Текст книги "Фронтовое милосердие"

Автор книги: Ефим Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 34 страниц)

ПЭП № 179 не мог выполнить возложенных на него задач. Расчет потерь, произведенный руководством медицинской службы и принятый начальником тыла фронта генерал-лейтенантом Н. П. Анисимовым, оказался точным на первые 10 дней операции. Потери приходились на четыре из семи общевойсковых и на три танковые армии, войска которых действовали на рава-русском и львовском направлениях. 23 фронтовых госпиталя на 16 600 коек, развернутые в Дубно и Ровно, должны были принять за первые 10 дней операции более 2100 раненых и больных из 3-й гвардейской и 13-й армий, не считая раненых, поступавших из 1-й гвардейской танковой армии. Среднесуточные темпы наступления на рава-русском направлении были более 15 километров. Армейские госпитали должны были освобождаться от раненых и следовать за войсками. Железнодорожная эвакуация не в состоянии была обеспечить равновесие между притоком и оттоком раненых. 38 фронтовых госпиталей на 12 100 коек, сосредоточенных в Красносельцах, Збараже и Тернополе, должны были принять за первые 10 дней наступательных боев более 29 000 раненых и больных. Низкие темпы наступления, особенно 38-й армии, не потребовали от медсанбатов, не говоря уже об армейских госпиталях, 14–16 июля менять своего месторасположения.

Незначительные изменения произошли только 22 июля. Резервные ЭГ № 4658 и ЭП № 146 были выдвинуты в Зборов, чтобы принять на себя раненых из медсанбатов. Естественно, ППГ ПЭП № 179, предназначавшиеся следовать непосредственно за войсками, были вынуждены в своем абсолютном большинстве развернуться и принимать раненых и больных. Подвижной резерв фронтовых госпиталей, за исключением развернутых вместо армейских и фронтовых ЭГ, не мог сыграть той роли, которую на него возлагали. Развернувшись на месте, приняв раненых и больных и оказав им квалифицированную хирургическую и терапевтическую помощь, а также организовав их лечение, он очень помог армейским госпитальным базам. Раненые и больные оказались в оптимальных условиях. В этом громадная заслуга руководства медицинской службы фронта. Но отдавая должное Н. П. Устинову и главному хирургу фронта М. Н. Ахутину, нельзя не отметить и слабой стороны их решения. Она состояла в недостаточном резерве госпиталей, особенно ЭГ, для развертывания в армейских тыловых районах 3-й гвардейской и 13-й армий и в районе расположения ППГ ПЭП № 179, то есть в армейском тылу главной группировки войск фронта.

27 июля было сломлено отчаянное сопротивление львовской группировки противника. Ее войска были вынуждены оставить город и отступать на всем фронте. Выполняя директивы Ставки от 27 и 28 июля, командующий фронтом решил сосредоточить основные силы на правом фланге, чтобы форсировать Вислу, захватить плацдарм в районе Сандомира и закрепиться на нем. 13-я и 3-я гвардейская армии, действовавшие на этом направлении, вышли на Вислу и форсировали ее в районах Баранува, Виняр и Аннополя, захватили и расширили плацдарм. 1 августа завязались упорные бои за удержание и расширение плацдарма в районе Баранува. Командующий фронтом ввел в сражение 5-ю гвардейскую армию, находившуюся во втором эшелоне фронта, и направил сюда 1-ю и 3-ю гвардейские танковые армии из района Перемышля. В центре и на левом крыле войска фронта должны были выйти на рубеж реки Вислока и овладеть городами Самбор, Дрогобыч, Борислав.

Наши войска, действовавшие на львовском направлении, стали быстро продвигаться на запад. 60-я армия после освобождения Львова к 31 июля вышла на рубеж Жешув, Перемышль, 120 километров западнее Львова. Войска 38-й армии своим правым флангом достигли рубежа Перемышль, Нижанковице, Самбор, 90 километров юго-западнее Львова.

