Текст книги "Король-Предатель"

Автор книги: Егор Михнегер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

* * *

Брошенный на холодный пол Хиггинс издавал нездоровые звуки, громко булькая и хрипя, словно изо всех сил пытаясь отхаркать застрявший в горле комок. Бессознательные потуги не приносили тяжелобольному заметного облегчения. С каждым часом и без того скверное состояние старца становилось лишь хуже.

Рядом с ним, положив голову старого друга себе на колени, преданно сидел Пастырь. Нежно баюкая обессилившего старика, пророк с тревогой поглядывал то на него, то на двух соратников помоложе.

С безразличным ко всему видом, Кларк сидел в дальнем углу кладовой, что с лёгкой подачи налётчиков превратилась в тюремную камеру для четырёх товарищей по несчастью. За всё время, прошедшее с момента жестокого наказания, лишившийся обеих кистей гном не проронил ни единого слова. Прижав обрубками рук колени к груди, Кларк невидящим взглядом часами напролёт смотрел в одну точку. Все слова утешения, кои снова и снова с присущим ему пылом и страстью озвучивал Пастырь, разбивались в пух и прах, не производя на удручённого гнома ни малейшего впечатления.

«Время поможет, – мысленно обнадёживал себя мудрый пророк. – Время всегда помогает. Только бы его было достаточно и на сей раз…»

Со вторым юношей дело обстояло и того хуже. После ожесточенной схватки в гостиной прошли как минимум сутки, а Бойл по-прежнему не приходил в сознание. Пастырь сделал всё что мог, будучи запертым в тёмной полупустой комнатушке: прощупал голову пострадавшего, найдя лишь огромный синяк на виске, поил водой, закрывая лежащему нос, регулярно менял холодный компресс, изготовленный из собственной робы… Безрезультатно.

«Праотец милостивый, прошу, спаси души юные! Не дай росткам живорастущим зачахнуть в расцвете их лет!

Ты ведаешь, редко просил я Тебя о чём-либо и никогда, ни разу не просил ничего для себя! И сейчас прошу ради жизни другой. Помоги пройти испытание, позволь детям чистым и дальше облагораживать мир присутствием, подавать пример прогнившему обществу деятельностью благою!

Ни о чём больше Тебя не прошу, Всемогущий, ни о чём более…»

Хиггинс зашёлся особенно густым кашлем. Глаза старого мастера вдруг широко раскрылись, устремив пронзительный взор в лицо возвышающегося прямо над ним пророка, что безмолвно шевелил пересохшими губами в истовой и чистой молитве.

– Гхлк… Хкмг… Рархг! – издал нечленораздельные звуки отживающий свои последние мгновенья старик.

Дёрнулся судорожно, раз или два, и растянулся расслабленно на полу.

Не слышно было больше ни хрипов, ни бульканий, ни свистящего прерывистого дыхания. Хиггинс замолк, окончательно и бесповоротно. Затих навсегда.

Из глаз Пастыря ручьём лились слёзы. В горле застряли рвущиеся наружу слова горечи, обиды и сожаления. Лучший друг, знакомый практически с самого детства, испустил свой последний вздох прямо у него на руках.

Да, всё шло к этому уже очень давно, было неотвратимо и предсказуемо, но сие нисколько не умаляло чудовищной внутренней боли и безнадёги. В один миг рухнула вся плотина иллюзорного понимания и контроля, что тщетно выстраивал разум, силясь противостоять разрушительным переживаниям и эмоциям. Не в силах больше терпеть, Пастырь завыл от тоски, раздирающей сердце на тысячу мелких осколков. Смотря в потолок, десятилетиями преданный вере пророк выкрикивал злые слова, адресуя их самому Богу, безучастно взирающему свысока на творящуюся всюду несправедливость:

– Почему? За что жестоко наказуешь нас так, Праотец?! Доколе будешь испытывать веру нашу?! Покуда и дальше собираешься допускать беззаконие?! Невинные гибнут, в то время как звери ликуют и празднуют! Есть ли в сём правда? Где обещанное Твоё милосердие? Почему, почему всё закончилось именно так?!

