Текст книги "Тайна от Бывшего (СИ)"

Автор книги: Екатерина Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Тайна от Бывшего

Глава 1

Мой мир переворачивается и летит в бездну, оставляя после себя звенящую пустоту.

Всё вокруг стирается, становится безликим. Бесцветным. Звуков тоже нет. Я оглушена увиденным. Парализована. И не могу поверить, что это происходит на самом деле.

– Хочу, чтобы ты была моей единственной девочкой, – стучит в голове хриплый низкий голос. – Я никого, кроме тебя, не вижу, Лисён…

Хватаюсь рукой за горло, рвано втягивая воздух в лёгкие. Дышать больно.

Но ещё больнее осознавать, что мой любимый прямо сейчас жадно стискивает в объятиях другую. Шепчет ей что-то на ухо, улыбается, а его ладони свободно блуждают по её телу, выдавая его очевидный сексуальный интерес.

Высоцкий абсолютно открыт в своих желаниях. Ему всё равно, что вокруг люди, и что они находятся в общественном месте. Парень полностью увлечён красивой длинноногой брюнеткой, которая льнёт к нему всем телом, игриво хихикая.

Меня тошнит, но я не отвожу взгляда. Ищу оправдание происходящему, надеясь, что всё окажется лишь плодом моей фантазии. Тщетно.

Картинка не исчезает и не меняется. Парень, которого я искренне полюбила и который стал для меня первым во всём, в эту самую секунду увлечён другой.

– Вика, – из глухой тишины меня вытягивает голос подруги. – Это Макс?

Нервно дёргаю плечами и не мигая смотрю на компанию молодежи, тусующейся под музыку на парковке среди машин. Очередной взрыв смеха заставляет вздрогнуть.

Кажется, что смеются надо мной – наивной дурой, доверившейся прожженному бабнику и местному плейбою.

Смешно. Это и правда смешно.

Только я почему-то не смеюсь, а борюсь с комом, стягивающим горло. И, кажется, медленно умираю, когда Высоцкий склоняется к брюнетке и целует её. Развязно. Жарко.

– Не ходи туда. – Милана хватает мой локоть, когда я делаю шаг в сторону толпы. – Не унижайся перед этим уродом.

– Я хочу понять, что происходит, – отвечаю одними губами.

И продолжаю идти, оставляя подругу позади.

Моё приближение замечают все, кроме него . Толпа расступается, становится тише.

– Макс, тут к тебе, как обычно, очередь! – ржёт кто-то из парней.

Его смех подхватывают остальные. Но я этого не слышу.

Ловлю на себе взгляд зелёно-карих глаз и забываю как дышать. Меня откидывает в прошлое, где эти глаза согревали теплом. Сейчас же от них веет ледяным безразличием, от которого я вымерзаю изнутри.

Словно в замедленном съемке наблюдаю, как Высоцкий нехотя выпускает из рук брюнетку, идёт ко мне. Дальше всё как в тумане… Большие ладони ложатся на мои плечи, утягивая подальше от толпы. А я даже не сопротивляюсь. Заторможено перебираю ногами, еле поспевая за широкими шагами парня.

– Короче, – раздраженно цедит Максим, останавливаясь и разворачивая меня лицом к себе, – давай обойдёмся без истерик и слёз, ладно? У меня нет на это времени.

– Я… не понимаю… – Вскидываю на него затянутые болью и растерянностью глаза. – Объясни, что это значит?

Всего на мгновенье между нами повисает гнетущее молчание. Но такое сильное, что закладывает уши.

– Все просто, Лисён, – равнодушный ответ ядом растекается по венам. – Тебе нужна была любовь, а мне секс. Каждый получил, что хотел.

Его слова бьют наотмашь и оседают свинцовой тяжестью где-то в солнечном сплетении. Сердце больно пульсирует внутри, сжимается и горит.

Не могу осознать услышанное, потому что в моём мире так не бывает. Если человек доверился тебе, разве можно с ним так подло поступать?

Чем я это заслужила?!

Ощутив внезапную волну гнева, размахиваюсь и влепляю Высоцкому пощечину, которая обжигает ладонь. Но мне мало… Хочу, чтобы ему было ещё больней! Хочу, чтобы он испытал то же, что сейчас испытываю я.

