Текст книги "Фронтовое милосердие"

Автор книги: Ефим Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 34 страниц)

Это невольное отвлечение навеяно событиями минувших дней войны, когда мне приходилось встречаться с видными представителями медицины США, Англии и Канады, приезжавшими к нам в июле 1943 года для ознакомления с организацией оказания медицинской помощи раненым. Они представляли союзные нам страны в борьбе с фашистской Германией, и мы их принимали как хороших и искренних друзей, с русским гостеприимством и показом всего, чем располагали. Они остались довольны организацией увиденного, вниманием к раненым воинам и заботой об оказании им не только квалифицированной, но и специализированной помощи. Автор этих строк не без участия наших гостей был удостоен званий почетного члена Королевского Общества врачей Англии и Общества военных врачей США и Канады. Эвакуация раненых по назначению и лечение их по специальностям в условиях боевой деятельности войск не могли не привлечь внимания гостей, заставили задуматься над сложностью проблемы, решаемой советскими врачами, руководители которых считают ее решение первейшей обязанностью, важнейшим служебным долгом.

Однако даже сейчас, в условиях мирной жизни, в век научно-технической революции, в одной из самых развитых буржуазных стран – США миллионы людей не могут получить квалифицированной поликлинической и больничной помощи, не говоря уже о помощи специализированной. Они не имеют средств на ее оплату в силу ее баснословной дороговизны, недостаточной заработной платы и безработицы.

А ведь это те люди, чьими руками создаются все материальные ценности, составляющие богатство этой страны. Становится больно за обездоленных.

* * *

…Наступило лето 1943 года. Политическое и военное руководство фашистской Германии решило нанести сокрушительный удар советским войскам в районе Курского выступа, где сосредоточило крупные силы.

Наступление диктовалось политическими соображениями. Необходимо было любой ценой поднять престиж фашистской Германии в глазах своих союзников. Победа под Сталинградом и последующее за ней успешное зимнее наступление Красной Армии продемонстрировали всему миру величайшую моральную и материальную силу социалистического строя.

5 июля 1943 года немецко-фашистская армия перешла в наступление против войск Центрального и Воронежского фронтов на Курской дуге. Ей удалось с большими потерями вклиниться в оборону Центрального фронта на 11 километров, а Воронежского – на 36, Войска этих фронтов сумели остановить наступление противника и затем нанесли врагу контрудар.

Проведя ряд операций, наши войска к концу декабря 1943 года прошли с боями на запад до 450 километров. Вражеские войска понесли большие потери в живой силе и боевой технике. После битвы на Курской дуге они уже до самого разгрома в Берлине вынуждены были вести стратегическую оборону.

В этих условиях передислокация госпиталей имела более планомерный характер, обусловливалась планом наступательных действий наших войск и созданием надлежащих условий для лечения большинства раненых и больных в пределах госпитальных баз армейских и фронтовых тыловых районов. Такой подход к лечебно-эвакуационному обеспечению имел многочисленные положительные стороны. Однако ему присущи были и некоторые отрицательные моменты. Не всегда можно было смягчить нежелательное влияние последних на лечение раненых. Но об этом будет сказано позже.

В ходе наступления наших войск ГВСУ подготовило ряд проектов постановлений ГКО о реэвакуации госпиталей. 7 августа 1943 года ГКО обязал Наркомздрав СССР реэвакуироиать и передать Наркомату обороны ЭГ на 10000 коек, которые дислоцировались в пределах Сибирского, Средне-Азиатского, Приволжского и Московского военных округов, а также на территории Закавказского фронта для усиления ГБА и ГБФ. Кроме того, ГКО предписал НКО увеличить на 30000 количество коек в ЭГ, ГБА и ГБФ без увеличения штатной численности персонала. Для сокращения эвакуации раневых во внутренние районы страны он обязал Наркомздрав СССР передислоцировать из пределов Средне-Азиатского, Сибирского, Уральского и Южно-Уральского военных округов на Украину ЭГ на 40 000 коек.

Наступил 1944 год. Началась зимне-весенняя кампания. Советские Вооруженные Силы, проведя ряд успешных операций, сокрушили оборону противника почти на всем Восточном фронте, разгромили крупнейшие стратегические группировки немецко-фашистских войск под Ленинградом и Новгородом, на Правобережной Украине и в Крыму, на южном участке вышли на государственную границу СССР, перенесли боевые действия на вражескую территорию и заняли выгодные рубежи для нанесения новых ударов по врагу.