Бессильно уронив на грудь голову, вконец опустошённый пророк уставился на мертвеца у себя на коленях. Машинально прикрыв умершему гному глаза, постаревший в одночасье на десяток лет старец притих, отчаявшись увидеть во тьме хотя бы лучик надежды.

В маленькой комнате воцарилось гробовое молчание.

Бойл резко открыл глаза.

Глава 17. Думай!

Чернь считает религию истиной, мудрец – ложью, правитель – полезным изобретением.

Луций Анней Сенека

Громкое и настойчивое журчание в животе вновь выбило Скалозуба из умственной прострации, в коей повторно приговорённый пребывал третьи или четвертые сутки подряд. Мысленно отругав себя за низменные порывы вкусить грешной пищи, жаждущий отринуть несовершенный мир гном вновь попытался уйти от реальности.

Разбивая упрямо возникающие в сознании всё новые и новые мысли, отстраняясь от бесчисленных раздражителей внешнего плана, натренированный долгими медитациями ученик Пастыря медленно, но уверено погружался в себя. Сосущее под ложечкой чувство голода мешало, тянуло назад в мир скорби, жестокости, несправедливости и насилия. Он лишь крепче стискивал зубы и дышал-дышал-дышал, сосредотачивая всё свое внимание без остатка на тихих плавных выдохах и глубоких вздохах.

– Тебе никогда не удастся избавиться от роящихся в голове мыслей, пока ты борешься с ними другими умственными конструкциями. Бесполезно отдавать себе волевые приказы «не думать» – ничего путного не получится. Сместить фокус внимания, вот в чём секрет не-мышления! Или медитации, если вам там угодно, мой начитанный друг. Сконцентрируйся на чём-то абстрактном. Пусть этим станет твоё дыхание, например, – не уставал наставлять своего неусидчивого ученика мудрый пророк. Каждый день, сидя напротив, Пастырь требовал от Скалозуба практики, не взирая ни на что. – Никакие слова, ни одно ученье не дадут тебе ничего, если ты не будешь тренировать свой разум так же усердно, как ты тренируешь бренное тело. Представь, у духа тоже есть мышцы! Называй их как хочешь: ментальные, астральные, эфирные, да пусть хоть кефирные, сие совершенно неважно! Главное, что ты можешь развивать свой ум упражнениями и ты просто обязан делать это, причём ежедневно! Благо в отличие от физических мышц, внутренние силы не требуют столь долгого времени на восстановление…

Скалозуб отогнал прочь воспоминания о недолгом, но весьма интенсивном ученичестве у одного из величайших духовных деятелей нового времени.

«Нельзя индульгировать и отвлекаться! Даже подобному памятованию сейчас не место в моей голове.

Вдох! Выдох… Вдох! Выдох… Вдох…»

Зловонье, исходящее от начавшей подгнивать головы Фомлина, кою по приказу Вождя прибили к верхней створке колодок, довольно быстро притупило всякое желание есть. К несчастью, лёгкий успех в борьбе с позывами пустого желудка имел и обратную сторону. Тошнотворно-сладкий запах смерти и разложения заполнил собою не просто лёгкие, но само сознание медитирующего, выбравшего себе на беду объектом концентрации именно глубокое дыхание…

В открытом и чистом уме слишком поздно «почуявшего» опасность гнома один за другим вспыхивали образы столь живые и яркие, что преодоление голода тут же показалось наименьшей из возможных проблем. Скалозуб зажмурился посильней, будто это могло хоть как-то помочь избавится от картин, жутким калейдоскопом проносившихся перед внутренним взором.

Лужа растёкшейся крови…

Расчленённое тело старосты. Вернее то, что от него осталось…

Отрубленные конечности, хаотично разбросанные подле туловища…

Безумец, размахивающий над головой отсечённой рукой…

Дорки, держащий на вытянутой руке голову мученика…

Каплей за каплей размеренно вытекающая из шеи красная жидкость…

– Вы слышали о такой казни, как четвертование, друзья мои? Нет?! Ну так, сейчас вы увидите ЭТО воочию!

– Пора умирать, Фомлин…

– Начнём казнь с ампутации левой руки…

– Скажи своему дружку «до свидания»! Давай-давай, открой глазки! Смотри же, сука! Смотри!!!

