Текст книги "Приключения 1976"

Автор книги: Эдуард Хруцкий

Соавторы: Пётр Проскурин,Сергей Плеханов,Октем Эминов,Иван Сибирцев,Григорий Стан,Константин Тенякшев,3иновий Шейнис,Олег Туманов,Анатолий Шавкута,Борис Ресков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

Октем ЭМИНОВ
Дело возбуждено вторично[7]7
  Повесть печатается с сокращениями.


[Закрыть]

I

«Районному отделу милиции от чабана колхоза «40 лет Октября» Чалы Веллека

З а я в л е н и е

Вчера вечером я вернулся с отгонных пастбищ и узнал, что старшего сына Бекджана нет дома. Жена сказала, что он ушел на вечеринку. Ждали допоздна, а его все нет. Тогда я сходил к хозяину того дома, куда пригласили Бекджана. Когда я к ним постучал, Абрай и семья его уже спали. Он сказал, что Бекджан ушел еще засветло. Всю ночь мы с женой глаз не сомкнули. Так до утра ж не явился. Я думаю, не уехал ли он в райцентр, поищу его там. Приехал в райцентр, всех знакомых обошел, во всех местах его искал – нету.

Помогите сына отыскать – век благодарить буду.

4 марта 1958 г.

Чалы Веллек».

В углу заявления резолюция:

«Тов. Назаров! Проверить совместно с участковым».

В подвале было темновато, хотя и горел свет. Воздух спертый, сухой. Свежему человеку сразу ударял в нос тяжелый запах годами хранимых бумаг. Сейчас в архиве, кроме Хаиткулы и делопроизводительницы, никого не было.

Хаиткулы собирал материалы для диссертации и поэтому, даже будучи в отпуске, каждый день приходил в Министерство внутренних дел. Отпуск уже кончался, и капитан торопился перебрать как можно больше дел. Но, бегло просмотрев материалы об исчезновении Бекджана Веллекова, Хаиткулы решил подробно изучить неоконченное дело.

Архивариус подала ему пиалу чая, и он, сделав глоток, углубился в бумаги.

«Объяснение Абрая Шакурова, учителя.

Бекджан мой ученик. В прошлом году он окончил школу с серебряной медалью. Я пригласил его к себе на вечеринку, так как мы всегда были в хороших отношениях. Гости собрались часам к семи. Выпивки я выставил вдоволь, но никто сильно не охмелел, никакого скандала или драки не случилось, мирно разошлись. Бекджан, правда, выпил много, и хотя меня это удивило, я не удерживал его – как-то было неудобно. Мы его напоили айраном, и он немного отрезвел. Потом он попросил разрешения уйти, сказав: «У меня билет в кино, а до кино надо зайти домой».

Он ушел вместе с Гуйч-ага. Я проводил их до ворот. Что было потом, не знаю. Что Бекджан не вернулся домой, мне в ту же ночь сказал его отец – он приходил, когда мы уже легли. Кроме сказанного, мне ничего по этому делу не известно».

«Объяснение, записанное со слов колхозного мираба[8]8
  Мираб распределяет воду между жителями села.


[Закрыть] Гуйч-ага.

В воскресенье утром я сходил в поле и, вернувшись, стал умываться. Тут приходит Абрай Шакуров. Я говорю: «А, учитель, что так рано?» Он отвечает: «Помоги нам, Гуйч-ага. Сегодня вечером у меня будет маленький той[9]9
  Празднество.


[Закрыть]». Я согласился готовить обед. Да, и барана он попросил зарезать. Неудобно же отказать, если учитель просит, да и вообще я этим занимаюсь. Ну вот, прихожу к нему, зарезал барана, приготовил шурпу. Долго возился, устал. Когда уже гости собрались, тогда только присел. И шурпа получилась, и водки я выпил, а что-то неважно себя чувствовал.

