Текст книги "Преступление Гаррарда"

Автор книги: Эдвард Филлипс-Оппенгейм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

22

Вечером того же дня в восемь часов Фардаль, прекрасно настроенный, входил в отель «Негреско». Он был весь проглажен и прокрахмален и издавал запах парикмахерской, которую только что покинул. Взглянув на часы, он прошел в бар и выпил коктейль. Потом направился к лифту. Но здесь его ожидал сюрприз. Он как раз собирался позвонить, как увидел Мильдред, подходившую к нему. На ней было черное платье, бриллиантовые серьги и колье. Она была прекрасна. Онемев от удивления, он поклонился ей.

– Дорогой друг,– сказала она, боязливо оглядываясь вокруг.– Совершепно неожиданное препятствие! Князь и княгиня Лютиновы только что приехали и сняли апартамепты рядом с моими.

Его лицо приняло окаменелое выражение.

– И что же?

– Понимаете, я не видела Адель целую вечность, и она просто заставила меня дать ей обещание поужинать вместе.

– И вы обещали?

– Только без глупостей. Вы будете, конечно, ужинать вместе с нами. Я сказала, что мы предпочли бы ресторан. Князь очень хочет познакомиться с вами.

Фардаль, любивший титулы, смягчился.

– Кто эти люди? Их имя часто встречается в газете, но я хотел спросить, на каком языке они говорят. Вы знаете, мой французский ужасен.

– Будьте спокойны на этот счет. Княгиня американка – из очень хорошей семьи; она моя старая подруга. Князь русский, но провел почти всю жизнь в Западной Европе. Он долгое время был военным атташе в Лондоне. Вы будете с ними любезны, не правда ли?

– Разумеется, хоть мне и очень тяжело будет разделить с ними ваше общество. Я надеялся провести вечер вдвоем. Как вы думаете…

– Послушайте,– прервала его Мильдред,– прочтите-ка письмо, которое я только что получила от Гарвея. Ужин назначен на 8.30, так что в нашем распоряжении есть еще несколько минут. Я хочу посоветоваться.

Он надел очки, прочел письмо и, не говоря ни слова, отдал обратно.

– Что вы скажете? – спросила она.

– Последствия его американской поездки, по-видимому. Он предоставляет вам полную свободу.

Она нервно скомкала письмо и сунула его в сделанную из золота и платины сумку.

– Никогда не думала, что муж может так обращаться с женой, как сделал это Гарвей по отношению ко мне. Не в силах говорить об этом. Я заболеваю. Мне пришлось прилечь после ванны. К счастью, я уснула: убеждена, Герберт, что за всей этой историей кроется его секретарша. И он ни разу не заикнулся об этом.

– Это меня не удивляет. Что же вы хотите предпринять?

– Хочу посоветоваться с вами. Разумеется, мне прежде всего хотелось бы узнать, удастся ли Гарвею восстановить дела фирмы. Если его доход увеличится, могу я рассчитывать на получение крупной суммы при разводе?

– Вряд ли! Кое-что вы, конечно, получите, но об этой сумме не стоит даже говорить… Да не все ли равно! Вашему мужу никогда не удастся благополучно выпутаться из этой истории.

– Но не обязан ли он будет выплачивать мне часть своих заработков или того, что ему удастся спасти?

– Да, вы получите что-нибудь. Но у вас уже имеется 3000 фунтов в год, не так ли? И полная свобода?

– А потом что? 3000 фунтов в год мне мало.

Фардаль молчал. Он сам удивлялся, что так глупо влюблен в эту женщину. Вероятно, притягивала именно ее холодная бесстрастность. И, кроме того, она совсем не походила на всех других женщин, которых так легко было победить. С ней нельзя было сравнивать ни жен и дочерей знакомых его круга, ни артисток, которых знал. С самого начала чувствовал себя польщенным ее вниманием, был счастлив, когда она время от времени милостиво заговаривала с ним или представляла своим знатным друзьям.

Но ее слова требовали определенного ответа. Он никогда не думал о женитьбе, и хотя мысль о браке с женщиной из высшего общества очень привлекала, медлил из врожденной осторожности. Правда, они без свидетелей и он может говорить, не опасаясь.

– Вы могли бы выйти за меня замуж.

