Текст книги "Химеры старого мира. Из истории психологической войны"

Автор книги: Ефим Черняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

ЭМССКАЯ ДЕПЕША

Проводя политику объединения Германии «сверху» «железом и кровью», Бисмарк придавал большое значение всесторонней пропагандистской обработке немецкого населения. Для управления послушной частью прессы у канцлера был заведен специальный денежный фонд, который его противники прозвали «рептильным фондом», намекая на «рептильное», «пресмыкающееся» поведение правительственной печати. Манипулируя послушными газетами, Бисмарк, в частности, не раз провоцировал в выгодные для него моменты припадки шовинистической истерии и военные тревоги в Европе.

Как‑то уже на закате жизни, в октябре 1892 года, Бисмарк, беседуя с известным журналистом М. Гарденом, заметил между прочим: «Как легко, ничего не искажая, а только опуская и вычеркивая, полностью изменить смысл чьей‑нибудь речи. Я однажды упражнялся в этом ремесле в качестве редактора «Эмсской депеши» [53]53
  Н. Schulze, Die Presse im Urteil Bismarcks. Leipzig, 1931, S. 101.


[Закрыть]. Конечно, канцлер практиковался в этом ремесле не один, а множество раз, но случай с «Эмсской депешей» был действительно едва ли не самым известным из этих «упражнений».

…Лето 1870 года. И в Париже и в Берлине ищут предлоги к войне. Бисмарк использует для этого вопрос о кандидатуре прусского принца Леопольда Гогенцоллерна на испанский трон. Император Наполеон III в резкой форме требует отказа Пруссии от поддержки кандидатуры принца, занятие которым испанского престола привело бы к окружению Франции. Прусский король Вильгельм I решает отступить перед французским нажимом, но из Парижа приходят новые, все более вызывающие требования – дать формальное обязательство запретить Леопольду когда‑либо в будущем стать испанским монархом.

Французский посол Бенедетти вручил Вильгельму, отдыхавшему в Эмсе, это заведомо нелепое требование. Король, отказавшись его выполнить, тем не менее, обещал продолжить переговоры в Берлине. 13 июля Бисмарк получил подробную телеграмму о переговорах в Эмсе. Эта депеша застала его за обедом вместе е начальником главного штаба прусской армии Мольтке и военным министром Рооном. Все были удручены уступчивостью старого короля. Неожиданно Бисмарк обратился к своим гостям с вопросом, считают ли они, что Пруссии в случае войны гарантирована победа. Оба без колебаний дали утвердительный ответ. Тогда Бисмарк вышел в другую комнату и сократил текст телеграммы, оставив, по его словам, у нее «только голову и хвост». Вычеркнутыми оказались слова Вильгельма о готовности продолжать переговоры.

Получалось, что король, наоборот, отказался вообще более беседовать с послом. «Это будет красный платок для галльского быка», – заявил Бисмарк, прочитав свою фальшивку Мольтке и Роону, и тут же передал текст для опубликования в печати. Публикация «Эмсской депеши», как и ожидал Бисмарк, оказалась детонатором, вызвавшим взрыв. 20 июля 1870 года Франция объявила войну Пруссии, окончившуюся крахом империи Наполеона III.

В сентябре 1870 года Франция стала республикой, а в марте следующего года парижские рабочие взяли власть в свои руки, провозгласив бессмертную Коммуну.

Капиталистическая пресса всех стран вела злобную кампанию против Парижской коммуны – первого опыта создания правительства диктатуры пролетариата. Эта кампания приняла характер неистовства во французской и германской печати. Она сопровождалась потоком клеветы на Международное товарищество рабочих (I Интернационал), на его вождей и прежде всего Карла Маркса. После вступления версальцев в Париж начали одна за другой фабриковаться фальшивые «манифесты» и другие бесчисленные сенсационные вымыслы об Интернационале, «письма» Маркса и т. п., сочинявшиеся чуть ли не ежедневно парижской полицией и газетами, а вслед за ними повторявшиеся остальной европейской печатью [54]54
  См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 17, стр. 379, 392, 393, 408 и др.


