Текст книги "Ох уж эта жизнь молодая да сельская! Или жизнь после жизни (СИ)"

Автор книги: Егорина Ленина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Отец Митрий, и я пойду. – из-за дерева выскочила Глафира с лопатой. – Поздно уже. Кабы отец с матушкой не заругали.

Чернявая бросила неприязненный взгляд в сторону Любомира и, чеканя шаг, отчалила к своему дому. Тот проводил девицу взглядом полным любопытства. Отойдя немного от трудящейся парочки богослужителя и воительницы, дядя поинтересовался:

– Тут все такие девушки?

– Какие – такие? – уточнила я.

– Не нападающие. Я в Речном уже третий день, а никто еще не явился по мою душу.

Я вспомнила Велею. Познакомить их что ли? Тогда она может от Виктора отцепиться, а мне это не нужно. А если Любомир влюбится в ржавую? Ой, не-не-не! Боже упаси от таких родственничков!

– Не все такие. Всякие есть. – дипломатично ответила я. – Могу с хорошими девушками свести.

– Я сам. – он оглянулся в сторону Глафиры. – Но за предложение спасибо!

– Ты так интересуешься или задумал что?

– Можно и жить в Речном остаться, если меня в покое оставят и в кровать ко мне не полезут. – он покосился на меня и добавил – Но это тебе знать бы не следовало. Мала еще!

– Здрасти! – возбухнула я. – А кто это совсем недавно тоже самое рассказывал при Марите и Владимире? Или они совсем взрослые?

– Вы меня врасплох застали! Задурили совсем. – стал он оправдываться. – А еще я опасался знахарки вашей. Красивая женщина, сильная.

Я развернулась к нему лицом.

– Ты губу-то закатай обратно, а то наступишь, упадешь да на кулак мой напорешься! Не посмотрю, что дядюшка новообретенный.

– Я не об этом! – отмахнулся он. – Просто повезло Владияру. Хотя бы после стольких лет, но повезло. Может и мне когда повезет так?

Мы дошли до дома. Дядя попрощался до завтра и скрылся в ночи. Я же отправилась проверить папу.

В комнату зашла со свечкой. Отец лежал на кровати на спине. Подушка его сбилась на край и вот-вот грозилась упасть. Одеяло тоже скомковалось. Стол в комнате стоял далеко, а стула рядом не было. Не зная куда поставить свечу, я вложила ее в руку папы, что лежала на его груди. Второй его рукой немного прижала сверху, чтобы наверняка. Потрясла подушку, приподняла голову, вложила подушку, опустила голову. Взяла одеяло, встряхнула и накрыла папеньку.

– Рано еще! – тихо прошептал папа.

– Да нет. Поздно. – поправила я его.

– В каком смысле?

– На улице ночь. Поздно, а не рано.

– Я думал, что ты меня хоронить собралась. – указал он глазами на свечку.

Лежащий в позе покойника и под белым одеялом, папа был бледноватым.

– Для усопшего ты слишком разговорчив. Спи давай, а то опять за Василеной бежать придется.

Я отобрала свечку и вышла на кухню. Пустые крынки на столе ясно давали понять, что корову вечером никто не доил. А я уже так хотела спать! Но, пришлось идти.

Только открыла дверь на скотник, а мне в живот уперлись рога. Я заорала и кинулась обратно. Упала на зад. Свечки потухли.

– Мамочка, роди меня обратно! – запричитала тихонько – Вот говорили мне, что мысли материальны, а я не верила. Это боженька меня решил покарать за крамольные мысли об отце Митрие. Я больше так не бу-уду-у!

– Му-у-у!

– Ась?

– Му-у-у! Му-у!

Я зажгла свечи. Корова смотрела на меня как на идиотку. Я смотрела на ее рога, украшенные повисшим с одной стороны ведром. Потом пощупала их. Как я могла забыть, что корова рогатая?!

– Пожалуй, Аглая, я с тобой соглашусь. Я – идиотка!

– Му-у-у!

– И это тоже. – согласилась я.

Кормление скотины в целом и доение коровы в частности, прошло без эксцессов. Это если не считать еще одного погнутого ведра, которое корова скинула с себя грациозным кивком головы. Очередная порча имущества. На всякий случай, я перекрестилась.

Разливая парное молочко по крынкам, я налила в собачью миску то, что не влезло. Собаки нигде не было.

