Текст книги "Преступление Гаррарда"
Автор книги: Эдвард Филлипс-Оппенгейм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
5
На следующее утро ровно в девять часов Гарвей вышел из своего роскошного лимузина, приказал шоферу ждать и поднялся в здание торгового дома. При первом взгляде сразу было заметно, что случилось нечто необычайное. Служащие стояли группами и перешептывались. Касса была закрыта, а на первом этаже перед дверью приемной стоял полицейский. Греторекс, говоривший о чем-то полицейскому, поспешил навстречу своему шефу.
– Вы слыхали, сэр, что произошло вчера вечером?
– Нет. Что-нибудь случилось?
– Трагическая случайность, сэр, в которой чувствую себя виновным.
Гарвей прошел с ним в свое бюро.
– Сядьте, Греторекс, и расскажите обо всем спокойно.
– Благодарю, сэр. Вчера вечером сюда пришел владелец американской фирмы по выделке кож Эбинезер Свэйл, с которым уже много лет находимся в тесной торговой связи. Он хотел видеть вас. Я принял его в ваше отсутствие. Мы довольно долго беседовали о делах. Как старинный друг вашего отца, он очень хотел познакомиться с вами. Полагая, что вы скоро вернетесь, он решил ждать. Я повел его в приемную и – в этом вся тяжесть моей вины, сэр,– когда вы вернулись, совершенно забыл доложить о нем.
– Не нахожу в этом ничего трагического. Его, вероятно, заперли и он вынужден был провести здесь всю ночь?
– Да, сэр, но это еще не худшее. Он, он… простите сэр, я все еще ужасно взволнован,– умер в эту ночь.
– Умер? Здесь, в приемной?
– Да, сэр. Очевидно, дежурный при обходе миновал приемную, и мы обнаружили мертвого только сегодня утром.
– Как ужасно! Надеюсь, приняли все нужные меры?
– Я сделал все возможное, сэр. Труп отвезен в госпиталь. Доктор говорит, что необходимо тщательное исследование тела, хотя не может быть ни малейшего сомнения, что старик умер от разрыва сердца.
– Он жил здесь, в Лондоне?
– В отеле «Савой». Среди его бумаг не было ничего указывающего на это, но один из наших агентов говорит, что он обычно останавливался там. Мы позвонили и узнали, что он снял комнату на две недели. Ждал в ближайшие дни приезда своей внучки из Парижа, для которой также снял комнату.
– Внучку из Парижа? – спросил Гарвей, чувствуя, что мужество покидает его.
– Так сказали в отеле. Они говорят, что за те несколько дней, которые провел там, он два раза приглашал врача.
– Бедняга!
– Полицейский инспектор поджидает вас, сэр. Он хотел бы задать несколько вопросов.
– Пришлите его.
Инспектор был типичным представителем людей своей профессии: торжественно серьезный, исполненный сознания своего долга и очень важный. Он почтительно поклонился Гарвею.
– Несчастная история, инспектор. Мой управляющий говорит, что вы хотели задать несколько вопросов.
– Ничего особенного, сэр, ваш управляющий уже рассказал, что ввел вчера в шесть часов покойного в вашу приемную и забыл доложить о его приходе.
– Это совсем не похоже на Греторекса. Но у нас было в тот день ужасно много работы.
– Вы задержались здесь позже остальных, не так ли, сэр?
– Значительно позже. Почти до половины одиннадцатого. Я четыре года был в отсутствии, и необходимо было основательно вникнуть в ход дела.
– Да, сэр. Вы не слышали крика в приемной?
– Ни звука.
– Когда ушли, свет был потушен?
– Не смотрел в том направлении. Но, думаю, если бы в комнате был свет, заметил бы.
– Да, сэр. Покойный вам лично не был знаком?
– Я никогда прежде его не видел. Полагаю, он поджидал меня, чтобы познакомиться.
– Это вполне сходится с уже полученными мною показаниями. Благодарю вас, сэр.
Он ушел. Гарвей позвонил и приказал позвать Греторекса.
– Греторекс, очень сожалею о происшедшем, но мы не должны падать духом. Нам предстоит серьезная работа. Как обстоит дело со счетами?
– Они все у меня, сэр.
– Передайте их мне. В котором часу они должны быть переданы банку?
– В любое время до четырех часов дня.
– Я поеду туда сразу же после ленча.
Кассир медлил уходить. Одной рукой он сжимал ручку кресла, другой нервно теребил лацкан поношенного сюртука.
