Текст книги "Спаси своего принца"

Автор книги: Эдриан Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Понимаю, – кивнул офицер. – Вы ведь общаетесь с таким количеством людей… И те, кто не получил роль, вполне могли затаить на вас обиду… Но это – определенно сумасшедший. Человек в здравом уме не будет писать такие письма. Тем более, такое долгое время… А ведь он следит за вами, мистер Милано. Он неплохо знает ваши привычки. Вот он пишет о посуде… Вы действительно протираете ее платком?

– Да, – кивнул Милано, не поднимая глаз на полицейского. – Ничего не могу с этим поделать. Мой доктор говорит, что это связано с моим восприятием окружающего мира…

– Доктор? Вы имеете в виду психоаналитика?

– Да, – кивнул Милано.

– Могу я побеседовать с ним? Может быть, он сможет дать хоть какую-то подсказку?

– Нет, пожалуйста, не вмешивайте сюда доктора, – попросил Милано. – Он знает о письмах, читал их, и уверен, что тот, кто их пишет, всего лишь маленький, заезженный жизнью человек. У него куча комплексов, и, увы, я стал объектом, на котором он отыгрывается. Если упрощенно, то я для него – что-то вроде спортивной груши, с помощью которой он снимает свое напряжение, ну и, соответственно, чувствует себя хоть на какое-то время могущественным… Доктор считает, что этот псих не станет на меня покушаться – слишком труслив. К тому же мистер Кабоди говорит, что если этот тип… – Милано непроизвольно поежился, – убьет меня, он окончательно утратит ощущение собственной значимости. Так что ему нет смысла от меня избавляться…

– Разве ваш психоаналитик не советовал вам пойти в полицию? – удивился офицер Райан.

– Нет… То есть да, – поправился Милано. – Он предлагал мне это, но я сразу отказался. Надо было объяснять, объясняться, а я не умею этого делать…

– И я тому свидетель, – подтвердил Эммет.

– К тому же я понимал, что по этому листочку бумаги полиция никого не сможет найти. Да и едва ли возьмется за это дело: письма – еще не покушение на чью-то жизнь…

– Другое дело, когда действительно начались покушения, – снова вмешался Эммет. – Теперь уже можно сказать, что этот человек представляет собой угрозу… Как вы думаете, можно ли провести графологическую экспертизу?

Офицер неуверенно покачал головой.

– Я подумаю, что с этим можно сделать, – кивнул он на листок бумаги. – Сами понимаете, насколько все это сложно…

– Да, – мрачно кивнул Шон. – Конечно. Я понимаю.

На этот раз Пентилии пришлось отправиться домой в одиночестве. Джун отговорилась тем, что хочет дождаться Милано и поинтересоваться у него, не примет ли он ее на работу в качестве третьей помощницы четвертого костюмера.

– Зачем тебе это? – удивленно поинтересовалась бабушка.

– Не могу сидеть без дела, – объяснила Джун. – Если ты все равно заставляешь меня ходить на съемки, то я, по крайней мере, буду работать. А деньги, пусть и маленькие, нам никогда не помешают. Я уже говорила об этом с Лилиан, и она не против. Осталось только узнать, что по этому поводу думает Милано. Ведь это благодаря ему я здесь…

– Благодаря ему – здесь я, – поправила ее бабушка. – А ты здесь – из-за моего упрямства.

– Нет, ты здесь – благодаря своему таланту. А вот насчет меня – ты права.

Бабушка и внучка рассмеялись. Джун чмокнула Пентилию в щеку и, заверив, что вернется домой к пикнику, пошла в дом, где еще совсем недавно проходили съемки, а теперь уже начались допросы…

Джун слукавила, сказав бабушке о цели своего разговора с Милано. Конечно, она хотела получить работу, но гораздо больше ее волновало другое.

Ни Эммет, ни Милано не ожидали ее возвращения, и, судя по всему, она застала обоих врасплох. Друзья и коллеги почему-то ссорились. Во всяком случае, Милано выглядел едва ли не разгневанным, а Эммет – немного виноватым.

