки, четыре года – слишком много. За это время может многое измениться. И она должна жить столько лет с абсолютно чужими людьми, пусть и знакомыми. Но от самого факта знакомства они не станут ближе. Она не знала, каковы они, какие у них привычки и обычаи. Разумеется, семья пастора будет очень хорошо с ней обращаться, Элинор не опасалась, что ее будут притеснять. Сам пастор и его жена были добрыми людьми безо всяких закидонов. Но они – чужие. С ними Элинор никогда не будет чувствовать себя свободно. И потом, девушка подозревала, что мистер Тернер не понимает шуток.

Дверь за ее спиной скрипнула. Элинор обернулась. В комнату вошла Маделайн. Вид у нее был чопорный, глаза опущены.

– Можно? – спросила она тоненьким голоском.

– Конечно, – слегка удивилась девушка, – с каких пор ты спрашиваешь об этом?

– Так, – Мадди прошла в комнату и нерешительно остановилась возле одного из стульев. Посмотрела на подругу.

– Садись, сделай милость.

Элинор все больше удивлялась перемене, произошедшей в Маделайн. Она вела себя так, словно впервые переступила порог этого дома и почти с ней не знакома.

Сев на краешек стула, девушка сложила руки на коленях.

– В чем дело? – не слишком любезно спросила Элинор, – почему ты так странно себя ведешь, Мад?

– Мне в последнее время кажется, что я здесь лишняя, – тихо заговорила та, – что я всем постоянно мешаю.

– Что за ерунда?

– Меня просто не замечают, – продолжала Мадди, словно не слыша ее, – мною пренебрегают, меня игнорируют. Я здесь никому не нужна.

– Мад, у тебя депрессия?

– Ну конечно, иного я от тебя и не ожидала. Никакой чуткости, – глаза Маделайн наполнились слезами.

– Извини, но ты городишь такую чушь! Ты никому не мешаешь. А если на тебя обращают мало внимания, то пойми, здесь произошло несчастье, люди сами не свои. Нельзя требовать от них слишком многого.

– Да? – протянула девушка, доставая платок, – меня даже не пригласили спуститься к гостям!

– К каким гостям? – Элинор сделала большие глаза.

– Не делай вид, будто ничего не знаешь! Ты сама принимала их полчаса назад.

– Гости? Это были вовсе не гости. Они приезжали по делу. Ты словно с Луны свалилась, честное слово, Мад. Ты что, забыла о завещании, об опекунстве и остальном?

– Меня даже не пригласили, – повторила Маделайн, – словно меня не существует в природе.

– Не пойму, причем тут ты. Это было завещание моей тети. И говорили они о том, кого назначить мне в опекуны, а не тебе, – Элинор передернула плечами, – тебе тут было совершенно нечего делать. Когда в этот дом приедут гости, ты будешь непременно приглашена. Но дело в том, Мадди, что сейчас не время для приема гостей. У меня траур.

– Значит, мне нечего тут делать? – она подняла голову от платка, – я тут всем мешаю, правильно я поняла?

– Ох, – шумно вздохнула девушка, – ты ведешь себя странно. Так, словно я говорю не по-английски, а, например, по-китайски. Я устала от твоих истерик. Знаешь, Мад, с твоей стороны это просто некрасиво.

Маделайн вскочила.

– Ну и хорошо! – воскликнула она патетически, – не буду вам мешать! Не буду вас утомлять! Я уезжаю в школу, вот что!

– Отлично! – Элинор тоже вскочила, ее глаза метали молнии, – я и не думала, что ты такая эгоистка, Мад! У меня умерла тетя, а ты только осложняешь мне жизнь, вместо того, чтобы поддержать. Я не могу заниматься своими делами, я должна нянчиться и носиться с тобой, будто бы ты несмышленый младенец. Со всеми твоими дурацкими истериками и непомерными претензиями. Знаешь что, Мадди, ты не одна на этом свете. В твоем возрасте пора бы осознать эту простую истину. Ты ведешь себя так, словно переживаешь сильнее всех.

– Это ты считаешь, что одна на свете, и притом, самая исключительная! Ты сама пригласила меня в гости, а теперь просто забыла о моем существовании.

