Текст книги "Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни (СИ)"

Автор книги: Егорина Ленина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Представляешь? В семье бочкарей-то вчера такое было! – всплеснула соседка руками.

– Какое же? – ради вежливости спросила я, а Аглае только это и нужно было.

Опуская охи и ахи я поведаю кратко.

На другом от нас конце села живет семья. Глава семьи ведет свое дело по производству бочек. С женой у них двое сыновей – Игнат и Пронька. Те еще разбойники. Не хотят отпрыски работать спокойно, зато суету наводить они первые в очереди. Хотя не буду нагнетать – основная часть изготовления бочек как раз на них и лежит. Просто нрав взрывной и скуку не любят.

Вот, в очередной раз, они вместе со своими дружками из соседнего села задумали очередной розыгрыш – ограбить возвращающихся из города купцов, ну а потом, вернуть им все, что взяли. Весело же! Правда, так подумали только они.

Налет на телеги и ограбление прошли успешно. Только охламоны эти не учли, что сами-то они были пешими, а вот купцовы сыновья на конях. Те догнали да проучили слегонца этих весельчаков. И, в оплату за доставленные неудобства, запрягли парней сначала сложить на телеги все, что они раскидали, а потом с телег разгрузить во двор купца. И вот там-то и настигла обоих парней стрела амура.

Дочка у Серафима-купца была на диво как хороша. Высокая, стройная, загорелая, кареглазая блондинка. Была она русой, но солнце каждое лето выжигало пигмент ее волос. Девчонке всего пятнадцать. Хотя Игнату только семнадцать, а Пронька на год его младше. Вот и глазели оба на такую красоту.

Дома уже, в тайне друг от друга, просили своего отца женихаться идти к купцам. Отец же, обоим по шеям настучал за очередные проделки, а сватовство отложил на два года. Минимум! Потом уже парни между собой передрались и перепортили банные шайки и скамью. Шайки-то они сделают сами, а вот скамью делать отказываются. Потому как Пронька Игнату только один раз ей по спине съездил, а Игнат Пронькину голову между ножек скамьи воткнул. И кто из них больше виноват, что она разлетелась на части, решать они не берутся.

Услышав все, что нужно, я попрощалась с соседкой и побежала за отцом. Ну когда еще на великое побоище посмотреть получится?! Да и заказ на работу столяру может перепасть.

Пока папа беседовал с Вероном-бочкарем, я разглядывала побитые физиономии братцев. Следы великой битвы остались только на них.

– Вам бы к травнице сходить за мазью от ушибов. – посоветовала я.

– Да не, – отмахнулся Игнат. – Мы ж постоянно что-то себе набиваем. Запасы имеются.

–Это батя не дает замазать. Чтобы не побежали к Вериоке. – вздохнул Пронька. – Чтоб не напугать ее. Вот и сидим в своем дворе, да носу не кажем на улицу.

– Эх вы! Бедолаги! Хоть бы узнали-нравится ей кто из вас или нет. – я только покачала головой. – А ну как у нее есть уже кто на примете? Да спокойный и деловитый, в отличие от вас.

– Дак это... Я деловитый. – приосанился Пронька.

– А я спокойный. Если нас двоих сравнивать. – добавил Игнат.

– А Вериоке, значит, гарем прикажете заводить? – фыркнула я. – Один смелый, второй умный, третий на балалайке играет. Нет уж. Выбор останется за ней и ее отцом! А вам только остается вести себя как приличные люди да показаться с хорошей стороны. Ну и про характер девушки не забываем. Вдруг она стерва распоследняя.

М-да! Бабкины наставления все-таки полились из меня. Свистать всех наверх! Пробоина на шхуне полезных советов. Зато парни, вроде бы, призадумались.

– И кстати, – я сделала паузу, привлекая к себе внимание. – У Серафима Фомича две дочери – Вериока и Милания. Близняшки.

Лица братьев просветлели.

Уходя от этого интересного семейства я обратилась к папе:

– Вот скажи мне – и надо было мне со своими замечаниями да наставлениями лезть? Я, возможно, девчонок этих приговорила что-ли...

–Ну не к казни же! – папа обнял меня за плечи. – Их семьи сами разберутся.

