Текст книги "Верю, судьба!"

Автор книги: Екатерина Белецкая

Соавторы: Анжела Ченина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Однако, как оказалось, она была не права.

* * *

Жили-были старик со старухой. То есть они, конечно, не сразу стали стариком и старухой, а были в свое время вполне крепкими и здоровыми. Муж с женой. Жена исправно рожала в год по ребенку, муж впахивал механизатором, в короткий летний сезон сутками пропадая на полях, и квася зимой напропалую. Дети росли и продавались, правда, толку с тех денег почти не было. За год сумма, полученная за очередного ребенка, пропивалась подчистую. До сорока лет Наталия успела осчастливить мир аж тринадцатью отпрысками, после чего приболела по женской части и рожать прекратила. Михан предложил дорастить оставшихся детей до отрочества, чтобы потом подороже отдать, да и места им получше подыскать, и зажила семья, как и любая другая. Отец, мать, да четыре отпрыска.

В один прекрасный день Наталия, вышедшая утром покормить кур, обнаружила на крылечке корзинку, прикрытую сверху белой тряпочкой. Будучи женщиной рачительной, она внесла корзиночку в дом, развязала тряпочку – и обомлела. В корзинке лежал месячный мальчишка, голубоглазенький и темноволосый. При нем имелась записка, которую полуграмотная Наталия с трудом, но прочла.

"Уважаемая! Зная о вашем плохом материальном положении, я решил вам помочь. Несколько раз я проезжал через вашу деревню, и кое-что про вас вызнал. Этот ребенок, надеюсь, будет вам потом небольшим, но прибытком. Я бы его себе оставил, но не могу – я курьер, меня за него на шахты отправят. В Совете скажите правду, что его вам подкинули, и растите спокойно. Имя только ему сохраните, на память. Его зовут Атис Сигна. Я буду следить за вами, и, по возможности, деньги переводить. Станьте ему матерью. Курьер Степан Сигна". К записке была приколота бумажка, талон на мешок сахара.

– Вот так вот, – Наталия сидела за кухонным столом. – Не наш ты сын. Того курьера.

– А почему вы мне не сказали? – Атис сидел напротив, и, не мигая, смотрел на… мать? Он теперь не знал, как называть эту женщину. Мачеха?

– А чего было говорить? – ощерилась та. – Степана того мы ни разу с отцом не видали. Деньги он еще два раза перевел – и ку-ку. Может, сам помер. Откуда я знаю? Ну вот мы и… растили тебя.

В продолжении всего рассказа Касси сидела на колченогом древнем стуле, покачивая босой ногой, и помалкивала. Она поглядывая то на приемную мать Атиса, то на него самого.

Значит, пирамидка не соврала по крайней мере в одном: Топорковым Атис не сын. Но если он так родовит, может, на самом деле он не сын и тому безвестному Степану? Курьер, было в записке. Как и Алмазные. Просто-таки волшебный сказочный сюжет. Подкидыш в нищей семье, который на самом деле – заколдованный принц. Тайный сын президента Корпорации. А она, Касси, соответственно, принцесса, и по законам жанра в итоге они непременно должны пожениться. Не дай бог, окажется, что Атис – мой брат! – Касси усмехнулась своим мыслям, погладив пластину "пирамидки", лежащей в кармане штанов.

– Жаль, что больше ничего не известно, – сказала она наконец. – Наталья, у вас после никто не спрашивал об Атисе? Никто им не интересовался?

– Да нет, – ответила женщина. Она всё еще боялась.

Они поражали ее невеликое воображение. Настолько, насколько возможно. Приперлись зимой, среди ночи, босые, раздетые, выглядят как невесть кто – глазищи огромные, волосы – как живые, кажись, даже шевелятся. И замерзшими не выглядят вовсе. Другой бы по такому морозу в рубашечке давно окочурился, а этим хоть бы что.

