Текст книги "Спаси своего принца"

Автор книги: Эдриан Маршалл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

5

Шон вышел от Патрика Кабоди и снова позвонил Селине. Она игнорировала его звонки с таким же упорством, с каким он игнорировал звонки неугомонной Джекки Сьюлитт.

Придется ехать к ней, с неудовольствием подумал Шон. Там я встречусь со своей ненаглядной будущей тещей, которая будет бросать на меня недовольные взгляды…

Ну чем я виноват? Я ведь предупреждал Селину. Но она все равно умудрилась обидеться. Эммет прав, мне вообще не надо было затевать эти пробы с миссис Бельски. В конце концов, я – профессиональный режиссер, а не дилетант. И просто не имею права брать на такую роль актрису, руководствуясь исключительно родственными связями, а не способностями…

Это просто удивительно, что я предложил текст Мизетты этой Пемзилии… До сих пор не понимаю, почему я это сделал… Впрочем, я об этом не жалею. Эммет и Ларри правы: она – самородок. Во всяком случае, на пробах казалось, что это именно так… Она даже камер не испугалась, словно всю жизнь перед ними провела… Главное, чтобы не пришлось жалеть, когда съемки начнутся…

Шон вспомнил о трогательной просьбе, которую эта самая Песитилия озвучила после того, как он предложил ей роль. Это надо же – бабушка-актриса просит о том, чтобы с ней поехала ее внучка! Смех да и только! Интересно, сама Джун знает об этой идее? Судя по всему, да. Кажется, бабушка и внучка очень привязаны друг к другу…

Как Шон и предполагал, в доме Бельски его ожидал довольно холодный прием. Мамаша Бельски так старалась продемонстрировать ему свою холодность, что, казалось, в теплом воздухе гостиной скоро образуется пар. Селина не отставала от матери. Она разговаривала с Шоном короткими фразами, которые должны были ясно дать ему понять, что невеста обиделась не на шутку.

Когда миссис Бельски оставила их с Селиной наедине, Шон дал волю праведному гневу.

– Какого дьявола?! – возмущенно посмотрел он на Селину. – Я же предупреждал, что твоя мама только пробуетсяна роль Мизетты, а это вовсе не означает, что она ее получит!

– Не кричи на меня, – сухо перебила его Селина. – Да, ты предупреждал. Но я надеялась, что ты относишься к нам не как режиссер, а как человек. Оказывается, я ошибалась… Мало того что ты скрыл от меня, где будут проходить съемки твоего фильма, так ты еще предпочел отдать роль какой-то старухе, которая годится в бабушки, а не в матери героине!

– Я не сказал, где будут съемки, даже собственной матери. И мне казалось, этот вопрос мы давно закрыли, – сквозь зубы процедил Шон. – Что касается возраста – он не имеет значения. Грим все поправит, к тому же эта дама не похожа на дряхлую старуху… И потом, далеко не все женщины рожают в восемнадцать. Некоторые делают это даже после сорока.

– Крепко же тебя зацепила эта бабка, – скептически усмехнулась Селина. – Или ты взял ее, лишь бы не брать мою мать?

– Ну что ты городишь, Селина, – раздраженно возразил Шон. – Я бы с удовольствием взял на эту роль Лору, но актриса из нее, ты уж извини, никудышная…

– Никудышная?! – возмутилась Селина. – Да что ты себе позволяешь?!

– Я сказал – актриса. Это вовсе не означает, что она никудышный человек… В конце концов, – примирительно добавил Шон, – я могу предложить ей эпизодическую роль… С ней она справится.

– Ты что – издеваешься?! – вспыхнула Селина. – Моя мать – в каком-то эпизоде? Ну уж нет! И даже не вздумай ей это предлагать – ты ее оскорбишь.

– Не знал, что играть в эпизодах – оскорбительно, – мрачно отозвался Шон. – Во всяком случае для тех, у кого нет никакого актерского опыта…

– Не понимаю, зачем ты приехал? – снова сменив гнев на холодность, поинтересовалась Селина. – Чтобы оскорблять мою мать?

– Чтобы спокойно поговорить с тобой. Теперь я понимаю, что это невозможно.

