Текст книги "Пожиратель Ци 4 (СИ)"

Автор книги: Егор Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Тогда надеюсь, что его все-таки просто разорвет… – тихо хмыкнул я, чувствуя заполняющую меня бесшабашную смелость.

Лестница шла по спирали, уходя все ниже и ниже. С каждой ступенью я шел все быстрее и увереннее, почти бежал. Меня замедляло лишь то, что мои фильтры работали на пределе – энергии здесь было еще больше, еще гуще, а усыпляющие вибрации висели в самом «воздухе» плотным, почти осязаемым покрывалом. Остановись – и уснешь навеки.

Наконец, внизу забрезжил свет. Тусклый, холодный, мерцающий белизной свет далекой нейтронной звезды. Лестница вывела на маленький выступающий балкончик. И я замер.

Я стоял почти у потолка странной необъятной пещеры, и при взгляде вниз передо мной открывалось… пространство. Безграничное и одновременно замкнутое. И в центре этого пространства парило… Сердце Чертогов? Ядро? Источник…

Что-то огромное. Непостижимое. Оно не имело четкой формы – то ли сфера, то ли многогранник сложнейшей конфигурации, то ли это вообще сгусток чистой, плотной энергии, пульсирующей медленным ритмом. Оно излучало тот самый холодный белый свет, который я видел, пока спускался. Свет не слепил, но пронизывал насквозь, заставляя мою энергетическую форму вибрировать в резонансе. От него исходило все – и энергия Чертогов, и те самые усыпляющие вибрации, вполне видимые визуально – желтые канаты, что чем дальше, тем сильнее разветвляются.

И одновременно с этим – тысячи, миллионы ниточек энергии тянулись с потолка, со стен и вообще со всех сторон к этому Сердцу.

Я не мог бы однозначно определить ни размер Ядра, ни дистанцию до него. Казалось, любые единицы измерения бессильны в этом странном пространстве капсулированной бесконечности… Оно переполняло мое поле зрения, мое сознание, мою энергетическую систему. Я стоял, не в силах пошевелиться, абсолютно раздавленный этим сокрушительным ощущением невероятной силы. Да уж, а мне до этого Клык мощным показался…

«Дышалось» легко, поскольку энергия здесь была без примеси усыпляющей силы, затянутой в плотные желтые жгуты, к которым достаточно было просто не прикасаться. Единственное, что я чувствовал – это оцепенение перед величием и безумием этого творения, обернувшегося ловушкой.

Кажется, Безымянный что-то восторженно орал, но я никак не мог переключиться на его слова. Потому что наблюдал за маленькой черной черточкой в облаке силы, стремительно несущейся по направлению к огромному Сердцу Чертогов. Я заметил ее в тот момент, когда она своим телом разнесла целый канат усыпляющей силы, который, казалось, был куда толще черной черточки.

Клык сделал свой ход… Сгорит мотылек? Или станет настоящим богом всего существующего?..

Глава 99

Тишина, царившая еще мгновение назад, была взорвана. Взорвана чудовищным энергетическим гулом, вибрацией, которая потрясала саму структуру реальности вокруг Сердца. То, что я принял за размеренный, вечный пульс Ядра, превратилось в аритмичную, хрипящую агонию.

Клык – эта ничтожная, с точки зрения масштабов Сердца, чёрная точка – вонзился в его сияющую поверхность. И не просто вонзился, а начал пожирать. От точки контакта во все стороны разбегались чёрные прожилки, словно ядро гигантского плода поразила мгновенная, смертельная гниль. Они расползались с непостижимой скоростью, выжигая сияющую белизну и оставляя после себя пустоту, мерцающую отвратительным фиолетово-багровым светом Бездны.

Именно сейчас, в этом акте святотатственного уничтожения, я наконец увидел то, что было ранее недоступно зрительному восприятию. Вокруг Сердца существовал невидимый барьер, кокон из сплетенных в невообразимо сложный узор силовых линий – защита, созданная самими Хранителями. Но теперь в этом коконе зияла дыра, аккуратный, словно вырезанный скальпелем разрез, через который Клык и проник внутрь. Он взломал защиту – точно так же, как, будучи когда-то клыком у меня на шее, пробивал любую, самую крепкую шкуру.

