Текст книги "Последние дни супермена"

Автор книги: Эдуард Лимонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Интересно, за кого они голосуют на выборах, – задумчиво произнес Супермен.

29

Случилось не совсем так, как рассчитал Генрих. «Алиментасьон», за которым он наблюдал вчера и который выбрал, оказался уже закрыт, и когда Генрих подошел и заглянул внутрь, то обнаружил, что, хотя в глубине магазина и горит жирная желтая лампа, висящая над кассой, внутри нет ни единой живой души. Впрочем, Генриху показалось, что в проходе между полками промелькнул силуэт кота. Очевидно, в пятницу хозяин закрыл магазин пораньше, никто не может ему этого запретить. «Хозяин – барин», – подумал Генрих с досадой и поправил приклеенные усы. Усы ему очень мешали, так же как и шляпа, потому что Генрих во всю свою жизнь не имел головного убора. Даже подростком в Москве щеголял он в жестокие зимы с оголенными, залитыми бриллиантином волосами, но так и не получил менингита, которым ежедневно пугала его мать.

Побродив по пляс де Тетр, он и Алис решили, что рестораны на площади и вокруг не подходят для их целей. Квартал был слишком оживленный, и Генрих с Алис, прошлявшись по площади с полчаса, встретили по меньшей мере четверых полицейских.

– Нужно сваливать отсюда, kid, – решил Генрих. – Спустимся с холма в Париж. Полиция и туристы не дадут нам заработать на кусок хлеба. Неподходящее место для двадцать первого ограбления.

– Тебе так идут усы, Супермен, может, ты отпустишь настоящие усы? Попозже…

«Мозги девчонки заняты черт знает чем, только не делом, – подумал Генрих. – Таковы женщины. Даже в серьезный момент она думает о чепухе… Усы? Какие усы, если вдруг, чего не бывает, среди клиентов ресторана, который они будут грабить (Генрих не вернется с пустыми руками, нет!), окажется переодетый полицейский и дело окончится печально. Кто-нибудь, или Супермен или даже Алиска, может получить пулю, пуля разорвет ткани тела, будет кровь… будет больно…» Супермен изгнал из сознания видение окровавленных Генриха и Алис, валяющихся на кафельном полу, ресторана, иметь такие пораженческие видения было даже неспортивно…

По изгибающейся, как U, авеню Жюно они спустились на рю Коленкур. Рю Жюно не заслуживала названия авеню, по всем стандартам скорее заслуживала названия захолустной улицы. Девчонка и Супермен терпеливо цокали каблуками по булыжникам, уходя все дальше от оживленного туристского района. Редкие фонари авеню Жюно освещали редких прохожих…

– Я знаю ресторан на рю Коленкур, – сказал Супермен. – «Карусель». Достаточно оживленный ресторан. Закрываются они в час ночи. Сейчас двенадцать. Именно сейчас они уже не принимают заказы на обед, кухня закрывается в полночь.

– Что я должна делать? – спросила девчонка и уцепилась за руку Супермена. – Ебаная булыжная мостовая. Они строили дороги для лошадей. Орлофф, тяжеловоз? Так, Генри?

– Да, kid. Ты наденешь маску у входа в ресторан. Там не очень светло, вход не с рю Коленкур, а с переулка, плохо освещенного. Я войду первый…

– Первый, – повторила прилежная Алис.

– …Ты войдешь через минуту или около этого. За минуту я подойду к кассе и покажу им пистолет. Ты влетишь уже с «браунингом» в руке и скажешь… Нет, вначале ты займешь место за моей спиной, лицом к залу, и тогда крикнешь: «Внимание, медам и мсье, это вооруженное ограбление. Не двигаться! Мы очень нервные! Я убью каждого, кто двинет рукой!» Поняла? Не забудь: «Мы очень нервные!» Это очень важно, убедит их, что мы серьезны…

– Поняла, – сказала Алис. – Но мы не будем грабить посетителей?

– Нет, это большой ресторан, и в суматохе, пока мы будем обходить их и отбирать деньги и драгоценности, все может случиться. Нас только двое, не забывай. У тебя хорошее зрение, смотри внимательно, но стреляй только в случае реальной опасности. Если толстая дура дама начнет падать со стула в обмороке, не стреляй в нее…

– Нет, – сказала Алис, – разве что в задницу, – и девчонка засмеялась.