– Заказ-то хоть получил? – грустно спросила я.

– Ага. На две скамьи. – и пояснил – Чтобы про запас было. Парни-то горячие, мало-ли.

Святой отец и его маленькая тайна.

К концу лета я уже знала всех жителей села. И даже некоторых постоянно приезжающих. А как иначе? Меня-то все знали и все здоровались. Ну почти все.

Молодежь косо поглядывала в мою сторону и не особо хотела со мной общаться. А мне и некогда с девчонками сарафаны да парней обсуждать. Из парней не таясь общались со мной, пожалуй, только Игнат да Пронька и их банда. Но эти отбитые и матримониальных поползновений ко мне не предпринимали. Хотя, некоторые парни и молодые мужчины до тридцати поглядывали на меня с интересом. Но не подходили, видимо, опасаясь гнева сыночки старосты. Я говорю о хмыре. То есть о Максимке. Ну, я о Максимельяне, в смысле.

Вот уж кто портил мне настроение и приводил в боевую готовность, дак это он! Я за мукой на мельницу, а он там поджидает. Я на речку рыбу ловить и этот бежит с удилищем. Я по участку бегаю с огородными делами, а хмырь забор наш подпирает. Скотобаза такая!

И вот, вроде бы, воздыхатель, а как рот откроет, то такое несет! И что я его внимание специально привлекаю. И что он ждет, когда я ему на шею кинусь, а он глумиться будет надо мной. Да даже то, что я бегаю по хозяйству и стараюсь делать все по максимуму, значит, что я презентую себя как чудо-женщину и хорошую жену для него родимого!

Вывел он меня из себя, когда пристал с расспросами к отцу о моем приданом. Тут уж я не выдержала и, оборвав недозрелые плоды яблоньки, по одному запустила в этого недожениха. По всем правилам – с разворота и чувствуя что снаряд это продолжение руки. Пять из семи в цель! Ну не чудо ли я? Да, почти, супергерла!

Через два дня, на ярмарке, Максимка щеголял синяками под глазом и на скуле. Он, конечно пытался выставить себя героем-спасителем одиноко идущей девушки от толпы негодяев, но... Но! Аглая-соседка висела на заборе и воочию наблюдала сцену яблочного артобстрела. А посему, сей товарищ был прилюдно обсмеян! Оленушка, я за тебя отомстила руками Аглаи. Точнее, ее острым языком.

Вообще, я не жестокая. Но границы-то нужно соблюдать, тормоза включать, берегов не терять... А иначе, кто-то может указать на эти промашки кулаком. И пинками. Да по печени – по печени... Извините, увлеклась.

Неплохо сошлась в общении с травницей и ее детьми (причина, надеюсь, ясна), со старостой Трофимом Гордеевичем (вот как у такого делового человека такой отпрыск уродился?), с мельником (часто закупала муку на пироги), с несколькими соседками типа Аглаи (на почве сплетен), с пожилой семейной парой через дорогу (отдельная история) и, наконец-то увидела местного батюшку (а вот это прямо сейчас поведаю).

Аглая с кумушками, как раз, перемывали кости очередным драчунам, когда я проходила мимо с отварами от Василены.

– Олена, погодь. Такое было – закачаешься! – Аглая даже за руку меня притормозила.

– Ага-ага. Кто бы мог подумать?! Батюшка, а такой же мужик, как все! – заохала Марфа, которая жила от меня через три дома.

– А как трактир-то разгромили! Только щепки летели! – поддакнула Тания, которая являлась женой деда Митяя.

Опуская совсем уж нереальные подробности и уточняя правдивость информации у подошедших односельчан, получилась вот такая история.

Оказывается, на одну барышню нашего села позарился проезжий городской писарь, который останавливается на окраине в трактире на время рабочих дел в наших краях. Уж и так и эдак он вился вокруг девушки. То цветочки подарит, то стихи прочтет, то тяжести поможет донести.

Амите уже семнадцать, а жених на горизонте не появлялся, хотя парней холостых много. А все ее папенька кузнец. Косая сажень в плечах, могучие руки, высокий рост и густой бас – все это отпугивало потенциальных ухажеров. Впрочем, доченька пошла статью в папу – темноволоса, высока и крепка. Только более женственная и утонченная версия. Хотя, подковы гнуть отец ее научил. Вероятно, это отпугивало не меньше.

