Текст книги "Химеры старого мира. Из истории психологической войны"

Автор книги: Ефим Черняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

КОРРЕСПОНДЕНЦИИ ИЗ ТОКИО

Двенадцать лет Геббельс был верховным бесконтрольным хозяином обширной газетной и радиоимперии, отравлявшей сознание не только 75 миллионов немцев, но и народов многих других стран, особенно тех, которые временно подпали под власть кровавого нацизма. Чудовищная, хорошо отлаженная машина фашистской пропаганды годами изо дня в день лгала, клеветала, восхваляла насилие, нагнетала шовинистический психоз, разжигала военную истерию, пыталась сковать людей цепями грязной демагогии, окутать липкой пеленой страха, превратить в послушное орудие каннибальских планов гитлеровской клики. Ни один голос правды не должен был прорваться сквозь эту завесу лжи или тем более зазвучать на страницах «унифицированной» прессы.

И все же один голос раздался, он звучал на протяжении более чем половины времени, отведенного историей «третьему рейху», и принадлежал немецкому коммунисту – подпольщику, бесстрашному советскому разведчику Рихарду Зорге.

…Зорге приехал в Токио в качестве корреспондента нескольких германских периодических изданий и прежде всего газеты «Франкфуртер цейтунг». Этот старый орган германских финансовых кругов и вместе с тем германского либерализма занимал, как мы уже знаем, особое место в фашистской печати. Геббельс сознательно разрешил «Франкфуртер цейтунг» игру в некоторую видимую независимость. Газета должна была влиять на интеллигентские круги, которым претили казарменные манеры, вульгарность и примитивность других изданий геббельсовского министерства. «Франкфуртер цейтунг» проповедовала официальную линию со сдержанностью, с якобы многозначительными умолчаниями или легким налетом сомнения в возможности или особой полезности тех или иных мероприятий нацистских властей. Геббельс ценил эту газету как своего рода вывеску нацистской Германии за границей – «Франкфуртер цейтунг» по традиции читали во многих европейских столицах, где брезгливо отворачивались от грязной стряпни «Фёлькишер беобахтер», «Ангриффа» или «Штюрмера».

Статьи Зорге появлялись в «Франкфуртер цейтунг», «Цейтшрифт фюр геополитик» и ряде других газет и журналов. Статьи о Японии – стране, в которой Зорге находился в качестве корреспондента и глубоким знатоком которой он с полным основанием считался в международных журналистских кругах. Конечно, эта работа журналиста была для Зорге прежде всего маскировкой его деятельности советского разведчика, но он не рассматривал ее лишь как прикрытие, а придавал самостоятельное значение, как одной из форм выполнения своего долга революционера.