По ее довольной улыбке он понял, что это был ответ, которого она ждала.

– К сожалению, я принадлежу к женщинам, которые очень много тратят. Вы богаты?

– В прошлом году доход равнялся 40000 фунтов чистоганом.

Мильдред восхищенно посмотрела на него. Нимб богатства сделал его в эту минуту идеалом ее грез.

– Написать Гарвею, что хочу развода?

– Почему нет? Кажется, это его единственное желание.

– Если бы я знала что-нибудь об этой девушке.

– Какое вам дело до нее?

– Гарвей всегда был очень странным. Среди моих знакомых было много женщин, готовых флиртовать с ним, но он не обращал на них никакого внимания. Кстати, и эта моя подруга – княгиня Лютинова – делала все, чтобы привлечь его. Это ей не удалось. Хотела бы я знать, что именно в этой девушке правится ему.

– Возможно, что все это одни сплетни. Просто ему действительно нужна секретарша.

– На пароходе? Гарвею? Чепуха!… Т-с-с, вот идут Лютиновы. Не называйте меня по имени.

Лютиновы были типичными представителями своего класса. Он – брюнет, аристократ и бонвиван. Она – недурная собой женщина, умело употребляющая косметику и казавшаяся чересчур разодетой и увешанной драгоценностями. Она беспрестанно болтала. На дочь миллионера Фардель не мог произвести никакого впечатления и за ужином играл очень скромную роль. Только в самом разгаре ужина он сделал открытие, что является хозяином.

– С вашей стороны было очень любезно пригласить нас к ужину, мистер Фардаль,– сказала княгиня, в первый раз обращаясь к нему.– Вы должны быть счастливы, что можете ужинать с Мильдред. Не понимаю, как ты устраиваешься, Мильдред. Все из-за тебя ссорятся, а ты, кажется, ни перед кем не заискиваешь. Где твой муж? Он единственный человек, к которому Поль ревновал меня. К сожалению, без оснований! Я со своей стороны делала все, но он, должно быть, не любит американок.

– Гарвей только что вернулся из Америки. Он занят делами фирмы.

– Смешно! Что он понимает в делах! Это больше по вашей части, не правда ли, мистер Фардаль? – сказала княгиня.

– Я банкир. Иногда мне удается заработать крупные суммы.

– Деньги – здесь всеобщий лозунг. У меня их, слава Богу, достаточно и я могу их тратить, не задумываясь. Я и тебя купила, не так ли, Поль?

– Ты всегда покупаешь все первосортное,– ответил он, улыбаясь.

– Не вполне уверена, что ты был удачной покупкой. Подожди я немного, купила бы, может быть, нечто лучшее.

– Дрожайшая, у тебя не было выбора. Я женился бы на тебе, даже если бы ты была нищей.

– Поль первостепенный муж. Кстати, что делаем мы после ужина?

– Мы собирались…– начал Фардаль.

– Что интересней всего? – перебила его Мильдред.

– Казино, потом Максим или Монте-Карло… Карльтон закрыт, к сожалению. Наш автомобиль прибудет только завтра утром, иначе я предпочла бы Монте-Карло,– сказала княгиня.

– Здесь «роллс-ройс» мистера Фардаля,– заявила Мильдред.– Ведь вы подвезете нас в Монте-Карло, не правда ли, мистер Фардаль?

– Я, к сожалению, отпустил шофера.

– Пустяки! Можете позвонить в гараж и вызвать его. Кельнер, пожалуйста, пришлите телефонистку. Я, как и ты, Адель, предпочитаю Монте-Карло.

– Отлично. Не могу играть в Ницце. Толпа действует мне на нервы. Какую игру вы предпочитаете, мистер Фардаль?

Мужчины углубились в оживленный разговор, а Мильдред болтала с княгиней об общих знакомых. Князь, знавший, что жена его временно стеснена в средствах, становился с банкиром все любезнее. Последний, польщенный вниманием князя, примирился с создавшейся ситуацией. Даже появление счета не испортило его настроения. Ему доставляло удовольствие разыгрывать рядом с Мильдред роль хозяина. Он щедро раздал чаевые и пригласил всех в свой великолепный автомобиль. После игры в Монте-Карло снова пригласил всех закусить.