Ороен, папа Амиты, вполне довольно потирал усы и бороду. Жених-писарь приглянулся ему своей настойчивостью. Уезжая в Малые Колокола домой и по работе, тот непременно возвращался в Речное с подарками для красавицы-девицы.

И вот, в один прекрасный вечер, этот писарь пригласил в таверну Амиту и ее родителей. Вроде бы как предложение делать. Ороен сидит довольно почавкивает да вопросы задает писарю. Его жена, мама Амиты, с придыханием слушает речи жениха дочери. Сама девушка только млела от удовольствия. И, в самый ответственный момент, жених встает на одно колено, протягивает букет роскошных алых роз и только собирается просить руки, как дверь таверны распахивается и в зал вбегает батюшка в рясе.

– Нет! Только не это! Ах ты ж негодяй! Да как ты посмел!

С криками, батюшка левой рукой вырвал цветы из рук жениха, а правой врезал ему по щам. Да с такой силой, что женишок подлетел и рухнул на соседний стол, разломав его!

Кузнец-отец встал на сторону павшего жениха и, легким движением могучей руки, слегка уронил батюшку на еще один соседний стол. А потом еще на один.

– Ты что ж, святоша недобитый, на дочурку мою глаз положил? Решил помолвке помешать? Да я тебя сейчас к твоему работодателю отправлю!

Общими усилиями дочери-невесты, ее матери и ее же почти жениха, смогли утихомирить разгневанного отца-кузнеца.

Как выяснилось, причиной гнева святого отца оказалась не помолвка, а цветы. Чудесные розы самых разнообразных оттенков и сортов были тайной страстью святоши. Он несколько лет их разводил ради своего удовольствия и любил всеми фибрами своей богоугодной души. А вернувшись из похода по святым тропам (ну, бабка церковная, наплела же про отсутствие батюшки!), он застал полуразоренный розарий.

– Я шел в цветник после праведного шествия, а там меня чуть боженька не прибрал! Все, что с трепетом и молитвами выращивал... Все, что я облагораживал и даже выхаживал как дитя... Все разорил! Шельмец!

Батюшку насилу остановили от очередного греха в виде избиения провинившегося.

– Отец Митрий, я все возмещу! Вы не думайте. Я ж там все аккуратно. Да и не все разорил, а половину только...

На это невеста отвесила смачный подзатыльник жениху.

На реакцию доченьки отец-кузнец и мать-кузнечиха только умилились. Вот она семейная жизнь началась. Ну и что что с рукоприкладства. Зато от всей души.

Писарь, как и обещал, возместил утраты батюшки, привезя из города новые и дорогие сорта роз. В торжественной обстановке, всем селом, мы наблюдали как отец Митрий руководил посадками. Розарий батюшка организовал в зарослях черемухи, шиповника и малинника на территории церкви. Со всех сторон эти зеленые стражники ограждали цветы от любопытствующих. Но теперь от посетителей (верующих и не очень) не было отбоя. Все желали посмотреть на чудо-чудное, за которое батюшка был готов порвать как Тузик тряпку. Церковь от этого только выиграла. Толпы любопытных оставляли пожертвования.

Отец Митрий сам составил график посещений цветника. Максимальное количество человек в группе было пять человек. К этому он пришел путем проб, ошибок и экспериментов. За пятью было легче присмотреть.

Я, отец и Василена с детишками тоже сходили на эту экскурсию. Вот вроде бы все должно было пройти мирно, но... Ох уж это но!

Дети вели себя пристойно. Видно было воспитание и, передавшийся им, спокойный характер матери. Папа больше смотрел на Василену, и поэтому уничтожил энное количество нервных клеток батюшки, когда запнулся и чуть не улетел в розовый куст.

Знахарка внимательно рассматривала цветы и задавала вопросы святому экскурсоводу. За такой интерес батюшка определил ее в любимчики. Правда, это было до момента, когда она начала договариваться о поставках ей листьев, бутонов, стеблей и корней растений в разные фазы жизненного цикла цветочков. На отвары и снадобья. За такое кощунство, с этого момента, травница стала врагом намбер ван!