Из-за чего они могли повздорить? – спросила себя Джун, недоуменно уставившись на режиссера и его «правую руку». Наверное, Эммет сболтнул что-то лишнее в беседе с полицейским. Не зря Милано так косился на него, когда Эммет его перебивал… Может быть, Милано не хотел, чтобы офицер Райан узнал о письмах. Но почему он винит своего друга? Наоборот, он должен поблагодарить Эммета – тот ведь отстаивал его интересы… Что ж, это – Милано, как говорит Луиза Бергман. У него своя, особая логика…

Джун подумала, что время для беседы с режиссером она выбрала не самое лучшее, но назад пути не было. Мысленно проклиная свои благие намерения, Джун смиренно попросила Милано об аудиенции.

– Что-то случилось, Джун? – спросил у нее Милано, когда Эммет скрылся за дверью.

Джун было странно стоять рядом с ним вот так, на пустой съемочной площадке, и говорить ему о том, что он наверняка расценит как невоспитанность. Но бабушка не зря постоянно твердила, что Джун «решительная, и даже слишком», поэтому девушка набрала воздуха в легкие и, стараясь не глядеть в карие глаза, которые волновали ее куда сильнее, чем должны были, выпалила:

– Послушайте, Милано… То есть мистер Милано… Бабушка устраивает пикник, там будут актеры, а мне кажется… то есть вам самому было бы лучше развеяться после того, что случилось… Пойдете с нами?

Вместо сухого «нет», которое Джун ожидала услышать, Милано расхохотался. Джун обиделась, но мгновенно остыла, вдруг осознав, что впервые видит Милано смеющимся. Его губы теперь уже не казались ленточкой, это были настоящие губы настоящего хохочущего человека. В глубоких карих глазах уже не сидела заноза тревоги – в них светилось беззаботное веселье. Тучи расчистились, мрак схлынул – перед Джун стоял Милано, которого она никогда еще не видела. У нее даже мелькнула мысль, что этот смеющийся мужчина – вовсе не Милано, а его двойник, которому вздумалось разыграть Джун.

– Простите, Джун, – давясь от хохота, произнес Милано, – я не со зла, честное слово. Бог ты мой, меня никто и никогда не приглашал на бабушкин пикник!

– Не пойму, что вас так забавляет? – Джун попыталась сделать обиженное лицо, но очень скоро засмеялась вслед за Милано.

Двое хохочущих людей в абсолютно пустой гостиной, заставленной камерами и бутафорией, – вот была бы потеха, если бы их кто-нибудь увидел! А если этот кто-нибудь еще знал Шона Милано – потеха вдвойне!

Вволю насмеявшись, оба притихли. Первой заговорила Джун.

– Вы извините, что я так сразу все вывалила. С вами вообще не просто, вы сами говорили… Я даже испугалась, если честно.

– Не бойтесь меня, – улыбнулся ей Милано. – Я, конечно, не добрый, но и не очень злой. Просто на меня иногда находит… Тревога, раздражение, гнев – все мешается в одну кучу, и я перестаю себя контролировать. Может быть, поэтому у меня мало друзей. Кому приятно общаться со старым ворчуном и хамом?

– Вовсе вы не старый, – искренне запротестовала Джун. – Когда вы смеялись, мне показалось, что вы – совсем молодой.

– А сейчас уже старый?

– Нет, молодой. Только немного старше, – смущенно, совсем по-детски, ответила Джун.

– Спасибо за приглашение, – поблагодарил ее Милано.

– Так вы придете?

– Понимаете, Джун, я бы пришел, если бы сегодня из кармана моего пиджака какой-то умник не вытащил все мои таблетки…

– А при чем тут таблетки? – удивилась Джун. – Я же зову вас на пикник, а не в горы. Ничего экстремального, волноваться вам не придется. Пикник будет возле озера, а вода, сами знаете, успокаивает…

– Успокаивает… – задумчиво произнес Милано. Он колебался, но это даже внушало девушке определенный оптимизм: если бы Милано не хотел пойти, он сразу ответил бы категорическим отказом. – Джун, а если мне станет плохо? Я не хочу доставлять окружающим хлопот…

– По-моему, в такой момент вам лучше быть на людях, – убежденно заговорила Джун. – Разговоры, да что там, даже пустая болтовня, – это вас отвлечет. Я, конечно, не ваш доктор, – улыбнулась она, – но все-таки мне удалось вас рассмешить.

