Текст книги "Тайна от Бывшего (СИ)"
Автор книги: Екатерина Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
– Мы еще к тебе заедем? – уточняю.
– Зачем?
– Переодеться. Ты же не собираешься ехать в мокрой одежде?
– На разъезды по городу нет времени. Мне и так нормально, – равнодушно бросает. – Пошли.
– Подожди.
У Высоцкого с моим отцом примерно одинаковый размер одежды, поэтому иду к папе в комнату и достаю из его шкафа чистый спортивный костюм.
«Это не забота, – оправдываю себя. – Просто жест благодарности. Максим ведь помогает мне».
– Вот, – протягиваю ему сухую одежду. – Надень это.
– Шмотки Палыча? – летит усмешка. – Ну уж нет.
– Мне тебя уговаривать, что ли? – сержусь. – Я не хочу, чтобы ты умер от воспаления легких. По крайней мере – в ближайшее время, – добавляю, желая стереть усмешку с его лица.
– Ладно. Раз я тебе так важен…
– Временно, – уточняю. – А вообще…
Оторопело затихаю, видя, как Высоцкий стягивает с себя мокрую кофту, оголяя натренированный торс прямо перед моим носом.
Запах горячей кожи тут же заполняет ноздри, заставляя вдохнуть поглубже. А идеально сложенное тело притягивает взгляд, словно магнитом.
Рвано выдохнув, зажмуриваюсь и отворачиваюсь, ненавидя себя за такую реакцию.
– Можно было сделать это в другой комнате, – цежу сквозь зубы. – Но тебе обязательно нужно было устроить стриптиз.
– Я всего лишь переодеваюсь, – звучит невозмутимый голос. – Слово «стриптиз» больше подходит к твоему кружевному бельишку, которым ты только что светила.
Задохнувшись от стыда, не могу в ответ выдавить из себя ни слова. Поэтому сбегаю в прихожую и торопливо надеваю кроссовки. Но внутри всё полыхает от недосказанности.
– В следующий раз стучись прежде, чем войти! – не выдержав, выпаливаю, когда Максим оказывается рядом. – Тогда не придётся смотреть на то, что тебе не нравится.
– Я стучался, – жмёт он плечами. – И с чего ты взяла, что мне не понравилось?
Заливаюсь краской с головы до ног и жалею, что ввязалась в этот разговор.
Высоцкий слишком прямолинейный и бесстыжий. Мне никогда не удастся поставить его на место и расчертить между нами комфортные для меня границы. Проще вообще не общаться.
Придерживаюсь этой тактики, пока мы выезжаем из города на трассу. Звоню бабуле, сообщаю о своём приезде, а потом меня утягивает в сон, и остаток пути пролетает как один миг.
Открываю глаза, когда машина съезжает на грунтовую дорогу. Зеваю и сладко потягиваюсь, но заметив, что Максим смотрит на меня, выпрямляюсь и отвожу взгляд в окно.
Снова дождь. Погода никак не хочет налаживаться.
– Викуся! – звучит голос бабушки, как только мы останавливаемся возле её дома. – Что ж так долго ехали-то? Я вся на нервах.
– Не переживай, я уже здесь, – кричу в ответ, выбираясь из машины. – Всё хорошо.
Бабуля выходит из ворот с фонариком в руках. Обнимаю её и хочу побыстрее увести в дом, чтобы не мёрзла, но она упирается, направляя свет от фонаря мне за спину.
– А этого чего с собой не зовёшь? – спрашивает строго.
– Мы больше не встречаемся, – шепчу ей на ухо. – Он меня просто подвёз и сейчас уедет. Я позже тебе всё расскажу.
– Не надо мне ничего рассказывать, и так всё знаю. Максим! – выкрикивает. – Ну-ка сюда иди.
– Ну зачем, ба? – расстроено скулю.
– Здрасьте, Анна Петровна, – слышу за спиной голос Высоцкого.
Мне кажется, или в нём проскальзывают виноватые нотки?
– Здрасьте-здрасьте. А куда это ты собрался? Темень такая, дороги не видать. Ехать никак нельзя…
– Максим прекрасно водит машину, – уверяю я. – Пошли в дом, бабуль. Холодно, и дождь вон…
– Сейчас ливень начнётся, – заявляет бабушка. – И на всю ночь зарядит. Максиму лучше остаться.
– Но ему надо домой. У него дела.
Обернувшись, многозначительно смотрю на Высоцкого, чтобы он поддержал меня.