Генрих подумал, что дитя, очевидно, не до конца понимает, что они собираются делать, но промолчал и только прибавил через пару шагов:

– Будь серьезнее!

– Да, – отозвалась Алис и отклеилась от Супермена, полезла в карманы, очевидно, решив быть серьезнее и проверить, на месте ли лыжная с прорезями для глаз шапочка и «браунинг».

Супермен подумал, что подросток с пистолетом – опасная комбинация. Потому он и предоставил Алиске возможность заорать, что происходит вооруженное ограбление. Подростков боятся больше, чем взрослых бандитов. Подросток обычно сумасшедший, эмоционально он неуравновешен и легче нажимает курок, чем взрослый. Да еще девчонка.

– Уходить будем вместе. Держись меня. Я сверну на рю Коленкур, мы ее пересечем и дальше нырнем в улицу на противоположной стороне. Она выведет нас обратно в район пляс де Тетр, там будет людно и оживленно, что нам и нужно. Если растеряемся по дороге, встретимся у меня дома. Метро пользоваться не советую, станции в этом районе обычно полупустые перед закрытием, и каждый человек заметен. Возьми лучше такси, но не до моей улицы, а до полпути, потом смени такси. Пешком идти тоже не рекомендуется, помни, что у тебя в кармане «браунинг», и если полиция тебя остановит…

– Меня обыскивали несколько раз, – ожесточенно сказала Алис. – Пощупать… Возьму такси, не волнуйся, Супермен…

Они как раз вынырнули из авеню Жюно на рю Коленкур. Куда более светлую, увы, улицу.

30

Если человеку пятнадцать лет, он ошибается. Если человеку сорок пять лет, он ошибается, но меньше. Опыт прошлых ошибок помогает ему увидеть или почувствовать – «что-то не так».

Уже забирая пакет из рук кассира, в напряженной тишине зала Генрих услышал звук чуть отодвигаемого стула, едва уловимый скрежет стула по плиточному полу. Двойной бумажный пакет с деньгами в левой руке, «беретта» в правой. Супермен развернулся и выстрелил в сторону звука. Могло, конечно, быть, что усатый юноша в спортивной синей нейлоновой куртке – трикотажные манжеты и воротник в три разного цвета полосы – был просто дурак, не сознающий того, как серьезна жизнь и как легко эту жизнь потерять. Возможно. Однако Супермен не имел права ошибаться и в его сорок пять лет потерял все без исключения иллюзии по поводу юношей с усами в нейлоновых куртках. И Супермен нажал курок еще раз.

Юноша закричал. «Крик боли», – отметил Супермен и, схватив девчонку за руку, побежал к двери. Два или, нет, три выстрела громыхнули в ресторане, стреляли в то место, где только что находились Генрих и его подружка. Пули, промчавшись в пустоте, раскололи зеркало у гардероба. Генрих и Алис уже бежали по улице Коленкур, постепенно набирая скорость. Бумажный пакет с деньгами Супермен сунул внутрь плаща, в талии плащ Супермена был стиснут поясом и завязан на два узла…

Только на пляс де Тетр они остановились и, примкнув к пьяной компании немецких туристов, походили некоторое время у них в хвосте, молчаливые, тяжело дыша.

– Что ж ты, жопа? – прошипел Супермен девчонке.

– Откуда же я знала, что у него револьвер?

– Неужели ты не можешь отличить жандармско-полицейско-солдатскую морду, пусть она и продолжена книзу нейлоновой курткой и джинсами? У них у всех специфически профессиональные лица. Одинаковое питание: суп из казармы, – строго сказал Супермен. – Твоя ошибка могла обойтись нам очень дорого.

– I am sorry, Супермен! I am so-sorry! – в голосе девчонки звучали стыд и отчаяние.

Супермен пожалел девчонку, но все же добавил как можно строже:

– В следующий раз не пали куда попало, но наблюдай очень-очень внимательно. В первую очередь осмотри их лица. Если видишь подозрительный полицейский уклон в лице, не своди с него глаз…

– Ты возьмешь меня в следующий раз? – обрадовалась Алис. – Возьмешь, Да?

– Тебе очень хочется провести юность в тюрьме, да, Алис? – спросил Генрих ехидно. – Там тебя всю татуируют, и старые преступницы будут драться за право полизать твою письку… Стриженые седые лесбиянки.