В ожесточенных сражениях советские войска, преодолевая сопротивление противника, продвинулись до 220–280 на Северо-Западном и до 250–450 километров на Юго-Западном стратегических направлениях.

В ходе летне-осенней кампании 1944 года советские войска нанесли врагу серию сокрушительных ударов. Советская земля была почти полностью очищена от агрессора. Развивая наступление, Красная Армия при участии национально-освободительного движения народов и армий восточноевропейских стран освободила ряд стран Европы.

Наши войска с боями прошли от 500 до 700 километров.

* * *

Для ликвидации разрыва между госпиталями фронтового подчинения и тыла страны решением Совнаркома СССР Наркомздрав обязывался передислоцировать 14 000 коек в Киев и разместить их в зданиях, занимавшихся ЭГ 1-го Украинского фронта; 5000 коек из Баку в 1700 коек из Калуги были передислоцированы в Белоруссию в соответствии с решениями ГКО, СНК СССР. Кроме того, в сентябре 1944 года Наркомздрав приступил к передислокации из Киева 10 330 коек в Львовскую, Винницкую и Каменец-Подольскую области. Из Средне-Азиатского, Южно-Уральского, Сибирского и Уральского военных округов за 8 месяцев 1944 года было реэвакуировано госпиталей на 73 460 коек.

Разгром фашистской Германии был не за горами. Беспримерный по героизму и сознанию долга перед Родиной ратный труд советского народа на поле боя и в тылу позволил приступить к организации санаториев в Крыму и Минеральных Водах. Для этой цели в августе – сентябре 1944 года Наркомздрав должен был передислоцировать из Средне-Азиатского и Южно-Уральского военных округов 5100 коек в Крым и 2350 коек в Минеральные Воды.

Кампания 1945 года началась в январе Восточно-Прусской и Висло-Одерской наступательными операциями и закончилась Пражской операцией в мае 1945 года.

Наши войска прошли с боями на варшавско-берлинском направлении до 750 километров, разгромив в Берлинской операции наиболее крупные группировки врага, и вместе союзными армиями принудили фашистскую Германию к безоговорочной капитуляции.

Закончилась Великая Отечественная война, отпала необходимость в реэвакуации госпиталей.

Эвакуация и реэвакуация ЭГ имела массовый характер, требовала к себе много внимания, энергии и воли работников МЭП, ФЭП и особенно центрального аппарата.

Не считая внутрифронтовой и внутриокружной передислокации, за период с 22 июня 1941 года по 1 января 1945 года было эвакуировано и реэвакуировано ЭГ на 1 032 975 коек.

В процессе передислокации значительное число коек известное время находилось в свернутом состоянии. В различные периоды времени оно достигало 10 % и даже 20 % всей развернутой в ЭГ коечной сети.

В периоды напряженных боев, совпадавших со значительной вынужденной эвакуацией и крайне необходимой реэвакуацией, лечебно-эвакуационное обеспечение боевых действий войск значительно осложнилось. Но об этом речь пойдет в следующей части книги.

Управление. Каким оно было?

Развертывание медицинских учреждений, как уже говорилось, было нарушено ходом боевых действий войск с первых дней Великой Отечественной войны. Особо отрицательно это сказалось на доукомплектовании войсковой медицинской службы и на формировании медицинских учреждений армейского подчинения. В первые три дня боевых действий некоторое пункты формирования ППГ были захвачены вражескими войсками, а медицинское и санитарно-хозяйственное имущество, хранившееся для них, погибло. Приписанный к формируемым учреждениям медицинский, административно-хозяйственный и обслуживающий персонал волею судеб оказался вынужден искать место приложения своим силам в медицинских органах армейского и фронтового подчинения, где его не ожидали.

В сложившейся обстановке ВСУ было вынуждено создать резерв медицинских работников в Москве, чтобы медицинский персонал, первоначально предназначавшийся Киевскому и Западному особым военным округам, направлялся туда. Сложнее обстояло дело с изменениями направлений эшелонов с медицинскими кадрами.