– О Господи, – девушка возвела глаза к потолку, – я даже не знаю, что сказать на это. Мне очень жаль, Мад, но мне некогда утешать тебя, вытирать твои слезки и поить тебя водой. А также, водить за ручку и решать твои проблемы. Мне и своих вполне достаточно. Интересно, кто будет их решать? Ты никогда не задавалась таким вопросом? Ну естественно, я, кто же еще! Я не считаю себя особенной, но никогда ни за кого не цеплялась и не требовала, чтоб со мной носились.

– Я не прошу, чтобы ты со мной носилась! – зарыдала Маделайн в голос, – я всего лишь хочу немного сочувствия и понимания.

– Тогда извини, я не могу тебя понять. Для меня это слишком сложно.

Элинор твердым шагом направилась к двери, сжав кулаки. Ох, как бы она сейчас стукнула эту наглую девицу! И это ее подруга! Какая ты дура, Элинор! Могла бы получше выбирать. Лучше не иметь подруг вообще, чем такой булыжник на шее.

Маделайн всхлипнула особенно жалостливо, но терпение подруги было исчерпано. Вся жалость куда-то пропала.

– Прикажу Линде принести тебе полотенце, – заметила она, открывая дверь, – одним платком ты не обойдешься. Не девушка, а лейка, право слово. Только пользы никакой.

Дверь громко хлопнула.

Элинор поняла, что с нее достаточно. Хватит. Она сыта этим по горло.

Почему она раньше была такой дурой? Почему позволяла на себе ездить? Это она-то, до сей поры держащая в страхе всю школу. И не только школу. Бесстрашная, дерзкая сорвиголова, способная на любые шалости, прозванная Стихийным Бедствием не просто так, а за дело. И вот на тебе, пожалуйста, не успеешь оглянуться, как на шее кто-то сидит. Рохля, мямля, нытик, рева, беспомощная, глупая Мадди. Сюрприз!

Элинор даже ногой от злости топнула. Слишком поздно она это обнаружила. А ведь ей указывали на это много раз совершенно разные люди. Стоило прислушаться к их словам.

Девушка поднялась по лестнице наверх и ушла к себе в комнату. В дом пастора следует отправляться немедленно. Сей же час!

Посрывав вещи с вешалок, Элинор кинула их на кровать, окинула взглядом внушительную кучу и потерла подбородок рукой. Пожалуй, она немного погорячилась. Ей нужно основательно собраться, ведь она уезжает не на месяц и даже не на полгода. Срок куда более большой. Нужно как следует оглядеться, решить, что ей может пригодиться и позвать горничную, чтобы та занялась сбором вещей более профессионально.

На зов Элинор явилась Линда. Первым делом она увидела набросанные как попало вещи и растерянно спросила:

– Вы уезжаете, мисс?

– Да, – согласилась девушка, – у меня появился опекун и теперь я должна жить в его доме.

– Опекун? – повторила служанка, – о да, конечно. Простите, мисс Элинор, я не поняла сразу. Конечно, вам необходим опекун. Вы слишком молоды для того, чтобы жить одной в этом доме.

Но по ее лицу было заметно, что Линда очень огорчена таким поворотом.

– Помоги мне собрать вещи, Линда. Я уезжаю надолго. Возможно, я буду сюда наведываться иногда.

Служанка кивнула.

– И потом, я должна поговорить с Беккетом насчет дома. Я надеюсь, его будут поддерживать в надлежащем порядке.

– Да, мисс Элинор.

Она шагнула к кровати, принимаясь за дело, пряча лицо. Элинор это заметила и вздохнув, сказала:

– Мне тоже очень жаль, Линда. Я не хочу отсюда уезжать, но это необходимо. Ничего не поделать. Это решение нашего нотариуса, и не самое плохое. Он вполне мог найти мне гораздо худшего опекуна, чем этот.

– Простите, мисс Элинор, – Линда аккуратно вытерла выступившие на глаза слезы, – кого же мистер Эшер назначил вам в опекуны?

– Пастора Тернера.

– Он хороший человек, мисс, – признала служанка.

