Текст книги "Фронтовое милосердие"

Автор книги: Ефим Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 34 страниц)

Району Сексарда (60 километров южнее Дунапентеле) противник не угрожал. Его главной целью было деблокирование будапештской группировки. Когда танки и пехота на бронетранспортерах ворвались в Дунапентеле, там наряду с ХППГ № 474 оказался и ХППГ № 5194, ранее находившийся в Веленце. Он совершил путь, равный 80 километрам, хотя для того чтобы быть вне опасности, ему нужно было бы передислоцироваться на 30 километров, но на северо-восток, в район Эрд (юго-западнее Будапешта), где размещались госпитали 46-й армии, тем более что переправа южнее Будапешта у города Эрчи была забита тылами 4-й гвардейской армии и эвакуацией раненых из госпиталей, дислоцировавшихся на путях движения противника.

Я понимаю, что судить о прошлом легче, чем распоряжаться настоящим. Понимаю и то, что обстановка в 4-й гвардейской армии, а следовательно, и во фронте сложилась трудная. Но действия начальников тыла 4-й гвардейской армии и 3-го Украинского фронта, а соответственно и медицинской службы были бы более целенаправленными, если бы они систематически информировались об обстановке и в первую очередь о главной цели 4-го танкового корпуса СС, заключавшейся в деблокировании будапештской группировки. Об этом можно было бы судить уже после первого контрудара противника из района юго-восточнее Комарно, когда ему навстречу устремились соединения, окруженные в Будапеште, и, прорвав внутреннее кольцо окружения, вышли из города, но были уничтожены западнее его.

Раненые и больные из госпиталей 4-й гвардейской армии и из части госпиталей 46-й армии были эвакуированы. Ни одного раненого и больного не было оставлено. Но вот потери медицинского имущества и автотранспорта были большими. Много было убитых, раненых и без вести пропавших среди личного состава медицинской службы армий.

Большинство медицинских учреждений 4-й гвардейской армии и значительная их часть 46-й армии передислоцировались на восточный берег Дуная через переправу у Эрчи. Через нее проходила и эвакуация некоторой части раненых и больных. Для осуществления эвакуации начмедарм 46-й армии полковник медицинской службы Т. А. Требко развернул на западном и восточном берегах Дуная ЭП № 230 и ГЛР № 1792. Они были помещены в зданиях и утепленных палатках. На восточном берегу производилась сортировка раненых, после чего их эквакуировали в госпиталя ПЭП № 209 в Кечкемет и Кишкереш.

Освобождение госпиталей ПЭП № 209 от раненых в районе Сексарда и Бонахода привело к значительной перегрузке госпиталей ФЭП № 148. Но ее нельзя объяснить только этим. Необходимо провести анализ работы госпиталей МЭП № 39 и части госпиталей ФЭП № 148. Госпитали МЭП № 39 в Измаиле были свернуты и долго ожидали подачи вагонов. После погрузки они передвигались медленно и прибыли в Суботицу и Байю только в феврале. Ранее развернутые в Байе госпитали не имели опыта работы в сложных условиях, хотя в этот район прибывали в большом количестве раненые и больные из Сексарда и Суботицы, а также непосредственно из медсанбатов. Нередко они нуждались в неотложных хирургических вмешательствах, а госпитали в конце января работали с большой перегрузкой. Госпитали в Тульче, да и в Констанце были свернуты во второй половине декабря. Они тоже предназначались в эти пункты, но многие из них прибыли только в первой половине февраля. В госпиталях, развернутых в Тимишоаре, имелось 7200 мест, а раненых на 1 февраля было 12869.