Я же молча наблюдала за реакцией окружающих, вдыхала ароматы цветов и рассматривала батюшку вблизи. Молодой мужчина лет около тридцати, никак не вписывался в мои каноны внешности священнослужителя. Темно-русые волосы до плеч были разбиты на прямой пробор, густая борода чуть темнее и добавляла брутальности в образ. Длинная ряса до пят с узкими рукавами не очень-то скрывала крепкого тела. Черная ткань подчеркивала широкие плечи, а пояс, с вышитыми серебряной нитью символами, показывал отсутствие пузика. Голубые глаза его сверкали, когда он рассказывал о своем призвании. Это касалось и религии и розочек.

Ну, понятно теперь, отчего все женское население наряжалось на просмотр розария. Некоторые, особо прыткие, приезжали-приходили-прибегали из ближайших сел и деревень. Вот если на входе поставить ларек с билетами на посещение, то церковь каждый день делала бы кассу.

К тому же, такой экземпляр мужского населения не был женат! Да при моей прошлой жизни его либо окольцевали в пять минут, либо порвали бы на сувениры. Хорош чертяка! ОЙ! Ну, то есть, церковный служитель божественно мужественно выглядел. Вот те крест!

Кстати, крест у батюшки был приметный. Размером с ладонь, он был выполнен из серебра ажурной ковки. На каждом конце креста был инкрустирован драгоценный камень глубокого красного цвета. Рубины что-ли? Крупненькие, с ноготь на большом пальце руки. Цепь якорного плетения, на которой висел крест, был также серебряный. Даже на вид этот религиозный знак был тяжелым. Возможно, благодаря нему у отца Митрия была накаченная шея.

За все время экскурсии по розарию, батюшка задумчиво поглядывал на меня. И, если он шел впереди, то оглядывался и искал взглядом именно меня.

Да что такое?! Я вообще молчу! Не ломаю, не прошу снабжать меня букетами или цветочной расчлененкой, не тяну ручонки к цветам... Просто чинно и благовоспитанно хожу по дорожкам между кустов. А от его взглядов у меня уже начинает чесаться голова. Может нимб растет? Я, на всякий случай, помахала ладонью над головой. Ничего. А на выпученные глаза батюшки не стала заострять внимание.

На выходе отец Митрий и мой отец отошли в сторону и о чем-то разговорились. Мы же с Василеной стали вспоминать названия роз, которые могли понадобиться в составы лекарств и отваров. "Крепостная", "травяная алая", "бегунок желтеющий", "птичье гнездо"...

Как травница, Василена заявила, что названия очень даже со смыслом. Например, "бегунок" был неплохим мочегонным. И желтеющим он был не только от цвета бутонов, судя по всему. "Птичье гнездо" хорошо для промывания волос. Я бы такое не стала пробовать.

Пока мы обсуждали цветочки, отец родной и отец святой поговорили.

– Олена, – папа подошел к нам – Отец Митрий хочет поговорить с тобой. Не откажешь? – и легонько для меня кивнул, мол соглашайся.

– Конечно. – я отошла в сторону к священнослужителю. – Вы хотели поговорить со мной?

– Да, Олена. Как твое здоровье? Мне Владияр рассказал о твоем перенесенном заболевании. Жаль, что я отсутствовал и не мог помочь.

Батюшка внимательно посмотрел мне в глаза. Ну я, тоже глядя в глаза, ему и ответила:

– Спасибо за беспокойство. Все хорошо. – и даже кивнула в подтверждение.

– Ты изменилась. Раньше только в землю глядела, а теперь прямо. – задумчиво проговорил он. – Надо тебя окропить! Не побоишься в храм войти?

Это что же получается? Он решил, что во мне демон сидит что-ли? Офонареть!

– Не побоюсь! – смело ответила я.

А чего бояться-то? Я ж и там и тут крещенная.

При входе в храм у меня было желание покривляться, изображая демонические судороги, но побоялась что не поймут шутки юмора. Притопят еще в купели. Доказывай потом, что не верблюд. Не демон, то есть.