– Да, я не спорю. Дело совсем в другом. Это платье уложи тоже, Линда. Мне они все понадобятся.

Линда споро и аккуратно укладывала вещи, изредка поглядывая на девушку, сидящую на стуле и постукивающую ногой

– Вы намерены уехать сегодня, мисс?

– Нет. Завтра либо послезавтра на крайний случай.

– А как же мисс Виккерс? Она поедет с вами, мисс Элинор?

– Разумеется, нет. Она оправится в школу.

– Вы пригласили ее на все каникулы, мисс?

– Да. Но никто не думал, что случится… такое.

Линда прерывисто вздохнула.

Девушка еще немного посидела в комнате, а потом вспомнила, что так и не поговорила с Беккетом. Отправляясь вниз, она остановилась у лестницы, посмотрела вниз, на ступеньки. Лестница. Самое неприятное сооружение во всем доме. Ведь именно здесь произошло то ужасное, нелепое, невозможное происшествие. Упасть с лестницы и сломать себе шею. Люди проживают целую жизнь и с ними не случается таких вещей. Элинор никогда не могла представить даже на мгновение, что это произойдет с тетей. А если точнее, то вообще с кем-нибудь. Гораздо вероятнее упасть с лошади, хотя Элинор не допускала мысли, что это случится с ней. Она держалась в седле так, словно в нем родилась.

Леди Фэнтон была прекрасной наездницей, но это ее не спасло. Она упала с лестницы и умерла. Упала и умерла. Упала и умерла. Как это случилось? Почему? Вот она, лестница. Не самая плохая из лестниц, Элинор это отлично знала, так как сама умудрялась падать с любой из лестниц, встречающихся на ее пути. Все из-за того, что она была слишком подвижной девушкой и чаще не шла, а бежала. Вот и спотыкалась.

В частности, с этой конкретной лестницы она падала раз двадцать. Пару раз даже красиво скатилась к самому подножию, отбив себе все коленки, локти и ободрав кожу на ладонях. Однако, до сих пор жива и здорова. К слову, было куда хуже, когда она свалилась с дерева и так здорово стукнулась, что дня два не могла сгибать левую ногу.

Впрочем, это не объяснение. Она привыкла падать, набралась опыта за прожитое время. Уж чего-чего, а опыта у нее хоть отбавляй. Многократно падая, Элинор накрепко усвоила железное правило, почти на уровне инстинкта. Падать следует на конечности, руки и ноги. Увечья будут болезненны, но наиболее безопасны. В конце концов, сломанная нога предпочтительней сломанной шеи, разбитой головы и поврежденного позвоночника.

Но у тети не было ее опыта. Судя по рассказам, в детстве она была тихой и спокойной девочкой, не склонной к буйным шалостям. Так что, женщина вполне могла упасть столь неудачно. Возможно, она споткнулась. Да, так оно и было. Другого объяснения нет. Пусть леди Фэнтон тысячу раз спускалась по этой лестнице без последствий. В тысячу первый ей не повезло.

Судорожно вздохнув, Элинор огляделась, поняв, что до сих пор стоит наверху и смотрит на ступеньки. Увиденное в тот ужасный день накрепко врезалось в ее память. Немало пройдет времени, прежде чем это воспоминание отойдет на задний план и постепенно забудется. Точнее, не забудется, а померкнет, потеряет свою остроту.

Но стоять здесь и смотреть – бесполезное занятие. Она ведь куда-то шла. Точно. Ей нужно поговорить с дворецким. Девушка тряхнула головой и начала спускаться вниз.

Беккет выслушал ее очень внимательно и согласился, что дом в самом деле следует поддерживать в порядке. Ему, как и остальным не понравилась идея с роспуском слуг. Он понимал, что им всем придется искать новое место. Вряд ли, кто-нибудь из слуг сможет продержаться без работы целых четыре года в ожидании возвращения хозяйки. А когда эти четыре года пройдут, Элинор придется подбирать себе новую прислугу. Это никого не устраивало. Так что, дворецкий полностью согласился со словами Элинор, добавив лишь, что кое-кого придется уволить за ненадобностью. Штат слуг в доме слишком большой для того, чтобы существовать без хозяев, пусть даже временно.