– За свободу! За справедливость!! За равенство!!!

– Равенство… равенство… равенство…

– Нет! Нет! Нет! НЕТ!!! – завопил пленник, обезумевший от переживаний и внутренней боли.

Отчаянная попытка погрузится в спасительную пустоту медитации закончилась грандиозным провалом. Скалозуб судорожно вдыхал ртом гнилостный воздух, глаза несчастного гнома, в противоположность недавним жмуркам, казалось, готовы были вылезти из орбит:

– Нет… нет…

Вяло выцарапывающий палочкой на земле какую-то ерунду Григги вздрогнул, с опаской поглядывая на ни с того ни с сего взбесившегося гнома без бороды. Уж кто-кто, а зашуганный малой прекрасно знал каким может быть обычно спокойный законнорожденный, если того довести до белого каления. Прочувствовал, так сказать, на собственной шкуре, да и на вкус ощутил в своё время.

Оторвавшийся от своего бессмысленного занятия паренёк выглядел не сильно лучше узника, вверенного ему под опеку. Красные распухшие глаза, впалые щёки, дёрганность и сутулость придавали юноше с едва-едва начавшими проклёвываться усиками вид двухсотлетнего старца. Удивительно, как долго нужно холить и лелеять в ребёнке хорошие качества, воспитывать в нём мужество, формировать твёрдость характера, и как мало времени требуется, чтобы унизить, подавить и сломать ещё не успевшего толком сформироваться подростка.

С бесконечной усталостью в голосе Григги обратился к дико вращавшему головой Скалозубу. Заговорил с находящимся в каких-то двух шагах от себя гномом впервые за всё время, проведённое у колодок:

– Эй, Безбородый, чего разорался? Принести тебе воды?

– Нет, нет, нет, нет… – ничего не слыша продолжал бубнить Скалозуб.

Ошарашено тряся головой в тщетной попытке избавится от намертво засевших в памяти воспоминаний, законнорожденный пребывал сейчас в совсем ином времени и пространстве.

Григги нехотя встал с корточек, отряхнул грязные штанины и поправил рубаху:

– Ладно-ладно, нет так нет, – юнец поковырялся в носу, после чего задумчиво уставился на извлечённую из глубин естества большую козявку. – Надо же, кто бы мог только подумать… Избивший, втоптавший меня в самую грязь, заставивший жрать дохлую крысу Безбородый теперь в моей власти. Целиком и полностью зависит от моей прихоти.

Стоит мне не дать тебе напиться воды, и ты сдохнешь через несколько дней. Захочу, и отрежу тебе не только бороду, но и все волосы на твоей многострадальной головушке. Будешь зваться тогда Безволосым! Как тебе? Ха! Или побью палкой, что ты мне сделаешь? Могу камнем кинуть, плюнуть в тебя, обоссать!

Дорки, конечно, будет недоволен, но что, в общем-то, с того? Дальше опускаться мне уже некуда. Как, впрочем, нечего терять и тебе…

Отбросив, наконец, щелчком пальца вдоль и поперек изученное содержимое своего носа, Григги встал напротив пленённого гнома. Широко расставив ноги и деловито уперев руки в бока, парень долгое время наблюдал за метаниями терзаемого душевными муками заключённого:

– Фу, жалкое зрелище. Нынче отсутствует надобность в том, чтобы как следует наказать тебя, Безбородый. Да, ты должен ответить за все мои унижения. Обязан заплатить мне сполна! Но сейчас… всё слишком уж просто и лишено всякого смысла. Ты в явно не в своём уме, навряд ли даже сумеешь понять, кто и за что требует расплаты за свершённые тобой злодеяния. Нет, в таком возмездии не может быть ни радости, ни славы, ни самоутверждения, – Григги с видимым сомнением обмозговал ещё какую-то пришедшую на ум мысль, грустно вздохнул. – Эх, а ведь я так надеялся, что хотя бы месть меня чуточку повзбодрит.

Перестав бормотать и трясти головой, Скалозуб поднял внезапно прояснившийся взор на стоящего перед ним юношу.

– Месть. – Бесстрастно произнёс он.