– Простите, сэр,– произнес он наконец,– разрешите спросить, пришли ли вы с банком к какому-нибудь соглашению?
– Надеюсь, все кончится благополучно. Я, разумеется, не смог достать в такой короткий срок всей нужной суммы наличными, но уплачу ценными гарантиями.
– Благодарение Богу, сэр!
Гарвей откинулся на спинку кресла и с интересом поглядел на управляющего.
– Сядьте, Греторекс!
Кассир тотчас же последовал приглашению. Это был болезненно бледный человек, но в выражении лица чувствовалась внутренняя сила. У него был красивый лоб и умный энергичный рот.
– Греторекс, вы, кажется, искренне рады, что нам удастся преодолеть возникшие затруднения. Хотел бы задать откровенный вопрос. Дело, несомненно, находится в очень запутанном состоянии. Считаете ли вы реставрацию его возможной?
– При данных обстоятельствах нет, сэр.
– Я хотел бы узнать, что именно в этих обстоятельствах нужно изменить.
– Мистер Эрмитейдж часто говорил, сэр, что у меня нет правильной точки зрения на ведение дела, что весь погружен в свои бухгалтерские расчеты и не вижу ничего дальше своих записей. Может быть, он был прав, сэр. И все же я заметил много ошибок в управлении фирмой за последние семь лет. Например, закупка товаров всецело была предоставлена агентам, которые следовали больше рутине, нежели действительному спросу дня. Мы покупали не тогда, когда представлялась выгодная возможность, а когда старые запасы кончались.
– Понимаю. А сбыт?
– Нашим агентам по продаже недостает широких полномочий, сэр. Они обязаны продавать по определенной цене, а принципом мистера Эрмитейджа было лучше потерять все, нежели хоть немного снизить цены. Для настоящего положения на рынке все наши цены слишком высоки.
– Пожалуйста, дайте мне ежемесячные отчеты о количестве купленного и проданного товара за последние три года. Сколько у нас представительств?
– Семь, сэр, из них два в Лондоне.
– Находится ли кто-нибудь из наших представителей сегодня здесь?
– Трое. Лондонским можно позвонить. Мистер Ньютон лучший из них. Вчера он вернулся из Лейчестера совершенно подавленный.
– В пять часов хотел бы устроить у себя собрание всех представителей и заведующих складами. Вы тоже должны присутствовать. Я же сейчас отправлюсь в банк.
– Все будет сделано, сэр.
– Вернусь через час.
Ничто более не напоминало о нуждающемся в деньгах клиенте, когда Гарвей вышел из своего великолепного «роллс-ройса», закурил сигарету и уверенно вошел в банк. Тон, которым попросил доложить о себе управляющему, звучал властно. Его немедленно провели в приемную, где удобно устроился в кресле.
– Я принес счета, мистер Поултон. Мне не удалось получить за этот короткий срок много денег наличными, но предлагаю вам принять в виде гарантии миллион долларов в ассигнациях.
Мистера Поултона нелегко было удивить. Но на этот раз был поражен и не смог совладеть со своим волнением.
– Миллион долларов! – воскликнул он.
– По сегодняшнему курсу этих денег достаточно, чтобы уплатить по чекам и покрыть наш счет. Насколько знаю, нам не предстоит сейчас новых платежей до 4-го следующего месяца. Прошу вас покрыть их, оставив некоторый излишек на нашем счету.
– Все будет сделано, мистер Гаррард. Наш банк всегда почитал частью идти во всем навстречу вашей фирме в разумных границах конечно.
– Несомненно. В ближайшем будущем я надеюсь коренным образом реформировать ведение дел нашей фирмы.
Мистер Поултон не отличался особенной тактичностью.
– Вы? – воскликнул он.
Гарвей посмотрел на него, слегка приподняв брови.
– Полагаю, что коммерческие способности предков заговорили во мне немного поздно. Но надоела жизнь, которую вел до сих пор. Я решил ближайшие годы оставаться в Сити.
– Прекрасно, мистер Гаррард. Ваша фирма все еще первая в этой отрасли. Имя «Гаррард и К°» может сделать чудеса.
– Кажется, мы чересчур возгордились. Нам казалось достаточным сохранить то, что имеем. В деле же, как вообще в жизни, можно идти вперед или назад, неподвижности не существует… Не стану вас задерживать больше, мистер Поултон. Я и сам очень занят. Будьте любезны прислать моему кассиру, как обычно, подтверждение полученных денег. До свиданья!
