Текст книги "Провидица (ЛП)"

Автор книги: Эдна Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Он вздохнул.

– Тебе не весело.

– Мне весело. Очень. Я имею в виду, я очень довольна, – я вывернулась из его рук, подняла сброшенную им рубашку и швырнула ему обратно. – Оденься.

– Нет, – Торин растянулся на кровати, потянулся и откинулся на подушки, его веки опустились. Взгляд был сексуальным и неотразимым. Он знал, как сделать погорячее, змей.

– По крайней мере, сядь на стул и выключи сексуальность.

Он рассмеялся.

– Выключить? Это невозможно. Я – сама суть сексуальности. Сумма всех твоих фантазий, обернутых и перевязанных маленьким… бантиком, – что-то в выражении моего лица, должно быть, убедило его, что я серьезна.

– От чего только приходится отказываться ради тебя. Придет время… – он поднялся, подтянул к себе стул и сел, скрестив на груди руки и закинув одну ногу на другую. Выжидающим взглядом сощуренных глаз он следил, как я скидываю с ног туфли и усаживаюсь по середине кровати. Когда я достала из-за ворота кулон, он опустил руки. Нога с глухим звуком вернулась на пол.

– Что ты делаешь? – спросил он голосом, который уже не был игривым.

– Твой кулон волшебный. Смотри, – я сжала кулон в ладони, и все исчезло.

В следующую секунду я стояла в лесу в окружении деревьев, верхушки которых тянулись к черному небу. Звезды беззаботно подмигивали мне, а мелкие камешки впивались в стопы. Я опустила взгляд на ноги, но не могла ничего разглядеть из-за того, что в глазах все плыло. Я решила полагаться на другие чувства.

Я больше не была босиком. Что бы сейчас ни было на мне обуто, оно было меховым. Джинсы и многослойную футболу сменил темный тяжелый плащ с меховой подкладкой, а рука в перчатке сжимала трость.

– Иди, – велел раздавшийся за спиной голос, тот же, что я слышала в своем первом видении.

Я обернулась, чтобы посмотреть на говорившего, но он толкнул меня, и я поплелась вперед, едва не ступая на полы плаща.

– Где мы? – спросила я.

– Что за вопрос? Это ты привела нас сюда.

Мы вышли на поляну. Место переливалось, как мираж, но я видела, что оно уже было готово для какой-то церемонии. В центре вырытого в земле круга стоял большой пень. Вокруг не было комьев земли, значит, круг сделали давно. Здесь проводили ритуалы. У корней пень покрывали руны, тлеющий костер наполнял воздух пахучим дымом.

– Разомкни круг, – велел голос.

– Знаешь, она видит нас, – сказала я. В этот раз я не была наблюдателем. Я была Провидицей или, по крайней мере, видела все происходящее ее глазами.

– Тогда ей известно, что мы идем за ней, – сказал двойник Торина. – Встань в центр круга и покажи, где они живут.

Я взмахнула и высыпала что-то на часть вырытого круга. Место, куда я высыпала что-то, покрылось землей, которая разорвала круг. Затем случилось нечто странное. Я оказалась за пределами круга, в то время как Провидица оказалась в его центре. Теперь я могла видеть, что на ней было много меха: ботинки, перчатки и шапка. Через плечо была перекинута меховая шкура. Круг замкнулся, и она развернулась, ее руки были сомкнуты в молитвенном жесте, и, казалось, ее взгляд был устремлен прямо на меня.

– Я сделаю охранное заклинание, – прошептала она, – но ты должна защитить остальных. Ты должна помешать им причинять вред таким, как мы.

– С кем ты разговариваешь? – спросил британский акцент, и я резко обернулась. Или, точнее будет сказать, проплыла и встретилась с ним лицом к лицу.

Сердце пропустило удар. Даже с замутненным зрением я узнала те же черные волосы и яркие синие глаза. Торин.

– Все хорошо, – сказал Торин, обнимая меня.

Моим первым порывом было вырваться из его рук и отползти подальше от него. Он убийца. Может, мне и было неизвестно, с кем он заодно, но я узнала его. В этом нет смысла.

– Я в порядке, – я села и попыталась усмирить панику, мысли перескакивали с одной на другую. Должно быть какое-то объяснение увиденному. Торин был кем угодно, но не убийцей. Он не мог быть им. – Я, эм, это и хотела показать тебе. Амулет магический. Каждый раз, когда я касаюсь его, у меня случается видение.