– Да, Патрику Кабоди это было не под силу… Правда, он и не старался. Кстати, я думал позвонить ему и спросить, что мне делать, пока не привезли таблетки…

– Не привезли?

– Эммет распорядился, чтобы за ними поехали. В аптеке Ловенхилла выбор, увы, не столь богат…

– Не звоните вашему Кабоди, – попросила его Джун. – И вообще забудьте на сегодня о таблетках. Сделайте вид, что вы вообще никогда их не принимали.

– Забавное предложение. Честно говоря, никогда не представлял своей жизни без этих пузырьков…

– Не может быть, – ошарашенно уставилась на него Джун. – Вы что, всегда болели?

– С детства… – грустно улыбнулся Шон.

Джун покачала головой. С этим надо было что-то делать. Если она не затащит Милано на пикник, то он пропадет в одиночестве без этих своих таблеток…

– Кажется, вы говорили, что не любите ходить в должниках… – полушутливо-полусерьезно улыбнулась она Милано. – А я помогла вам найти Твинсона – так что вы у меня в долгу. Придется вам забыть обо всех отговорках и выполнить мою просьбу…

– А вы – настойчивая девушка, – усмехнулся Милано.

– Я – решительная, – поправила его Джун. – Так, значит, мы договорились. Надеюсь, вы знаете, где поселилась Пентилия Лиллард?

9

Однако же ловко она его поддела… Поймала на удочку его же собственных принципов…

Конечно, ее слова были всего лишь шуткой. Шон заметил, что Джун вообще любит шутить. А когда она смеется, ее подбородок с этим пятнышком – капелькой кофейной гущи – так забавно подрагивает… А еще она так мило прикусывает нижнюю губу, когда волнуется или оказывается в дурацком положении… А еще эта ее забавная привычка заправлять за уши непослушные волосы… А еще Шон играет с огнем, постоянно думая об этой девчонке…

Шон рассеянно поддел вилкой кусочек курицы, тушенной в сливочном соусе. Так все-таки идти ему или не идти на этот пикник под предводительством бабушки Петти?

Подняв глаза, он заметил, что его разглядывает Грэйс.

– В чем дело, Грэйс? – недовольно поинтересовался он.

– Ни в чем, мистер Милано. Просто у вас такое странное выражение лица…

– В каком смысле – странное? – улыбнулся Шон.

– Сама не знаю, – развела руками Грэйс. – Но то, что вы в кои-то веки улыбаетесь, о многом говорит.

– Да ну вас, – отмахнулся Шон. – Обычное выражение. Вас послушать, так я – монстр, который вообще никогда не улыбается…

Он ждал, что Грэйс ответит ему очередной своей колкостью, но вместо колкости услышал треньканье мобильного телефона.

– Дьявол, ну кому опять неймется… – пробормотал Шон, уже догадываясь, кто прервал его трапезу.

Звонила, конечно же, Джекки. Шон в который раз проклял себя за то, что дал бывшей номер сотового. Он уже несколько дней игнорировал ее звонки, но на сей раз все-таки решил ответить.

Джекки решила взять на себя обязанности его матери и усиленно интересовалась тем, как себя чувствует Шон.

– Я уже начала беспокоиться, – объяснила она. – Ты уехал неизвестно куда, не отвечаешь на звонки. С тобой все в порядке?

– У меня все отлично, – сухо ответил Шон. – А вот тебе, по-моему, нечего делать, если ты звонишь мне по десять раз на дню…

– Я волнуюсь за тебя, – тоном оскорбленной в лучших чувствах мамаши ответила Джекки. – Если мы с тобой развелись, это не значит, что ты стал мне чужим… А вдруг с тобой что-то случилось? От тебя ни слуху ни духу. Что я должна была думать?

– Что я занят своими делами, Джекки. Я работаю…

– А где ты?

– Какая разница, Джекки?

– Я бы хотела к тебе приехать. Нам о многом надо поговорить…

– Черт возьми, Джекки, – не выдержал Шон, – ты ведешь себя, как маньячка. Достаешь меня звонками, навязываешься, хотя я уже сто раз объяснял тебе, что занят съемками фильма…

Шон не успел договорить – ответом ему были потоки слез и упреков в том, что он самый бессердечный человек на планете Земля. Судорожные всхлипы, шуршание бумажных платков, надломленный голос Джекки – все это снова заставило Шона почувствовать себя виноватым, хотя он давно уже не принимал истерики бывшей жены за чистую монету.