Улыбаясь, вышел Гарвей из банка. Когда он, сходя со ступеней, приветливо кивнул мистеру Поултону и, закурив папиросу, сел в автомобиль, то производил впечатление человека, довольного собой и миром. Но когда откинулся на сиденье и машина тронулась, его лицо снова приняло озабоченное выражение. Он сжег за собой все корабли. С этой минуты над его головой висела карающая рука закона.
6
В пять часов в бюро Гарвея состоялась экстренная конференция. Главные представители торгового дома в различных частях Англии, заведующие складами и Греторекс были налицо. Гарвей протянул руку тем, с которыми не успел поздороваться раньше. Таящиеся в нем административные способности сказались уже в том, что он ни разу не забыл и не перепутал ни одного имени.
– Господа,– обратился он к ним.– После смерти мистера Эрмитейджа я остался единственным владельцем фирмы. По причинам, которые надеюсь вскоре понять окончательно, дела велись за последние годы очень плохо. Это должно измениться, и я хотел бы найти правильный путь. Это удастся только с вашей помощью.
Послышался одобрительный шепот. Гарвей продолжал.
– Общая сумма сбыта равняется за последние годы 30 000 фунтов в месяц. Эта цифра все уменьшалась. Пять лет назад она равнялась 100 000. Наши долги росли, доходы понижались. Я хотел бы понять, почему это происходило. Возьмем, например, ваш район, мистер Ньютон, где сбыт упал за последний год на 50 процентов. Не можете ли вы объяснить причину?
– С удовольствием, сэр. Из-за цен, по которым мпо разрешено продавать товар, я не в состоянии конкурировать ни с одной фирмой в Ливерпуле или Лондопе. Мы берем точно за такой же товар на 7,8 процента дороже.
– Пожалуйста, приведите пример.
– Американская кожа для подошв, сэр. У нас имеются на складе 40 000 кусков кожи, которые продаем по 10 пенсов, в то время как наши конкуренты продают ту же кожу по 9 с половиной пенсов.
Гарвей обратился к заведующему складом кожи для подошв.
– Что вы скажете на это?
– Это неоспоримый факт. Мистер Эрмитейдж закупил большие запасы кожи полгода назад. С тех пор цены сильно упали.
– Наши же цены не были спижены?
– Основным правилом фирмы было не искать клиентов и не снижать цен.
– Это правило должно быть изменено и по возможности скорее. Как обстоят дела у вас, мистер Грант?
– Я могу только повторить сказанное мистером Ньютоном. Все магазины всегда с удовольствием покупали у представителей «Гаррарда и К°». Если в состоянии буду конкурировать о другими фирмами, подниму цифру сбыта до обычной нормы и даже повышу ее.
– Вы можете что-нибудь заметить по этому поводу? – спросил Гарвей другого заведующего складом.
– Объяснение очень простое, сэр. Мистер Эрмитейдж поехал в Америку и закупил там товар по самым высоким рыночным цепам, но не особенно хороший по качеству. Теперь рыночные цены упали, наши же цены остались теми же.
– Мистер Уиторекс! Вы тоже того мнения, что только это служит причиной наших убытков?
– Несомненно, сэр. Мы рисковали всем, чтобы не понизить цен.
– Я попросил бы высказаться, господа, о коммерческих перспективах в стране на ближайшее будущее.
– В центральной Англии дела идут хорошо,– сказал мистер Ньютон. Остальные подтвердили это. Осенью ожидалось повышение цен. Гарвей задал еще несколько вопросов и внимательно выслушал ответы. Когда все высказались, снова откинулся на спинку кресла.
– Теперь скажу, к какому пришел решению и что намерен предпринять. Все цены должны быть снижены согласно рыночным. В то же время, необходимо приступить к оптовой закупке товара. Прошу обсудить дело между собой и в течение 24 часов сообщить, какой товар легче всего сбыть и в каком количестве рассчитываете его продать. Завтра же приступим к выполнению телеграфных заказов. Хочу довести наш убыток до минимума, закупив кожу по ценам сегодняшнего дня.
Мистер Ньютон заметил:
– Тот же шаг сделан был вашим отцом, мистер Гаррард, во время острого кризиса много лет назад. В данный момент положение более благоприятно. При таком ведении дела пашей фирме не страшны никакие конкуренты.