Приостановить направление медицинского персонала в эти округа мне помогла встреча с известным скульптором С. Д. Меркуровым. Он обратился ко мне по поводу жертв среди медицинских работников, следовавших на Западный фронт в одном из воинских эшелонов, который подвергся бомбежке на станции Смоленск. В эшелоне были его близкие знакомые. Сергей Дмитриевич считал меня виновным во всем происшедшем. В силу своего характера он не стеснялся в выборе выражений. Я был вынужден выслушать от него много горьких, но справедливых упреков. Вместо оправданий пришлось взять телефонную трубку и набрать номер начальника мобилизационного управления Генерального штаба комбрига Н. Л. Никитина, с которым я был знаком и по работе и по последнему курсу учебы в Военной академии имени М. В. Фрунзе. Я пересказал ему все, что выслушал в свой адрес, при этом особо подчеркивал имевшую место договоренность о прекращении направления врачей запаса в эти округа. Закончив разговор с Никитиным настоятельной просьбой максимально ускорить решение вопроса, я поблагодарил Меркурова за сообщение, которое имело не частное, а общее значение. Все происшедшее в кабинете произвело необычное впечатление на моего далеко не дружелюбного собеседника. Он не знал, да и не мог знать задач управлений Наркомата обороны, так же как прав, обязанностей и ответственности должностных лиц. Я же, выслушав его резкие по форме и содержанию упреки, не сделал их предметом нашей дальнейшей беседы, а продолжил разговор уже с человеком, от распоряжения которого зависело ускорение решения вопроса. С Сергеем Дмитриевичем мы распрощались теплее, чем встретились. В дальнейшем наши встречи были дружескими.

В ГВСУ имелось три управления: лечебно-эвакуационное, кадров и подготовки, а также снабжения медицинским и санитарно-хозяйственным имуществом.

Лечебно-эвакуационное управление возглавил военврач 1 ранга Л. А. Ходорков. Ему были присущи такие крайне необходимые для этой должности качества, как оперативность в работе, умение быстро устанавливать служебные контакты, способствующие выполнению текущих дел, не терпящих отсрочек, нахождение способов установления связи для получения необходимой информации и передачи указаний, имеющих важное значение в решении неотложных задач. Срочные поручения, полученные им, не требовали напоминаний о необходимости их выполнения. Его непоседливость и крайняя подвижность не уживались с усидчивостью, которая также необходима в работе управления при анализе данных оперативного учета и отчетности о движении раненых и больных. Однако это не сказывалось отрицательно на решении принципиальных вопросов организации лечения и эвакуации раненых и больных и вполне компенсировалось быстротой реакций на события, разнообразные по содержанию, порой трудные для решения, неожиданно возникавшие и сопровождавшие работу ГВСУ в период Великой Отечественной войны. Отделы управления были укомплектованы хорошо знавшими дело офицерами, которые с большим усердием и умением исполняли свои задачи. Главным в их работе было руководство: А. И. Ходоровского – эвакуацией раненых и больных, В. М. Шустова – лечебным делом, Ф. И. Фондзминского – учетом и отчетностью о движении раненых и больных.

Работа лечебно-эвакуационного управления включала в себя повседневное изучение данных оперативной информации о движении раненых и больных. Без тщательного анализа этих данных, а также без относительного учета существующей и ожидаемой боевой обстановки на фронтах Великой Отечественной войны нельзя было должным образом управлять эвакуацией раненых и больных. Коечная сеть тыла страны была вполне определенной. Она не должна была заниматься ранеными, больными с тех фронтов, где имелась незанятая коечная сеть и нужда в ее увеличении в ближайшее время не ожидалась. Когда об этом говорится, то имеются в виду и те раненые и больные, восстановление боеспособности которых более чем сомнительно. Это обусловливалось напряженностью с коечной сетью в тылу страны, особенно в отдельные периоды Великой Отечественной войны.

Руководители ГВСУ и лечебно-эвакуационного управления, а также главные специалисты живо интересовались данными медицинской отчетности, которая поступала в установленные нами сроки в отдел медицинской статистики лечебно-эвакуационного управления. Она содержала сведения, крайне необходимые для оценки эффективности руководства медицинской службой и качества оказываемой медицинской помощи в тыловых районах действующей армии и в тылу страны, деятельность госпиталей в которых контролировалась местными и распределительными эвакопунктами. Анализ медицинской отчетности и вытекавшие из него выводы служили для нас, как говорится, пищей, водой и воздухом, определяя служебный климат и основную нашу деятельность. Они вместе с оперативной статистикой позволяли определять, куда, когда и кто из нас должен выехать для оказания помощи и устранения имевшихся недостатков. Это совершенно не означало, что ГВСУ не располагало и не руководствовалось другими данными, необходимыми для совершенствования медицинского обеспечения боевых действий войск. Говоря о медицинском учете и отчетности, я хочу только подчеркнуть, что этому разделу работы придавалось очень большое значение.

