Текст книги "Фронтовое милосердие"

Автор книги: Ефим Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

Огромен вклад активистов общества Красного Креста и Красного Полумесяца, комсомольских и пионерских организаций, а также членов профессиональных союзов в оказании помощи медицинскому персоналу в формировании госпиталей, в приспособлении под госпитали зданий, в уходе за ранеными в госпиталях тыла страны, в разгрузке раненых с военно-санитарных поездов в любое время суток. И все это делалось обычно после напряженного рабочего дня и учебы. Однако советский патриотизм, пронизывавший души людей от мала до велика, горячее желание как можно быстрее разгромить ненавистного врага придавали им силы и бодрость.

А чем можно объяснить глубину чувств сотен тысяч доноров (к концу войны их было 600 тысяч), отдававших свою кровь для спасения жизни раненым солдатам и офицерам? Только советским патриотизмом и социалистическим интернационализмом, неодолимую силу которых неустанно подчеркивала наша родная Коммунистическая партия. Эти качества советских людей проявлялись в повседневных трудовых подвигах на строительстве заводов и шахт, городов и гидроэлектростанций, каналов и железных дорог в предвоенные пятилетки. В этом строительстве принимали участие люди всех национальностей и народностей нашей страны. Здесь, на трудовом фронте, где герои гражданской войны, отстоявшие завоевания Великого Октября, передавали молодому поколению эстафету советского патриотизма и социалистического интернационализма, эти качества советских людей неуклонно крепли.

Невольно хочется отвлечься. Наше поколение, родившееся накануне и в разгар первой русской революции и выросшее в рабочей среде, где беспощадно эксплуатировался детский труд (помню, как я с 1911 по 1914 год получал на стекольном заводе 4 рубля в месяц, работая не только днем, но и ночью, в зависимости от готовности стекла в печи), ходом самой жизни воспитывалось в духе ненависти к своим классовым врагам – фабрикантам и их приказчикам и в то же время в духе товарищества и взаимопомощи в своей рабочей среде. Без этого нельзя было обойтись в условиях порожденной царизмом глубокой материальной и культурной нищеты. Помню мобилизацию в 1914 году. Мне крепко врезалась в память драматическая семейная картина, последовавшая за произволом фабриканта стекольного завода Федоровского (ныне завод имени В. В. Воровского Владимирской области), который предложил отцу переехать из комнаты в два с лишним десятка квадратных метров в маленькую комнатушку. Причиной этому была мобилизация старшего брата в армию. Фабрикант толковал, что после этого, мол, семья уменьшилась. Но у отца с матерью было 8 детей, и он отказался от переселения, был вынужден нанять подводу, уложить на нее семейный скарб и в поисках работы отправиться за десятки километров на другой стекольный завод. Такова судьба рабочего в капиталистическом обществе!

Если первая мировая война грабительская, империалистическая по своему характеру, отражавшая интересы господствующих классов, была чужда народным массам царской России, как и других воюющих стран, то Великая Отечественная война советского народа была войной священной, войной в защиту социалистических завоеваний от посягательств самых реакционных и агрессивных сил империализма.

* * *

…Воспользовавшись внезапностью нападения и бросив против наших приграничных округов подавляющую массу сухопутных войск и авиации, фашистская Германия к 5 декабря 1941 года оккупировала обширную территорию Европейской части СССР, нанесла нашей армии большие потери в живой силе и технике, а стране – огромный материальный ущерб. Но мы знали о возраставшем сопротивлении нашей армии и о снижении темпов наступления немецко-фашистских полчищ, обусловленных большими потерями в живой силе и боевой технике. С 22 июня по 9 июля, то есть за 18 дней, враг прошел с боями на ленинградском, московском и киевском направлениях более 400 километров, имея средний темп наступления 20–25 километров в сутки. С 10 июля по 5 декабря, за четыре с лишним месяца, вражеские войска продвинулись в глубь нашей страны на ленинградском направлении менее чем на 400 километров, на московском и харьковском направлениях – несколько более, чем на 500. В этот период средний темп наступления был уже в пределах только 4 километров в сутки.

Советское здравоохранение было вынуждено организовывать оказание специализированных видов хирургической помощи раненым в глубоком тылу в условиях стесненной научно-материальной базы. Кроме того, всякие изменения в медицинских учреждениях, особенно хирургического профиля, связанные с переменой места дислокации, с переменой медицинского персонала в составе госпиталей, отрицательно сказывались на организации работы, на сработанности хирургических бригад, на распорядке дня.