– Надеюсь. До сих пор я мало интересовался делами фирмы, но теперь посвящу им все свое время и силы. Я хотел бы не только удвоить, но и учетверить наш оборот. Теперь, господа, предлагаю немедленно приступить к просмотру цен. Не забывайте, что фирма никогда не допускала резкого изменения цен, но и старайтесь не давать другим продавать по более дешевой цепе. Все остальное предоставляю вам.
Греторекс остался по указанию своего шефа в бюро.
– Ну что, Греторекс? Одобряете меня?
– Конечно, сэр. Но должен заметить, что крупные закупки тяжело отразятся на наших капиталах.
– Знаю, но видите: наш единственный шанс – круп-ная спекуляция на падении цен. Насколько известно, большая часть наших закупок производится в Соединенных Штатах. Каково наше положение там?
– Раньше за все платили наличными, по со времени падения цен платим трехмесячными векселями.
– Это лучше, чем я предполагал. Что же касается продажи, думаю, сумеем 1-го следующего месяца взыскать с наших клиентов.
– Почти со всех, сэр.
– Сегодня утром я отвез в банк гарантии, которые дают возможность уплатить по нашим векселям и покрыть долг банку. Мне удалось восстановить доверие к нам, а это самое главное.
– Это изумительно, сэр. Я надеялся, вам удастся кое-чего достигнуть, но на такой успех не рассчитывал.
– Я приложил все усилия, Греторекс, и отлично сознаю, в какой степени рискуем. Как давно работаете вы в нашей фирме?
– Сорок один год, сэр.
– Великолепно! Хочу, чтобы меня хорошо поняли. Мы предпринимаем крупную спекуляцию. Но, поверьте, я это основательно продумал, в ней наше единственное спасение. Если не повезет, что же, мы погибнем славно. Тогда будут говорить: неопытный новичок попал в крупное дело и погубил его. Подумайте, Греторекс, если мы не решимся на эту спекуляцию, то погибнем медленной смертью. Убытки последних лет необходимо каким-нибудь образом возместить. Лучше попытаться сразу поправить дела, чем дать себя уничтожить.
Греторекс снял очки и заботливо протер.
– Думаю, ваш отец поступил бы точно так.
– Вероятно. И еще одно, Греторекс: что касается вас лично, пенсия обеспечена даже в случае краха. Вы будете получать жалованье до конца жизни.
– Благодарю вас, сэр. Я готов погибнуть вместе с делом, но у меня есть жена и больная дочь, о которых должен заботиться. Это обещание успокаивает меня.
Гарвей, улыбаясь, зажег папиросу. В его глазах загорелась отвага.
– Я всегда играл на крупные ставки и мне обычно везло. Посмотрим, что получится теперь.
7
Мильдред Гаррард и Герберт Фардаль ужинали вдвоем у Ритца. Усаживаясь за угловой стол напротив Фардаля, Мильдред нервно оглянулась.
– Надеюсь, ничего не имеете против, чтобы поужинать здесь? – спросил он, слегка задетый ее тревогой.
– Конечно, мне здесь очень нравится. Вы понимаете, что я не могла поехать в Сити, а ваша холостяцкая квартира просто невозможна. На Ривьере все это гораздо проще.
Он взял у кельнера карту и заказал ужин и вина. Мильдред зажгла папиросу и внимательно рассматривала его в то время, пока разговаривал с кельнером. Он не производил такого впечатления, как муж, но выглядел очень солидно. Грубая мужественность нравилась ей.
– Я хотела поговорить о Гарвее. Он тревожит меня.
Фардаль молчал, казалось, ждал дальнейших сообщений.
– Знакомы ли вы с его делом? – спросила она.
– Мало. Но эту фирму считают одной из лучших в Англии.
– Вы живете в Сити. До вас не доходили слухи?
– Иногда.
– Не поговаривают ли, что с делами этой фирмы что-то неладно?
– Да, слышал об этом.
– Я так и знала! Скажите, что вам известно?
– Ваш муж был вчера у меня и просил взаймы.
– А третьего дня хотел взять мой жемчуг и купчую на дом.
Первый ход был сделан. Наступила пауза. Она наклонилась вперед: в синих глазах стояли слезы, губы дрожали.
– Это значит, что фирма лопнула. Он потерял все состояние. Мы разорены.
– Ну, может быть, все еще уладится.
– Не думаю. Если Гарвей просил взаймы, значит, дела обстоят очень скверно. Как коммерсант он круглый нуль. Ему никогда не удастся поднять фирму на прежнюю высоту. Мы разорены.
– Разве у вас нет собственного капитала?
– Ничтожный, его едва хватит на уплату портних.
– А ваши родственники?
