Текст книги "Спаси своего принца"

Автор книги: Эдриан Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

4

Эммет Мэдлоу не очень-то переживал из-за того, что его друг и коллега Шон Милано задерживался уже на двадцать минут. Шон, который не опаздывал, был бы уже не Шоном. Во всяком случае, не Шоном Милано…

У Шона было много отличительных черт, но несколько Эммет перечислил, даже если бы его разбудили посреди ночи: Шон не умел рано просыпаться, обожал своего хорька и всегда таскал на шее дурацкий шарф – тонкий или толстый, зависело от времени года.

Но если обожаемый хорек и дурацкий шарф могли задеть лишь тех, кто ненавидит хорьков и считает, что шарфы не в моде, то опоздания Шона причиняли и Эммету, и многим другим немало хлопот.

Однажды, еще на заре своей карьеры, Шон из-за опоздания чуть было не сорвал весьма прибыльный контракт. Эммету стоило большого труда уговорить директора кинокомпании «Вэйнроуд» подождать еще пять минут. К счастью, за эти пять минут Шон успел появиться. Как выяснилось позже, Шону пришлось подниматься на лифте и у него случился приступ клаустрофобии. Естественно, в таком состоянии Шон попросту не мог прийти на переговоры, а потому опоздал на целых полчаса.

Договор, к счастью, был заключен, а потом для Шона и Эммета настали золотые времена. «Мистические комедии» Милано собирали огромные залы и побивали рекорды по кассовым сборам. Имя Милано пестрило во всех газетах и журналах, а Эммет потирал руки, подсчитывая прибыль.

Шон совершенно не разбирался в финансовых вопросах, но безгранично доверял Эммету, за что последний платил ему абсолютной честностью в делах. Эммет Мэдлоу был редкостным пройдохой и прекрасно знал, что может облапошивать и обворовывать Милано так, как ему вздумается. Однако Эммета привлекал не столько обман, сколько азарт. Но обманывать Шона Милано было все равно что обманывать трехлетнего ребенка, а этот вариант Эммета совершенно не устраивал.

Но, увы, через несколько лет золотые времена сменили времена провальные. Как это часто бывает, фильмы некогда популярного режиссера начали подвергаться беспощадной критике. Рейтинги стремительно падали, сборы оставляли желать лучшего.

Около года, вопреки настойчивым просьбам Эммета уцепиться хотя бы за какой-нибудь сценарий, Шон Милано провел в глухом молчании. И только когда на глаза режиссеру попался роман Альфреда Швидке «Мой странный дом», Шон наконец заговорил. Нет, он не просто заговорил – он затараторил без умолку. Об этом романе Шон прожужжал Эммету все уши.

Главный герой романа – писатель – получил в наследство от бабки домик в маленьком городке, куда немедленно переехал, чтобы спокойно закончить свой очередной шедевр. Однако покой писателю мог разве что сниться: в домик к нему начали захаживать любопытные гости – призраки, которые постоянно донимали его своими россказнями и мешали бедняге работать. Одним из этих призраков оказалась красивая девица по имени Элисон Хадсон.

Семейная ценность – магический крест, усыпанный александритами, – послужила причиной того, что женщины в роду Хадсон умирали, так и не выйдя замуж, или становились жертвами злых сил. Все дело в том, что александритовый крест некогда был наделен огромной силой, которую мог получить лишь мужчина, женатый на одной из представительниц семейства Хадсон.

Этот крест пытался заполучить ужасный колдун, живший по соседству с Хадсонами. Когда-то он вознамерился жениться на Элисон, но она узнала о его коварных планах, и колдун расправился с ней.

Теперь же настала очередь внучки ныне покойной Элисон… Чтобы добраться до нее, колдун вселился в тело ее жениха, поэтому призрак Элисон настоятельно требовал, чтобы писатель отложил в сторону свой недописанный роман и бросился спасать ее внучку…

Что оставалось делать писателю? Разумеется, послать к черту свой роман и броситься на борьбу с силами зла, не забыв при этом влюбиться во внучку призрачной Элисон…

Внимательно выслушав Шона и обреченно вздохнув, Эммет Мэдлоу направился с готовым сценарием в компанию «Вэйнроуд», ту самую, в которой Милано начинал свою режиссерскую карьеру.