От разъедаемой изнутри плоти Сердца вырывались протуберанцы энергии. Казалось, что вся эта махина вот-вот рванет, но… Сначала Источник вдруг затих, и я было решил, что все кончено и Клыка больше нет, как на поверхности Сердца начала вспухать черная опухоль, пока еще совсем небольшая. Клык как-то успокоил беснующееся море энергии и начал его неторопливо… пожирать.

Глядя на всю эту картину, я пребывал в неком оцепенении, однако перед моим мысленным взором невольно стала разворачиваться цепь событий, что происходили в мире с момента моего попадания. Какая-то заварушка со школой Пламенной Птицы, что лишила меня наставничества Гу Луна. Затем моя встреча с тем стариком Чжаном и получение Клыка. Первый убитый зверь, первый сделанный взрывной камень. А потом… осколок ключа, из которого я получил знание о рунах. Затем второй осколок, попавший мне в руки, и… Клык так неистово мечтал его сожрать, это я помню отчетливо. Но я изо всех сил сопротивлялся этому желанию, впервые показав Клыку свой характер. И, спустя пару недель ожидания… Случилось вторжение демонов. И я в поиске силы поглотил и вторую половину ключа.

А ведь, если задуматься… Первое нападение демонов, по-большому счету, обернулось ничем. Ну, империю они захватили, там была готовая почва. А вот с Королевством Лунного Света они явно облажались. Потому что королевство отбилось, а столица осталась нетронутой. Сейчас, осознав гениальный план Клыка, видя, как он стремительно набирает силу, я понимал – он рисковал. Активировал план именно в тот момент, хотя подготовка к полномасштабному наступлению еще явно была не завершена, чтобы я уже не соскочил… И он добился своего. Проиграл локально, но что значил этот проигрыш в рамках глобальной цели? Даже вполне могу предположить, что это поражение было частью его плана – такой же, как и показушная сцена с изгнанием Кибато – лишь бы убедить меня, что он мой союзник, готовый прийти на помощь в любой критической ситуации… А потом…

Чем больше пазлов вставало на свое место в общей картине, тем сильнее меня душила яростная, бессильная злоба. Меня, с*ка, использовали.

– Вся история с долбанным вторжением демонов – его рук дело… – борясь со злобой, высказал я это откровение своему единственному собеседнику, – Он всех обманул… Использовал меня, использовал тебя, использовал даже этого предателя Хуань Ло… Ради этого момента…

– Ты только сейчас это понял⁈ – привычно энергично-добрый голос Безымянного сменился удивлением, а затем он заговорил со злой обреченностью, – И он победил. Он отымел реальность. И всех нас. А нам только и остается – наблюдать, как он празднует свою победу. Он получил всё, что хотел. Абсолютную власть. Абсолютную сытость. Он, можно сказать, высмеял твою жертвенность, твои принципы, твою любовь. Нассал тебе в душу. И доказал, что прав был он – сильный и жадный, безжалостно идущий к своей цели.

– Молчи… – зарычал я, чувствуя, как красная пелена ярости застилает мой разум.

– Он дал тебе всё. А затем отнял всё. Он наверняка решит оставить тебя в живых и наслаждаться тем, как ты страдаешь, глядя на то, как он разрушает всё то, что ты считал ценным, – голос Безымянного стал холодным и слегка насмешливым. Казалось, он специально меня злит. И у него это отлично получалось…

– Я сказал, МОЛЧИ! Он еще не отнял у меня ничего. И он нихрена не получит победы. Есть одна вещь, которую он не может контролировать. Не может поглотить. Не может предсказать. Это моя, с*ка, принципиальная упертость. И если я не могу его убить… я могу испортить ему весь гребанный праздник… – Моя ярость резко стихла, сменяясь холодным расчетом. – Говоришь, если эту хрень уничтожить, все миры вокруг заживут только лучше?

– Определенно.

– А если она взорвется?

– Пострадаю я, и все адепты шестой стадии, запертые в этом мире. На остальных это не должно повлиять.