Элинор согласилась с этим предложением, только попросила, чтоб Беккет сообщил ей, кого именно собирается увольнять.

Разобравшись с этой проблемой, девушка с удивлением обнаружила, что наступило время ужина. А также то, что проголодалась. Удивительным было то, что осознание этого наступило столь поздно.

В столовой было пусто. Сев за стол, Элинор поняла, что ей придется ужинать в одиночестве. Маделайн снова не спустилась к ужину. Подумав, девушка отметила, что это ее абсолютно не трогает. И почему собственно это должно ее волновать? Если Мадди не хочет есть – это ее личное дело. Она вольна ужинать, либо не ужинать, это ее решение. Одно из немногих, которые девушка принимала лично.

Но все же Элинор спросила у служанки:

– Мисс Виккерс не будет ужинать?

Та покачала головой:

– Нет, мисс. Она у себя в спальне, плачет.

– До сих пор плачет? – девушка приподняла брови и потянулась за ложкой.

Маделайн наверняка ожидает, что она побежит ее утешать. Но нет, этого не будет. Больше не будет. Хватит с нее утешений. Пусть утешается сама, как может. Пора взрослеть. Пора учиться думать самостоятельно. Пора запомнить, что в жизни далеко не всегда рядом с ней будет находиться человек, разрешающий все проблемы легко и просто, словно по мановению волшебной палочки.

Ужиная, Элинор прикидывала, когда Маделайн наскучит проливать слезы. У нее был огромный опыт в этом деле, и она могла определить реальные сроки. Ну час, два, самое большое – три. Потом рыдания станут менее интенсивными и Мадди обретет слабое подобие разума. Слабое, потому что ничего другого у нее не бывало отродясь. За три года общения Элинор хорошо изучила подругу. Хотя она и заступалась за нее перед каждым, кто хотел ее обидеть, но между тем, она видела недостатки в ней. Самым большим недостатком Элинор считала глупость. Люди, в которых она замечала этот изъян, ничего, кроме недоумения в ней не вызывали. И первый вопрос, который она задавала, узнав о чьем-либо поступке, был: "Ну как можно было быть таким дураком?" Другие недостатки были, по ее мнению, куда менее существенными.

У каждого из людей есть то, чем он больше всего гордится. А также качество, которое он хотел бы видеть в себе менее всего. Иногда это поддается логике, иногда – нет. К примеру, некоторых людей нельзя обидеть, называя их подлецами, мерзавцами или мошенниками. То ли они считают, что в них этих качеств нет и в помине, то ли эти качества вызывают в них одобрение и восхищение. Понятно, что назови слепого слепым, а горбатого – горбатым, это вызывает обиду. Но почему умный человек обижается, когда его называют дураком? Полагает, что он не так умен, как кажется? Или святое – не трожь?

Замечено также, что человек хвалит в других то, что хотел бы видеть в себе. И осуждает по этой же причине. Не обнаружив в другом своего самого ценного качества, он считает это большим изъяном.

Элинор ценила в людях ум превыше всего. Не найдя его в подруге, она искренне огорчилась и с тех пор всегда относилась к той с оттенком снисхождения, мол, что с нее взять, она глупа как пробка. Но теперь девушка засомневалась. А так ли Маделайн глупа, как кажется? Может быть, ее слезы – это всего лишь ловкий ход, попытка заставить окружающих плясать под ее дудку? Может, она только хочет казаться слабой и беспомощной?

Элинор фыркнула и махнула рукой, отметая эту мысль. Ерунда. Нужно обладать на редкость тонким и изощренным умом, чтобы так гениально притворяться. Скорее всего, Мадди обладает запасом хитрости, используя единственное, что ей доступно для того, чтобы добиться своего.

Закончив ужин, девушка покинула столовую. На некоторое время она остановилась у злополучной лестницы, пристально вглядываясь в то место, где была обнаружена леди Фэнтон. Она не смогла бы ничего объяснить, если б у нее спросили, почему она это делает. Что именно хочет здесь обнаружить. Элинор не понимала, почему здесь она постоянно делает стойку, словно охотничья собака. Что именно ее настораживает? Давно пора выкинуть из головы подробности этой печальной истории. Ни к чему всякий раз вспоминать, как она обнаружила Кэролайн здесь.