– Мама, – несмело сказал Атис. – Прости, конечно, но почему ты мне не сказала правду?

– А чё было говорить-то? – Наталия пожала плечами. – Ну, сказала бы. И что тебе с того бы было?

Атис смотрел на нее внимательно, не отрываясь. Сильно она постарела, ой как сильно. Атис помнил ее такой, какой она была двадцать с лишним лет назад – крупная женщина, что называется – в теле, с большими полными руками, сероглазая, с быстрыми уверенными движениями. Всё в семье решала она, всё держалось на ней и только на ней. Отец рядом с ней смотрелся задохликом. Маленького роста невзрачный мужичонка, в вечно замасленных рубашках, висевших на худеньких узких плечиках, как на вешалке.

Сейчас они почти сравнялись. Мать ссохлась, сгорбилась, а отец остался почти прежним, разве что облысел почти окончательно, да морщин прибавилось.

– Всегда лучше знать правду, – печально сказал Атис. – Может быть, мне легче было бы жить.

– Ай, не скажи, – возразила Наталия. – Измотал бы себе душу, а толку всё равно не было бы.

– Она права, – тихо сказала Касси. – Ты даже не представляешь, насколько. Ну хорошо. Мы, кажется, все узнали. Надеюсь, вы не последний раз видитесь, если, конечно, вам это небезразлично, – она бросила взгляд на атисову мать. – Пойдем, Атис? Или еще что-то?

– Я любил тебя, мама, – Атис встал, Касси поднялась следом за ним. – И тебя, папа, тоже любил. Сейчас понимаю – мне всё равно, родным я вам был сыном или приемным. Да, вы меня продали, но ведь так делают все, верно? – Мать кивнула. – Я считал, что мы меня предали. Теперь я так не считаю. И простите за дверь, я не нарочно. Мы пойдем, мама. Прощай.

Он подошел к пожилой женщине и неловко чмокнул ее в щеку. Она потрепала его по волосам, и улыбнулась.

– Иди, сынок. Не знаю я, кем ты стал, но, видать, не простой ты человек. Удачи тебе.

– Я Летатель, мама, – тихо ответил Атис. – И если к вам придут… то есть когда к вам придут, можешь им это сказать. Если хочешь.

Он повернулся и пошел к выходу на улицу.

– Лучше бы ты этого не говорил, – заметила Касси, когда они вышли во двор. Она с наслаждением вдохнула морозный воздух – после затхлости деревенского дома он просто сам тек в легкие. – Если к ним придут, и они расскажут – это может нам навредить. А вдруг не только Алмазные и Сима помнят давние легенды? Раскопают про Летателей, не дай Бог. Как ты полагаешь, они нас заложат, если явится милиция?

– Заложат, – уверенно ответил Атис. – Обязательно заложат. Не потому, что они хороши или плохи, а просто из страха. Это тебе не Сима, и не Ом-мани. Им есть что терять, поэтому даже не надейся, что они в нас заинтересованы. А про "пострадать" – ничего им не сделают. Выслать дальше этого села их всё равно невозможно.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась Касси. – Вот уж святая правда. Сделать могут нам. Правда, меня, скорее всего, по рассказу не узнают, вернее, думать будут на меня, но когда услышат, что девица была с длиннющими волосами, то решат, что это другая.

Цветы неслышно подлетели и зависли рядом. Касси с опаской оглянулась на дом, оставшийся позади – не смотрят ли из окон? – но нет, оттуда их было уже не увидеть.

– А искать нас будут, Атис, – добавила Касси. – Вернее, уже ищут, я уверена. Я своего отца знаю. Он теперь не успокоится, пока до тебя не доберется.

– Вот, значит, как, – невесело усмехнулся Атис. – Лучше бы он до тебя, Касси, не добрался тоже. Ладно, полетели. Потом поговорим.