Только под утро, когда машина остановилась перед отелем, к Фардалю вернулось дурное расположение духа. Он потерял 20 000 франков. 5000 одолжил Мильдред,– и уж, конечно, не получит их обратно,– уплатил за очень дорогой ужин и не имел даже возможности ни разу потанцевать с Мильдред, так как князь танцевал гораздо лучше его.

– Мистер Фардаль здесь сходит,– сказала Мильдред с нежной улыбкой.– Спасибо за очаровательный вечер, мистер Фардаль. Зайдите завтра, если не имеете ничего лучшего.

– К обеду?

– Я обедаю с Адель. Нам нужно так много порассказать друг другу. Приходите к чаю.

Когда автомобиль двинулся дальше, княгиня откинулась, зевая, на подушки.

– Какой забавный человек!

– Как хозяин очаровательный,– заметила Мильдред.

Князь презрительно рассмеялся.

– Ему не следовало бы совать носа не в свое общество. Я оказал ему честь и попросил взаймы 5000 франков, а он ответил, что остался без гроша, в то время как я отлично видел в его бумажнике около 30000.

– Отвратительно! – воскликнула Мильдред.

– Вероятно, до него дошли слухи о тебе,– задумчиво произнесла княгиня.

23

Вскоре после возвращения с Ривьеры Фардаль неожиданно столкнулся как-то днем с Гарвеем на Ломбард-стрит. Лицо Фардаля загорело под южным солнцем и сияло от счастья, а Гарвей выглядел усталым и бледным. Под глазами у него были темные круги. Он прошел мимо Фардаля, не заметив. Но когда тот прошел несколько шагов, то почувствовал, как чья-то рука легла на плечо.

– Я должен поговорить с вами,– сказал Гарвей.

– О чем?

Гарвей оглянулся и указал на ближайший ресторан.

– Войдемте. Я не задержу вас.

Фардаль неохотно подчинился. Впрочем, ему очень хотелось услышать, что скажет муж Мильдред. Они сели за один из столиков.

– Вы встречались на Ривьере с моей женой?

– Был на Ривьере, но не с вашей женой. Мы жили даже в разных отелях.

– Охотно верю, я знаю свою жену.

– Чего же вам угодно?

– Немного. Может быть, мне не следовало говорить с вами. Но полагал, что вы пожелаете о чем-нибудь сообщить мне. Знаете, Фардаль, я вас терпеть не могу.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что я сказал, ни больше, ни меньше. Оставайтесь там, где ваше место. Я только что получил письмо от жены. Оно написано под вашу диктовку?

– Я читал его. Что вы собираетесь предпринять?

– При некоторых условиях я дам жене развод, которого она требует, хотя и не вижу причин. Ведь не думает же она серьезно выйти за вас замуж.

– Почему бы нет?

Гарвей слегка пожал плечами и закурил папиросу.

– На вашем месте, Фардаль, я не задал бы этого вопроса. Отлично знаете почему. Моя жена имеет много недостатков, но сомневаюсь, чтобы она могла связать свою жизнь с человеком вашего круга.

– Вы позвали меня сюда, чтобы оскорблять?

– Я, право, не знаю, зачем привел вас сюда. Не хотелось разговаривать с вами на улице. Но раз вы уже здесь, выслушайте откровенное мнение. Я ненавижу всю процедуру развода с ее пошлостью и лицемерием. Но все же сделаю это, хотя не верю, что она выйдет замуж за вас.

– Какое вам дело, за кого она выйдет замуж после развода?

– Женщины так неправильно оценивают мужчин. Я хотел бы предостеречь жену от ужасного разочарования. Вы такая скотина, Фардаль, такой невероятный подлец!

Банкир вскочил.

– Черт возьми! Вы хотите оскорбить меня?

– Это был бы напрасный труд. Хотел только сказать вам правду. Можете уходить, будьте добры уплатить за свой кофе. Я не намерен тратить на вас ни гроша.

Дрожа от бешенства, Фардаль покинул кафе. Через несколько минут Гарвей последовал за ним. Эта встреча развлекла его. Он взял авто и поехал в Бермондси.