[Закрыть]. Маркс с бичующим сарказмом и негодованием писал: «Разрешите спросить… что хуже: французская petite presse (бульварная печать. – Е. Ч.), которая, находясь на службе у полиции, фабрикует гнуснейшую клевету против коммунаров, – убитых, захваченных в плен или скрывающихся, – или же английская пресса, которая по сей день продолжает повторять эту самую клевету, несмотря на свое показное презрение к petite presse» [55]55
  Там же, стр. 380–381.


[Закрыть].

Буржуазные газеты легко находили общий язык, когда дело шло о защите устоев капитализма.

БЕРЕЖЛИВАЯ АГНЕСА

В тысячах, десятках, сотнях тысяч статей, брошюр и книг буржуазная пропаганда пыталась «уничтожить» марксизм. Если в ученых трактатах нападали на диалектический материализм, материалистическое понимание истории, пытались опровергнуть учение о прибавочной стоимости – центральный пункт марксистской политической экономии, критиковали идею диктатуры пролетариата, то в изданиях, рассчитанных на массы, действовали грубее. Мобилизовывали вековые предрассудки, монархические иллюзии и благоговение перед властью, авторитет церкви и надежду на помощь буржуазного парламента.

Десятилетиями капиталистическая печать и в XIX и в XX веках утверждала, что революционеры намерены экспроприировать громадную массу трудящихся. Немецкий буржуазный политик Е. Рихтер написал даже специальное сочинение на сию тему. «В этой брошюре, – иронически отмечал В. И. Ленин, – Евгений Рихтер выдвинул свою знаменитую «бережливую Агнесу»: бедную швею, которая имела несколько десятков марок в сберегательной кассе и которая была ограблена злыми социалистами, захватившими государственную власть и превратившими банки в государственную собственность» [56]56
  В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 5, стр. 146.


[Закрыть].

Трудящимся внушалось, что они не способны без капиталистов и помещиков управлять экономикой и государством, что социальное неравенство существует извечно и будет существовать всегда, что попытки введения «социалистической утопии» способны вызвать лишь возвращение к варварству, ко всеобщей нищете, к развалу семьи и всех общественных связей и т. п.

На протяжении всего XIX века в наиболее промышленно развитой стране – Англии государственные деятели, печать, либеральные ораторы и священники без устали повторяли в разных формах и вариациях одни и те же, тесно связанные между собой утверждения: интересы хозяина и рабочего тождественны, что полезно одному, выгодно и другому; уровень заработной платы определяется естественными и вечными законами конкуренции – товаров, производимых рабочими, и самих рабочих, когда они выступают продавцами своего труда. Поэтому фабрикант бессилен увеличить заработную плату рабочим – иначе он разорится от конкуренции других фабрикантов и нанятые им рабочие окажутся без работы, Но зато хозяин, если бы даже и хотел, не в состоянии повредить своим рабочим – достаточно ему попытаться снизить заработную плату ниже естественного уровня, и его рабочих переманят к себе другие капиталисты. Пусть в жизни дело не всегда обстоит таким образом – к этому придет, когда восторжествует принцип «свободы торговли» – невмешательства государства в экономическую жизнь, в отношения между трудом и капиталом. Торжество принципа «свободы торговли» приведет к воцарению «естественного» строя, соответствующего якобы природе человека. Государству же останется быть только скромным «ночным» сторожем, охраняющим частную собственность граждан… Так или примерно так рассуждали английские либералы, а вслед за ними их единомышленники в других странах.

В свою либеральную веру буржуазия пыталась обратить рабочий класс, используя для этого все виды и возможности идеологического воздействия. С помощью указанных аргументов – хотя и в ущерб логике – либералы поддерживали законодательство, запрещавшее образование профсоюзов – они, мол, своими действиями могут стеснить «свободу» рабочих и хозяев при заключении договора о найме. Теми же доводами впоследствии доказывалась мнимая невозможность ограничения продолжительности рабочего дня, регулирования женского и детского труда, введения фабричного законодательства. Лицемерие либеральных поборников «свободы труда» постепенно все более осознавалось рабочим классом, который в результате упорной борьбы сумел вырвать ряд важных уступок у капиталистов. Мало помогли здесь либералам попытки подкрепить философию «свободы торговли» – фритредерства неправомерным применением (например, у Г. Спенсера) дарвинизма к социальным явлениям, изображением законов капиталистического строя как воплощения извечной борьбы за существование, которая неизбежно приводит к занятию наиболее достойными верхних ступеней общественной лестницы.