Госпитали на 1500 коек в Рушуке были свернуты: в них отпала необходимость, так как боевые действия из Болгарии и Румынии переместились в Венгрию. Но они передислоцировались в Тимишоаре только во второй половине марта. За время боевых действий в Будапештской операции госпитали ФЭП № 148, развернутые в Сегеде, Байе, Суботице и Тимишоаре, приняли 56 107 раненых и больных, из которых только около 13000 лечилось в ГЛР. Следовательно, в этой операции в отличие от других в большей степени преобладали ранения тяжелые и средней тяжести. На 15 января в районах упомянутых пунктов из 41 госпиталя ФЭП № 148 было развернуто только 30; 11 госпиталей по разным причинам находились в нерабочем состоянии.

Читатель уже может прийти к мысли, что не нужно было освобождать и передислоцировать госпитали, входившие в состав ПЭП № 209. Основанием для этого может служить то, что они, будучи распыленными на крайнем левом фланге тылового армейского района – в селениях Бонаход а Сексард, то есть в 65 километрах южнее Дунапентеле, остались бы незадетыми прорвавшимся в Дунапентеле противником. Но подобная мысль была бы несостоятельной. Решать за противника, пойдет он южнее Дунапентеле или не пойдет, – авантюризм, игра судьбами более чем 12000 раненых. Поэтому правильно поступил начальник медицинской службы фронта И. А. Клюсс, направив в район Сексард своего заместителя генерал-майора медицинской службы Бялика, который и возглавил операцию по освобождению госпиталей от раненых и больных, передислокации их на восточный берег Дуная и размещению в Кечкемете и в Кишкереше – в 30 километрах восточнее Пакш, где имелась паромная переправа через Дунай.

* * *

Теперь коснемся потерь личного состава медицинской службы, медицинского имущества и автосанитарного транспорта в 46-й и 4-й гвардейской армиях.

46-я армия в начале Будапештской операции находилась в составе 2-го Украинского фронта. Это она во взаимодействии со 2-м и 4-м гвардейскими механизированными корпусами с 29 октября по 2 ноября прорвала оборону врага и подошла к Будапешту, но с ходу взять его не смогла. Она принимала участие и в последующих двух наступательных операциях 2-го Украинского фронта на Будапешт. В декабре, когда 3-й Украинский фронт, закончив Белградскую операцию, получил указание Ставки принять участие в Будапештской операции, ему была передана 46-я армия. За время отражения третьего контрудара противника медицинская служба 46-й армии потеряла убитыми: врачей – 3, фельдшеров – 13, медсестер – 3, санитаров – 34; ранеными: врачей – 15, фельдшеров – 19, медсестер – 10, санитаров – 98; всего: убитыми – 53, ранеными – 142 человека. 4-я гвардейская армия за период с 18 по 29 января потеряла среди работников медицинской службы убитыми 10 человек, из них 2 офицера, ранеными – 9, из них 6 офицеров, пропавшими без вести – 69 человек, из них 27 офицеров.

Нельзя не отметить больших потерь медицинского имущества. В донесении начальника тыла 4-й гвардейской армии начальнику тыла 3-го Украинского фронта говорится, что потери санитарного и вещевого имущества в госпиталях армии в период с 18 по 29 января 1945 года в населенных пунктах Дунапентеле, Шарбогард, Аба, Шарашд, Шерегельеш, Элесалаш составили: 176 комплектов Б-1 (стерильные перевязочные средства); 2 комплекта Б-2 (шины для иммобилизации); 20 Б-3 (нестерильные перевязочные средства); 3 лаборатории; 5 наборов для лечения пораженных химическими отравляющими веществами, аптеку-амбулаторию, 68 разных палаток, 987 санитарных носилок. Львиная доля этих потерь приходилась на Дунапентеле, где к моменту прорыва в него вражеских танков находилось 2 ХППГ, один из которых только что прибыл из Веленце. В своем большинстве погибшие ценности относились к имуществу боевого перечня.

Ранее говорилось, что 2-й и 3-й Украинские фронты после ликвидации будапештской группировки противника должны были приступить к подготовке Венской операции, начало которой намечалось на 15 марта. Войска этих фронтов в ожесточенных наступательных и оборонительных боях, длившихся более двух месяцев, устали. Ряды их поредели от потерь убитыми и ранеными. Боевые санитарные потери за период с 27 ноября 1944 года по 13 февраля 1945 года составили в 46-й армии 21 570 человек и в 4-й гвардейской армии 28 904 человека[28]28
  ЦАМО, ф. 243, оп, 2963, д. 81, л. 60.