– Грубо, – заявила обиженная молодая преступница. – Грубо, Супермен.

– Ладно, не обижайся…

– Я не обижаюсь, а ты не будь грубияном.

Генрих обнял сопротивляющуюся, все еще обиженную девчонку, и они зашагали с площади. Обогнули собор и, стараясь держаться все время среди туристов, стали спускаться в настоящий Париж по лестнице, ведущей вниз от фасада нелепого сооружения Сакре-Кёр. Пошел мелкий дождь.

В такси, которое они взяли на бульваре Рошешуар, девчонка молчала. Генрих подумал, что нелегко, наверное, в пятнадцать лет вдруг провалиться во все эти взрослые забавы, участвовать в жизни сорокапятилетнего сумасшедшего, называющего себя Суперменом, в ограблениях и перестрелках… «Зачем она это делает? – подумал Генрих. – Наверное, она сама не знает, зачем. Авантюристка?» Если бы Генрих встретил двадцатипятилетнюю Алис, а не пятнадцатилетнюю, двадцатипятилетняя не пошла бы с ним грабить ресторан, не присутствовала бы при ликвидации Юрия… Для двадцатипятилетней, уже прирученной ко всеобщему жизненному рабству Алис Генрих The Супермен показался бы только опасным безумцем. Да и зеленый мундирчик подозрительная двадцатипятилетняя Алис не приняла бы от Генриха Незнакомого. Опыт добавочных десяти лет подсказал бы ей, что брать подарки от первых встречных опасно… Но и Генрих не подошел бы к двадцатипятилетней.

Генрих, как мог, нежно поцеловал влажные волосы Алиски.

– Не обижайся, бэби, – сказал он. – I love you!

– Бастард! – сказало дитя и положило ему голову на плечо. – Ты, кажется, опять убил человека…

31

Нет, Генрих не убил человека. Он ранил двух. Одна его пуля попала в мякоть плеча женщины – американской туристки, и это обстоятельство несколько огорчило Генриха. Его инструктор по стрельбе, если бы узнал, огорчился бы вместе с ним. Но вторая пуля попала по назначению – полицейский Жан-Даниэль Жиро получил пулю в легкое. И хотя ранение в легкое не считается серьезным, Супермен поздравил себя. У него, по-видимому, выработалось безукоризненное чутье на полицейских.

Заметка в «Либерасьон» немало его позабавила. Во-первых, они клюнули на предложенную им приманку, приняли его за парня с усами и с двойным бумажным пакетом, надевающего на свои ограбления разнообразные шляпы… Двадцать первое ограбление удалось. Единственным нововведением в двадцать первом была девчонка. Криминальный репортер, подписавшийся Джей Джей Ди, вышел из положения, озаглавив свой репортаж «Одинокий грабитель находит свою любовь». В конце репортажа Джей Джей Ди остроумно заметил, что говорящая по-французски с акцентом тинейдж герл, участвовавшая в двадцать первом ограблении, без сомнения, герж-френд одинокого грабителя. Не переводя дыхания, репортер поздравил одинокого грабителя с тем, что он нашел себе подружку, и закончил свой репортаж пожеланием им обоим накопить денег, купить дом в Провансе, завести детей. И оставить опасный бизнес.

Репортаж «Одинокий грабитель находит свою любовь» занимал уже в два раза больше места, чем предыдущий репортаж «Одинокий грабитель» просто. Явно было видно, что репортер очарован романтической парой преступников и тем, что, по выражению одного из свидетелей, доктора К.U. (Кэй Ю),

«мужчина-грабитель явно выказывал трогательную заботливость по отношению к своему female[91]91
  Female (англ.) – женщина.


[Закрыть] -партнеру».

Наблюдательный доктор заметил, что, убегая из ресторана,

«мужчина-грабитель даже как бы прикрывал собою female от возможных пуль, находясь на обстреливаемой стороне, в то время как ее он поместил перед собой».

Генрих был один в квартире. Девчонка отправилась посетить сестру и переодеться в свежие вещи. Проводив девчонку до метро Сен-Пол, именно у метро Генрих и купил «Либерасьон».

Отложив газету, Генрих походил по квартире, раздумывая. Потом надел: плащ и вышел. В магазине Супермен купил лист толстого твердого картона и скальпель.