Шон вышел из-за стола, поправил шарф и направился к выходу из гостиной. Селина взбесила его, и он чувствовал, что нескоро придет в себя. Но самым обидным было то, что совсем недавно он вышел от Патрика Кабоди и даже почувствовал себя немного лучше. А теперь – все напрасно, хоть снова беги к психоаналитику…

Селина даже не поднялась, чтобы проводить его. Шон вышел на улицу, нырнул в машину и приказал Вилли ехать домой.

Дома его ожидал очередной сюрприз: в гостиной, прихлебывая свой любимый зеленый чай с мелиссой, сидела его мать, Лидия Милано.

– Мама? – удивленно пробормотал Шон.

– А что, я стала похожа на бабушку? – ехидно поинтересовалась Лидия. – Вообще-то, я предупредила Грэйс, что заеду.

– Ты не уточнила, когда… – Шон попытался взять себя в руки и улыбнуться матери, но Лидия сразу же заметила, что улыбка сына выглядит неестественно.

– Вижу, ты очень рад моему визиту… – огорченно констатировала она. – Иногда мне кажется, что ты готов терпеть меня только в Рождественские праздники. Да и то один день, не больше…

– Мама… – Лидия добилась своего – Шон снова чувствовал себя виноватым. – Ну что ты говоришь… Конечно, я рад тому, что ты приехала. Просто перед отъездом появилось так много проблем…

– Проблем? Каких проблем? – оживилась Лидия.

Шон немедленно понял свою ошибку: Лидия Милано обожала решать проблемы сына. Теперь она оседлает своего любимого конька и не отстанет от Шона, пока не выяснит все причины его беспокойства…

Решив умолчать о главном, Шон ограничился пересказом своих мелких неудач: ему пришлось долго искать актрису на одну из ключевых ролей, у него вышла размолвка с актером, который рассчитывал на роль, но в итоге не получил ее, и наконец он беспокоился, как бы информация о городке, в котором будет сниматься фильм, не просочилась в прессу… Но даже эти причины для беспокойства Шон смягчил настолько, насколько это было возможно.

Разумеется, он ни словом не обмолвился матери о письмах, которые получал уже не первый год. Если бы Лидия Милано о них узнала, то подняла бы на ноги весь город, чтобы отыскать порядком надоевшего сыну анонима.

– Надеюсь, ты принимаешь лекарства? – поинтересовалась Лидия.

– Разумеется, мама.

– А что тебе выписывает доктор Кабоди?

– Думаю, это не тот вопрос, который нам стоит с тобой обсуждать, – спокойно ответил Шон.

– Хм… – недовольно покосилась на него мать. – До сих пор не могу понять, почему ты не обратился к специалисту, которого я для тебя нашла. Конечно, покойный доктор Тавихэм был лучшим, но что же делать, если теперь его с нами нет…

– Да, доктор Тавихэм был прекрасным психоаналитиком, – согласился Шон, пользуясь возможностью хоть в чем-то согласиться с матерью. – Очень жаль, что его не стало…

– А где твой ужасный зверь? – полюбопытствовала Лидия. – Растаскивает твой гардероб и прячет под ковер?

– Твинс – вовсе не ужасный, – обиделся за питомца Шон. – Не наговаривай на него, он ничего не растаскивает.

– А как же моя золотая брошь, которую он спрятал у тебя под диваном?

– Иногда он может утащить что-то маленькое и блестящее. У всех есть свои недостатки…

– У твоего Твинса их чересчур много. Он наверняка воняет. Все хорьки вонючие.

– Он не воняет, мама. Хорьки очень чистоплотные животные. Они постоянно чистят свою шерсть.

– Выглядит это так, словно он ищет у себя блох. Надеюсь, он не блохастый?

– Нет, не блохастый, мама.

– Между прочим, у твоего отца была аллергия на шерсть, – напомнила Лидия и предостерегла сына: – Смотри, как бы и у тебя не началась…

– Если еще не началась, то уже не начнется, – возразил Шон.

– Бывали случаи…

– Не надо, мама, – поспешил перебить ее Шон. – Ты ведь знаешь, что я мнительный. Зачем провоцируешь?

– Я не провоцирую, а предупреждаю. Я пытаюсь тебя предостеречь. Мне кажется, это нормальное поведение матери…

– Я – мать, а мать никогда не посоветует и не сделает плохого своему ребенку… – механически процитировал Шон.