Не контролирую себя. Вскидываю руки и луплю парня по груди, плечам… А он словно из камня сделан. Мышцы стальные, непрошибаемые. Ему от моих ударов никакого вреда, а я сбиваю ладони, игнорируя ноющую боль в запястьях.

Не справляюсь с эмоциями, они меня поглощают. Слепят. Уничтожают.

Но всё резко заканчивается, когда Высоцкий хватает меня за плечи, разворачивает спиной к себе и блокирует железным захватом.

Замираю в его руках и беспомощно всхлипываю. Бороться с ним нет сил. Да и смысл? Максим – опытный боец, который в ринге укладывает на лопатки стокилограммовых спортсменов. Я против него – жалкая букашка.

– Ненавижу… – выдыхаю, подрагивая от злости.

– Это я уже понял, – звучит насмешливый голос возле уха. – Жаль, что мне плевать, – парень прижимается теснее к моим бёдрам. – Кстати, можем переспать на прощание. Хочешь?

От его унизительного предложения я вытягиваюсь струной.

– Пусти! – цежу сквозь зубы.

И через секунду оказываюсь на свободе.

Затравлено смотрю на Высоцкого и не узнаю в нём парня, который покорил моё сердце. Передо мной другой человек. Отстранённый, безразличный, пустой.

Не зря ему дали прозвище – Дьявол. Он такой же многоликий и коварный. Истинное зло во плоти.

– Макс, долго тебя ждать? – кричит кто-то из толпы. – Погнали.

– Ща, – коротко бросает он, не сводя с меня взгляда.

Я едва сдерживаю слёзы. В груди болит, словно мне в сердце нож всадили. Дыхания не хватает.

– Лучше бы я тебя никогда не встречала, – выдавливаю сквозь ком в горле.

Вкладываю в свои слова как можно больше презрения, на что парень лишь криво усмехается. А потом разворачивается и уходит, ни разу не обернувшись.

Зато девица, с которой он обжимался, сверлит меня немигающим победоносным взглядом и улыбается. И когда Максим подходит к ней, сразу повисает у него на шее.

Мне тошно смотреть на них.

– Вик, – на мои плечи ложатся ладони Миланы. – Давай уйдём отсюда? Пожалуйста.

Чувствую, как подруга дрожит. Или это меня так сильно колотит? Не понимаю…

В мыслях сумбур, в душе выжженное поле. Но я не хочу позорно сбегать, захлёбываясь слезами. Выпрямляюсь и с гордым видом дожидаюсь, когда шумная компания уедет. И лишь потом выдыхаю и утыкаюсь лицом в плечо Милы.

– Расскажешь? – осторожно спрашивает она.

– Ты разве сама не видела?

– Я всё это время видела только спину Высоцкого. И остальные тоже. Знаешь, как страшно было за тебя. Я уже хотела звать кого-нибудь на помощь…

Подруга продолжает взволнованно делиться впечатлениями, но я её не слушаю. Отгораживаюсь, замыкаюсь в себе. Мне хочется лишь одного – побыстрее добраться до дома и избавиться от внутренней дрожи, которая покрывает все во мне ледяной коркой.

Мои мысли и эмоции тоже будто заморожены. Я ничего не чувствую. Это даже хорошо… наверное…

Зайдя в пустую квартиру, останавливаюсь перед зеркалом в коридоре. Рассматриваю себя.

Я уходила из дома нарядная – в платье, с макияжем и прической. Сейчас ничего не изменилось. Только глаза стали пустыми. В них нет больше блеска. Нет жизни. Я закончилась.

Не отдавая отчета своим действиям, открываю комод и беру ножницы.

Медленно веду ладонью по волосам, пропуская длинные пряди между пальцами. В голове звучит мой собственный беззаботный голос из прошлого.

– …Надо длину немного подрезать, – заявляю, когда Высоцкий в очередной раз зарывается рукой в мои волосы, гладит их.

– Даже не думай об этом, – мрачно качает он головой.

– Почему?

