Текст книги "Фронтовое милосердие"

Автор книги: Ефим Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Несказанное о Сталинграде

В Великой Отечественной войне ярко выявилось решающее значение стратегических резервов для ведения успешных оборонительных и наступательных операций. Государственный Комитет Обороны уделял большое внимание их созданию. Роль их в срыве плана немецко-фашистского верховного командования на соединение с финскими войсками северо-восточнее Ленинграда и в разгроме группы армий «Центр» под Москвой трудно переоценить. Стратегические резервы создавались заблаговременно. Уже к концу 1941 года вместо пяти фронтов, войска которых вступили в смертельную схватку с немецко-фашистскими захватчиками, действовало десять фронтов и отдельная армия. Перевозка частей и соединений для вновь создаваемых фронтов, естественно, осуществлялась в первую очередь. Для организации же медицинского тыла нередко приходилось, особенно в первой половине войны, прибегать к новым формированиям и переформированиям одних учреждений в другие. Надо было производить передислокацию лечебных учреждений, не считаясь с наличием площадей для их развертывания. Все эти мероприятия нередко осуществлялись в процессе ожесточенных боев, когда резко осложнялись возможности использования ближайших к фронту путей сообщения.

В этом отношении чрезвычайно показательны были бои на сталинградском направлении с 17 июля по 19 ноября 1942 года.

Немецко-фашистские войска, перейдя 28 июня в наступление на Юго-Западном направлении, прорвали оборону Юго-Западного и Брянского фронтов, вышли на Дон южнее Воронежа и, имея превосходство в живой силе и боевой технике, повели быстрыми темпами наступление в юго-восточном направлении. Создалась угроза Сталинграду, железнодорожному и водному сообщению центра страны с нефтяным районом. Чтобы предотвратить эту угрозу, Ставка Верховного Главнокомандования в первых числах июля стала выдвигать на рубеж река Дон, Сталинград из своего резерва 63, 62 и 64-ю армии, а 12 июля образовала на базе Юго-Западного фронта Сталинградский фронт, подчинила ему эти армии и обязала его командование организовать оборону по северному берегу Дона. В состав фронта вошли также 21-я и 8-я воздушная армии бывшего Юго-Западного фронта. 5 августа Ставка, стремясь облегчить управление войсками, разделила этот фронт на два – Сталинградский и Юго-Восточный. Это потребовало на ходу создавать комплект медицинских учреждений для Юго-Восточного фронта. Его управление создавалось на базе управления 1-й танковой армии. В состав фронта включались 64, 51, 57-я и 9 августа прибывшая из Резерва Ставки в район Сталинграда 1-я гвардейская армии. 29 августа в его состав вошла и 62-я армия. 31 августа Ставка приказала переформировать управление Сталинградского военного округа, дислоцировавшееся в Астрахани, в управление 28-й армии, возложив на нее задачу не допустить вражеские войска к Волге в районе Астрахани.

12 сентября гитлеровцы вели боевые действия на подступах к Сталинграду. 28 сентября Сталинградский фронт был переименован в Донской, а Юго-Восточный – в Сталинградский.

Коечная сеть во фронтах и в Сталинграде была незначительной. Ее пришлось увеличивать за счет перемещения госпиталей из других районов. Увеличивалась она медленно, в ходе тяжелых оборонительных боев. Так, с 16 августа по 16 сентября она возросла в 2,2 раза, к 28 октября – в 3,6 раза, а к 25 ноября – в 5 раз. Отсутствие жилого фонда вынуждало размещать госпитали в землянках. Этот опыт показал, насколько важно учить медицинский состав не только ППГ, но и ЭГ работать в условиях полевого расквартирования. Многие врачи привыкали к этому с трудом. Эвакуация раненых и больных из Сталинграда осуществлялась всеми видами санитарного транспорта, но наибольшее значение до августа имели военно-транспортные суда, которые были превращены в хорошо оборудованные и оснащенные подвижные госпитали. Но медицинский транспорт, несмотря на наличие опознавательных знаков, систематически подвергался преднамеренным ударам вражеской авиации.