Вернувшись домой, Супермен задернул штору в ливинг-рум и, сев за старый круглый стол, стоящий у окна, зажег лампу. Взяв картон, скальпель и пластмассовую линейку, Генрих углубился в работу.

Через несколько часов полный французский алфавит светился всеми своими буквами сквозь лист картона. А еще через полчаса перед ним лежал текст письма Джей Джей Ди. Улыбаясь своему хулиганству, Генрих прочел:

«Дорогой Джей Джей Ди! Спасибо за поздравление с двадцать первым ограблением. Я и мой female-партнер получили большое удовольствие при чтении Вашего репортажа. Надеемся, что Ваш репортаж по поводу двадцать второго будет таким же интересным. До скорой встречи…

Супермен».

С конвертом Генрих справился еще быстрее. Выше адреса газеты, чуть подумав, он написал: «Мсье Джей Джей Ди, криминальному репортеру» и, вложив в него текст письма, заклеил конверт. Довольный собой.

Не поленившись, разумный Супермен спустя полчаса вышел из метро на площади Этуаль и опустил письмо в почтовый ящик недалеко от аптеки. После этого он позволил себе наконец отвлечься от своей собственной жизни и долго сидел в кафе, наблюдая в окно чужую жизнь, Шамп-Элизэ, туристов, девушек и обычный серый парижский воздух. У него были деньги, он ждал Алис, и почему-то Генриху было очень весело. Так весело ему не было уже по меньшей мере лет десять.

33

С девчонкой они встретились в «Бюргер-Кинг» на том же бульваре Шамп-Элизэ. «Бюргер-Кинг» находился под землей, и вход в него был не с улицы, но из пассажа. Вообще-то говоря, «Бюргер-Кинг» был странным местом для свидания с девушкой, но, зная уже хорошо сверхсовременную панк Алис, Генрих не стал возражать. Еще скажет, что Генрих «non-cool».[92]92
  Non-cool (англ.) – неспокойный, дерганый.


[Закрыть] Быть «non-cool» для Алис – верх провинциальности и плохого вкуса.

Спустившись в «Бюргер-Кинг», Супермен тотчас понял, почему зеленая птичка назначила ему свидание именно здесь. Место было битком набито cool-people, кожанокурточные тинейджеры, подростки в черных пальто, пиджаках и плащах, с панковскими прическами, варьировавшимися от чуть подкрашенных вихров до огненно-красных петушиных гребней на в основном наголо обритых головах. Юноши с набрильянтиненными коками времен Элвиса Пресли развязно беседовали с ярко раскрашенными девушками, не забывая время от времени мельком взглянуть на свое отражение в многочисленных зеркалах «Бюргер-Кинг»… Блестели никелированные шипы и заклепки на одеждах юношей и девушек и, отражаясь в зеркалах, создавали атмосферу кристмас, хотя до Рождества было еще далеко, был только конец октября. Находиться в этом «Бюргер-Кинг» было «cool», модно. Девчонка решила убить Супермена местом встречи.

Генрих, невозмутимо оглядевшись вокруг и не найдя Алис, встал в очередь к пище. Понаблюдав за лицами подростков вокруг, он увидел, что его присутствие никого не удивляет. Иные подростки даже поглядывали с уважением на крепкую фигуру Супермена, облаченную в очень old fashion плащ, подпоясанный выше талии. Генрих знал, что в этом плаще он похож на частного детектива. Из-под короткого плаща торчали черные башмаки с дырочками и черные брюки. Голая шея внизу окаймлялась черной майкой, воротник плаща приподнят и прическа – в полном порядке. «Знаешь, Генри, чтобы добиться такой прически, как у тебя, рокеры тратят полдня, – как-то сказала ему Алис восхищенно. – А ты с постели встаешь с такой прической». У Генриха были жесткие волосы, которые, если их зачесывать назад, стоят жестким мужественным ежом – объяснение было простым. Супермен предпочел бы, чтобы меньше седых волос было среди его стоящих волос, но… «fuck it», подумал Супермен.

– Хэй, мистер Генри, – дернула его за рукав появившаяся из-за спины Алис. – What the fuck[93]93
  What the fuck (англ.) – Какого хуя.


[Закрыть] ты делаешь здесь?

Генрих хотел было сказать, что это ведь она, Алис, назначила ему здесь свидание, но по чересчур улыбчивой физиономии девчонки понял правила игры. Нужно быть cool.