– Ты издеваешься? – недовольно поинтересовалась Лидия.

Ну вот, и она туда же… – мелькнуло у Шона. Я даже не пытаюсь издеваться – так почему же они об этом твердят?

Джун заглянула в автомастерскую, но Кима Доджеса на рабочем месте не застала.

– Эй, Фрэдди, – окликнула она помощника Кима, – а куда Ким подевался?

– Ему позвонили, – высунув голову из-под машины, отозвался Фрэдди. – Он в офисе, говорит по телефону. Подожди его здесь, он скоро будет.

– А-а, – протянула Джун и направилась к лестнице, ведущей в маленькую комнатушку с компьютером и телефоном, которую Ким и Фрэдди почему-то гордо именовали «офисом». – Я, пожалуй, поднимусь к нему.

Фрэдди хотел что-то возразить, а потом махнул рукой и снова скрылся под машиной. Джун поднялась по лестнице. Дверь в комнату была открыта, а Ким говорил довольно громко, так что Джун хорошо расслышала его слова, которые сразу показались ей подозрительными. Речь шла о какой-то машине, из-за которой у Кима почему-то могли возникнуть проблемы.

Джун не любила подслушивать, но слова Кима ее насторожили. Пользуясь тем, что Ким ее не видит, она замерла возле двери, прислушавшись к разговору.

– Послушай-ка, Майерс, – раздраженно обратился Ким к собеседнику на другом конце провода, – мы не о том с тобой договаривались. Я обещал заменить на тачке номера и перекрасить ее. И за возню с заменой бампера ты мне не заплатил. Так что если клиент недоволен, обижайся на себя. Что-то мне подсказывает, что бабки ты зажулил, а теперь хочешь на халяву получить ремонт. Так не бывает, Майерс… И потом, ты знаешь, что за эти тачки платят по другому курсу. Те бабки, что ты мне дал, платят за ремонт обычных машин… Нет, Майерс, не в два раза, а в три… А ты накинул мне какую-то мелочь… Хочешь и дальше со мной работать, не жмотничай. Я своей головой за такие бабки рисковать не стану…

Джун переступила с ноги на ногу, и скрипучие половицы немедленно дали Киму знать, что в комнате он не один. Молодой человек вздрогнул и обернулся.

– Джун? – Ким зажал трубку ладонью и пристально посмотрел на девушку, пытаясь понять, давно ли она здесь стоит. – Подожди секунду… Майерс, ко мне невеста пришла. Потом созвонимся.

Положив трубку, Ким обернулся к Джун. Он улыбался, но выглядел напряженным, и это еще больше насторожило девушку.

– Что еще за тачки особенные? – нахмурившись, спросила его Джун. – И почему ты головой за них рискуешь?

Ким моргнул и принялся объяснять:

– Мой приятель подогнал мне крутого клиента и сказал, что надо только перекрасить машину…

– А номера менять зачем? – прищурилась Джун.

– Не знаю, – пожал плечами Ким. – Желание клиента – закон. Ну приспичило ему сделать себе красивый номер. Я что, спорить буду? Потом выяснилось, что этот клиент хотел еще и бампер под замену. А Майерс бабки на бампер зажилил и хочет, чтобы я на халяву его сделал. Клиент, говорит, крутой, голову оторвет, если что не так. Ну, я и говорю: твои, приятель, проблемы…

Джун с сомнением посмотрела на Кима. Рассказ о приятеле и крутом клиенте показался ей не очень убедительным.

– Что-то я о твоем Майерсе ни разу не слышала…

– А чего о нем говорить? Он мне иногда клиентов подгоняет, вот и все. А видимся мы с ним редко.

Ким снова моргнул, что заставило Джун еще сильнее усомниться в его рассказе. Ким Доджес определенно темнил, но у Джун не было возможности проверить его слова. Джун вспомнила недовольное лицо Фрэдди, когда она сказала, что поднимется в офис, и теперь это тоже казалось ей подозрительным.

– Ким, скажи правду, – попросила она. – Ты что, занимаешься ворованными тачками?

Ким посмотрел на невесту с таким возмущением, что Джун немедленно устыдилась своего вопроса.

– Спятила, Джун?! Да я в жизни за угнанные тачки не возьмусь! Мне что, по-твоему, жить надоело?