– Да, надо ехать, – кивает Максим, поймав мой взгляд. – Я хорошо знаю эту трассу. Не волнуйтесь, Анна Петровна.
Говоря это, он достаёт мою сумку из машины и направляется во двор. Мы с бабулей идем следом, и вдруг она с силой дёргает меня за локоть.
– Нельзя ему ехать – убьётся! – шипит мне на ухо страшным голосом. – Не остановишь, потом не реви! Поняла?!
От её слов и непривычного пугающего тона по телу бегут мурашки, сердце болезненно сжимается, а в душе зарождается тревога.
В этот момент Высоцкий проходит мимо меня, возвращаясь к машине. Наши взгляды на мгновение встречаются, и я чувствую, как внутри всё леденеет.
– Максим, – глухо зову, – подожди.
Глава 14
Бабушка была права.
Едва мы зашли в дом, на улице началась страшная гроза. И судя по тяжелой туче, в которой не видно просвета, заливать будет долго. Минимум – до утра.
– Садись поешь, парень, – звучит голос бабули, – тебе силы нужны.
Заметив, как она суетится, накрывая на стол, мысленно возмущаюсь.
Она обхаживает Высоцкого, как почётного гостя, хотя он этого не заслужил. Я уже жалею, что не дала ему уехать. Ничего бы с ним не случилось.
– А ты чего не садишься? – обращается ко мне бабушка.
– Время – ночь. Я не хочу есть.
– Надо. Ты должна кушать за двоих.
Хмурюсь от её слов.
Бабуля пока не в курсе, что я беременна. Что это за фразочки с двойным смыслом? Ещё и в присутствии Максима.
– Лучше пойду спать, – решаю сбежать.
– Ложись в гостевой. В твоей комнате я подоконники красила, запах ещё не выветрился.
– Ладно, – равнодушно жму плечами.
И иду к выводу из кухни, но застываю, когда слышу:
– Максим тоже в гостевой будет спать. Вам придётся потесниться.
– Что?! – резко оборачиваюсь. – А нельзя нас по отдельности разместить?
– У меня тут не санаторий. Свободных коек всего две, и они стоят в гостевой.
– Я могу лечь у тебя, – взволнованно соображаю. – На полу.
– Ты не будешь спать на полу, – категорично заявляет Высоцкий.
– Не указывай мне, что делать!
– А ну тихо всем! У меня из-за вас давление подскочило. Ты, – бабушка кивает на меня. – спишь в гостевой. И ты, – переводит взгляд на Максима. – тоже! И если не хотите, чтобы у меня случился приступ – никаких споров!
Поджимаю губы, раздраженно глядя на Высоцкого. Я категорически не хочу спать с ним в одной комнате. Но, посмотрев на бабулю, понимаю, что по-другому не будет. Она настроена серьезно, а мне остаётся лишь смириться. Я не хочу, чтобы у бабушки были проблемы со здоровьем.
Кипя от злости, ухожу в гостевую, падаю на одну из кроватей и закрываю глаза.
Всего одна ночь.
Когда проснусь, Высоцкого уже здесь не будет. Он уедет в город и, скорее всего, больше тут не появится.
Странно, но я не чувствую радости от этих мыслей...
Всё из-за усталости, наверное. День был тяжёлый, и оставаться в сознании, лежа на мягком матрасе, сложно. Поэтому я не замечаю, как проваливаюсь в сон.
А открыв глаза утром, сразу смотрю на соседнюю кровать.
Максима там нет.
О том, что он был здесь, напоминает лишь примятое сверху постельное бельё. И то, что я укрыта пледом с его кровати.
Этот жест заботы со стороны Высоцкого удивляет больше всего. Но я стараюсь не зацикливаться на нём и давлю глупые надежды на корню. Это бессмысленно.
Между нами огромная пропасть из предательства и обид.
Он не изменится, а я не смогу простить – такая реальность. Надо смириться и жить. А начинать надо прямо сейчас.
Пытаюсь настроить себя на оптимистичный лад, но, поднявшись с кровати, чувствую тошноту и делаю несколько глубоких вдохов.
Воздуха всё равно не хватает, поэтому быстро иду на улицу, где меня встречают ясное небо, солнышко и… звуки заглохшего двигателя за воротами.
На ватных ногах подхожу к железной двери и, распахнув её, вижу джип с открытым капотом, в котором ковыряется Максим.
– Ты не уехал? – удивляюсь.