…Наталия и Михан осторожно выглядывали из маленького окошка, и отлично видели, как в воздух поднялись невиданные предметы, похожие издали то ли на гигантские подсолнухи, то ли на кучу тряпок, растрепанных ветром. Через несколько секунд темнота скрыла и цветы, и их наездников.

– Говорил я тебе, дуре – не надо брать, – с упреком сказал Михан. – А ты со своей жалостью бабьей, "ай, маленький, ай, пропадет"!… Доигрались. Чё теперь делать?

– Иди дверь на место поставь, – твердо ответила жена. – Авось, пронесет.

– Дура, – повторил Михан, однако всё же поплелся в сени. Дом выстывал, а "топить улицу" никаких дров не хватит. – Дура – дура и есть.

Наталия его не слушала. Она, подперев голову руками, сидела за столом, задумчиво глядя на огонек тонкой стеариновой свечки.

– Летатели, значит, – едва слышно сказала она. – Девка красивая, только мелкая. Кто б думал. Вот тебе и Сигна.

Она поднялась и тоже пошла в сени. В одиночку хилый муж дверь просто не поднимет.

* * *

До Услады они добрались еще через сутки.

Конечно, в столичном мегаполисе Касси бывала и раньше, бывала неоднократно, но никогда и помыслить не могла, что однажды ей придется висеть над облаком, не спеша дрейфующим по небу, смотреть сверху на медленно приближающийся, залитый огнями город, и молиться, чтобы их никто не заметил снизу. А заметить теперь ой как могли: темных ночей в Усладе не бывало в принципе, а, подсвеченные снизу, серебристые цветы очень выделялись в воздухе. Внизу уже проплывали здания, а обещанная пирамидкой схема пока не открывалась, и Касси начинала нервничать. Да, город был красив, красив световой феерией, разливавшейся, казалось, до краев земли. Огненные реки ночных шоссе, призрачные пятна реклам, рассеянное мерцание жилых кварталов… В этой яркости тонули звезды, исчезало далекое марево уходящего заката на горизонте, и Касси впервые за всю жизнь осознала, что в Усладе, наверное, звезд не видно даже в очень ясную погоду.

Но вся эта сияющая яркость могла обернуться против них с Атисом. Сейчас Касси предпочла бы сплошную темноту.

Атис тоже нервничал. Он отлично понимал, что чувствует Касси, но его опасения были несколько иного рода. Глядя на море огней внизу, он постепенно пришел к выводу, что задача им досталась из разряда невыполнимых. Нереально – столько людей!… Машин!… Ужас какой-то.

В школе им про Усладу только рассказывали. И про мумий, которые лежат в десяти мавзолеях у Белых Ворот, на Сладкой Площади. Про то, что самый главный знак Ойлл-о "гордо реет на стяге, что развивается на самом высоком здании Услады, на высоте почти 500 метров от земли". Про Лобное Место, на котором порют директорат, и особо избранным разрешают присутствовать на экзекуции. Про… да много, про что. Своими глазами Атис этого всего великолепия, понятно дело, не видел. Поэтому сейчас он напряженно всматривался вниз, в надежде рассмотреть хоть что-то, что могло бы помочь им выполнить задание.

– К центру нам лучше не приближаться, – проговорила Касси. – Давай-ка, Атис, сменим облачко.

Цветы выполнили легкий маневр синхронно и быстро, а затем вновь застыли на кромке облачного марева, казавшегося вблизи плотно-осязаемым, и ясного воздуха.

– Когда же эта чертова пирамидка откроется! – почти простонала Касси еще спустя полчаса. – Третий час мотаемся, скоро светать начнет!

Атис сидел на своем цветке, держал на ладони золотую пластину и молчал. Что-то было не так, но он сам никак не мог понять, что именно. Вроде бы всё правильно. Но не оставляло чувство необъяснимого, ничем не обоснованного беспокойства, тревоги.