– Ты к этому решению подталкивал меня, да? Почему нельзя просто словами сказать, что это единственный выход⁈

– Такое решение каждый волен принимать только… самостоятельно, – в голосе Безымянного прорезалась грусть. Он сам меня натолкнул на эту мысль, а теперь… понимал. И, видимо, грустил. Ну, либо показывал это.

– Да насрать мне на твою грусть, – огрызнулся я, резко разрывая контакт.

Тело Безымянного рухнуло на пол балкона, когда я перестал его поддерживать. Спи тут и наблюдай из первых рядов. Старый… Нет, древний хрен. Ненавижу, мать их, манипуляторов…

Я смотрел на тело, которое, упав на спину, продолжало сохранять сидящую медитативную форму. Эта нелепая поза вызвала во мне брезгливую отстраненность. Говоришь, Клык вовлек тебя в свою игру, использовал втемную?… Кто еще кого использовал…

Ведь морально гораздо легче сказать: «Такое решение каждый волен принять самостоятельно» с легкой грустью. И это твое решение, а я не при делах. Что я могу поделать, я ведь сплю? А идти и сжигать себя вместе со всем этим дерьмом – твое собственное решение и ответственность. Я не толкал тебя на суицид…'

А именно суицид мне и оставался. Все по заветам учителя – уж что-то, а этот урок я запомнил накрепко. «Как уйти красиво». Оттолкнувшись от балкона посильнее и срываясь в пропасть, я повторял про себя эту инструкцию, сосредоточившись на главном.

Пункт первый – поджигаем себя и свою душу, свою ауру, саму суть существования. Очень важно поджечь правильным огнем – Феникса, и чем сильнее он, тем лучше.

Пункт второй – обнимаем, прижимая к себе того, кто гораздо сильнее тебя, но уязвим к этой силе. О-о-о, демоны эту силу очень любят. Особенно когда заняты исключительно тем, что поглощают энергию в огромных количествах. Надеюсь, когда эта энергия полыхнет внутри его симбиотического тела, он оценит…

Пункт третий – любуемся костерком и греем ручки.

Инструкция не сложная, но местами капризная. В моей памяти хранились воспоминания – это были знания, что появлялись в сознании у каждого, в ком было хоть немного сил Феникса. У меня же их было дохрена. И понимание самосожжения этих сил чистейшим факелом тоже было. Хоть Мико никогда этим и не делилась. Мико…

Врезав себе хорошую пощечину, я вернулся к действительности. Время пока было – лететь до ядра далековато. Так вот, инструкция капризная – очень важно поджечь себя вовремя – не слишком рано и не слишком поздно. И если по поводу второго я не уверен, то первое точно недопустимо. Не думаю, что Клыку доставит неприятности, если я свалюсь ему на голову клочками окончательно истлевшего пепла.

Время размышлений закончилось. Внизу, в сердцевине расползающейся щупальцеобразной черноты, черная опухоль пульсировала и стремительно росла с каждой секундой, странным образом напоминая мерзкого раздувшегося клеща, присосавшегося к ядру. Скорость поглощения была чудовищной. Скоро он станет действительно непобедимым. Абсолютом.

Ну уж нет. Не в мою смену.

Я отшвырнул прочь все сомнения, всю ярость, всю боль. Оставил только холодную, отточенную сталь решения. Инструкция по красивому уходу. Пункт первый.

Я обратил взгляд внутрь себя. Туда, где в сплетении золотых, алых и белых нитей копилось пламя. Я поднес спичку к бочке с порохом собственной души.

«Прости, Мико. Но это единственный способ испортить ему торжество».

И поджег.

Это не было больно. Сначала – лишь ощущение безумной, всепоглощающей легкости. Как будто я сбросил с плеч гору, которую тащил всю жизнь. Мое энергетическое тело, сжатое до полуматериальной формы, вспыхнуло ослепительным золотом. Чистым, яростным, очищающим огнем Феникса. Я стал факелом. Живым, мыслящим факелом, единственной целью которого было – дотянуться до центра заразы и обнять его в последнем, смертельном объятии.

Пункт второй.