В «Вэйнроуд» покумекали и сделали предложение Швидке. Альфред Швидке – автор, популярный лишь в узких кругах и пишущий, по слухам, за смешные гонорары, – сразу же согласился. Милано решил писать сценарий сам, и Швидке не слишком этому противился, правда, потребовал, чтобы с ним согласовывали любые изменения, касающиеся характеров персонажей. Шон внес лишь незначительные изменения, так что все были довольны. «Вэйнроуд» обещали организовать хорошую рекламную кампанию, а от Шона требовалось снять очередной шедевр на уровне трех первых фильмов. То, что на главные роли удалось заполучить Оливье Лава и Луизу Бергман, еще больше подогрело интерес к картине.

В общем, начало было многообещающим, но Эммет знал, как опасна преждевременная радость. В преддверии съемок он волновался больше Шона и ломал себе голову над вопросом: что можно сделать, чтобы усилить интерес к «Моим странным друзьям» – так звучало рабочее название картины. Эммет чувствовал, что одной рекламной кампанией дело не обойдется. Высокие рейтинги мог обеспечить яркий, нестандартный ход. Но какой?

В этих раздумьях его и застал Шон Милано. Режиссер уселся рядом со своим партнером и заказал чашку двойного «эспрессо» с коньяком.

– Что-то ты рано начинаешь, Шон, – поприветствовав друга, заметил Эммет. – И вид у тебя неважный. Неприятности?

Шон коротко рассказал Мэдлоу о вчерашних «приключениях» и положил перед ним распечатанный конверт с письмом.

– Вот, читай, – мрачно предложил он. – Я уже насладился творчеством этого кретина.

Прежде чем вытащить письмо, Эммет посмотрел на конверт. Почерк у анонима был аккуратным, почти каллиграфическим. И никакого обратного адреса, разумеется…

«И снова здравствуйте, мистер Милано!

Мои поздравления – говорят, вы затеяли съемки нового фильма. Я рад за вас и искренне надеюсь, что ваша очередная пустая и бессмысленная картина снова провалится.

Хотел бы я знать, зачем вы снова взялись за то, на что никогда не были способны? Не затем ли, чтобы потешить свои неуемные амбиции, которые давно пора состричь садовыми ножницами, как слишком длинные ветки?

Дерзайте, Милано, дерзайте! Только не забывайте о том, что ваш тайный друг и доброжелатель всегда останется с вами, где бы вы ни находились, куда бы ни уехали! Так что напрасно вы так тщательно скрываете название городка, в котором собрались снимать свое очередное, не сомневаюсь „гениальное“, творение. Я и там буду с вами. Я буду с вами везде…

Ваш вечный критик, ваша анонимная совесть.

P.S. Совсем запамятовал – я слышал, что вы женитесь. И с этим тоже могу вас поздравить. Более пошленькой кандидатуры на роль вашей жены, чем Селина Бельски, я даже не представлял. Кстати, ей нравится ваша дурацкая привычка протирать платком посуду?»

– Однако… – Эммет поскреб в затылке и уставился на Шона. – Если он не знает тебя, то, по крайней мере, знаком с твоими привычками.

– Спасибо, утешил.

– Понимаю, – кивнул Эммет. – Но давай посмотрим на это под другим углом зрения. Если всякие психи пишут тебе такие письма и интересуются твоей судьбой, значит, ты – все еще популярен, черт возьми!

– Отлично, Эммет, – Шон скептически усмехнулся и протер платочком края чашки, принесенной официантом, – просто здорово… А когда этот псих выследит меня и прикончит, ты сделаешь из этого рекламу.

– Блестящая идея, – расхохотался Эммет. – Главное, чтобы он добрался до тебя после съемок. Ты только представь себе заголовки в газетах: «Последний пророческий фильм Шона Милано», или «Последнее слово Милано», или «Трагический конец известного режиссера»…

– Ну, хватит, – нахмурившись, одернул его Шон. – Мне не до смеха, если ты не заметил…

– Не хочешь пойти в полицию? – поинтересовался Эммет.

– С чем – с этой бумажкой? – хмыкнул Шон. – И что они сделают? Проведут графологическую экспертизу и вычислят этого анонима? Как же… Надо мной посмеются, не больше.

– Ты даже не предполагаешь, кто может это писать?

– Нет… – Шон пожал плечами. – Знакомые и друзья сразу отметаются, иначе ты был бы в первых рядах…

– Мотив отсутствует, – небрежно бросил Эммет. – Из всех психов, с которыми ты знаком, самый большой псих – ты сам. А, забыл твою бывшую, Джекки. Как ты думаешь, она способна на такое?