Тут смотрю: Бекджан уходить собрался. Я с ним за компанию и пошел. Сумерки уже были, но встречного разобрать можно было. Возвращались мы большой дорогой. Миновали правление колхоза, метров сто еще отшагали. Тут Худайберды-шокур мне кричит: «Гуйч-ага!» Он у своего дома с каким-то мотоциклистом разговаривал. Я на ходу поздоровался с ним, но он задержал меня: мол, дело есть. Подходит ко мне: «Гуйч-ага, выбери, пожалуйста, завтра часок – зарежь у меня барана». В колхозе ведь не бывает базара, и каждый дом в неделю, в две раз режет скотину. Я сначала отнекивался, но он так пристал, что я согласился. В селе ведь как: не будешь другому помогать, люди стороной обходить станут. Ну вот, согласился я. Тогда Худайберды говорит своему другу-мотоциклисту: «Подвези Гуйч-ага до дому».

Подойдя поближе, я узнал сына своего соседа Довлетгельды. Он говорит: «Ладно». Завел мотоцикл, посадил меня в люльку. Я оглянулся, думал с Бекджаном попрощаться, но он ушел. Не дождался. Да ему все равно сворачивать надо было, а мне – прямо. Довлетгельды меня мигом домчал. Высадил, говорит: «В кино поеду. До свиданья, Гуйч-ага».

На другой день утром зашел я к Худайберды, зарезал барана, разделал и отправился на работу. Там слышу: «Бекджан исчез». Я даже удивился: «Парень уже бреется. Куда он может пропасть». Да, мы очень переживали… Вах, зачем не попросил Бекджана подождать! Довлетгельды и его подвез бы.

Он был умный парень, скромный. В каких отношениях были Бекджан, Худайберды и Довлетгельды, не знаю. Пусть меня покарает аллах, если скажу, чего не видел и не слышал».

«Объяснение колхозного шофера Худайберды Ялкабова.

Бекджана, сына Веллек-ага, знаю хорошо. Можно сказать, росли вместе. И живем по соседству, и учились в одном классе. Даже за одной партой сидели. Я в учебе хромал немного, а он отличником был – все на лету хватал.

После школы я окончил шоферские курсы, потом устроился шофером в колхоз. Бекджан не поехал никуда учиться. «В армии, – говорит, – надо послужить». Он был на год старше меня. Правда, на второй год он не оставался, наверно, поздно в школу его отдали. Последний раз я видел его 3 марта, да и то издали. Откуда он шел, не знаю. Он был с Гуйч-ага.

Я окликнул Гуйч-ага и попросил зарезать барана, а Бекджан не остановился, видно, домой пошел. Я его не стал задерживать.

С Довлетгельды мы встретились случайно. Потом он повез Гуйч-ага, а я вернулся в дом. После этого я не видел в тот вечер ни Довлетгельды, ни Бекджана. Да, вот еще что: Довлетгельды куда-то торопился, особенно после того, как увидел Бекджана. Когда я попросил подвезти Гуйч-ага, он согласился неохотно. Не стану скрывать, что отношения Довлетгельды с Бекджаном были не очень-то теплыми. Причин не знаю. Но между мной и Бекджаном и волосок не проходил, мы были хорошие друзья. Больше ничего не знаю и не слышал. Предположений не люблю».

«Объяснение фельдшера Довлетгельды Довханова.

Я с 6-й бригады, а Бекджан с 1-й. Расстояние далекое. Да и вообще мы с ним дружбы не искали. Он себя считал начитанным, грамотным и при случае насмехался надо мной. Конечно, если бы жить поближе, то можно было б с ним водить дружбу… В последнее время у меня с ним совсем отношения прекратились. Все вышло из-за одного фильма. Как-то мы из кино возвращались и поспорили. Картина была заграничная, не помню названия. Все время стрельба, драки – очень интересная. Ну вот, я стал хвалить фильм, а Бекджан говорит: «Дребедень». Ребята тоже разделились: большинство за меня, а некоторые на его стороне. Бекджан разозлился, что меня ребята поддерживают, и говорит: «Тебе бы побольше выстрелов да убийств, а серьезных фильмов ты не понимаешь». Вот после этого мы и не стали разговаривать, друг друга стороной обходили. Если разобраться, это пустяк. Может, и помирились бы. А тут еще через месяц про меня в газете написали: «Довханов открывает медпункт когда ему заблагорассудится». В общем, крепко досталось. Честно говоря, я подумал, что это Бекджана рук дело – он ведь иногда заметки в газету посылал.