Мои телодвижения до чаши с освященной водой прошли под пристальным вниманием отца Митрия. Кивнув своим мыслям, он жестом показал, чтобы я сложила руки лодочкой над купелью. Я заглянула внутрь и заметила на дне крупный серебряный крест. Затем молча сложила руки и батюшка, читая молитву, тонкой струей начал лить воду из купели серебряным ковшом.

От звука журчания воды мне резко захотелось по-маленькому и пить одновременно. Ну естественно! А как иначе-то?

Молитва завершилась. Вода в ковше тоже. Жажда осталась. Я выхватила ковш из рук опешившего батюшки, щедро зачерпнула воды из купели и большими глотками принялась пить. Уже в процессе, я заметила охреневшее выражение лица отца Митрия – глаза с блюдца, рот открыт в немом окрике.

– Простите. – пискнула я – Очень пить хотелось. Знаете, очень вкусная водичка. – для поддержания своих слов, я набрала в рот еще воды и прополоскала горло. – Ну, я пошла. Дома еще дел много. До свидания.

М-да! Процесс изгнания демона пошел не по плану.

На улице меня ждали. Я подошла к своим и предложила идти по домам.

– А что это с отцом Митрием? – Василена смотрела в сторону входа в храм.

Я оглянулась. Батюшка стоял в дверях и пытался что-то сказать, но выходило только взмахивать руками и открывать и закрывать рот. Безмолвно.

– Нервный он какой-то. – пожала я плечами.

А что еще сказать? Только факты!

Мы пошли провожать травницу и детей до дома. По дороге я с детьми вырвалась вперед и, хохоча, стала придумывать смешные названия растениям, которые проходили мимо. Сзади поотстали Василена и папа. Держась за руки, они миленько о чем-то ворковали. Ну просто сладкая парочка твикс!

Попрощавшись со знахаркой и детьми, я увела отца на дорогу, которая вела к таверне. Пришлось даже немного поднажать, чтобы затащить папу внутрь заведения.

Зал внутри таверны встретил нас прохладой и бардаком. А все потому, что отец Митрий заинтриговал все село своими розовыми пристрастиями. Розовыми – не в смысле цвета.

Папа общался с хозяином, а я оглядывала помещение. Ничего примечательного. Большой зал был обставлен максимально минималистично. Как бы противоречиво это ни звучало.

Сама таверна была из сруба. Как снаружи так и внутри, бревна были пропитаны чем-то вроде морилки под красное дерево. Между бревен торчали пучки мха, который использовали в качестве утеплителя.

На входе было что-то вроде прихожей. Правда никаких крючков-вешалок не было, а просто стояли у стены две деревянные скамьи со спинками по обе стороны от двери. Далее, впритык к стенам, стояли столы с лавками по длинной стороне и стулом по короткой. Ни скатертей, ни специй, ни мягких сидений... Только дерево и ничего более. Всего столов было четыре, что говорило о том, что посетителей было не так чтобы много. Зато каждый стол мог вместить до семи человек.

В конце стояла стойка, где хозяин разливал хмельные и не очень напитки. Похоже на барную стойку, у которой стояли три стула на длинных ножках. За стойкой в углу пряталась дверь, ведущая в подсобные помещения, на кухню и к лестнице на второй этаж. Одну половину второго этажа занимала семья трактирщика, а комнаты другой сдавали приезжим.

Весь этот "пейзаж" портили три стола, которые пали от гнева отца святого и отца-кузнеца. Два стула и четыре скамьи также нуждались в ремонте, хотя в этой битве и не участвовали. Как итог – один целый стол, шесть скамей и два стула на весь зал.

Заметив оживление в беседе папы с хозяином заведения, я подошла ближе.

– Ну, мы договорились? – трактирщик протянул руку для пожатия.

– Да без проблем! Сейчас с тебя деньги на покупку материала, а как будет готово, то остальной расчет. – отец пожал руку трактирщику в ответ.

Позвякивая монетами в мешочке, мы вышли на улицу.

– О чем договорились? – спросила просто так, хотя понимаю о чем речь пойдет.

– Варлам мне заказ сделал на новую мебель. У краснодеревщиков и других мастеров дороже бы вышло, а мои работы он знает. Ему выгода, а нам заработок. – довольно ухмыльнулся папа.

– Ну вот! А ты еще идти не хотел! – попеняла я ему.