– Ну что ты, Ким, – смущенно пролепетала Джун. – Я просто подумала…

– А ты думай меньше, – досадливо бросил Ким, – глядишь, всякая дурь из головы выветрится…

– Не обижайся, Ким… Ну, прости меня – глупость сказала… Я вообще-то поговорить пришла…

– Так говори, – буркнул все еще недовольный Ким.

– Даже не знаю, с чего начать, – примирительно улыбнулась Джун. – Мою бабушку пригласил сняться в фильме известный режиссер – Шон Милано.

– Милано? – округлил глаза Ким. – Ну, ничего себе… Дает твоя бабуля…

– Съемки будут проходить в другом городе, и бабушка хочет, чтобы я с ней поехала…

– Обалдеть… – Ким уставился на Джун, и девушка поняла, что сейчас начнется самая неприятная часть беседы. – И ты поедешь?

– Конечно, – кивнула Джун. – Миссис Петти без меня будет неуютно…

– А мне без тебя, можно подумать, уютно…

– Ким, это мечта всей ее жизни.

– А я-то тут при чем? А ты? Ее же, в конце концов, мечта. Пусть едет себе на здоровье…

– Ким… – вздохнула Джун. – Не знаю, как тебе еще объяснить… Это ведь моя бабушка, и я должна ее поддержать. Она ведь всегда меня поддерживала. Была мне и матерью и отцом…

– Но я-то буду тебе мужем, – возмущенно перебил ее Ким. – А ты меня бросаешь, можно сказать, перед самой свадьбой.

– Не бросаю, а уезжаю, – поправила его Джун. – И потом, мы ведь все равно планировали пожениться не раньше августа…

– А сколько продлятся твои съемки?

– Не мои, а бабушкины. Я еду в качестве группы поддержки… Не знаю точно. Милано сказал, что они могут занять три месяца…

– Три месяца?! – взорвался Ким. – Да за эти три месяца знаешь сколько всего может измениться?! Ты встретишь там какого-нибудь актеришку, влюбишься в него, а мне скажешь: «до свидания, милый!». А я, как дурак, все это время буду ждать, когда же вернется моя любимая невеста…

– Актеришку? – вспыхнула Джун. – Вообще-то, я думала, что мы друг другу доверяем…

– Я-то тебе, конечно, доверяю, – поправился Ким, – но ты не знаешь, что за люди – эти актеры. Они готовы затащить в постель все, что движется. От главной актрисы до последней статистки…

– Но я не актриса и не статистка. Я еду, чтобы поддержать бабушку…

– Да чего ты заладила: бабушку, бабушку?! Знаю я твою бабушку. Небось, сама хочешь поехать, чтобы крутить там с актерами!

– Ну и придурок же ты, Ким Доджес!

Джун вылетела из комнаты и, хлопнув дверью, сбежала по ступенькам. Ким помчался следом за ней и догнал ее уже на выходе.

– Джун, ну прости меня… – Он развернул к себе девушку, обнял ее и уткнулся носом ей в макушку. – Да, я придурок. Но я же люблю тебя…

Джун улыбнулась ему сквозь слезы.

– Честное слово, Ким, я обещаю, что все будет хорошо… Ты и соскучиться не успеешь, как я вернусь. Правда…

Выйдя из автомастерской, Джун обернулась, чтобы помахать Киму рукой, и увидела, как он с лицом, покрасневшим от гнева, отчитывает за что-то Фрэдди.

Уж не за то ли, что он позволил мне подняться в офис? – спросила себя Джун. Но тут же поспешила отогнать от себя подозрения. Если они не будут доверять друг другу, как же тогда смогут жить вместе?

Джун глубоко вдохнула и зашагала домой, мысленно перечисляя вещи, которые им с бабушкой понадобятся в незнакомом городке, название которого до сих пор оставалось для них тайной, покрытой мраком…

6

Джун переминалась с ноги на ногу и недружелюбно косилась на бабушку. Пентилия так торопилась, так боялась опоздать, что даже не позволила своей несчастной внучке заглянуть в уборную. «Ничего, потерпишь», – заявила она Джун.