Он глянул вниз. Под ними, где-то в глубине, текли огненные реки, то тут, то там мелькали сполохи далеких огней, обостренный слух ловил шумы – гудение, шум голосов, шелест, звон металла. Атис опустил свой цветок ниже, рискуя быть замеченным, еще ниже, и еще.

И вдруг понял.

– Касси, – негромко позвал он. – Влево. Выше и влево. Мы не там зависли, тут нельзя. Смотри, видишь дома внизу? На каждом знак Ойлл-о. Пирамидка тут не откроется.

"Что я несу? – подумал он. – Мистика какая-то".

– Куда ты полетел! – донесся сверху, в шуме ветра, испуганный голос Касси. – С ума сошел! Заметят! А ну быстро обратно!

До ее цветка стало довольно далеко, но они уже убедились, что слышать речь друг друга им не мешают никакие расстояния.

– Здесь везде знаки Ойлл-о, – добавила она уже поспокойнее, когда цветок Атиса оказался рядом. – Весь город – сплошное Ойлл-о.

– Нет, – упрямо ответил Атис. – Смотри, вон там, слева – видишь?

Внизу было что-то, напоминающее белое поле посреди города. Поле, на котором были руины. Сейчас цветы висели над этим полем, окруженным с трех сторон домами и дорогами, и Атис почувствовал, что пирамидка зашевелилась в его руке.

– Тут нет знаков, – пояснил Атис. – Видишь, заработала!

– Ну-ка, ну-ка?

Цветок Касси прижался к атисовому вплотную, почти слился с ним в тандем, и Касси перебралась на самый край, чтобы своими глазами увидеть, что пирамидка выдаст им на этот раз.

Золотая пластина на ладони Атиса стремительно меняла форму, превращалась в подобие экрана. По экрану поплыли строки: "Переход в контактный режим, внимание! Приготовьтесь! Вход под землю – четыреста метров вниз, ориентир – единственная стоящая колонна! Переход в контактный режим, деление!"

– Это как? – ошеломленно спросил Атис, но тут пластину рассекла тонкая полоска, ее половинки стали таять, истончаться, и через несколько секунд у Атиса на ладони лежали два узких браслета, по виду – бронзовых, слегка позеленевших от старости, подернутых патиной. Между браслетами проскочила красная искра, и в воздухе повисла следующая надпись:

"Переход в контактный режим окончен.

Браслеты многофункциональны, их можно использовать как осветительные и медицинские приборы, однако лучше не доводить дело до ситуаций, в которых понадобится медицинская помощь. Также браслеты являются маршрутизаторами, в них заложена карта подземных проходов.

Сейчас вам нужно проникнуть в Метро, воспользовавшись входом, расположенным возле единственной стоящей колонны. Станция, на которую вы попадете, называлась Комсомольская, позже – Северный путь. Закрыта одной из первых по причине проседания грунта.

Затем вам нужно спуститься вниз, и добраться по тоннелям до станции Таганская, она же – Круговая. Ориентируйтесь по надписям, названия станций сохранились на стенах.

Учтите, большинство станций имеют так называемое глубокое залегание, частью они затоплены, поэтому постарайтесь не форсировать преграды, а искать обходные пути.

Дальнейшие инструкции вы получите после того, как окажетесь на Круговой".

– Обалдеть можно, – простонала Касси. – Я понимаю, что поздно спохватилась, но Бога ради! С кем мы связались, Атис?! Я раньше сомневалась, а теперь уверена – это же не люди! Это точно не люди!

Голос ее сел до хрипоты, и Касси передернулась всем телом. Вставшие дыбом волосы вздрогнули еще раз и упали. Она взяла свой браслет – с опаской, осторожно, и постучала по нему ногтем – пытаясь разобраться, как управлять этим странным "прибором". Ну-ка… Свет?

Браслет засветился, озаряя лицо склонившегося рядом Атиса белым светом.

– Это сделали не люди, – повторила Касси шепотом. – Атис, он реагирует на мысли.