Вдобавок либерализм, устраивавший буржуазию в период домонополистического капитализма, стал терять для нее привлекательность в условиях новой, империалистической эпохи, эпохи, когда началась ожесточенная борьба за передел поделенного мира, когда невиданно обострились классовые противоречия и буржуазии потребовалось сильное государство для обуздания народа внутри страны и для борьбы против своих соперников за место под солнцем. Но в этих условиях капиталу было особенно важно заставить тех, кого он целое столетие обучал религии «свободы торговли», уверовать в новое евангелие от империализма. Как происходила эта смена вех, лучше всего видно на примере той же Англии, страны классического развития капитализма, где либеральная идеология завоевала еще в первой половине XIX века полное преобладание.

В 1894 году мелкий чиновник Бенджамин Кидд опубликовал свою книгу «Социальная эволюция», которая быстро сделала его знаменитостью. Она была пересказана на все лады печатью, переведена на многие языки, словом, как говорили, «сделала эпоху».

Причем отнюдь не из‑за научных или литературных достоинств, которыми эта книга вовсе не обладала, а благодаря тому, что она очень точно отвечала социальному заказу агрессивных и колониалистских кругов буржуазии. Открыто объявляя марксизм главным врагом, Кидд критиковал и фритредерский вариант социал – дарвинизма, считая, что он только ожесточает рабочий класс. Взамен «внутренней» борьбы за существование между индивидуумами Кидд выдвигал «неизбежную» «внешнюю» борьбу между нациями или расами [57]57
  В. Kidd, Social Evolution. London, 1894, pp. 241, 327.


[Закрыть].

При этом, конечно, наибольшие шансы выжить и победить в этой борьбе, по мнению Кидда, имела англо – саксонская (тевтонская) раса, при условии, если она смягчит «внутренние» конфликты путем проведения социальных реформ. Внутренние реформы для наилучшей подготовки внешней агрессии, дальнейшей колониальной экспансии и эти последние как средство решения «социального вопроса» у себя дома – рецепт, данный миллионером и колонизатором Сесилем Родсом, получил у Кидда квазинаучное обоснование. Именно это и определило успех «Социальной эволюции». Те же самые идеи развивал другой нашумевший тогда идеолог реакции, К. Пирсон, объявивший движущей силой истории борьбу «племени против племени, расы против расы», Прогресс человечества, вещал он, зависит «от выживания расы, более приспособленной к жизни» [58]58
  К. Pearson, National Life from the Standpoint of Science. London, 1905, pp. 26–27.


[Закрыть]. А известный историк Д. Крэмб разъяснял, что империализм – это «патриотизм, преобразованный в свете стремлений всего человечества» [59]59
  J. А. Сramb, Reflection on the Origin and Destiny of Imperial Britain. London, 1915, p. 12.


[Закрыть].

«Патриотизм», таким образом, по мнению Крэмба, должен выражаться в подчинении других народов и стран, в расширении империи.

Это лишь немногие имена среди целого сонма проповедников империализма в Англии, которым вторили столь же шумные голоса в США (А. Мэхен, Ф. Гиддинс и т. п.), вещания идеологов пангерманизма или французского колониализма по обоим берегам Рейна, проповедников реакции и агрессии во многих других странах – от Токио до Вены и от Рима до Гааги.

Основания «новой» идеологии империализма были заложены, вопрос заключался теперь в том, чтобы «продать» этот сомнительный товар массам, в том числе миллионам политически пассивных людей, которых реакции надо было привлечь на свою сторону в качестве противовеса передовой части рабочего класса.