– Ну, спасибо тебе, ба… – сквозь зубы процедила Джун, с тоской поглядывая на пустую дорогу. – И что мне теперь делать? Ждать, пока мы доедем до этого города? Да я в пути копыта откину…

– Сбегай в кустики, – беспечно ответила бабушка.

– Какие кустики?! – Джун оглянулась на три куцых пучка зелени, за которыми не смогла бы спрятаться и маленькая черепашка. – Ты где здесь кустики увидела?

– Джун, хватит капризничать. Мы могли бы опоздать…

– Какая разница? – переминаясь с левой ноги на правую, поинтересовалась Джун. – Машины все равно нету.

– Деточка, имей терпение… В конце концов, Милано мог бы не присылать за нами машину. И тогда мы добирались бы своим ходом…

– Уж лучше бы своим, – пробормотала Джун. – Хотя, я даже не знаю, где находится этот Ловенхилл… Хорошо, если сам Милано знает об этом. Не понимаю, к чему такая загадочность? Почему Милано так не хочет, чтобы пресса прознала о том, где будут съемки? По-моему, ему это только на руку.

– Не знаю, – развела руками Пентилия. – Может быть, не хочет, чтобы во время съемок ему мешали приезжие репортеры. А может, что-то еще… Он – человек творческий, а у таких людей много странностей.

– Только расплачиваться за эти странности приходится другим, – мрачно констатировала Джун. – Ким был вне себя от злости, когда я объявила ему, что не могу сказать, куда еду…

Пентилия улыбнулась, но, поймав гневный взгляд Джун, тут же сделала серьезное лицо.

– Ну что ты так на меня смотришь? Ты ведь знаешь мое мнение по этому поводу…

– Лучше бы ты держала его при себе, ба…

– Извини, я все-таки твоя бабушка. И имею право на собственное мнение.

– Ради бога. Только не навязывай его мне, – фыркнула Джун и покосилась на дорогу. – И где наш обещанный лимузин?

– Лимузина никто не обещал. – Пентилия с сочувствием посмотрела на внучку, выделывающую самые невероятные «па». – Деточка, ну сбегай в кусты. Зачем так мучиться? Вряд ли в полшестого утра на тебя сбежится смотреть толпа народу…

– Господи, ну почему он не мог прислать шофера к нашему дому? – раздраженно пробормотала Джун и, оглядевшись по сторонам, ехидно добавила: – Наверное, решил, что под нашими окнами соберется куча репортеров с фотоаппаратами… Тебе не кажется, что у твоего Милано паранойя?

– Мне кажется, что тебе лучше осуществить свою «голубую мечту», пока ты не превратилась в комок нервов, – сердито ответила Пентилия.

– Ладно, черт возьми, я так и сделаю!

– Джун!

– Хорошо, я так и сделаю…

– Так-то лучше…

Оставив бабушку караулить машину на обочине дороги, Джун побежала к кустам. Осуществив «голубую мечту», она почувствовала немыслимое облегчение. К счастью, Джун успела закончить свои дела, когда из-за поворота вырулила синяя «тойота».

Бабушка помахала Джун рукой, и девушка вприпрыжку побежала к машине.

Как выяснилось, водитель «тойоты» не был знаком с Милано. Он назвал Пентилии какого-то Эммета Мэдлоу, и та вспомнила, что одного из мужчин, присутствовавших на пробах вместе с Милано, тоже звали Эмметом.

Джун не имела представления о том, где находится Ловенхилл, но подозревала, что путь будет неблизким. Она не ошиблась. Водитель остановил машину только через три часа, но место, где он остановился, оказалось вовсе не Ловенхиллом, а придорожным кафе, где почтенной даме и ее молоденькой спутнице было предложено перекусить.

Джун обрадовала перспектива в кои-то веки поесть вне дома, но Пентилии удалось омрачить внучке эту маленькую радость. Бабушка предусмотрительно запаслась «здоровой домашней едой» и, вместо того чтобы наслаждаться сочным чизбургером и картофелем фри, Джун снова пришлось жевать куриные котлетки на пару и овощной салат, заправленный оливковым маслом.