Такие изменения, как показал опыт войны, были правилом в армейском и фронтовом тыловых районах и частым явлением в глубоком тылу. Размеры изменений, имевших место в 1941 году, не идут ни в какое сравнение с прошлыми войнами, в том числе и с первой мировой. И только целенаправленное руководство и оперативно принимавшиеся меры организационного и научно-методического порядка могли предупреждать эти отрицательные явления или резка смягчать их тяжелые последствия.

На Северном и Северо-Западном направлениях мы лишились возможности использовать в полной мере Ленинградскую научно-клиническую базу. Блокада немецко-фашистскими войсками Ленинграда с 8 сентября 1941 года лишила нас также возможности использовать Ленинградский институт переливания крови, материальные и научно-методические возможности которого были весьма велики.

В сложившихся условиях Вологда и Киров, расположенные на северо-восточной железнодорожной магистрали, приобрели важное значение в лечебно-эвакуационном обеспечении войск фронтов Северо-Западного направления. Создание в них специализированных госпиталей и отделений приобрело насущную необходимость. В Вологду, где размещался распределительный эвакопункт № 95, были направлены специалисты из Ленинграда, среди которых были известный невропатолог профессор С. Н. Давиденко, крупный хирург, травматолог и ортопед профессор М. И. Куслик и видный рентгенолог профессор Д. Г. Рохлин.

Из Ленинграда в Киров была эвакуирована Военно-морская медицинская академия. Ее личный состав сыграл исключительно большую роль в организации оказания специализированных видов хирургической помощи раненым Кировской госпитальной базы.

Фронты Центрального направления после захвата фашистскими войсками Белоруссии, Смоленской, Брянской, Калининской и Калужской областей базировались на Центральный экономический район, имевший ведущий в стране научно-медицинский центр в Москве, которая, будучи фактически прифронтовым городом, продолжала оставаться базой оказания специализированной помощи раненым, особенно Западного и Калининского фронтов.

После оккупации фашистскими захватчиками Украины советское здравоохранение было вынуждено обратить внимание на Центрально-Черноземный район. Его расположение за тыловыми границами фронтов Юго-Западного направления давало возможность в известной степени компенсировать потери крупных научно-медицинских центров Украины.

Передислоцированный из Харькова в Саратов Институт переливания крови вместе с Куйбышевским филиалом Московского центрального института переливания крови обеспечивал консервированной кровью фронты этого направления.

Коммунистическая партия и Советское правительство принимали всевозможные меры к эвакуации медицинских учебных и научно-исследовательских институтов. В частности, Витебский медицинский институт был эвакуирован в Ярославль, 1-й и 2-й Киевские – в Челябинск, 1-й Харьковский – в Оренбург, Киевский и Харьковский стоматологические институты – во Фрунзе, Харьковский институт ортопедии и травматологии – в Новосибирск, Одесский институт глазных болезней – в Ташкент, Военно-медицинская академия имени С. М. Кирова – в Самарканд. Некоторые медицинские институты были эвакуированы в пункты, где они усилили существовавшие медицинские институты: 1-й Московский медицинский институт – в Уфу, 2-й Московский – в Омск, 2-й Харьковский – во Фрунзе. Некоторые учебные заведения не смогли эвакуироваться. К числу их, в частности, относятся Киевский институт ортопедии и травматологии, Киевский институт переливания крови, Харьковский институт глазных болезней, Львовский, Сталинский и Винницкий медицинские институты и другие.

Потеря их не повлияла сколько-нибудь значительно на организацию оказания раненым специализированной хирургической помощи, а также на обеспечение консервированной кровью медицинских учреждений фронтов. Однако управлениям местных и распределительных эвакопунктов ГВСУ, республиканским, краевым, областным и городским органам Наркомздрава СССР пришлось в оперативном порядке формировать специализированные госпитали и отделения в городах, где количество ЭГ в 2 раза и более возросло по сравнению с тем, что было предусмотрено планом мобилизационного развертывания. Выполнение этой большой работы было связано не только с приобретением медицинского и санитарно-хозяйственного имущества, подбором медицинского и обслуживающего персонала, но и с изысканием помещений, их приспособлением и обеспечением мебелью.