– Куч! – тихонько позвала я его. – Кученька, ты где?

Послышался шорох и глухое поскуливание. Пройдя по всей кухне, я остановилась у дверей. Вышла в сени. Скулеж усилился у люка в подпол. Куч или демон какой? Тьфу! Какие еще демоны?! Я резко открыла крышку и на меня выскочило что-то маленькое и волосатое. Оно расцарапало когтями мне левую щеку, прокусило плечо и оттолкнулось от моей тушки в сторону кухни. Дверь-то я не закрыла! Куч выскочил следом и повалил меня на пол. Вылизывая мне лицо, он непрестанно поскуливал.

– Кто ж тебя там запер, маленький? И что это за чертяка вылетела перед тобой?

– Мне тоже интересно. – вышел папа. – Кто это проскакал по мне?

Я посмотрела на отца с пола. В свете свечи, что была в его руке, четко виднелись следы когтей на его правой щеке. Моя левая немного начала саднить.

– Мя-я-а! – пропищал возмутитель спокойствия с кухни.

Я поднялась на ноги и закрыла люк. Под кухонным столом обнаружился котенок. Маленький, черный, с белым пятнышком на шее. Чертенок, а не котенок! Я его вытащила и прижала к груди.

– Не шипи! Сейчас молочка поедите и спать пойдем. Остальное завтра решим.

– С прибыточком нас! – покачал головой папа и ушел в свою комнату.

– Вот и дом для тебя нашелся.

Пока я уносила крынки в подпол, предварительно проверив его на наличие другой угрозы моему здоровью, Куч и котенок налакались молока и развалились на моей кровати. Придется потесниться. Не выгонять же детей волосатых. Котенок на меня зашипел, но быстро успокоился и начал мурлыкать. На пузе обнаружился белый треугольник. Бабочка на шее и трусы на пузе. Настоящий джентельмен!

Служба перед праздником и небольшая потасовка.

Утро меня не порадовало от слова совсем.

Во-первых – вчерашние царапины на щеке были до крови, а к утру все запеклось и прилипло к наволочке. Пока отрывала себя от постельного, слезы от боли катились градом.

Во-вторых – кошак умудрился порвать пододеяльник и завернуться внутрь. Сдергивая с себя одеяло, я получила незабываемое удовольствие в виде получения свежих царапин на ноге.

В-третьих – Куч обделался. Хотя уже давненько он меня не "радовал" подобными знаками внимания.

Разобравшись с животными, я накинула шаль на плечи и вышла на кухню. Папа уже растопил печь и приготовил завтрак. Сидя за столом, он почесывал правую щеку. Царапины его тоже кровили.

– Не чеши! Я сейчас промою и намажу заживляйкой.

– Чем намажешь? – папа даже ладошкой прикрыл отметины.

– Василена сделала мазь на основе подорожника. Я у нее выпросила чуток. Вот и пригодилась!

– Лучше бы не пригождалась. – пробормотал папуля.

Через минуту наши боевые отметины слегка позеленели. Семья Рэмбо, сельский вариант!

Дальше все шло по накатанной. Папа обрядился со скотиной, а я отправилась к курам.

Осторожно, легкими шагами я устремилась к царству Курляндия с единоличным правителем его величеством Петруччо Неповторимым. Гарем не заметил потерю жены и продолжал исправно нестись. Цыплятки тоненько попискивали под крылом одной из наседок.

Угол у дверей был укреплен свежими досками. Они ярко контрастировали на фоне серой постройки. Папуля постарался на славу.

Накормила птиц. Правда постоянно оглядывалась на дверь. Ладно, проработаю как-нибудь эту психологическую травму.

После обеда я засобиралась в церковь. Папа категорически был против, чтобы я шла одна. Я была тоже против, потому как Любомир тоже хотел идти в храм и их встреча, после вчерашнего, не сулила ничего хорошего. В какой-то степени нас спасла баба Мия.

– Здоров, соседи! Чего буяним? Кому помочь? Кого закапывать?

Какая милая и душевная бабуля!

Мы резко повернули головы к дверям. Бабуля стояла и светилась непонятным предвкушением.

– Здравствуйте, баба Мия. Меня папуля в церковь не пускает. – пожаловалась прям как маленькая. – А между прочим, меня отец Митрий лично звал! Так и сказал: Олена, это тебе жизненно необходимо!

– Я отпускаю тебя, – протестовал папенька – Но я иду с тобой!