Торин опустился на корточки, осторожно забрал у меня из руки амулет и отбросил стул, на котором сидел. Он взглянул на меня, в его глазах было беспокойство.

– Что ты увидела?

Как сказать человеку, которого я люблю, что думала, что он убийца? Он невиновен. Должен быть. Я сползла с кровати, чувствуя себя предательницей за то, что поверила в то, что увидела, за то, что засомневалась в нем даже на секунду.

– Сначала расскажи, что случилось, когда я потеряла сознание.

– Твои глаза сверкали золотисто-желтым цветом, затем закатились, и ты упала на бок. Я пытался разбудить тебя, но ты была так неподвижна… Твое лицо… – он покачал головой. – Я мог бы сказать, что ты была в ужасе. Ненавижу, когда я не могу быть с тобой в контакте или помочь. Не выношу эти твои трансы.

Я стала перед зеркалом и принялась изучать свои глаза. Они перестали светиться, но когда я подумала о главаре людей, убивающих Провидиц, у меня живот свело. Возможно, лицо Торина наложилось на лицо убийцы из-за его акцента. Или, может быть, потому, что его лицо было последним, что я видела, прежде чем я впала в транс.

Последнее имело смысл. Да, вот так все и было.

– Веснушка…

Я потерла руки, внезапно ощутив холод. Торин, засунув руки в передние карманы штанов, наблюдал за мной в зеркале; выражение его лица было нечитаемым… Он все еще был без рубашки. Я любила его и доверяла ему. Если бы это было вероятным, если бы он был человеком в моем видении, и то, что я только что видела, должно было произойти в будущем, кто-то собирался заставить его делать это, а это означало, что я должна была ему помочь. Кого он будет искать в будущем? Меня? Значит, мы будем не вместе?

– На этот раз я увидела происходящее глазами Провидицы. По крайней мере, на время. Но, когда она вошла в круг, мы разделились. Она сказала, что сделает заклинание защиты, но я должна защитить остальных. Что она имела в виду?

– Защиту. Ты видела убийц?

Да. Я затрясла головой. Нет, не видела. Это все сознание играет со мной шутки.

– Нет, но они принуждали ее провести ритуал и найти каких-то людей. Провидица упомянула о «ней». Сказала, что она наблюдает за ними, и убийца, кажется, был этим доволен. Почему этот амулет магический?

Торин поднялся с кровати и потянулся за рубашкой. Не встречаясь со мной глазами, он надел ее. У меня было ощущение, что он не хочет обсуждать это. Он потянулся за носками и натянул их на ноги.

Я подошла поближе.

– Торин?

– Кулон принадлежал моей матери, – произнес он, сжав челюсти. – Я собираюсь выяснить, где Эхо нашел его, и почему ты на него реагируешь.

– О, – я соскользнула с кровати. – Твоя мать была ведьмой?

Он не то закашлялся, не то рассмеялся.

– Нет, Веснушка. Моя мать, определенно, ведьмой не была, – серьезно, его недоверие к ведьмам ничем не обосновано. Он достал из-под себя кулон и добавил: – Ее убила ведьма, – от злости в его голосе воздух застрял у меня в груди. – Одна очень плохая и злая ведьма.

В его голосе звучала нестерпимая боль, и она отозвалась во мне, ссора была забыта. Я подошла к нему, мне хотелось коснуться его и облегчить его страдания. Я убрала его руки, села к нему на колени и обняла за плечи. Хотя его руки обвили мою талию, и его голова покоилась у меня на груди, его тело казалось застывшим.

– Она воспользовалась им прямо перед своей смертью. Всегда хранила его у себя в комнате. Я видел ее в ночь перед тем, как все случилось. Она не видела меня, потому что я был Бессмертным и не мог показаться ей. Она не заслуживала такой смерти – быть принесенной в жертву жаждущему власти некроманту. Я должен был спасти ее. И спас бы, если бы не Лавания и законы Валькирий.

Он замолчал, но я всем сердцем чувствовала его горе. Даже столько веков спустя, он страдает и винит себя. Торин редко говорил о своем прошлом, поэтому такая открытость была чем-то новым, трогательным и печальным. Я пыталась справиться со слезами и легкими движениями рисовала круги у него на спине, пытаясь впитать его боль. Теперь я понимаю, почему он ненавидит ведьм.