– Oh fuck, бэби, это ты! – воскликнул улыбающийся Супермен и расцеловал девчонку в обе щеки и один раз в ярко накрашенные только что губы. – Не могу поверить своим глазам! Племянница!

«Племянница» не понравилась девчонке, потому что она поморщилась.

– Ты что, голоден? – спросила она Супермена, как раз подошла его очередь.

– Нет, – пожал плечами Супермен. – Стал в очередь от нечего делать. Пошли отсюда.

– Пошли, – согласилась Алис.

Супермен вышел из очереди, и они стали взбираться по лестнице, ведущей из молодежного подвала. «Алис!» – окликнул кто-то девчонку. К девочке подбежал тонкий, высокий юноша с серьгами в ушах и стандартной панк-прической, и девчонка с ним поцеловалась.

– How are you doing, Пол?[94]94
  How are you doing, Paul? (англ.) – Как дела, Пол?


[Закрыть] – спросила девочка.

– The same old shit![95]95
  The same old shit! (англ.) – То же самое старое говно!


[Закрыть] – брезгливо ответствовал юноша. Ему явно не нравилась его собственная жизнь, решил остановившийся за Алис Супермен.

– О, Пол, – вспомнила о хороших манерах девчонка. – Это мой друг Су… – но девочка вовремя сконфузилась и заменила Супермена на Генри, – друг Генри.

– Хай, Генри, – сказал Пол так же брезгливо.

– Хай, Пол, – сказал Генрих и принял, постарался принять, такое же брезгливо-равнодушное «cool» выражение лица, как у Пола.

– Пока, Пол, – попрощалась девчонка со своим приятелем и вместе с Суперменом вышла из подвала в пассаж, а потом и на улицу.

– Пол, он из моей группы, басист, – сочла нужным объяснить Генриху девчонка. – Правда, он очень похож на Сида?

Генрих напряг свою панк-память и постиг после минутного размышления, кого имеет в виду девчонка. Сид Вишес. Покойный, в 21 год умерший от ОД в нью-йоркском отеле «Челси». Одинокий Генрих в свое время в Лондоне открыл для себя «Рокси»-клуб и теперь мог похвалиться тем, что несколько раз видел Сида живым.

– Да, – сказал Генрих, – похож, видно, что он очень старается быть похожим…

– А что, Сид дошел до конца и остался честным. Панк. Его не купили. Не то, что эти fucking жирные «Битлз»… Сид – герой…

– Я согласен, – обиделся Генрих, – единственно, чего я не одобряю, что он позволил себе стать жертвой…

– Кто? – спросила девчонка.

– Кто, кто, – передразнил ее Супермен. – Сид, кто же еще…

– Генри, – сказала девчонка, остановившись и посмотрев на Супермена укоризненно. – Или ты никогда не был подростком, ты не знаешь разве, забыл, как трудно разобраться в мире, как трудно понять даже, кто ты такой…

– Трудно, – согласился Супермен. – У меня у самого возраст от пятнадцати до двадцати одного был самым трудным… Но становиться жертвой… умереть от ОД, уж лучше бы он швырнул гранату в кафе или совершил нападение на полицейский участок…

– Генри! – девчонка разозлилась и опять остановилась. – Ты рассуждаешь с высоты своего возраста. Но помести себя в шкуру тинейджера, а, попробуй?

– Я всегда бунтовал, – возразил Генрих. – Всю мою жизнь. Я хочу посмотреть на твоих приятелей через тридцать лет, многие ли из них останутся нигилистами и rebels. Уверяю тебя, один из десяти тысяч, а то и меньше останется…

– О'кей, – пожала плечами Алис, и они опять пошли вниз по Шамп-Элизэ. – Скажи мне тогда, что должны делать тинейджеры? Панк-рок для тебя недостаточен, «Анархия в Юнайтэд Кингдом» для тебя не призыв к восстанию, драгс и алкоголь – для тебя средства для того, чтобы стать жертвой… Что же должны делать тинейджеры? Что? Ходить в школы, становиться дерьмом…

– Я не идеолог, – сказал Генри, оправдываясь, – но я думаю, kid, они должны начинать беспорядки, бросать гранаты в полицейские участки, терроризировать улицы, делать все для того, чтобы дестабилизировать спокойный ужас, в котором мы живем… Летом прошлого года я, к сожалению, застрял в Соединенных Штатах и никак не мог выехать ввиду отсутствия документов, но как прекрасно было слышать о беспорядках в Англии… Само слово «бунт» вызывает во мне дрожь, такую, знаешь, kid, дрожь удовольствия…

– К сожалению, Супермен, ребята дрались между собой. В процессе, конечно, грабили и громили магазины, даже на Кингс Роад, но все началось с драки между skeen-heads[96]96
  Skeen-heads (англ.) – бритоголовые.