– Тебя не звали!

– Ты моя дочь!

– Я помню!

– Вот и слушайся меня.

– Я слушаюсь. Но со мной ты не пойдешь!

– Правильно, деточка! – встряла бабуля. – Твой папа с тобой не идет. Твой папа идет со мной. А что у вас с лицами?

Какая подстава со стороны такой замечательной женщины! Слов нет просто. Хотя... Есть слова. Я подошла к бабуле и горячо зашептала:

– Ерунда. Бандитская пуля с вражеской стороны. Но вы совсем не понимаете! Там будет человек, которого папа видеть не желает.

– Я знаю. – коротко ответила она.

– Вот именно! А он... Подождите! – я запнулась. – Что вы знаете?

– Любомир. – только губами прошелестела баба Мия. – Помирим.

Вот это оперативность получения информации! Вот это скоростной режим! Я в шокусе-покусе!

Бабуля затолкала меня в комнату и приказала принарядиться. Уже у себя из-за дверей я слышала как она распекала отца за нерасторопность.

– Давай-давай! Пошевеливаемся! Отец Митрий ждать не будет.

Вышли втроем в сени, а на улицу только я и бабуля. Обернулась и уставилась на папу.

– Передумал?

– Что он тут делает? – прогрохотал папенька.

Я проследила за его взглядом. За калиткой стояли дед Влас и Любомир и мирно беседовали. Все чинно-благородно.

– Ну стоят. Ну болтают. И чего? – схватила папу под руку и повела дальше. – Мы с тобой по делу идем. Не обращай внимания.

– Что у него с лицом?

Я присмотрелась. Смех начал меня душить. Лоб дяди украшала ссадина, которая недавно кровила. Сразу видно, что мы родственники.

–Владияр, – дедуля ловко подскочил и утянул папу разговором вперед – Говорят вчера лису видели. Слыхал?

Я стояла, смотрела на Любомира и тряслась от смеха. Пришлось даже рукавичку зубами зажать. Бабуля только хитро улыбалась.

– Может хватит ржать? – он провелся пальцем по моей щеке с царапинами. – Сама-то какая красивая.

– Естественно. – гордо подняла голову – Девочки всегда красивые!

– Не стоило из-за меня с отцом драться.

Я аж подавилась.

– Кха-кхе! Не дрались мы. – еле просипела. – Котика мы вчера завели.

– Какой ласковый котик. – съехидничал дядя. – Познакомишь потом?

– Да хоть сейчас! Пойдем, я тебя тоже позеленю немного. Ибо нечего отставать от модных тенденций этого сезона!

В храме стояла небольшая толпа. Вроде бы праздник не сегодня... Или сегодня? Бабуля ответила что сегодня вечером. А сейчас что? Ах, прелюдия предпраздничная! А чего народу так мало? Позднее подойдут в сад на гулянья? А мы чего тогда приперлись рано? Молчу-молчу! Пост соблюдать нужно? А как его блюсти? Молиться? И все? А диета? Что это? Я потом объясню.

Пока мы шушукались, отец Митрий зорко оглядел толпу. Не оставил незамеченными исцарапанные лица и укоризненно покачал головой, глядя на меня. Я даже не удивилась. Приняла этот взгляд как данность и смиренно промолчала.

Взором горной орлицы я рассматривала присутствующих. Негусто! Человек двадцать – двадцать пять. Высокая девица с рыжей косой и в черном платье привлекла мое внимание. Велея? Не ее цвет волос и рост. Девушка повернулась и я чуть не скончалась на месте. Ясмина?! В платье?!

Протолкавшись к подруге, я насела на нее с расспросами.

– Имидж сменила?

– Где? – стала она себя осматривать и отряхиваться.

– В смысле, чего ты в платье-то? Штаны изорвали с милым?

Ясмина только хмыкнула, не обращая внимания на пошлую шуточку. Святой отец бы мне рот прополоскал в купели, а родной отец держал бы меня при этом.

– Порадовать любимого захотелось. А у тебя как дела в делах сердечных?

– Я Максимку обещала ждать. – состроила я лицо великомученицы. – Вот вернется и... Я его сразу сплавлю какой-нибудь девице. Осталось присмотреть кого не жалко.

Батюшка окропил всех святой водой (по мне прошелся с особой тщательностью) и начал петь. Густой голос растекался под сводами и обрушивался в самые наши души. Трепетали даже кончики бахромы на шали. Ух! Пробирает-то как!