Как же, однако, можно было не только писать правду, но и добиваться, чтобы ее печатали на страницах тогдашней германской печати и, кроме того, чтобы эта правда не раскрывала подлинные взгляды коммуниста Зорге, не мешала, а помогала его борьбе против фашизма, в защиту первого в мире социалистического государства? Зорге удалось блестяще разрешить эту, казалось бы, неразрешимую задачу. Помогли всестороннее знание Японии, глубокий марксистско – ленинский анализ отношений, складывавшихся между двумя агрессорами – японским милитаризмом и германским фашизмом. Зорге понял, что статьи надо писать так, чтобы они по – разному выглядели для гитлеровских заправил, для офицеров вермахта, для чиновников министерства пропаганды или иностранных дел – и для рядовых читателей фашистской прессы, пусть даже одурманенных ядом нацистской демагогии. Из корреспонденции Зорге предстает подлинная картина Японии того времени. 9 апреля 1936 года «Франкфуртер цейтунг» опубликовала его статью, в которой говорилось: «Масса японского населения чрезвычайно бедна, сконцентрирована на ничтожном пространстве. Им противостоит лишь горстка людей, которые получают экономические преимущества от экономического развития и внешнеполитической экспансии Японии». В статье, опубликованной в «Цейтшрифт фюр геополитик» (1937 г., № 1), Зорге подвергает анализу причины нищеты основной части японского народа. Япония уже перестала быть чисто аграрной страной и вошла в число восьмерки крупнейших промышленных держав, отмечал Зорге. Фабричные рабочие составляют растущий процент населения. Рабочая сила стоит очень дешево, в деревне – совсем гроши. Промышленный подъем Японии тесно связан с аграрным перенаселением, с избытком рабочих рук. Эта страна имеет два лица, точнее, это две формы существования страны. Половина населения по – прежнему живет вне связи с современной техникой, денежным хозяйством и противоречиями в жизни современного общества. Технически сельское хозяйство осталось почти таким же, как сотни лет назад. Страшный бич деревни – малоземелье, 71 процент хозяйств может лишь при благоприятном стечении обстоятельств или вообще не может свести концы с концами. Только 2 процента принадлежит к зажиточным и богатым крестьянам, а помещики составляют лишь сотую часть общего числа сельских хозяев. Но именно они заправляют всем в деревне, связаны с банками, выступают в роли ростовщиков. «Очень часто они оказывают и сильное влияние на политику», – добавлял Зорге. В другой статье в том же журнале (1935, № 8) он писал: «Противоречие между «феодальным» сельским хозяйством и мощно развивающейся промышленностью и финансами, обостренное стихийными бедствиями, проявляется как раз в эти годы в прямо угрожающем виде. За счет крестьянства осуществлялась поразительная индустриализация, крестьяне являются жертвами более богатых и мощных финансовых учреждений и купцов, несут на себе главную тяжесть налогового бремени, которое относительно сильнее затрагивает сельское хозяйство». Подробно, с безупречной логикой и силой научного анализа Зорге рассматривал социальные причины, которые гнали нищего, темного, забитого крестьянина в ряды армии, а там побуждали с доверием относиться к вдалбливаемым ему в голову вымыслам о необходимости завоевания «жизненного пространства», к шовинистическим теориям о превосходстве японцев над другими народами мира. Перед читателем возникали социальные пружины японского варианта пресловутого нацистского лозунга «народ без пространства», лозунга, о котором на всех углах истошно вопила гитлеровская пропаганда. Но Зорге решается на еще более смелый шаг – он последовательно вскрывает полную несостоятельность и демагогический характер этого лозунга. Рисуя обстановку в Японии накануне ее нападения на Китай, он писал в статье, опубликованной в 1937 году в третьем (мартовском) номере «Цейтшрифт фюр геополитик»: «Некоторые находят фаталистическое утешение в магической формуле «перенаселение» и видят единственный выход в такой экспансии. Они слишком охотно забывают, что экспансия до сих пор не принесла японскому крестьянину никакого облегчения или помощи… Они, далее, забывают, что Япония может сама с помощью «внутренней колонизации» в самой Японии обеспечить миллионы крестьян землей и продовольствием, разумеется, только при условии крупных финансовых ассигнований».

Выявляя социальные причины японской агрессии, Зорге подробно рассказывал о политическом строе Японии, который он определял как «тоталитарную монархию» (статья в журнале «Цейтшрифт фюр геополитик», 1939, № 8–9); он детально показывал, что основная часть японского народа была лишена всяких политических прав, что государственный аппарат, правящая бюрократия служили господствующим классам для подавления масс и налогового грабежа. Особое внимание уделял Зорге роли японской военщины, подчеркивая, что она постоянно держит курс на «обеспечение безопасности» империи путем раздвижения ее границ.

Во многих статьях Зорге анализировал и вскрывал причины временных успехов и серьезных неудач японской армии, подробно разбирал противоречия, свойственные военной экономике Японии, выявлял роль важнейших монополий, писал о лишениях, которые обрушивала агрессивная война на народные массы. Зорге даже находил форму, чтобы трезво оценить состояние японского революционного рабочего движения. «В Японии, – отмечал он еще в 1935 году, – никогда не было революции «снизу». Однако отсутствие большой революционной традиции еще не означает отсутствия революционных течений и настроений. Правильным будет сказать прямо противоположное». Вместе с тем Зорге в ряде статей указывал, что оппозиционным и революционным элементам еще не хватает единства и сплоченности, и достаточно ясно давал понять, какую тяжелую цену приходится платить стране за эту слабость сил, противостоящих политическому курсу правящих кругов.

Да, эти и аналогичные мысли Зорге высказывал в фашистской печати! И не однажды, а на протяжении целых шести лет в десятках корреспонденции; только в «Франкфуртер цейтунг» появилось 163 его статьи, в «Цейтшрифт фюр геополитик» – 11 статей, в «Дейче гетрейдецейтунг» – 14 статей и т. д. [296]296
  J. Мadеr, G. Stuсhliк, Н. Реhnеrt, Dr. Sorge funkt aus Tokyo. Berlin, 1966, S. S. 310–311.