За удержание и расширение плацдарма на западном берегу Вислы завязались длительные, упорные и кровопролитные бои, в которых с нашей стороны приняли участие силы трех общевойсковых и трех танковых армий. 4 августа Ставкой Верховного Главнокомандования был создан 4-й Украинский фронт, в состав которого вошли 1-я гвардейская, 18-я и 8-я воздушная армии. Центр тяжести боевых действий 1-го Украинского фронта переместился на сандомирское направление. Боевые действия на этом участке не прекращались до конца августа и по своему напряжению не уступали боям на львовском направлении.

Руководство медицинской службы фронта развернуло 30 июля во Львове 4 ХППГ, 1 ТППГ, 1 ЭГ и 2 ЭП. Со взятием 1 августа Жешува в нем в этот же день было основано 2 ХППГ. 12 августа стали принимать раненых 6 ХППГ, 1 ТППГ и 2 ЭП, разместившиеся в Краснике, Развадуве и Дембе юго-восточнее Сандомира.

Руководство медицинской службы 3-й гвардейской армии, подводя итоги операции, пришло к выводу о необходимости резервирования ХППГ для работы в качестве госпиталей 1-й линии из расчета по два на каждый стрелковый корпус, а не по одному, как это оно сделало в прошедшей операции. Кроме того, нужно было иметь в свернутом состоянии госпитали, коечная сеть которых составляла бы не менее 30 % всей сети ГБА. Только это могло обеспечить маневр госпиталями. Наконец, при значительном отрыве от путей железнодорожной эвакуации ГБА должна подпираться и заменяться госпиталями фронта.

3-я гвардейская армия имела 4 стрелковых корпуса. Резервировать по 2 ХППГ на каждый корпус означало держать в свернутом состоянии 8 из 9 ХППГ, имевшихся в армии. Кроме этого, 30 % резерва всей коечной сети ГБА для осуществления маневра составляло 2400 из 8000. Итого в резерве должно было находиться 4000 коек, или 50 % всей временной сети. Этого запаса было мало. Он находился на пределе возможностей удовлетворительно обеспечить наступательную операцию, особенно если она не оказалась неожиданной для противника. Но здесь возникает одно «но».

3-я гвардейская армия основную массу потерь ранеными понесла в период прорыва обороны противника и в боях на Западном Буге, а также во время форсирования Вислы, удержания и расширения занятого плацдарма. Она вышла на рубеж Гребешув, Рава-Русская 20 июля и в первые четыре дня боев потеряла ранеными и больными 8068 человек из 12176 за весь этот первый период[23]23
  ЦАМО, ф. 236, оп. 2719, д. 8, л. 257.


[Закрыть]. Если принять во внимание выводы руководства медицинской службы, то госпитали на 4000 развернутых коек в первые три дня боев должны были бы принять раненых и больных в два с лишним раза больше штатной возможности. Это положение усугубилось бы тем, что первый эшелон госпитальной базы в составе семи госпиталей, а второй – пяти госпиталей, в том числе ЭГ и ГЛР, располагались в 25–30 километрах северо-восточнее погрузочной станции Несвич-Волынский. Госпитали первого эшелона были бы вынуждены работать длительное время в условиях значительной перегрузки, так как отток раненых не превышал бы их притока. Даже с 21 по 30 июля, то есть за 10 дней преследования противника до Вислы, поступило 8800 раненых и больных. Иная была бы картина, если бы не только Луцк, но и районы северо-западнее, западнее и юго-западнее его были бы заняты целиком и полностью госпиталями фронтового подчинения, армейские же госпитали находились бы в свернутом состоянии. В этих условиях эвакуация раненых из медсанбатов и полевых госпиталей осуществлялась бы непосредственно во фронтовые госпитали. На 5700 штатных коек, подготовленных медицинской службой фронта в Луцке, можно было держать 8000 раненых и больных. Этого было бы достаточно. Тогда расстояние в 40 километров, отделяющее Луцк от переднего края главной группировки, не служило бы препятствием для эвакуации раненых непосредственно из медсанбатов и полевых госпиталей автосанитарным транспортом, вплоть до выхода войск на рубеж Гребешув, Рава-Русская. Операция наступательная, значит, госпитали должны двигаться к раненым, а не наоборот. Это позволило бы свести к минимуму многоэтапность, лишние погрузки и разгрузки, вредные для состояния раненых.