Организация лечебно-эвакуационного обеспечения войск 62-й и 64-й армий резко осложнилась. 23 августа Сталинград подвергся разрушительной авиационной бомбардировке, которая повторилась 2 сентября. Переправляться через Волгу можно было только ночью, часто под минометным и артиллерийским огнем. К 15 сентября все переправы в городе были уничтожены. С 24 сентября эвакуация раненых осуществлялась только на бронекатерах Волжской военной флотилии. Войсковая и армейская медицинская служба работала не только под снарядами и минами, но и под огнем вражеских автоматчиков. В этих условиях медицинские работники, особенно 62-й армии, проявляли массовый героизм и отвагу. Объем хирургической помощи в лечебных учреждениях войсковой медицинской службы, дислоцированных на правом берегу Волги, был вынужденно сведен к жесткому минимуму. Центр хирургической работы пришлось перенести на левый берег Волги, где дислоцировались ППГ и ЭГ, которые были усилены специалистами-хирургами и врачами других специальностей.

* * *

22 октября директивой Ставки был создан новый, Юго-Западный фронт. Управление его формировалось на базе управления 1-й гвардейской армии, в состав были переданы из Донского фронта 63-я армия, вскоре переименованная в 1-ю гвардейскую, 21-я армия и из Резерва Ставки 5-я танковая и 7-я воздушная армии. Вслед за этим началась непосредственная подготовка контрнаступления, имевшего целью окружение и уничтожение войск 6-й полевой и части сил 4-й танковой немецких армий, втянувшихся в бои за Сталинград и пытавшихся любой ценой овладеть им. Подготовка велась в строжайшем секрете. Круг допущенных к ней лиц исчислялся единицами. Он расширился к концу подготовки и опять-таки ограничивался людьми, имевшими отношение к материальному обеспечению контрнаступления, к рекогносцировке и взаимодействию родов войск на местности.

Медицинское обеспечение фронтов должно было базироваться на те учреждения, которые были в армиях, во фронтах и в ближайших к ним районах. Показанный выше рост коечной сети позволил обеспечить нужды вновь созданного Юго-Западного фронта.

На 15 ноября фронт имел 60 госпиталей на 23 200 штатных мест.

Из 60 госпиталей 38 находились в армиях. В них насчитывалось 38 % всех штатных коек, которыми располагал фронт. Однако госпитальные базы располагались от переднего края войск в 100 километрах и более, а фронтовая база – в 200–250 километрах. Это хотя и соответствовало существовавшим наставлениям, в том числе и «Наставлению по санитарной службе», вышедшему в свет в 1941 году, но не вполне отвечало поставленным задачам. Не учитывались более чем стокилометровый путь эвакуации раненых в холодное время года, отсутствие в полосе наступления железных дорог и крайняя нежелательность свертывания и перемещения армейских госпиталей в ходе операции при малом их числе в армиях и во фронте.

Ударную группировку Юго-Западного фронта составляли 5-я танковая и 21-я армии. Они должны были пройти с боями соответственно 140 и 100–110, а 1-я гвардейская армия – 30–35 километров. Если оперативное построение фронта было одноэшелонным, то построение армий ударной группировки – двухэшелонным, куда входили стрелковые и танковые дивизии, механизированные и кавалерийские корпуса.

На направлениях главных ударов войска фронта имели над противником необходимое превосходство в силах. Если бы это было известно начальникам тыла и медицинской службы фронта А. И. Шебунину и С. А. Семеке, то они могли бы повлиять на изменение дислокации госпитальных баз 5-й танковой и 21-й армий в исходном положении для наступления ближе к войскам.

Сталинградский фронт наносил главный удар 64, 57 и 51-й армиями в полосе шириной 180 километров. Общая протяженность участков прорыва составляла 40 километров. Глубина операции для 64-й армии была в пределах 10–15, для 57-й – 45–50, для 51-й армии – 90 километров.

Фронт на 15 ноября имел 119 госпиталей на 62 400 штатных койко-мест.