– А ты как думаешь? – летит усмешка. – Походу, после грозы электроника полетела. Тачка не заводится.
– Но ты же знаешь, как это починить? – спрашиваю с надеждой. – Или… позвони кому-нибудь. Пусть приедут…
– Я никого не буду сюда звать, – режет уже серьёзным голосом. – Местных подёргаю.
– Но это займёт время. И тебе придётся…
– Остаться, – довольно заканчивает за меня бабуля, появившись словно из-под земли. – А у меня как раз дел накопилось, где мужская сила нужна. Пошли, Максим, я тебе задания дам, а сама пока по деревне пробегусь – поищу умельцев для твоей машины.
– Я помогу их искать, – вызываюсь с энтузиазмом.
А у самой приступ тошноты подкатывает к горлу.
– Ещё чего придумала? Иди лучше чай попей, который я заварила. Легче станет.
– Мне и так не тяжело, – твёрдо отвечаю, поймав на себе сканирующий взгляд Высоцкого.
– У тебя нездоровый вид, – строго чеканит Максим, прищуриваясь. – Не спорь с бабушкой. Иди в дом.
Мне не нравится такое пристальное внимание с его стороны. И бесит, что придётся сделать так, как он сказал, ведь я вот-вот могу хлопнуться в обморок. Не дай бог Высоцкий станет свидетелем этого.
Усмирив протест, плетусь в дом и наливаю бабушкиного чаю, надеясь, что он хоть немного собьёт тошноту.
В помещении находится всё так же тяжело, поэтому выхожу на веранду и усаживаюсь в удобное кресло. Надеюсь поймать дзен в спокойствии, но, увидев напротив крыльца бабулю с Максимом, прислушиваюсь.
– …Я давно хотела убрать эту деревянную перегородку, – делится бабушка. – Она закрывает цветы, и из дома их не видать. Вон там инструменты лежат. Справишься?
– Часа за полтора сделаю.
– Ну и славненько. А я тогда пойду пока к соседям схожу. Мишка Горностаев вроде в электрике разбирается.
Бабуля уходит, а Высоцкий, немного подумав, растягивает мастерку и снимает её, оголяя торс и заставляя меня поперхнуться чаем.
С горящими щеками скольжу взглядом по широким плечам, на которых бугрятся мышцы, и понимаю, что спокойствия в ближайшее время мне точно не видать.
Солнце поднимается всё выше, накаляя воздух. Чай в кружке давно закончился, а я всё продолжаю сидеть на веранде и наблюдать за Высоцким. Точнее – нагло пялиться на его мощное, покрытое испаренной тело, периодически подавляя тяжелые вздохи.
В голове гуляют шальные фантазии, от которых я готова сгореть со стыда. Но не сейчас. Потом.
В конце концов, я же просто смотрю. Никому не мешаю. И вообще – Максим сам снял мастерку, поэтому стыдно должно быть ему, а не мне.
Хотя значение слова «стыд» вряд ли знакомо Высоцкому.
С голым торсом и в низко сидящих на бёдрах штанах он источает первородный грех. Умелые руки мастерски справляются с инструментом, будто Максим всю жизнь занимался лишь этим. В каждом движении уверенность, мужественность и сила. Про то, как завораживающе играют мышцы на спине и плечах, я вообще молчу. Об этом лучше не говорить, а просто наслаждаться эстетикой мужского тела.
Что я и делаю, игнорируя внутренний голос, который настойчиво требует включить мозг и уйти с веранды.
– Это ещё что? – недовольно ворчу себе под нос, заметив пышногрудую красавицу, выглядывающую из-за соседнего забора.
Валька Андреева – местная сердцеедка с тонкой талией и большой грудью, которая даже издалека притягивает взгляд. Парни с ума сходят от её фигуры, замуж зовут, но она не соглашается. Просто меняет их как перчатки, пропуская через свою постель.
Я знаю её с детства. Она старше меня всего на пару лет, но мы никогда не дружили. Валька слишком вредная и наглая. А ещё она назвала меня доской, когда мы были подростками. Я тогда рыдала целый день. Даже вспоминать обидно.
Но сейчас я думаю не об этом. А о том, что Андреева проявляет слишком уж откровенный интерес к Высоцкому. Она, словно хищница, подкрадывается ближе и смело заговаривает с Максимом, отрывая его от работы.
Напряжено выпрямляюсь в кресле и прислушиваюсь, но разобрать, о чём эти двое разговаривают, не получается.