Лечебно-эвакуационное управление руководило доставкой фронтам крови и кровезаменителей. Этот вид медицинского снабжения, возложенный на лечебный отдел, осуществлялся по оперативным заявкам с фронтов. Непосредственно им занимался заместитель начальника лечебного отдела, опытный и высокообразованный офицер управления Г. А. Борисов. Оперативность, своевременность и сообразность с действительными потребностями фронтов обеспечивались созданным в Москве при распределительном эвакуационном пункте № 33 (РЭП) внештатным отделом переливания крови (ОПК). В его распоряжение безотказно предоставлялся автомобильный, железнодорожный и авиационный транспорт. Лечебный отдел и ОПК работали в тесном взаимодействии с Центральным институтом переливания крови, руководившим заготовкой крови и производством кровезаменителей. О масштабах этой работы можно судить хотя бы по тому, что фронтам ежедневно в контейнерах-термосах отправлялось только крови от 200 до 2000 литров. Я уже подчеркивал, что мне неоднократно приходилось поручать лечебно-эвакуационному управлению и лично его руководителю Л. А. Ходоркову срочно доставлять то или иное медицинское имущество боевого перечня фронтам. Эти поручения всегда выполнялись в самые кратчайшие сроки. Аппарат управления работал четко, как требовала война с ее быстро менявшейся на многочисленных фронтах боевой обстановкой.

Управление снабжения медицинским и санитарно-хозяйственным имуществом возглавил мой заместитель военврач 1 ранга П. М. Журавлев. О прохождении им службы в армии, о его характере и деловых качествах говорилось выше. Здесь следует подчеркнуть, что он хорошо справлялся с работой, пользовался уважением и авторитетом у подчиненных, при этом был требовательным и рачительным начальником. Заказывая, получая, распределяя и доставляя фронтам и армиям огромный перечень разнообразного имущества, он не забывал о контроле за его сохранностью и об экономном расходовании. Его ближайшие помощники в совершенстве знали свое дело. Петр Миронович давал им простор в работе, а они делали все возможное, чтобы выполнить задания в срок и в самом лучшем виде. Это имело большое значение, особенно если учесть гибель большого количества имущества неприкосновенного запаса в приграничных округах в первые дни войны и необходимость его восстановления для обеспечения формирований полевых медицинских учреждений и снабжения имуществом боевого перечня боевых действий войск.

Заместитель П. М. Журавлева военврач 2 ранга К. Д. Тиманьков еще до войны был начальником отдела заказов и заготовок имущества. Кроме медицинского, он имел фармацевтическое образование. В связи с этим сразу же после окончания Военно-медицинской академии он был назначен в ВСУ. Константин Дмитриевич хорошо знал руководителей предприятий и главных управлений промышленности, лично поддерживал с ними деловые связи. Сведения о делах на заводах он получал также от работников контрольно-приемного аппарата, который возглавлялся энергичным работником И. А. Паршиковым. Аппарат контрольной приемки подчинялся ему.

Военврач 2 ранга Н. Г. Поляков был назначен начальником отдела заказов и заготовок. Он также еще до войны возглавлял отдел снабжения и совмещал эту должность с должностью помощника начальника ВСУ по снабжению. Николай Георгиевич в 1936 году окончил адъюнктуру на кафедре фармакологии Военно-медицинской академии, защитил кандидатскую диссертацию и два года преподавал фармакологию слушателям академии. В 1938 году он был назначен на указанную выше должность. Свое дело он знал хорошо, работал с увлечением.

Исключительно большая ответственность ложилась на медицинские склады центрального подчинения по формированию комплектов медицинского имущества для полевых учреждений. Начальником отдела снабжения и складов был назначен опытный военный фармацевт с большим стажем работы по специальности Я. И. Рогинко.

Плановым отделом руководил военный врач С. И. Шевцов. Семен Иосифович обладал большим трудолюбием, усидчивостью и педантичностью в работе. Эти качества были крайне необходимы, чтобы обеспечивать потребности фронтов в имуществе боевого перечня в условиях, когда скромные запасы его не позволяли допускать шаблонного подхода к снабжению и доставке имущества фронтам.