Пентилия Лиллард всегда радела за здоровое питание, поэтому о том, что такое хот-доги, Джун узнала только в шестнадцать лет, когда заработала свои первые деньги. С тех самых пор Джун пользовалась любой возможностью, лишь бы полакомиться чем-нибудь запретным. Иногда Пентилия узнавала об этом, и тогда Джун приходилось выслушивать часовые лекции о страшном холестерине, жутких болезнях печени, зловещем ожирении и прочих последствиях вредной пищи. Пентилия была отменным поваром, но запретный плод всегда сладок, а потому Джун предпочитала домашним котлетам на пару и вареным овощам старые добрые ход-доги, чизбургеры и «тако» из мексиканских забегаловок.

После еды водитель сделался куда более разговорчивым – в отличие от Джун он мог позволить себе и чизбургер, и картофель фри, и даже луковые кольца в кляре. Санни, так его звали, сообщил, что до Ловенхилла им осталось больше половины пути. Оказалось, что ему было поручено довезти женщин до города, но о дальнейшей их судьбе он не имел ни малейшего представления.

– Вот это новости… – Джун обескураженно посмотрела на бабушку. – И что мы будем там делать? Сидеть на чемоданах и ждать распоряжений Милано?

– Может быть, он снял для нас номер в гостинице, – предположила Пентилия. – Хотя мне, если честно, не нравится эта идея. Ведь в гостиницах даже негде готовить…

– Вот было бы чудесно, – ехидно улыбнулась Джун. – Я бы хоть пару месяцев поела, как человек…

Водитель рассмеялся, а Пентилия густо покраснела.

– Имей совесть, Джун. Что обо мне подумает Санни? Разве я плохо тебя кормлю?

– Хорошо, ба. Даже слишком хорошо. А я так мечтаю о скверной и вредной еде…

До Ловенхилла они добрались к трем часам дня.

Санни высадил их там, где обещал Эммету Мэдлоу: возле городского фонтана. Фонтан представлял собой согбенного бронзового старца, сжимавшего в немощных руках огромный рог, из которого лилась тоненькая струйка воды. Санни помог Джун вытащить из багажника битком набитый рюкзак и тяжелые дорожные сумки, после чего поспешил откланяться.

– И что дальше? – склонившись над своим рябым отражением в фонтане, поинтересовалась Джун. – Так и будем тут стоять, как две бродяжки? Тогда и моя кепка пригодится: может быть, местные настолько добры, что помогут нам насобирать на обратную дорогу…

– Джун, мне надоело твое нытье, – огрызнулась Пентилия. – Что ты всю дорогу ворчишь? Не с той ноги встала?

– Не с той, – сердито покосилась на нее Джун. – А с какой я, по-твоему, должна была встать, когда мой жених объявил мне, что расстанется со мной, если я не скажу ему, куда поеду?

Пентилия посмотрела на внучку, но на этот раз без насмешки, скорее, с удивлением.

– Неужели он так и сказал?

– Так и сказал, – вздохнула Джун.

– И ты все равно решила со мной поехать?

– Все равно решила…

– Джун, деточка… Я даже не знаю, что сказать…

Первый раз за все время, что Джун встречалась с Кимом, бабушка не обрадовалась их ссоре. Впрочем, сейчас Джун мало заботило отношение бабушки к Киму. Она была расстроена, огорчена, но все же надеялась, что ей удастся взять себя в руки.

– Ничего не говори. – Джун наклонилась к своему отражению и провела по нему рукой. – Ким вспыльчивый, он одумается. А я действительно хотела с тобой поехать…

– Хэлло, дамы! – раздался откуда-то веселый мужской голос. Джун подняла голову и увидела плотного лысеющего типа, который проводил кастинг вместе с Милано. Значит, водитель действительно говорил о нем…

– Здравствуйте, – улыбнулась мужчине Пентилия. – Вы – Эммет Мэдлоу?

– Он самый, вы угадали. Я, можно сказать, правая рука Милано. А иногда даже его левая нога… А вы, насколько я помню, знаменитая миссис Лиллард, которая получила роль Мизетты Хадсон?

– Пентилия Лиллард. А это моя внучка – Джун.

– Очень приятно, Джун, – улыбнулся девушке Эммет.

– И мне тоже, – вежливо ответила Джун.