– Вижу, – ответил Атис. – Блин, ну и дела. Никак не привыкну к этому. Не люди? Да уж, это ты права. Ладно, спускаемся. Потом поговорим.

Цветы плавно спланировали вниз и замерли около черной, поднимающейся к темному небу колонны. Атис и Касси огляделись.

Развалины. Здания, некогда величественные, явно ломала чья-то злая рука, но что-то ей помешало, и люди ушли, так и не завершив начатого дела. Повсюду на сохранившихся стенах были видны следы, похожие на удары тарана, по камням змеились трещины, из которых то тут, то там выглядывали стволики молодых деревьев. Земля была усыпана каменными обломками, покореженными, скрученными железными балками, грудами битого кирпича. Снега вокруг оказалось на удивление мало, словно здесь он таял по непонятной причине, и не мог лечь, как следует, чтобы скрыть следы разрушения.

– Давно ломали, – пробормотал Атис. – Интересно, почему тает снег?

– Не знаю, – ответила Касси. – Может, земля теплая? Ты погоди, не лети, дай посмотреть.

В последний раз Касси ездила в Усладу пару лет назад, формально – ради того, чтобы заказать мебель для своей квартиры, а по сути – хотелось вырваться от надоевших родителей. Но, конечно, подобных мест она не видела даже издали. Даже не знала, что они в Усладе существуют. А странно. Какие здесь необычные здания. Ничего общего со сверкающей геометрией строений Корпорации. Сколько же им лет? Интересно, какими они были в пору своей молодости, и почему их все-таки не снесли до конца? Ведь явно пытались.

– Я так вообще нигде не был, – пожал плечами Атис. – Слушай, а ведь они были красивые. Даже сейчас видно.

Конечно, видно было немногое, но каким-то незнакомым внутренним зрением Атис угадывал – высокое, торжественно-печальное здание, колонны, длинные, поднимающиеся вверх линии, строгость и простота, граничащая с гениальностью. Воображение рисовало ему тысячи людей, входящих под эти колонны, людей самых разных, молодых, старых, веселых, печальных, но все эти люди знали что-то, неведомое ныне Атису. Ощущение ускользало, истончалось, Атис изо всех сил стиснул кулаки – поймать, не выпускать, я же не понял!…

Он застыл неподвижно, вцепившись дрожащими руками в чашечку цветка, чувствуя, как отчаянно колотится сердце. С темного неба тихо падал снег, ложился на плечи.

– Тихо, Атис, тихо, – Касси протянула руку, коснулась его плеча, стряхнула снег. – Тебя аж заколотило. Тоже чувствуешь, да? Знаешь, Сима рассказывала, что бывают такие места, в которых время… ну, как бы спрессовывается, что ли, – Атис явственно ощутил, что при этих словах Касси пробрало до костей ледяным ознобом, не физическим холодом, а иррациональной жутью. – Здесь что-то похожее. Посмотреть бы на все это днем!

– Я видел, – медленно начал он. – На самом деле видел. Им совсем не страшно было идти туда, вниз, они шли спокойно, как мы переходим на другую сторону улицы. Они были заняты, деловиты, каждый думал о своем, но они все знали, знали что-то такое, понимаешь? Нам всем не дано это понимать! Никому! А я вдруг понял.

Он глубоко вздохнул, тряхнул головой.

– Они знали, что они свободны, – продолжил Атис спустя минуту. – В душе знали, понимаешь? Да, они работали, жили, кто-то лучше, кто-то хуже, но при этом, Касси, пойми, их никто не продавал в детстве, и никто не убивал в старости. Это место, – он обвел взглядом площадь, – помнит о них. Ох, не зря нам нужно опускаться туда, чует мое сердце, нам многое придется понимать заново.