[Закрыть].

К этому достаточно обширному списку надо прибавить статьи Зорге, которые публиковались без указания фамилии их автора и которые в своем большинстве и доныне не выявлены историками. И снова встает вопрос: как же все‑таки рказалось возможным это невероятное достижение? (В него ведь просто трудно было бы поверить, если бы не сохранившиеся бесспорные доказательства в виде комплектов немецких газет и журналов тех предвоенных и первых военных лет.)

Зорге умел в статьях использовать свои обширные познания в области экономической и политической жизни Японии. Его корреспонденции, в частности для «Франкфуртер цейтунг», служили образцом основательности и журналистского мастерства, а именно в качестве такой «респектабельной» (в глазах заграницы) витрины и сохранял Геббельс эту газету, уцелевшую при массовом запрете других подобных ей изданий. Конечно, статьи Зорге содержали – иногда между строк, а иногда прямо без оговорок – немало критических замечаний по адресу японского союзника гитлеровской Германии. Но Зорге, вполне осведомленный через своих знакомых нацистских дипломатов о состоянии отношений между обеими агрессивными державами, отлично знал, насколько они были проникнуты взаимными подозрениями, плохо скрываемым презрением и злобой, желанием превратить партнера в орудие собственных планов. В таких условиях критический тон статей Зорге воспринимался фашистскими верхами как очередная подножка японцам в серии подвохов и препирательств между Берлином и Токио.

А невольно возникавшие при чтении этих статей параллели воспринимались как безобидная случайность, тем более что Зорге виртуозно умел балансировать на опасной черте. Материал, наталкивавший на сопоставления, неизменно сопровождался замечаниями и соображениями, подчеркивавшими японскую специфику рассматриваемого явления. То здесь, то там были рассыпаны подчеркнутые противопоставления ситуации в Германии и Японии. Что общего, например, может быть между наследием восточного средневековья, «тоталитарной монархией» в Японии и германским нацизмом, являвшимся (по официальной версии) «революционным» воплощением тевтонского духа? Или между положением Японии, втянутой в затяжной бесперспективный конфликт, и Германией, до 1939 года вовсе не воевавшей, а потом одерживавшей «молниеносные» победы над своими врагами?

Характерно, что высокопоставленный нацистский дипломат Г. Штумм, которому после получения в Берлине известия об аресте японской контрразведкой Рихарда Зорге было поручено расследование дела «корреспондента «Франкфуртер цейтунг», первым делом заподозрил: в Токио решили избавиться от неудобного журналиста. Поступавшие от Зорге «строго объективные и тем самым несвободные также порой от критики корреспонденции вызвали недовольство в стране его пребывания» [297]297
  Донесение Штумма от 14 ноября 1941 г. напечатано в книге: J. Mader, G. Stuchlik, H. Pehnert. Dr. Sorge…, S. 185.


[Закрыть].

Смелый риск, но риск сто раз продуманный, выверенный, основанный на четком, хладнокровном расчете, на знании психологии и ограниченности нацистской верхушки, огромное самообладание, неустанный труд – вот что было оружием непоколебимого борца.

Оно позволило превратить сотрудничество Зорге в германских газетах, служившее лишь средством для его главной деятельности, в еще один способ борьбы с ненавистным фашизмом, борьбы за освобождение немецкого народа от яда нацистской пропаганды.

МАСКИ СТРАННОЙ ВОЙНЫ

Поводом к нападению на Польшу и началу второй мировой войны в сентябре 1939 года нацисты избрали организованную ими «пропагандистскую» провокацию. Гитлеровцы в форме польских военнослужащих захватили радиостанцию в городе Глейвице на германской территории и объявили, что поляки уже приступили к враждебным действиям против рейха.

Первые недели войны, блицкриг на польской земле… Геббельс трубит о непобедимости германского вермахта, а заодно и о мни – мой правдивости германской пропаганды. Разве она не сообщала изо дня в день о приближавшемся крахе польского сопротивления, которое отрицали вражеские сводки, пока оставалось место, где их можно было публиковать. Геббельс отдает приказ кончать каждую передачу лозунгом, что Германия борется за ликвидацию несправедливости, а другие – за ее сохранение.

В течение всей польской кампании нацистские пропагандисты кричат на всех перекрестках о неприступности укреплений на границе с Францией – линии Зигфрида. Для французских правящих кругов, среди которых кишат сторонники соглашения с Гитлером, это повод, чтобы отсиживаться за укреплениями линии Мажино, не предпринимать наступление против очень слабых германских сил прикрытия, оставленных на Западе, и предоставить Польшу ее судьбе.