– Дак из-за тебя же! Негоже это молодой девчонке по таким заведениям шастать! – вспыхнул отец.

Ох! Знал бы ты, по каким злачным местам я шаталась в свою первую молодость. Но не буду папочку доводить до инфарктика. Пока что.

Знакомство с соседями. Поиски наставника по пряже.

Конец августа был чуток дождливым. Мы успели собрать часть урожая и вывалить его на просушку. А вот в дождь не особо-то было чем заняться. И тут на глаза попался бехтерь с шерстью. А прясть-то я так и не научилась! И некогда было и не у кого. Дак может быть...

– Па-а-ап!

От моего крика он сверзился вниз по лестнице со второго этажа, минуя ступеньки.

– Убился? – не на шутку испугалась я.

– Нет. – папа стоял и потирал бедро. – Но это не надолго. Ты чего кричала?

– Папуль, а когда мы будем шерстить прясть? – я мило похлопала ресницами, будто маленькая девочка просит конфетку.

– Чего мы будем? – оторопел папа. – Я чего-то не знаю и ты решила заняться чем-то неизвестным?

– Шерсть прясть. А я как сказала? Не путай меня! И ты мне обещал крючок выточить. И спицы тоже, пожалуй. – я забарабанила пальцами по подбородку.

– Более ничего? И почему это МЫ будем учиться?

– Ну как же? – я даже подпрыгивать начала – Мне же учитель нужон. Аглая мне не помогла. Точнее помогла найти тех, кто умеет прясть, но эти проныры хотят за обучение или денег или бесплатно шерстяных ниток получить. А я бы и не против, но они ж хотят пряжи, чтобы все семейство обвязать. А у нас столько нет! Да и безумно дорого это получается.

Папа вошел на кухню и сел за стол.

– Ну а денег сколько хотят?

– Много. – я горестно вздохнула. – Там хватит на пару овец. А я еще даже не уверена, что из моей затеи что-то путнее выйдет. – я потрясла кулаком в воздухе, угрожая этим меркантильным теткам.

– Кхе! – крякнул папенька. – Ты ж говорила, что вязать умеешь. Дак что же ты не уверена-то?

– Да не с вязанием мои сомнения связаны! А с пряжей. Вдруг там шерсть определенная нужна? Или наши "бешки" не пригодны для прядильной шерсти... Или колючее все будет... Или...

– Стоп! Я тебя понял. Больше не надо мне голову засорять. – отец замахал руками на меня и задумался. – Давай-ка мы с тобой пройдемся по селу. Я так лучше подумаю о том, куда тебя пристроить.

Мы натянули непромокаемые калоши и вышли на дорогу. Дождик мелко моросил и платье мое тихонько начало тяжелеть. Папа, ничего не замечая шел вперед и размышлял вслух:

– Агриппина умеет... Нет! У нее муж к хмельному прикладывается и может руки распустить. Тот еще... Бабка Золя. – папа сначала кивнул, но потом замотал головой – Ну нет. К ней часто внуки приходят. Эти балбесы стаей ходят и приставать могут к тебе. – и даже кулаки сжал. – У той характер премерзкий. Если не поймешь что, то треснуть может... У этой через слово ругательства летят... Та грибочками увлекается, вдруг тебе еще предложит...

– Мне приятно, что ты так заботишься обо мне, но ты из Речного не делай криминальную столицу-то! Ты ж сейчас всем по статье влепил. Не простое село, а поселение уголовников какое-то.

Папа сконфуженно скуксился. Я на это только фыркнула и рассмеялась.

– Опять подтруниваешь надо мной? Я же половины не понял, но суть уловил. Вот бы тебя отдать бабе Мие... Она бы научила тебя старших уважать – шутливо погрозил он пальцем и замер – ... Точно! К бабе Мие пойдешь!

– Папуль, ты чего? – изумилась я – Я тебя и так уважаю. И ценю. И люблю. И много чего еще.

– Прясть она тебя научит! А ты что подумала? – папа резко развернулся и двинулся в обратную сторону.

– А-а... Нет-нет. Я так и подумала. Да-да! – и оббегая его я спросила – А сейчас-то мы куда идем?

– К бабе Мие, естественно.