[Закрыть] и панками, ты читал, наверное, об этом, а я, – с гордостью призналась Алис, – я тоже в этом участвовала, хотя блядь сестричка и старалась запирать меня в доме. Я тоже громила магазины и швыряла кирпичи в полицейских…

– Нужно было швырять гранаты, – пробурчал Супермен, но все же с новым, неожиданным уважением посмотрел на девчонку. – Ишь ты, воинственный задохлик…

– Разрушение ради разрушения? – спросила девчонка.

– Строительство пусть будет скучным делом других поколений, – сказал Генрих. – Так движется история, kid. Рывками. Разные люди – строители и разрушители, но они вместе, хотя и враги, движут человечество куда-то, конечно, не по пути прогресса, это хуйня… Но движут. Во времени. Сейчас мне ясно одно – мы должны разрушить застывшие формы современных государств. Впрочем, скорее вы, чем мы, – сконфуженно улыбнулся Супермен, и что-то похожее на горечь промелькнуло в его улыбке. – Я уже далеко не тинейджер…

– С тобой все в порядке, – сказала девчонка. – You are fucking great, Генри. Никогда еще не встречала более живого человека…

– Угу, – промычал Генрих, – но у меня намного меньше времени, чем у тебя, kid. И это факт. Посему я бы согласился на программу-минимум, а именно – стать другом какого-нибудь диктатора…

– Почему? – спросила девчонка. И засмеялась: – Диктатора?

– Да, я не могу ждать, пока история опять развернется и наступит опять период ЭВИР – эпоха войн и революций. Ты знаешь, kid, что в России после революции этим именем называли детей мужского пола?

Девчонка захохотала:

– Что за великолепное имечко!

– Да, – согласился Генрих. – Сейчас же мы живем в высокоорганизованных полицейских государствах: США, СССР, Англия, Франция, Германия, Италия, претендующих на то, что власть в них принадлежит большинству. И она действительно, по сути дела, принадлежит большинству. Большинство же – посредственно. Подавляемым при демократии является высший тип человека, kid, именно такие люди, как я – Супермен, при демократии – враги народа. Потому я хочу стать другом диктатора и уехать в Латинскую Америку, скажем, в более примитивные, но и более честные социальные отношения, чем наши – так называемых высокоразвитых стран. Fuck all of them! – выругался Супермен.

– Я тоже хочу стать другом диктатора, – обрадовалась Алис.

– Ox, kid, – сказал папа Супермен покровительственно, – боюсь только, что из-за тебя у меня будут с диктатором неприятности и конфликты. – И Супермен, засмеявшись, пояснил: – Вдруг твоя попка тоже понравится диктатору…

– Fucking dirty,[97]97
  Fucking dirty (англ.) – ебаный грязный.


[Закрыть] старый член, – торжествующе сказала Алис. И добавила: – Мы, кажется, собирались уделить час-другой приобретению новой одежды, да?

– О, да, the right and honorable леди права, как всегда…

34

На следующий день и девчонка и Генрих встали поздно. Собственно, никаких дел в этот день у них не было, но все же, увидав в темноте спальни сошедшиеся на двенадцати стрелки, Генрих расстроился…

– Пора вставать, kid, полдень.

– Да, – согласилась девчонка и быстро вскочила с кровати. – Я уже не сплю, Генри, я думаю, куда бы нам пойти сегодня в новой одежде…

– О-о-о-о! – уважительно протянул Супермен. – Проблема, достойная глубокого размышления, бэби… И что же ты решила?

– Может быть, пойдем в «Ла Куполь»? – нерешительно предложила девчонка. – Там всегда много людей, цветы, fucking ледис энд джентльменс…

– Четыре букета, kid, ты права, всегда четыре букета… и множество бизнес-публики… Fat pigs,[98]98
  Fat pigs (англ.) – жирные свиньи.


[Закрыть] как ты их называешь. Когда ты хочешь пойти туда – на ланч или на обед?