Я немного скорректировал свой полет, намереваясь не только попасть в Клыка, но и поджечь собой ядро. Влетев по касательной в сферу, я поднял вокруг себя огромные волны пламени, что мгновенно побежали во все стороны. Именно в этот момент меня оглушило первым приступом боли. Больно уж мощное топливо. Но что мне эта боль?.. Я был Волей, обернутой в Пламя. Непробиваемой скалой, несущейся к своей цели.

Пламя, расходившееся от меня, мгновенно поднималось и шло дальше, во все стороны и вглубь. Я еще и полпути до Клыка не проделал, как тот невероятно громко заорал.

Клык не почувствовал угрозы. Он был пьян от мощи, упивался ею, как алкоголик дешевым пойлом. Его внимание было всецело поглощено Сердцем. И он заорал, видя, как его драгоценная добыча… сгорает.

Но предпринять он ничего не успел. Да и не мог. Он, ведомый своими инстинктами, не мог остановиться. Раньше, чем его жадная суть смогла перебороть инстинкт и отцепиться от еды, что внезапно загорелась – она загорелась и внутри него. А поглотить он успел ой как много… И продолжал это делать.

Я так и не добрался до него, когда в моем сознании, уже почти растворенном в огне, прорвался последний, нечеловеческий вопль. Это был рев Клыка. Рев, в котором смешались ярость, недоумение, животный ужас и…

Он все понял. Понял, что его переиграли. Он почти получил свою абсолютную власть, и… не доел.

– ТЫ… ДАЖЕ… ПОБЕДИТЬ… НЕ… УМЕЕШЬ… ПО-НОРМАЛЬНОМУ… – прорычало пространство, звеня бессильной злобой.

А потом не стало ни мыслей, ни звуков. И новые, накатывающие волны нечеловеческой боли. Огонь. Белый, чистый, всеуничтожающий огонь. Я чувствовал, как рассыпается в прах демоническая сущность Клыка. Чувствовал, как и сам рассыпаюсь, находясь внутри этого огромного Сердца Чертогов.

Взрыва не произошло. Просто гигантский столб чистого пламени, подхватив все внутренности, вырвался из тела Сердца и устремился ввысь, пробивая потолок, в небо, в фиолетовую бесконечность Чертогов, словно последний прощальный салют. Салют по всем надеждам, по всей любви, по всем потерям.

Пункт третий. Греем ручки.

Но ручек уже не было. Не было тела. Не было сознания. Не было ничего.

Чернота.

* * *

Сквозь рушащуюся реальность Чертогов, сквозь слои энергии и безумия, сквозь пустоту между мирами летела микроскопическая бело-золотая искорка.

Это была искра неистребимой Воли, спаянная в неразрывном союзе с теплым золотом неугасимого Феникса. Воли, способной пробивать собственное русло, а не плыть по течению.

Лишенная сознания, она не имела ни мыслей, ни эмоций, ни чувств. Только одно-единственное, вбитое в саму ее суть, ощущение: дом. И тончайшая, почти неуловимая нить волевого устремления, дрожащая в небытии, влекла её за собой куда-то туда, в бесконечную даль.

Домой.

Глава 100

Работа. Работа для Мико была спасением. Она погружалась в нее с рассвета и трудилась до заката, пока силы окончательно не покидали ее тело. Работа с максимальной отдачей, на износ – ведь тогда сон приходил мгновенный, без сновидений, без боли.

Правда, спасало это не всегда. Часто ей снились его руки, его насмешливая улыбка, его глаза с вертикальным зрачком. Каждый раз она вскакивала с уверенностью, что он рядом, протяни руку – и дотронешься, но… Нет. Уже пять лет его не было рядом.

Все это время она руководила, учила, чертила руны, вкладывала Волю в новые артефакты для строящейся второй крепости – «Вечного Дозора». Ее «Народные Академии», как их когда-то назвал Керо процветали, и не было отбоя от желающих попасть в новые школы. Она отдавала всю себя, как он просил. Чтобы не думать. Чтобы не чувствовать пустоту, зияющую в ее груди на месте той связи, что когда-то была таким живым, теплым, сияющим мостом между их душами.

С тех пор, как он исчез в Гробнице, связь оборвалась. Не ослабла, не затухла – порвалась. Остро, болезненно, окончательно. Осталась лишь тишина. Пустота.