Валька хлопает ресницами, теребя пальцами свою длинную косу, и смущенно покусывает пухлые губы. Это выглядит наигранно на фоне томного взгляда бывалой искусительницы, которым она буквально пожирает Максима.
Пытаюсь совладать с эмоциями, кипя от негодования, и не замечаю, как ноги сами несут меня к лестнице, выгоняя с веранды на улицу.
– Валя? – натянуто улыбаюсь, подходя к парочке. – Привет.
– Привет, – нехотя отрывает она взгляд от Высоцкого. – Слышала, вам электрик нужен? Стас Чайкин мастер на все руки, можете к нему обратиться. Он по вечерам дома бывает.
– Как его найти? – интересуется Максим.
– На соседней улице, в самом конце, – сладко улыбается она ему. – Я могу показать дом. Вика, ты не против, если мы с твоим парнем сходим до Чайкиных?
Я очень против. Но, посмотрев на Высоцкого, напоминаю себе, что не имею на него никаких прав. Он свободен.
– Максим – не мой парень, – сообщаю ровным тоном. – Просто знакомый.
– Правда? – улыбка Вальки становится ещё шире. – Ну тогда, может, прогуляемся вечером до соседней улицы? Что скажешь, Макс?
– Посмотрим, – кидает он безразлично.
И возвращается к работе, теряя интерес к разговору.
И вроде ничего ужасного не происходит, но мне становится обидно до слёз.
Дураку понятно, что Андреева положила глаз на Максима. И она использует все свои чары, чтобы соблазнить его. А он, конечно, не будет против. Наоборот – воспользуется случаем скоротать вечер, а то и ночь, в компании большегрудой молодой красотки.
– Ты болеешь, что ли? – вырывает из мыслей равнодушный голос Вальки.
– У меня всё нормально, – цежу сквозь зубы.
– Да? Что-то не верится, – Валька критично осматривает меня и понижает тон, чтобы слышала только я. – Худющая стала – жуть. И так ничего не было, а теперь и вовсе подержаться не за что. Советую поднабрать вес, а то скоро ветром сдувать будет.
– Вместо того, чтобы раздавать ненужные советы, займись лучше собой! – бросаю в сердцах.
И, развернувшись, иду к дому.
– У меня и так всё прекрасно, – летит вслед. – Здоровья и энергии хоть отбавляй. Думаю, по мне это видно. Как считаешь, Макс?
Последние слова пропитаны такой приторной слащавостью, что аж зубы ломит. И снова тошнит. Поэтому сбегаю, чтобы быть от всего этого подальше.
Меня не интересует личная жизнь Высокого! Мне плевать! – повторяю себе снова и снова. – Пускай хоть со всей деревней переспит – его дело! Меня это вообще никак не касается. Своих проблем хватает.
Взяв телефон, звоню папе, в надежде услышать его голос. И после долгих гудков отец отвечает, вызывая вздох облегчения.
– Не пугай меня так больше, – прошу, нервно стискивая трубку. – Как ты себя чувствуешь? Что говорят врачи?
– Для беспокойства нет причин, – отвечает отец. – Меня готовят к операции. Всё идёт по плану.
– Почему ты не позвонил мне? Почему Высоцкому? Я не понимаю…
– Обсудим это потом. Сейчас не могу долго говорить. Главное – оставайся в деревне. Домой без меня не возвращайся.
– Хорошо.
– И запомни – никому не говори, где ты. Если нужна помощь – звони Высоцкому. Но не на постоянный номер, а на тот, который я сейчас скину.
– Не буду я ему звонить! – заявляю категорично. – И вообще – меня поражает, что ты ему доверяешь. Как так вышло?
– В двух словах не объяснить. Но позже мы обязательно поговорим об этом. А пока делай, что я сказал. Твоя безопасность для меня важнее всего.
– Поняла, пап. Не волнуйся только, ладно? Я буду осторожна.
– Умница, – хвалит он и с кем-то здоровается. – Врач пришёл. Мне пора. Выйду на связь после операции.
– Я буду ждать, – стараюсь не плакать от переживаний. – Люблю тебя, пап.
– И я тебя.
Попрощавшись с папой, тяжело вздыхаю и молюсь, чтобы операция прошла успешно. Заставляю себя верить в лучшее и не думать о плохом.
– С отцом разговаривала? – спрашивает бабуля, заходяя в комнату. – Он мне тоже сегодня звонил. До последнего молчал про сердце, засранец такой.