– До обеда еще далеко, Генри, еще только двенадцать…

– Тогда пойдем на ланч. – И Генрих, сложившись вдвое, резко вскочил с постели.

– Как солдат, – уважительно прокомментировала трюк Алис и полезла в шкаф. – Вот оно, мое миленькое платьице, мое миленькое пинк-пинк-пинки. – Схватив платье, поднимая высоко колени, девчонка помчалась в ливинг-рум и несколько мгновений спустя начала там довольно повизгивать.

Супермен ухмыльнулся. Та же сцена состоялась вчера, когда они вернулись домой с покупками. Несмотря на настоятельное желание Генриха купить девчонке новую одежду, она все же затащила его в магазин подержанной одежды, потом во второй, потом в третий, где, в конце концов, и выбрала миленькое и смешное тяжелого шелка розовое платье в стиле двадцатых годов, с открытыми плечами, стягивающееся в талии ремешком, черные лаковые туфли на остром каблуке, украшенные розовыми же стекляшками-камнями и черные перчатки до локтя. Генриху купили черный костюм. Тоже в thrift-shop,[99]99
  Thrift-shop (англ.) – магазин ношенных вещей.


[Закрыть] перед этим он выдержал и успешно отбил атаку Алиски, пытавшейся заставить его приобрести кожаную куртку, усеянную никелированными заклепками. Довода, что куртка эта будет смотреться на Супермене нелепо, что он не тинейджер, Алис не признала, но согласилась с тем, что кожаные куртки настолько распространены, что уважающий себя человек не может носить куртку без страха утерять свою индивидуальность. Уступила. Купили черный костюм и черный галстук. Узкие внизу брюки и узкий галстук. Правда, Генриху самому костюм нравился.

Когда Супермен вошел в ливинг-рум, его уже ожидала там незнакомая ему леди с таинственной улыбкой, прижав ко рту неизвестно откуда взявшийся черный длинный мундштук с серебряным ободочком у рта, попыхивая сигареткой.

– How do you do, sir? Готовы ли вы сопровождать the right and honorable lady в ресторан?

– Убийственно! – изрек, обойдя девчонку, Генрих. – Выглядишь, как героиня романа «Грэйт Гэтсби». Правда, я забыл, как ее зовут. Но ты даже лучше выглядишь. Действительно, девчонкины белые плечики и руки, вся нежная верхняя половина тела, выступающая из розового шелкового лобстерного панциря, выглядела очень трогательно и резко контрастировала с определенной вульгарностью платья. Они, в их двадцатые (впрочем, Супермен не был твердо уверен, что платье, выбранное Алиской, именно принадлежит к двадцатым годам. Может быть, и к пятидесятым) годы кое-что понимали в соблазнений. «Во всяком случае, – подумал Генрих, – их женщины были куда более женственны, чем наши, и их мужчинам наверняка хотелось их девочек больше… Не то что сейчас, – подумал Супермен с осуждением, но вовремя спохватился, что он – передовой сын своего века и, таким образом, не должен возражать против космических нравов своего времени…. – Fuck them, – подумал Супермен, – пусть носят брюки. Но что может быть лучше узкой юбки, туго обтягивающей задик девчонки и соблазнительно уходящих под юбку ног… Может быть, брюки придумали коротконогие и кривоногие?..»

– Нравится? – спросила девчонка, нахально улыбнувшись, уверенная в своих чарах. Или, может быть, в чарах розового шелка.

– Очень, – честно сказал Супермен и захотел тут же потрогать и присвоить красивое, как, впрочем, все без исключения мужчины сделали бы на его месте. Он подошел к Алиске и, о ужас и хамство, он, голый, прижался к девчонке и схватил ее обеими руками за шелковый зад.

– Эй! – закричало дитя, отбиваясь от Супермена и его губ, забродивших по белой шейке леди-девчонки. – Перестань, развратник, перестань сейчас же! Ты меня всю помнешь! И испортишь…

Это «испортишь» внезапно развеселило Супермена.

– Как можно испортить то, что уже испорчено, – зафыркал Генри. – Ты, маленький извращенец, позволяешь fuck себя мужчине, который годится тебе в отцы, еще бы чуть-чуть – и в дедушки! Извращенец!