Там его тотчас же по обыкновению окружили служащие и клиенты, прося сведений и указаний. Греторекс поджидал его с целой кипой телеграмм, а Ньютон, представитель центральной Англии, принес на подписание новозаключенный контракт. С трудом удалось ему вырваться в свой кабинет, где он нашел Грэйс.

– Можно сказать вам несколько слов, прежде чем кто-нибудь войдет сюда?

– Конечно.

Она медлила. Ее глаза озабоченно следили за ним. После лихорадочного оживления на складах дома ее спокойное присутствие, аккуратное синее платье и гладко зачесанные волосы действовали на него благотворно.

– Дело в следующем. Вы просили меня пока не подавать в Скотлэнд-Ярд списка ассигнаций, бывших при моем покойном дедушке.

– Да.

– Ну вот. Но мистер Брендон написал, вероятно, кому-нибудь в Лондон, может быть, непосредственно администрации Скотлэнд-Ярда. Сегодня днем у меня был полицейский инспектор и попросил дать список.

– И как вы поступили?

– Сказала, что забыла его в Америке. Он был очень недоволен и задал несколько вопросов. Никакое другое объяснение мне не пришло в голову. Это было очень глупо?

Неожиданно наступила минута, которой Гарвей так боялся. Он лихорадочно принялся размышлять. До конца месяца ассигнации должны быть в его руках.

– Подозреваете ли вы кого-нибудь в краже этих денег? – спросила Грэйс.

– Да.

От неожиданности она не в состоянии была произнести ни слова.

– Гарвей! Простите, мистер Гаррард, объясните мне.

– Грэйс, ваше предположение оправдалось. Вор находится в этом доме.

– Он сознался? Где ассигнации?

– Я получу их еще до конца этого месяца. Их гораздо больше, чем вы рассчитывали. Я гарантирую вам.

– Как чудесно! Едва верю в это! Кто-то в этом доме! Но почему он не продал их?

– У меня к вам большая просьба, Грэйс. Когда-нибудь сообщу вам имя вора. Но до тех пор, пока все не выяснится окончательно, не хотел бы делать этого. Надеюсь по возможности обойтись без вмешательства полиции. Пока им неизвестен список, они ничего не могут предпринять. Как вы полагаете?

Она, улыбаясь, взяла его руки в свои.

– Ну, разумеется, Гарвей, сделаю все, что вы хотите. Какое мне дело до того, кто вор? Если вы хотите, чтобы он остался ненаказанным, пусть. Я предоставлю все вам.

Он крепко сжал ее руки.

– Вы очень доверяете мне, Грэйс.

– Я доверила бы вам не только мое состояние, но и мою жизнь, если бы в этом была надобность. Пожалуйста, не говорите больше об этом. Я просто стану ждать, пока вы не вернете деньги, а если инспектор снова обратится, попрошу его больше не беспокоиться… А теперь, пожалуйста, письма.

Она вынула свою записную книжку.

– Мне сейчас нечего диктовать. Останьтесь немного со мной, пока мы одни. Я устал – устал душой и телом.

В первый раз он выказал слабость. Бремя было слишком тяжелым. Она взглянула на пего с бесконечным состраданием.

– Неудивительно! Вы приходите сюда каждое утро до 9 часов и редко уходите раньше 10 вечера. Один делаете работу двенадцати человек. Это неразумно, мистер Гаррард. Вы заработали бы достаточно денег и без того, чтобы так изводить себя.

– Мы зарабатываем много, но, видит Бог, нам нужно еще больше.

– Зачем? Ведь вы богаты?

Ответ был у него на копчике языка. Хотел сказать, что не зарабатывай он денег, ее ассигнации были бы потеряны. Но у него не хватило мужества.

– Дело идет вперед или назад. Иногда приходится много работать, чтобы не понести убытков. В конце месяца напряженная работа кончится.

– Если вы не будете вести себя осторожнее, заболеете до того времени. Вам следует отдохнуть. Уезжайте куда-нибудь на несколько дней и возьмите меня с собой.

– Невозможно. Я не могу отлучиться от дела и на полдня. Но у меня появилась другая мысль.

– Я надеюсь, она не исключает воздуха и прохладительных напитков?

– Вы угадали. Хотите поехать со мной в Рэйнлаф? Машина у дверей, а поездка продолжится меньше часа. Если случится что-нибудь важное, мне туда позвонят. Можем там же поесть.