Потекли месяцы «странной войны». Английские самолеты получают приказ сбрасывать над германской территорией только пропагандистские листовки, к тому же достаточно беззубые по содержанию. Немецкая радиопропаганда пытается убедить французов, что англичане готовы воевать до последнего французского солдата. На самом деле в Лондоне и в Париже еще не оставили надежды изменить направление войны, повернуть острие гитлеровской агрессии против Советского Союза, готовят антисоветскую интервенцию. На протяжении всего периода «странной войны» германское радио пыталось использовать то недовольство, которое вызывала политика Чемберлена и Даладье, занятых более планами интервенции против Советского Союза, чем борьбой против фашизма. Нацистский агент У. Джойс, известный под кличкой лорд Хау – Хау, постоянно говорил по берлинскому радио о тупости и неспособности «твердолобых», за которые расплачивается английский народ.

Еще во время германо – итальянской фашистской интервенции в Испании (1936–1939 гг.) специальная группа нацистского министерства пропаганды организовала там передачи якобы «подпольной» радиостанции. В сентябре 1939 года германские радиостанции, маскируясь под польские, с первого дня гитлеровского наступления стали передавать сообщения о поражении, будто бы уже понесенном поляками. Передатчик в Бреславле (Вроцлаве) стал вещать на той же волне, что и радио Варшавы, и для полной имитации даже перемежал известия с исполнением музыки польских композиторов. В октябре 1939 года Геббельс приказал создать «подпольные» радиопередатчики, которые вступили в строй в феврале 1940 года. Один из них присвоил себе название «Юманите» – газеты Французской коммунистической партии, которая была запрещена правительством Даладье и выходила нелегально. Используя это обстоятельство, геббельсовские оборотни выдавали себя за «подпольную коммунистическую радиостанцию», которая, разумеется, вела передачи в соответствии с планами нацистов и, кроме всего прочего, должна была скомпрометировать Французскую коммунистическую партию. Велись передачи и от имени «ирландских борцов за свободу». В июле 1940 года против Англии вещали уже пять тайных передатчиков, наиболее мощный из которых назывался «Новая Британская радиовещательная станция».

Были созданы «специальные отделы» для подготовки соответствующих программ. Всем подпольным радиовещанием ведало особое управление под кодовым названием «Конкордия», которое, как правило, ежедневно получало личные указания Геббельса [298]298
  «Kriegspropaganda 1939–1941. Geheime Ministerkonferenzen im Reichspropagandaministerium. Hrsg. von W. Boelcke». Stuttgart, 1966, S. 166.


[Закрыть].

В апреле 1940 года гитлеровские войска занимают Данию и Норвегию, как уверяет Геббельс, для предотвращения их захвата англо – французскими войсками. Инструкция для прессы: ни в коем случае не писать о том, что Германия стремилась таким путем обеспечить себе доставку скандинавской руды или плацдармы для последующих военных операций. О намеченных следующих жертвах– Бельгии и Голландии директивой от 11 апреля было запрещено писать вовсе. А инструкция от 8 мая‑за два дня до вторжения нацистов на территорию Бельгии и Голландии – предписывала высмеивать как вымысел слухи о готовившейся немецкой агрессии против этих стран.

10 мая гитлеровские армии переходят в наступление на Западе, быстро захватывают Бельгию и Голландию. В Дюнкерке окружены англо – французские войска, британский экспедиционный корпус, бросив все снаряжение, эвакуируется на кораблях – вполне возможно, что Гитлер, приостановив движение своих танковых дивизий, рассчитывает таким образом облегчить соглашение с Англией и развязать себе руки для предстоящего похода на Восток. Но пока главная цель – французская армия.

Нацисты пытались создать представление о всемогуществе своей «пятой колонны», самое существование которой они отрицали в других случаях. Немецкое радио, например, заполняло эфир сообщениями якобы от имени голландских властей о германских солдатах, действующих в голландских мундирах или даже переодетых монахинями местных монастырей. Еще до нападения на Бельгию германская пропаганда вела «пропаганду с помощью слухов» о слабости обороны страны и невозможности помешать гитлеровскому блицкригу. Теперь же фашистские радиопередатчики, маскируясь под французские станции, распространяли панические сведения, чтобы вызвать массовое бегство населения, которое затопило бы все дороги и мешало передвижению французских резервов к линии фронта.