– Ты ведь отомстил ей? – спросила я.

– Ему. Он получил по заслугам, – прорычал он. – Он и каждый член его ковена.

Он? Я хотела спросить, но затем вспомнила, что в одиннадцатом веке, до всех этих инквизиций и религиозных фанатиков, в Англии и в Европе магию практиковали как женщины, так и мужчины. – Расскажи мне о ней… о твоей матери.

– Веснушка…

– Пожалуйста, – если он хоть немного поделится своим прошлым, он сможет отпустить свою боль.

Воу, такие слова были бы в духе Лавании. Перед уходом, она посоветовала мне смотреть на смерть папы, как на путешествие на следующий уровень, и ценить то прекрасное время, что мы проводим вместе. Тогда мне хотелось крикнуть ей, чтобы она заткнулась. Но теперь я поняла. Торин веками носил в себе эту боль из-за обстоятельств смерти его матери. Ему не дали возможности попрощаться с ней.

– Какой она была? Доброй или строгой?

Его взгляд говорил, что я перехожу черту.

– Она была любящей и заботливой.

– Из аристократов или простых?

Он улыбнулся.

– Аристократка. Она была нормандкой, потомком викингов, – объяснил он, когда я непонимающе уставилась на него. – Слово «норман» изначально переводилось как «северный человек».

– Значит, в тебе течет скандинавская кровь, – сказала я.

Он усмехнулся.

– Кровь викингов звучит лучше. А кровь завоевателей и мародеров – еще лучше.

– Грабителей, живорезов, убийц и насильников, – вставила я.

Он засмеялся.

– Вообще-то, в целом погибло не так уж много людей, и женщины предпочитали более сильных и мужественных викингов. Нельзя их за это винить. Сначала они завоевали Северную Францию, потом Англию, тогда Вильгельм Завоеватель, герцог Нормандии, напал на Англию и разгромил англосаксов.

– Твой отец тоже был нормандцем?

Что-то в его голосе переменилось, когда он ответил.

– И да, и нет. Он считал себя англосаксом, хотя был незаконорожденным сыном англосаксонского дворянина и нормандской девушки.

– Как он встретил твою мать?

Он сжал челюсть.

– Есть необходимость в это углубляться?

– Пожалуйста, – я погладила его по волосам. – Ты знаешь все обо мне, а мне практически ничего о тебе не известно. Только о брате и крестовом походе…

– Хорошо. История становится мрачной, начиная с происхождения моего отца. После завоевания король Вильгельм перенес двор вместе с дворянами в Англию, отобрал землю и титулы у местных англосаксов и передал их нормандцам. Мой дед по линии отца остался ни с чем, но отцу удалось каким-то образом все вернуть. Дед никогда открыто не признавал его своим сыном, поэтому дал ему нормандское имя де Клэр, а не свое – Оукли, – Торин нахмурился, словно обеспокоенный чем-то.

– Мама была дочерью графа д’Аргуэ. Ее родители и дедушки с бабушками были весьма известны при дворе. Когда мои родители познакомились, король отдал моему отцу графство и земли, которые когда-то принадлежали моему деду. Незаконнорожденный сын стал графом Уортингтон, – он нахмурился. – Но этого было недостаточно для моего отца. Он был сильный. Амбициозный. Жестокий. Он сделал тех, кто был рядом, несчастными.

Я почувствовала, как он напрягается, когда говорит о своем отце. Я взъерошила пальцами его волосы, откинула локоны со лба и запрокинула голову, а затем стала целовать его, пока он не расслабился. Погладила его по щеке. Поцеловала лоб.

– Расскажи мне побольше о своей матери.

– Я не могу сосредоточиться, когда ты так делаешь, – пробормотал он охрипшим голосом.

Я перестала ласкаться к нему.

– Все. Я больше не буду тебя отвлекать.

Парень рассмеялся:

– Ты сидишь у меня на коленях.

– Я переберусь на другой конец комнаты.

Руки Торина сжались, крепко удерживая меня на месте.

– Ты отвлекаешь меня, находясь в одной комнате, Веснушка. Твой голос. Твой смех, – он закрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул. – Твой аромат. У моей сущности есть способ найти тебя, поэтому независимо от того, куда ты убежишь, я всегда найду тебя.