62-я армия должна была прочно удерживать занимаемые позиции и не позволить противнику снимать противостоящие ей части для переброски на другие участки фронта, а 28-я, кроме того, – удерживать астраханский оборонительный обвод и быть готовой перейти в наступление против 16-й моторизованной дивизии противника и овладеть Элистой.

Из имевшихся в 64, 57 и 51-й армиях 13 стрелковых дивизий, 5 танковых бригад, 23 артиллерийских и минометных полков к участию в прорыве обороны привлекались 8 стрелковых дивизий, все 5 танковых бригад и 12 артиллерийских и минометных полков. 13-й и 4-й механизированные и 4-й кавалерийский корпуса предназначались для ввода в прорыв и окружения противника путем создания внутреннего и внешнего фронта окружения.

Госпитальные базы 57-й и 51-й армий располагались на расстоянии 150–160 километров от исходного положения для наступления и 200–240 километров от рубежей, на которые они должны были выйти, выполняя поставленные задачи. По медицинским соображениям требовалось их приближение. Однако сложившаяся обстановка и отсутствие необходимой железнодорожной сети не позволяли этого сделать.

Донской фронт получил задачу разгромить вражеские войска, действовавшие в малой излучине Дона. Для выполнения этой задачи привлекались 65-я и 24-я армии. 65-я армия имела полосу наступления шириной 80 километров. Она должна была прорвать оборону противника на участке 6 километров. Прорыв осуществляли 4 стрелковые дивизии из 9 имевшихся, 2 танковые бригады и 9 артиллерийских и минометных полков. Глубина операции – 60 километров. 24-й армии было приказано прорвать вражескую оборону на участке 4,5 километра силами 6 стрелковых дивизий, усиленных танковой бригадой, 7 артиллерийскими полками и 4 полками реактивной артиллерии. Две стрелковые дивизии действовали во втором эшелоне армии. Для развития успеха армии использовался 16-й танковый корпус. Глубина операции – 20 километров.

Донской фронт имел 82 госпиталя на 31900 штатных койко-мест.

Расстояние от переднего края войск 65-й и 24-й армий до расположения их госпитальных баз не превышало соответственно 50 и 75, а глубина операции – 60 и 20 километров. Все это выгодно отличало медицинское обеспечение этих армий от армий Юго-Западного и Сталинградского фронтов.

* * *

Войска Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов, перейдя в контрнаступление 19–20 ноября, выполнили поставленную перед ними задачу. Для этого потребовалось 5–6 дней. 23 ноября они окружили войска 6-й полевой и 4-й танковой немецких армий в количестве 22 дивизий и 160 отдельных частей и незамедлительно приступили к их ликвидации. Но сил и средств было мало, пришлось отсрочить эту задачу, а также принять меры по усилению внешнего фронта окружения с целью предотвращения деблокирования противником своих войск. Учитывая, что к началу контрнаступления гитлеровцы имели незначительное превосходство в авиации, а мы имели превосходство в людях (1,2:1), танках, артиллерии и минометах, нужно признать наши потери ранеными небольшими. Так, 5-я танковая армия Юго-Западного фронта, действовавшая на направлении главного удара, в период с 15 по 30 ноября потеряла ранеными 8499 и больными 906 человек. В 57-й армии Сталинградского фронта за этот же период было ранено 6665 солдат и офицеров, из которых 750 поступили в ППГ, минуя медсанбаты. Колебания суточных потерь 57-й армии с 20 по 30 ноября 1942 года были сравнительно небольшими, минимальная цифра 258, а максимальная – 814 человек.

Сравнительно небольшие потери этих армий можно и нужно объяснить искусным сосредоточением сил и средств, превосходство в которых над противостоящим противником на направлениях главных ударов армий было в несколько раз, а также возросшим мастерством действий танковых, механизированных и кавалерийских корпусов, чьи смелые и решительные действия во многом решили успех операции.