– Нет, – с сомнением покачал головой Шон. – Идея вернуть меня у нее появилась относительно недавно. А письма я получаю уже давно. Если бы я на кого и думал, то на Клеманса Гудвина. Но, сам понимаешь, его кандидатура не подходит по той же причине.

– Клеманс – настоящий псих, – согласился Эммет. – Если бы я мог предположить, что он станет так себя вести, то пинками прогнал бы его с кастинга… Говоришь, он тебе угрожал?

– Угрожал, – кивнул Шон. – Конечно, может быть, он сгоряча ляпнул, но ты знаешь мою мнительность… Честно говоря, мне не по себе…

– Успокойся, Шон. Скоро ты укатишь отсюда, и никто до тебя не доберется. Ни Клеманс Гудвин, ни твоя Джекки, ни твой чокнутый аноним.

– Мне бы твою уверенность, – с сомнением покачал головой Шон и сделал глоток душистого кофе.

– Можно приставить к тебе охрану.

– Вот еще… – фыркнул Шон. – За мной вечно будет таскаться бестолковая тень, а в нужный момент ее не окажется рядом… Так, во всяком случае, обычно бывает в триллерах и детективах…

– Ты живешь не в фильме, Шон.

– Я живу в реальности, – согласился Милано. – А реальность бывает закручена почище всякого детектива…

Эммет на секунду задумался, а потом просветлел и посмотрел на Шона так, словно у того над головой образовался нимб.

– В чем дело, Эммет? – недоуменно покосился на него Шон.

– Ты знаешь, у меня появилась блестящая идея. И только попробуй сказать, что тебе она не нравится…

– Миссис Петти, хватит прихорашиваться! – Джун нервно ходила по комнате, то и дело поглядывая на часы. – Мы точно опоздаем! К тому же Милано не такой уж красавец, чтобы ты для него наряжалась… Надень свою белую блузку, красную клетчатую юбку и…

Джун застыла с открытым ртом. Из бабушкиной комнаты вышла незнакомая ей женщина в элегантном темно-синем платье, поверх которого была надета белая меховая горжетка. В ушах у женщины красовались длинные серебряные нити, на кончиках которых висели хрустальные капельки. Глаза у женщины были слегка подведены, а ресницы подкрашены темно-синей тушью.

– Бабушка, это – ты? – спросила Джун, во все глаза разглядывая нарядную миссис Петти.

– К-кажется я, – неуверенно пробормотала Пентилия. – И как?

– По-моему, ты сбросила лет двадцать, если не больше. Выглядишь, как оперная певица…

– Не льсти мне, деточка…

– А я и не льщу, бабуль. Говорю, как на духу. Я тебя даже не узнала, так что Милано точно тебя возьмет и хорошо заплатит. Будешь богатой и знаменитой…

– Д-джун, я никуда не поеду… – к полной неожиданности внучки заявила Пентилия. – Я выгляжу ужасно, меня даже на порог не пустят.

– Ба, ты тронулась умом?! – ошалело уставилась на нее Джун. – Это же твоя мечта! Ты же мне все уши прожужжала своим Милано! Ты же себе потом не простишь, ну и мне за компанию…

– Я не поеду… – горько вздохнула Пентилия. – Я слишком стара для таких затей…

– Стара?! Да ты выглядишь как Сара Джессика Паркер в «Сексе в большом городе»! Милано решит, что я привела ему свою мать!

– Нет, Джун, я не могу…

– Можешь!

– Не могу…

Джун закусила губу. Только этого сейчас не хватало. Кто бы мог подумать, что Пентилия Лиллард, столько лет грезившая о роли в фильме Милано, даст задний ход, когда мечта сама свалится к ней в руки…

Что же делать?! – ломала голову Джун. Она решила прибегнуть к последнему средству.

– В общем так, миссис Петти… – сурово начала она. – Если вы сейчас не направите свои стопы в сторону двери, я позвоню коротышке Миглсу и скажу, что вы назначили ему свидание у себя дома. Он примчится через пять минут, будьте уверены. И как вы думаете, что он решит, когда увидит вас в этом наряде?

– Ты этого не сделаешь… – ужаснулась миссис Петти.