[Закрыть]. Они нуждались в пополнении не только живой силой, но и вооружением, не говоря уже о продовольствии, горючем и смазочных материалах, а также медицинском и вещевом имуществе. На все это отводилось более месяца. Но враг понимал, что потеря большей части Венгрии с ее столицей и неизбежность наступления советских войск на Вену ускоряли крах фашистской Германии. Стремление оттянуть этот крах порождало сумасбродные идеи и попытки воплотить их в жизнь. Но об этом позже. Сейчас же нужно сказать, что сделало медицинское руководство фронта и армий со своими учреждениями, которые, за исключением 57-й армии, были передислоцированы во второй половине января на восточный берег Дуная. Фронтовые ЭГ дислоцировались главным образом в пунктах Байя, Кечкемет, Сегед, Тимишоара, Суботица – у действовавших железнодорожных путей сообщения.

Госпитали ПЭП и № 209 фронтового подчинения в большинстве располагались на западном берегу Дуная. Им была поставлена задача принимать раненых и больных из частей и соединений 26, 27 и 57-й армий. ГБА 4-й гвардейской и 26-й армий, а также немногочисленные госпитали ПЭП № 209 были на восточном берегу Дуная.

57-я армия занимала оборону от юго-западной оконечности озера Балатон строго на юг на протяжении несколько более 80 километров до границы Венгрии с Югославией. Начмедарм полковник медицинской службы А. К. Халдин. учитывая, что глубина войскового и армейского тыла до Дуная составляет 120 километров, с разрешения командования армии развернул в Капошваре, в 20 километрах восточнее переднего края, ЭГ № 2959. Усилив его хирургами, он возложил на него задачу принимать раненых из дивизий, входивших в состав 64-го и 6-го гвардейского стрелковых корпусов. В городе Печ, почти в 70 километрах восточнее переднего края дивизий, входивших в состав 133-го стрелкового корпуса, был развернут ХППГ № 5248. Он тоже был усилен хирургами и средним медицинским персоналом за счет свернутых госпиталей. Для лечения легкораненых в городе Домбоваре более чем на 50 километрах восточнее переднего края войск был развернут ГЛР № 5281 с усиленным терапевтическим отделением. Начальник ЭГ № 2959 получил в свое распоряжение взвод автосанитарной роты в составе двенадцати машин и всю конно-санитарную роту для эвакуации раненых в ЭП № 49, располагавшийся на железнодорожной станции, где формировались санитарные летучки. Их было две, в ходе боев появилась третья. Кроме этого, для эвакуации раненых в ГБА, расположенной на восточном берегу Дуная, была сформирована колонна в составе тридцати автомашин. На случай больших боевых санитарных потерь, когда требовалось прибегать к эвакуации автотранспортом, в городе Мохаче, юго-западнее города Печ, был развернут ХППГ № 5256, который организовал на западном и восточном берегах Дуная питательно-обогревательные пункты. Только из Печа раненые эвакуировались непосредственно в ГБФ. Ход боевых действий подтвердил правильность этих мероприятий. 27-я армия находилась во втором эшелоне на стыке 26-й и 4-й гвардейских армий.

Эвакуация раненых и больных через Дунай планировалась автосанитарным транспортом и санитарными летучками через временный железнодорожный мост у города Байя, на южном крыле фронта.

ГБА 26-й армии имела только 12 госпиталей. Занимая центральное положение, армия крайне нуждалась в усилении ГБА. В первой половине марта ее пополнили 3 ХППГ, 2 ГЛР и 1 ИППГ.

