Текст книги "Химеры старого мира. Из истории психологической войны"

Автор книги: Ефим Черняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

«АКЦИЯ ВЛАСОВ»

С самого начала «восточного похода» нацистская пропаганда на русском языке твердила об «освобождении от большевиков», а на языках других народов нашей страны – «от власти русских».

Таково было содержание 400 миллионов фашистских листовок, сброшенных с июня по октябрь 1941 года на позиции советских войск. Вдаваться в детали, говорить в какой то ни было форме о будущем Советской страны после «освобождения» категорически запрещалось – опьяненные временными успехами гитлеровцы не считали нужным изобретать какую‑то пропагандистскую программу, которая прикрывала бы их планы расчленения России, передачи немцам в качестве помещиков русской земли и превращения той части советских людей, которая останется в живых после нацистского геноцида, в «сельскохозяйственный инвентарь» (так буквально писали Гиммлер, Розенберг и их сподручные) новых господ.

Впрочем, уже через неделю после 22 июня 1941 года вступила в действие секретная радиостанция, специализировавшаяся на «черной пропаганде» против СССР. Во главе ее Геббельс поставил ренегата рабочего движения Торглера, а его помощниками подобных же субъектов. Станция имела три политических отдела и выходила в эфир, прикрываясь тремя различными обличиями: во – первых, маской станции, ведущей антисоветскую пропаганду на чуть подновленной белогвардейской «платформе»; во – вторых, «голоса» троцкистов, наконец, в – третьих, «национал – большевистского» радиопередатчика, уверявшего, что Кремль стал «рабом капиталистов и продал социалистическое Отечество плутократам» [315]315
  Z. А. В. Zeman, Nazi propaganda, p 168.


[Закрыть].

Официальная же пропаганда больше напирала на «неполноценность» славян и историческую миссию арийской расы подчинить себе «животную массу», населявшую восточные земли (так указывалось в приказах Гитлера от 2 октября и других распоряжениях фашистских генералов и гауляйтеров). После разгрома гитлеровцев под Москвой появились новые веяния – конечно, не в фашистских людоедских планах, а лишь в пропагандистском камуфляже.

Для пропаганды на временно оккупированных советских территориях были созданы радиогруппы «Восток», передатчики которой были расположены в Риге, Каунасе, Минске и других городах, а также «Украина», главная станция которой вещала из Винницы, и ряд армейских передатчиков – «Зигфрид», «Густав», «Урсула» и «X». Издавалось много газет, например, «Немецкая газета для Востока» (в Риге), «Германский информационный вестник» (в Киеве), «Немецко – украинская газета». Ряд фашистских газет носил названия, привычные для советских людей, – «Правда», «Новый путь» и т. п. Широко демонстрировались фашистские пропагандистские фильмы и кинохроника, призванные убедить в «непобедимости» вермахта. Выпускалась масса пропагандистских брошюр, патефонных пластинок, «антипартизанских» плакатов, сборников песен, фотографий, карикатур, на языках многих народов СССР печатались фальшивки о том, что эти народы советских республик подвергаются «угнетению» со стороны русских [316]316
  Г. Зазворка, Психологическая война НАТО. М., 1963, стр. 172–175.


[Закрыть].

Нацистские пропагандисты, кричавшие до хрипоты о том, что они спасают Запад от коммунизма, пытались на временно оккупированных территориях СССР играть на ненависти людей к капиталистической эксплуатации, корчить из себя (в печати) самых доподлинных социалистов.

Большое количество нацистских радиопередач было направлено на тщетную попытку утилизировать то законное недовольство, которое испытывали советские люди в связи с оттяжкой Англией и США на месяцы и годы открытия второго фронта. Гитлеровские радиокомментаторы неожиданно вспомнили об интервенции США и Англии против молодой Советской республики (забывая, конечно, упомянуть о германской оккупации Украины и Крыма в 1918 году, не говоря уже о нацистских злодеяниях на временно захваченных территориях нашей страны, осуществлявшихся как раз в те дни и часы, когда раздавались эти рулады в эфире).