В управлении были опытные военные фармацевты, на которых опирались в работе П. М. Журавлев и его ближайшие помощники Г. Н. Папиш, В. П. Тарацин, В. Н. Кудояров и др.

Петр Миронович Журавлев трагически погиб под Орлом в 1943 году, подорвавшись на минном поле, еще не разминированном нашими саперами. Его машина, как и многие другие, была вынуждена остановиться у переправы через небольшую речку. Журавлев вышел из машины и в сторонке, недалеко от обочины дороги, увидел тела убитых советских солдат, лежавшие на поле. Он счел ненормальным, что погибшие не похоронены, пошел посмотреть на них, и его постигла участь бойцов, подорвавшихся на минах. Всех нас, сослуживцев Журавлева по ГВСУ, потрясло известие о его гибели. Мы перевезли тело Журавлева в Москву и с воинскими почестями похоронили на Введенском кладбище. Его достойным преемником стал полковник, впоследствии генерал-майор медицинской службы К. Д. Тиманьков.

Работу, проделанную этим управлением, можно охарактеризовать как большую и сложную по содержанию и, в силу необычного начала Великой Отечественной войны, трудную по выполнению. В первые дни войны мы лишились большого количества медицинского и санитарно-хозяйственного имущества, душевых и дезинфекционных установок. Особенно большого напряжения от органов и учреждений медицинского снабжения потребовало восполнение потерь имущества боевого перечня. На день начала войны военно-медицинская служба располагала 92 150 комплектами имущества боевого перечня (кроме комплектов перевязочных средств)[6]6
  Архив ВММ, ф. № 35485, Д. 44, д. 295.


[Закрыть]. Потеря комплектов имела место на фронтах, особенно Западном и Юго-Западном. На этих направлениях разыгрались ожесточенные бои. Наши войска, оказывавшие упорное сопротивление немецко-фашистским полчищам, нуждались в систематическом обеспечении медицинским имуществом боевого перечня. Нужно отдать должное Центральному медицинскому складу и его личному составу. Его руководство в лице начальника интенданта 1 ранга Зиновия Александровича Гольдинера и батальонного комиссара Петра Алексеевича Егорова мобилизовало личный состав на круглосуточную работу. За период с 22 июня по 29 сентября 1941 года было сформировано за счет имевшихся на складе запасов 27 104 различных комплекта и 17 550 сумок санитаров и санитарных инструкторов.

За первый год войны Центральный склад, несмотря на вынужденное рассредоточение запасов имущества и образование своих филиалов с выделением части личного состава, сформировал 82 332 комплекта имущества боевого перечня, а окружные склады – 13462. Всего, таким образом, было сформировано 95 794 комплекта, то есть больше, чем за все предвоенные годы. Это был воистину трудовой подвиг.

Кроме перечисленных комплектов, действующим фронтам и армиям за этот же период было отправлено множество бинтов разных размеров, марли, эфира для наркоза, морфина, глюкозы, сульфидина, стрептоцида, кристаллического йода.

Наибольшая часть заводов химико-фармацевтической промышленности была вынуждена эвакуироваться в восточные районы страны. Поставки медицинского имущества в третьем и четвертом кварталах 1941 года резко сократились. Выпуск продукции химико-фармацевтической промышленности в это время упал до 8 % по сравнению с январем 1941 года[7]7
  Архив ВММ, ф. 1, оп. 35488, д. 62, л. 129–133.


[Закрыть]. ГВСУ помогало Наркомздраву СССР в эвакуации заводов и в организации их работы в новых пунктах дислокации. Мы подготовили докладную записку за подписью заместителя наркома обороны начальника Тыла А. В. Хрулева на имя заместителя Председателя Совнаркома СССР Алексея Николаевича Косыгина с просьбой выделить 220 вагонов для эвакуации 6 московских заводов. В октябре 1941 года эта просьба была удовлетворена.

Продукцию для нужд военно-медицинской службы поставляли 250 заводов. Они принадлежали многим наркоматам. Большая часть этих заводов не меняла своей дислокации, наращивая выпуск продукции, которую медицинские части и учреждения получали через фронтовые и армейские склады по мере поступления.

Получение сводок-отчетов от медицинских управлений фронтов служило одним из элементов медицинского и санитарно-хозяйственного снабжения и помогало рационально обеспечивать потребности войск, несмотря на незначительные имевшиеся резервы имущества.