Медицинская служба фронтов и армий со своими задачами тоже справилась. Чрезмерно большие расстояния от армейских баз до переднего края войск, особенно на Юго-Западном фронте, в создавшейся обстановке нельзя было сократить. Железные дороги не справлялись с воинскими перевозками. Из-за этого пришлось даже перенести срок начала контрнаступления. Скрытность подготовки к нему диктовала необходимость производить сосредоточение войск и внутрифронтовые перегруппировки только в темное время суток. Я был на Юго-Западном фронте в период формирования полевого управления фронта и подготовки к контрнаступлению. В условиях затруднений с железнодорожной эвакуацией, отсутствия крупных населенных пунктов в полосе фронта мы пришли к единому мнению: предпочесть систему лечения раненых на месте, размещая госпитали в мелких населенных пунктах. Результаты были хорошими с учетом большого плеча эвакуации в армейских тыловых районах Юго-Западного и Сталинградского фронтов.

Спустя несколько месяцев после Сталинградской битвы, 14 июня 1943 года, на Воронежском фронте состоялась фронтовая конференция хирургов. На ней я присутствовал и выступал. Подводились итоги работы медицинской службы в зимних наступательных операциях Воронежского фронта, продолжавшихся четыре месяца.

Вскрытые на конференции недостатки в организации медицинского обеспечения наступательных боевых действий и пути их устранения имели общее значение, поскольку наблюдались и во время разгрома врага под Сталинградом. Поэтому хочу кратко остановиться на сущности этой конференции.

Железнодорожная эвакуация раненых была сведена к минимуму. Сеть грунтовых дорог была недостаточной, автомобильного транспорта не хватало. В лечебно-эвакуационном обеспечении действующих войск преобладала система лечения на месте. Ее проведение в наступательных операциях требовало, чтобы не только ППГ, но и ЭГ непрерывно следовали за продвигающимися вперед войсками. Однако создание и поддержание резерва ППГ и ЭГ во фронте начались с опозданием. Госпитали, свернутые для передислокации вперед, простаивали на пути следования. Передислокация эвакогоспиталей из фронтовой базы в армейские тыловые районы была затруднена. Они оказались сильно оторванными от войск.

Особое внимание руководящих медицинских работников фронта обращалось на то, что резерв госпиталей необходимо было создавать заблаговременно, в период подготовки к наступлению и любой ценой, даже за счет жесткого уплотнения остающихся госпиталей. Для медицинского обеспечения продвигающихся вперед соединений требовалось предусмотреть резервирование около 50 % госпиталей армий и фронта в исходном положении для наступления. Только это могло обеспечить их продвижение вперед, учитывая, что армейский и фронтовой санитарный транспорт после разгрузки раненых возвращается порожняком.

Определяющим критерием выбора мест развертывания госпиталей, пусть даже в условиях полевого расквартирования, должны являться эвакуационные потоки раненых на направлениях главных группировок войск. От этого зависит быстрота поступления раненых в госпитали по назначению, сокращение сроков и улучшение исходов лечения, наиболее рациональное использование госпиталей и транспортных средств. Особенно высокой маневренностью должны обладать госпитали для легкораненых. Их необходимо учить походной лагерной жизни, перемещаться вместе с ранеными.

На конференции было подвергнуто критическому анализу оперативное руководство службой со стороны медицинских начальников всех степеней. Резерв госпиталей сам по себе не решает этого вопроса. Своевременный маневр силами и средствами предполагает систематическое знание боевой обстановки. Только при этом маневр будет предшествовать событиям, а не «штопать» их последствия.