– Он просто не хотел, чтобы ты волновалась.
– А я и не волнуюсь. Пашка крепкий – его дубиной не перешибешь. Рядовая операция – как с гуся вода.
– Хорошо бы, – заряжаюсь бабушкиным оптимизмом. – Ты права. Папа у нас боец. Так просто не сдастся.
– И я о том же говорю. Поэтому долой сырость, – она достаёт платочек и заботливо промокает им мои глаза. – Лучше займись своим женихом. А то его там Валька уже вовсю окучивает.
– Пускай окучивает, – раздраженно отмахиваюсь. – Он мне не жених. Мы расстались – и на этом точка.
– Ну, как говорится – милые бранятся, только тешатся.
– Нет, бабуль. Между нами всё кончено, и я хочу, чтобы Высоцкий уехал. Тебе удалось найти электрика?
– Мишка в зопой ушёл. Теперь минимум неделю ждать придётся.
– Неделю? – испугано выдыхаю, но тут же вспоминаю: – Валька сказала, что Стас Чайкин разбирается в электрике. Может, ему удастся починить машину?
– Ох уж эта Валька, – сердито ворчит бабушка. – Тьфу на неё! Кошка драная! Вечно суёт свой нос, куда не просят!..
Продолжая ругаться, бабуля уходит, оставляя меня в расстроенных чувствах.
Хоть бы дурацкую машину удалось починить, чтобы Высоцкий побыстрее уехал. Его присутствие совсем меня не радует. А как вспомню, что мы ещё и спим с ним в одной комнате, так вообще злость берёт.
Хотя сомневаюсь, что Максим будет ночевать в доме. У него есть занятие поинтереснее – готовая на всё Валька.
Та уж точно своего не упустит. Стерва!
Мысли об этом вгоняют в тоску. Поэтому остаток дня я избегаю Высоцкого, стараясь не пересекаться с ним. Но вечером, заметив в окне движение возле наших ворот, я вижу там Андрееву. А спустя пару минут к ней присоединяется Максим. И становится предельно ясно, какие у этих двоих планы.
Сказать, что мне мерзко – ничего не сказать. Я расстроена. И меня буквально придавливает волной обиды, боли и злости.
В глубине души я всё же надеялась, что Высоцкий не поведётся на легкодоступную Вальку. Но мои надежды нелепы и смешны.
Зачем Максиму отказываться от того, что само идёт в руки? Тем более – случайные связи для него норма жизни. Удивляться нечему. И тратить свои нервы, думая об этом, не стоит. Но я нервничаю. Очень.
За окном постепенно темнеет, а Высоцкого всё нет и нет. И когда стрелки часов показывают полночь, я уже не жду его.
Это к лучшему. Так ведь? Ищу плюсы.
Комната теперь в полном моём распоряжении, и я могу спокойно надеть полупрозрачную, но очень удобную сорочку, которую не надела бы при Максиме.
И плевать мне, где и с кем он таскается! Плевать! Плевать! Плевать!
Закутавшись в одеяло, отворачиваюсь к стене и, игнорируя тугой комок в горле, ставлю себе цель – побыстрее уснуть. Но услышав, как открывается дверь, задерживаю дыхание и стараюсь унять участившееся сердцебиение.
Глава 15
Макс
– Неа, братан, – Чайкин отходит от тачки, качая головой. – Слишком заумный агрегат, я в таком не шарю.
– Ты это понял только спустя несколько часов? – недовольно кидаю. – Сразу нельзя было сориентироваться?
– Я подумал – вдруг смогу. Но там слишком всё зафаршировано. Мишка, – кивает он на соседний дом, – точно разберётся.
– Он забухал, – сообщаю раздраженно.
– Оо, это минимум неделю ждать, – усмехается Чайкин. – Больше у нас тут никого грамотного нет.
Похоже, я здесь надолго встрял.
Тачка, которая ни разу не подводила, вышла из строя в глухой деревне, где единственный толковый электрик ушёл в запой.
Оборжаться просто можно.
Нет.
Пацаны мне уже телефон сорвали. Я им в городе нужен. И вместо того, чтобы согласиться на предложение привезти сюда спеца по ремонту, я беспонтово отмазываюсь, лишь бы не палить координаты.
Никто не должен знать, где находится Вика. Её безопасность важнее всего.
Можно попробовать вызвать электрика по объявлению. Но не факт, что кто-то согласится ехать в эту дыру.