Фашистские стратеги, планируя свою психологическую войну против нашей страны, не могли расстаться с собственным вымыслом о политической незрелости советских людей. Правда, под влиянием поражений они пытались усложнить свои обманные маневры, играя на действительно существовавших у реакционеров США и Англии планах установления после войны англосаксонского господства над миром, обескровливания Советского Союза. В нашей стране учитывали существование этих планов, но лишь с презрением отвергали «предложения» не стремиться к разгрому гитлеровской Германии и ее сателлитов, прекратить настойчивую борьбу за сплочение антифашистской коалиции, создание которой выражало коренные интересы народов всех стран.

Радио Токио – Япония тогда еще не находилась в состоянии войны против СССР, – обильно цитируя американскую реакционную печать, пыталось уверить советских людей, что им не следует добиваться поражения фашистских держав в войне. Геббельс решил для этой же цели использовать радиостанцию, которая именовала себя рупором подпольной «левой» коммунистической оппозиции против Советского правительства. Один из наемников министерства пропаганды, изображавший из себя «ветерана – коммуниста», кричал в микрофон: «Не давайте себя обманывать правителям из Кремля! Англичане и американцы не собираются открывать второй фронт. Ни сегодня, ни завтра – никогда. Они не заботятся о том, что случится с матушкой Россией. Они только желают, чтобы мы, русские, проливали кровь для спасения Британской империи и защиты разжигающего войну американского правительства» [317]317
  Н. Еttlinger, The Axis…, p. 74–75.


[Закрыть].

Конечно, невежественный фашистский лицедей то и дело сбивался в своих речах на родной жаргон фашистских погромщиков и головорезов, но это уже было плодом нерасторопности соответствующего отдела в ведомстве Геббельса, в спешке не нашедшего чуть более грамотного провокатора. А одновременно нацистский передатчик, выдававший себя за «революционную радиостанцию» английских рабочих, пытался спекулировать на их горячих симпатиях к советскому народу и требовании, чтобы Англия выполнила свое обязательство об открытии второго фронта. Геббельсовский радиокомментатор, напяливший на себя маску ультрареволюционера, выражал «сочувствие» этим требованиям, но предостерегал: «Россия желает открытия второго фронта в Западной Европе, но она не желает получить его от капиталистов. Английские рабочие, организуйте забастовки ради второго фронта!» Расчет был на то, что, обманутый такой фразеологией, британский пролетарий не поймет, что дело идет просто о подрыве английского военного производства (к чему якобы во имя «классовой борьбы» прямо призывали тогда в Великобритании и США другие «ультрареволюционеры» – троцкисты). Но это еще не все. Возможно, прямо из соседней студии, опять‑таки в то же самое время, диктор другой «подпольной» английской радиостанции вновь и вновь пытался разжечь страх мелкобуржуазного обывателя перед коммунизмом, уверяя, что русские и их единомышленники хотят открытия второго фронта «для спасения большевизма», не интересуясь тем, какого числа жизней британцев это потребует [318]318
  Н. Еttlinger, The Axis…, p. 109.


[Закрыть].