* * *

В декабре 1941 года войска Западного, Юго-Западного и Калининского фронтов перешли в контрнаступление, которое привело к разгрому основных группировок противника группы армий «Центр» на главном, московском направлении. Возникла острая необходимость в создании ГБА и в усилении ГБФ. На Западном фронте ГБА не существовало. Почти все ППГ и ПЭП находились в распоряжении начальника медицинской службы фронта. Так, например, на 1 ноября 1941 года из 81 ППГ, находившегося на Западном фронте, 59 подчинялись санитарному управлению фронта, в том числе 11 занимались лечением легкораненых, и только 22 ППГ находилось в пяти армиях, которые входили в состав фронта. Эта мера диктовалась условиями боевой деятельности войск. Ее отрицательные стороны смягчались наличием значительного количества во фронте автосанитарного транспорта, позволявшего осуществлять маневр в больших размерах. По постановлению Государственного Комитета Обороны Мосгорисполком передал медицинской службе Западного фронта 100 больших пассажирских автобусов. Они были быстро переоборудованы для перевозки тяжелораненых. Благодаря этому эвакуация одновременно нескольких сотен раненых не представляла сложной задачи.

Учитывая изменения в боевой обстановке, ГВСУ распорядилось возвратить находившиеся в пути на восток ЭГ на 66 000 коек и направило их фронтам, принимавшим участие в контрнаступлении, главным образом Западному и Калининскому. Кроме того, войска 4-й и 52-й армий вели упорные бои на Северо-Западном направлении. 9 декабря 1941 года был взят Тихвин. Вслед за этим радостным событием 17 декабря был создан Волховский фронт, которому, кроме названных армий, были переданы из резерва Ставки 59-я и 26-я (последняя была переименована во 2-ю ударную). Войска фронта отбросили противника за реку Волхов. Для организации ГБА и ГБФ также потребовались ЭГ.

Успешное контрнаступление наших войск на московском направлении переросло в январе 1942 года в общее наступление Красной Армии на советско-германском фронте, продолжавшееся по апрель 1942 года. На ряде участков наши войска продвинулись на запад на сотни километров.

После окончания контрнаступления под Москвой, переход в общее наступление в январе – марте 1942 года сопровождался большими боевыми санитарными потерями. Они были выше среднемесячных за всю войну и в Смоленском сражении, в котором наши войска не только вели оборонительные бои, но и переходили в контрнаступление, вынуждая противника обороняться на неподготовленных рубежах. Это объяснялось тем, что наша действующая армия имела превосходство только в численности войск, находившихся в резерве Ставки Верховного Главнокомандования и не имела превосходства в вооружении, в частности в танках и авиации. Уже в первых числах июля 1941 года начался демонтаж технологического оборудования и его эвакуация вместе с рабочими и инженерно-техническим персоналом на Урал, в Западную Сибирь, в Казахстан и Среднюю Азию. А ведь эти заводы давали армии в мирное время более 80 % всего вооружения, и только 18 % вооружения поставлялось заводами восточных районов страны.

Возникшая дополнительная необходимость в реэвакуации ЭГ осуществлялась по представлениям НКО СССР. В феврале 1942 года надлежало реэвакуировать из Уральского, Среднеазиатского и Сибирского военных округов ЭГ на 142 500 коек. Эвакуация и реэвакуация госпиталей проходили очень медленно. В частности, перевозка указанных выше ЭГ закончилась только к 1 июня 1942 года. Трудности с перевозкой госпиталей и их развертыванием в пунктах новой дислокации обусловливали перерыв в их работе от 10–15 дней до трех месяцев.

В ходе летне-осенней кампании 1942 года боевая обстановка резко изменилась в пользу вражеских войск. Пришлось вернуться от реэвакуации к эвакуации госпиталей из районов Юго-Западного направления. Кампания началась отдельными наступательными операциями наших войск. Так, на Юго-Западном направлении предполагалось разгромить Харьковскую группировку противника и занять Харьков, а на Северо-Кавказском направлении овладеть Крымом. В первые два дня наступление под Харьковом шло успешно. Однако противник заблаговременно сосредоточил здесь превосходящие силы и средства, перешел в наступление и вынудил наши войска отступить до Воронежа и Сталинграда. Лишившись научно-медицинских центров на Украине, в Воронеже и Сталинграде, ГВСУ и Главное управление госпиталей Наркомздрава СССР вынуждены были ориентироваться на Поволжский район, имевший значительную коечную сеть и научные медицинские центры, где число врачей непризывных возрастов составляло внушительную цифру. Эти врачи обладали большими знаниями и врачебным искусством.