– А у нее точно никаких нареканий нет? – видя вопросительный взгляд отца, я уточнила – Ну, может быть она злоупотребляет горячительным, или котят топит перед завтраком, или...

– С ума сошла что-ли? – возмутился папа – Ты хоть не ляпни такое при ней!

– Да ты ж сам всем ярлыки повесил! А эта баба Мия как ромашка безобидная на фоне целого поля борщевика.

Вот поведешься с травницей, дак и сравнения с образами получай соответствующие.

– Что придумываешь-то? Хорошие у нас люди живут, отзывчивые. На любую беду соберутся и помогут. – и добавил подумав – Хотя это они же эту беду и натворят... Но это к делу не относится!

Я только прыснула со смеху.

Баба Мия жила напротив нас через дорогу. Прямо нос к носу.

– Ты чего меня под дождем таскал по селу, когда потенциальный учитель с хорошей репутацией прямо под носом?! – проворчала я, слегка отжимая косу.

– Сама ж просила найти учителя. А про Мию я забыл. Она ж пряла да вязала только когда внук приезжал. А сейчас он только изредка появляется.

На крыльце нас встретил дед. Он точил косу но, увидев нас, подскочил и пригласил под крышу. Мужчины пожали друг другу руки, а я только тихо поздоровалась.

Дед Влас был чуть выше меня ростом. Седая голова почти сияла белизной. Также седыми были брови и аккуратная бородка. Голубые глаза будто не старику принадлежали, а молодому озорнику, так они сверкали. Ну просто "Ваше Сиятельство"!

– Влас, здорово! Доча хочет прясть научиться. Как думаешь, твоя принцесса возьмется?

Принцесса? Я недоуменно посмотрела на отца, на что тот только весело усмехнулся.

– Здорово! Не могу знать. Все ж принцесса. – дед посмотрел на меня – Вроде неплохая с виду девка. Если Миюше понравишься, то обучит всему, что сама знает. Ей никто не указ и все решает она сама. – усмехнулся дед Влас и пригласил нас в дом.

На кухне у стола стояла спиной к нам бабуля "божий одуванчик". Ее седые волосы были уложены в пучок, а серое платье скрыто фартуком. Руки в тесте. Часть стола была заставлена мисками с разными ингредиентами. Подготовка к ужину шла полным ходом.

Бабуля не оборачиваясь топнула ногой:

– Я же сказала чтобы не совался! Иди руки займи чем-нибудь, а я пока зло вымещу в пироги да успокоюсь.

– Миюшка, – ласково отозвался дед – Я не один. Владияр с Оленой пришли. Да не ко мне, а к тебе.

Баба Мия развернулась и уставилась на меня. Ее лицо никак не вязалось с "принцессой". Ну, может быть, в молодости. Сейчас же эта женщина на вид была веселой хохотушкой только в плохом настроении. Ее зеленые глаза метали молнии.

– Ну, разумеется, ко мне! Твое-то время вышло, когда молодые девчонки шастали по твою душу.

– Кто шастал ко мне? – опешил дед – Никогда ведь не было такого!

– Просто я всегда стояла на страже. Вот и оббегали тебя стороной. – гордо подняла нос она.

– А не ты ли лет сорок назад проредила лохмы жене прежнего мельника? – поинтересовался дед Влас.

– Не твоего ума дело! – отрезала бабуля-огонек. – Неизвестно чего она хотела больше – сынка своего сосватать нашей Риате или тебе глазки построить. Владияр, бери этого старого ловеласа и выходите. Не для ваших нежных ушей дальнейший разговор будет!

Под цепким взглядом бабули я украдкой отжала подол сбоку. Водичка весело потекла по моей ноге в калошу. Щекотно.

– Здравствуйте. – я немного замялась – Можно я вам помогу с пирогами?

– Вот так? – она кивнула на мое сырое платье.

– Я могу переодеться дома. Быстро-быстро. – затрясла я головой.

– Нет! – я успела расстроиться, но бабуля продолжила – Иди в комнату, я сейчас тебе сарафан дам. Только обувку скинь. Нечего топтать.