Тогда почему кто-то, кто был похож на него, искал меня в будущем?

– Я не уверена, что это – угроза или обещание, но звучит так, словно ты собираешься меня преследовать, а это не романтично.

– Я могу быть романтичным.

Да, он мог.

– Как звали твою мать?

– Аделаида, – сказал Торин.

Я усмехнулась.

– Как город в Австралии.

– Да. Она была совершенной. Знатная по рождению, но простая в глубине души. Мой отец пользовался ее подсказками. Ее не интересовала придворная жизнь или мода, это было для нее скучным. Она научилась говорить на английском языке и с достоинством относилась к слугам, тогда как ее коллеги-аристократы говорили по-французски и относились к слугам-англичанам как к дерьму. Если поселяне нуждались в помощи, она помогала. Если им нужна была еда, она снабжала их продуктами. В нашем доме принимали раненых солдат, и она помогала лечить их травами и целебными мазями, которые сама готовила. Все любили ее.

Несмотря на то, что он сказал раньше, травы и целебные мази показались мне подозрительными.

– Итак, вы говорили по-французски?

– Да, и по-английски. После того, как Лавания обратила меня, мне потребовалось три года, чтобы узнать все, что нужно, о рунах, Бессмертных и Валькириях. Наш курс был не таким интенсивным, как у некоторых людей, – он сжал мою талию, лаская пальцами кожу. Мне пришлось заставить себя сосредоточиться. – У Лавании был замок в Нормандии и около трех сотен Бессмертных под опекой. Я украдкой сбегал, чтобы понаблюдать за моей матерью. Я смотрел на нее, шел рядом с ней и слушал, когда она разговаривала со слугами или друзьями о нас – о себе, Джеймсе и обо мне, – его голос звучал еще более угрюмо. – Она тяжело переживала нашу смерть. У нас не было детей, так что после нас ничего не осталось. И было трудно быть так близко к ней, но не сказать ей, что я все еще жив, и облегчить ее боль, – его голос совсем охрип.

Слезы наполнили мои глаза и потекли по щекам на его волосы.

Руки Торина вокруг моей талии были похожи на тиски.

– Я не мог уйти. Я пытался так много раз, но всегда возвращался. Я не мог дать ей то, что она хотела, но она была там для меня. Даже если она об этом не знала, – Торин выдохнул воздух. – Я начал воспринимать бессмертие как проклятие. Я был жив, но внутри все превратилось в пепел, моя связь с теми, кого я любил, разрывалась.

Неудивительно, что он не хотел меня обращать. Он говорил, что бессмертие было хуже смерти, и умолял меня не делать этого. До сих пор я не понимала, почему.

Мои руки сжались вокруг его плеч.

– А потом она умерла, и все перестало иметь значение, – прошептал он тихо. – Я был похож на мертвеца. Я пожинал души, ел, спал, но ничего не чувствовал. Пустота. Тьма стала моим спутником. Я ненавидел то, кем я стал, но ничего не мог сделать, чтобы изменить это. Возможно, я и не хотел ничего менять. Большинство Валькирий собрались в группы. Я предпочел остаться один. Я не хотел связываться с другим человеком, Смертным или Бессмертным. Когда я присоединился к Эндрису, я ненавидел быть Валькирией. Его беззаботное отношение раздражало меня. Когда он обратил Малиину и Ингрид, не задумываясь о последствиях, я дал ему по шее и выбросил вон. На некоторое время он отстал, но потом вернулся. Не имело значения, как часто я велел ему убираться или не лезть ко мне, он всегда возвращался. Потом я встретил тебя.

Воцарилась тишина. Я была уверена, что он – как и я, – переживает наш первый месяц вместе: то, как его влекло ко мне против его воли, и то, как он сражался за мое исцеление, и мое превращение в Бессмертную.

– Итак, когда ты говоришь, что твои чувства ослабляют тебя, мне кажется странным, что это происходит из-за меня, потому что ты – смысл моего существования. Причина, по которой я дышу. Улыбаюсь. Смеюсь. Живу. Ты научила меня снова чувствовать, любить и доверять. Ты даешь мне повод просыпаться по утрам, – он усмехнулся, хотя и не казался веселым. – Но если ты когда-нибудь решишь, что эти отношения не подходят для тебя, я тебя отпущу, потому что, прежде всего, прежде моей потребности, прежде моей боли, самое важное для меня – твое счастье.