Начмедарм подполковник медицинской службы Н. И. Пикулев, учитывая, что расстояние от переднего края войск до Дуная 60 километров и центральное расположение армии во фронте, оставил на западном берегу 4 ХППГ, из которых три находились в полосах действия корпусов, хирургический ЭГ, выполнявший функции специализированного госпиталя, ТППГ, единственный ИППГ и ЭП, предназначенный для осуществления переправы раненых через Дунай в районе города Пакш.

ГБА 4-й гвардейской армии состояла из 19 медицинских учреждений, из них 6 были оставлены на западном берегу, остальные 13 на восточном. Центр расположения войск армии находился в 30 километрах от Дуная. Маневрировать госпиталям на западном берегу не было возможности. Вместе с тем в нескольких километрах южнее Будапешта работал временный железнодорожный мост и действовала переправа.

* * *

2-й Украинский фронт, развернув подготовку к наступлению, 17 февраля неожиданно подвергся нападению немецко-фашистских войск, которые решили выбить части и соединения 7-й гвардейской армии с плацдарма на западном берегу Грона, северо-западнее Будапешта. Приложив невероятные усилия к скрытному сосредоточению 6-й танковой армии СС, выдавая ее за штаб старшего начальника инженерных войск в Венгрии, фашистское командование безрассудно бросило две ее танковые дивизии на ликвидацию плацдарма. 24 февраля части и соединения 7-й гвардейской армии после тяжелых и кровопролитных боев вынуждены были покинуть западный берег Грона и отойти на восточный. В ходе восьмидневных боевых действий было установлено, что вражеские дивизии принадлежат 6-й танковой армии СС. Плацдарм имел размеры с запада на восток 22 и с севера на юг 17 километров и оборонялся двумя корпусами. Дивизии 24-го гвардейского стрелкового корпуса, обращенные фронтом на север, занимали позиции с запада на восток в следующем порядке: 6-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, к ее правому флангу примыкала 72-я гвардейская в, наконец, 81-я гвардейская стрелковые дивизии. Соединения 25-го гвардейского стрелкового корпуса были обращены фронтом на запад и юго-запад. Они располагались с севера на юг в следующем порядке: 409, 375 и 53-я стрелковые дивизии. Левый фланг последней упирался в Дунай. На юге по Дунаю располагался стрелковый полк 93-й гвардейской стрелковой дивизии, а остальные два стрелковых полка ее находились во втором эшелоне. 27-й гвардейский стрелковый корпус, за исключением части сил 243-й гвардейской дивизии, был на восточном берегу Грона, на правом фланге армии. Здесь же располагались все тыловые части армии, в том числе и медицинские учреждения.

Что представляли собой соединения 7-й гвардейской армии, занимавшие гронский плацдарм? Какую роль сыграли восьмидневные бои этих соединений с внезапно напавшим на них врагом, многократно превосходившим по численности танков и штурмовых орудий и не уступавшим по численности пехоты? Надеюсь, что читатель не упрекнет меня за слово «внезапно», учитывая, что только накануне наступления об этом сообщил пленный солдат. За считанные часы трудно было что-либо сделать для укрепления обороны плацдарма, чтобы предупредить продвижение вглубь армады танков и штурмовых орудий.

Численность дивизий 7-й гвардейской армии и поступление пополнений свидетельствует о том, что, с одной стороны, соединения нуждались в более крупных пополнениях, с другой – что их малочисленность была результатом длительных непрерывных боевых действий, большого физического и нервно-психического перенапряжения личного состава.

Какие особенности были в медицинском обеспечении боевых действий войск за удержание плацдарма?

Санитарные потери за 8 дней боев с 17 по 24 февраля составили 4295 человек, из них 2214 человек, или более 51 %, приходилось на дивизии 24-го гвардейского стрелкового корпуса. В этом нет ничего удивительного. Соединения этого корпуса располагались одноэшелонно и неравномерно на фронте шириной 22 километра, развернутые на север. По частям 6-й гвардейской воздушно-десантной и 72-й гвардейской стрелковой дивизий утром 17 февраля был нанесен огромной силы удар танков и штурмовых орудий. Ему противостояло не 3423 солдата и офицера, которые числились в штатах, а гораздо меньше. Фактически было 1998 активных штыков[29]29
  ЦАМО, ф. 341, оп. 5317, д. 28, л. 73–74.