НОРТКЛИФФ И ХЕРСТ У ДВЕРИ КОТТЕДЖА

Вспомните знаменитую повесть Роберта Луи Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Богатый доктор Джекил крупный ученый и вместе с тем сама доброта, любезность. Никто не знает, что ему приходится подавлять в себе инстинкты бессовестного негодяя и преступника. С помощью изобретенного им чудесного средства Джекил научился отделять от себя это свое гнусное второе «я», приобретшее физическое воплощение в уродливом свирепом чудовище и убийце Хайде. Цель реакционной пропаганды – скрыть отвратительный облик монополистического капитала – Хайда под обманчивой внешностью благообразного Джекила. Орудием этой пропаганды стала «дешевая» печать. Ее родиной были США, где вульгарные газеты, рассчитанные на самые низменные вкусы, плодились как грибы после дождя.

В Англии, напротив, еще господствовала «дорогая» печать – номер газеты стоил обычно четыре пенса, и она была доступна по цене только «среднему классу».

Английский радикальный публицист Коббет уже в начале XIX века писал о «большой» английской печати, что это «неописуемо подлая и пресмыкающаяся пресса». Среди этих газет первое место, конечно, занимала «Таймс», которую радикалы именовали «трусливейшей и беспринципной газетой» [60]60
  «Gorgon», 5.IX.1818.


[Закрыть], а она себя неизменно величала «ведущей газетой Европы». Маркс приводил характерное признание одного лондонского политика: «Английский народ участвует в управлении страной, читая газету «Таймс», но добавлял, что это относится только к внешней политике [61]61
  См.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 15, стр. 326.


[Закрыть].

Возникновение «дешевой» печати в Англии тесно связано с именем Альфреда Хармсуорса, более известного впоследствии под именем лорда Нортклиффа. Он создал новый тип газеты, откровенно рассчитанной на обывателя, потакающей самым низменным его инстинктам и предрассудкам. За борт были выброшены прежние «солидные» разделы, бывшие непременными атрибутами британских газет, – длинные стенографические отчеты о заседаниях парламента, тяжеловесные финансовые обзоры и тому подобные материалы. Главными темами газет Нортклиффа стали преступления, спорт, скачки, описания жизни «большого света», бракосочетаний и разводов. Газеты были рассчитаны на малоподготовленного читателя, который тратит на газету лишь немногие минуты своего занятого дня. Большинство новостей подавалось в кратком изложении, под бойкими заголовками, порой обращающими внимание только на мелочи, которые сопровождают то или иное событие; например, костюм министра финансов, представляющего новый бюджет. Первый же номер новой газеты Нортклиффа «Дейли мейл», появившийся 4 мая 1896 года, был распродан в количестве 367 тысяч экземпляров – очень большая цифра для того времени [62]62
  Н. Fyfe, Northcliffe. An Intimate Biography. London, 1930, p. 67.


[Закрыть].

Бойкая манера подачи материала позволила не только резко расширить круг читателей, она увеличила возможности тенденциозной «обработки» новостей, сосредоточения внимания на том или ином политическом сюжете, который будет избран издателем газеты, превращения этой темы в предмет всеобщего интереса и разговоров повсюду: на улице, в подземке, в дешевом клубе или за семейным столом. Тщательно отобранную политическую тему «Дейли мейл» и другие подобные ей издания преподносили под гарниром рассказов об убийствах, свадьбах или сенсаций ипподрома.

Вдобавок Нортклифф умел убедить читателя, что он получает в его газетах сгусток беспристрастной информации, черпает только факты для самостоятельных выводов. В действительности же выводы подсказывались всей подборкой новостей, Не говоря уже о редакционных комментариях.

Главной темой новых «народных изданий» стала пропаганда Британской империи, ее «величия» и выгод, связанных с ней для рядового англичанина. Нортклифф, по словам одного его биографа, «приблизил империю, мир к двери коттеджа» [63]63
  R. M. Wilson, Lord Northcliffe. A. Study. Philadelphia, 1957, p 125.


[Закрыть].

Особенно неистовствовали газеты Нортклиффа и им подобные во времена международных кризисов, настаивая на осуществлении всех агрессивных планов английских колонизаторов. Так обстояло дело во время англо – бурской войны (1899–1902 гг.), которая знаменовала переход к новой, империалистической эпохе.