– Это было бы чудесно. Но я должна переодеться.

– Мы проедем мимо вашей квартиры. Я подожду вас в авто.

Греторекс одобрительно выслушал сообщение о намерении Гарвея отправиться на свежий воздух.

– Мы все придерживаемся того мнения, что вам следует отдохнуть, сэр. Пара часов все же лучше, чем ничего.

– Скоро мы все отдохнем,– весело заметил Гарвей.– Такой кризис случается не часто.

– Удивительно, как твердо держатся цены,– сказал Греторекс, в то время как Гарвей подписывал бумаги.

– Я знаю, что вы все думаете, Греторекс. Вы полагаете, что я слишком рано прекратил закупку и начал распродавать. Но я настаиваю на этом. Мы спокойно закончим эту спекуляцию.

– Между нами нет ни одного, сэр, ни одного, кто не подчинился бы охотно вашим приказаниям.

Его приказаниям! Приказаниям вора и авантюриста, мысленно повторил он, выходя из здания.

24

В большом парке нелегко было найти то одиночество, которого искал Гарвей. У концертной эстрады было полно пароду, и Гарвею то и дело приходилось раскланиваться со знакомыми. Мужчины подходили к нему и не оставляли, не познакомившись предварительно с Грэйс. С трудом удалось им получить на озере лодку и скрыться на острове, где они остались одни, жадно вдыхая свежий воздух, по которому оба истосковались. Неохотно зашли они в ресторан, чтобы позвонить Греторексу.

– Мы можем остаться здесь до обеда,– сказал Гарвей, поговорив по телефону.– В торговом доме все обстоит благополучно. После обеда приятно будет выпить под деревьями кофе и насладиться вечерней прохладой, слушая музыку.

Его план едва не был разрушен. Родственница жены Патти Малинсон и Филипп Бартлет пригласили их к своему столу, где собралось довольно большое общество. Гарвей колебался, но Грэйс пришла ему на помощь.

– Вы забыли, что мистер Гаррард и я целый день работаем,– сказала она, улыбаясь.– Это наш первый свободный вечер, и нам предстоит еще обсудить несколько деловых вопросов.

– Как жаль! – с сожалением вздохнул Бартлет, взглянув на Грэйс – Ты становишься коммерсантом, Гарвей, не понимаю тебя.

– Это было необходимо. Идем, выпьем коктейль, скоро семь.

Бартлет с Грэйс прошли вперед к бару, Патти и Гарвей следовали за ними в некотором отдалении.

– Что пишет Мильдред? Вы действительно продали дом на Кэрзон-стрит и она уехала на Ривьеру?

– Да. Мильдред продала в мое отсутствие дом, вообразив, что разорена. Она уехала, а я снял квартиру в Албани.

– Жизнь в Сити имеет, по-видимому, свои привлекательные стороны,– сказала Патти, взглянув на Грэйс. – Я нахожу твою секретаршу очаровательной, Гарвей. Филипп, кажется, того же мнения. Почему мне не удается найти ничего подобного? Я хотела бы иметь такого принципала, как ты.

– Научись раньше работать,– смеясь, ответил он.

– Какой работе научиться?

– Ах ты, котенок! Мисс Свэйл отличная стенографистка и говорит по-французски не хуже, чем по-английски.

– Замечательно! Ты получил ее через какое-нибудь; агентство?

– Удовлетворю твое любопытство и даю право рассказать об этом кому хочешь, так как это святая правда. Она внучка старого друга нашей фирмы. Он умер в моей приемной. Приехала сюда она из Франции и мы помогли ей. Грэйс искала работу, и ей предложили место моей секретарши.

– Хорошо состряпано, дорогой кузен. Но ты такой милый старый оригинал, что о тебе никто не станет сплетничать. Тебе трудно приходилось, не так ли?

– Да, и я еще не преодолел всех трудностей. Но надеюсь, худшее уже позади.

Они выпили коктейль, и двое молодых людей вернулись неохотно к своему столу…

Гарвей заказал столик в самой глубине зала. Этот обед вдвоем у раскрытого окна, из которого виднелась густая листва деревьев и зелень лугов, куда доносились тихие звуки оркестра, надолго остался в их памяти. В их отношениях произошла значительная перемена.