– Нищие.
– Но ваш отец – сэр Чарлз Фаррингтон?
Она рассмеялась.
– Гол как сокол. Не будь имение майоратом, давно бы очутился на улице. Через год после моей свадьбы вынужден был даже отказаться от охоты.
– Но ваша сестра замужем за лордом Фельтропом?
– Они очень богаты, но какая мне от этого польза? Родственники приглашают к обеду, но не дают ренты. Право, не знаю, что будет со мной.
– А с вашим мужем?
– Ах, мужчина всегда найдет работу. Но женщина совершенно беспомощна. Не знаю, как быть. Если бы кто-нибудь внушил Гарвею, что часть имущества необходимо спасти и переписать на мое имя.
– Не думаю, чтобы это было возможно.
– Почему? Ведь справедливость требует этого. Я бы никогда не вышла замуж за Гарвея, если бы не считала его богатым человеком.
– Несколько лет назад это было еще возможно. Но если Гарвей теперь перепишет на ваше имя значительную часть своего состояния, суд потребует его обратно.
– Как грубо! Пожалуйста, мистер Фардаль, придумайте же какое-нибудь средство! Неужели нет никакой возможности обеспечить меня?
– Мистер Фардаль?
– Герберт, если хотите,– робко произнесла она.– Здесь необходимо соблюдать осторожность.
– Вы всегда и везде осторожны.
– Пожалуйста, не сердитесь. Я так подавлена. Вы должны ободрить меня и дать совет.
– Дорогая Мильдред, если фирма Гаррарда лопнет, вам абсолютно не на что рассчитывать. Вы должны были раньше принять меры. Теперь слишком поздно. Но если окажетесь в затруднении и обратитесь ко мне как к другу, позабочусь о том, чтобы вы не нуждались в деньгах.
Это было сказано чересчур откровенно, но Мильдред не смутилась. Потребность в деньгах заглушила всякие другие чувства. Этот человек был богат и должен был стать ее рабом. Она решила, что он довольно сносен: недурно одевался и если не в Лондоне, так, по крайней мере, на Ривьере вращался в лучшем обществе.
– Вы очень милы и благородны, но, право, не решаюсь брать в долг у вас.
– Это как-нибудь устроится.
Тонко вырисованные брови немного приподнялись. Она твердо решила вынудить его к обязывающему обещанию.
– Что значит устроится? Говорите прямо.
Фардаль потягивал вино. Хотя он не отличался особенной утонченностью, все же почувствовал, что попал в затруднительное положение. Женщины, с которыми привык иметь дело, принадлежали к другому обществу, с ними нечего было церемониться. Спокойствие Мильдред смущало, но он решил идти напрямик.
– Я хотел дать почувствовать, Мильдред, что между нами деньги не имеют значения.
Она благодарно улыбнулась очаровательной улыбкой.
– Вы очень милы, Герберт, вы настоящий друг. Не знаю, что ждет меня, но теперь я спокойна. Всегда буду чувствовать вашу близость и заботу…
Опасная минута прошла. Фардаль понял, что благосклонность принадлежала не ему, а его деньгам. Он рад был, что не высказался более определенно.
– Меня удивляет, что муж скрывал все это от вас. Ведь он, вероятно, предвидел катастрофу.
– Мы редко откровенничаем. Гарвей всегда думал только о развлечениях. Он играл в поло, гольф и теннис, катался на яхте и больше ни о чем не думал. Теперь меня же называет эгоисткой.
– Лодырничество не пристало мужчине. Я не в состоянии был бы вести такую жизнь. Каждое утро ровно в девять я в бюро, остаюсь там до шести, иногда отдыхаю недельку или еду на месяц в Монте-Карло, вот и все.
– Зато много зарабатываете. Это чудесно!
– Да. Но деньги даются нелегко.
Гарвею полезно будет немного поработать.
– Хотел бы задать один вопрос. Предположим, фирма Гаррарда лопнет. Останетесь ли вы с мужем?
– Конечно, нет. Гарвей мне нравился, но вышла замуж только ради его богатства. Если же обеднеет, немедленно разведусь с ним и постараюсь кое-как прожить одна.
– Думаю, вы должны приготовиться к худшему. Ваш муж недолюбливает меня и, если пришел ко мне, значит, он в безвыходном положении.
– Боюсь, вы правы. Дом на Керзон-стрит принадлежит мне, и я могу забрать также мебель.
– Это недурно. Дом стоит, вероятно, около 20 000 фунтов?