Аналогично вела себя пресса Херста и другая империалистическая печать в США во время испано – американской войны, также открывавшей эту новую эпоху исторического развития. Какие только предлоги и доводы не изобретала она, разжигая войну.

«Предназначение судьбы», уготовившей США «освободить» Кубу и Филиппины от власти Испании (а заодно аннексировать Гавайские острова); соображения о необходимости обойти английского соперника соседствовали с призывами к установлению англо – саксонского господства над миром, фразеология социал – дарвинизма с аргументами, почерпнутыми из сочинений отцов церкви. На одной из карикатур, опубликованных в газете «Call», которая издавалась в Сан – Франциско, была подпись: «Дядя Сэм подхватывает созревший плод». На рисунке был изображен дядя Сэм, сидящий под яблоней, в его шапку падало яблоко – Гавайи, тогда как Канада, Мексика, Куба и другие «плоды» свешивались с веток, дожидаясь своего часа. Эта весьма удобная «теория» десятки и сотни раз варьировалась в газетных и журнальных статьях [64]64
  J. W. Pratt, Expansionists of 1898. The Acquisition of Hawaii and the Spanish Islands. Baltimore, 1936, pp. 150–151.


[Закрыть].

15 февраля 1898 года на рейде Гаваны, столицы Кубы, был взорван американский крейсер «Мэн». Погибло 266 моряков. Причины катастрофы остались невыясненными. Испанские власти утверждали, что корабль пошел ко дну из‑за воспламенения снарядов, хранившихся в его трюме. Через тринадцать лет, когда корпус затонувшего судна был поднят на поверхность, часть американских экспертов также стала склоняться к мысли, что «Мэн» погиб от внутреннего взрыва. (После этого морские власти поспешили затопить остатки крейсера в более глубоком месте, сделав невозможным дальнейшее расследование – загадка так и осталась загадкой.) [65]65
  Л. С. Владимиров, Дипломатия США в период американо – испанской войны 1898 года. М, 1957, стр. 95–96.


[Закрыть]

Однако в 1898 году большая часть американской печати, отражая настроения агрессивно настроенных кругов, начала кампанию за немедленное объявление войны под лозунгом «Помни о «Мэне».

К светским изданиям присоединили свой голос газеты и журналы, издававшиеся церковными кругами. «Во имя гуманности и христианской цивилизации, – писал, например, в апреле 1898 года журнал «Interior», – день господний, день страшного суда наступает… Пусть взрыв «Мэна» в гавани Гаваны останется в истории явственным знаком конца испанского дурного правления».

А другой церковный журнал, «Evangelist», ранее, 31 марта, провозгласил: «Если на то воля Всевышнего, чтобы путем войны были выметены из пределов западного полушария последние следы такой бесчеловечности человека к человеку, пусть грянет война» [66]66
  Цит. по: J. W. Pratt, Expansionists of 1898…, p. 285.


[Закрыть].

Под аккомпанемент шумной газетной кампании США развязали войну против Испании и в результате подчинили себе бывшие испанские владения – Филиппины, Кубу, Пуэрто – Рико, которые вашингтонское правительство столь торжественно обещало освободить от иностранного гнета.

Во второй половине XIX века большие газеты в промышленно развитых странах Запада превратились в крупнокапиталистические предприятия. Возникли газетные объединения для совместного добывания информации. Появились информационные агентства: «Рейтер» (в Англии), «Гавас» (во Франции), «Континентальная телеграфная компания» (в Германии) и другие. В Англии число ежедневных газет только за 1861–1867 годы возросло с 17 до 84, а всех периодических изданий – с 563 до 1294 [67]67
  В. А. Матвеев, Империя Флит – стрит. М, 1961, стр. 46.


[Закрыть]. В США с 1860 до 1900 года это число увеличилось с 4051 до 21 235 [68]68
  Н. Живейнов, Капиталистическая пресса США. М., 1956, стр. 44.


[Закрыть].

В начале XX века начался противоположный процесс сокращения числа органов периодической печати за счет их укрупнения, слияния, монополизации крупными газетными трестами.