Легендарная Курская

Обмен мнениями на конференции хирургов Воронежского фронта был в известной степени учтен при планировании и организации медицинского обеспечения войск в Курской битве, проходившей с 5 июля по 23 августа 1943 года, но только в известной степени, которую нельзя признать значительной, в частности на Воронежском фронте, учитывая силы и средства противоборствовавших сторон и причины, определившие начало битвы с оборонительной операции. Политическое и военное руководство фашистской Германии летним наступлением 1943 года рассчитывало резко изменить ход войны на восточном фронте в свою пользу. Врагу нужна была победа любой ценой. Для ее достижения он сосредоточил свои лучшие войска в ударные группировки групп армий «Центр» и «Юг». Использовав выгодную конфигурацию фронта, немецко-фашистское командование решило ударами из районов Орла и Белгорода окружить и уничтожить наши войска, оборонявшиеся в районе Курского выступа. Перейдя 5 июля в наступление против Центрального и Воронежского фронтов, вражеские войска к 12 июля были остановлены. В этот же день перешли в контрнаступление силы Брянского и левого крыла Западного фронтов, а 15 июля и Центрального фронта. 5 августа был взят Орел, а 18 августа ликвидирован орловский плацдарм противника. Войскам группы армий «Центр» был нанесен тяжелый удар. 2-я танковая и 9-я армии понесли большие потери в живой силе и боевой технике. 3 августа перешли в контрнаступление войска Воронежского и Степного фронтов. В результате успешного проведения операции 5 августа советские войска освободили Белгород, а 23 августа – Харьков. Группе армий «Юг» также был причинен большой урон.

Боевые действия на Курской дуге имели ожесточенный и кровопролитный характер, особенно на направлениях главных ударов немецко-фашистских войск. На Воронежском фронте один из них пришелся по войскам 6-й и 7-й гвардейских армий. С 5 до 18 июля 6-я гвардейская армия потеряла ранеными, контужеными и обожженными 12810 человек, а 7-я гвардейская – 11522 человека. Потери этих двух армий составили более трети потерь фронта за названный период. В общих санитарных потерях больных было немногим более 13 %[12]12
  ЦАМО, ф. 236, оп. 2719, д. 8, л. 54–59.


[Закрыть]. 6 июля, спустя сутки после начала наступления гитлеровцев, по указанию начальника Генерального штаба я вместе с ним на его служебном самолете рано утром вылетел на Воронежский фронт. Прибыв в штаб и ознакомившись у командующего фронтом генерала Н. Ф. Ватутина с обстановкой, я спросил у него:

– Куда мне целесообразнее выехать?

– Поезжайте в штаб шестой гвардейской армии и на месте ознакомьтесь с положением дел, учитывая, что противник прорвал фронт и продолжает наступать крупными силами танковых и моторизованных соединений, – проговорил Николай Федорович.

А. М. Василевский, ознакомившись по карте с местом расположения штаба армии, распорядился:

– Дайте ему такую же карту, но без нанесенной на ней обстановки.

Н. С. Хрущев после моей беседы с ним предложил утром 7 июля вместе поехать по корпусам.

– Но командующий настойчиво рекомендовал мне побывать в шестой гвардейской армии, разобраться на месте в сложившейся медицинской обстановке. Уж займусь своими делами, – сказал я.

– Как хотите, – буркнул Н. С. Хрущев.

Попрощавшись с А. М. Василевским, Н. Ф. Ватутиным я Н. С. Хрущевым, я выехал к начальнику тыла фронта В. Н. Власову, которого знал еще по работе в штабе Ленинградского военного округа, потом и в центральном аппарате Наркомата обороны, где он возглавлял Управление вещевого снабжения.

У начальника медицинской службы фронта С. А. Семеки я ознакомился с дислокацией армейских госпиталей 6-й гвардейской, узнал, какие госпитали действовавшей правее 40-й армии располагаются вблизи разграничительной линии. Вместе с Власовым и Семекой мы определили время выезда. Было решено, что меня будет сопровождать К. М. Жуков, заместитель Семеки, и группа автоматчиков.

Я поинтересовался также расположением госпиталей ГБФ и высказал мнение, что ее нужно было бы приблизить к войскам на основном, белгород-харьковском операционном направлении и сделать более емкой Солнцевскую передовую госпитальную базу. К началу операции ее основу составляли только 3 ППГ 38-й армии и 1 ППГ 40-й. В ходе оборонительных боев, к 15 июля, ее усилили 2 ХППГ и 9 группами роты медицинского усиления из резерва фронта, несколько позднее еще 6 ХППГ и 1 ТППГ, а также 1 ЭП за счет 38-й и 40-й армий, госпитали которых находились недалеко на юго-западе от Солнцево. Когда же войска Воронежского фронта выходили на рубеж, обороняемый ими до перехода противника в наступление, в период с 23 июля по 3 августа Солнцевская база была усилена госпиталями фронта в составе 6 ХППГ и 2 ТППГ. Если бы это было сделано раньше, можно было бы продлить сроки послеоперационной госпитализации раненых и уменьшить число эвакуируемых из базы в оборонительный период битвы.