– Потому, – парень тянет меня за прядь и целует в губы. – Мне нравится так…

Легкое движение ножницами – и отрезанная рыжая прядка летит на пол. Через секунду к ней присоединяется ещё одна. Следом ещё…

Вспоминаю каждый миг, проведённый с Высоцким. Нашу первую встречу, первый поцелуй, первую близость… И режу. Остервенело. Безжалостно. Назло.

Мне хочется вырвать из себя всё, что связано с подлым предателем. Чтобы ничего о нём не напоминало. Хочу бесследно стереть его из памяти и выкинуть из сердца.

Ненавижу…

Срезав последнюю длинную прядь, откидываю ножницы в сторону и, недоумевая, трогаю лицо ладонями – оно почему-то мокрое от слёз.

Иду в ванную, умываюсь. А потом шагаю в свою комнату и ложусь на кровать.

Холодно.

Укутываюсь в одеяло, прикрываю глаза. И вдруг отчетливо слышу душераздирающий женский крик, от которого бегут мурашки по коже.

Он оглушает. Наводит ужас. Сводит с ума.

Сквозь него пробивается тревожный голос папы. Но я не могу разобрать слов. Крик настолько громкий, что мне хочется заткнуть уши. Убежать. Спрятаться. Исчезнуть.

Приложив немало усилий, всё же распахиваю тяжёлые веки и рвано глотаю воздух, будто только что вынырнула из воды.

Сердце колотится как бешенное, в ушах шумит, горло горит огнём.

Вокруг темно. Не сразу понимаю, где я. Пугаюсь. Но, почувствовав знакомый с детства запах папиного парфюма, расслабляюсь и дышу ровнее – я в безопасности.

Удивляюсь тому, что отец прижимает меня к своей груди и укачивает, как маленького ребёнка. Слышу беспокойный частый стук его сердца и взволнованно отстраняюсь.

– Что случилось? – непонимающе хриплю. – Кто-то кричал…

Несколько секунд папа напряжено молчит, затем, прочистив горло, отвечает:

– Ничего не случилось. Просто сон плохой. Ложись, – он укладывает меня на кровать и трогает лоб. – Температуришь, – сообщает, поднимаясь на ноги. – Если к утру не пройдёт, врача вызову.

Киваю, ощущая слабость во всём теле, и мутным взглядом провожаю отца до двери.

– Пап, – зову, заставляя его обернуться. – Всё наладится, да?

– Обязательно, – звучит уверенный голос.

И, почувствовав облегчение, я снова отключаюсь.

Сплю крепко, без сновидений. И когда открываю глаза, не сразу вспоминаю вчерашний день.

Но память обманчива и жестока. Подарив несколько секунд покоя, она безжалостно ошпаривает меня прошлым, пронзая сознание острой болью потери.

Глаза мгновенно наполняются слезами, и я реву навзрыд. Задыхаюсь.

Вчера я испытывала ненависть и злость, сегодня эмоции другие – непонимание и непринятие ситуации. Обида. Страх.

Кажется, что жизнь уже никогда не будет прежней, а впереди лишь тоска и беспросветный мрак.

От понимания этого я тихо плачу до жжения в глазах и, когда силы заканчиваются, снова погружаюсь в спасительный сон.

Не хочу взаимодействовать с другими людьми.

Но приходится.

Из-за того, что моя температура не нормализовалась, папа вызывал на дом врача. И я с неохотой позволяю ему осмотреть себя.

– Признаков вирусной инфекции нет, – сообщает доктор, окончив осмотр. – Какая была максимальная температура?

– Тридцать семь и три, – отвечает за меня папа.

– Жаропонижающие пили?

– Нет.

– Давайте так… – задумывается мужчина. – Сегодня-завтра наблюдаем. Если температура растет – пьём жаропонижающие. Не сбивается – вызываем скорую. А пока только общие рекомендации: пить побольше жидкости, проветривать помещения… И анализы сдайте. Сейчас направление выпишу…

Отворачиваюсь к стене и не вникаю в дальнейший разговор. Мне снова хочется спать.

Остаток дня провожу в постели, а на следующее утро чувствую, что мне стало легче. Но только физически. Морально я уничтожена и не хочу выбираться из скорлупы.