[Закрыть].

На 17 февраля дивизии армии пополнились, но ненамного. На этот же день в армии было только 10 танков Т-34 и 7 САУ. 20 февраля вступил в бой 4-й гвардейский механизированный корпус. Количество танков Т-34 достигло 47, САУ осталось 6. Не нам разбирать и судить о правильности расположения войск армии на плацдарме. Можно только отметить, что равномерное их распределение по северной и западной окружности плацдарма – не лучшее решение в плане обеспечения отпора врагу в случае его наступления. А наступал он, как показала только что закончившаяся Будапештская операция, танковыми соединениями. Но не в этом заключается главная мысль, а в другом. Однако прежде чем ее выразить, целесообразно предоставить слово участнику этих боев, известному советскому писателю, Герою Социалистического Труда М. Алексееву.

«Перед тем был плацдарм. Наш тяжкий предвесенний плацдарм за рекой, за Гроном. Из всех форсированных рек Грон для нас – это самая грозная, гибельная река. По утрам накатывались туманы, сплошной тучей заволакивали еще не совсем размерзшиеся поля вокруг Барта и Камендина – так назывались населенные пункты, которые нам надо было удержать. Туманом съедало снег. Его становилось все меньше, талые воды, подступая, заливали блиндажи, огневые, затапливали наши окопы. Положение ничем нельзя было изменить: солдатам приходилось днем и ночью стоять в этой ледяной воде, среди подступающего потопа держать оборону. Да простится мне эта длинная цитата: дело в том, что там, среди талых вод, среди этих туманов, на плацдарме за почти безвестной, но „грозной и гибельной“ для нас речушкой по имени Грон, был и я, гвардии капитан Алексеев, и старшина минометной роты, гвардии старший сержант Гончар…»[30]30
  Алексеев М. Собр. соч. М., 1977. Т. 5. С. 50.


[Закрыть]

Да простится и мне еще более длинная и неоконченная цитата. Она нужна для того, чтобы на нее и на следующую выдержку обратить внимание медиков – как участников войны, так и знакомых с ней по литературе и рассказам, – профессоров, докторов и кандидатов наук, врачей без ученых званий и степеней, преподающих и слушающих курс медицинских дисциплин, пишущих научные труды и читающих их, наконец, врачей, которые лечат хирургических и терапевтических больных, получивших производственную, уличную, бытовую травмы и доставленных в лечебные учреждения на машинах «скорой помощи», а также поступивших на стационарное лечение через поликлиники. Не так давно я присутствовал на конференции в Институте хирургии имени А. А. Вишневского, посвященной вопросу о ране и раневой инфекции. За первые два часа конференции было прослушано более десяти выступлений, демонстрировались блестяще выполненные слайды, которые докладчики сопровождали рассказами о сложности структуры лейкоцитов, лимфоцитов, бактериофагов и возбудителей нагноительных процессов в ранах – микроорганизмов. Но я не слышал ни одного слова о больных, у которых ранения сопровождаются нагноительными процессами, как и о взаимосвязях между нагноительными процессами и возрастом, полом больных, перенесенными ранее или сопутствующими ранениям заболеваниями. Все это меня поразило. То, что я услышал и познал на конференции, свелось к вариации процентов микроорганизмов, сопровождавших нагноительные процессы в ранах. Таким образом, главный объект изучения и анализа – больной человек, представляющий собой единство с окружающей его средой, – остался вне поля зрения исследователей, призванных обогащать науку, приоткрывать тайны общественной, социальной природы недугов человека. В докладах сообщалось о фактах, являвшихся всего-навсего следствиями, искусственно оторванными от причин.

Чтобы заключить мысль, я должен снова предоставить слово писателю М. Алексееву.