Спустя полчаса все стали расходиться. Кто шел к иконам, а кто и сразу по домам. Я хотела улизнуть, но святой отец перехватил меня. Стоя у купели, мы тихонько беседовали.

– Покаяться бы тебе, дева.

– В чем же мне каяться?

– Не бывает безгрешных!

– Вы тоже не без греха?

– Истинно. Каждый день молю о сохранении души перед ликами святых.

Я скептически глянула на размытые пятна икон, где должны быть лики.

– Дак я тоже молю. Только мысленно. Ведь бог в каждом из нас. Так что можно обойтись и без посещения специальных учреждений. Разве нет?

– Так. Но кто же тебя на путь истинный направит?

– Ну, раз я мысленно молюсь, то мысленно и ответы получаю. Не может ведь создатель нас без ответа оставить?

Отец Митрий серьезно поглядел в мое лицо и согласился. И отпустил. После того, как еще разок окропил меня водичкой, отхлестав кисточкой по лицу. Как бы, идя до дома, в сосульку не превратиться.

Папуля на улице мрачненько разговаривал с Любомиром. Оба спорили, но мирно. Как-то не хочется прерывать их, но капли на тулупе начали замерзать.

Первым увидел мое плачевное положение дядя. Он кивнул папе и указал кивком в мою сторону. Оба рванули, схватили под руки и уже втроем мы устремились к дому. Даже без приключений обошлось.

– Как у вас дела? – шепнула я Любомиру, пока папуля чай разливал.

– Не знаю. Надеюсь на благоприятный исход.

– О чем вы там шепчетесь? – грохнул папа перед нами кружками.

– Да вот, Любомир рассказывает откуда боевое ранение получил.

Перевела стрелки и чай можно похлебать. Мне можно – я девочка.

Пофыркивая, дядя все же рассказал.

Уходя вчера в домик на пилораме, он в темноте несколько раз упал. Дальше решил идти вдоль заборов. Пусть и в снегу, зато опора имеется. Прошел уже больше половины села, как ему в лоб прилетела деревянная лопата. А следом и девичий голос предупредил, что следующий удар будет последним в жизни проходимца. Любомир пытался объяснить, что он просто мимо шел. Но девушка ответила, что именно поэтому проходимцем он и является, а посему, пущай проходит дальше, пока голова цела.

– В связи с этим, у меня к тебе, Олена, просьба имеется. – завершил рассказ дядя. – Покажи мне кто эта самая девушка, что так меня припечатала.

– Зачем тебе? Мало что ли получил? Да и как я тебе ее покажу, если не знаю кто это был и где?

– Извиниться я хотел. А забор этот я покажу. – он повернулся к папе и спросил – Разрешишь дочери меня проводить?

Папуля пожевал губы, явно намереваясь отказать. Но я опередила его:

– Конечно разрешит. А я потом расскажу тебе, папочка, чем мы будем с Василеной заниматься долгими зимними вечерами. И днями. И, возможно, утрами.

– Что опять?

– Вот провожу дорогого родственника и вернусь с рассказом.

Пока папа не начал возражать, я натянула его сухой тулуп (мой сушился на печке) и выскочила на улицу. Любомир вышел следом посмеиваясь.

– Вьешь из отца веревки, а он и сопротивляться тебе не в силах.

– Это все от большой любви! – стукнула я себя кулачком в грудь.

Поглядывая на красавца дядю, отворила калитку и стукнулась носом о чью-то грудь. Потирая пострадавшую часть, я подняла голову. Виктор. Ну а кто же еще-то может быть?

Парень хмуро смотрел на Любомира. Дядя взял меня за руку и завел себе за спину. Отсюда было хорошо видно, как баба Мия выглядывает справа из-за кустов и нагло подсматривает. Хорошо хоть деда с собой не взяла, провокаторша седая. Вот нюхом чую – специально ведь подстроила такую встречу. Слева хрустнула ветка. Упс! Ошибочка вышла. Дед Влас был за соседним кустом.

– Иди-ка, Олена, в дом. – Любомир подтолкнул меня. – Мы пока поговорим.

– Ага! Два раза! Бегу и волосы назад! – вышла вперед и встала между ними. – Потом поговорите, а у нас с тобой дела еще!

– Какие у вас дела? – обманчиво спокойно спросил соседский внук.