В 1942 году Гитлер разрешил использовать в пропагандистских целях предателя генерала Власова, сдавшегося в плен и решившего делать карьеру на службе у оккупантов. Одобряя «акцию Власов» в области пропаганды, фюрер, однако, до сокрушающих поражений своих войск на советско-германском фронте опасался создавать воинские части из изменников, навербованных в лагерях для военнопленных. С точки зрения гитлеровцев, их затея с Власовым имела то преимущество, что можно было не просто повторять в листовках тщетные призывы к советским воинам дезертировать из рядов армии, а предложить целую «программу». Эта лживая программа, которая, по мнению гитлеровцев, должна была стать эффективным психологическим оружием, состояла из 13 пунктов, включая прекращение войны и увеличение выпуска товаров широкого потребления. В разгар Сталинградского сражения, 27 декабря 1942 года, от имени Власова и других подобных ему предателей был опубликован даже Смоленский манифест, содержащий эту программу. (Его написал в действительности балтийский немец Гроте.) Сразу после разгрома фашистских войск под Сталинградом 12 февраля 1943 года один из ближайших сподручных «министра восточных областей» Розенберга, Г. Лейбрандт, рекомендовал объявить, «что все народы Советского Союза являются равноправными партнерами европейской семьи народов». Власову разрешили выступать в оккупированных городах с речами, составленными под диктовку Гроте, в которых предатель призывал к «почетному миру» с гитлеровской Германией, для чего нужно «только» свергнуть власть большевиков. Гитлеровцы стали издавать власовские газеты: «Заря» – для гражданского населения и «Доброволец» – для отрядов изменников Родины, сколоченных усилиями эсэсовцев, контрреволюционной организацией НТС («Народно – трудовой союз») и ее филиалами вроде «Русской нацистской партии» и тому подобными шпионско – диверсионными организациями, находящимися на службе у германских фашистов.

Немецкие «советники» Власова изобрели даже благовидный предлог для расчленения Советского Союза – все его части будут включены в «Объединенную Европу». В марте 1943 года Геббельс собственноручно сочинил обращение «Ко всем народам» Восточной Европы и Советского Союза. В нем шеф нацистской пропаганды, как обычно, обещал все и всем, поскольку ни одно из этих обещаний и не предполагалось выполнить. А предлагал Геббельс включиться в борьбу против большевизма за «свободу индивидуума, свободу религии и совести, за собственность и свободное крестьянство на собственной земле, за ваши собственные жилища и свободу труда». Впрочем, даже Геббельс не рискнул опубликовать это обращение, хотя и в дальнейшем время от времени обращался к мысли, как хорошо бы все было, если только удалось обмануть русских, убедив их, что Германия воюет не против них, а лишь против большевиков.

«Власовский эксперимент» потерпел полное крушение, не найдя никакой поддержки у советских людей. Впрочем, в обстановке приближавшегося разгрома гитлеровской Германии в ноябре 1944 года Гиммлер создал с большим шумом «Комитет освобождения народов России» (KQHP) во главе с Власовым – к этому времени «нацистские освободители» уже были выметены железной метлой с советской земли. Сумевшие еле – еле унести ноги из нашей страны эсэсовские эксперты издали «манифест КОНРа», в котором почти не упоминали ненавистный советским людям гитлеровский рейх, а призывали к борьбе против коммунистов для защиты «тех прав, которые были завоеваны в народной революции в 1917 году». Однако составители «манифеста» уже и сами не верили в то, что «призыв» стоит той бумаги, на которой был написан. В 1946 году советский суд воздал должное Власову и другим изменникам – участникам «акции».

ТЕАТР РОЛАНДА ФРЕЙСЛЕРА

Но вернемся к упражнениям доктора Геббельса, который после разгрома германских войск под Курском и неуклонно развивавшегося сокрушительного наступления Советской Армии пытался несколько раз менять тактику. Одно время упор делался на «оружие возмездия», которое поразит если не Советский Союз, то Англию. Это оружие готовили долго, что совсем подрывало доверие к геббельсовской пропаганде. А когда «чудо – оружие» – управляемые снаряды «фау-1» и «фау-2» – вступили в строй, никакие преувеличения в пропагандистских рассказах о разрушениях в Лондоне не могли скрыть того, что новое оружие бессильно изменить ход войны.

Летом 1944 года весь центр гитлеровских армий на Восточном фронте подвергся полному разгрому. Вслед за очищением от гитлеровцев Украины пришло время изгнания захватчиков из Белоруссии. В Северной Франции высадились англо – американские войска. Безнадежность положения гитлеровской Германии становилась ясной для всякого, не желавшего закрывать глаза на очевидные факты. В этих условиях главным орудием Геббельса стало уже не обещание возмездия врагу, а нагнетание страха перед возмездием, которое ожидает немцев за преступления, совершенные по приказу гитлеровской банды. Запугивание будущим возмездием дополнялось разгулом эсэсовского террора, призванного подавить всякую оппозицию рушившемуся нацистскому режиму.