– Ну хорошо, Джекки… – сдался Шон. – Извини, что нагрубил. Я и сам на нервах. Мы встретимся, обязательно встретимся, но не сейчас… Дождись моего возвращения.

– Но ты ведь не скоро вернешься…

– Думаю, что я приеду домой в перерывах между съемками. Мне надо увидеться с… – Шон осекся, вспомнив, как трепетно его бывшая относится к Селине Бельски. – Мне нужно решить кое-какие вопросы…

– И мы встретимся? – очередной всхлип звучал уже не так безутешно.

– Да, Джекки. Я же пообещал… Только прошу тебя, не звони мне каждый день. Я занят. Очень занят. Договорились?

– Хорошо, Шон…

Шон положил трубку. Выполнит ли она свое обещание? Он слишком хорошо знал Джекки, чтобы на это рассчитывать. Тогда зачем он пообещал, что встретится с ней? Джекки еще подумает, что он решил к ней вернуться, – с нее станется…

Грэйс снова покосилась на хозяина – на этот раз неодобрительно.

– Ну что еще, Грэйс?

– Вы уж извините, мистер Милано… Но вы сами виноваты, что она вам постоянно звонит…

– Я? – Грэйс всегда была прямой, но это ее заявление обескуражило Шона. – Это еще почему?

– Конечно, мы встретимся, Джекки… – передразнила его Грэйс. – Никакой решительности. Где не надо, вы – кремень, прете напролом, ворчите, ругаетесь. А где надо, вы… вы… как сливочное масло, которое забыли спрятать в холодильник. А Джекки, мисс Сьюлитт, вас хорошо знает и этим пользуется…

– Вообще-то, это не вашего ума дело, Грэйс.

Шон отодвинул тарелку и поднялся из-за стола.

– Вот-вот… Это с ней вам надо было так разговаривать, а не со мной, – пробурчала Грэйс и, взяв тарелку, укоризненно покосилась на хозяина. – Опять ничего не съели… Эти звонки вечно портят вам аппетит. Мой вам совет – не берите эти штуки с собой, когда трапезничаете…

Шон сунул мобильный в карман.

– Я уж как-нибудь сам разберусь… Надеюсь, ты покормила Твинсона?

– Вы хоть раз получали отрицательный ответ на этот вопрос? – ехидно полюбопытствовала Грэйс.

– Когда-нибудь я вас точно уволю, – буркнул Шон и вышел из гостиной, предоставив Грейс возможность вслух ругать своего ворчливого, всем недовольного хозяина.

Твинсон спокойно дремал в кресле, и Шон позавидовал питомцу. В отличие от Твинсона ему было из-за чего волноваться.

Бывшая жена донимала его звонками, а невеста даже не удосужилась поинтересоваться, как он устроился на новом месте. Как знать, может быть, она уже решила расторгнуть их помолвку… И из-за чего? Из-за какой-то глупости, сущей ерунды…

Все-таки Грэйс права. Если бы он был тверд, когда Селина упрашивала его пригласить свою маму на пробы, для ссоры не было бы повода… А ведь Шон понимал, что делает глупость еще тогда, когда, поддавшись уговорам невесты, согласился…

И в довершение всех несчастий Эммет со своими бредовыми идеями… Зачем он устроил это шоу с полицией? Зачем рассказал о письмах, о Клемансе Гудвине? К счастью для самого Гудвина, он больше не беспокоил Шона после того звонка с угрозами…

Хуже всего, конечно, что теперь Шон остался без лекарств. Вся надежда только на парня, которого послал за ними Эммет.

Ну Эммет, ну дружище… – Шон поправил шарф и раздраженно тряхнул головой. – Черт бы тебя побрал с твоими затеями…

Немного подумав, Шон набрал номер Патрика Кабоди. Доктор посоветовал ему выпить любое успокоительное и провести вечер в одиночестве за каким-нибудь спокойным занятием. Идею с пикником Патрик Кабоди забраковал сразу, приведя Шону те же самые аргументы, которые совсем еще недавно Шон приводил Джун Лиллард.