– Я думала, такие местечки существуют только в Париже. Как хорошо, что вы привели мен'

– Я рад этому.

– Мое присутствие вам приятно?

– Приятнее всего в мире.

– Почему же мы не встречаемся чаще? Я каждый вечер одна. А вы?

– Два раза в неделю ужинаю в клубе с людьми, которые мне скучны, отказываюсь от всех приглашений: обычно до позднего вечера остаюсь в бюро, потом еду прямо домой.

– Разве это не бессмысленно? Вы проводите время в одиночестве, и я также. Пожалуйста, мистер Гаррард, будьте же благоразумней.

– Мне кажется, я действительно неблагоразумен.

– Но вы понятия не имеете, что именно неблагоразумно! Я в 22 года знаю жизнь лучше, чем вы.

– Возможно.

– Кто другой на вашем месте старался бы держаться вдали от меня, желая моего общества? Вы делаете это из-за жены?

– Жене глубоко безразлично, что я делаю.

– Я не хочу говорить о ней ничего дурного потому, что это ваша жена. Кажется, она очень глупа, но я охотно прощаю ей. Рада тому, что она поступает так. Но вы должны быть умнее. Я собираюсь взять вас на выучку.

Он вопросительно взглянул на нее.

– Подождите. Это придет позднее…

Они встали, вышли из ресторана и сели под большим развесистым платаном. Кельнер принес кофе. Некоторое время они молча слушали музыку. Внезапно он почувствовал прикосновение ее руки.

– Сказать, почему я нахожу вас неблагоразумным?

– Пожалуйста.

– Ответьте на один вопрос: я вам правлюсь?

– Вы знаете.

– Очень?

– Больше, чем я хотел бы сказать.

Грэйс нахмурилась.

– Это похоже на вас! Почему бы вам не сказать этого? Почему всегда молчаливы именно в те минуты, когда добры ко мне?

Хорошее настроение, доносившиеся издалека звуки музыки, его любовь к ней – все заставило Гарвея забыть обычную сдержанность.

– Вы мне слишком сильно нравитесь, Грэйс, и я боюсь этого.

– Глупости! Как это человек может нравиться слишком сильно и чего тут бояться?

– Несмотря на весь ваш жизненный опыт, вы еще молоды и находитесь в известной мере под моим покровительством. Я – старик и к тому же еще женатый.

– Но милый мой, глупый друг, разве я не знаю этого? Разве не добровольно пришла сюда? Почему вы не обращаетесь со мной, как с женщиной, достаточно опытной, чтобы знать, чего она хочет?

– Не надо портить этот чудесный вечер. Я встречаюсь с вами очень часто, но если вы чувствуете себя одинокой, предлагаю в четверг поужинать со мной, потом поехать в театр.

– Завтра среда.

– Устроим это завтра, если хотите.

На ее лице появилась сияющая улыбка.

– Если чувствуете себя усталым, то нам не следует ехать в театр. Мы можем после работы поужинать в маленьком ресторанчике и оттуда пойти ко мне. Я угощу вас кофе.

– Грэйс, не искушайте меня.

– Глупости!

– Вовсе нет, Грэйс. Мы живем в стране, где такие вещи не приняты.

– Вы становитесь провинциалом, мой дорогой Мафусаил. Если не хотите идти ко мне, я приду к вам. Ваш кофе будет, конечно, отвратителен, но я приду и буду ждать у дверей до тех пор, пока вы меня не впустите.

– Вы ужасно упрямы.

– А вы?

– Ладно,– сказал Гарвей.– Может быть, я делаю из мухи слона и не нахожу это благоразумным, но все же охотно посещу вас.

– Первая битва выиграна! Никогда не думала, что женщине так трудно переубедить мужчину.

– Убедить его – в чем?

– В том, что он для нее все в мире,– тихо ответила она.

– Грэйс, вы заходите слишком далеко. Пейте кофе и слушайте музыку.

Несколько минут оба молчали.

Потом к ним подошел старый знакомый Гарвея Бэкингам, адвокат и член палаты депутатов, друг юности Гарвея, находившийся в этот вечер в обществе Бартлета. Гарвей поднялся ему навстречу. В это время подошли Патти и Филипп. Увидев, что Гарвей беседует с адвокатом, они пригласили Грэйс покататься с ними по озеру. Грэйс вопросительно посмотрела на своего шефа. Он кивнул ей.