А 3 марта вот что было. Когда я Гуйч-ага домой отвез, поехал в кино. Из кино – домой. Об исчезновении Бекджана узнал в медпункте от пациентов. В каких отношениях были Худайберды и Бекджан, не знаю. Больше ничего не слышал и не видел. Что он иголка, Бекджан, чтобы пропасть?»

«Объяснение киномеханика Куллы Кадырова.

Я в клубе на все руки: сам билеты продаю, сам фильм кручу, сам контроль обрываю. Голову на отсечение даю, что в воскресенье Довлетгельды в кино не приходил. Был бы, так я бы видел».

Другие свидетели подтвердили показания Кадырова. Еще одно объяснение дано было продавцом колхозного магазина Лопбыкулы Таррыховым:

«С вечера 3 марта у меня начали болеть зубы и так и не дали мне заснуть до утра. Всю ночь я ходил взад-вперед, держась за щеку. Не скажу точно, когда я услышал, как в нашу сторону завернул мотоцикл с люлькой. Было темно, но фары не горели. Я вышел из дому. Когда мотоцикл подъехал совсем близко и возле соседнего двора остановился, я сообразил, что это Довлетгельды, сын нашего соседа. Когда он заглушил мотор и стал вкатывать мотоцикл во двор, я окликнул его: «Эй, братишка, что-то ты поздно». Он ответил: «Побудь фельдшером, тогда узнаешь» – и ушел в дом. Голос его дрожал… Потом: ехать с потушенными фарами, вкатывать мотоцикл на руках… Подозрительно все. Это было, как я уже сказал, в ночь с 3 на 4 марта. Отношения у нас просто соседские. Личных счетов у нас нет».

Объяснение другого из соседей Довлетгельды подтверждало, что он вернулся домой среди ночи.

Хаиткулы сделал глоток совсем остывшего чая и перевернул новую страницу. Вот санкция прокурора на арест фельдшера Довлетгельды Довханова. Протоколы допросов. Новые показания свидетелей.

Если бы не перерыв у архивариуса, он еще посидел бы. Да, дело интересное, есть над чем поломать голову. Десять лет прошло, а от Бекджана ни слуху ни духу… Довлетгельды верно заметил: не иголка же этот Бекджан.

Пока можно ухватиться только за Довханова. Факты против него, против него одного. Якобы был в кино – на самом же деле не был; говорит, что после кино отправился домой, а приехал глубокой ночью… Кроме Довлетгельды, никто не имел счетов с Бекджаном – об этом свидетельствуют все показания… Да, а как же он оправдался? Ведь иначе дело было бы закончено… Надо прочесть, что там дальше. Подходило время обеда. Делопроизводительница выжидающе поглядывала на Хаиткулы… «Она ведь не девчонка, нет чтобы здесь пообедать. Приносила бы с собой…» Хаиткулы поднялся из-за стола и пошел к выходу.

На улице накрапывал дождь, было холодно. Хаиткулы потоптался перед министерством, соображая, чем занять себя на этот час. Взгляд его упал на ближайшее кафе, и капитан подумал, что неплохо будет подкрепиться сосисками и парой чашек кофе.

За обедом он набросал в своем блокноте несколько первоочередных вопросов:

«1. Назаров. Кто такой Назаров? (сейчас). 2. Бекджан Веллеков, Марал Веллекова?! (вечером). 3. Результат?»