В июне вермахт начинает новое наступление, а геббельсовская пресса неистовствует, изобличая Францию, «ее садистские негроидные методы». В газетах припоминаются все «грехи» Франции против Германии, начиная с Вестфальского мира 1648 года. Впрочем, скоро тон снижается – «могильщики Франции» идут на капитуляцию. Нацистская печать пытается скрыть от своих читателей подлинные причины поражения Франции, которую профашистские силы предали и выдали врагу. Об этом – ни слова, взамен, следуя директиве от 14 июня 1940 года, печать и радио рейха разъясняют, почему в несколько недель обеспечено то, чего не удалось в первую мировую войну достичь за долгие четыре года – просто ныне немцы имели «лучшее оружие», «лучшее руководство» (подразумевался не только «военный гений» фюрера, но и то, что Германия избежала войны на два фронта) и, наконец, «лучший тыл». Это связывали с ликвидацией всякой легальной оппозиции внутри Германии и полным нацистским контролем над страной.

После поражения Франции Геббельс приказал перенести главный пропагандистский огонь против Англии. Вначале муссировались сведения о разрушении Лондона, об исчерпании английских резервов, о «тщетных надеждах Черчилля». Германское радио заканчивало свои передачи новым лозунгом: «Англия объявила войну, ее закончит победа Германии». Впрочем, даже в этих пропагандистских материалах проглядывало стремление нащупать пути сговора с английской реакцией. Оно наложило свой отпечаток и на официальную версию неожиданного полета заместителя Гитлера по руководству партией Рудольфа Гесса 10 мая 1941 года в Англию с целью добиться соглашения о совместных действиях против Советского Союза. В официальном немецком сообщении об этой поездке Гесса говорилось как об акте безумия бескорыстного идеалиста. 14 мая 1941 года министерство пропаганды предписало – в самой Германии о «случае Гесса» не публиковать ничего, кроме этого официального сообщения. В материалах же, рассчитанных на заграницу, предписывалось указывать: «хотя Гесс был путаником, он, однако, имел намерение заключить мир, исходя при этом из твердого убеждения, что Германия непобедима и дальнейшее кровопролитие было бы бесцельным» [299]299
  «Kriegspropaganda 1939–1941…», S. 731.


[Закрыть].

Одновременно Геббельс использовал пропагандистские каналы для прикрытия подготовки к осуществлению «плана Барбароссы» – плана гитлеровского нападения на СССР. В марте 1941 года в еженедельнике «Дас райх» появилась очередная статья Геббельса под лирическим названием «Когда в горы приходит весна». В ней прозрачно намекалось, что вскоре неизбежно последует вторжение на Британские острова.

БЛИЦКРИГ В ЭФИРЕ И РАДИО «КОНКОРДИЯ»

Наступило 22 июня 1941 года. Оно было совершенно неожиданным, для немецкого населения, которому до этого столько раз напоминали о «мудрой предусмотрительности фюрера», заключившего пакт о ненападении с Советской Россией и предотвращавшего войну на два фронта. Нацистской пропаганде было приказано совершить поворот на 180 градусов и провозгласить «крестовый поход против большевизма». Поход этот, разумеется, лживо объясняли как «оборону от грозившей опасности с Востока», как превентивную войну, предупредившую якобы уже подготовленное «советское нападение» на Германию. Громоздя вымысел на ложь и клевету на подлог, пропагандистская машина Геббельса разжигала страх перед выдуманной угрозой советского нападения. Человеческое воображение не может себе представить, кричал Геббельс, что произошло бы, если бы большевистские орды «затопили Германию и Западную Европу». Ядовитая фашистская пропаганда сеяла ненависть к советским людям, которых фашистские убийцы именовали «восточными недочеловеками». Гитлеровскую армию подручные Геббельса называли не иначе как «истинными спасителями европейской культуры и цивилизации», несущими в руках факел, «чтобы не погас свет, исходящий от человечества». Ну и далее в таком же духе.

Используя преимущества, связанные с полной мобилизацией своей армии, с внезапностью нападения, гитлеровская армия добилась временных успехов, глубоко вклинившись на советскую землю. Однако первую неделю после 22 июня сводки верховного командования вермахта носили сознательно туманный характер, до предела взвинчивая тревожное ожидание в стране. Наконец 29 июня последовал запланированный нацистами шумный пропагандистский спектакль.