Так проходит неделя моей жизни – в полусне, в полубреду… Ещё и со здоровьем непонятно что происходит. Температура так и продолжает скакать, но выяснить причину не получается. Врачи разводят руками, а папа с каждым днём становится всё мрачнее.

И кажется, что мне уже никогда не выбраться из этого порочного круга, но в один из дней я вдруг понимаю, что больше не хочу отгораживаться от мира. Не хочу больше страдать.

Осознание приходит неожиданно. Резко. Оно заставляет меня выбраться из постели и сразу отправиться в парикмахерскую, чтобы привести волосы в порядок.

– У меня только один вопрос, – недоуменно перебирает обкромсанные пряди парикмахер. – Зачем?

– Так получилось, – безразлично отвечаю. – Сможете сделать ровный срез?

– Смогу, но длину получится сохранить только до плеч.

– Мне без разницы.

– Не делай так больше, – строго просит женщина. – Такие волосы красивые… Жалко ведь.

Ничего не отвечаю – не хочется. Хотя атмосфера в салоне располагает. Остальные посетительницы охотно болтают между собой, делятся сплетнями.

– …Даже в новостях об этом говорили, – непроизвольно слышу диалог двух девушек. – И в пабликах писали. Я вообще в шоке.

– Там, говорят, вся полиция города съехалась. Кого-то арестовали, а кого-то даже в реанимацию увезли…

– Что вы там за ужасы обсуждаете? – вклинивается в их разговор моя парикмахерша.

– Да мы про потасовку на набережной. По слухам, там две местные группировки не поделили что-то и устроили настоящее побоище. Резвановские и Артёмовские, кажется…

– Ой, а я об этом читала, – подключается ещё одна женщина. – Кошмар, что творится! Как в девяностые живём! Никакого порядка!..

– Не говорите! Городом управляют бандиты, а мэр закрывает глаза!..

От услышанного сердце тревожно ёкает.

Даже я – человек, казалось бы, далёкий от криминала – чувствую свою причастность. Ведь Максим напрямую связан с этой темой. Его незаконная деятельность и участие в подпольных боях всегда были камнем преткновения между нами и…

Стоп! Мне должно быть всё равно!

Мы с Высоцким больше никто друг другу. И меня не должно волновать, чем он занимается, где он и что с ним.

Но, вопреки этим мыслям, я волнуюсь. Очень.

Оставаться безразличной не получается. Поэтому сразу после парикмахерской звоню Милане и выпытываю у неё подробности.

– Сама ничего толком не знаю, – делится она. – Но по словам Яра – Высоцкий окончательно съехал с катушек. Что неудивительно. Я всегда считала его отбитым на голову…

– Он участвовал в разборках на набережной? – перебиваю её. – Там кого-то в больницу увезли…

– Точно не его. Я сегодня слышала, как он Ярику звонил. Живой, невредимый и пьяный в стельку… – подруга внезапно замолкает и спрашивает: – А ты что… переживаешь за него? После того, что он вытворил?! Вик, серьёзно?

Не хочу обсуждать с Миланой свои чувства – слишком больно.

Быстро завершаю разговор и спешу домой, потому что у меня снова поднимается температура. И мне очень не хочется расстраивать этим папу. Хочется, наоборот, порадовать его. Приготовить что-нибудь вкусное, например. Дать понять, что я потихоньку оживаю.

С этими светлыми мыслями захожу во двор своего дома и тут же врастаю в асфальт, увидев на парковке знакомый тонированный джип.

***

Мои дорогие, приветствую вас в продолжении истории Макса и Вики, которые в этой книге раскроются совершенно с другой стороны!)

Будет сложно, местами больно… Но в конечном итоге, всё встанет на свои места! И ХЭ будет потрясающим!

Обязательно поддерживаем книгу звездочками и комментариями!)Это самая большая радость для меня!)

Глава 2

У меня потеют ладони, в горле пересыхает, а сердце за секунды разгоняется до бешенной скорости, норовя выпрыгнуть из груди.

Слышу, что в машине громко долбит музыка. Тяжёлые басы разносятся по двору, несмотря на плотно закрытые окна автомобиля. Это тревожит соседей. Я вижу их недовольные лица и мне стыдно. Но заставить себя подойти к джипу и потребовать, чтобы Высоцкий убавил звук, не могу.