Образовавшееся летом 1942 года Северо-Кавказское направление просуществовало недолго. Под давлением немецко-фашистских полчищ наши войска были вынуждены оставить Северный Кавказ, Керченский и Таманский полуострова и отойти в предгорья Кавказского хребта. Возникло Закавказское направление, госпитальной базой которого являлся Закавказский экономический район.

Здравоохранение лишилось большой специализированной базы ЭГ. Перебазированный из Ленинграда в Кисловодск медицинский институт, который мог бы оказать существенную помощь в организации специализированной медицинской помощи на курортах группы Кавказских минеральных вод, где абсолютное большинство санаториев было превращено в ЭГ, вместе с госпиталями оказался на оккупированной территории. Эвакуация такого большого количества госпиталей требовала времени, которого не было. Главные причины этого были следующие.

Верховное командование фашистской Германии определяло Юго-Западное направление как главное для ведения стратегических операций летом 1942 года. В связи с этим оно заблаговременно спланировало наступательные действия и сосредоточило необходимые силы и средства, что позволило вражеским войскам иметь превосходство в живой силе и технике на главных направлениях. Глубокие охваты флангов наших армейских и фронтовых объединений затрудняли эвакуацию раненых, а эвакуацию ЭГ делали невозможной.

И. В. Сталин запрещал заблаговременно проводить эвакуацию госпиталей. В частности, ГВСУ через начальника Генерального штаба А. М. Василевского дважды обращалось с просьбой к Сталину разрешить эвакуацию группы госпиталей Кавказских минеральных вод и дважды получало отказ.

В этих условиях нам удалось эвакуировать далеко не все госпитали. Так, в период Воронежской оборонительной операции была эвакуирована только часть ЭГ – на 7715 коек, в то время как РЭП № 93 имел в оперативном подчинении 47 госпиталей на 18 250 коек. В период сражений на Сталинградском и Северо-Кавказском направлениях было эвакуировано 127 госпиталей на 65050 коек, в то время как на территории только Сталинградской и Ростовской областей, Ставропольского и Краснодарского краев дислоцировалось 5 местных эвакопунктов (МЭП) (254 госпиталя на 125048 коек).

Только в ноябре 1942 года стратегическая инициатива перешла к Советской Армии. Это обусловливалось поставкой вооружения заводами из новых пунктов их дислокации.

Зимняя кампания 1942/43 года имела решающее значение в создании коренного перелома в ходе войны в пользу антигитлеровской коалиции. С ноября 1942 года по конец марта 1943 года советские войска разгромили более 100 дивизий противника. Развернулось массовое изгнание фашистских оккупантов с советской земли. Враг был отброшен на 600–700 километров. Контрнаступление под Сталинградом, начавшееся силами трех фронтов в полосе 450 километров, переросло в январе 1943 года в наступление семи фронтов, а в феврале – марте – одиннадцати фронтов на пространстве протяженностью 1200 километров[5]5
  См.: История второй мировой воины 1939–1945, М., 1976, Т. 6, С. 147–148.


[Закрыть].

Почти полностью были освобождены Северный Кавказ, Центрально-Черноземные области, районы западнее Москвы и южнее Новгорода. Началось изгнание агрессора с Украины. Важным итогом кампании явилось выдвижение наших войск в район западнее Курска, превращение Курского выступа в исходный плацдарм для последующих операций на орловском и харьковском направлениях.

Для военно-медицинской службы наступил второй и последний переход к реэвакуации госпиталей с востока на запад.

Боевые действия советских войск сопровождались значительными санитарными потерями. Противник был силен. Он не только упорно оборонялся, но и не терял надежды в предстоящую летнюю кампанию разгромить и уничтожить наши войска.

Организация приема и лечения раненых в госпитальные базы армий и фронтов (ГБА и ГБФ) стала перед медицинской службой задачей первоочередной важности. Уже 2 января 1943 года постановлением ГКО кроме формирования дополнительно ЭГ на 50 000 коек предусматривалась реэвакуация госпиталей: Наркомата обороны – на 15000 коек, Наркомздрава – на 35 000 коек из Сибири и на 25 000 коек из Пензенской и Саратовской областей для усиления ГБФ.