Вопреки ожиданиям Шона, разговор с доктором не заставил его принять окончательного решения. Напротив, теперь, когда пикник был практически под запретом, Шон почувствовал, что очень хочет посетить это мероприятие.

Соблазн был велик, и. Шон понимал, что играет с огнем. Но эти акварельно-голубые глаза, которые смотрели на него то с вызовом, то с трогательной наивностью, то с неподдельным восхищением, – они стоили того, чтобы залезть в самое адское пекло…

Вот только Шон – не храбрец и не герой. Какое там адское пекло – окна на втором этаже будет достаточно, чтобы довести его до нервного срыва… Какая глупость даже предполагать, что он может быть интересен этому солнечному жизнелюбивому существу! Но разве эти бездонные акварельно-голубые глаза могут лукавить?

Шон взял спящего Твинсона на руки и уселся в кресло. Хорек недовольно засопел, но не проснулся. Шон погладил его мягкую шерстку и снова подумал о Джун. Пойти или не пойти – вот в чем вопрос…

Бабушка и миссис Поллет суетились, распихивая по сумкам заготовленную провизию, а Джун нервно поглядывала на часы, считая минуты до выхода.

Оливье, Луиза и Томми сидели в гостиной и мирно попивали чай, который им приготовила миссис Поллет. Милано до сих пор не появился, и Джун была уже почти уверена, что он не придет. О, это восхитительное дополнение «почти»… Пока оно есть, еще жива надежда…

Наконец сборы были завершены. Томми и Оливье погрузили сумки с провизией в машину, на которой приехала Луиза.

– Джун, мы готовы, – торжественно объявила Пентилия. – Хватит сверлить дырку в циферблате. От твоего взгляда стекло треснет. Мне кажется, ты перепутала вежливый отказ с согласием…

– Я бы здорово удивилась, если бы Милано пришел, – согласилась с Пентилией заглянувшая на кухню Луиза. – Насколько я знаю, он – домосед. Мой дом – моя крепость. Я редко встречала его на светских приемах – да и там он обычно не отдыхал, а общался с нужными людьми… Правда, кое-кому все-таки удалось вытащить этого сурка из норы. Но, боюсь, женившись, Милано снова в нее залезет…

– Вы имеете в виду его невесту? – уточнила Пентилия, при этом почему-то покосившись на Джун.

– Да, невесту, – кивнула Луиза. – Говорят, свадьба у них не за горами. Как, впрочем, и у меня… – вздохнув, добавила она.

Все отлично поняли причину этого глубокого вздоха, но тактично промолчали. Миссис Поллет начала расхваливать красоту Селины Бельски, а Оливье, который вернулся в дом вместе с Томми, заявил, что самая красивая женщина, которую он видел, – это Луиза.

Актриса зарделась, как девчонка. Джун подумала, что на ее месте она покраснела бы точно так же. Но ей, в отличие от Луизы, таких комплиментов не делали никогда…

Мысленно распрощавшись с последней надеждой на то, что Милано все же составит им компанию, Джун вышла из дома.

На улице смеркалось. Заходящее солнце раскрасило небо лилово-розовым цветом. Легкий ветерок донес до Джун запах молодой листвы и весны, заполонившей Ловенхилл. Вечер был чудесный, но Джун чувствовала, что кого-то ей не хватает. Кима? Нет, не из-за него она «сверлила дыру в циферблате». Шона. Шона Милано. Ей не хватает Шона Милано.

Из-за этой мысли Джун почувствовала себя так, словно глотнула слишком сильно нагретого молока. Внутри стало горячо и немного больно.

Почему больно? – подумала Джун. Ведь я всего-навсего хотела ему помочь. А он не пришел – ну и что с того? Почему меня это так волнует?

– Мистер Милано! А мы уже и не чаяли, что вы придете! – донесся до Джун голос бабушки. – Еще минута – и мы бы уехали…

Джун обернулась, почувствовав, что внутри снова стало горячо, но на этот раз никакой боли не было.