…20 июля 1944 года полковник Штауффенберг, вызванный в ставку Гитлера в Растенбурге, подложил портфель с бомбой замедленного действия под стол в комнате, где Гитлер проводил совещание руководителей вермахта. Один из присутствовавших, задев ногой портфель, передвинул его на другую сторону дубовых подпорок стола. Это и спасло Гитлера, он получил ожоги, временно потерял слух, у него была парализована правая рука. Несколько человек из свиты фюрера были убиты и ранены.

Услышав взрыв, Штауффенберг, уже сидевший в автомашине, решил, что Гитлер убит. Полковник сумел миновать контрольные посты и вылететь в Берлин.

Заговор был организован группой гитлеровских офицеров, чиновников и дипломатов. Вполне сочувствуя захватническим планам Гитлера, они стали выражать недовольство его политикой, когда выяснилось, что она потерпела решающие неудачи.

Наряду с реакционным крылом заговорщиков имелось значительно менее влиятельное, но состоявшее из очень активных людей, антифашистское крыло. Оно включало полковника К. Штауффенберга, Йорка фон Вартенбурга, Г. Мольтке, более или менее последовательно стремившихся найти выход для Германии на путях решительного разрыва с нацистской скверной, искавших связи с рабочими, антифашистскими организациями.

Действия участников заговора, пытавшихся овладеть правительственными зданиями, оказались безуспешными, не хватало единства, решимости, быстроты.

26 июля Геббельс произнес по германскому радио речь о раскрытом «сатанинском заговоре», участников которого он поносил как трусов, предателей, именовал их жалкими ничтожествами и невеждами, прославлял «чудесное избавление» фюрера, без которого, мол, погибли бы миллионы немцев. При этом Геббельс заботливо стремился создать впечатление, что армия в целом не была связана с этой «горсткой предателей» (что отчасти соответствовало истине) и по – прежнему безгранично верит в победу (что уже являлось явной ложью).

По приказу Гитлера была создана специальная комиссия во главе с шефом гестапо Мюллером и с многочисленным чиновничьим аппаратом для расследования всех обстоятельств заговора.

Было произведено примерно семь тысяч арестов, около пяти тысяч человек было казнено по делу о 20 июля, многие из них не имели никакого прямого отношения к заговору [319]319
  С. Fitz Gibbon, 20 July. New York, 1956, p. 214.


[Закрыть]. Большинство заговорщиков расстреливали в тюрьмах и концлагерях. Однако руководителей заговора было решено судить формально «открытым судом». Если ранее печати запрещалось даже упоминать о раскрытии подпольных антифашистских организаций в Германии, то теперь ведомству Геббельса было предписано совместно с нацистской «юстицией» превратить этот суд в устрашающее пропагандистское зрелище, с которым должно быть ознакомлено все немецкое население.

…В молодости Роланд Фрейслер собирался делать карьеру в рядах рабочих партий – Германия после ноября 1918 года переживала бурное революционное время. Буржуазный строй тогда устоял, а Фрейслер в 1925 году вступил в ряды нацистов. Бесцеремонности и беззастенчивости ему было не занимать. После установления гитлеровской диктатуры Фрейслер, отталкивая локтями соперников, стал пробиваться к высшим государственным постам. Он пытался при этом использовать и прирожденное бесстыдство, и свой длинный язык демагога, и привычку к словесным потасовкам, и умение хладнокровно лицедействовать в судебном зале, изображая горящего заботой о народном благе ревностного жреца правосудия. Некоторое время Фрейслер занимал пост заместителя прусского министра юстиции, а когда в 1942 году он был сделан председателем созданного гитлеровцами народного суда, Фрейслер, нацелившийся /же на пост министра юстиции «третьей империи», счел такое назначение досадным срывом в своем продвижении по нацистской иерархической лестнице. Тем с большей радостью ухватился Фрейслер за поручение фюрера и Гиммлера юридически оформить физическое истребление участников генеральского путча.