– Я здесь со вчерашнего дня, – объяснил Эммет. – Помогаю актерам устроиться. Представляете, наш администратор заболел – умудрился подхватить простуду. Так что этим нелегким делом пришлось заняться мне. Вообще-то, большинство актеров поселились в гостинице… – Джун только успела обрадоваться, как мужчина тут же добавил: – Но есть и другие предложения. Я вам о них расскажу, а вы уже сами выберете. – Джун сникла, предчувствуя, что ее мечты о гостинице останутся всего лишь мечтами. – Кое-кто из местных жителей проявил инициативу и готов предоставить актерам собственное жилье. Конечно, не очень-то удобно жить с незнакомым человеком, но люди, которые готовы оказать подобное гостеприимство, на мой взгляд, должны быть просто замечательными…

Глаза Пентилии загорелись, и Джун окончательно распрощалась с мыслью о романтике гостиничного номера.

Домов, готовых приютить «бродячих актеров», оказалось целых пять, так что Пентилии предоставилась возможность выбрать, куда заселиться с внучкой: к семейная паре с маленькими детьми, к «приятной во всех отношениях» пожилой даме «без вредных привычек», к бездетному сорокалетнему вдовцу, к старой деве с тремя кошками или к молодому полицейскому.

Джун ни секунды не сомневалась, что бабушка выберет «приятную во всех отношениях» пожилую даму.

– Знаете, идея с гостиницей мне с самого начала не очень-то понравилась, – призналась Пентилия Эммету. – Ведь в гостиничном номере все какое-то… чужое. Даже приготовить ничего нельзя, а мы с внучкой предпочитаем здоровую домашнюю пищу…

– Хм… – скептически отозвалась внучка.

Пентилия проигнорировала хмыканье Джун, но покосилась на внучку так выразительно, что та сочла за лучшее приберечь комментарии по поводу бабушкиных слов для более подходящего случая.

– Конечно же, мы предпочтем жить в обыкновенном доме, – продолжила Пентилия. – А если уж выбирать, то нам вполне подойдет соседство с одинокой пожилой дамой… Люди моего возраста предпочитают покой, уют и порядок во всем. Так что, я думаю, мы с ней поладим.

Покой и уют? – хмыкнула про себя Джун. Наверное, именно поэтому бабушка решила сняться в фильме, поехала бог знает куда и потащила с собой внучку…

Пентилия снова покосилась на Джун, словно прочитав ее мысли. Джун округлила глаза и сделала невинное лицо. Какая разница, что она думает? С бабушкой все равно бесполезно спорить…

Эммет обрадовался выбору Пентилии, и Джун даже заподозрила, что в гостинице Ловенхилла попросту не хватает мест. Но даже если бы с местами было все в порядке, Пентилия все равно выбрала бы дом. Покой, уют, здоровое питание и все такое…

Мысленно вздохнув, Джун водрузила на спину рюкзак и подхватила сумки. Правда, тащить все это ей не пришлось – Эммет Мэдлоу любезно предложил подвезти женщин на машине.

Интересно, сам Милано уже добрался до города? – спросила себя Джун. Что-то подсказывало ей, что режиссер вряд ли заставил себя подняться в шесть утра, чтобы днем быть в Ловенхилле…

Вот он-то точно остановится в гостинице, с завистью подумала Джун. Наверное, только моя бабушка приняла это дурацкое предложение пожить в чьем-то доме…

Забравшись в машину, Джун вытащила из кармана брюк сотовый телефон. Ким не звонил и не написал ни одного сообщения.

Может быть, он все-таки успокоится? – вздохнула Джун и, нажав на кнопку, слегка приоткрыла форточку. В салон ворвался свежий запах весны. Джун зажмурила глаза и почувствовала, как легкий и ласковый ветерок подхватывает ее мрачные мысли и уносит их одну за другой…

– Ну тише, тише, успокойся… – Шон погладил Твинсона, ерзавшего у него на коленях. – Когда мы приедем, я угощу тебя твоим любимым печеньем… А когда мы наконец приедем? – обратился Шон к шоферу.

– Уже почти приехали, мистер Милано, – весело отозвался Вилли. – Еще один поворот – и мы в Ловенхилле.

– Еще один поворот, – с тоской пробормотал Шон, теребя тонкий шарф, обмотанный вокруг шеи. Всю дорогу он с трудом подавлял желание выбраться из машины и послать к черту и Ловенхилл, и съемки, и актеров, которые уже наверняка добрались до города.