Шон Милано в своем терракотовом пиджаке, джинсах и привычном шарфе, как провинившийся ребенок, извинялся перед ее бабушкой за опоздание. А потом он поймал глазами ее взгляд и улыбнулся ей, совсем без ехидства. И Джун улыбнулась ему в ответ, хотя сердце в ее маленькой груди – куда уж ей до Селины Бельски – колотилось так сильно, что она боялась, как бы этот звук не услышали все вокруг, а главное, Шон. А потом они уселись в большую машину Луизы, и Джун, чтобы не задохнуться от накатившей радости, открыла форточку и подставила лицо самому сладкому на свете весеннему ветру.

Лучше всего Пентилии Лиллард удавалось распределять обязанности. Чем она тут же и занялась, заставив Томми Дангла собирать жаровню для мяса, а остальных – распаковывать набитые сумки.

– Да, вы серьезно подготовились, миссис Лиллард, – пробормотал Шон, разматывая перемотанный пятью веревками пакет с тяжеленной кастрюлей. – Похоже, меня плохо информировали – вы собрались не на пикник, а в поход.

– Осторожнее, мистер Милано, в этом пакте – кастрюля с мясом, – деловито заметила Пентилия. – Испачкаете свой пиджак – пеняйте на себя… Я считаю, что к любому делу надо подходить серьезно…

– Но ведь это – отдых, – мягко напомнила бабушке Джун.

– Отдых тоже должен быть хорошо продуман…

– Бабушка любит продумывать и планировать, – объяснила собравшимся Джун. – Как-то раз она написала список нашего меню на месяц вперед…

– А Джун, воспользовавшись моим отсутствием, сняла этот список и повесила свой, – с улыбкой вспомнила Пентилия.

– То-то была трагедия, когда вместо своих котлеток на пару бабушка обнаружила в списке бифштекс с кровью и картофель фри…

– Помнится, Джун жаловалась на то, что вы придерживаетесь правил здорового питания, – улыбнулся Пентилии Милано. – Я пытался объяснить ей, что она должна быть вам благодарна, но Джун меня и слушать не хотела…

– А мне совершенно наплевать, вредная пища или полезная, – вмешался Оливье. – Лишь бы – упаси бог – не вегетарианская. Я – мясоед, это у меня от отца. А по жареному мясу просто с ума схожу…

– Я тоже, – призналась Луиза, – но, увы, профессия обязывает следить за фигурой… Ни жареного, ни жирного, ни сладкого – таков девиз моего диетолога…

– Глупости все это, – пожал плечами Томми Дангл. – Элизабет Тейлор и Мерилин Монро не были худышками. А ведь они считаются одними из самых красивых женщин…

– Маленькая поправочка – считались, – уточнила Луиза. – Нынче другие времена и другие стандарты. Попробуй набери лишний фунт, и тебе тут же предложат роль какой-нибудь многодетной мамаши во второсортной комедии…

– А я хлопочу вовсе не из-за внучкиной фигуры, – возразила Пентилия. – Я беспокоюсь о ее здоровье.

– Жаль, что ты не беспокоишься о моих нервах… – пробубнила Джун.

Миссис Петти возмущенно покосилась на внучку и собралась было вступить в полемику, но ее опередила Миссис Поллет, которой давно уже не терпелось поговорить с актерами.

– Вам, наверное, нелегко приходится, – сочувственно посмотрела она на Луизу. – Диеты, постоянный контроль за весом и за телом – это ведь такая куча времени и нервов…

– К счастью, я от этого избавлен, – ответил за актрису Милано. – Кому какое дело до того, кто прячется за кадром?

– Неправда, – возразила Пентилия. – Я долго искала ваши фотографии в прессе, признаюсь, была страшно рада, когда наконец увидела, как выглядит мой любимый режиссер.

– Рады? Чему? – искренне удивился Милано. Я – тощий долговязый тип со скучным лицом. Большинство людей при встрече со мной говорят, что представляли меня совершенно по-другому. И на лицах у них написано неподдельное разочарование…

– Вы на себя наговариваете, – вмешалась Луиза. – И вовсе у вас не скучное лицо…

Оливье ревниво покосился на свою спутницу, но Джун сразу поняла, что Луиза сказала это лишь из вежливости.