Гитлер потребовал, чтобы суд происходил с молниеносной быстротой, чтобы подсудимым не разрешалось произносить речей, чтобы приговор был один – смертная казнь через повешение – и чтобы он приводился в исполнение не более чем через два часа [320]320
  E. Zeller, Geist der Freiheit. Der zwanzigste Juli. München, 1963, S. 461.


[Закрыть].

Весь ход процессов по приказу Гитлера фиксировался на кинопленку (снятый фильм фюрер намеревался показать германскому зрителю, но Геббельс запротестовал, считая, что подобная «кинохроника» может еще более скомпрометировать нацистский режим).

Подсудимых, сопровождаемых вооруженными полицейскими, одного за другим ставили перед Фрейслером, который разражался очередным потоком брани, издевательских вопросов и угроз по адресу своих жертв. Действия обвиняемых, заявил Фрейслер, «выходят за рамки преступлений, до сих пор предусматривавшихся законами» [321]321
  «Spiegelbild einer Verschwоеrung. Die Kaltenbrunner‑Berichte an Bormann und Hitler über das Attentat vom 20 Juli 1944». Stuttgart, 1961, S. 542.


[Закрыть].

Первый процесс происходил 7 и 8 августа 1944 года над восемью военными заговорщиками: фельдмаршалом фон Витцлебеном, генерал – полковником Гепнером, генерал – лейтенантом фон Хазе, генерал – майором Штифом и несколькими офицерами, включая лейтенанта Йорка фон Вартенбурга, принадлежавшего наряду с Штауффенбергом к антифашистскому крылу заговорщиков. И очень характерно, что именно Йорк едва ли не единственный среди подсудимых, которые все умели по – солдатски твердо смотреть в глаза смерти, оказался противником, в схватке с которым Фрейслер потерпел полное поражение. Йорк прямо заявил, что никогда не принадлежал к национал – социалистской партии и не поддерживал идеологию и политику гитлеровских палачей. На его полные достоинства ответы Фрейслер мог противопоставить лишь разглагольствования о «моральной концепции» национал – социализма и о том, что неразделяющие ее не являются людьми чести [322]322
  R. Manvell, H. Fraenkel, The July Plot. The Attempts in 1944 on Hitler's Life and the Men Behind It. London, 1964, p. 195.


[Закрыть]. Председатель суда доказывал вину заговорщиков, покушавшихся на Гитлера, утверждением, что, мол, «фюрер – это народ» [323]323
  M. Вaumоnt, La grande conjuration contre Hitler. Paris, 1963, p. 232.


[Закрыть]. Второй процесс состоялся 7 и 8 сентября.

Нацистская верхушка постаралась свалить на заговорщиков вину за катастрофические поражения на фронтах. Пример подал Гитлер, 4 августа 1944 года объявивший, что не может быть полностью убежденным в успехе, так как «не уверен, что в тылу царят полная безопасность, глубокая вера и тесное сотрудничество». Этот лживый тезис повторялся тем чаще, чем сокрушительнее становились удары, обрушившиеся на вермахт. Началась усиленная разработка новой легенды об «ударе кинжалом в спину», с помощью которой немецкие милитаристы объясняли поражение Германии в первой мировой войне. 20 января 1945 года шеф прессы О. Дитрих заявил на конференции: «Страшно даже подумать о связи между 20 июля и последовавшими военными событиями. Хотя многое еще остается неясным, очевидно, что заговор нанес не поддающийся измерению ущерб военным усилиям». Гитлер старался возложить на генералов – заговорщиков ответственность за все свои провалы, Бесноватому главарю нацистов тогда вряд ли приходило в голову, что немецкие генералы отплатят ему после войны той же фальшивой монетой, объявив Гитлера единственным виновником разгрома германского рейха. (Например, западногерманский историк К. Рикер опубликовал в 1955 году книгу под характерным названием: «Один человек проиграл мировую войну» [324]324
  К. Riескеr, Ein Mann verliеrt einen Weltkrieg. Fr. a. M., 1955. А открытые неонацисты склонны прямо вернуться к геббельсовской версии заговора, как «измены».