Хотя по повышенному тарифу – почему бы и нет? Я готов заплатить любую сумму, лишь бы побыстрее восстановить тачку.
– Ладно, пойду я, – Чайкин жмёт мне руку. – Извиняй, что не помог.
– Буду ещё варианты искать, – сую ему пару купюр за потраченное время.
– Спасибо, – сразу веселеет он. – И удачи!
Чайкин скрывается в темноте, а я достаю мобильник, чтобы посмотреть объявления на сайте, но меня отвлекает наиграно слащавый голос:
– С одной стороны – жаль, что машину не починили. Но с другой – это значит, что ты задержишься, и мы познакомимся поближе.
Хмуро смотрю на матрёшку, стоящую рядом, и ума не приложу – какого хрена она до сих пор здесь?
За прошедший день я несколько раз пресекал её подкаты, потому что ничего, кроме раздражения они не вызывают. Походу, она совсем тупая, если не может понять очевидного.
– Иди домой, – бросаю грубо.
И возвращаюсь к тачке, захлопываю двери и капот.
– Пошли со мной, – зовёт она без стеснения. – День был тяжёлый. Я сделаю тебе расслабляющий массаж.
– До тебя не доходит? Надо, чтобы я матом послал?
– Меня заводит жёсткость в парнях, – звучит с придыханием. – Ты, наверное, очень горяч в постели.
– Сомневаюсь. Я же говорил, что я непорочен.
– Не надо повторять эту чушь! Ты не девственник! Хватит издеваться надо мной!
Хмыкаю, вспомнив, как вытянулось лицо матрёшки, когда я ляпнул про свою невинность. Это был стёб, конечно, и очередная попытка отделаться от навязчивой нимфоманки.
Но она на броне просто. Тупая и упёртая.
– Я предлагаю приятно провести время, – выступает она напрямую. – Неужели, ты не хочешь секса?
– Хочу, – признаюсь. – Но не с тобой.
Перед глазами сразу Лисёна всплывает – моя навязчивая фантазия, без которой не проходит ни дня. Она в башке засела – не выбить. В грудину вросла. Намертво.
Хочу её до одури, постоянно фантазирую на эту тему. Завожусь.
И то, что она от меня по углам прячется – к лучшему. Меньше соблазна зажать её у ближайшей стены и воплотить грязные желания в жизнь.
Когда захожу в комнату, стараюсь не думать о том, что Вика находится в нескольких метрах от меня. Снимая мастерку, мысленно планирую завтрашний день и то, как буду решать вопрос с тачкой…
– Вы спали? – внезапно звучит вопрос из темноты.
– Давно ты со мной на «вы»? – вглядываюсь в комок из одеяла. – И нет, я ещё не ложился. Только собираюсь.
– Не смешно, – раздражается Вика. – Ты понял о чем я. Вы спали с Валькой?
Ревнует? Включаю ночник, чтобы видеть её лицо.
– Мы с ней спим в разных домах, – скучающе тяну. – Это вроде очевидно.
– Ты издеваешься, что ли? – злится Лисёна, соскакивая с кровати.
Что это на ней? Прозрачная ночная рубашка?..
Чёрт!
Сглотнув внезапно скопившуюся слюну, зависаю на открывшихся видах. Просвечивающая ткань разгоняет воображение на максимум. Держите меня семеро…
– …Я говорю не про сон. А про секс! – эмоционально продолжает Вика. – Между вами был секс?
Упускаю всё сказанное, кроме слова «секс». В ушах поднимается шум. Мозги плавятся. Я дурею.
– Ты это… Зря встала. Ложись обратно… Под одеяло.
– Мне важно знать, что было между тобой и Андреевой! – строго упирает она руки в бока и приближается.
– Вика…
– Ты знаешь, как в деревне расходятся слухи? Я не хочу, чтобы бабушка стала предметом пересудов. Тебе надо уехать! Нам здесь не нужен бабник, который имеет всё, что движется.
– Я никого… не имел, – заставляю себя смотреть только в лицо Лисёны.
– Нет? А как же Валька? – вскрикивает она в неверии. – И эти её формы? – в запале Вика накрывает ладонями свою сочную грудь, снова притягивая туда мой озабоченный взгляд. – Она перед тобой весь день трясла своими… прелестями! Ни за что не поверю, что ты удержался от соблазна. Признавайся! Спал с ней? Или только собираешься? Предупреждаю, я…
Она продолжает возмущаться. Эмоционально жестикулирует. А я не могу оторваться от её стройного тела, жадно пожирая его глазами.