Успокоение, волшебным образом снизошедшее на Скалозуба от одного единственного и вовсе не доброго слова, продержалось не слишком-то долго.

«Клянусь душою и телом своим, Дорки ответит за все совершённые злодеяния! Ответит, сволочь, перед судом и Божьим и гномьим!

Аааргх! Мерзавец должен истлевать в горниле огненном! Ублюдочная мразь обязана жестоко страдать и раскаиваться! В вечных муках корчиться без единой надежды на избавление!

Слышишь меня, Праотец?! Такой выродок не может снискать прощенья и милосердия Твоего безграничного! Как вообще Ты мог позволить свершиться подобному преступлению?! Допустить несправедливость по отношению к сыну чистому, Завет Твой чтившему на деле, а не на словах! За что, за что ты так рано взял Фомлина? На кого ныне оставил народ обезумевший?»

Скалозуб беззвучно шевелил искусанными губами, то и дело, насколько позволяли сковывавшие тело колодки, вскидывая голову вверх. С вызовом устремив горящий взор ввысь к самому своду пещеры, узник бурно шептал слова, кои навряд ли выражали смирение. Затем ненадолго успокаивался. И начинал всё по новой.

Григги на всякий случай отошёл подальше от пребывающего на своей волне сумасшедшего.

В душе законнорожденного кипела настоящая буря:

«Нет! Нельзя нам надеяться более на суд Его высший! Из беспристрастного превратился Судия в безучастного! Не заботится о жизнях и судьбах детей своих: слабых, грешных, к голосу разума не прислушивающихся. Отвернулся от нас Праотец. Бросил, оставил одних! Догнивать в про́клятом, давно разрушенном мире… В мире, где не осталось места ни благу, ни чести, ни совести.

Иного выхода нет. Мы, простые смертные, должны взять правосудие в свои руки! И покарать предателей сами. Наказать их всех! Всех до единого!

Публично казнить безумного Дорки. Орал о справедливости? Жаждал равенства?! Что ж, да будет так, как ты хочешь! Ибо лишь в смерти все мы равны.

Утопить в собственной крови Зерка! Одержимый насилием от него и погибнет.

Лишить всех богатств толстожопого Леха и жадного Рыжесруба. Да, Пастырь был прав, именно Рыжесруба. От слова сру. Вот пусть как следует и просрётся, когда останется без ничего ни солоно хлебавши!

Свергнуть, если получится, самого Короля! Что делать, раз слабоумный старпёр не в силах обеспечить своему народу достойную жизнь?!

Довольно! Как можно и дальше надеяться на Отца непроявленного?! Мы сами раз и навсегда построим рай под землёй!»

Узник на некоторое время затих.

«Что же это я делаю? Неужели отрекаюсь от веры? О чём думаю сейчас в мыслях срамных?! Праотец милостивый, прости слабость мою… Не гневайся на отчаявшегося раба своего…»

И вновь «раб Божий» принялся бешено трясти головой, выплевывая в окружающее пространство одному ему слышную ругань. Над местом наказания законнорожденного повисла тяжёлая гнетущая атмосфера. Григги мог поклясться, что в беззвучный диалог шизанутого гнома с неведомым оппонентом присоединился ещё один, третий участник.

То был внутренний голос, наречённый когда-то Скалозубом «судьёй»:

«Да, мы должны всё взять в свои руки! Нет, не «мы» с тобою, ведь я всего лишь голос в твоей многострадальной головушке. И уж точно не «мы» в смысле группы единомышленников, черни или народа в целом. Ситуацию под контроль должен взять именно ты! Ибо окружающие – глупцы, слепцы и калеки, способные идти лишь во след харизматичного доминанта.

С другой стороны, взгляни на себя. Ты может, конечно, и не красавец, зато умён, хитёр, да вдобавок ещё и тщеславен до невозможности! Идеальные качества, дабы стать настоящим Вождем! Поверь, нынешний лидер – просто клоун с садистскими наклонностями, он и рядом с тобой не стоял.

Так что же ты трусишь? Чего ждёшь и не можешь решиться?