27 февраля 1943 года Государственным Комитетом Обороны Наркомздрав СССР обязывался передать Наркомату обороны ЭГ на 57 800 коек. Кроме того, Наркомату обороны было предложено передислоцировать ЭГ НКО на 6900 коек из Средне-Азиатского военного округа на действующие фронты.

ГВСУ придавало большое значение усилению ГБА и ГБФ, а также сокращению плеча железнодорожной эвакуации. По мере продвижения наших войск на запад оно вовремя готовило проекты постановлений ГКО или Совнаркома СССР о передислокации ЭГ на запад, передаче их ГВСУ или городским, областным и республиканским органам здравоохранения для размещения их в местах, непосредственно примыкающих к фронтовым тыловым районам.

Прибывающие госпитали требовали к себе пристального внимания со стороны специалистов эвакопунктов и армий, а также главных специалистов фронтов. Нужно было знать врачей и медицинских сестер, их специальность и подготовку. Многие госпитали прибывали с некомплектом врачей, и это естественно: далеко не все невоеннообязанные врачи, работавшие по месту жительства в госпиталях, в состоянии были следовать в пункты их новой дислокации.

Только своевременное ознакомление с личным составом и незамедлительное укомплектование вакантных должностей позволяли целесообразно их использовать в системе лечения раненых и больных по специальностям.

Организация лечения раненых и больных по специальностям в условиях большой подвижности ГБА и ГБФ, их непрерывного усиления вновь прибывающими госпиталями является делом сложным и трудным. Но только она обеспечивает максимальное восстановление боеспособности и трудоспособности раненых и снижение до минимума смертности и инвалидности среди них. В создании надлежащих условий для эффективного лечения и умелого ухода за ранеными и больными при массовом их потоке пальма первенства принадлежит организационным мероприятиям. Они, а не сама по себе лечебная медицина, решают успех дела, предупреждают препятствия, возникающие в условиях боевой обстановки, и смягчают их отрицательные последствия. В данном случае организация медицинского обеспечения войск, подобно профилактике эпидемических заболеваний, предупреждает смертность и инвалидность, обеспечивает возвращение в строй обстрелянных бойцов, не раз смотревших смерти в глаза.

Кроме этого, в деле успешного лечения раненых и больных солдат и офицеров действующей армии большая роль принадлежит преемственности лечебных мероприятий, начиная с войскового тылового района и кончая госпиталями тыла страны, а также единству научно-методического руководства ЭГ тыла страны. Ведь последние продолжают и завершают лечение, начатое в медицинских учреждениях войскового, армейского и фронтового тыловых районов. ГВСУ придавало большое познавательное и поучительное значение обмену опытом между медицинскими работниками войскового, армейского и фронтового звеньев. Оно не самоустранялось от этого и в отношении медицинских работников ЭГ тыла страны. Руководящий медицинский состав многочисленных местных и распределительных эвакопунктов принимал живейшее участие в конференциях, посвященных лечению раненых и больных, проводившихся областными, краевыми и республиканскими органами здравоохранения. Тем более ГВСУ не пропустило ни одного пленума госпитального Совета Наркомздравов СССР и РСФСР. Я считал своей непременной обязанностью выступать с докладами на этих пленумах. С выдержками одного из них, доложенного участникам II пленума в конце декабря 1942 года, а также анализом их считаю необходимым ознакомить читателя.

«Не подлежит никакому сомнению, что наша военная медицина достигла больших успехов в лечебно-эвакуационном обеспечении боевых действий войск Красной Армии. Но мы должны знать и о дефектах в нашей работе не меньше, если не больше. Чем лучше мы будем знать наши дефекты, тем скорее мы изживем их, добьемся еще больших успехов. Я думаю, что мы правильно поступим, если разберем эти дефекты со всех точек зрения. Передо мной данные исходов лечения за год войны по всем учреждениям Красной Армии, начиная с дивизионных медицинских пунктов и кончая глубоким тылом. Эти данные позволяют нам сделать некоторые очень серьезные выводы.