– Ну, это уж ты загнул, что в дедушки, – захохотала Алис, отглаживая руками и оправляя платье, якобы измятое Суперменом. – Точно, Генри, тебе нужно лечиться, у тебя комплекс возраста. Хочешь, я отведу тебя к доктору, дядя Генри?..

– Заткнись, маленькая щель! – заорал Супермен и побежал в спальню вытащить оттуда свой костюм. – Заткнись!

Все шкафы мадам Боннард были забиты ее старыми вещами и были наглухо закрыты, только один, самый небольшой шкаф с зеркалом, вмещал собственно одежды Супермена…

– Когда ты станешь действительно старым, – услышал Генрих нагловатый вкрадчивый голосочек из ливинг-рум, – ты легко догадаешься об этом… Знаешь как?

– Как? – глупый Супермен проглотил наживку.

– I will leave you![100]100
  I will leave you! (англ.) – Я покину тебя!


[Закрыть] – пропела маленькая потаскушка.

– Я брошу тебя первым! – заорал Супермен, выскакивая из спальни, на ходу застегивая свои новые-старые, черные, вчера приобретенные брюки и пытаясь поймать девчонку, может быть, для того, чтобы отшлепать ее по белой английской попке, или, может быть, чтобы просто помять в наказание за наглость.

– Ой, ой, бастард, не бей маленьких! – завизжала Алис-демагог. – Police! Police! Старый извращенец пытался меня изнасиловать. Мсье агент, арестуйте его. Он показал мне член… Да-да, мсье агент, красный член. Распахнул пальто и показал член. – Девчонка приговаривала все это, в то время как настигнувший ее Супермен пытался, свалив ее на кресло, задрать девчонкин шелк и отхлестать непослушницу. Не тут-то было, она вцепилась в подол своего шикарного взрослого платья, и Супермену пришлось ограничиться несколькими шлепками поверх шелковой попки, после чего он отпустил бэд герл и пошел в спальню забрать оставшиеся части ансамбля.

– Вообще-то я думаю, – произнес он философски из спальни, – ни ты, ни я не успеем бросить друг друга. Алис и мистер Супермен в самое ближайшее время предстанут перед суровым, но справедливым судом французских обывателей. Тебя, моя милая девочка, отправят в исправительно-трудовую колонию для малолетних преступниц… а меня…

– Ты же в прошлый раз обещал, что меня посадят в тюрьму, а там старые лесбиянки-преступницы меня научат всяким страшным и занимательным штукам, – жалобно проныла bad girl,[101]101
  Bad girl (англ.) – Плохая девочка.


[Закрыть] входя в спальню, где Супермен впервые за долгие годы надевал на себя белую рубашку…

– Продумав проблему, я решил, что тебя все же отправят в колонию, а не в тюрьму.

– А тебя – в тюрьму? И нас разлучат? – с неподдельным ужасом заорала Алис. Неподдельный ужас сменился веселым смехом, так как девчонка просто не умела, не могла поверить в серьезность преступлений и наказаний. – Хи-хи-хи-хи, мы сможем переписываться. Роман в письмах…

Генрих верил в серьезность преступлений и наказаний в самой жизни и очень хорошо знал о существовании смерти, но он не стал портить девчонке удовольствие от пинки-пинки-пинк нового платья и похода в ресторан «Ла Куполь», где все эти презираемые Алиской и Суперменом толстые свиньи смогут откусить себе языки, подавиться паштетом или фромажем, увидев молоденькую красивенькую Алиску в пинки-пинки-пинк, в перчатках и с мундштуком и рядом ее очаровательного полуседого бой-френда, который очень похож на актера (Генрих решил за ланчем спросить у девчонки, на какого актера он похож).

Генрих промолчал. Оборвал тюремные разговоры. К тому же Генриху и самому хотелось прийти в большой зал ресторана с девчонкой, которая уж никак не выглядела сейчас как его дочка, и пусть все они там, «tout le monde»,[102]102
  Tout le monde (фр.) – Весь мир.


[Закрыть] как говорят хозяева этой страны, действительно подавятся, лысые или с бородами, в очках или без, пусть завидуют Генриху Супермену, который, они догадываются об этом, после ланча с хихикающей, наклоняющейся к нему, целующей его в ухо, порочно-молодой, неприлично молодой девчонкой поедет, накушавшись вина, ласкать эту девчонку в самых таких ее молодых, недоступных местах, от которых головы их, лысые головы, кружатся… «Fuck you, Father!»