[Закрыть].)

Главный акцент Гитлер и Геббельс приказали делать на том, что, избавившись от заговорщиков, Германия, наконец, приобрела условия для того, чтобы выиграть войну. Это составляло часть «стратегии утешения», которая все более превращалась в лейтмотив газетных статей и радиопередач. Она сводилась к обещанию «чуда», которое разом повернет события в пользу Германии. Первоначально упор делали на «стратегический гений» фюрера.

16 декабря 1944 года немецкие ударные танковые соединения прорвали в Арденнах фронт шириной в 100 километров и заставили американские войска начать паническое отступление. Гитлер ликующе объявил в новогодней речи о возрождении Германии «подобно фениксу из пепла», а Геббельс 5 января 1945 года в «Дас райх» писал о полном изменении всей картины войны.

Расчеты гитлеровцев были снова сорваны мощным наступлением Советской Армии, приведшим к разгрому всего германского фронта от Карпатских гор до Балтийского моря. Наиболее боеспособные части, участвовавшие в Арденнском сражении, были поспешно сняты с Запада и брошены навстречу неудержимо надвигавшейся лавине советских войск, которые в конце января 1945 года форсировали Эльбу и двинулись на Берлин. О германском наступлении на Западе после этого гитлеровцам нельзя было даже упоминать. Тем не менее, 24 февраля 1945 года Гитлер выступил по радио с «пророчеством» о скорой победе.

В политической области расчеты гитлеровцев повторяли планы заговорщиков и сводились к надежде на раскол между англосаксонскими странами и Советским Союзом. В марте 1945 года Геббельс уверял, что чем больше военные успехи союзников, тем бесперспективнее положение антифашистской коалиции.

В статье «Год 2000–й» («Дас райх», 25 февраля 1945 г.) Геббельс, запугивая США и Англию, предрекал в случае поражения Германии полную «большевизацию Европы». Именно в этой статье он пустил в ход клевету о «железном занавесе», которую через год повторит Черчилль. Но это произойдет уже после окончания войны.

Иногда ожидавшееся «чудо» трактовали как секретное оружие невиданной силы. 4 апреля 1945 года в фашистских газетах появились статьи об этом новом оружии, которое все изменит к лучшему, хотя, мол, пока нельзя дать ответ ни на вопрос о его характере, ни о сроках, когда оно будет введено в действие.

В радиоречи, произнесенной в конце февраля, Геббельс неожиданно предложил немцам учиться на примере… Советского Союза, который, мол, осенью 1941 года, когда создалась угроза окружения Москвы, успешно преодолел возникший военный кризис, а тогда тоже все, за исключением самих русских, «считали их положение безнадежным».

Пожалуй, в наиболее концентрированном виде «стратегию утешения» выразила статья Геббельса, опубликованная в «Дас райх» несколько ранее – 4 февраля 1945 года. В ней он сравнивал Германию со спортсменом, участвующим в марафонском беге: он пробежал уже почти все расстояние, устал, но лишь немногие метры отделяют его от победы и лавров… Рекомендуя немцам смотреть на события в «должной перспективе», Геббельс как раз в эти самые дни, например 7 февраля 1945 года, в личных разговорах признавал, что все надежды на благоприятный или терпимый исход войны уже потеряны. А тем временем «стратегия утешения» продолжалась. 11 марта 1945 года Геббельс обещал в очередной статье милость всевышнего: «В решающий момент эта власть Провидения, которая остается необъяснимой для человека, осуществляет своевременное вмешательство». В других статьях Геббельс лирически ворковал о счастливом будущем и примирении европейских народов после окончания войны при сохранении, конечно, нацистского господства в Германии. Фашистская печать то и дело вспоминала прусского короля Фридриха II, который в Семилетнюю войну (1756–1763 гг.) тоже оказался на краю пропасти, но удержался и был спасен неожиданной кончиной русской императрицы Елизаветы. Таким «чудом» в бункере под имперской канцелярией, где разместились Гитлер и Геббельс, посчитали смерть президента Рузвельта. Кажется, в это время нацистские главари в страхе перед неумолимо приближающимся концом сами стали рабами собственной пропаганды. «Война приближается к концу», – заявил по радио Геббельс, уверяя, что судьба, мол, недаром спасла Гитлера от рук заговорщиков и покарала Рузвельта за «извращенную коалицию между плутократией и большевизмом».