Или ты взаправду, словно наивненький дурачок, уповаешь на своего Праотца? Пффф! Доколе ещё можно ждать Его справедливости?! Где Его хвалённое всемогущество?! Не смеши меня, ужель надеешься, что придут ангелы вершить возмездие над грешниками и души спасать станут чистые?! Эй! Ау-у-у! В сей черепушке остался кто-то разумный помимо меня?!

Возьми, отродье тебя побери, себя в руки! Кончай страдать хернёй, рвать и метаться. Никто не поможет ни тебе, ни остальным баранам, внимающим с открытым ртом любую дурь своего предводителя! Включи мозг, думай рационально и трезво. Не перекладывай вину и ответственность на божественное провидение!

Да и почём ты можешь судить о путях Всеобъемлющего? Вдруг в сём и есть Его высшая воля? Чтобы ты перестал искать сложные духовные объяснения. Отбросил иллюзорные надежды на вмешательство свыше. Не ждал избавления, спасения души в мире загробном. А использовал, наконец, те орудия и возможности разума, что даны тебе в объективной действительности!

Я толкую про логику, прагматизм, здравый смысл. Про знания и навыки, полученные усердным трудом и настойчивостью. Кои ты упрямо отказываешься пускать в дело!

Нет, это просто смешно и нелепо: искать во всём божественный умысел, выдумывать за уши притянутые закономерности, рассчитывать на заслуженное блаженство посмертное – когда можно найти очевидные и целесообразные объяснения всему происходящему вокруг и с тобою! И уж точно сия глупость совершенно недопустима сейчас, когда требуется быстро найти выход в лишь кажущейся безвыходной ситуации!

Очнись! Построй причинно-следственные связи, промоделируй различные варианты развития событий. Не отмахивайся, а прими к сведению и обдумай, как следует, нестыковки в своей картине мира и тебе станет ясно, что делать дальше.

Думай! Думай, мать твою за ногу! Думай головой, а не сердцем, жопой, хером или ещё чем не менее для мышления непригодным!

А от веры своей отрекаться вовсе не обязательно. Не стоит убиваться и переживать так по этому поводу. Просто пользуйся сим… «инструментом» с умом. Её, веру, можно использовать и для достижения вполне практических целей».

На сей раз, Скалозуб притих действительно надолго. Настолько, что успевший немного расслабиться и утратить бдительность Григги вздрогнул всем телом, когда понял к кому и зачем обращается порученный ему пленник:

– Спасибо за воду, мой любезнейший друг. Прости, что доставляю тебе столько хлопот своими земными потребностями. Пугаю овладевшими мною отчаянием и безумием. Обещаю, больше таким ты меня никогда не увидишь.

Закованный в колодки гном, и правда, казался сейчас разумным, спокойным, в полной мере понявшим жизнь. В пронзительном взгляде читались смирение и мудрость не по годам – следствие преодолённых в огромном количестве трудностей. От недавнего буйства не осталось ни следа.

– Григги, я причинил тебе боль, чуть не убил и не искалечил, явно переусердствовав в своём отмщении. И за это от всего сердца прошу у тебя прощения. Да, не я начал нашу «войну», но будучи взрослым, именно я должен был вовремя её прекратить. Просто обязан был контролировать свою силу, сдерживать обиду и ярость!

Ох… – глубоко и печально вздохнул Скалозуб. – Навряд ли ты примешь мои слова всерьёз, но повторюсь, я действительно искренне сожалею о содеянном. То «наказание» было чудовищным и несправедливым по отношению к тебе, юный воин.

Насупившись, подросток отвернулся от нежданно разговорившегося законнорожденного в противоположную сторону. Скалозуб, однако, прекрасно видел, как навострились уши у затравленного паренька. В последнее время Григги слышал в свой адрес исключительно гадости, ни разу никто не сказал юноше доброго слова, не утешил или хотя бы чуточку поддержал. Взрослые и ребята постарше не упускали случая почмырить перетрусившего забияку, а малолеток либо не выпускали из дома, либо те всеми силами избегали показывать свою связь с неудачником. Посему уйти с гордым видом, отказавшись от ласкающих слух заискиваний, было выше сил привыкшего быть в центре внимания подростка.