Хотя Шон сам выбрал Ловенхилл для съемок «Моих странных друзей», сейчас этот город уже не казался ему таким безопасным. Письмо, которое Шон получил накануне отъезда, четко давало ему понять, что он нигде не сможет почувствовать себя спокойно.

Таблетки, выписанные доктором Кабоди, снимали чувство тревоги, но лишь на время, так что Шон даже подумывал позвонить психоаналитику и спросить его, нельзя ли удвоить дозу. Когда заканчивалось действие таблеток, беспокойство усиливалось, а через некоторое время и вовсе превращалось в панический страх, причины которого Шон уже не понимал. Он даже не был уверен, что в таком состоянии ему удастся снять то, чего от него все хотели, – фильм, который будет у всех на устах.

Вилли не соврал – за следующим поворотом появилась табличка «Ловенхилл», а через несколько минут они уже ехали по городу, засаженному деревьями, кустарниками и клумбами. Шону еще в первый приезд понравилось, что в Ловенхилле так много зелени: кульминация сюжета фильма и книги приходилась на лето, а к лету этот городок станет похож на зеленый остров…

Дом, который Эммет снял для Милано, пользовался у местных дурной репутацией. Неподалеку от дома стояла часовня, в которой уже давным-давно никто не проводил службы. Местные жители говорили, что когда-то в ней появился призрак, до смерти напугавший священника. С тех пор и часовню, и реку, над которой она стояла – название часовни происходило от названия реки Уайт Ривер, – все обходили стороной. Хозяева дома, снятого Эмметом, уже давно переехали в другое место, а дом сдавали приезжим, которые ничего не знали о том, что случилось в часовне.

Шон не был суеверным, поэтому ему было абсолютно плевать на выдумки местных жителей. И дом, и часовня выглядели, по его мнению, довольно живописно, так что Шон даже собирался отснять в часовне и возле нее несколько наиболее напряженных сцен.

Дом выглядел уютным, хоть и неухоженным. В заросшем саду стояли три яблони и росла сорная трава. Всего в доме было два этажа и чердак, который сразу же заинтриговал Шона, потому что был наглухо заколочен. Впрочем, особого желания подняться на чердак у Шона не было: он с детства панически боялся высоты.

Грэйс тут же затеяла уборку, а Шон решил осмотреть дом, чтобы найти для Твинсона уютное местечко, где хорек почувствовал бы себя в безопасности.

Скормив Твинсону несколько овсяных печений, Шон прошелся с хорьком по первому этажу, на котором располагались кухня, гостиная и большая просторная комната, в которой прежние хозяева оставили кровать, кресло и стеллаж – на нем даже стояло несколько книг, классифицированных Шоном как любовные романы.

Твинсон сразу облюбовал себе местечко под креслом, и Шон, доверившись интуиции своего любимца, решил обосноваться в этой комнате. К тому же комната соответствовала всем требованиям Шона: была довольно широкой и светлой – Шон не мог подолгу находиться в тесных и темных помещениях – и находилась на первом этаже, что позволяло Шону без опаски выглядывать в окно.

Шон притащил в комнату чемодан и начал раскладывать вещи. Покончив с вещами, он заглянул в гостиную и обнаружил там Грэйс, вооруженную ведром, шваброй и тряпкой. Грэйс посмотрела на хозяина с выражением крайнего недовольства на лице – она ненавидела, когда кто-то мешал ей делать уборку, – поэтому Шон решил смыться от греха подальше и, прихватив с собой Твинсона, отправился осматривать окрестности.

Надо было позвонить Эммету, но Шон оттягивал этот неприятный момент. Во все, что касалось вопросов сборов и организации, Шон предпочитал не вмешиваться. Эммет всегда знал, кому поручить это нелегкое дело, а потому накладки если и случались, то были, скорее, исключением, нежели правилом. Шон не сомневался, что уже сегодня все актеры и вся съемочная группа будет в Ловенхилле. Эммет об этом позаботится – так зачем забивать себе голову лишними вопросами, когда на душе и так неспокойно…

Шон вышел из калитки. Над Ловенхиллом уже опустился фиолетовый занавес сумерек. Рыжий диск, окутанный пастельным кружевом облаков, медленно опускался за горизонт, освещая прощальными лучами белые стены часовни, которую Шон еще в свой первый приезд облюбовал для съемок.