– Еще как сделаю. – Чтобы доказать свою решимость, Джун подошла к телефону и сняла трубку. – Прямо сейчас и сделаю. Мистер Миглс, моя бабушка постеснялась позвонить вам сама, поэтому я звоню вместо нее. Она ждет вас у себя и даже нарядилась к вашему приходу. «Петти, моя Петти! Сейчас же бегу!» – изобразила Джун голос Миглса. – Удачного вам свидания, мистер Миглс…

– Ну все, довольно! – закричала Пентилия. – Хорошо, я поеду. Но учти, этот шантаж тебе дорого обойдется!

– Отшлепаешь меня тапком или прибегнешь к ремню? – насмешливо полюбопытствовала Джун, направляясь к двери.

– Ох, Джун, дождешься ты у меня… – вздохнула Пентилия.

Вопреки ожиданиям Джун, они не опоздали. Возле высокого зеркально-голубого здания Джун и Пентилия оказались в четверть пятого. За дверьми их встретила охрана – двое плечистых парней в черных костюмах и белых рубашках. Увидев их непроницаемо-серьезные лица, Джун растерялась так, что даже позабыла, зачем они с Пентилией пришли в эту зеркальную башню.

– Я вас слушаю, мэм, – ледяным тоном напомнил о себе охранник. – Вы по делу?

Конечно, нет, мы просто поболтать, хотела ответить Джун, но вслух сказала:

– Нам к мистеру Милано. Он ждет нас к половине пятого.

– Милано?

Рослые парни недоуменно переглянулись.

– Вы уверены? – полюбопытствовал второй охранник.

Джун начала терять терпение.

– Нет, не уверена. Так сказала, для красного словца…

Охрана не оценила тонкого чувства юмора Джун и посмотрела на нее с еще большим недоумением. Пентилия, которая наконец вспомнила, что они с внучкой пришли сюда из-за нее, решила вмешаться. Она с милейшей улыбкой обратилась к тому охраннику, который показался ей сообразительнее, и заговорила:

– Вы можете позвонить мистеру Милано, он действительно нас ждет. Я пришла на кастинг, а моя внучка – со мной. Меня зовут Пентилией Лиллард, а внучку – Джун Лиллард. Шон Милано обещал принять нас лично.

– Так, значит, лично? – решил все-таки уточнить охранник.

– Конечно, лично, – расплылась в улыбке Пентилия. – И с вашей стороны, молодой человек, было бы очень любезно, если бы вы нас к нему проводили…

– Хорошо, – кивнул охранник, сраженный улыбкой Пентилии. Джун подумала, что ему, наверное, никто никогда не улыбался. – Пойдемте.

Уже через несколько минут Джун и ее бабушка оказались на втором этаже «зеркальной башни» около белой двери, на которой висела табличка с лаконичной надписью «кастинг». Возле двери стоял ряд стульев, на которых сидели пять женщин и трое мужчин. Пентилия любезно поблагодарила охранника за помощь и вопросительно посмотрела на внучку.

– Наверное, нам надо о себе напомнить, – предположила Джун. – Заглянуть к Милано и сказать ему, что Пентилия Лиллард уже пришла.

– Лучше это сделать тебе. Тебя, по крайней мере, он знает в лицо…

– Хорошо, – кивнула Джун и направилась к двери.

На нее тут же посыпались косые взгляды тех, кто ждал своей очереди.

– Извините, – поспешила оправдаться Джун, – нам назначили на полпятого.

Она постучала и, не дождавшись ответа, приоткрыла дверь. Милано Джун увидела сразу. Он сидел за большим широким столом, на котором стояли две чашки кофе и блюдо с пирожными, и черкал что-то в маленьком блокноте. Рядом с Милано восседал плотный мужчина с редкими волосами, зачесанными назад и уложенными гелем. За тем же столом сидело еще несколько человек, которых Джун, разумеется, никогда не видела. На столе стоял большой монитор, а перед столом – несколько камер, направленных на пожилую даму, которая читала текст по бумажке. Она явно волновалась: ее пальцы буквально вцепились в краешек шифоновой юбки.

Джун посочувствовала даме и хотела было прикрыть дверь, но Милано обернулся и заметил ее. Он поднял вверх указательный палец, и Джун догадалась, что Милано просит ее подождать. Девушка кивнула и аккуратно закрыла дверь.

– Он просил подождать, – шепнула она Пентилии.