«…Я сказал „кровопролитные“ не потому, что так говорят и пишут о всех боях. Во всех боях проливается кровь. Но там, за Гроном, ее пролилось уж очень много, в таком пекле мы не бывали, пожалуй, со времен Сталинграда и Курской дуги, и потери наши были особенно тяжки и горьки, потому что все это происходило совсем недалеко от рубежей, на которых нас ждала Победа. Может быть, Олесь Гончар и побранит меня за то, что я кое-что добавлю к тому, что им сказано и в воспоминаниях и в трилогии („Знаменосцы“. – Е. С.). Один из любимых его героев, Воронцов, в жизни майор Петр Воронцов, замполит нашего полка, погиб там же, за Гроном, погиб вместе с командиром полка подполковником Ходжаевым…Есть в Словакии один крохотный городок… Десять лет назад я был там. Побывал и за Гроном, в Каменине (в прошлом Камендин), посидел на правом крутом берегу реки, среди виноградников, возле бункеров… и в какую-то минуту вздрогнул, услышав за спиной: „Три танкиста, три веселых друга…“ За моей спиной стоял и улыбался человек, маленький, чернявый. „Зыдырастуй, кичи капитан!“ – вскричал он и повис у меня на шее… Я вспомнил: да это же наш толмач, наш переводчик, тот самый, который в ту далекую пору не убоялся ни немецких танков, ни бомб, ни снарядов и который помогал отыскивать на реке брод, где смогли отойти остатки нашей славной „непромокаемой, непросыхаемой“ (72-й гвардейской стрелковой дивизии. – Е. С.)…Спасибо тебе, память! Как бы мы обеднели без тебя, скольких бы обидели, таких, которые достойны того, чтобы о них никогда не забывали»[31]31
  Алексеев М. Т. 5. С. 51.


[Закрыть].

Я прочитал эти страницы не раз и не два. Их написал солдат-писатель, прошедший всю войну. Он писал о том, что сам на войне пережил, испытал, видел и вдоволь хлебнул самого что ни на есть горя тяжкого, переживаний неслыханных. И если можно что здесь добавить, так это то, что таких боев, которые описаны М. Алексеевым, за 1418 дней Великой Отечественной войны было много. Солдаты и офицеры действующей армии по своему социальному происхождению и положению – рабочие, колхозники, интеллигенция. По своему физическому, физиологическому и в первую очередь нервно-психическому статусу они не похожи на тех, какими они были, работая по своей специальности в условиях мирной жизни. К их лечению в случае заболеваний и ранений, а также к профилактике заболеваний и осложнений ран нельзя подходить с меркой мирного времени. Она неприемлема. Ничем, кроме сказанного выше, нельзя объяснить то, что средние сроки лечения раненых солдат и офицеров действующей армии были не менее чем в три раза продолжительнее сроков лечения больных с производственными, уличными и бытовыми травмами в условиях мирного времени. Не может быть двух мнений и о том, что в последних случаях процент осложнений ниже, а их тяжесть меньше, чем при ранениях на войне. Причины этому те же. Поэтому крайне нежелательно людей, имеющих начальные формы бронхитов, бронхотрахеитов и трахеитов, а также вяло текущие, не мешающие трудовой деятельности ревмокардиты, определять в число «активных штыков». Неотвратимые тяжелые физические напряжения и различной степени охлаждения на войне обусловливают у них в первую очередь и многократно чаще, чем у солдат, которые до войны не имели этих начальных, амбулаторных форм заболеваний, развитие «легочного сердца» и пороков сердца. Физическое и нервно-психическое перенапряжение, недосыпание, охлаждение и переохлаждение резко снижают резервные силы органов и тканей, а следовательно, меняют реактивность организма, снижают его защитные реакции. Они обусловливают частоту осложнений ранений. Вот почему нельзя оставлять за рамками научных докладов о ранах и раневых инфекциях, а также о шоке главный объект изучения – человека, его нервно-психический и физический статус.