– Мисс, – прозвучало рядом, – что-то случилось?

Элинор повернула голову и увидела Линду.

– Нет-нет, все в порядке, – поспешно отозвалась она, – я просто… все в порядке.

– Я понимаю вас, мисс, – глубоко вздохнула служанка, – у меня от этого места прямо мурашки по коже. Как вспомню, что здесь произошло! Ох, бедная леди Фэнтон! Как это печально! Так тяжело, мисс.

– Конечно, Линда, – теперь роль утешителя взяла на себя Элинор, заметив, что в глазах служанки блеснули слезы, – ты ведь хорошо ее знала.

– Двенадцать лет, мисс. Я служу в этом доме уже двенадцать лет.

– Я знаю, что ты была очень привязана к тете.

Линда кивнула, вытирая глаза краем передника.

– Да, я знала, что вы поймете, мисс Элинор. Ведь хозяйка была словно дитя малое, глаз да глаз нужен. Не то, чтобы леди не знала, что следует делать, но…

Элинор ободряюще кивнула.

– Даже не знаю, как и объяснить, мисс. Смотрела на все так, со смехом. Считала, что все проблемы махом исчезнут, если она о них забудет. Вот и приходилось помогать ей в разных делах, – служанка прерывисто вздохнула, – одно к одному. Этот год на задался с самого начала. Взять к примеру…, – тут она оборвала себя и испуганно оглянулась.

– Что взять, Линда? – переспросила девушка.

Служанка молчала, усиленно теребя в пальцах оборку кармана. Она не поднимала глаз от пола и Элинор это показалось странным. Еще секунду назад Линда была очень разговорчива и не смущалась ни тем, что говорит, ни тем, с кем говорит. Обернувшись, девушка увидела Беккета, который, нахмурив брови, внимательно глядел на съежившуюся служанку.

– Итак, что ты говорила, Линда? – нарочито громко произнесла Элинор, – взять тот сундук, что побольше? Впрочем, пожалуй, ты права. Вещей много. Пойдем, поможешь мне их собрать.

Она взяла Линду за локоть, подталкивая к лестнице. Та не сопротивлялась, напротив, судя по шагам, торопилась покинуть злополучное место как можно скорее.

Беккет недолго постоял, глядя, как они удаляются, развернулся и отправился по своим делам.

Элинор завела служанку в свою комнату и закрыв дверь, обернулась к ней.

– Ну, вот. Здесь нас никто не будет отвлекать.

Линда еще ниже опустила голову. По ее щекам разливалась краска.

– Присядь, Линда. Вот стул.

– Спасибо, мисс. Вы очень добры. Но мне пора, у меня много работы и… и… я прошу прощения, мисс.

– За что? – поинтересовалась девушка.

– Я виновата, мисс. Совсем потеряла голову, разболталась о том, что меня не касается.

После таких слов Элинор просто не могла ее отпустить.

– Погоди, Линда. Что ты имеешь в виду?

– Ничего, мисс. Ничего.

– Что тебя не касается?

– Я… я должна идти. Мистер Беккет рассердится.

– Мистер Беккет подождет, – Элинор решительно шагнула к двери, заперла ее, а ключ положила себе в карман.

Умоляющие взгляды расстроенной своей болтливостью Линды она проигнорировала.

– Итак? – девушка подошла к служанке, – сядь, Линда. Пожалуйста. Не нужно стоять с таким видом, словно я собираюсь тебя пытать. Но мне очень хочется знать, что ты такого хотела взять к примеру.

– Мисс, я не знаю, кто тянул меня за язык, – раскаянно проговорила Линда.

– Кто бы ни тянул, уже поздно. Говори.

Служанка вздохнула особенно душераздирающе. Подняв глаза на девушку, она убедилась, что та не отступится и еще раз вздохнула.

– Я не должна бы говорить вам это, мисс. Это не для ушей молодой леди.

Эта фраза усилила любопытство Элинор до невозможности. Она подавила в себе желание встряхнуть служанку за плечи, чтоб слова легче выскакивали. Вместо этого, она пододвинула кресло и села рядом.