Миссис Петти пролепетала что-то вроде «конечно», и Джун заметила, что у нее слегка подрагивает подбородок. Видимо, бабуля снова разволновалась.

Лишь бы она сейчас не пошла на попятный, испугалась Джун.

– Все будет хорошо, – поспешила ободрить она бабушку. – Вот увидишь…

Вскоре из комнаты вышла дама в шифоновой юбке, а следом за ней появился Милано. Джун заметила, что на нем все тот же пиджак, но джинсы он сменил на вельветовые брюки терракотового цвета, а синий шарф на горчичный.

– Здравствуйте, мистер Милано, – поздоровалась Джун с режиссером. – Извините, что помешала. Знакомьтесь, это моя бабушка – Пентилия Лиллард, ваша большая поклонница.

– Весьма польщен. – Милано отвесил Пентилии легкий поклон, однако на его лице не появилось ни тени улыбки. – Вы готовы? – спросил он растерянную Пентилию.

– К чему? – недоуменно покосилась на него старушка.

– К кастингу, разумеется.

– Надеюсь, да… – пролепетала Пентилия.

Джун поняла, что бабушка вот-вот потеряет дар речи. Еще бы – встретиться с человеком, о котором она так много читала, но ни разу не видела… Сможет ли она справиться с собой? – беспокоилась Джун.

– Тогда пойдемте, – велел Милано и, распахнув дверь, кивнул Пентилии. – Заходите…

Пентилия Лиллард бросила на внучку взгляд, от которого у Джун мурашки побежали по коже. Она хорошо знала свою бабушку. Пентилия чувствовала себя, как арестант, которого ведут на смертную казнь, и даже то, что рядом с ней – ее любимый Милано, не избавляло ее от этого ощущения…

Шон окинул миссис Лиллард оценивающим взглядом.

Одета, как певичка из дешевого кафе, но выглядит при этом вполне сносно. Слишком уж волнуется – это скверно, но старается держать себя в руках – это достойно уважения.

Ладно, посмотрим, что будет дальше, решил Шон и протянул Пентилии несколько листков бумаги, скрепленных степлером.

– Это – распечатка сценария, – объяснил он Пентилии. – Конечно, здесь – не весь сценарий, всего лишь часть. Вы будете пробоваться на роль матери главной героини. Ее имя – мисс Мизетта Хадсон. Ваша героиня никогда не была замужем и свою дочь воспитала в одиночестве. Она слишком трепетно относится к дочери, постоянно опекает ее, оберегает, вмешивается в ее жизнь…

– А что, можно «слишком трепетно» относиться к собственному ребенку? – перебила его миссис Лиллард.

А дамочка-то с характером, хмыкнул про себя Шон.

– Если бы вы были знакомы с моей мамой, то поняли бы, о чем я, – улыбнулся он миссис Лиллард. – Так вот, ваша героиня хочет устроить жизнь Элисон, своей дочери. И, естественно, внимательно следит за теми мужчинами, которые появляются в ее жизни. Главного героя – уже немолодого писателя – она вначале воспринимает как потенциального врага. То, что вам сейчас предстоит читать: диалог между мисс Мизеттой и писателем. Я буду читать текст писателя, ну а вы, соответственно, текст матери Элисон. Садитесь на этот стул. – Шон указал даме на высокий стул, рядом с которым стояли камеры. – Начнем?

– Начнем, – решительно кивнула миссис Лиллард и устроилась на стуле.

Шон сел за стол и взял копию сценария. Съемочная группа уставилась на миссис Лиллард, и Шон заметил, что от смущения она вцепилась в бумагу так, что листы в ее руках выгнулись.

– Почему вы считаете меня своим врагом, мисс Мизетта? – начал он.

– Я уже не первый раз прошу вас называть меня мисс Хадсон, – сухо ответила миссис Лиллард.

Что ж, она выбрала нужный тон, отметил про себя Шон.

– Мисс Хадсон, вы уходите от ответа… Разве я сделал вам или Элисон что-то плохое?

– Нет, но можетесделать.

Отличное начало, улыбнулся про себя Шон.

– Могу? Вам не кажется, что вы слишком часто задумываетесь о будущем или вспоминаете прошлое? Вы ведь никогда не жили настоящим, да, мисс Хадсон?