И вот, закладывая очередной артефакт в фундамент новой башни, она вдруг замерла.

Показалось.

Она зажмурилась, сосредоточилась. Нет. Нет, не показалось.

В самой глубине ее души, в том самом месте, где так долго была лишь холодная пустота, дрогнула струна. Тонкая-тонкая, слабая, едва уловимая. Как паутинка, колеблемая ветром.

Сердце ее бешено заколотилось, дыхание перехватило. Она отшатнулась, прислонившись к холодному камню стены.

Она чувствовала. Оно было. Совсем слабое, с абсолютно неясным направлением, размытое, как сквозь толщу воды… но оно было. Связь с ним… Снова появилась.

«Он… вернулся?» – прошептало ее сердце, и в нем вспыхнула бешеная, ослепляющая надежда.

Но почти сразу же накатила волна горького реализма. Нет. Это слишком слабо, слишком призрачно. Это просто эхо. Отголосок старой боли. Самовнушение от усталости.

Мико с силой тряхнула головой, смахнув предательскую влагу с ресниц. Нет. Нельзя. Нельзя снова поддаваться. Нельзя позволять надежде разбить себе сердце в очередной раз.

Она глубоко вздохнула, выпрямила плечи и снова повернулась к кристаллу. Ее лицо стало спокойным и сосредоточенным, каменной маской поверх бури внутри.

«Просто работай, – приказала она себе. – Просто работай и не думай».

Но крошечная, дрожащая паутинка в глубине души продолжала вибрировать, и остановить её было уже невозможно.

* * *

Хельда сидела в своем кабинете, перебирая бесконечные письма. Её взгляд то и дело соскальзывал на камин, в котором её подруга сушила волосы, когда гостила тут много лет назад.

«Может снова туда, к Стене, отправиться?» – пронеслась мысль в голове Хельды.

Мастер Кёльн, которому она когда-то отдала артефакт со знаниями по рунам, работал из рук вон плохо… и ситуация не предвещала улучшения. Только в присутствии самой Хельды этот зазнайка хоть как-то начинал шевелиться, но стоило царице покинуть стройку, как он тут же расслаблялся, не желая лишний раз и пальцем пошевелить и требуя к себе почтения не меньшего, чем к главе Школы Феникса.

Сама же Мико работала буквально на износ и, хотя не обладала таким объемом знаний как у Кёльна, умудрялась делать артефакты раз в пять больше и на порядок качественнее. И это помимо прочих обязанностей главы школы.

Кроме того, Хельда не понаслышке знала, что Кёльна от работы отвлекают еще и постоянные попытки привлечь к себе внимание Мико. Безуспешно. Во всём, что не касалось работы, Мико его игнорировала. Как и остальных мужчин, за исключением разве что трёх – Лин Чжэна, Хаггарда и Чоулиня. Сколько раз она ему говорила и не пытаться лезть к ней – прихлопнет и не задумается, однако тот был слишком уверен в своей неповторимости.

М-да, Хельда иногда ошибалась в людях. Жаль, что сейчас не вернуть время вспять, и не забрать уникальный артефакт знаний, который тот впитал. Нет, Кёльн был верным и талантливым, но вот испытания славой не выдержал. И только сама Хельда пока может удерживать его в рамках субординации. Быть же постоянно на Стене ей не с руки. Почему?..

Да, множество проблем требовали её непосредственного присутствия в царстве Севера. Но проблемы – проблемами, они были и будут всегда, и дело определенно не в них. Сейчас, когда ее царство расцветало – знания из гробницы Безымянного дали невероятный толчок во всех областях – она могла бы уже немного выдохнуть и проводить больше времени с подругой. Однако…

Там, у Стены и на стройке новых школ-крепостей… ей там было… Неуютно. Подруга изменилась до неузнаваемости, а вокруг неё была такая аура власти и силы, что сама Хельда стала чувствовать себя на вторых ролях. А она это ощущение очень не любила.

И все началось в тот день, когда она рассказала Мико об исчезновении Керо.