Правящие классы быстро осознали значение «дешевой» прессы как орудия психологической войны. Не только для обеспечения политики империалистической экспансии, но и для осуществления реакционных планов внутри своих стран. Взять хотя бы для примера знаменитое «дело Дрейфуса» во Франции в конце XIX века, которое послужило для монархистов, шовинистов, реакционного духовенства предлогом для бешеной кампании против республики. Католическая церковь, принявшая деятельное участие в этой кампании, спешила использовать возможности, которые предоставляло распространение печатного слова, для отстаивания позиций воинствующего клерикализма. Не обошлось здесь дело и без совсем уж необычной пропагандистской кампании, тоже относящейся к последнему десятилетию прошлого века.

НЕОТРАЗИМАЯ ДОЧЬ САТАНЫ

В 1889 году в Париже появилась одна историческая работа, вызвавшая общее любопытство. Она была посвящена истории масонов – просветительной тайной организации, зародившейся в XVIII веке как союз свободомыслящего дворянства, образованных представителей буржуазии и интеллигенции. Несмотря на таинственность, какою окружали свою деятельность масонские ложи, они не угрожали существующим порядкам. Правда, часть членов этих лож обнаруживала антиклерикальные и республиканские наклонности. К 80–м годам XIX века масонские союзы были просто клубами, в которых состояли буржуазные политики и журналисты. Из масонских кругов нередко вербовались руководители либеральных партий и печати. Однако это не ослабило ненависть, которую питала против «безбожного масонства» католическая церковь.

И вот книга, подтверждавшая наихудшие подозрения и обвинения, выдвигавшиеся католическим духовенством. Она была озаглавлена «Масонские убийства» и производила впечатление тем, что один из ее авторов, Л. Таксиль (другим был некий П. Верден), еще недавно сам считался видным масоном и даже писал сочинения с нападками на папу, римский престол и самую веру христову. Теперь, порвав с прежними заблуждениями и во искупление содеянного им зла, Таксиль взялся разоблачить прегрешения и преступления своих бывших единомышленников.

В книге рассказывалось о том, что масоны создали террористическую организацию, которая прибегала ко всевозможным методам тайной войны, включая шпионаж и провокации. Вот уже целое столетие эта организация совершает политические убийства, приписывая их другим лицам и партиям. Жертвами масонских интриг пали принцесса Помбаль и герцог Филипп Орлеанский (Филипп Эгалите), окончившие свои дни в годы Великой французской революции, русский царь Павел I, убитый в результате дворцового заговора, и герцог Беррийский, заколотый ремесленником Лузелем в 1820 году. Масонским агентом был, как выясняется, итальянский революционер Орсини, организовавший покушение на французского императора Наполеона III. Известный французский буржуазный республиканец Гамбетта скончался в 1882 году, как считали, от болезни, вызванной случайным порезом на руке, но в книге категорически утверждалось: «Мы видим здесь руку франкмасонов» [69]69
  L. Тахil еt P. Verdun, Les assassinats maconniques. Paris, 1889, p. 355.


[Закрыть].

Разоблачению масонских преступлений против законов и морали были посвящены и многие другие произведения Таксиля: «Братья трех пунктов» – о тайной организации масонов; «Культ Великого зодчего» – об отвратительных оргиях, устраиваемых масонами в честь дьявола; «Масонские сестры» [70]70
  L. Taxil, Les soeurs masonries Paris (s a).


[Закрыть]– о женской организации масонов (книгу не рекомендовалось показывать несовершеннолетним). Одно из таких сочинений Таксиля, озаглавленное «Тайна франкмасонства» и содержащее новые, леденящие душу разоблачения, было одобрено самим папой и кардиналами, переведено на итальянский, испанский, английский, немецкий, голландский, венгерский языки и издано в десятках тысяч экземпляров. А чего стоили факты, содержащиеся в книге «Культ великого творца»! [71]71
  L. Taxil, Le culte du grand architecte. Paris, 1886.