– Не понимаю, как вышло, что Дорки и остальные поручают тебе самую грязную, унизительную работу, не упускают ни единого случая продемонстрировать неуважение, да что там, откровенно помыкают тобой как хотят?! Я уж молчу о том, что всё это быдло нисколечко не считается с твоими желаниями, срать с высокой горы хотело на твоё мнение! А ведь я видел каким, ещё совсем недавно, ты был вожаком. Да-да, именно вожаком, пусть и не очень большой группы сверстников.

Друг мой, не стоит так недоверчиво качать головой. Послушай, я помню, как те ребята безропотно шли за своим главарём. Как подхватывали без тени сомнения любую инициативу исходившую от тебя! Григги, у тебя есть все задатки настоящего лидера, живой ум и воображение, поверь, я знаю о чём говорю! Столь редкие в наши дни дарования нужно растить, холить и лелеять.

Ты просто связался не с теми гномами. Эти подонки чуют опасность, они боятся за своё положение в иерархии, а потому всячески пытаются тебя задавить! Ты должен противостоять им, не позволяй тупым упырям заставить тебя забыть кто ты есть!

Скалозуб, даже будучи скованным, умудрялся энергично жестикулировать болтающимися в колодках кистями:

– Григги, я раскрою твои таланты, и не думай, что я просто пытаюсь снискать твою благосклонность. Пыжусь тут, дабы польстить юношескому самолюбию! Пф, многовато чести, ты не находишь?! Есть и более влиятельные личности, дабы лизать их волосатые жопы!

В голосе говорившего слышалось нескрываемое презрение как к тем самым волосатым личностям, так и к постыдной методике лизания чужих задниц для достижения каких бы то ни было целей. Хотя, знай Григги законнорожденного получше, то без труда заметил бы диссонанс между словами и поступками оного. Хитрый гном, когда требовалось, мог быть весьма обходительным, преувеличено любезным, а то и в неприкрытую подобострастным. До определённой степени конечно, но Скалозуб никогда не чурался и не раз применял подхалимство на практике. Нынешние «честность», «открытость» и «прямота» в полной мере были сознательны и направлены лишь на то, чтобы рассеять недоверчивость у забитого осторожничающего мальчика.

– Просто я вижу возможности, которые не видят другие. Да и тебе, безусловно, лучше быть со мной, чем прислуживать озверевшему стаду, что пафосно кличет себя Сопротивлением, воинами свободы, равными-переравными и так далее. Они не могут дать тебе ничего, абсолютно ничего стоящего! Да ты и сам видишь, от твоих «друзей» одни только беды для всех. Кому эти дебилы могут помочь? Они и себя-то сами загубят, доведут ситуацию до крайности и полягут, попомни мои слова!

Узник широко улыбнулся подростку, наконец обратившему на него заинтригованный взор. Что-то неуловимо переменилось, странный гном без бороды, ещё недавно казавшийся совершено неадекватным, теперь вызывал симпатию и доверие. В словах мученика чувствовалась сила, глубокая мудрость и вера в удачный исход.

А может всё было куда прозаичней – благодаря пылкой тираде законнорожденного, опустившийся на самое дно паренёк обрёл то, что уже отчаялся отыскать.

Надежду. Шанс отомстить своим настоящим обидчикам. Возможность восстановить «былое величие», отстоять статус крутого самца! Наивный детский рассудок просто не мог не ухватиться за такую возможность, ну а остальное богатое воображение успешно дорисовало помимо воли хозяина.

– Поведай, что происходит нынче в Квартале, у Нижних и Верхних ворот, тогда я точно скажу, когда и что нужно делать. Не всё так безнадёжно как кажется, мой юный товарищ. Чую, у нас с тобой ещё будет шанс и спастись, и поквитаться с врагами, когда «непобедимая» армия Дорки поймёт с кем столкнулась. Когда одурманенные горе-воители в конце концов осознают на кого тявкали! – Скалозуб зло усмехнулся. – Стражи не дураки и своих ошибок не повторят.

Ну, вижу же по твоему лицу, хочешь узнать больше! Давай, Григги, изложи мне текущую обстановку, и я объясню тебе, что происходит на самом деле и чем всё это закончится… Если мы ничего не предпримем.