В восстановления, здоровья раненых и больных солдат и офицеров исключительно большую роль играет наличие необходимого перечня лекарственных и перевязочных средств, а также хирургического инструментария. Медицинские работники без них не могут сделать ни одного успешного шага в своей деятельности, особенно хирурги, размах борьбы которых с травматической эпидемией нельзя сравнить с работой врачей других специальностей. ГВСУ проявляло большую заботу об удовлетворении потребностей в медицинском имуществе в первую очередь фронтов и армий, войска которых вели боевые действия или готовились к их проведению. Нам в этом помогали запасы медицинского имущества, находившиеся на окружных складах, за счет которых мы и формировали комплекты имущества боевого перечня. В четвертом квартале 1941 года и первом кварталы 1942 года промышленность удовлетворяла наши потребности еще в мизерном количестве. В первом квартале 1942 года заявки были удовлетворены только на 10–50 %.

Во втором квартале 1942 года дело с производством медицинского имущества стало резко исправляться. Эвакуированные на восток заводы приступили к производству. Так, в Тюмени стали выпускать йод, хлорид натрия. В Новосибирске наладили производство ампульных препаратов, в Свердловске и Анжеро-Судженске стали производить стрептоцид и сульфидин, а в Томске – эфир для наркоза.

Одним из самых сложных вопросов в работе управления медицинского и санитарно-хозяйственного снабжения являлся вопрос обоснования заказов на медицинское имущество боевого перечня. Планы производства составлялись квартальные. Заявку на следующий квартал в плановые органы нужно было представлять за 50 дней до начала квартала. Какие потери ранеными будут в предстоящем квартале, никто не мог сказать. Расчет на 1000 раненых, который лежал в основе заявки, нельзя назвать ошибочным, но правильно определить, сколько тысяч раненых будет в следующем квартале, весьма и весьма затруднительно.

Боевые санитарные потери колебались в большом диапазоне. В ноябре 1941 года они были ниже 50 %, а в августе 1943 года превышали 170 %. А если учесть, что они исчислялись миллионами в год, то этот вопрос принимал важное государственное значение. Это потребовало от ГВСУ разработки более рационального подхода к определению и обеспечению потребности полевых медицинских учреждений в медицинском имуществе боевого перечня для лечения раненых, контуженых и обожженных, при котором учитывались также и возможности промышленности, на обязанности которой лежали еще и задачи удовлетворения медицинским имуществом населения, особенно работников заводов, обеспечивающих нужды фронта. В первую очередь оно концентрировалось на фронтовых складах тех фронтов, войска которых вели или должны были в ближайшее время вести крупные боевые действия. Маневр медицинским имуществом боевого перечня помог нам обходиться тем его количеством, которое выделялось нам промышленностью.

В ходе войны наряду с донорской кровью готовились, доставлялись в войска и применялись в больших количествах кровезамещающие жидкости, в том числе жидкость Сельцовского, Петрова, Асратяна.

Кровезамещающие жидкости, как и кровь, широко применялись в учреждениях полевой медицинской службы, начиная с медсанбатов. Нередко переливание производилось и в ПМП. Я лично наблюдал переливание крови на медицинском пункте 453-го стрелкового полка 78-й стрелковой дивизии в боях под Ржевом в 1942 году. Старший врач этого полка военврач 3 ранга Г. Б. Пакуло, ныне генерал-майор медицинской службы, начальник медицинской службы войск противовоздушной обороны Московского военного округа, с чувством законной гордости докладывал об организации и освоении метода переливания крови в условиях полковой медицинской службы.

Для оказания медицинской помощи пораженным в боях и организации их лечения требовалось большое количество различного рода медикаментов, хирургического инструментария, санитарно-хозяйствевного, банно-прачечного имущества, а также обмывочно-дезинсекционной и дезинфекционной техники. Целесообразно привести некоторые виды имущества и техники, полученные военно-медицинской службой за годы войны. Так, например, нами было получено: гипса – 18 700 т, эфира для наркоза – 392 700 кг, мыла хозяйственного – 166 700 т, палаток разных размеров – 46 000 шт., душевых и дезинфекционных установок – 9630 шт.