[Закрыть]Или, допустим, в книге «Имеются ли женщины среди франкмасонов?» [72]72
  L. Taxil, Ya‑t – il des femmes dans la Franc‑Maconnerie? Paris, 1891.


[Закрыть].

Неутомимый и беспощадный обличитель продолжал свою работу. Одни за другими появлялись «Поклонники Луны» – история одной масонской ложи; «Масонская Франция» – список 16 тысяч французских масонов; «Дополнение к Масонской Франции» – второй справочник, содержащий 9 тысяч имен; «Франкмасонство. Разоблачение и истолкование» – сведенные воедино старые и новые факты о масонских преступлениях; «Исповедь бывшего свободомыслящего» – воспоминания Лео Таксиля, история его заблуждений и чудесного прозрения, также переведенная на полдюжины европейских языков. И так далее и тому подобное.

Разоблачения Таксиля о существовании тайной всемирной организации масонов, совершающей бесчисленные злодеяния, нашли неожиданное подтверждение в объемистом труде доктора Батая «Дьявол в XIX веке».

Батай был корабельным врачом на французском торговом корабле, перевозившем товары на Дальний Восток. Находясь в плавании, Батай неоднократно встречался с итальянским коммерсантом Карбуччо, с которым он подружился. Однажды Батай застал своего приятеля чрезвычайно расстроенным и подумал, что тот понес серьезные финансовые потери. Оказалось, что неудачи, постигшие Карбуччо, совсем другого свойства. После некоторого колебания он раскрыл французу свою душу. Карбуччо поведал, что у себя на родине, в Неаполе, увлекаясь оккультными науками, он познакомился с неким Пейзиною, который, как выяснилось, был важным чином в тайной масонской организации и имел титул «владыки, великого командора и генерала, великого Пиерофанта верховного святилища древнего и первоначального восточного учения Мемфиса и Мизраима».

За деньги Карбуччо приобрел громкий масонский чин и получил пропуск во все сокровенные места собраний таинственного союза. После этого его жизнь круто изменилась. Пропуск открыл ему дорогу в загадочные восточные храмы, он видел страшные жертвоприношения, в которых участвовали тысячи индийских масонов в Калькутте и после которых происходили необъяснимые явления, когда людские черепа превращались 8 осколки стекла, а с потолка среди оглушающего грохота огня и серы возникала исполинская фигура самого Люцифера, впрочем, с виду красавца средних лет и говорившего чарующим голосом на чистейшем английском языке. В это мгновение яркий свет освещал, величественные своды храма. Сатана обещал своим верным скорую победу над суеверием, как он именовал христианскую религию, после чего свет гаснул и враг господний исчезал во внезапно воцарившейся тьме, Много еще необычайного сообщил вконец расстроенный Карбуччо, опасавшийся попасть в ад. Однако его рассказы возбудили у Батая лишь неистребимую жажду самому взглянуть на все чудеса, о которых он узнал от своего друга. Подобно Карбуччо, Батай через посредство Пейзино за деньги купил масонский чин и начал свое полное всяческих ужасов путешествие по Цейлону, Индии и Китаю. Мрачные подземелья, двухсотлетние старцы, сожжение или замуровывание в стены живых людей перед статуей дьявола Бзфомета, древние рукописи, в которых содержались заклинания, способные вызвать на землю все силы преисподней, говорящие скелеты, кровавые церемонии вроде «змеиного крещения» под Калькуттой, где в семи храмах, связанных длинными коридорами, пытали людей, проверяя их мужество и верность (подобные же зловещие обряды совершали, как установил Батай, и парижские люциферисты, только вместо настоящих ядовитых змей они использовали игрушечные, на пружинах). Посетил Батай и святилища люциферистов – или палладистов, как они себя называли, – в Европе и Соединенных Штатах. Особенно большим был храм в американском городе Чарлстоне, настоятелем которого являлся сам антипапа, как его называет Батай, американский масон Альберт Пайк. Люцифер не раз являлся своим поклонникам в этом храме, представляющем собой гигантский квадрат с круглым лабиринтом посредине.