Контакт с бойцом опасен для моего душевного равновесия. Ведь я только начала выбираться из депрессии! Поэтому быстро срываюсь с места, торопливо шагаю к подъезду, а оказавшись у двери, выдыхаю с облегчением, радуясь, что удалось избежать встречи… как вдруг звуки музыки становятся громче и чётче – Высоцкий открыл окно.

Это провокация. И лучшим решением будет не реагировать, а просто уйти. Но мне чисто по-человечески жалко соседей, которые вынуждены слушать оглушающую долбёжку.

В доме много пожилых людей и семей с маленькими детьми. Они не должны страдать из-за самодурства Высоцкого, который возомнил, что ему всё можно!

Тяжело вздохнув, медленно разворачиваюсь и, собравшись с силами, иду к джипу. И чем ближе подхожу, тем сильнее раздражаюсь. Даже злюсь.

Какой же он всё-таки эгоист. Готов идти по головам ради того, чтобы добиться своего. Ничего святого!

Подойдя к открытому окну со стороны водителя, врезаюсь в лицо парня злым взглядом. Из-за орущей музыки меня не слышно, поэтому жестами требую вырубить звук. Но Высоцкий не реагирует. Он в солнцезащитных очках, а я не понимаю – в сознании он вообще, нет? Милана же говорила, что парень нетрезв. Не удивлюсь, если он просто-напросто отключился.

Поэтому, психанув, резко дёргаю дверь, встаю на порожек и, перегнувшись через Максима, тянусь к бортовому компьютеру. Выключаю музыку.

– Наконец-то, – выдыхаю с чувством выполненного долга.

И спешу ретироваться из салона, но внезапно крепкая рука бойца останавливает меня, схватив за локоть.

– Чё с волосами? – цедит, цепляя пальцами одну из коротких прядок.

А меня словно кипятком обваривает.

Слышать его голос и чувствовать его прикосновения– невыносимо. Я застываю в моменте, а сердце грозит вот-вот разорваться от боли.

– Отпусти. Меня, – выделяю каждое слово и не узнаю собственный голос.

Он удивительно спокойный и наполнен ледяной агрессией.

Но так даже лучше.

Высоцкий не должен знать, что я страдаю. Он этого недостоин!

Бью по наглой руке, посмевшей трогать меня, вырываю локоть из захвата и спрыгиваю на землю.

– Больше не смей врубать здесь музыку! – враждебно чеканю. – Достаточно одного звонка в полицию – и останешься без прав.

– Вообще похрен, – тянет парень, расплываясь в наглой ухмылке.

Поджимаю губы и скрещиваю руки на груди. А в ногах слабость. Меня сильно морозит, хочется плакать, но я делаю вид, что всё прекрасно.

– Зачем приехал? – спрашиваю требовательным тоном.

– Шмотки твои привёз, – лениво кивает он на соседнее сидение. – Не благодари.

– Ясно. Не буду.

Выгляжу безразличной, а по телу проходит озноб.

Только бы не зареветь. Только бы не зареветь!

Дыши, Вика! Вдох-выдох…

Обхожу машину и открываю дверь со стороны пассажирского сиденья. Но слабость внезапно накатывает тяжелой волной, и в поисках опоры я неосознанно упираюсь руками в сидушку. Делаю медленный глубокий вдох и часто моргаю, пытаясь прогнать мелькающие перед глазами точки.

Что происходит? Это уже не смешно…

Смотрю на сумку как на цель. Мне всего-то нужно взять её и дойти до квартиры. Это элементарно. Просто. Легко.

Но не сейчас.

Тело будто свинцом наливается, не могу устоять на ногах и медленно оседаю.

Темнота спасает. Дарит спокойствие и умиротворение. Мне хорошо.

Поэтому когда кто-то настойчиво пытается вытянуть меня из этого приятного состояния похлопываниями по щекам, я недовольно морщусь и уворачиваюсь.

– …Что ты с ней сделал, бандит? – слышу отдаленно знакомый женский голос. – Я ментов вызвала!..

Моё лицо сбрызгивают прохладой, но открывать глаза всё равно не хочется. Хочу, чтобы от меня отстали!