– Есть вещи, которые я должна знать, Линда. Невзирая на то, для моих это ушей или нет. Поэтому, не ходи вокруг да около, сделай милость. Начинай. Обещаю, что ничего никому не скажу.

Последнее немного приободрило служанку. Она посмотрела на нее с робкой надеждой и повторила:

– Не скажете, мисс?

– Ни слова.

– Ну хорошо, мисс. Дело в том, что… Собственно говоря, это касается мистера Блэкстоуна. Он и хозяйка знакомы достаточно давно, года четыре, и я много раз пыталась намекнуть ей, что это добром не кончится. Но вы понимаете, как я это ей скажу?

– Погоди-ка. Ты сказала: "добром не кончится". Что добром не кончится?

– Это… знакомство, мисс.

– Почему? Почему ты так думала?

– Нехорошо это, мисс. Приличные, благородные люди не должны так поступать. Грех это.

У Элинор округлились глаза.

– Грех? – изумленно повторила она.

Служанка кивнула головой.

– Да, мисс. Сперва нужно оформить все перед Богом и людьми, а уж потом… Совестно иначе. Как в глаза людям смотреть?

Элинор решительно ничего не понимала. Она только хлопала ресницами, не сводя глаз с Линды. До нее дошло лишь к исходу второй минуты молчания.

– Ах, да, – отмерла она, – все ясно. Я понимаю, Линда. Ты совершенно права.

– Ох, мисс, мне это никогда не нравилось. Но что я могу? Хозяйка и слушать меня не стала бы. Я все надеялась, что они одумаются и поступят так, как поступают люди. Но нет. Ничего подобного, ни единого намека. О таких делах догадываешься сразу. Лицо у человека становится особенное, понимаете?

Элинор кивнула, ободряя рассказчицу, надеясь не сбивать ее с толку.

– Очень меня это беспокоило. И так было обидно, мисс, что начала грешным делом думать, что раз уж не хотят они, чтоб все было по-христиански, так уж лучше б рассорились и дело с концом. А тут словно Бог услышал мои молитвы. Вижу я, что дела-то у них все хуже и хуже идут. Спервоначалу-то все гладко было, а потом ссориться начали, и чем дальше, тем чаще. Он и наезжать сюда стал пореже. А как приедет, скандалы и ссоры, ссоры и скандалы. Я удивляться начала. Что же, думаю, его тут держит? Неужели, такое может кому нравиться? Да и хозяйка гонор свой так часто показывала, что для разрыва чаще и не надо. Но и прогонять совсем не спешила. Вот тогда-то я и подумала, что добром это не кончится, мисс. Терпение у них обоих давно к концу подходило. Видит Бог, не отличаются они оба этой добродетелью, – Линда вздохнула в который уже раз.

Элинор слушала ее очень внимательно, хотя кое-что из того, о чем говорила служанка, было для нее новостью. Значит, права была Мадди тогда. Она поняла сразу, а ей, Элинор все надо разжевывать. Но дело в том, что она никогда не могла подумать такого о своей тете. Это же была тетя, человек, который заменил ей всех родственников и родителей, которые умерли столь давно, что она их и не помнила. Ее тетя не могла так поступать, это же неприлично. Хотя, с другой стороны… Взрослые люди часто поступают подобным образом, правда, тщательно скрывая подобные вещи от остальных.

Но судя по всему, исповедь Линды не закончена. Стало быть, помимо этого, ее беспокоит кое-что еще.

– В тот злосчастный день, – продолжала служанка, – я оказалась у дверей комнаты леди Фэнтон. Собиралась застелить постель и убрать кое-что по мелочи, но подойдя к двери, услышала, что в комнате кто-то есть. Решила не заходить, обождать немного. Понимаете, мисс, они говорили очень громко, и я не могла не услышать.

– И? – не выдержала Элинор, – что ты слышала?

Линда покраснела и опустила голову.

– Поверьте, мисс, я не хотела. Это получилось совершенно случайно.

– Да, да, я понимаю. Не заостряйся на этом, Линда. Такое может случиться с каждым, ничего плохого тут нет. Им не следовало кричать, только и всего.