«Стратегия утешения» сопровождалась новым усилением кампании страха, утверждением, что поражение равнозначно гибели десятков миллионов немецких женщин, стариков и детей, которых отошлют «рабами в Сибирь». Поэтому, писал Геббельс в «Ангрифф» 1 марта 1945 года, «лучше умереть, чем капитулировать». Министр пропаганды приказал, нагнетая ужас среди немецкого населения, описывать как действительно происшедшие события то, что якобы «могло произойти».

Не стоит преуменьшать значение этого последнего этапа психологической войны нацистов против немецкого народа. Она – а не только террор гестапо и эсэсовцев – удерживала на военных заводах миллионы немцев и тех, кто верил фашистской демагогии, и тех, кто доверял ей хотя бы частично и не находил поэтому в себе сил и мужества, чтобы отказаться от участия в преступной попытке продлить любой ценой дни нацистского рейха. Эта пропагандистская кампания продолжалась действительно и в самые последние дни германского фашизма. Еще 16 апреля 1945 года Гитлер обещал, что под Берлином русские «потерпят самое кровавое поражение». 19 апреля, выступая по берлинскому радио, Геббельс клялся, что Германия жертвует всем для «спасения западного мира от большевистской угрозы» и, обращаясь к реакционным кругам США и Англии, заклинал их, пока не поздно, выступить против «общего врага». На следующий день, 20 апреля, советская артиллерия начала обстрел фашистских позиций в самом Берлине – конец быстро приближался…

Утром 21 апреля состоялась последняя пресс – конференция, созванная министерством пропаганды. Она проходила в кинозале дома Геббельса на улице Германа Геринга. В душном и темном помещении, где стекла давно уже были заменены деревянными щитами, несколько свечей бросали тусклый колеблющийся свет. Геббельс появился, как обычно, фатовски одетым и стал, не садясь, говорить громким голосом, как будто он выступал на одном из нацистских сборищ в Нюрнберге или Берлинском Дворце спорта.

Темой была опять измена клики старых офицеров. Присутствовавшие несколько десятков чиновников министерства пропаганды молча слушали истерические выкрики тщедушного человечка, все еще пытавшегося угрожать, обманывать, удерживать в духовном рабстве немецкий народ. Уже почти не осталось средств информации, была нарушена связь, не было возможности передать из окруженного Берлина директивы немногим еще печатавшимся газетам и продолжавшие функционировать радиостанциям. Геббельсовская «империя лжи» уже рухнула, а кровавый уродливый фигляр все еще продолжал, как в припадке опьянения, говорить и говорить… 23 апреля выходит последний номер лейб – органа Геббельса – газета «Ангрифф», сообщивший, что со всех сторон части вермахта приближаются к окруженному Берлину, что близка победа. Через неделю после этого, опасаясь расплаты, Геббельс последовал примеру Гитлера, который раздавил во рту ампулу с крысиным ядом, выражая лишь сожаление, что ему не удалось утянуть за собой в могилу весь немецкий народ.

…А кто подсчитает, во сколько миллионов жизней обошлась человечеству нацистская психологическая война, обильно сдобренная призывами к уничтожению коммунизма во имя «свободы», «цивилизации» и «объединения Европы»?