Рано утром 7 июля мы двинулись в путь, подъехали к небольшой роще, где должен был располагаться штаб 6-й гвардейской армии. Однако он уже переместился в другое место. Посоветовавшись с Жуковым, мы решили поехать, если память не изменяет, в село Ивню. Там размещался один или два ХППГ 40-й армии. Меня интересовало, куда эвакуируются раненые и больные из правофланговых дивизий 6-й гвардейской армии, поскольку ее войска были потеснены, а образовавшийся разрыв между дивизиями был закрыт соединениями 1-й танковой армии. В двух-трех километрах до села мы встретили группу людей с детьми, небольшой поклажей, коровами и овцами. Плач детей и женщин, рев коров и блеяние овец произвели на меня тягостное впечатление. На вопрос, почему и куда они идут, люди отвечали, что фашисты наступают и находятся недалеко от их села. Мои сведения об обстановке, полученные в штабе фронта, выходит, полностью расходились с реальностью. Но это, как говорили жители, было вчера. Тот факт, что в ночь на 7 июля штаб 6-й гвардейской армии переместился на северо-восток, заставил меня воздержаться от попытки убедить уходящих селян в том, что опасности прихода врага нет. Мы въехали в центр на площадь, где я узнал от оставшихся здесь жителей, что полевые госпитали в ночь на 7 июля эвакуировались. Мне пришла в голову мысль, что причиной ухода людей была эвакуация, которую они наблюдали. Я предложил Жукову перейти на противоположную сторону площади, внимательно слушать меня и в ответ на приказание громко ответить: «Есть, будет исполнено». Вокруг меня собралось много колхозников с детишками. Они меня закидали вопросами о положении дел на фронте, далеко ли от их села немцы и допустят ли наши войска их до села.

Вместо объяснений я громким голосом приказал Жукову возвратить госпитали в село. Жуков ответил, как мы условились. Это оказало свое действие. Колхозники стали расходиться по домам, переговариваясь между собой о том, что понапрасну подняли панику.

Я уговорил Жукова из Ивни поехать в село Ольховатку, где дислоцировался ХППГ 6-й гвардейской армии. Он опасался за нашу безопасность в пути и имел на это веские основания. Танки есть танки. Но мое убеждение в том, что нам ничего не грозит, основывалось на том, что прорвать оборону танковой армии ведь не так-то легко. Ее мощь превосходила силу танковых дивизий противника, наступавшего на обоянском направлении против 6-й гвардейской армии. Об этом я узнал от командующего фронтом Н. Ф. Ватутина. Мы свободно доехали до Ольховатки. Село большое. На широкой улице приземлялись с некоторыми промежутками времени санитарные самолеты. Много раненых лежало в тени у домов на улице. В селе находился начмедарм Г. И. Гаврилов. Он доложил мне, что половину госпиталя свернул и отправил на север, в Котово, но не на Обоянь, которая находилась в 12–13 километрах северо-западнее Ольховатки и откуда до Котово еще более 10 километров на северо-восток. Это направление не безопасное, оно избрано фашистами главным в наступлении на Курск. Я заметил, что Котово находится дальше, а этим нельзя пренебрегать, когда речь идет об эвакуации раненых автотранспортом. Не стал ему говорить, что армейские госпитали неправильно развернуты восточнее главного направления удара танковых и моторизованных сил немецко-фашистских войск. Из них шесть госпиталей в районе станции Голофеевка. Расстояние до нее от середины переднего края войск армии 115 километров. Остальные медицинские учреждения дислоцировались восточнее, северо-восточнее и юго-восточнее станции Прохоровка. Они принимали раненых из дивизий, которые после прорыва противника развернулись фронтом на запад, как и левофланговая 7-я гвардейская армия. Но ведь она занимала юго-восточный фас Курского выступа.