В ходе войны медицинская служба была вынуждена организовать у себя ремонт техники, аппаратуры и хирургического инструментария. Было отремонтировано 4700 дезинфекционных камер, 2360 душевых установок, 620 автоклавов, 119 рентгеновских аппаратов, 181000 хирургических инструментов. Военно-медицинская служба обзаводилась складами санитарно-хозяйственного и вещевого имущества, а также ремонтными базами. Без этого нельзя было обойтись. И все это диктовалось особенностями Великой Отечественной войны, небывалой по размаху, напряженности и ожесточенности сражений, сопровождавшихся большими боевыми санитарными потерями. В целях экономии расхода перевязочных средств медицинские учреждения подвергали стирке марлевые бинты для повторного их использования.

Управление кадров вскоре после организации ГВСУ возглавил военврач 1 ранга Ю. М. Волынкин. Его спокойный характер, выдержка, вежливость и тактичность в обращении с людьми позволяли ему вести работу, не поступаясь требованиями официальных положений при назначениях и перемещениях медицинского и административно-хозяйственного состава медицинской службы. Личный состав управления работал напряженно и с должным прилежанием. Сравнительно быстро были налажены учет и отчетность. Это облегчило работу и способствовало лучшей расстановке медицинских кадров, их подготовке, обеспечению ими многочисленных формирований медицинских учреждений и органов управления, а также выполнению указаний руководства Наркомата обороны о подборе и направлении медицинских кадров польской национальности для формирования польских войск, сражавшихся на Западном направлении, и об оказании помощи медицинскими кадрами партизанским отрядам и Народно-освободительной армии Югославии, а также Чехословацкой бригаде, а в дальнейшем корпусу, действовавшему на Юго-Западном направлении в составе одного из Украинских фронтов.

После передачи 28 августа 1941 года банно-прачечного отдела ГВСУ встал вопрос о создании в нем противоэпидемического и банно-прачечного управления. В январе 1942 года такое управление было создано. Были введены должности главного эпидемиолога и главного инфекциониста. Первая была совмещена с должностью начальника управления. Этим в известной мере предопределялся и подход к подбору кандидата на нее.

Противоэпидемическое управление возглавил профессор бригадный врач Т. Е. Болдырев. Воспитанник Военно-медицинской академии, ученик Я. Л. Окуневского, он обладал глубокими знаниями и области дезинфекции и дезинсекции, военной эпидемиологии и паразитологии. Совместно с Яковом Леонтьевичем Окуневским он написал и выпустил в свет в 1934 году «Практическое руководство по войсковой дезинфекции». После окончания в 1926 году академии и трех лет службы в войсках он стал адъюнктом, потом преподавателем самостоятельного курса дезинфекции, который возглавлял многие годы Окуневский. В 1934 году вышла в свет и другая его работа – «Банно-прачечное дело в РККА». Фундаментальные знания Т. Е. Болдырева в этих областях были жизненно необходимы для успешной борьбы с сыпным тифом – неизбежным спутником войн, представляющим главную опасность для запасных частей и особенно частей и соединений действующей армии. В связи с этим он был освобожден от должности начальника кафедры эпидемиологии Куйбышевской военно-медицинской академии и назначен начальником этого управления. Я должен остановиться несколько подробнее на выборе данной кандидатуры еще и потому, что управление должен был возглавить не только высококвалифицированный эпидемиолог, прекрасно знающий дезинфекцию, дезинсекцию и банно-прачечное дело, но и стойкий, несгибаемый энтузиаст этого дела, способный зажечь огонек в людях, волею судеб принявших участие в профилактике эпидемиологических заболеваний. Меня не покидала мысль о недооценке банно-прачечного дела руководящим составом медицинской службы, которая откровенно проявилась на апрельском совещании 1940 года в Ленинграде. Моя точка зрения об единстве банно-прачечного дела с противоэпидемической защитой войск в условиях войны тогда оставалась гласом вопиющего в пустыне, а предложение взять это дело из обозно-вещевого управления в руки санитарной службы было встречено гробовым молчанием и на совещании и после него, когда на нашу просьбу прислать в ВСУ свои соображения и рекомендации по этому вопросу не последовало ответа. Читая стенограмму совещания, я не допускал мысли, что его участники не понимали важности банно-прачечного дела в санитарном благополучии войск. Склонен утверждать, что они оценивали его как исключительно важный раздел противоэпидемической защиты войск, но считали его самостоятельным разделом, а не составной частью противоэпидемической службы. Как видно, аналогия с гражданским здравоохранением и мирной жизнью войск тяготела над ними, порождала ложную мысль о несовместимости этого важного, но не требующего специальных медицинских знаний дела с врачебной профессией. Хотя логика здесь и есть, но логика эта формальная.