Джун вспомнилась первая встреча с Милано. Сначала, в темноте, она вообще не разглядела Шона, а потом, когда он вышел на свет, Джун подумала, что он совершенно непривлекательный мужчина. В отличие от бабушки, она ни разу не видела фотографий Милано в прессе и узнала его только тогда, когда он сам назвал ей свое имя. Единственное, что в тот вечер действительно задело Джун, – это его глаза. Глубокие тревожные и печальные глаза человека, который не знает, что такое – настоящее счастье…

Сейчас, когда Джун уже знала Милано, она совершенно не обращала внимания на его чрезмерную худобу, бледность и прочие недостатки. Увидев его смеющимся, Джун даже нашла его красивым…

Даже красавчик Ким никогда не казался ей таким привлекательным, хотя все девушки квартала твердили, что по нему плачет обложка глянцевого журнала.

У почитательниц подобного рода журналов фотография Шона, конечно, вызвала бы насмешку. Но фотография – и Джун была в этом абсолютно уверена – не смогла бы передать той совершенно необъяснимой привлекательности, которой Шон обладал в глазах как минимум двух женщин: Селины Бельски и… Джун Лиллард.

– А вы что думаете, Джун? – неожиданно обратился к ней Милано.

– Думаю? О чем? – Джун густо покраснела, словно Милано мог прочитать ее «нехорошие» мысли.

– О моей внешности?

Если бы у Джун было время поразмыслить, она, конечно, ответила бы по-другому. Но пристальный взгляд Милано смутил ее окончательно, и девушка выпалила:

– О, я думаю, что вы – совсем не красавец… То есть я хотела сказать, что вы не можете считаться красавцем… – Господи, что же я несу-то?! – То есть вы – не идеальный мужчина, но в вас есть что-то привлекательное… Изюминка… Вот-вот, изюминка… – Джун запнулась и сникла, виновато глядя на Милано.

К ее величайшему удивлению, он не окинул ее суровым взглядом и не вытянул губы ленточкой в надменной усмешке. Милано рассмеялся. Он снова рассмеялся, вопреки всем ее ожиданиям!

К нему присоединилась вся компания. И все смеялись над Джун. Джун не очень-то приятно было находиться в центре такого внимания, но она тут же подумала, что было бы гораздо хуже, если бы Шон Милано обиделся.

Странно, что его не уязвили ее слова… Ведь совсем еще недавно Милано отчитывал ее за то, что Джун говорит то, что думает, и толковал ей о воспитании…

– Да, вы умеете польстить, – заметил Милано, когда всеобщий смех растворился в сумеречной дымке, повисшей над кронами высоких деревьев. – Благодарю за честный ответ, который, кстати, – покосился он на Пентилию, – и подтверждает мою правоту. Впрочем, я рад тому, что моя физиономия может кого-то обрадовать… или повеселить… Так что спасибо вам, мисс и миссис Лиллард.

Томми Дангл закончил с жаровней. Миссис Петти попросила Луизу и Тину Поллет накрыть на маленький раскладной столик. Джун было велено сделать сандвичи из бутербродного хлеба и уже нарезанной домашней ветчины.

Оливье набился в помощники к Луизе, а Томми – к Джун. Пожилые дамы принялись колдовать над мясом, вымоченным в маринаде по рецепту миссис Поллет.

Один только Шон Милано остался без дела. Он слонялся между жаровней и столиком, и Джун чувствовала, что ему не по себе. Она так внимательно следила за передвижениями Милано, что совершенно не слушала того, о чем говорил ей Томми Дангл. Как выяснилось, совершенно напрасно: если бы Джун прислушалась к собеседнику, то смогла бы перевести разговор в спасительное для себя русло.

Когда Джун наконец обратила внимание на Томми, было уже поздно. Он так расхваливал ее за неумение сидеть без дела, что Пентилия не выдержала и поинтересовалась у Милано, дал ли он Джун работу, которую ее внучка так хотела получить…

– Работу? Какую работу? – растерянно покосился Шон на миссис Петти.

Джун закусила губу – его удивление было вполне предсказуемым. Как она могла забыть спросить его об этом? И что теперь подумает бабушка, которая считала, что работа – единственный вопрос, который внучка собиралась задать режиссеру?

Пентилия бросила на внучку весьма выразительный взгляд.