29 июня радиостанции рейха и оккупированной части Европы предупредили, что последуют сообщения исторической важности.

Опять потекли часы ожидания, во время которого эфир сотрясала медь военных оркестров. Наконец радио стало передавать победные реляции – не сразу, с получасовыми перерывами, до отказа заполненными бравурными маршами. Всего последовала целая дюжина – ни больше ни меньше – специальных коммюнике вермахта, в которых с чудовищными преувеличениями сообщалось об успешном продвижении германских войск на Востоке и о «разгроме» большей части Советской Армии. Впрочем, даже в эти дни полного умопомрачения от успехов гитлеровская печать, включая

«Фёлькишер беобахтер», должна была сквозь зубы признать невиданную стойкость советских солдат, конечно, чтобы тут же объявить, что в этих условиях еще более ясной становится «непобедимость» гитлеровских войск.

Шли тяжелые для нашего народа летние месяцы 1941 года. Опиравшийся на промышленный потенциал всей Европы, германский вермахт продолжал свое наступление. Но за каждый шаг в походе на Восток гитлеровцы платили кровью своих ударных дивизий. Первоначальные надежды в шесть недель или три месяца «разделаться» с Советской страной быстро померкли, и Геббельс даже вынужден был распорядиться, чтобы печать и радио перестали упоминать о блицкриге. Вместо этого специальные «роты пропаганды», прикомандированные к воинским частям, стали вставлять в свои фронтовые корреспонденции упоминания об упорстве противника и ожесточенности борьбы, очень мало вязавшиеся с общим безудержным бахвальством и обычными фашистскими утверждениями о «большевистском колоссе на глиняных ногах».

Наступила осень. Немецкое население, оглушаемое победными воплями геббельсовской пропаганды, все ощутимее сознавало, что за ними нельзя различить действительной победы. Гитлеру доносили, что это уже привело к заметному снижению морального духа войск и населения. В этих условиях спесивый фюрер в начале октября сделал заявление, которое Геббельс считал наиболее тяжелой пропагандистской ошибкой за всю войну. Вернувшись с Восточного фронта, Гитлер 3 октября сообщил немецкому народу, что большевистский противник уже повержен на землю и больше никогда не поднимется. В министерстве пропаганды шеф нацистской прессы О. Дитрих поспешил добавить, что с Советами «покончено в военном отношении». Фашистская печать и радио тысячекратно повторили эти утверждения. 10 октября 1941 года «Фёлькишер беобахтер» вышла под огромным заголовком: «Великий час пробил. Судьба кампании на Востоке решена». Началось германское наступление на Москву. «Прорыв на Востоке» расширяется, сообщил 11 октября фашистский официоз. А назавтра, 12 октября, читатели этой газеты узнали еще более сенсационную новость: «Уничтожение советских армий почти завершено». Однако германское наступление замедлялось с каждым днем. Уже 14 октября населению рейха было просто сообщено, что операции происходят «по плану», 16 октября – что они «идут, как было предусмотрено». Гитлеровские сводки и тут лгали – операции шли вовсе не «как было предусмотрено» фашистским командованием. Первым из нацистской верхушки это сообразил Геббельс, воспользовавшийся неуместным хвастовством Дитриха (впрочем, лишь повторявшего фюрера), чтобы подставить ножку своему слишком напористому заместителю.

Гитлеровское наступление еще продолжалось, нацистские полчища вплотную подошли к Москве, но оставшиеся немногие километры оказались для них непреодолимыми. Геббельс ощутил тяжелое дыхание измотанных в боях фашистских армий. На всякий случай он решил перестраховаться. 9 ноября 1941 года – еще до начала сокрушительного советского контрнаступления – он опубликовал очередную статью в «Дас райх», в которой заговорил совсем необычным тоном. Глава министерства пропаганды писал о необходимости приложить гигантские усилия для выигрыша войны, не задаваясь праздными вопросами, когда она закончится.

Чтобы замаскировать мощь контрударов «разбитой» Советской Армии, нацистские газеты по приказу Геббельса стали писать о «главном противнике – генерале Зима», была развернута шумная кампания сбора теплых вещей для армии («зимняя помощь»). Вместе с тем на все лады разочарованному и встревоженному обывателю внушалось, что фюреру в России удалось избежать ошибок Наполеона.