– Не твое дело! – ответил Любомир.

– Мое! – рявкнул Виктор, глядя мне в глаза.

– Ищщо чего! Мои дела – только мои и ничьи более! Уяснил? – ткнула пальцем ему в пуговицу на куртке.

Любомир схватил меня в охапку и, пока я хватала ртом воздух, закрыл в столярке папы. С улицы доносились глухие удары и треск веток. Это чего они там удумали? Смородину мою ломать? Не позволю!

Окно столярки выходило в сторону дороги. Открыв защелку, я ступила на перевернутое ведро и вылезла по пояс. А дальше никак! И назад никак! Памагити!

– Дедушка, – позвала я деда Власа из-за кустов – Помогите вылезти.

– А чего ты туда полезла-то?

Дедуля перелез через забор и потянул меня за руки. Никак!

– Ты зацепилась за гвозди. – осмотрел оконную раму дед. – Да и тулупчик тебе не по размеру. С бати сняла?

– Как выбраться-то? – прокряхтела я.

На улице стало подозрительно тихо. Я прислушалась. Поубивали друг друга? Шуршит чего-то. За спиной кто-то завозился.

– Дай мне плоскогубцы. – дедуля протянул руку к кому-то за моей спиной.

Рука с инструментом вылезла у меня над головой. Сосед схватился плоскогубцами за гвоздь и потянул. Любомир подошел сзади деда и помог вытащить остальные гвозди. А за спиной у меня кто? Виктор? Я активно заелозила ногами. Руки соседского внука прижали и обездвижили меня.

– Не дергайся. – прошептал он мне на ухо. – Иначе одежу изорвешь сильнее.

– Пусти меня!

Я дернулась сильнее. Раздался треск ткани. Да что такое?! Опять штопать надо!

– Сказал же чтобы не дергалась. Чего ты всегда наперекор всем идешь?

– Не всем! – прошипела я. – Мне конкретно ты не нравишься!

Гвозди все достали и меня освободили. Правда я хотела вылезти в окно, как и планировала сначала, но Виктор втащил меня внутрь. Вышла небольшая заминка, во время которой образовалась на кармане тулупа большая дыра. Я совсем поникла.

– Оленка, – на улице Любомир приобнял меня за плечи – Ты когда замуж соберешься, то бери этого. – кивнул он на Виктора. – Глянь, как он мне в челюсть зарядил. Я чуть зубы не повыплевывал!

Я осмотрела наливающийся синяк на скуле дяди, перевела взгляд на потирающего плечо Виктора и замерла, узрев место побоища.

– Мои кустики! Мои смородинки! – бросилась к поломанным веткам. – Что? Еще и крыжовник? Еще и тот, который без шипов?!

– Отрастут они, ты чего? – попятился Любомир.

– Совершенно ничего! – кровожадно улыбнулась я. – Бабуля, позовите батюшку! Святого!

– Зачем, милая? – высунулась та из куста.

– Отпеть два тела нужно! Такие молодые, а так плохо кончили!

Я схватила полено из дровенника и понеслась на этих вандалов. За смородину! За крыжовник! Ура-а-а!

Остановил меня папа. Перехватил поперек и утащил в дом. Еще и полено отобрал! Предатель.

До самой темноты я сидела и штопала дыры на папином тулупе. Руки тряслись от не выплеснутого гнева, а нитки путались и крутились. В отместку за несостоявшуюся месть и отобранное полено, вышила красными нитками сердечки и цветочки. Как медали на груди! Папуля молча осмотрел результат и похвалил за аккуратность. Я прищурилась и еще раз посмотрела на вышивку. Нитки торчали из самых неожиданных мест. Аккуратно торчали. Тут я согласна.

Мой тулуп не высох. Совершенно! А все потому, что чертик кошачьего племени скинул его с печи. Еще и запах подозрительный шел от одежи.

– Куч! – рявкнула я. – Это твоя работа?

Куч стоял понурившись.

– Я так понимаю, что на гуляния ты не идешь?

Папуля стоял наряженный в новый костюм серого цвета.

– И не собиралась! – уперла я руки в боки. – А ты, чтобы до полуночи вернулся!

– Кто из нас родитель? – усмехнулся папенька.

– Не увиливай!

– Вот ведешь себя как совершенный ребенок, а изредка строгая мамаша в тебе верх берет. – покачал он головой, застегивая расшитый тулуп. – Если бы не знал тебя, то решил бы, что ты сумасшедшая.