Ну а теперь вернемся к тем, кто в боях на гронском плацдарме сложил свои головы, или получил увечья, или, наконец, остался жив, работает или находится на заслуженном отдыхе. Нельзя сводить роль этих боев просто к обороне и удержанию населенных пунктов Барт и Камендин. Дело в том, что 2-й и 3-й Украинские фронты 17 февраля из боевых действий узнали, что 6-я танковая армия СС, получив пополнения людьми и боевой техникой, после наступления в Арденнах против англо-американских войск была переброшена в Венгрию. В Арденнах она нагнала такого страху на союзное командование, что У. Черчилль был вынужден обратиться к И. В. Сталину с просьбой ускорить наступление, которое заставило бы Гитлера снять войска с Западного фронта.

Задача, которую ставило политическое и военное руководство фашистской Германии перед 6-й танковой армией СС, сводилась к нанесению внезапного мощного броневого удара совместно с моторизованной пехотой и авиацией, в Венгрии по силам 3-го Украинского фронта, разгрому их, а следовательно, и к срыву дальнейшего их наступления на венском направлении. Для выполнения этой задачи 6-я танковая армия СС располагала необходимыми силами и средствами. В ее составе было четыре танковых дивизии СС, сведенные в два танковых корпуса. По прибытии в Венгрию ей подчинили 44-ю пехотную дивизию немцев, 20-ю и 25-ю пехотные дивизии венгров, 23-ю танковую, 3-ю и 4-ю кавалерийские дивизии. Скрытно перебросив и сосредоточив ее между озерами Балатон и Веленце, командование фашистского вермахта не без основания рассчитывало на разгром войск 3-го Украинского фронта силами 6-й танковой армии СС, 6-й общевойсковой и 2-й танковой армиями.

События на гронском плацдарме сделали тайное явным: не одна 6-я танковая армия СС приняла участие в нанесении контрудара. Поэтому войска 7-й гвардейской армии в боях за плацдарм внесли огромный вклад в дело разгрома врага в Венгрии и в успешное проведение Венской операции.

Обнаружение частей 6-й танковой армии СС на гронском плацдарме позволило нашему командованию принять необходимые меры по укреплению обороны на будапештском направлении. Ставка Верховного Главнокомандования приказала командующему 3-м Украинским фронтом приостановить подготовку к наступлению и незамедлительно приступить к организации обороны, особенно противотанковой.

Имелось в виду, что после уничтожения вражеских танков фронт перейдет в наступление на Вену.

Фашистское командование, чтобы сломить войска 3-го Украинского фронта, наметило нанести три удара. Главный из них – из района севернее Балатона и южнее озер Веленце и Гант силами 6-й танковой армии СС и большинством 6-й армии в юго-восточном направлении на Байю, с последующим выделением части средств для нанесения удара на восток, на Дунапентеле, а потом с поворотом на север, по западному берегу Дуная – в общем направлении да Эрд, севернее которого, в Чепеле, находился временный железнодорожный мост через Дунай, Второй удар враг планировал нанести из района восточнее Надьканижа на Капошвар, чтобы его захватить. Для этого выделялась 2-я танковая армия. Третий удар должен был наноситься с территории Югославии из района Дони-Михоляц в северо-восточном направлении навстречу 6-й танковой армии СС на Мохач, в 30 километрах юго-западнее Байи. С учетом частей и соединений 6-й танковой армии СС, 2-й танковой армии и войск из группы армий «Е», действовавших по южному берегу Дравы, немцы имели здесь 31 дивизию, из них 11 танковых, 5 боевых групп и моторизованную бригаду. Эта армада насчитывала 430 000 солдат и офицеров, до 900 танков, 5600 орудий и минометов и 850 самолетов. Но тем не менее уже ничем не устранимый печальный исход этой наступательной операции врага состоял в том, что она боевыми действиями на гронском плацдарме лишилась внезапности. На направлении главного удара 6-й танковой армии СС, где осуществлялся прорыв фронта обороны на участке 18 километров и плотность танков достигала 43 на километр фронта, к началу наступления уже противостояли 4-я гвардейская и 26-я армии, а также 27-я армия, занимавшая тыловую оборонительную полосу. 5 общевойсковых армий, 2 танковых, 1 механизированный и 1 кавалерийский корпуса, насчитывавшие 400 000 солдат и офицеров, 7000 орудий и минометов, 400 танков и САУ и почти 1000 самолетов обороняли полосу шириной 250 километров, из которых 180 приходилось на 57-ю и 1-ю Болгарскую армии. Основная же мощь фронта была сосредоточена так, чтобы разгромить главные силы врага в оборонительном сражении. К 3 марта оборона была полностью готова. Армейские медицинские учреждения были освобождены от раненых и больных.