– …Такая девочка хорошая! Как она вообще с тобой связалась?! – разоряется женщина. – Ну ничего, сейчас наряд приедет – быстро во всём разберутся. А я показания дам! Слышишь, я тебя не боюсь!..

– Гуляй отсюда, тётя, – звучит раздраженный рокочущий голос.

Максим…

Открываю веки и сталкиваюсь с его хмурым взглядом.

Боец снял очки, и теперь я вижу, что под ними скрывалось. Покрасневшие белки – то ли от отсутствия сна, то ли от того, что он пил – непонятно. Под левым глазом кровоподтёк, на переносице глубокая ссадина, будто кожа лопнула от сильного удара.

Рвано выдыхаю. Сжимаюсь.

– Пей, – грубо рыкает Высоцкий.

И, несмотря на жёсткий тон, аккуратно прижимает горлышко бутылки к моим губам, вынуждая сделать пару глотков. Затем стирает пальцами несколько капель, выскользнувших из уголка рта. Царапает загрубевшими подушечками кожу.

Шугаюсь этих прикосновений – дергаюсь от них. И, осмотревшись, понимаю, что сижу на переднем пассажирском сиденье. Максим стоит возле распахнутой двери, а позади него маячит лицо моей соседки – Раисы Ивановны.

– Очнулась, слава богу! – восклицает она с облегчением. – А ну отойди! – враждебно отпихивает бойца в сторону и тут же меняет тон на ласковый, обращаясь ко мне: – Пошли, детка. Идти можешь? Давая помогу.

С её помощью выбираюсь из машины и, встав на ноги, чувствую, что способна передвигаться самостоятельно.

– Раиса Ивановна, я в порядке, – вымучено улыбаюсь. – Спасибо вам огромное и…

– Он тебя ударил? – перебивает она, понизив голос. – Если так, то не бойся. Я полицию уже вызвала и скажу, что всё видела. Куда он бил?

– Меня никто не бил, – возражаю. – Я просто приболела немного. Слабость, температура… кашель, – для убедительности прочищаю горло. – Не надо было из дома выходить. Пойду лечиться…

– Ты это… не покрывай его. По бандитской роже видно, что он садист. Я понимаю – любовь… Но умалчивать о побоях ни в коем случае нельзя!

– Я не стала бы умалчивать, – твёрдо произношу. – Тем более он мне никто. Просто знакомый…

Мы идём до подъезда, и по дороге я убеждаю соседку, что она зря волнуется. В это время во двор въезжает машина ГИБДД и останавливается возле джипа.

– Молодцы! Быстро приехали! Пускай его теперь повяжут. А то устроил здесь… – Раиса Ивановна замолкает, видя, что гаишники неторопливо проверяют документы у Высоцкого, затем отдают честь и, вернувшись в машину, собираются уезжать. – Это что такое?.. – растерянно мямлит она. – Ну-ка пойду разберусь…

Я же совсем не удивляюсь увиденному.

Для Максима нет запретов. Ни в чём.

Он правая рука Макара – главы Ризвановской группировки. А сцена с гаишниками в очередной раз доказывает, что главный в этом городе далеко не закон.

Но мне не хочется думать об этом. Сил хватает лишь на то, чтобы зайти в подъезд и добраться до квартиры.

Хорошо, что папа ещё на работе и не знает о появлении Высоцкого. Он бы пришёл в ярость. И неважно, что боец всего лишь хотел вернуть мне вещи…

Вещи.

Осматриваю пространство вокруг себя и понимаю, что их нет – они так и остались лежать в машине.

Стук в дверь даёт понять, что заметила это не только я.

Медлю, прежде чем открыть дверь. Собираюсь с мыслями, глубоко вдыхаю и натягиваю на лицо маску безразличия. Руки дрожат.

В планах – молча забрать сумку и побыстрее избавиться от общества Высоцкого. Но, открыв дверь и столкнувшись с тяжелым взглядом, я цепенею и теряюсь.

Всё тело сковывает напряжение, воздух вокруг накаляется до предела. Душит.

Заторможено тянусь к сумке, намереваясь забрать. Но когда ухватываюсь за ручку и тяну её на себя, парень не отпускает. Оттолкнувшись от косяка, он внаглую заваливается в квартиру, оттесняя меня назад.