Четыре ХППГ 1-й линии, приняв от медсанбатов тяжелораненых, сделались немобильными. Руководство медицинской службы было вынуждено бросить на помощь медсанбатам всего два имевшихся в резерве ХППГ. Но этого было недостаточно. Ожесточенные бои вели четыре стрелковых корпуса на двух эвакуационных направлениях. В первом эшелоне госпитальной базы недоставало хирургических госпиталей. Раненые с повреждением костей конечностей, нуждавшиеся в наложении гипсовых повязок, чтобы эвакуироваться санитарными летучками во фронтовые госпитали, задерживались из-за недостатка сил и средств. На конечности приходилось больше половины всех ранений, а приблизительно четверть из всех раненых нуждались в наложении гипсовых повязок, что необходимо делать в армейском районе, ближайшем к тыловой границе войскового тыла, и обязательно под рентгеновским контролем для предупреждения неправильных сращений поврежденных костей. Наблюдались нарушения и в эвакуации по назначению.

* * *

Выход войск на Западный Буг и начало преследования противника сопровождались уменьшением потерь ранеными и освобождением от них госпиталей. Медицинская служба армии, кроме развернутого первого эшелона ГБА в составе шести госпиталей в районе Сокаль, Хоробрув, Лубув, смогла перебросить еще часть госпиталей в район Замостья. Войска армии к исходу 27 июля вышли на рубеж Вильколаз, Ястковице, Ниско, Соколув, а 30 и 31 июля форсировали Вислу и захватили плацдарм в районе Доротка, Аннополь, Виняры. 1 августа начались тяжелые и упорные бои за удержание и расширение плацдарма. С 1 по 15 августа потери ранеными и больными в армии составили 17 627 солдат и офицеров. От переднего края до Замостья, где были развернуты армейские госпитали, более 100 километров. Эвакуация раненых по грунту на такое большое расстояние была сопряжена с большими трудностями.

Фронтовые госпитали – 6 ХППГ, 1 ТППГ, а также 2 ЭП, развернутые в населенных пунктах Красник, Развадув и Демба, в 10–15 километрах от Вислы, – стали принимать раненых и больных только 12 августа. К этому времени в названные пункты были подтянуты почти все армейские госпитали. Исключение составили 3 ЭГ, из которых два находились в Замостье и один в Хоробруве. а также 1 ГЛР, который продолжал размещаться в исходном положении для наступления на Ратневщизну, юго-восточнее Луцка.

Руководству медицинской службы 13-й армии после прорыва вражеской обороны не удалось развернуть госпитальный коллектор в районе Радзехув, Павлув, Станин. Значительные потери ранеными и отдаленность фронтовых госпиталей в Дубне от переднего края вынудили размещать госпитали на правом фланге исходного положения армии. Только с выходом на рубеж реки Западный Буг удалось выдвинуть в этот район 3 ХППГ, 1 ТППГ и 1 ГЛР, которые принимали раненых и больных в боях при форсировании Западного Буга и взятии Равы-Русской. С выходом на рубеж Олешице и северо-западнее Яворова 23 июля в Раве-Русской было развернуто 2 ХППГ и 1 ЭП. Когда армия приблизилась к реке Сан и Ярославу, в Олешице обосновался 1 ХППГ. 29 июля в Ярославе были развернуты 1 ГЛР и 1 ЭГ с приданными ему специализированными группами.