Противник начал наступление в ночь на 6 марта на южном участке фронта против 3-й Югославской и 1-й Болгарской, а также правого крыла 57-й армий. Ему удалось форсировать в двух местах реку Драву и захватить два тактических плацдарма до 8 по фронту и до 5 километров в глубину каждый. На помощь этим армиям был брошен 133-й стрелковый корпус, находившийся в районе Печ, в 30 километрах севернее плацдармов.

Утром 6 марта после тридцатиминутной артиллерийской подготовки главные силы 6-й танковой армии СС и 6-й общевойсковой армии врага перешли в наступление на юго-запад в направлении Шимонторньи. Упорные и ожесточенные бои шли днем и ночью. Авиация 17-й воздушной армии в первый день боев совершила 358 самолето-вылетов, из них 227 для ударов по танковым дивизиям врага. 4-я гвардейская и 26-я армии с участием 18-го танкового и 1-го гвардейского механизированного корпусов упорно сдерживали натиск вражеских танков. В результате за первый день боев противнику удалось вклиниться в нашу оборону только на 2–4 километра. С утра 7 марта и в последующие дни танки и штурмовые орудия врага, а также пехота на бронетранспортерах продолжали попытки взломать нашу оборону. Но неся большие потери в людях и боевой технике, они не имели сколько-нибудь значительных успехов и только 12 марта с трудом заняли Шимонторнью, в 30 километрах юго-восточнее исходного положения для наступления. Дальше на этом направлении им пройти не удалось. На восток главная группировка продвинулась только на 15 километров. На такое же расстояние в восточном направлении продвинулась и 2-я танковая армия врага, действовавшая против 57-й армии. На юге все продвижение в северо-восточном направлении закончилось успехами первого дня наступления.

К 15 марта наступательный порыв фашистских войск иссяк. Наступил переломный момент, которым не замедлили воспользоваться 2-й и 3-й Украинские фронты. 16 марта их войска перешли в наступление. Началась Венская наступательная операция.

Медицинская служба в ходе Балатонской оборонительной операции не имела возможности должным образом подготовиться к ней. Но об этом будет сказано позже. Сейчас нужно показать медицинское обеспечение боевых действий на плацдарме за Гроном.

Потери 7-й гвардейской армии за февраль не были большими. Если учесть, что они за февраль составили 6667, а с 10 по 28 февраля – 6660 человек, то не будет большим преувеличением сказать, что потери в основном приходились на период боев за удержание плацдарма, а именно на 17–24 февраля. Следовательно, 7 дивизий, находившихся на западном берегу реки Грон, в среднем теряли за сутки ранеными, контужеными и больными более 830 человек, а на дивизию приходилось около 120 человек. Это сравнительно немного. Но среднесуточные потери 72-й гвардейской стрелковой в этот период были значительно выше, в особенности если учесть малочисленность личного состава соединения и оборонительный характер боев, когда на первое место выдвигалась одна из главных задач – не оставить ни одного тяжелораненого на поле боя. А ведь пропавшие без вести – это, как правило, солдаты и офицеры, попавшие в плен, а также тяжелораненые, оставшиеся на поле боя.