У меня перехватило дыхание, когда Торин потянулся и коснулся моего лица кончиками пальцев, кожа после его прикосновения горела. В течение одного короткого момента я закрыла глаза и наслаждалась этим, слезы жгли мои глаза. Но я тут же открыла их, потому что мне нужно было ощутить его со всей возможной полнотой.

– Каждую ночь, когда я оставляю тебя и заползаю в свою холодную постель, я испытываю боль. И дело не в сексуальной неудовлетворенности. Мне нужно держать тебя в руках. Чувствовать тебя. Вдыхать тебя. В то мгновение, когда ты целуешь меня, шепчешь мне, что любишь, я отдаю тебе часть себя. Но любовь к тебе питает мою душу. Целуя, ты подтверждаешь то, в чем я уверен глубоко в моем сердце, мы с тобой должны быть вместе, – он вытер слезу с моей щеки. – Ты знаешь, когда я выхожу утром и не вижу тебя у окна, меня холодный пот прошибает? Мой худший кошмар – то, что я могу потерять тебя из-за Норн или глупых Смертных, беззаботно использующих магию. Я сделаю все, сражусь с кем угодно, лишь бы ты была в безопасности, поэтому никогда не думай, что я не слушаю то, что ты говоришь. Все, что ты думаешь и говоришь, важно для меня. Если понадобится целая жизнь, чтобы убедить тебя…

Я прервала его своими губами, вкладывая в поцелуй всю любовь своего сердца, показывая то, что не могла выразить словами. Когда мы оторвались друг от друга, Торин усмехнулся, и сексуальный звук прокатился волной по моим обострившимся чувствам.

– Я должен чаще рассказывать тебе о своих чувствах – поддразнил он.

Я обняла его.

– Ты это делаешь каждым взглядом и улыбкой, каждым прикосновением и поцелуем

– Хорошо. Могу я сейчас дышать? – пробормотал Торин, и я обнаружила, что прижала его лицо к своей груди. Я успокоилась, откинулась назад и принялась рассматривать его прекрасно вылепленное лицо – точеные скулы и умелые губы, знающие толк в поцелуях. Он лениво изучал меня, его яркие голубые глаза сверкали под этими невероятно длинными ресницами.

– Знаю, иногда со мной бывает трудно.

Он усмехнулся.

– Это преуменьшение.

– Ладно, я настоящая заноза в заднице.

– Точно, – он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– И я не умею рассказывать о том, что я чувствую к тебе.

Его брови взлетели

– О да, ты орешь. Много. Но ты действительно хорошо умеешь показывать.

Сейчас он меня дразнил. Когда-нибудь я ему собираюсь показать кое-что впечатляющее.

– И иногда я действительно могу быть против тебя.

– Не, я люблю, когда ты собачишься. Заметь, мы зажигаем намного жарче после того, как поцапаемся. Ни на что это не променяю. Если ты превратишься в слабачку, то обещаю тебе прямо здесь и сейчас, что сделаю твою жизнь печальной. Я невыносим, когда начинаю все время придираться, – он чмокнул меня в нос. – Ты связалась со мной.

Глаза Торина светились силой его чувств, и я чувствовала себя глупо, глупо даже для моей более ранней реакции. Этот мужчина обожал меня. Я не знала, что я сделала за семнадцать с половиной лет, чтобы заслужить его, но мне чертовски повезло.

Мы просто сидели, я, обняв его за плечи, он, обвив руки вокруг моей талии. У меня остались вопросы. К некоторым из них я не знала как и подступиться. Мне неловко было спрашивать про его отца, но я должна была узнать.

– Так на чем мы остановились, прежде чем ты меня отвлек? – спросила я.

– Мы закончили, – он поднял меня и бросил на кровать. Я подавилась криком, замолотив по воздуху руками и ногами. – Мне надо кое-куда сходить, ведьма. Кое-чем заняться.

Я смотрела, как он тянется за носками.

– Твой отец умер раньше матери?

– Нет, – он натянул один и потянулся за вторым.

– Где он был, когда она горевала?

– Со своими любовницами в Аквитании… или это было в Лондоне? Моя мать в это время оставалась в поместье одна с крестьянами

– Ублюдок.

Торин хмыкнул.

– Я думаю, она предпочитала оставаться одной.