– А мне страшно спускаться, – призналась Касси. – Ты что-то не то увидел, Атис. Я тоже слыхала, что было когда-то такое метро, но человек не создан, чтобы жить под землей, неприятно это. Мне и смотреть-то жутко, а ведь там, внизу, представляешь – уже много веков сплошная темнота, и ни лучика света. И земля над головой. А если обрушится, задавит? Подземелья на много-много километров, ни одной живой души. Только крысы, наверное.

Она замерла, глядя на полуразрушенное здание. На плечи и волосы медленно ложился снег, собирался на волосах диковинной, чуть мерцающей шапкой, оседал в лепестках "хризантем". В детстве Касси любила валяться в снегу, но холод всегда не давал насладиться этим в полной мере, а теперь можно было лежать, словно под легким одеялом из тончайшего пуха, и если не шевелиться – скоро совсем занесет снегом, накроет с головой. Так хорошо… Кто-нибудь пройдет рядом, и ничего не заметит. Так нет же, нужно лезть в жуткую темноту подземелья.

– Там было написано, что "крысы, бродяги и лялямбы", – вспомнил Атис. – Про крыс и бродяг мне понятно, но вот про лялямбу впервые слышу.

Ему, признаться, тоже не хотелось в подземелье. Страшно. Что там, внизу?

Касси вздохнула, стряхнула нападавший снег. Хочешь, не хочешь, а деваться некуда – это было ясно.

– Ладно, – сказала она. – Давай, что ли, карту попробуем посмотреть.

* * *

Их окружала темнота. Они остановили цветы, прислушиваясь и вглядываясь в нее, стремясь понять – что там, впереди? Темнота оказалась живой и дышащей, полной шорохов и сгустков мрака, темнота двигалась, она не стояла на месте, она охватила со всех сторон, прижимая к своему бесплотному, бесформенному телу. Цветок Касси двинулся, было, вперед, но Атис едва слышно произнес:

– Стой. Там кто-то есть.

Его цветок подлетел ближе и остановился рядом. Атис снова прислушался. Всем телом он ощущал легкое, едва заметное движение воздуха, и воздух этот пах очень странно. Обострившееся обоняние сейчас подсказывало ему, что там, в темноте, во-первых, находится провал в глубину, откуда тянет промозглой сыростью и запахом старой машинной смазки; во-вторых, что в темноте прячутся люди, их много, больше десятка; в-третьих, что с людьми находятся животные, в-четвертых… Атис прислушался. Царапанье. Еле слышное царапанье, где-то в глубине провала, и совершенно незнакомый запах. Кислая сладость, пирожное с джемом, пролежавшее на солнцепеке неделю. Или перестоявшееся варенье, в которое добавили тухлое мясо. Атиса передернуло. Ну и ну.

– Касси, стой, – повторил он на всякий случай, хотя отлично видел, что Касси стартовать не собирается. – Там что-то не то.

К прежним звукам прибавился еще один – Атис отчетливо услышал, как у Касси стучат зубы. И словно только что различил, что она дышит прерывисто, втягивая воздух с трудом, как будто она отравлена ядом Алмазных. Касси старается держать себя в руках, но она напряжена и едва сдерживает рвущийся наружу страх, – понял Атис. Только паники сейчас не хватало.

– Что-то не то, – прошептала она. Ее колотило всё сильнее. – Надо повыше. Они там, внизу.

Атис кивнул, и цветы синхронно взмыли под самый потолок зала.

– Выше-то выше, но нам надо вниз, – проворчал Атис. Зрение совершенно адаптировалось к темноте, и Атис хорошо видел, как по залу короткими перебежками двигаются маленькие человеческие фигурки. – Смотри, спуск вон там. Что делать будем?

– Потихоньку проскользнуть, пока не заметили, – шепотом откликнулась Касси, уже осознав, что люди пока не видят цветов, прячущихся под потолком. – Атис, а ты уверен, что нам именно туда?