В груди Хельды снова разбушевалась смесь гнева, досады, грусти и даже чего-то очень похожего на… вину. Вот куда он делся? Она помнила тот день, как сейчас – гробница заходила ходуном, что до безумия напугало всех. Но не её. Однако к тому моменту, когда Вестра довела царицу до зала сокровищ, гробница успокоилась. А внутри – никого, и только странные кристаллы разбросаны по всему полу. Хельда и её люди обследовали каждый угол гробницы, и обнаружили скрытую пустую нишу. Что он там мог найти? Куда делся? Эти, и многие другие вопросы так и оставались без ответа.

Ей хотелось думать, что он нашел что-то ценное, украл и убежал. Так было бы легче на него злиться и не испытывать ни благодарности, ни тяжести неотданного долга.

Она его знала не так хорошо, как ей хотелось бы, но она понимала – он бы не стал воровать и убегать. Скорее он каким-то образом опять всех спас – а люди вокруг даже не поняли как, и от чего. И, вероятно, умер. Пять лет о нем нет вестей…

Хотя, легенды о нем до сих пор живут в устах и сердцах людей…

В дверь постучались. Хельда вынырнула из своих мыслей и перестала смотреть на камин.

– Заходи, – негромко сказала Царица, узнавшая стук. Вестра всегда стучала именно так.

– Вы звали, госпожа? – склонила голову верная тень.

– С появлением этого твоего «гостя», ты совсем перестала заниматься делами. Дорогая, если ты хочешь отдохнуть, скажи прямо. Мне не хватает твоей цепкости и инициативности. Лучше совсем не работай, чем так.

– Простите, госпожа, – вновь склонила голову Вестра, – я и сама не ожидала, что так увлекусь. Можно мне неделю выходных, а потом я снова возьмусь за дела – как раньше…

– Хорошо. Отдохни. Через неделю мы отправимся к Стене, и в этот раз заглянем еще и в столицу.

– Спасибо, ваше Величество, – поблагодарила Вестра и замерла в ожидании. Хельда её еще не отпустила.

– Вестра… – чуть замявшись, Хельда покрутила ладонью, и указала на стул – я хочу с тобой поговорить не как царица и госпожа, а как подруга детства, по-простому. Ты уверена, что это твое увлечение – нормально?..

– Он мне всегда нравился, – улыбнулась Вестра и села на кресло, закинув ногу на ногу. Когда царица предлагала говорить «по-простому», нельзя было к ней обращаться даже на «вы».

– Сейчас, когда он лишился своего высокомерия, он так мил, ты не находишь?

– Ну… Не знаю… – задумалась Хельда. – Я приказала выжечь его культивации и заковать, как поступила бы с любым государственным преступником. Но ты превратила его в свою игрушку. И теперь проводишь все время с ним. Ты не хочешь его отпустить?

– Что ты, что ты… Нет, он так очарователен в своей беспомощности! Я иногда его специально злю и смотрю, как он дергается в своих цепях от бессильной ярости. А потом… он перестает злиться, и начинает смотреть заискивающе… Я иногда даже даю ему прогуляться. За хорошее поведение.

– Но ведь он тебя ненавидит!

– Сейчас – да, но кто знает, что будет потом? А я таю, когда вижу его аристократический профиль, слышу его голос. Мне нравится давать ему иногда лакомства, а еще задать ему какой-нибудь глупый вопрос и слушать, как он рассуждает… Да, он не особенно умён, но от любимой зверушки многое и не требуется…

– Да уж… – чуть поежилась Хельда. – Зверушка. Думается мне, не такого конца своего пути ожидал принц… Не такого….

– Зато он только мой!.. – с вызовом бросила Вестра.

Хельда только покачала головой. Пару месяцев назад, когда выменянному из-за рубежа преступнику, Айрону, был вынесен приговор, Вестра вмешалась, и попросила для него вместо смерти – лишение сил и темницу. Верная подруга так редко о чем-то просила, что Царица не смогла отказать. Но она никак не думала, что дальше все будет происходить именно так…

* * *

В уютном, крепком доме в центре столицы Лунного Света пахло свежеиспеченными булочками и молоком. Линфей, укачивая на руках младшую дочь, глянула в окно и, заметив знакомую фигуру, идущую от калитки, крикнула мужу:

– Чоулинь, смотри, кто к нам пожаловал! Встречай гостя!