В декабре 1941 года и январе 1942 года развернулось мощное наступление Советской Армии, приведшее к разгрому германо – фашистских войск под Москвой. В январе берлинское радио, не заикаясь об этом, лишь торжественно уведомило немцев о том, что «германская зимняя линия фронта, занятая по плану, остается непоколебимой от Шлюссельбурга до Крыма». Геббельсовская пропаганда объявила, что немецкие войска уже привыкли к русской зиме и «могут ныне выдерживать массовые атаки русских в сознании своего превосходства в военном и техническом отношении». Но главные усилия на протяжении этих месяцев ведомство Геббельса прилагало к тому, чтобы отвлечь внимание населения рейха и оккупированных стран от событий на советско – германском фронте. Основное место на газетных полосах уделялось сообщениям об успехах немецких подводных лодок в Атлантическом океане, а также о вступлении Японии в войну и поражениях американских и английских войск на Дальнем Востоке.

24 февраля 1942 года Геббельс записал в своем дневнике, что следует изменить тон пропаганды. В фашистских газетах стали писать, что если вопреки всякой вероятности России удалось устоять, то следующее большое наступление с ней уже наверняка покончит. «Недалек тот день, когда германские войска сметут остатки русской армии с лица земли», – объявило берлинское радио в марте 1942 года. В передаче на Англию упомянутый лорд Хау – Хау угрожал: «Германия Гитлера ныне подготовляет одно из величайших наступлений – вероятно величайшее в истории, – которое определит судьбы мира на тысячелетие вперед». Это было рассчитано и на то, чтобы снабдить аргументами те английские круги, которые выступали против открытия второго фронта в Западной Европе.

Геббельсовское министерство практиковало в самых широких масштабах «черную пропаганду» – от имени подставных или просто вымышленных организаций, которой руководило управление «Конкордия». Нацисты пытались таким образом осуществлять воздействие на те круги, которые оказывались невосприимчивыми к «открытой» нацистской демагогии. На Англию вещали «Новая Би – Би – Си», «Рабочий призыв», «Радио – Каледония», «Христианское движение за мир». Среди многих передатчиков, рассчитанных на слушателей в странах Британской империи, особенно усердствовали радио «Свободный Египет», «Свободная Индия» и другие. После высадки англо – американских войск в Северной Африке появились мнимые радиостанции движения «Сражающейся Франции» – «Браззавиль № 2» (работавшая на той же волне, что и подлинная станция в Браззавиле), «Голос правды», «Голос родины». Они распространяли сведения о противоречиях между союзниками, пытались подорвать моральный дух войск «Сражающейся Франции», муссировали всяческие слухи, вроде быстрого распространения тифа в американских войсках в Северной Африке. Несколько «черных» радиостанций, которые вели передачи на арабском языке, были созданы марионеточным правительством Виши. «Радио Гималаи» вещало из столицы фашистской Италии, Рима, «Радио индийской независимости» – из Токио [300]300
  Н. Ettlinger, The Axis on the Air. Indianapolis, 1943, pp. 108–112.


[Закрыть]. Нацисты пытались также дублировать в провокационных целях тайные радиостанции, созданные антифашистским движением Сопротивления.

В первый период «черное» радио использовалось нацистами главным образом для создания паники во время вторжения вермахта на территорию той или иной страны. Позднее, по мере растущих новых поражений гитлеровских войск на советско – германском фронте и растущей дискредитации официальной фашистской пропаганды, «черным» радиопередатчикам отводилась все большая роль, которую они, впрочем, играли все с меньшим успехом.

Фашистская пропаганда использовалась и для «тайной войны». Так, в мае 1942 года по приказу Геббельса в одной нацистской газете были опубликованы соображения по поводу военных возможностей нового наступления на Москву. Номер был конфискован, и редактор изруган на очередной конференции в министерстве пропаганды. Целью этой «операции» было отвлечь внимание от подготовлявшегося гитлеровцами наступления на Волгу и Кавказ [301]301
  E. К Bramstead, Goebbels… p. 142.


[Закрыть].

Воспользовавшись отсутствием второго фронта, гитлеровцы начали это наступление в мае 1942 года. Гитлеровская пропаганда вновь стала одурманивать население иллюзией приближающейся победы. Правда, по указанию Геббельса, остерегались возобновлять разговоры о блицкриге, зато на все лады расписывались огромные ресурсы России, которые теперь будут поставлены на службу немецкой армии и населения Германии. Широко рекламировалась возможность получения каждым немцем земельных владений на Востоке.