Она вглядывалась в провал, открывающийся внизу, и понимала, что меньше всего ей хочется нырять в вонючую глубину подземелья. Сверху было видно, что тоннель уходит вниз и вниз, казалось, бесконечно, и глубина его теряется в полной темноте. Пока они видели лишь красоту неба. Но ЭТО! Из провала вместе с запахами поднималась какая-то древняя жуть, словно из гигантской разрытой могилы, ведущей на дно миров. Затхлость, запустение, и в то же время – постоянно гниющая жизнь. Она разлагается вечно, вечно не может сгнить до конца, и вовсе не жаждет, чтобы в ее владения вторгались непонятные чужаки на непонятных летающих цветах.

– Уверен, – отнюдь не уверенно ответил Атис. Кто бы знал, как ему самому не хочется вниз!… – Ну что, поехали?

Когти привычно выдвинулись из ладоней, цветок накренился и скользнул вниз, в темную бездну. Внизу заорали, и вдруг вспыхнул свет, ослепительный свет – под самым потолком, там, где они только что были.

– Касси, давай! – крикнул Атис.

Скрываться больше не было смысла. Цветы, мгновенно набрав скорость, помчались к раскрытому зеву, входу в подземелье. Мимо пронеслись стены, обшитые потемневшим от времени и пыли мрамором, какие-то барельефы, фигуры. Что-то вдруг звонко щелкнуло, на мраморе расцвел лучистыми трещинками белый маленький цветок, и Атис с ужасом понял, что в них стреляют. Провал был уже совсем близко, Атис замедлил ход своего цветка, ожидая Касси, и ее цветок не замедлил явиться – Касси чуть не врезалась в Атиса, и, вильнув, пронеслась мимо. Она нырнула в наклонный тоннель, и ее тут же поглотила темнота. Атис, мысленно попросив прощения у всего белого света, тоже направил свой цветок вниз, в непроницаемую, первозданную тьму.

* * *

Летели долго. Крики и свет остались наверху, и сейчас цветы начали слабо светиться сами, мрак, так напугавший Атиса и Касси, рассеялся. Они обнаружили, что находятся в наклонном тоннеле, с потолком, раньше выкрашенном в белый цвет, а теперь неимоверно грязном, а местами – закопченным. Внизу, под ними, был провал куда-то во тьму, и едва-едва различались останки старых заржавевших машин непонятно назначения.

Спуск всё продолжался и продолжался.

– Слушай, ну ничего себе, – пробормотал Атис через минуту. – Он что, бесконечный, что ли? Когда низ-то будет?

Касси молчала. Ей казалось страшным говорить здесь вслух. Они вторглись во владения Ее Величества Тьмы, они здесь незаконно, и если темнота пока не обрушилась и не погребла под собою два жалких цветка – то лишь потому, что они ничем не нарушают ее равновесие. Но чуть более громкий звук – и все. Быть может, осядут своды, лавины песка прорвутся сквозь них и задавят, и никогда, никогда уже не выбраться отсюда. Может, там, внизу – преисподняя, а это – спуск в нее, и потому он такой долгий, что в пути к земным недрам ты должен забыть свое прошлое.

Есть вход, но нет выхода.

– Тише, – одними губами проговорила Касси. – Здесь нельзя громко.

– Почему? – Атис тоже перешел на шепот. – Здесь же никого нет.

Он и сам чувствовал примерно то же, что и Касси, но вот признаться самому себе в том, что он напуган, просто не хватало духу.

Древнее. Мистическое и древнее.

Слабый свет, исходящий от цветов, плыл по стенам коридора, как прозрачная невесомая вода, выхватывая на секунды из мрака летопись жизни этого странного сооружения. След огня. След воды. Кусок неожиданно чистого белого потолка. Надпись, странная и совершенно не к месту – "Налево и вверх – гроза". Еще надпись, на этот раз куда как более прозаическая – "Ойлл-о, подохни!". Трещина в своде, из которой торчит древесный корень. Снова нетронутый кусок свода, а затем – царапины, глубокие, до бетона, и клякса, огромная клякса, очень похожая на засохшую потемневшую кровь.