* * *

Выполняя приказ командующего фронтом, войска армии действовали в северо-западном направлении. Продолжая наступление 28 и 29 июля, они вышли на Вислу на участке Тарнобжег, Баранув, захватив на западном берегу реки плацдарм. 1 августа немецко-фашистское командование, подтянув свежие силы, решило встречными ударами с севера и юга отсечь наши переправившиеся за Вислу части. Начались ожесточенные бои. С вводом в сражение 4 августа 5-й гвардейской армии южной группировке противника было нанесено поражение. Войска армии достигли рубежа Шидлув, Стопница, Новый Корчин. Войска, наступавшие юго-западнее Сандомира, к 10 августа прибыли на рубеж окраина Сандомира, Клечанув, Лагув, Ракув, разгромив соединения 4-й немецкой танковой армии. На плацдарме находились 13-я и 5-я гвардейская армии, 1-я и 3-я гвардейские танковые армии. В это время в районе Дембы развернулись 2 ХППГ и 1 ЭГ 13-й армии. К 12 августа дембинскую группу госпиталей дополнили 2 ЭГ и 1 ХППГ, а также два госпиталя, размещенных севернее Дембы, в Збыднове и Плаве. Подтянули к передовой свои госпитали 5-я гвардейская, 3-я и 1-я гвардейские танковые армии. Шесть из числа этих госпиталей располагались на плацдарме. Из них три принадлежали 13-й армии, один – 5-й гвардейской армии и по одному – 3-й и 1-й гвардейским танковым армиям. Это было очень кстати. Противник, понимая значение плацдарма, 11 августа нанес контрудар встык 13-й и 5-й гвардейской армий, а 13 августа – в районе Стопницы. Завязались упорные бои, в результате которых враг понес большие потери в живой силе и технике и был вынужден отказаться от активных боевых действий. Войска 13-й и 5-й гвардейской армий, а также 4-й танковой и 3-й гвардейской армий, удерживая и расширяя плацдарм, 18 августа очистили от вражеских войск Сандомир, расширили плацдарм до 75 по фронту и от 20 до 60 километров в глубину. В этих условиях они несли значительные потери. Так, 5-я гвардейская армия с 5 по 20 августа потеряла ранеными и больными 18 730 человек, а 13-я в период с 16 по 20 августа, в боях за Сандомир – 9010 человек. К этому времени действовали не в том количестве, в каком было бы нужно, армейские и фронтовые госпитали в непосредственной близости от восточного берега Вислы. Прием, хирургическая обработка и лечение раненых хотя и требовали напряжения сил от личного состава госпиталей, однако не представляли больших трудностей.

Особенно много пришлось поработать хирургам 13-й и 5-й гвардейской армий, а также 3-й и 1-й гвардейских танковых армий. Хирургов 13-й армии возглавлял полковник медицинской службы В. И. Стручков, впоследствии руководитель хирургической клиники 1-го Московского медицинского института, профессор, академик АМН СССР. На войну он пришел с большим опытом хирургической работы, приобретенным в одной из районных больниц Московской области. Медицинскую службу 5-й гвардейской армии возглавлял опытный военный врач полковник медицинской службы Я. В. Данилов. К сожалению, ему не удалось вовремя подтянуть из Красного (восточнее Львова) восемь армейских госпиталей к Висле, где в иих ощущалась нужда.