Из числа раненых, прошедших в течение года через наши лечебные учреждения, 73,3 % вернулось в строй (включая выписанных в часть, в батальоны, выздоравливающих и признанных ограниченно годными), уволено в отпуск 6 %, уволено в запас на 6–12 месяцев 3,6 %, уволено совсем 10 %, умерло 7,1 %. После контузий вернулось в строй 83,7 %, уволено в отпуск 6,3 %, уволено в запас 1,9 %, уволено совсем 7 %, умерло 1,1 %. Обожженных вернулось в строй 93 %, уволено в отпуск 2,1 %, уволено в запас 0,6 %, уволено совсем 2,3 %, умерло 2 %. Излеченных по поводу обморожения вернулось в строй 82,8 %, уволено в отпуск 5,6 %, уволено в запас 1,3 %, уволено совсем 8,8 %, умерло 1,5 %.Таковы исходы лечения за год Великой Отечественной войны по всем нашим лечебным учреждениям. Если же дать анализ исходов ранений с повреждением костей конечностей, то мы получим следующие данные по полевым подвижным и эвакуационным госпиталям.

Из числа раненых с повреждением кости плеча, предплечья, бедра, голени, прошедших через госпитали, вернулось в строй значительно меньше, зато процент уволенных совсем и умерших был значительно выше.

Если учесть подобные показатели лечения раненых с повреждением костей конечностей, лечившихся главным образом в эвакуационных госпиталях, то бросается в глаза уменьшение смертности, увеличение процента уволенных совсем, в запас и в многомесячный, но не более года, отпуск, а также увеличение процента возвращения в строй раненных в нижние конечности, раненных в верхние конечности, которое колебалось в десятых долях процента в сторону уменьшения и увеличения. Объяснить это однозначно нельзя. Только одни медицинские особенности ранений занимают том в 576 страниц многотомного труда „Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.“…»

В ноябре – декабре 1941 года продолжались боевые действия юго-восточнее Ленинграда войск 54-й армии Ленинградского фронта, 4-й, 52-й отдельной армий с задачей помочь Ленинграду выжить, не допустить соединения войск 6-й немецкой армии группы армий «Север» с финскими войсками. Войска 54, 4 и 52-й армий со своей задачей справились только после усиления их двумя дивизиями из Ленинграда и одной дивизией из Забайкалья. После поражения немецко-фашистских войск в районе Войбокало 9 декабря был взят Тихвин, а 17 декабря был создан Волховский фронт в составе 4, 59, 2 ударной и 52-й армий под командованием генерала армии К. А. Мерецкова для руководства войсками, действовавшими восточнее реки Волхов. Однако коечная сеть Волховского фронта даже на 1 июля 1942 года составляла только 25 000 мест, а бои в контрнаступлении сопровождались большими боевыми санитарными потерями. В этих условиях неизбежно возникали трудности. Они имели место в неравномерном распределении хирургов, о чем писал в своем «Дневнике…» главный хирург фронта А. А. Вишневский, в перегрузке ряда госпиталей, особенно полевых, и в несовершенной консолидации костей конечностей, особенно нижних, где требовался рентгеновский контроль при наложении гипсовых повязок после произведенных операций. Недаром в «Дневнике хирурга» А. А. Вишневский ошибочно утверждал, что он бы принес больше пользы, работая у операционного стола, чем разъезжая по госпиталям армии, расставляя равномерно хирургов и делая показные операции, особенно при тяжелых ранениях, к числу которых относятся и повреждения костей конечностей.

* * *

Я уже говорил о первом моем знакомстве с генералом К. А. Мерецковым в Ленинграде в 1938 году, когда я занимал пост начальника медицинской службы округа, а он, приняв округ, стал осуществлять по выходным дням знакомство с гарнизонами, в которых присутствие руководящих работников было обязательным. Для меня это было новинкой. Ознакомившись с первым гарнизоном, он в заключение меньше всего говорил о положительных сторонах боевой и политической подготовки, больше о недостатках и мероприятиях по их устранению. Уделялось большое внимание быту солдат и офицеров. В следующее воскресенье знакомство состоялось с другим гарнизоном. При подведении итогов Кирилл Афанасьевич, говоря о достижениях, имевших место в этом гарнизоне, подчеркивал позитивные стороны, которые наблюдал в первом гарнизоне и даже те, о которых он не говорил там, но сейчас знакомил с ними офицеров, как бы передавая им положительный опыт других.