– Сколько себя помню – всегда была такая. – отрезала я. – В бухгалтерии скучали, когда я в отпуск уходила.

– Это хорошо! – пробормотал папа. – Ну, я пошел!

– С богом! Сильно не напивайся.

– Олена! – возмущенно пророкотал папа.

– Знаю я тебя! С Василеной еще раз беседу проведу!

Немного угрозы никогда не помешает.

Папуля погрозил мне пальцем и ушел праздновать.

Конец ноября. До нового года еще целый месяц. Что бы такое замутить на подарки? Да чтобы не такое, а эдакое! Ревизия ниток и тканей показала острую недостачу. И то и другое есть, но придется комбинировать.

В дверь постучались. Не дожидаясь ответа, вошли Любомир и Виктор. Стоят и молча топчутся.

– Сами, значит, пришли. – строгость голоса напугала даже меня саму.

– Оленка, ты извини. – начал дядя. – Я ж думал, что раз ты моя племянница, то я тебя просто так к парням не отпущу!

Виктор стоит и молча смотрит на меня. Улыбается еще! Гад!

– И что? Передумал? – уточнила я у дяди. – Теперь отпустишь просто так к любому встречному-поперечному?

– Теперь думаю взять тебя в свою охрану.

Я выпуклила глазки на это заявление.

– И полено тебе дам. – кивнул тот. – Ни одна девица не подойдет ко мне и тогда я точно здесь поселюсь.

– У нас места мало! – прищурилась я, глядя на соседа.

– Я не ваш дом имею ввиду, а вообще! Речное мне очень нравится. Люди здесь приветливые. – почесал он саднящий лоб.

– Все еще хочешь найти зазнобу, что наградила тебя рогом? – заметила я его движение.

Ссадина на его лбу и правда немного набухла. Юникорн, блин! Чтоб его копыта звонко стучали!

– Поможешь? – просиял он.

Человеку двадцать пять, а как ребенок! Видимо, когда детство резко обрывают, то оно потом в более зрелом возрасте выходит наружу. Иногда выходит боком.

– Кто тебя так? – подал голос Виктор.

– Девушка. – почти пропел Любомир. – Хорошая.

– Это ты по силе удара понял? – поинтересовалась я. – Или по траектории полета лопаты?

– По голосу! Я его теперь везде слышу! – размечтался дядя.

– Сотрясение мозга, приведшее к слуховым галлюцинациям. – поставила я диагноз. – Вы, больной, лучше бы дома отлежались, а не по девкам шастали!

– Оленушка! – почти взмолился Любомир. – Это же первая дева, что не бросилась на меня! Точнее бросилась, но не потому..., а из-за... Вдруг она – та самая?

Я закрыла лицо руками. Ну не верю я в такие подарки судьбы! Когда сама выходила замуж, то была симпатия, доверие и взаимное уважение. С моей стороны. За покойного мужа не ручаюсь. Дак вот, ни о каких САМЫХ или о великой любви и страсти там речи и не шло. Детей и внуков любила безумно, это да. Да что там! До сих пор люблю! Просто прежняя жизнь стала будто дымкой покрываться. Воспоминания приходили все реже. Надеюсь, я не забуду все, что было.

Мысли прервал Виктор. Он убрал мои руки от лица и заглянул в глаза.

– Поможем страждущему?

– Нет! – не повелась я на его улыбку.

– Почему? – возмутился Любомир. – Мы ж родственники! Должны помогать друг другу!

Ну да – ну да! То-то дедуля сильно помог сыну и прежней Олене. Дядя прочитал это в моих глазах и понурился.

– Я не пойду. – пояснила я. – Мне надеть нечего!

Вот и я докатилась до вечной женской проблемы. Указала взмахом руки на тулуп, что валялся на полу у печи. Виктор поднял его и расправил. Вонь собачьих пописюлей усилилась. Свернув в рулон тулуп, парень вышел на улицу, унося его с собой.

– Куда? – кинулась я, но дальше веранды не пошла, зато крикнула вслед – Фетишист ведром недобитый!

– Кто такой фетишист? – поинтересовался Любомир.

– Поверь, лучше этого не знать! – я проводила взглядом соседа и повернулась. – Пойдем, что ли, чай попьем. – и сурово добавила – С вареньем. Смородиновым.

Виноватый взгляд дяди-мачо был мне ответом.