Весь сегодняшний, а может быть, и завтрашний день уйдет на выяснение всех обстоятельств, связанных с этим делом. Сперва, когда он взял в руки незаконченное дело, Хаиткулы интересовали методы следствия, чему посвящена была его диссертация, но теперь перед капитаном возникла совсем иная цель. Все теперь зависело от решения вопросов, намеченных в блокноте, особенно от решения третьего.

Но волею Анны Александровны, хранительницы министерства архива, планы Хаиткулы несколько переменились. Когда он вернулся с обеда, двери архива были по-прежнему закрыты, и один из вахтенных милиционеров сказал, что делопроизводительница сообщила по телефону, что прийти сегодня не сможет.

II

Ответ на первый из вопросов откладывался. Для выяснения второго надо ехать в мединститут. Хаиткулы решительно направился к выходу.

На улице он увидел Аннамаммеда, садившегося в машину. Тот тоже заметил Хаиткулы и приветственно помахал ему.

– Далеко собрался?

– В Красный Крест.

– Красный Крест так Красный Крест. Садись. – Аннамаммед открыл заднюю дверцу «газика» и пропустил Хаиткулы в глубину кабины. Сослуживцы подали друг другу руки и по всегдашнему обыкновению обменялись шутками и колкостями. Хотя их беседы и переходили иной раз в ожесточенные споры, это не мешало дружбе. Хаиткулы и Аннамаммед занимали одинаковые должности, работали рядом, и когда один уезжал в командировку, другой скучал без него.

Аннамаммед был невысокий крепыш с полным, румяным лицом. Если надеть на него вместо формы капитана милиции полосатый халат и дать в руки лопату, всякий признал бы в нем крестьянина, поливальщика на хлопковом поле. Он жил с семьей в домике с садом, постоянным предметом забот и разговоров Аннамаммеда – крепка была в нем крестьянская жилка.

Хаиткулы был много моложе – ему только что минуло 29 лет. Рослый, стройный, с худощавым волевым лицом и внимательными глазами, он казался солиднее и старше многих своих сверстников.

Аннамаммед работал в милиции уже десять лет, но высшего образования у него не было – он только что перешел на третий курс заочного юридического института. Хаиткулы же пришел в милицию после окончания университета. Неудивительно поэтому, что между друзьями часто разгорались горячие споры о соотношении теории и практики. Аннамаммед, конечно, защищал превосходство практики, а Хаиткулы, посмеиваясь, замечал: «У кого что болит…»

Последнее время Хаиткулы собирал материалы для диссертации, а у Аннамаммеда было по горло дел в связи с завершением крупной операции по раскрытию шайки, орудовавшей на складе стройматериалов. Виделись они не часто, и теперь, устроившись на сиденье «газика», выкладывали друг другу накопившиеся новости. За разговором не заметили, как машина остановилась возле городка Красного Креста.

Хаиткулы обошел все корпуса и, не найдя нигде Марал, поехал автобусом в мединститут. Здесь ее тоже не оказалось. Сокурсницы Марал только запутали капитана: кто говорил, что Марал где-то в институте, кто уверял, что она ушла. Не надеясь застать ее, он все же решил сходить в общежитие. Мысли Хаиткулы переключились на занимавшее его дело, и только голос вахтера вывел его из задумчивости. Хаиткулы ответил на приветствие, подошел к зеркалу в вестибюле общежития, поправил галстук, причесался и взбежал на второй этаж. В комнату Марал он всегда входил с чувством, подобным тому, с которым он переступал порог генеральского кабинета. Так и теперь Хаиткулы помедлил перед дверью, прежде чем постучать. Он попытался придать лицу деловое выражение – ведь он действительно пришел по делу, но, когда Марал крикнула: «Войдите!», Хаиткулы осторожно нажал на ручку двери и, шагнув в комнату, робко сказал:

– Салам.