– Я никогда не жила своей жизнью, в этом вы правы. – В глазах миссис Лиллард мелькнул знакомый Шону блеск – так иногда смотрела на него его собственная мать. – Я всегда жила для Элисон. И это дает мне право думать о ее будущем.

– Но это не дает вам права решать за нее. Вы решаете, какое платье она наденет завтра, вы решаете, что она любит, а что нет. И наконец вы решаете, за кого она выйдет замуж. По-вашему, это нормально?

– По-моему, это естественно. Я всего лишь забочусь о ней. – Миссис Лиллард даже плечи распрямила, произнеся последнюю фразу.

– Не знал, что забота – это навязывание своего мнения близкому человеку. Мы с вами понимаем это слово по-разному…

– Навязывание?! – вспыхнула миссис Лиллард. – Вы ведь не понимаете, о чем говорите! Я – мать, а мать никогда не посоветует и не сделает плохого своему ребенку. В отличие от чужого человека, который приехал в этот городок, чтобы поразвлечься, и через месяц уедет обратно!

– Надо полагать, вы имеете в виду меня?

– О, как вы проницательны, мистер Риверс… – саркастически усмехнулась миссис Лиллард.

Шон отложил в сторону сценарий.

– Достаточно…

– Ну как? – одними губами произнесла миссис Лиллард.

– Гораздо лучше, чем я мог предположить, – уклончиво ответил Шон.

Съемочная группа одобрительно загудела. В глазах Ларри, помощника режиссера, появился хорошо знакомый Шону блеск. Эммет Мэдлоу удовлетворенно покачал головой и одобрительно улыбнулся пожилой даме.

– По-моему, гораздо лучше, чем все, что мы до этого видели… – ободрил он миссис Лиллард.

– Я учту твое мнение, Эммет, – буркнул Шон. – Спасибо, миссис Лиллард. Надеюсь, вы сейчас никуда не торопитесь?

– Нет, – покачала головой дама.

– Тогда я попрошу вас немного задержаться и посидеть в коридоре. Надеюсь, вы не против?

– Нет, – снова покачала головой миссис Лиллард.

На ее лице Шон прочитал выражение недоумения и волнения одновременно. Она решила, что не понравилась Шону, и не понимала, почему он просит ее задержаться. Чтобы подсластить пилюлю, Шон улыбнулся пожилой даме.

– Отлично, тогда подождите. Если вы хотите кофе, скажите, я распоряжусь…

– Спасибо, ну что вы… – окончательно стушевалась миссис Лиллард.

А перед камерами она почти не смущалась…

Шон хотел добавить, что постарается поскорее решить ее судьбу, но в этот момент дверь распахнулась и на пороге появилась Селина вместе со своей матерью, миссис Бельски.

Вот дьявол! – ругнулся про себя Шон. Ну как я мог забыть, что пообещал Селине принять будущую тещу именно сегодня!

Шон поздоровался с Селиной и миссис Бельски и, стараясь быть как можно более любезным, попросил их подождать с обратной стороны двери. Невеста и теща, судя по всему, полагали, что имеют право на привилегии, и теперь их лица выражали откровенное недовольство столь невежливым поведением Шона.

Селина надула губки и закрыла дверь. Миссис Лиллард почувствовала неладное и, пробормотав что-то вроде «я, пожалуй, пойду», удалилась.

– Надеюсь, она не сбежит домой, – повернулся Шон к Эммету. – Вилли, конечно, запомнил дом, где живет эта колоритная парочка, но я не знаю номера их квартиры…

– Значит, на этот раз ты со мной согласен, – расплылся в улыбке Эммет, – она – великолепна.

– Она – просто находка, – поддакнул Ларри. – Идеальная Мизетта Хадсон.

– Согласен, – кивнул Шон. – Хотя надо будет просмотреть запись. Эта Педзилия даже меня умудрилась удивить. Мизетта Хадсон – ее персонаж. Я понял это с первых строчек. Правда, наша героиня все-таки моложе, чем Пендизилия… Но, я думаю, это поправимо. Во-первых, грим еще никто не отменял, а во-вторых, Альфред Швидке не писал о том, что мисс Мизетта родила свою дочь в восемнадцать, так что Элисон вполне может быть поздним ребенком, а оттого еще больше любимым и опекаемым… Вот только теперь придется объясняться с Селиной и моей будущей тещей. Увы, эти люди не умеют принимать отказы…

– Зачем тебе вообще понадобилось ее смотреть? – поинтересовался Эммет.