Я резво скинула калоши и пошлепала в комнату, которая оказалась гардеробом и складом для постельного белья и матрасов. Красивые платья висели на плечиках на стене. Некоторые были даже шелковыми. Разнообразие цветов поражало воображение. А я-то думала, что тут только хмурые цвета на каждый день да красные оттенки на праздники. У бабы Мии же висело и розовое, и светло-голубое, и салатовое платья. Без рюш, воланов и бантиков. Красота в простоте. И безумно дорого по местным меркам.

– Нравятся? – бабуля подошла с чистыми руками.

– Красивые. – согласилась я. – Это ваши или дочери?

– Мои. Риата высокой уродилась. Так что это будет подарок невесте моего внука. Если подойдет, конечно. – и хитро глянула на меня.

– Не-не-не! Я не за этим. Я по делу. – отмахнулась я от подобных намеков.

Баба Мия пошуршала вешалками и выделила мне короткие носки, простого хлопка темно-синий сарафан и белую длинную рубашку под него. Выходя, она сказала чтобы я не задерживалась. Переодевалась я так быстро, будто в армии служила.

– Где можно руки помыть?

– В углу за печкой. – баба Мия одобрительно мне кивнула и махнула рукой в сторону умывальника.

Умывальник был такой же как и у нас. И мыло тоже. Дегтярное.

Надо! Надо попробовать варить мыло с Василеной. Я, конечно, за три месяца привыкла уже, но тоска по ароматным отдушкам иногда настигает.

Вытерев руки о рушник, висящий сбоку на стене, я вышла к хозяйке. Та оглядела меня и предложила взять фартук в шкафчике. Нашла. Надела. Милый фартучек в стиле гранж со множеством заплаток.

Видя мою покладистость, баба Мия разделила напополам тесто и пододвинула часть мне. Растягивая кусочки скалкой, мы быстро начиняли будущие пирожки разными вкусностями. Из оставшегося теста я скатала колбаску и свернула в улитку. Бабуля только усмехнулась глядя на эту маленькую выходку.

– Бабушка Мия, я вот что хотела спросить, – я почесала нос и на нем осталась мука. – Можете меня научить прясть? Я вязать умею, а нитки на ярмарке дорогие очень.

– Как это? Вязать умеешь, а прясть нет? – удивилась она.

Ну не объяснять же ей, что в моей жизни "до" нитки можно было купить любой расцветки с любым составом и на каждом, практически, углу. В последние лет пятнадцать-двадцать. А в эпоху интернет-магазинов даже ходить не нужно. Только успевай заказывать и оформлять доставку курьером.

В ответ на вопрос бабули я только руками развела.

– Шерсть нужна. – не стала лезть в душу баба Мия. – У вас же овцы есть. Стричь надо.

– Уже! – с готовностью отозвалась я. – Папа не так давно сделал стрижки нашим "бешкам".

– Ну тогда промыть, просушить да вычесать надо. Я помогу завтра. – уточнила она, увидев что я хотела что-то сказать.

– Спасибо огромное! Я даже не знаю как благодарить вас?! – рассыпалась я в благодарностях.

– Да не за что еще благодарить! – отрезала она. – Свяжешь платок какой да и ладно.

Мы выложили пирожки на противни и я запихала их в печь.

– Молодец! – похвалила меня баба Мия. – Хорошей хозяйкой будешь!

Она еще и подмигнула. Я же на это только поморщилась и перевела тему.

– Почему вас принцессой назвали? Вы из какого-то знатного рода?

– Да нет! Что ты. – усмехнулась бабуля. – Просто в свое время ко мне младший принц сватался. Я тогда была хороша до безобразия. Надарил мне вот тех платьев, что на вешалках висят. Ни разу не одевала их. А я Власа уже заприметила. Он тогда в охране обозов состоял.

Вот и вышло, что проезжая очередной поселок, принц увидел красивую девушку да и начал добиваться ее руки. А Мия ни в какую. Хотя родители в мечтах уже выдали дочку за него.

Влас собирался с обозом в очередной путь и не заметил, как в одну из телег пробралась девушка. Та приоделась в мешковину да и затерялась посреди товара. И только когда прошло полдня после отправки в путь, Мия и показалась. Правда она, как она сама сказала, лежала бы дольше, вот только купцовская дочка стала проявлять излишнее внимание к парню.