– Полагаю. Конечно, вынуждена буду продать его. Мои средства не позволят оставить его. Кроме того, если там останусь, Гарвей захочет жить вместе. Нет, лучше уйти. Постараюсь снять маленькую виллу где-нибудь на Ривьере.
– Ну-ну, я не хотел бы круглый год жить без вас в Лондоне.
– Могла бы на два-три месяца приезжать в Лондон, кроме того…
– Продолжайте.
– Не заставляйте говорить глупостей, наш ужин прошел так мило.
– Хотите поехать в театр? Я закажу по телефону билеты.
Она подумала минуту, разглядывая себя в зеркальце, которое вынула из сумки. Тени под глазами не понравились. Она с сожалением покачала головой.
– Лучше поеду домой. За последние дня каждый вечер выезжала, и эти заботы. Я должна щадить себя.
– Отвезти вас?
– Пожалуйста. Если хотите, можете зайти на полчаса. Гарвей вернется только в одиннадцать. Понятия не имею, что он делает так поздно в Сити. Ведь ничего не смыслит в делах.
– В коммерческих. И все же, Мильдред, он далеко не глупый человек.
– Серьезно? Человек, попавший в такую переделку, кажется мне глупцом.
Фардаль щедро раздал чаевые, и они вышли из ресторана, чтобы отправиться на его роскошном автомобиле к Керзон-стрит. Мильдред разрешила ему гладить свои пальцы, но когда он робко попытался ее обнять, резко оттолкнула.
– Вы знаете, я не терплю этого.
– Вы не всегда так строги. Вспомните вечер в Каннах…
– Разве обязана об этом помнить?
– Ведь тогда я в первый раз поцеловал вас. Надеюсь, вы не забыли об этом.
Она загадочно рассмеялась.
– Ни одна умная женщина не позволит мужчине заметить, что помнит о его поцелуях. Пожалуйста, не хмурьтесь. Если Гарвея нет дома, может быть, снова разрешу поцеловать меня. Только ведите себя хорошо. Ну вот мы и приехали. Не называйте меня по имени в присутствии слуг.
Они поднялись в салон, она указала ему кресло и сама растянулась на шезлонге.
– Хозяин дома? – спросила она дворецкого.
– Нет, мадам, он вернется поздно. Прикажите подать кофе или виски с содовой?
– Виски. Если хозяин вернется до ухода мистера Фардаля, попросите его сюда.
Дворецкий вышел и скоро вернулся с напитками. Когда ушел, Фардаль взял предложенную ему Мильдред папиросу и стал, не прерывая легкой беседы, внимательно разглядывать ее. На Ривьере она была окружена поклонниками, но все любили Гарвея больше ее. Мужчины уважали его, а женщины, на которых он не обращал никакого внимания, всячески восхваляли. И все же эта женщина осталась, по-видимому, совершенно равнодушной к нему. Он спрашивал себя, что ей не нравилось в нем, и отлично сознавал, что ни наружностью, ни общественным положением не мог соперничать с Гарвеем. Всего, что желал, он добивался деньгами. Но, познакомившись с этой женщиной, стал жалеть, что не обладает никакими личными достоинствами. Ее отзыв о муже льстил его самолюбию и в то же время смущал.
– Почему вы так добры ко мне? – спросил он внезапно.
– Думаете, что я добра к вам? И все же бываете недовольны.
Его сердце забилось сильнее, голос зазвучал резко, и в глазах вспыхнула страсть.
– Да, недоволен. Я хочу большего. Но, скажите, почему вы обратили на меня внимание? Почему любезны со мной? Ваш муж обладает всем, что нравится женщинам и чего нет у меня.
– Не будьте так скромны. Вы обладаете по меньшей мере одним достоинством.
– А именно?
– Вы умны, способны,– а это ценят все женщины,– способны зарабатывать много денег.
– Да, зарабатываю много и буду зарабатывать еще больше. Охотно поделюсь с вами.
Он склонился к ней. Его слова произвели магическое действие. Если бы он заговорил о любви, она тотчас же оттолкнула бы его. Но он сказал как раз то, что желала услышать, и она поддалась.
Мысль о неограниченном кредите в банке возбудила ее больше, нежели это могли бы сделать страстные уверения. Он опустился перед ней на колени, и она обвила руками его шею. В следующее мгновение поцеловала бы его, но внезапно быстро откинулась назад и оттолкнула. Он заметил ее испуг и, побледнев, вскочил. На пороге комнаты стоял Гарвей.