– Как ты не понимаешь?! – Касси оглянулась, глаза у нее были широко и напряженно раскрыты, они вроде бы даже светились в темноте. – Все – живое. Душа. Оно нас слышит! Молчи, ради бога!

Цветок Касси еще сильнее замедлил полет, но тут Атис понял, что тоннель не был бездонным, он неожиданно закончился. Вот уже и свод, и новый тоннель, белый сверху, облицованный темно-бардовым камнем снизу, горизонтальный.

Касси остановилась, поджидая Атиса.

– О-па, – пробормотал Атис. – Так. Значит, теперь прямо.

Спуск кончился, теперь они летели по горизонтально идущему тоннелю. Тоннель плавно изгибался влево, и вскоре цветы повисли над лестницей. Стены раздвинулись, ушли куда-то во мрак, и с цветов, висящих над самым полом, видно было лишь сильно истертые ступеньки.

– Куда-то мы долетели, – констатировал Атис. – Давай послушаем.

Касси кивнула.

Напряжение ее чуть отпустило – наверное, просто потому, что не могло держаться вечно. Господи, осознала вдруг Касси. Как же здесь мерзко воняет. Даже слов не могу подобрать – что это? И воздух застоявшийся, тяжелый, как вода. Кто-то там есть, в этом воздухе, точно есть, но кто? люди? звери? или загадочное, и от этого еще более жуткое НЕЧТО?

Атис решился первым. Он максимально увеличил свечение своего цветка, затем приказал засветиться браслету. Темнота в зале слегка рассеялась, но длинная лестница всё-таки терялась в потемках где-то внизу.

– Это значит, они отсюда приходят, – бормотал Атис, осматриваясь. – Ну те, которые наверху засели. Заметила, что с ними крысы были? Я разглядел. Здоровые, как собаки. Не врет прамидка-то. Знать бы еще, что такое лялямба. И в какую сторону нам сейчас двигаться.

– Схему посмотреть, – вспомнила Касси. Цветок она подвинула к Атису вплотную, так, чтобы можно было шептать еле слышно. – Сейчас… как же это делается…

Она повертела рукой, на запястье которой был надет браслет, потрогала его, и вдруг сильно вздрогнула – в пространстве перед ней внезапно распустилась целая сетка непонятных линий, и цветных, более ярких, и тускло светящихся серых, и пунктирных.

– И что это такое? – поинтересовался Атис.

На схеме замигала точка.

– Ага, наверное, это где мы сейчас. А дальше? Угу, угу. Так. Касси, там должен быть тоннель, верно? Ты не в курсе – один или два?

– Откуда я знаю, – тихо огрызнулась Касси. – Где эта… Круговая? Куда нам лететь?

На схеме замигала вторая точка – довольно близко от первой.

– Да, это недалеко, – согласился Атис. – Теперь осталось понять, в какую сторону надо двигаться.

Цветы спускались над лестницей всё ниже, вскоре ступеньки сменил столь же истертый и грязный мраморный пол. Гулкое эхо от самого малейшего шепота бродило по необъятному залу, свет рассеивался, в нем едва угадывались очертания массивных колонн, арок, свод потолка тонул во мраке, но Касси и Атису сейчас было не до заброшенного великолепия. Вскоре они поняли, что надо делать дальше.

– Влево, в тоннель, – уверенно сказал Атис. – Сначала по тоннелю, потом будет Паточная, она же Курская, а потом – Круговая. И всех дел.

Через минуту зал станции погрузился в привычную тьму. Цветы влетели в широкий тоннель, уходящий в неизвестность, канули, как два светлячка, в подземную темень, и растворились в ней, казалось, бесследно.

Ни Атис, ни Касси уже не услышали, как в темном зале скрежетнули по мрамору чьи-то острые когти.