Великан, возившийся на полу со старшим сыном, поднял голову. Отряхнувшись, он встал и открыл дверь – его и без того добродушное лицо расплылось в улыбке.

– Хаггард! Давно не заглядывал! Проходи, проходи! – Чоулинь расставил руки в стороны, намереваясь заграбастать бородача в объятия, но тот стал уклоняться.

– Аккуратнее, верзила! Подарок сломаешь! – в руках у Хаггарда действительно была изящная резная коробка.

Чоулинь решил ограничиться тем, что похлопал друга по спине, пропуская в дом.

– Привет, Хаггард! – улыбнулась Линфей.

– Я до сих пор удивляюсь каждый раз, когда вижу твою улыбку, – добродушно проворчал Хаггард, протягивая ей коробочку, однако, увидев, что у той заняты руки, повернулся к Чоулиню,– держите подарок. Безделушка для младшей. Сама двигается, если ци подлить. Пусть привыкает.

Чоулинь открыл коробку. Внутри лежала фигурка деревянного тигра, так искусно вырезанная, что казалось, вот-вот рыкнет.

– Спасибо, Хаггард, но это слишком щедро! Ты обещал больше не дарить ничего ценного! – чуть нахмурилась Линфей.

– Это ерунда, говорю же, красивая безделушка. Да и для кого же богатеть, как не для друзей?

– Когда ты подарил нам этот дом, он неделю пил и праздновал. – продолжала ворчать Линфей.

– Эй! Я праздновал рождение первенца! – возразил Чоулинь. – А то что на это самое рождение друг дом подарил – так просто совпало! И спасибо тебе, Хаггард! Надеюсь, Маюри успеет позабавиться с этой игрушкой… – последнюю часть здоровяк произнес с легкой опаской. И было понятно почему – взгляд старшего сына, мальчугана чуть старше двух лет, прикипел к игрушечному тигру. Он не решался подойти, спрятавшись за ногами матери, однако во все глаза разглядывал игрушку. Бородач, заметив взгляд, засмеялся и влил капельку Ци в тигра. Тот тихо заурчал и пошел вперед грациозной походкой.

– Наша жизнь, конечно, круто поменялась, со всеми этими технологиями из гробницы… – Чоулинь удивленно смотрел на игрушку. По лицу Хаггарда прошлась тень, но никто этого не заметил – игрушка привлекала все их внимание.

Вечер потянулся неспешно. Хаггард рассказывал байки, играл со старшим сыном друзей, хвалил яблочный пирог и другие угощения. Но Чоулинь, знавший его не первый год, видел – за напускной веселостью скрывалась тяжесть. Настоящий Хаггард был где-то далеко.

Когда дети уснули и Линфей, пожелав спокойной ночи, удалилась в спальню, в гостиной воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине.

Чоулинь налил в две глиняные кружки крепкого алкоголя, того самого, «эликсира». Хаггард когда-то сам ему и подарил – целую бочку. На новость о беременности Линфей… И за эти три года бочка опустошилась не больше чем на треть. Не так уж и много он пьет, как говорит жена…

– Ну, как дела-то? Больше года, считай, не виделись. – спросил великан, протягивая кружку другу. – Все в совете у Трора заседаешь? Империю чайную растишь?

Хаггард взял кружку, задумчиво посмотрел на огонь.

– Да бросил я это. Почти всё. Трор за советом иногда приходит, да… Но он и сам справляется. Железный Регент, мать его. Порядок навел. Голода нет, дороги безопасны. Чайная плантация… цветет. Но это уже не моё. Нашел управляющего.

– А что твое-то? Лавка, как в старые добрые?

– Лавка, – кивнул Хаггард и сделал большой глоток. – Сижу там. Иногда. Продаю какую-нибудь ерунду юнцам, которые хотят почувствовать себя героями. Чаще – просто сижу. Иногда выпиваю.

Он замолчал. Чоулинь ждал.