Много чудес повидал Батай и в Европе, в Париже и Берлине – всюду, куда простиралась длинная рука палладистов, где существовали бесчисленные агенты этого поистине дьявольского сообщества, которому покровительствовали темные силы преисподней и которое не останавливалось ни перед какими преступлениями для борьбы против христианской церкви и государства.

Перед изумленными читателями возникла поистине леденящая душу картина. Всемирный тайный союз почитателей дьявола (палладизм – поклонение Люциферу), имеющий чуть ли не миллионы членов повсюду – от Китая до расположенной на утесе английской крепости Гибралтар, где в глубоких подземных пещерах были созданы гигантские мастерские для производства предметов проклятого масонского культа. Таинственные храмы в пустынных городах Индии и даже в Соединенных Штатах, в Южной Каролине, где проживал и верховный жрец палладизма, «первый Люциферов папа» Альберт Пайк, рассылавший свои приказы по всему свету.

И чего было более опасаться набожному католику – всепроникающей секретной организации палладистов, практикующей человеческие жертвоприношения и политические убийства из‑за угла, или верховной жрицы палладизма «Софи – Сафо» Вальдер, которая появлялась перед толпой в сопровождении волшебного змея, писавшего хвостом зловещие пророчества на ее спине? И главное – никакого сомнения в подлинности всех этих страшных разоблачений, которую гарантирует святая церковь, Орден иезуитов, кардиналы, сам римский первосвященник.

В 1895 году появилась книга ученого – теолога, доктора М, Германуса, написанная на основе материалов, любезно предоставленных Л. Таксилем. В книге под названием «Тайны ада, или Мисс Диана Воген» рассказывалось о том, что Диана – потомок алхимика, оксфордского профессора Томаса Вогена. Диана имела копию письменного договора, заключенного 25 марта 1645 года ее предком с дьяволом Битру, а сама вышла замуж за беса Асмодея и отправилась с ним повеселиться на Марс. Однако еще большую сенсацию сделало покаяние Дианы Воген. Она усомнилась в непогрешимости Иуды Искариота, за что бесы подвергли ее невыносимым пыткам. Они в точности напоминали те, которые использовала церковь для изгнания бесов из одержимых злыми духами.

Для борьбы со своей соперницей Софьей Вальдер Диана использовала святую воду Лурдского источника. Она накапала несколько капель, этой воды в лимонад Софьи, причинив бесовке невыразимые муки. Диана, раскаявшись, ушла в монастырь, предала анафеме свое бесовское происхождение и стала верной дочерью католической церкви.

Разоблачения одно страшнее другого все множились – и так из года в год, на протяжении целых 12 лет…

Легко понять поэтому, какое волнение вызвало нижеследующее объявление, направленное во многие крупнейшие газеты мира:

«Париж. Понедельник, 19 апреля 1897 г.

Большой зал Географического общества, Сен – Жерменский бульвар, 184.

Специально для прессы встреча с Дианой Воген».

Далее в объявлении указывалось, что билеты представители печати получат в соответствии с влиянием их газет и что вечер начнется розыгрышем в лотерею «весьма красивой пишущей машинки» из Нью – Йорка, принадлежащей Диане Воген (стоимость – 400 франков). После этого господин Лео Таксиль сделает доклад «12 лет под церковным знаменем», в котором он сообщит о причинах своего решения прекратить борьбу против масонства. Затем выступит Диана Воген на тему «Низвержение палладизма», объяснит, почему тот стремится оставаться тайной сектой еще 15 лет (до 25 марта 1912 г.), и докажет главные разоблачения относительно этого зловредного союза, что явится триумфом церкви над франкмасонскими ложами [73]73
  Н. Gerber (P. H. Gruber), Betrug als Ende eines Betruges oder die Kundgebung Leo Taxils von 19. April 1897… etc. Berlin, 1897, S, 9.


[Закрыть].

…Просторный зал Географического общества был переполнен. Черные сутаны священников контрастировали с вечерними туалетами дам. Вечер начался, как и было объявлено, лотереей. Счастливцем, выигравшим машинку, на которой дочь Битру рассылала свои послания епископам и кардиналам, оказался представитель какой‑то константинопольской газеты, некий Икдам.