– Совсем уже обнаглел?! – ошарашено вскрикиваю, пытаясь выпихнуть его обратно.

Упираюсь в широкую грудь руками, прилагая максимум усилий, но это то же самое, что толкать гору. Натренированный двухметровый боец даже не замечает моих попыток – прёт тараном и, захлопнув дверь, опирается на неё спиной, откидывая несчастную сумку на пол.

Только сейчас замечаю, что он с трудом стоит на ногах и слегка покачивается.

Господи… Да Высоцкий реально пьян в стельку!

Удивительно, что я не поняла этого ещё в машине. А самое интересное – о чём думали гаишники, отпуская парня в таком состоянии? Он же может сбить кого-нибудь или устроить аварию! Его нельзя пускать за руль!

Быстро достаю из кармана телефон и пишу Милане, чтобы Яр немедленно забрал своего непутёвого дружка из моего дома. Затем возвращаю хмурый взгляд на Максима. А он просто смотрит на меня в упор и молчит.

– Тебе лучше уйти, – настойчиво прошу. – Слышишь? – психую от его нервирующего молчания. – Уходи!

Так ничего и не ответив, боец отталкивается от двери и молниеносно сокращает расстояние между нами. Хватает меня своими огромными ручищами и прижимает к стене, игнорируя возмущенный крик.

Чувствую жар и напряжение его тела. В глазах вижу животную похоть. И это ломает все логические связи в голове.

Я не понимаю…

Он проводит ладонью по моей щеке, скользит вниз по шее и снова возвращается к лицу, зарывается пальцами в волосы… Прикосновения хаотичный, рваные, бесконтрольные. Они стягивают в моём горле тугой ком и в то же время вызывают трепет.

Я против того, чтобы Высоцкий меня трогал, а сама ловлю каждое касание с замиранием сердца. Закрываю глаза и пытаюсь обмануться хотя бы на мгновение. Представить, что не было той девушки. И ранящих слов – тоже не было.

Но не получается…

В отличие от Максима, я в трезвом уме и понимаю, что между нами пропасть. И что как раньше уже никогда не будет. Нас не вернуть.

– Нет… – испугано отворачиваю лицо в сторону, когда понимаю, что парень собирается меня поцеловать. – Не хочу.

– Врёшь, – хрипло рычит он, до боли стискивая меня в своих руках.

И, уткнувшись носом в мою шею, делает глубокий жадный вдох.

Его дыхание обжигает. Рассыпается по коже горячими мурашками. Но я всё же нахожу в себе силы оттолкнуть бойца.

– Ты всё разрушил, – болезненно выдавливаю. – Пожалуйста, уходи… Исчезни навсегда! – выкрикиваю и, всхлипнув, смахиваю с щёк влажные дорожки. – И не приходи, если тебе вдруг внезапно приспичило! Ищи секса в другом месте! А меня оставь в покое!..

Мне даже смотреть на него больно. Высоцкий – мой чертов триггер, который своим появлением снова швырнул меня в бездну страданий.

Не чувствую в себе больше никаких сил. Утыкаюсь лицом в ладони и реву навзрыд.

Из-за этого не сразу замечаю появившегося на пороге папу, который за секунду оценивает ситуацию и вгрызается в бойца налитым кровью взглядом.

Всё происходит слишком быстро. Не успеваю даже выдохнуть, как отец уже хватает Высоцкого за грудки и бьёт его по лицу поставленным боксёрским ударом, сшибая с ног.

А я застываю в шоке. Потому что никогда не видела, чтобы папа бил кого-то вне ринга.

Это табу! Строгий запрет, который он соблюдал, сколько я себя помню. Но сейчас железная выдержка его подводит.

Отец в таком бешенстве, что пугаюсь даже я. Он совершенно не думает о последствиях. Забывает, что профессиональный тяжёлый удар может покалечить и даже убить. Ему как будто вообще плевать на это!

С замершим сердцем смотрю на Максима, который медленно поднимается на ноги и, встряхнув головой, проверяет челюсть.

– Живучий гад, – глухо рычит отец.