– Первые два года… я ведь пахал как проклятый. Строил, покупал, продавал, вербовал, договаривался. Как и тогда, когда он в Озере три года проторчал. Но тогда хоть видно было – происходит что-то, скоро вернется, и оценит, чего я достиг. И вот спустя два года… А теперь… зачем все это? Он может и не вернется уже никогда. Может и вовсе сгинул… – Хаггард горько усмехнулся. – А если чудо будет, и вернется – ресурсы и так есть. Мир налаживается. А рвать жопу ради барыша – смысла нет. А без него… Без его безумных идей, без его «а давай попробуем вот так»… Скучно стало, Чоулинь. Или, скорее, тоскливо.

Он допил эликсир и посмотрел на великана. В его глазах стояла неприкрытая, тихая боль.

– А у тебя всё хорошо. Жена. Дети. Я помню эти чувства… – его голос дрогнул. – Я даже завидую тебе, старина. От всей души завидую.

Чоулинь молча положил свою лапищу на плечо друга. Ничего не сказав, он налил еще по кружке. Сидели так допоздна, в тишине, у огня, каждый со своими мыслями.

* * *

– Я… Должен… Вспомнить… – хрипло шептал я на каждом выдохе, монотонно переворачивая сено, – Я… Должен… Вспомнить…

Я чувствовал разгорающийся внутри груди огонек, когда нагружал своё тело работой. Мне казалось, что этот огонек твердит мне – вспоминай… вспоминай… И чем сильнее я нагружал тело, чем ярче он горел. Однако вспомнить я вообще ничего не мог – кроме последних двух недель. Как раз их я помнил хорошо…

Началось все с того, что я проснулся от вылитой на лицо воды. Я лежал на земле, а все тело нещадно болело.

– О, жив еще? – произнес женский голос без особой теплоты. – На, попей. Чудом выжил, болван. Сказали же – не лезь к ним.

– К кому? – я попытался задать вопрос, однако сквозь запекшиеся губы прорвался лишь невнятный хрип.

Кем бы ни была эта женщина, она явно не собиралась задерживаться рядом со мной – шаги удалились, а возле своей головы я наощупь обнаружил кувшин с водой. Присосавшись к нему, я разом ополовинил емкость, чувствуя удовольствие от чистой вкусной воды. Кое-как разодрав слипшиеся, по всей видимости от крови, веки, я попытался оглядеться. Бесполезно. Темно. И отвратительно пахнет.

Позже, когда вернулась эта же женщина с миской похлебки, а свет из дверного проема хоть немного осветил помещение, я понял, что нахожусь где-то… в хлеву?

Так начались мои дни. Меня звали… местные сначал звали меня «Эрик», но я не отзывался на это имя – слишком оно казалось чужим. Потом стали звать «Эй, ты» или «Чудак». Я был тем парнем, которого избили почти до смерти какие-то задиры из соседней деревни, из-за мешка зерна две недели назад. Дескать, в долг брал и не отдал. Все думали, что я умру. А я выжил. И стал «чудаком», потому что почти не разговаривал и все время бубнил себе под нос одно и то же, чего сам не понимал: «Я… Должен… Вспомнить…»

Я выполнял самую простую работу – ворошил сено, чтобы оно равномерно просыхало, таскал воду, и делал другие мелкие поручения – в обмен на какую-то еду и воду. Я этого не просил, но кормили меня часто – все-таки работал я усердно. Мозг был пуст, но руки сами знали, что делать. А еще… я начал меняться. Это мне говорил то один, то другой человек, замечая вскользь, думая, что я ни черта не понимаю. С каждым днем я становился чуть сильнее. Волосы, бывшие темно-русыми и редкими, светлели и густели. Спина распрямлялась, плечи становились шире. Я не понимал, что происходит. Но слушал и пытался вспомнить. А рядом с чудаками… люди часто становятся разговорчивее.

Люди вокруг говорили о своих делах. О том, что голод, слава небесам, кончился. Земли стали плодороднее. Хвалили нового Регента, Трора, который за три года навел порядок. Ругающих его тоже хватало – за суровость, за высокие налоги, но даже недовольные признавали: теперь есть что есть, и по дорогам можно ходить, не боясь бандитов.

Говорили и о другом – о стройке новой, второй школы-крепости за Стеной. Говорили с гордостью, с надеждой – мол, подрастет младший, обязательно в школу учиться отправлю! Человеком большим станет!