– В конце она узнала о тебе? Я имею в виду, ну, ты понимаешь, ты пожал ее?

Торин остановился в процессе обувания сапога, и я подумала, что он не ответит.

– Я хотел, но не мог. Я хотел рассказать ей обо мне и о том времени, что мы провели вместе, хотя она и не знала, что я рядом. Она была очень больна до самого конца.

О, нет. Значит, душа его матери была во владениях Хель.

– Ты видел когда-нибудь ее душу?

Он покачал головой, отводя от меня взгляд. Одна нога наконец была обута.

– Я искал ее. Когда Эндрис обратил Малиину и Ингрид, мы оба отбывали повинность в Хель около десятилетия. Там я продолжил поиски, но Хель огромен, и души там не такие, как в Валгалле. Они не тренируются днями напролет, готовясь к Рагнареку, а разлучаются только по ночам. Души стариков и больных в Залах Хель покоятся в мире. Они отправляются туда на отдых. Порочных изгоняют на Берег Костей, остров проклятых, где им уготована своя судьба.

Кора сказала мне, что это пытки, которые длились вечно. Я вздрогнула.

– Надеюсь, некромант, который ее убил, гниет на этом острове.

Торин коротко хохотнул:

– Я знал, что ты мстительная ведьма.

– Он этого заслужил, – я не думала, что можно любить его больше. Но ощущала это сильнее, чем когда-либо.

Улыбка исчезла с его губ.

– Мне жаль, что я не мог сказать ему, что знаю, что он сделал, но путешествие на остров опасно, там легко угодить в ловушку. Богиня Хель отправляет Гримниров на Берег Костей в наказание, – Торин встал. – Ладно, Веснушка. Время историй подошло к концу. Мне нужно поговорить с Эхо об амулете.

– Нам нужно поговорить с Эхо, – поправила я.

Торин закатил глаза.

– И мы не обсудили то, что ты узнал сегодня, – проныла я. – Мне нужно знать, что происходит, Торин. Ты не можешь удержать меня в темноте и утверждать, что это для моей защиты.

Он размышлял над моим заявлением, изучая мое лицо с напряженным вниманием. Я начала чувствовать себя неловко.

– Что? У меня прыщ?

Он усмехнулся.

– Нет. Я считаю твои недостатки.

– Какие?

– Твои глаза слишком близко друг к другу. Странно, что я этого раньше не замечал. И твои губы…

– Придурок, – я схватила подушку и швырнула ему в голову. Валькирия увернулся и рассмеялся.

– Мы собираемся отправиться к Эхо, так что перестань болтаться без дела вокруг и надевай свои ботинки, – приказал он.

Я задумалась о том, стоит ли его прощать. В физическом плане не нашлось ничего такого обидного, чем бы я могла его уколоть.

– Мои глаза не близко посажены, – заявила я. – И даю тебе одну секунду на размышление перед тем, как ты мне рассказываешь, почему мы уехали без тебя, что вы трое замышляете после школы и куда ты исчез сегодня утром. А затем подумай еще вот о чем. Вы, парни, исходя из всего, что я знаю, вполне можете быть теми, кто убивает Провидиц, – ну, вот я и сказала это.

Он хмыкнул.

– Даже если бы от этого зависела моя жизнь, ты вряд ли нашла бы меня рядом с ведьмой. Пошевеливайся. Мы поговорим позже.

Я подняла одело и заползла в постель.

Брови Торина поползли вверх.

– Ты что творишь?

– Устраиваюсь поудобнее, – я бросила ему его же слова, сказанные раньше. – Начинай говорить. И, к твоему сведению, я ведьма.

В глазах появился опасный блеск. Когда он начал обходить кровать, я сбежала на другую сторону. Он сделал паузу, взгляд обещал возмездие.

– Не будь ребенком, – сказал он. – Нам нужно выяснить, почему кулон заставляет тебя видеть видения. Это самое важное сейчас.

– А я говорю, что твой отказ рассказать, куда вы идете сегодня втроем, важнее.

Торин наклонил голову и подарил мне медленную, озорную улыбку. Я ненавидела эту улыбку. Так он показывал, что собирается сделать что-то, что мне не понравится. Как схватить и вытащить меня из комнаты в пещерном стиле. Если он посмеет…

Валькирия положил кулон в карман, схватил куртку и направился к зеркальному порталу.