…Но продолжим разговор о Волховском направлении, об условиях медицинского обеспечения боевых действий войск. Направление создалось наступательными действиями финских войск с севера в междуозерье (Ладожского и Онежского озер) и наступательными действиями с запада группы армий «Север». Финские войска, имея превосходство, теснили войска нашей 7-й армии с востока, а с запада – силы 16-й немецкой армии группы «Север». Генерал К. А. Мерецков был назначен командующим 7-й армией. Когда 39-й моторизованный фашистский корпус 8 ноября взял Тихвин, положение Ленинграда резко ухудшилось. Финны возлагали большую надежду на танковые войска группы армий «Север», на соединение с ними на реке Свирь. Но этим надеждам не дано было свершиться. Ставка Верховного Главнокомандования выделила на это весьма важное направление часть своих резервов, в том числе армейские объединения и отдельные соединения. Генерал Мерецков назначается командующим и 4-й отдельной армией. Перейдя совместно с 54-й армией Ленинградского фронта и отдельной 52-й армией северо-восточнее озера Ильмень в контрнаступление тремя оперативными группами 4-й армии в направлении на Тихвин, они медленно, но настойчиво стали теснить вражеские войска 16-й армии, угрожая им окружением тихвинской группировки, неся при этом большие боевые санитарные потери, с которыми справляться было делом нелегким. Недоставало полевых подвижных госпиталей. Театр военных действий имел большие болотистые территории, которые весной и осенью были труднопроходимы.

У нас иногда рассуждают очень примитивно, что койки ППГ в армейском тыловом районе исчисляются десятками тысяч; их нужно сократить – они больше пустуют. Они действительно пустуют, когда армия не ведет боевых действий, но действующая общевойсковая армия без них обойтись не может. Судить о необходимости большого количества коек нужно тогда, когда идут боевые операции. Тогда слепой увидит, а глухой услышит, что нужно иметь госпитальные базы армий, притом койкоемкие, как предлагал Пирогов, во всяком случае не менее чем на 3000–4000 единиц каждая. Об этом говорит и опыт боевых действий войск на реке Халхин-Гол и в войне с Финляндией. И этого будет достаточно, когда фронтовые госпитальные базы по койкоемкости будут отвечать двум требованиям: лечить раненых и больных солдат и офицеров, которые не подлежат эвакуации в глубокий тыл страны, и осуществлять маневр госпиталями, с тем чтобы принимать раненых и больных на месте от армейских госпиталей, особенно полевых подвижных, которые своим ходом должны наступать на пятки медико-санитарным батальонам, ведущим наступательные бои. ППГ на Волховском фронте, как уже сказано, было недостаточно. Это, а также недостаточная подготовка врачей-хирургов, слабая сработанность вновь сформированных коллективов подвижных госпиталей и плохие дороги обусловливали недостаточно хорошие исходы лечения ранений с повреждением костей конечностей и на Волховском фронте. А ведь количество фронтов по сравнению с началом войны возросло почти в 2,5 раза. Отнюдь не менее увеличилось и количество армий. В связи с этим продолжалось формирование медицинских учреждений войскового, армейского и фронтового подчинения до июля 1944 года.

Организация медицинского обеспечения боевых действий войск – особо емкое понятие, имеющее отношение как к лечебной медицине, к особенностям течения ранений различных областей тела в условиях действующей армии, так и к оперативному искусству, к условиям подготовки и успешного ведения армейских и фронтовых операций. Об этом придется говорить дальше. Сейчас же напрашивается одно отступление.

Среди советских людей моего поколения, выросших в рабочей или крестьянской среде, где без взаимной поддержки и выручки трудно обойтись трудовому человеку, воспитание в духе социалистического гуманизма нашло благодатную почву. Готовность помочь в горе, особенно тогда, когда твоя работа может предупредить или смягчить человеческие страдания, было делом обычным, повседневным. Когда пишешь эти строки, невольно возникает мысль об эпохе Возрождения с ее ожесточенной борьбой против церковного мракобесия и деспотизма. Беря под защиту личность человека, отрывая ее судьбу от господствующих общественных отношений, провозвестники гуманизма, борцы за его торжество, беспредельно преданные его идеалам, пуская громы и молнии на феодальные порядки, не могли, естественно, предвидеть, что шедший на смену феодализму капитализм превратит их идеализированный гуманизм в ложь, обман и лицемерие, не щадя при этом и самого милосердного дела, каким является здравоохранение.