– Да, я действительно хотела попросить вас, чтобы вы взяли меня на работу, – принялась объяснять Джун, стараясь не глядеть на бабушку. – Помощником бутафора или кем-нибудь в этом духе… Нет, я не так уж трудолюбива, просто мне скучно сидеть просто так, когда все вокруг заняты делом… Но когда я пришла к вам, мистер Милано, вы говорили с мистером Мэдлоу, а я подумала, что пришла не вовремя, и у меня все вылетело из головы…

Это объяснение могло выглядеть убедительным для кого угодно, но только не для Пентилии Лиллард. Джун все-таки посмотрела на бабушку. «Это не помешало тебе пригласить его на пикник», – читалось в ее взгляде.

– Я подумала, из-за той истории вам не до моих просьб, – продолжила оправдываться Джун. – У вас сейчас куда более серьезные проблемы.

– Глупости. – Милано отошел от нагретой жаровни. – Такую работу я всегда могу вам предоставить. К тому же вы могли бы сыграть в эпизоде или в массовке…

– Нет, актриса из меня никудышная, – поспешила возразить Джун. – Меня пугает даже вид камер. Не знаю, как бабушка их не боится…

– Я привыкла, – небрежно бросила миссис Петти, словно снималась уже не первый год.

– Миссис Лиллард – просто самородок, – похвалила ее Луиза. – Когда я узнала, что она на съемочной площадке впервые, я не поверила. Вы держались молодцом, Пентилия… Даже реплики не забывали, что со мной, кстати, случается довольно часто…

– За реплики – спасибо моей дорогой Тине, – кивнула Пентилия на новообретенную подругу. – Она мужественно читала и за вас, Луиза, и за вас, Томми, и за Оливье… Так что мы репетировали вместе с ней.

Миссис Поллет зарделась от похвалы и поспешила перевести разговор в интересное для нее русло. Речь зашла о казусах и забавных случаях на съемочной площадке. Джун едва не плакала от смеха, слушая смешные истории из первых уст.

Шон Милано все это время молчал, укрывшись от дыма жаровни в тени высокого бука, хотя Джун была уверена – ему есть что рассказать.

– А у вас, мистер Милано, на съемках случалось что-нибудь эдакое? – спросила его миссис Поллет, когда у остальных иссяк запас красноречия.

Шон Милано, теребивший кончики своего шарфа, поднял голову и, посмотрев на миссис Поллет, усмехнулся. Тень разрезала его лицо пополам, и оттого его усмешка показалась Джун какой-то нервной.

– Эдакое? Эдакое, конечно же, случалось… Одна, надо сказать, уже довольно опытная актриса во время проб почему-то так растерялась, что вместо монолога, который я ей вручил, начала читать стихотворение Роберта Бернса. И какое! «Для пьянства есть любые поводы…» Мне повезло, я неплохо умею держать себя в руках, так что за меня хохотали Эммет и Ларри. Если честно, мне тоже было ужасно смешно…

– Вот бедняжка, – засокрушалась миссис Поллет. – И что же, вы не взяли ее на роль?

– Почему же, взял, – пожал плечами Милано. – Она читала с таким пылом, что я не мог не проникнуться. Тем же вечером мы с Эмметом нашли повод хорошенько выпить…

– Пробы – это тяжело, – со знанием дела констатировала миссис Поллет. – Вам, наверное, часто приходится отказывать?

– К несчастью, да, – без тени иронии кивнул Милано. – Причем неизвестно, для кого это большее несчастье – для меня или для актера, который пришел пробоваться на роль. Раньше я терзался мыслью, что мог не разглядеть чей-то талант, растоптать чьи-то чувства. Слава богу, время излечило мою сентиментальность… Впрочем, если я вижу, что начинающий актер не подходит на роль, которую он хотел получить, но все же интересен мне как режиссеру, я могу предложить ему роль второстепенного, третьестепенного плана. Или эпизод… Но на моей практике мало кто соглашался играть в эпизоде. Молодые люди приходят, исполненные самых радужных надежд и амбиций, а тут я, редкостный подлец, рушу все, предложив какой-то жалкий эпизод… Мне до сих пор не понятно, почему они отказываются? Ведь если актер по-настоящему талантлив, его заметят и в незначительной роли, и в эпизоде…

Оливье поморщился. Джун поняла, что он уж точно никогда не стал бы сниматься в эпизоде.