Марал и две ее сокурсницы сидели за длинным столом, заваленным по краям книгами, и пили кок-чай. Девушки поздоровались и, улыбнувшись, переглянулись. Он, поборов смущение, подошел к столу и шутливо нахмурился:

– Я брожу по всему городу, как дервиш, и нигде не могу тебя найти, а ты, оказывается, чаи гоняешь.

Марал налила чаю в свободную пиалу и поставила рядом со своей:

– Садитесь, товарищ капитан. Наверное, во рту пересохло после долгого путешествия?

Хаиткулы присел на краешек стула и взял пиалу. У него не хватало духу взглянуть в бархатно-черные глаза Марал, затененные длинными ресницами, и он принялся неестественно заинтересованно перелистывать раскрытый учебник. Марал и ее подруги, все так же улыбаясь, смотрели на капитана. Хаиткулы совсем смутился и залпом опорожнил пиалу. Марал тотчас же налила ему еще чаю. Хаиткулы сделал большой глоток, но поперхнулся и закашлялся. Краска залила его щеки. Одна из девушек, Абадан, участливо спросила:

– Что, Хаиткулы-ага, много селедки ели? Чай, как вода в песок, уходит.

Марал и вторая девушка прыснули. Капитан поставил пиалу и, справившись с душившим его кашлем, сказал:

– Ну и язычок у тебя, Абадан, – как бритва. Кого хочешь в краску вгонишь.

– Язык и ногти – наше оружие, потому они и остры, – притворно потупясь, ответила Абадан.

– Ой, меня ведь ждут, – после некоторого молчания спохватилась она и выбежала из комнаты.

А вторая девушка вдруг вспомнила, что ей надо сходить в магазин, и тоже ушла.

– Понимаешь, Марал, я к тебе по делу… – начал Хаиткулы.

Она улыбнулась:

– Опять по делу? Все ваши медэксперты заболели гриппом? А может, дядя просил узнать, чем лечить радикулит?

– Да нет, тут, видишь ли, дело щекотливое…

– Я же тебе сказала, что можешь приходить просто так. Не ломай себе голову, придумывая повод.

– Я серьезно… Это касается тебя… вернее, вашего села.

– Ну? – Марал подняла брови. – Рассказывай, а я пока уберу со стола.

– Сегодня, Марал, я наткнулся на одно дело… Десять лет назад, 3 марта пятьдесят восьмого года, из вашего села пропал молодой человек Бекджан Веллеков…

Хаиткулы взглянул на Марал. Ее лицо словно окаменело, глаза лихорадочно заблестели.

– Начатые на второй день розыск и следствие результатов не дали, – капитан вздохнул. – Есть основание предполагать убийство… А значит, убийца по сей день гуляет на свободе… И я клянусь, что найду убийцу твоего брата…

Хаиткулы остановился: Марал, всхлипнув, отвернулась.

III

Опять у него в руках это дело. Теперь нужно было выяснить две вещи: каким образом Довлетгельды снял с себя страшное подозрение и что это за Назаров, который вел следствие.

Хаиткулы стал перечитывать документы, но поначалу никак не мог сосредоточиться – заплаканное лицо Марал стояло перед глазами.

«Я заставил плакать Марал… И все моя неуклюжесть. Аннамаммед узнал бы тактичнее, без слез. Надо было послать его…» Такие мысли всю ночь не давали уснуть Хаиткулы. Наверное, поэтому последние листы дела ему пришлось перечитывать еще раз – строки двоились, и только с усилием ему удавалось вникнуть в смысл читаемого. Наконец капитан отодвинул от себя толстую пачку листов и откинулся на спинку стула. Посидев так с минуту, Хаиткулы перевязал дело и, отдав его хозяйке архива, отправился домой. Несмотря на то, что с самого утра у него крошки не было во рту, он сразу же улегся в постель.

Хаиткулы проснулся, когда солнце уже заходило – в комнате было сумрачно, с улицы доносились голоса гуляющей толпы. Он умылся и позвонил Аннамаммеду.