– Пошел на поводу у Селины, – мрачно ответил Шон. – Она раз сто повторила, что ее любимая мамочка давно мечтает сыграть в кино.

– Мечтать не вредно, – усмехнулся Эммет. – Ладно, давай поглядим, на что она способна. Вдруг откроем еще один талант?

Шон нехотя поднялся из-за стола и открыл дверь. Селина и миссис Бельски стояли прямо у входа.

– Заходите, Лора, – предложил Шон будущей теще и краем глаза заметил, что Селина поглядывает на Джун и ее бабку с выражением крайней неприязни на лице.

То ли еще будет, вздохнул про себя Шон и, закрыв дверь, повернулся к миссис Бельски.

– Что ж, приступим…

– Плакала моя роль, – вздохнула Пентилия, печально поглядев на внучку.

– Это еще почему?

– Видела вон ту девицу с ногами от ушей? – миссис Петти осторожно кивнула в сторону девушки, одетой в элегантный и, судя по всему, дорогой костюм. Джун кивнула. – Это – Селина Бельски, известная модель, невеста Милано. Похоже, женщина, которая пришла с ней, – ее мать. Думаю, что мы пробуемся на одну и ту же роль… И кого, по-твоему, выберет Милано? Свою будущую тещу или старушку, которую он впервые видит?

Джун закусила нижнюю губу и еще раз посмотрела на Селину. Красавица, ничего не скажешь: высокая, длинноногая, с золотистыми кудрями, красиво лежащими вокруг узкого лица. Джун солгала бы, если бы сказала, что никогда не мечтала быть такой, как эта Селина Бельски. И как Милано удалось отхватить такую красотку? Когда он говорил о своей невесте, Джун представляла ее совсем другой…

Бабушка права: вряд ли он сможет отказать такой красавице. Наверняка роль достанется ее матери. Но зачем тогда он попросил Пентилию подождать его? Может быть, он хочет предложить ей другую роль?

– Успокойся, ба, – утешила бабушку Джун. – Роль у тебя будет. Если не эта, то другая. Иначе Милано не заставил бы тебя ждать.

– Но я хочу эту роль. Она мне сразу понравилась. И я уверена, что смогу ее сыграть. Правда, по-моему, Милано я не очень приглянулась. Зато мужчина, который сидел с ним рядом, сказал, что я – лучшая из тех, кого они видели.

– Вот видишь… Тогда будем надеяться, что эта миссис Бельски – отвратительная актриса и Милано не возьмет ее ни за какие коврижки. Он ведь хороший режиссер?

– Еще бы…

– Значит, фильм для него важнее, чем родственные связи. Не будет же он портить свое кино только из-за того, что в нем хочет сняться его будущая теща?

– Ох, не знаю, Джун…

Джун волновалась не меньше, чем сама Пентилия. Время текло так медленно, что, казалось, с тех пор как они перешагнули порог этой «зеркальной башни», прошло уже несколько часов.

Наконец из комнаты, где проводился кастинг, вышла миссис Бельски. Джун внимательно пригляделась к лицу женщины, и ей показалось, что оно выражает недовольство.

Сердце Джун взволнованно забилось. Бельски шепнула что-то дочери, а та повернулась к Джун и Пентилии, смерив обеих презрительным взглядом. После этого семейство Бельски с гордо поднятыми головами прошествовало по коридору к лестнице.

Джун не верила своим глазам. Неужели Шон отшил свою потенциальную тещу? Или эта парочка решила посидеть в каком-нибудь ресторане, пока все не закончится?

Сомнения Джун скоро развеялись, потому что из комнаты выглянул Милано и поманил к себе Пентилию. Джун крепко сжала руку бабушки, а потом отпустила ее. Миссис Петти неуверенной походкой направилась к режиссеру. Шон закрыл за Пентилией дверь, а Джун пыталась понять, что все это значит.

Наконец Пентилия вышла из комнаты. Джун слишком хорошо знала бабушку, чтобы и дальше сомневаться. Ей дали эту роль – иначе ее лицо не светилось бы от радости.

– Милано дал мне эту роль! – не сдерживая радости, воскликнула Пентилия. – Он берет меня на эту роль, Джун! Я скоро поеду на съемки! А ты поедешь со мной!

– С тобой? – ошалело уставилась на бабушку Джун.

Вот это новости… И как теперь она будет объясняться с Кимом?