Боевая обстановка не давала оснований беспокоиться за судьбу госпиталя в Ольховатке, а медицинская обстановка требовала возвращения обратно убывшей части госпиталя, о чем мне и пришлось распорядиться.

Для того чтобы принять решение усилить одним или двумя госпиталями ольховатский госпиталь, нужны были сведения о боевой обстановке, в частности южнее Ольховатки. Узнать ее можно было двумя путями. Первый – выехать вперед. Но я не знал места расположения штаба 1-й танковой армии, которая вела оборону впереди, да и Жуков был категорически против. Он настаивал на возвращении в штаб фронта. Этот вариант он подкреплял еще и необходимостью резко усилить эвакуацию раненых автотранспортом. Не принимать во внимание его доводы было трудно. 6-я гвардейская армия 6 июля понесла большие потери – 1616 солдат и офицеров. 7 июля их число уменьшилось до 889[13]13
  ЦАМО, ф. 236, оп. 2719, д. 8, л. 56, 60.


[Закрыть]. Выбрав кратчайший маршрут, мы выехали в штаб фронта, но с заездом на место первоначального расположения штаба 6-й гвардейской армии. Там мы застали начальника политуправления фронта генерала С. С. Шатилова.

Я рассказал ему обо всем увиденном и отправился дальше. Не успел я войти в штаб фронта и поздороваться с Н. Ф. Ватутиным, с которым у меня еще до войны, когда он был заместителем начальника Генерального штаба, сложились хорошие деловые отношения, как услышал его резкий и до крайности возбужденный голос с упреками в адрес командующего 6-й гвардейской армии И. М. Чистякова за его неправильные действия.

Я доложил Н. Ф. Ватутину, где был, что видел, а также свои соображения. Одно из них – об усилении ольховатского госпиталя – он счел рискованным, а быструю эвакуацию раненых автотранспортом из Ольховатки крайне необходимой. Он порекомендовал мне вернуться в штаб 6-й гвардейской армии, подчеркнув при этом, что штаб вот-вот возвратится на старое место.

В штабе армии я впервые познакомился с ее командующим И. М. Чистяковым, начальником штаба В. А. Пеньковским и членом Военного совета Н. И. Крайновым.

Были ли взяты немецко-фашистскими войсками Ольховатка и Ивия? Нет, это гитлеровцам не удалось. Но это не означает однако, что передислокация в Ольховатку 1–2 ХППГ не сопровождалась бы риском потерять госпитали и раненых. Делать серьезные хирургические операции, носящие неотложный профилактический характер, бессмысленно, если нельзя тут же предоставить раненым многодневный покой и надлежащий уход. В условиях сложившейся боевой обстановки, когда противник танковыми клиньями, насчитывавшими до полусотни и более танков и штурмовых орудий, продолжал денно и нощно наступать, не считаясь с большими потерями, было более чем рискованно предоставлять раненым многодневный послеоперационный покой. Но это касается Ольховатки. Другое дело Ивня. Находясь в 20 километрах юго-западнее Ольховатки, она оказывалась по на пути главного удара немецко-фашистских войск на Обоянь и вспомогательного на Корочу. Самовольная передислокация медицинских учреждений 40-й армии из Ивни была недопустимой. Она 5 и 6 июля понесла потери в количестве всего 97 человек. Даже 8 июля ее потери составили только 200 человек. Но они стали возрастать с 9 июля. За весь оборонительный период, с 5 по 18 июля, 40-я армия потеряла ранеными 6289 человек[14]14
  ЦАМО, ф. 236, оп. 2719, д. 8, л. 56, 60.