Он недоволен. Наверняка надеялся вырубить Высоцкого, но тот оказался крепким.

– Теряешь форму, Палыч, – хмыкает парень и, выпрямившись, демонстративно разводит руки в стороны. – Ещё давай.

Мне в этот момент самой хочется ему врезать. Совсем безбашенный! Зачем он это делает?!

Хорошо, что мой папа адекватный и здравомыслящий человек. Он не станет…

Глухой удар – и боец снова падает на пол.

– Что ты делаешь?! – взвизгиваю, в шоке глядя на отца.

И тут же перевожу встревоженный взгляд на Высоцкого, который бодро поднимается, снова застывая перед своим бывшим тренером в открытой позиции.

– Ну?! – рявкает он борзо. – Ещё!

– Вы с ума сошли?! Прекратите, умоляю! – выкрикиваю в истерике и, сорвавшись с места, вклиниваюсь между ними. – Убирайся! – толкаю Максима к входной двери. – Ненормальный! Пошёл вон!

Он не сопротивляется, позволяет вытолкнуть из квартиры. А я, захлопнув за ним дверь, разворачиваюсь к папе и кричу в отчаянии:

– Мы с ним больше не вместе! Как ты и хотел! Теперь ты рад?! Надеюсь, что да!

Он хочет что-то сказать, но я мотаю головой, не желая слушать. Со слезами на глазах убегаю в свою комнату и сразу лечу к окну.

Смотрю во двор и, увидев машину Яра, выдыхаю.

Когда Высоцкий выходит из подъезда, друг убеждает его поехать с ним. Забирает ключи от джипа и кидает их парню, которого привёз с собой. Через пару минут они уезжают.

А я без сил падаю на кровать, переваривая случившееся, и спустя время понимаю, что не хочу оставаться дома.

Стены будто сдавливают со всех сторон. Я словно в тесной коробке. Душно. Невыносимо.

– …Вытащи меня куда-нибудь, – прошу Милану в трубку телефона. – Я так больше не могу…

И, не сдержавшись, всхлипываю. А глаза сухие. У меня даже слёз уже не осталось. Полностью выжата.

– Викуль, ну не плачь, пожалуйста, – просит подруга и, немного подумав, предлагает: – Можно на дачу съездить.

– М-м-м… – согласно мычу.

Я готова поехать куда угодно, лишь бы сменить обстановку и отвлечься от происходящего в моей жизни безумия.

Даже с папой разговаривать не хочется. Он меня сегодня просто добил своей жестокостью.

– Что с температурой? – интересуется он, когда я сообщаю, что собираюсь с Миланой за город. – Сегодня поднималась?

– Нет, – вру, не моргнув глазом.

И, проигнорировав подозрительный взгляд, стремительно сбегаю из квартиры. Спускаюсь к своей машине и, сев за руль, еду за подругой. А когда забираю её, мы отправляемся в магазин и набираем гору вкусняшек.

Настроение потихоньку поднимается.

По дороге болтаем о всякой ерунде. Точнее, болтает Милана, а я её слушаю и отвлекаюсь от своих проблем. Даже периодически улыбаюсь, не сразу замечая это. В компании подруги мне действительно становится легче.

– Слушай, – прерываю её на полуслове, озарённая внезапной тревожной мыслью, – а Яр знает, что мы будем на даче? Просто если они туда заявятся с Высоцким…

– Нет, ты что! Не заявятся, – успокаивает меня Милана. – У Ярика сегодня ночью родители из Эмиратов прилетают. Он их встречать поедет и ещё какое-то время с ними проведёт – они давно не виделись. Поэтому не переживай, дача в полном нашем распоряжении.

Облегчено выдохнув, киваю и почему-то впервые задумываюсь об отношениях между Нагорным и Миланой.

У этих двоих очень тесная связь, но дальше дружбы они не заходят. Почему, интересно?

Надо будет поднять эту тему на сегодняшнем девичнике. И ещё множество других, которые успели накопиться, пока я была в депрессии.

Главное, чтобы никто нам не помешал. А то какое-то предчувствие нехорошее…

*** Дорогие, спасибо за поддержку – лайки, комментарии и награды!

P.s: Буктрейлер добавила на страницу книги! Приятного просмотра!)