– Возвращайтесь не позже, чем через полчаса. Нам пора ехать.

Он следил за ней взглядом, пока она не исчезла в толпе. Грэйс и Бартлет показались ему очень красивой парой.

Бэкингам вынул свой портсигар.

– Я собирался навестить тебя, Гарвей. Что с Мильдред?

Гарвей повторил все уже рассказанное им Патти Малинсон и прибавил:

– Ты мой самый старый друг. Жорж, пожалуйста, прочти письмо, которое я недавно получил от нее.

Бэкингам внимательно прочел письмо. Оно было датировано днем, когда Фардаль покинул Ниццу.

«Дорогой Гарвей!

Я нахожу твое письмо очень бесчувственным и неопределенным. Ты не пожелал и пошевелить пальцем ради моих интересов, и я вынуждена была сама предпринять все возможное. Но мои доходы все еще, как ты понимаешь, недостаточны, и я приму все меры, чтобы меня обеспечили приличной рентой.

Твое предложение о разводе очень удивило бы меня, если бы не видела в одной американской газете фотографию, на которой ты снят вместе со своей секретаршей. Я обратилась к своему адвокату и жду его советов. В одном я совершенно согласна с тобой: наш брак превратился в глупый фарс, и если мне гарантировано будет хорошее обеспечение, с удовольствием дам тебе развод.

Мильдред».

Бэкингам сложил письмо и молча вернул его своему другу.

– Наш брак не был счастливым. Мы были совершенно чужие друг другу. Потом внезапно наступил этот кризис в делах. В глазах Мильдред нет ничего ужаснее бедности. Это ускорило разрыв.

– Понимаю,– медленно произнес Бэкингам.– Мы с тобой старые друзья, Гарвей, и если вы решите развестись, я возьму это дело на себя. Что ты скажешь на намеки Мильдред относительно твоей секретарши? Можно использовать это в процессе?

– Сохрани Бог! Мисс Свэйл – внучка старинного друга нашей фирмы, который умер в здании нашего торгового дома. Она сделалась моей секретаршей потому, что искала работу. Я помог ей во временном затруднении.

– Это, конечно, упрощает дело, но – понимаешь ли, Гарвей,– в наше время довольно опасно повсюду показываться с такой привлекательной молодой особой. В нее влюблены даже женщины – я не говорю уж о Филиппе!

– Я отлично знаю, какие отношения обычно приписывают коммерсанту и его секретарше. Но уверяю тебя, Жорж, между нами нет ничего подобного.

– Знаю, что это не в твоем характере, Гарвей. Кто является поверенным Мильдред?

– «Лэйк и Пауэл». Они составляли наш брачный контракт.

– Отлично. Как ты относишься ко всему этому, Гарвей?

– Если Мильдред желает развода, не стану препятствовать. Мы все равно не сможем больше жить вместе.

– Это не особенно красивая история, но все будет сделано. Я завтра же съезжу к «Лэйк и Пауэл». Как дела?

– Надеюсь вскоре преодолеть самое худшее. Это была ужасная борьба, Жорж, и мне пришлось рискнуть очень многим. Если мне посчастливится, фирма спасена. Если нет – ты скоро узнаешь об этом.

– Не могу ли помочь тебе?

– Никто в мире не в состоянии мне помочь, друг. Я должен сам попытаться выплыть на поверхность – или утонуть.

Оба замолчали. Гарвей увидел Грэйс, подходившую в сопровождении Бартлета. Она весело смеялась, но манеры были очень сдержанны. Приблизившись к платану, под которым сидели Гарвей и Бэкингам, она ускорила шаги.

– Я хочу представить вам моего самого старого друга,– сказал Гарвей, когда Бартлет ушел.– Мистер Жорж Бэкингам – мисс Свэйл.

– Если вы самый старый друг мистера Гаррарда, я – его самый молодой. Может быть, противоположности сойдутся.

Бэкингам твердо взглянул ей в глаза, прежде чем выпустил ее руку. Она выдержала испытание.

– Думаю, мы оба нужны ему,– сказал он.