Не смотря на общую потерю в весе, Вика выглядит потрясно и горячо. А её упругая высокая грудь как будто даже стала больше.
Это из-за беременности, наверное.
Она меняет Лисёну, подчёркивая её красоту. Делает её более аппетитной и соблазнительной.
Удержаться невозможно.
Резко поднимаюсь с кровати и в два шага преодолеваю расстояние между нами. Рывком притягиваю Вику к себе, закрывая её возмущающийся рот своим.
Я не имею права это делать.
Нельзя её трогать. Нельзя.
Но она такая сладкая и вкусная, что меня выносит из реала. Не могу заставить себя оторваться от мягких губ. С жадностью сминаю их, удерживая Вику за затылок и талию.
Мысль о том, что сейчас всё закончится, вызывает болезненное давление в грудине. Поэтому отчаянно упиваюсь мгновением, вбирая в себя нежный запах и пьянея от вкуса, который растекается на языке.
Ещё немного – и отпущу. Клянусь. Ещё чуть-чуть…
Целую её глубоко. Одержимо. Словно хочу сожрать. Поглотить без остатка.
Кислорода не хватает. Дыхание надсадное и рваное. Но близость Вики дороже воздуха. Дышу ею и не могу насытиться, теряя контроль.
Остановить меня может только сопротивление. Но его нет. Лисёна не отталкивает меня, лишь беззащитно подрагивает и часто дышит, позволяя моим наглым губам мучить её сладкий рот.
Веду ладонью по гибкой спине и даже через ткань ощущаю мурашки. Тело Вики отзывается на малейшие прикосновения. Её обострённая чувствительность срывает крышу, заставляя меня балансировать на краю безумия.
Ласкаю хрупкие плечи, жёстко стискиваю пальцами ткань ночной рубашки и представляю, как рву её к чертям собачьим. Грубо. Примитивно.
В мыслях горячие фантазии проносятся. Яркими вспышками вижу, как Вика извивается подо мной и кричит от кайфа, срывая голос.
От этих образов по позвоночнику кипяток прокатывается. Кровь долбит по вискам, оглушая. Жилы скручивает от первородного голода, тело ломает.
Это неправильно, – звучат в башке отголоски разума. – Не трогай её. Не марай собой! Отпусти.
Рычу от этого. Но превозмогая адскую тягу, всё же разрываю поцелуй и мысленно приказываю себе выпустить Вику.
– Нет! – останавливает меня срывающийся шёпот.
А тонкие пальцы удерживают за плечи, не давая сдвинуться с места.
Застываю и всматриваюсь в раскрасневшееся лицо Лисёны, пытаясь поймать её поплывший взгляд. Но она не смотрит мне в глаза. Прячет свои эмоции под ресницами. И, судорожно выдохнув, медленно стягивает со своих плеч сорочку, заставляя её упасть на пол.
Стискиваю зубы до скрипа, а Вику буквально потряхивает от возбуждения. Её лицо горит. Кожа на шее и груди раскраснелась до алых пятен и покрылась испариной. А дыхание такое тяжелое, что, кажется, она сейчас задохнётся.
Её горячий вид парализует меня. Боюсь даже моргать, потому что любое движение приведёт к срыву. Я голоден и неадекватен, а Лисёна слишком желанна и крайне распалена. Взрывоопасное сочетание. Убийственное просто.
Захлопываю веки и медленно вдыхаю, призывая себя собраться. Но когда мой рот накрывают мягкие губы, все мысленные призывы к контролю превращаются в ничто.
Робкий поцелуй Вики разрывает сознание. Ставит на колени. Нокаутирует.
Сочетание в ней нежности и страсти мутят рассудок. Не соображаю и больше не отдаю отчёта своим действиям. Стискиваю подрагивающее тело и вжимаю в себя, вминаясь алчными пальцами в горячую кожу.
Волна дикого возбуждения проходит по всему существу.
Отвечаю на поцелуй с жадностью. Скольжу ладонями по тонкой талии, спускаясь к округлым бёдрам. Подхватываю Лисёну на руки и несу на кровать.
Отрываюсь от её губ, но лишь для того, чтобы проложить влажные поцелуи вниз по беззащитной шее и упругой груди. Ласкаю, сжимаю и мну чувствительную плоть, вырывая изо рта Вики тихие стоны. С одержимостью маньяка наблюдаю за ней. Ловлю каждый вздох и тихий всхлип. Заворожено слежу за её лицом, где проносится вихрь живых эмоций.