[Закрыть]. Это является наглядным уроком тому, что поддержание в войсковом и армейском тыловых районах благоприятных условий для оказания квалифицированной хирургической помощи раненым связано со знанием в деталях боевой обстановки и с оперативностью руководства медицинской службы не только армий, но и фронтов. Знание обстановки и оперативное вмешательство начальника медицинской службы Воронежского фронта даже в таких тяжелых условиях, которые сложились на фронте, позволило бы предупредить большое скопление раненых в Ольховатке, переориентировать эвакуацию части раненых из медсанбатов на Ивню, в свободный госпиталь 40-й армии.

* * *

Медицинское обеспечение боевых действий войск в Курской битве планировалось и готовилось в условиях заранее подготовленной обороны, что предопределило развертывание сил и средств медицинской службы на направлениях ожидавшихся главных ударов противника против войск Воронежского и Центрального фронтов и последующего перехода их в контрнаступление. С этой целью на важнейшие эвакуационные направления медицинской службой Центрального фронта были выдвинуты госпитали с наличием в них медицинских учреждений ГБА и ГБФ всех профилей. Это отвечало требованиям эвакуации по назначению и специализированного лечения раненых. Не лучшим образом это было сделано на Воронежском фронте, как об этом уже говорилось.

Заблаговременное создание достаточного резерва госпиталей – дело сложное. В госпиталях много раненых, которые в течение месяца должны закончить лечение и вернуться в строй. В этом крайне заинтересованы командующие фронтами и армиями. Они постоянно имели сведения о том, сколько воинов, когда и каких возвращаются в части. Госпитали не могли рассчитывать на все удобства при размещении в пунктах сосредоточения вблизи исходного положения для наступления. Не всегда время, отведенное медицинской службе для подготовки к обеспечению операции, позволяло подготовить все необходимое. Сосредоточение госпиталей угрожало бы скрытности подготовки операции. Но как бы ни были основательными эти причины, ими нельзя оправдывать несвоевременное создание резерва госпиталей и сосредоточение их в пунктах, откуда они могут доставляться санитарным и другим попутным транспортом в ближайшие тыловые районы наступающих войск. Такая точка зрения диктовалась стремлением возвратить в строй как можно больше раненых. ГВСУ на протяжении всей войны держало в поле зрения вопрос об усилении ГБА и ГБФ как главной основы создания резерва госпиталей в армейских и фронтовых наступательных операциях. Привлекало пристальное наше внимание и не менее важное дело – оперативное руководство службой. Одно дело иметь возможность хорошо поставить работу по восстановлению боеспособности и трудоспособности раненых, другое – превратить эту возможность в реальность в конкретных боевых условиях.

* * *

Крупные танковые силы неприятеля вклинились в оборону 6-й гвардейской армии и к утру 7 июля продвинулись на глубину от 9 до 18 километров. Кратчайшие пути эвакуации в ГБА из правофланговых дивизий были небезопасными и для раненых и для санитарного транспорта. Начальник медицинской службы фронта С. А. Семека, да и начальник тыла фронта В. Н. Власов об этом не знали. Не знали они, что два ХППГ 40-й армии, располагавшиеся в населенном пункте вблизи разграничительной линии с 6-й гвардейской армией, в ночь на 7 июля были передислоцированы в другое место. Такое положение нельзя было признать нормальным. Эти недостатки в управлении службой в ходе битвы крайне нежелательны, но они не умаляют положительных сторон, свидетельствующих о возросшем мастерстве использования медицинских учреждений, количество которых все время увеличивалось. На 1 июля фронт (5 общевойсковых, танковая и воздушная армии, а также стрелковый и 2 отдельных танковых корпуса) имел 62 ХППГ, 13 ИППГ, 18 ГЛР, 14 ТППГ, 80 ЭГ и 3 СГ. Кроме того, во фронте было 7 ОМРУ и 9 автосанитарных рот. В июле туда прибыло дополнительно 5 ЭГ. Было сформировано 4 ГЛР и 2 СГ, каждый на базе одного ЭГ. На 5 июля из 81400 штатных коек было развернуто 79556, из них свободных – 50 967. Санитарные потери были незначительными, причем они были понесены главным образом войсками 6-й, 7-й гвардейских и 1-й танковой армий.