– Салам!.. Да, это я… Как у вас, все живы-здоровы?.. Мегрэ дома?.. Не пришел?.. Как появится, пусть сразу приезжает ко мне… Нет-нет, пусть не звонит, а сейчас же едет. Срочное дело…

Скоро в дверь позвонили. Хаиткулы легко вскочил и пошел открывать. Пришел Аннамаммед.

– Ну что за срочное дело?

– Ты уже знаешь обстоятельства исчезновения Бекджана… Они расстались с Гуйч-ага возле дома Ялкабова. Давай попробуем проследить путь Бекджана от места вечеринки, – Хаиткулы раскрыл блокнот и прочертил поперек листа прямую линию, поставил в начале и посредине ее две жирные точки, написал над первой: «Место, отк. ушел Б.», а над второй: «Расст. с Гуйч». Потом от средней точки провел еще одну линию и, завершив ее огромной точкой, надписал: «Дом Б.» – Видишь – от дома Ялкабова до дома Бекджана совсем недалеко. Очевидно, все произошло на этом отрезке. Ведь если бы Бекджан вернулся на улицу, его заметили бы – народ шел с вечеринки, да и вообще в это время много гуляющих. Если он пошел бы не домой, а дальше по дороге, его опять же видели бы. И Гуйч-ага заметил бы его – ведь он вскоре поехал в ту же сторону на мотоцикле вместе с Довхановым. Значит, он пошел по этой дороге! – Хаиткулы торжественно ткнул карандашом в отрезок между «Расст. с Гуйч» и «Дом Б.».

– Постой, дорогой! – Аннамаммед взял у Хаиткулы карандаш и поставил рядом с короткой линией большой вопросительный знак. – А есть ли тут дорога? Ты сам ее видел? Может быть, к дому Бекджана нельзя пройти напрямик? Тогда надо искать убийц (если, конечно, это убийство) в другом месте. Может быть, дело окажется не таким уж сложным, если мы разузнаем кое-что о тех, кто живет на этой предполагаемой улице?

Хаиткулы почесал в затылке:

– Похоже, ты прав. Надо будет заняться этим… Теперь вот что: по делу никто не был заподозрен, кроме Довлетгельды Довханова. И характеристика с работы, И показания соседей, шофера Худайберды, и, наконец, собственное его объяснение – все не в пользу Довлетгельды. Кроме него, никто не был заподозрен в намерении свести счеты с Бекджаном. Да и какие там враги у молодого парнишки?!

– Значит, были. Если б их не было, Бекджан и по сей день здравствовал бы. Да, чем же закончилось дело с Довхановым?

– Сначала он был взят под стражу. Следователь установил, что после того, как Довлетгельды отвез домой Гуйч-ага, он поехал не в кино, а махнул прямо в район. Там жила одна девушка, которая вместе с ним окончила фельдшерские курсы. Довханов, понятно, не хотел бросать тень на девушку и дал ложные показания. Девушка сама пришла к следователю и подтвердила алиби своего приятеля. Ну вот, учитывая это, а также и то, что отношения между ним и Бекджаном не могли привести к каким-то серьезным последствиям, Довлетгельды был освобожден… Вообще, на мой взгляд, следствие проведено небрежно.

Тут Хаиткулы осекся. Дело в том, что расследование вел начальник уголовного розыска райотдела милиции Ходжа Назаров; теперь он стал непосредственным начальником Хаиткулы.

– Тебе в архиве не встречались другие незаконченные дела? – поморщился Аннамаммед.

Хаиткулы знал, что ему еще предстоит сложный разговор с подполковником Назаровым: вряд ли он захочет, чтобы следствие возбуждалось вторично… Но Хаиткулы надеялся на поддержку генерала. Он твердо решил добиться нового изучения обстоятельств гибели парня, тем более что парень этот родной брат его невесты Марал… А ведь. Хаиткулы уже дал клятву девушке, что разыщет убийцу.