* * *

29 августа войска фронта перешли к обороне. Львовско-Сандомирская операция закончилась. Освобождавшиеся от раненых армейские госпитали подтягивались ближе к войскам и расширяли возможности для лечения раненых на месте. Наибольшее число госпиталей, находившихся на 12 августа в местах прежней дислокации, далеко от своих войск, принадлежало 13-й армии. Начиная от исходного положения и кончая городом Ярославом, на пути наступления армии размещалось 10 госпиталей, то есть почти 50 % всех имеющихся в армии. О причинах этого говорилось. Здесь только уместно еще раз подчеркнуть всю важность развертывания ЭГ и ГЛР фронтового подчинения в исходном положении для наступления вместо армейских госпиталей. Кроме того, важно иметь в этих же районах в достаточном количестве резервы. Что же касается резерва подвижных госпиталей, мобильность которых позволяла руководству медицинской службы фронта быстро реагировать на изменения боевой и медицинской обстановки в армиях, то он должен быть гарантирован от преждевременного развертывания в местах своего сосредоточения перед наступлением. Только при этом условии можно «накрывать» армейские госпитали в ходе наступления, освобождать их от раненых и больных, чтобы они могли непрерывно следовать за своими армиями, а когда отступление противника сменяется обороной и сильными контратаками, как это имело место на Висле и ее западном берегу, и потери ранеными в наших войсках резко возрастают, быть готовыми к приему раненых. Особенно важно было не допускать преждевременного развертывания фронтовых полевых госпиталей резерва в этой операции, когда во фронте действовали три танковые армии, огневая мощь и подвижность которых позволяли на важнейших направлениях фронта развивать стремительное наступление, срывать замыслы врага и решать исход сражения в свою пользу. Поэтому своевременное освобождение от раненых госпиталей танковых армий было первоочередной задачей руководства медицинской службы фронта.

Из пяти госпиталей 3-й гвардейской танковой армии на 12 августа два находились в Ярославе, два – в районе Дембы и только один на плацдарме. Армия с первых дней августа вела там боевые действия. Ее потери в этой операции составили 4350 раненых и больных.

Начмедарм полковник медицинской службы Л. Н. Васильев еще на Халхин-Голе возглавлял медицинскую службу отдельной танковой бригады. Он отмечает в качестве главного недостатка в организации медицинского обеспечения армии в операции отрыв армейских госпиталей от войск. Это отрицательно влияло на оказание методической помощи хирургам медсанбатов корпусов, только в июне сформированных на базе медико-санитарных взводов, а также вызывало большое напряжение в работе медсанбатов и затрудняло эвакуацию раненых в свои госпитали.

Л. Н. Васильев был бессменным начальником медицинской службы 3-й гвардейской танковой армии, которой с начала ее формирования командовал один из прославленных командармов маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко.

* * *

…Павел Семенович Рыбалко тяжело болел. В организации его лечения непосредственное участие принимал И. В. Сталин. Кончилась война. Рыбалко командовал бронетанковыми войсками Советской Армии. Недуг, приведший его к преждевременной кончине, развивался постепенно. Как видно, о нем не знал никто из медиков, прошедших с маршалом всю войну. Во всяком случае, руководству ГВСУ об этом ничего не было известно. Когда я уже работал в Министерстве здравоохранения СССР, Павел Семенович был доставлен в Главный военный клинический госпиталь с тяжелым и запущенным заболеванием – раковой опухолью, которая из первичного очага распространилась на другие органы и ткани. Из госпиталя его перевели в больницу 4-го Главного управления при Министерстве здравоохранения СССР. Здесь применили рентгенотерапию по методу, разработанному в нашей стране. Этот метод не был известен за рубежом. Однако и он улучшения не принес. Состояние здоровья П. С. Рыбалко с каждым днем ухудшалось. У лечащих врачей и главных специалистов возникла мысль направить Рыбалко лечиться за границу или пригласить из-за границы специалиста для консультации. Как только мне стало об этом известно, я немедленно попросил приехать ко мне главных специалистов лечебно-санитарного управления Кремля А. Н. Бакулева, А. Д. Очкина, В. Н. Виноградова, Н. А. Попову, Б. С. Преображенского, П. И. Егорова и других. Нужно было выслушать их мнение, выяснить, какие имеются у них данные о новых методах лечения, не применяемых у нас, но дающих надежду на излечение больного.

Из длительной беседы я не получил ответа хотя бы с малейшей надеждой на возможность помочь больному и высказался против предложения обратиться к иностранным специалистам. На следующий день утром мне позвонил И. В. Сталин.