И мне уже плевать на собственное удовольствие. Я больше кайфую от того, как балдеет Лисёна. Спускаюсь губами к ещё плоскому животу, целую его со всей нежностью, на которую способен. И двигаюсь ниже…
Моей сладкой девочке нужна разрядка. А мне надо, чтобы это было максимально приятно для неё. Без жести и грубости. Нежно. Ласково. Я знаю, как это сделать…
Подцепляю резинку белья и неторопливо стягиваю, оставляя вслед дорожку из поцелуев.
– Нет… – Вика шокировано мотает головой. – Что ты дела…
Её вопрос обрывается стоном удовольствия, потому что я добираюсь до желанной цели, и Лисёна улетает. Мгновенно.
Она выгибается, стискивая пальцами простынь. Забывается в своих ощущениях. А я растягиваю процесс, смакую и получаю нереальное наслаждение от происходящего.
Наблюдать за тем, как Вика раскрывается передо мной – это отдельный вид кайфа. Её эмоции зашкаливают, застенчивость спадает. Она прекрасна в своей природной чувственности. Идеальна. Совершенна.
Я заворожен ею и почти не замечаю лютую ломоту в собственном теле. Боль от воздержания адская, но в приоритете только Вика. Использовать её для удовлетворения собственной похоти я не собираюсь.
– Максим… – стонет она сладко и вдруг резко садиться, притягивая моё лицо к своему. – Я хочу по-другому, – шепчет в полубреду, сверкая лихорадочным взглядом. – Хочу тебя… почувствовать…
И жарко целует, обнимая за шею.
Доверчиво жмётся ко мне всем телом. Утягивает за собой.
Это напоминает один из моих горячих снов, где я не сдерживался в своих желаниях и не думал о последствиях.
В реальности всё сложнее.
Есть много «но», которые удерживают за чертой. Только Лисёне на это плевать. Она самозабвенно целует меня, ласкает нежными ладонями мои плечи и порывисто выгибается навстречу, сводя этим с ума.
– Вика… – выдыхаю ей в губы, теряя остатки самообладания.
– Пожалуйста… – умоляюще всхлипывает она в ответ.
Меня кроет. Предохранители горят. Мозги в кашу превращаются. Особенно, когда Лисёна покрывает легкими поцелуями моё лицо и шею. С придыханием. Едва касаясь. Эта ласка больше про чувства, не про секс. Она меня слепит, вызывая невыносимую агонию во всём теле.
Сердце лупит в грудине, рассудок темнотой затягивает. Инстинкты требуют взять своё. И, глядя в бездонную глубину зелёных глаз, я медленно заполняю Вику собой. А, ощутив её утягивающий жар, рычу от кайфа.
Погружаюсь в удовольствие с головой.
Без презерватива – это просто космос. Полный вынос сознания. Взрыв сверхновой.
От наслаждения вдоль позвоночника мурашки бегут, оседая на затылке. Электрические разряды прошибают каждую клетку тела. И хочется растянуть эти ощущения до бесконечности.
Задаю мучительно медленный темп, ловя губами тихие стоны. Пытаюсь быть осторожным и бережным. Ведь Лисёна слишком хрупкая и нежная для такого здорового быка, как я.
Мне страшно от мысли, что я могу навредить ей. А она, кажется, вообще ничего не боится. Сжимая моё лицо ладонями, закатывает глаза и податливо раскрывается, обхватив ногами мои бёдра.
Страстная девочка. Искренняя. Честная.
Её чувства беззащитно обнажены передо мной. Читаю в её взгляде преданность, обожание, любовь… Она не первая, кто так на меня смотрит. Но первая, к кому я испытываю то же самое.
Это такое щемящее чувство. Безусловное. Безрассудное. Всепоглощающее.
Я никогда не думал, что способен кого-то полюбить. Но с Лисёной по-другому не получилось бы. Она слишком особенная. В неё невозможно не влюбиться.
Стиснув зубы до скрипа, сжимаю Вику в своих руках. Оттягиваю момент разрядки по максимуму, не смотря на то, что сексуальное напряжение уже достигло пика и буквально раздирает меня на части.
Мне мало этого мгновения. Мне даже вечности будет мало. Не хочу, чтобы всё заканчивалось.