– Почему вы возражаете против предложения профессоров? – спросил он. – Может быть, есть какая-то надежда.

– Именно потому, что никакой надежды нет, товарищ Сталин, я и высказался против.

Видимо, мой ответ не удовлетворил Сталина, и он положил трубку, не сказав ни слова. Через несколько секунд, однако, последовал еще один звонок. Сталин спрашивал меня, почему я не хочу учиться у наших недругов.

– Специалисты зарубежного института, о котором говорили наши профессора, товарищ Сталин, не располагают новыми методами лечения, – объяснил я. – Об этом мне известно от ученых, которые недавно были в этом институте и знакомились с постановкой лечебного дела. Что же касается меня, то я готов учиться у кого угодно, если убежден, что это принесет новые звания. В данном случае ожидается нечто обратное: консультант нам наверняка не поможет, сам же ознакомится с более современным, не известным еще за рубежом методом рентгенотерапии раковых заболеваний.

– И все же пригласите консультанта, – распорядился Сталин. – Наша совесть перед Рыбалко должна быть чиста…

Не более чем через десять минут после этого разговора мне позвонил В. М. Молотов, интересовавшийся, как я намерен оформить приглашение. Я предложил послать приглашение от имени наших ученых, побывавших в этом институте, его директору, известному специалисту в области рентгенорадиотерапии и просить его проконсультировать сложный случай заболевания. Сообщить, что расходы, связанные с поездкой, берет на себя Министерство здравоохранения СССР. Предложение было одобрено.

Прибывший к нам ученый, исследовав больного, заявил, что рекомендовать что-либо к тому, что уже сделано, он не может. Метод лечения, который был применен, обладает значительными преимуществами перед методами, которые применяют в Западной Европе и, насколько ему известно, подчеркнул ученый, также в США. Пользуясь приглашением, он выразил желание ознакомиться с нашим методом более подробно. Наши специалисты охотно предоставили своему коллеге такую возможность.

Консультация закончилась вечером. Наутро мне позвонил Сталин. Он повторил фразу, что теперь наша совесть перед Рыбалко чиста, что все возможное мы сделали.

В проявлении Сталиным живого интереса к лечению П. С. Рыбалко я видел его желание подчеркнуть внимание со стороны партии и правительства к человеку, много сделавшему для Советской Родины. Но когда вскоре после этого тяжело заболел Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин, Сталин, хотя и часто интересовался его состоянием и ходом лечения, не сделал, однако, никакого намека на то, чтобы воспользоваться помощью из-за рубежа.

Один видный генерал, работавший в Генеральном штабе и часто бывавший в Ставке, рассказывал мне, что у Сталина было особое отношение к П. С. Рыбалко. А началось, видимо, с того, что когда Сталин вызвал Павла Семеновича, тогда еще генерал-майора танковых войск, и объявил ему о назначении его командующим 3-й гвардейской танковой армией, он с доброй усмешкой ткнул пальцем в погон нового командарма и спросил:

– А сюда вам не нужно что-нибудь добавить?

Многие не удерживались в таких случаях от соблазна сказать: «Буду рад!» Таких Верховный потом не очень-то жаловал. А генерал Рыбалко, не задумываясь, ответил тогда:

– Никак нет, товарищ Сталин. Считаю, что я еще не заслужил.

– Ну хорошо, – бесстрастно сказал Верховный и отпустил Рыбалко.

Любопытно в этой истории то, что ни один военачальник не прошел так быстро путь от генерала до маршала бронетанковых войск, как Павел Семенович Рыбалко.

Что же касается моего отрицательного отношения к приглашению зарубежного консультанта, то мной руководило, кроме всего, желание не дать повода к ложному обвинению советской медицины в отставании от западной. В данном случае была очевидна беспомощность мировой медицинской науки, не достигшей еще соответствующего уровня развития.

…Скоро Павла Семеновича Рыбалко не стало.