– Куда ты пошел? – крикнула я.

– К Эхо.

Руны мелькнули на его коже и вспыхнули. Портал ответил. Торин исчез в нем, пока я шипела. Я была уверена, что мое лицо было цвета свеклы. Он был таким…

– Придурок, – позвала я. Выдыхая воздух, я медленно считала до десяти, воображая, что на его надменную голову сыпятся всевозможные средневековые пытки. Затем я услышал его.

– Ты дома, Эхо?

– Пошел вон, Валькирия, – грубо отозвался Эхо. Я ухмыльнулась.

Что-то сказала Кора, вроде – «будь хорошим».

– Он вторгается в нашу личную жизнь, в единственное место, где мы находим мир и покой.

– Мир и покой?! – рассмеялась Кора.

– Ладно, Сент-Джеймс. Чего тебе надо?

Вместо того, чтобы ответить Эхо, Торин произнес:

– Привет, Кора. Можешь убедиться, что он будет одет? Я скоро вернусь.

– Мы собирались поплавать… – остальные слова Эхо исчезли с закрытием двери.

Я схватила свой телефон, отвернулась от портала и сделала вид, что нашла там что-то интересное. Я точно знала момент, когда Торин вошел в спальню. Когда он сел, кровать прогнулась.

– Все еще дуешься?

– Не-а. Пишу смс-ку Феми, – я спросила, когда будет обед, и что планируется вечером. Оба ответа были мне известны, но Торин этого не знал. – Расскажешь мне, что Эхо ответит.

Торин страдальчески вздохнул, чтобы я почувствовала свою вину, но это не сработало.

– Мне жаль, что был таким идиотом.

Извинения от могучего Торина? Что-то большое сдохло в лесу. Я повернулась и с подозрением на него посмотрела.

– Неужели это и вправду извинение?

В его глазах притаилось пламя.

– Я пожалею об этом.

– Я могла бы заставить тебя попресмыкаться, – предупредила я.

– Не в этой жизни, – он провел пальцем по моим волосам, взял в ладони мое лицо и добавил, – я абсолютно ничего не изменил бы на твоем лице. Я люблю твои глаза. Твои веснушки, – он коснулся моего носа, – и они, – он коснулся моих губ, – произведение искусства. Твое лицо – это совершенство.

Это не так. Мои карие глаза не были достойны поэзии, и, хотя я смирилась со своими веснушками из-за него, я все еще ненавидела, когда появлялись новые.

– Ты играешь нечестно.

– Никогда этого не делаю. И вот еще, я не хотел рассказывать тебе, что мы узнали, потому что тебе будет плохо, и ты станешь винить себя, и я буду чувствовать себя полным дерьмом.

– Торин…

– И ты бы захотела посетить их или посетить их похороны и выступить с речью во время прощания, – я нахмурилась, но он сделал вид, что не видит. – Что вывело бы меня из себя, потому что я ненавижу наблюдать, как ты плачешь. Конечно, мне хотелось бы утешить тебя единственным способом, который я знаю, только от этого лучше мне не станет, потому что я не могу заниматься любовью во всей полноте…

Я закрыла рот. Правда что ли? Он мог и сумасшедшего доконать.

– Во-первых, мистер Всезнайка, я произнесла хвалебную речь на похоронах Кейт, потому что никто другой не вызвался, и я знала ее, как никто другой. Во– вторых… – простонала я. – Не могу поверить, что ты делаешь это снова.

Он потянул меня за руку и одарил фальшиво-невинной улыбкой.

– Что?

– Ты жульничаешь, отвлекая меня и не отвечая на мои вопросы. Что вы узнали о Провидицах? – он казалось, был в нерешительности. – Я справлюсь, Торин. Пожалуйста. Просто скажи мне.

Он вздохнул.

– Видения, которые были у тебя, реальны. События произошли в тот момент, когда ты их видела, поэтому это не предчувствия. Провидицы обращаются к тебе. Говорят с тобой.

Вместо Норн. Отлично! Потом до меня кое-что дошло: если все это происходило в реальном времени, человек, которого я видела, не мог быть Торином. В то время он был здесь, со мной.

– Но время изменялось, – возразила я, внутренне ликуя.

– Было три часа ночи, когда это случилось. Раньше были и другие нападения, и еще больше – с тех пор.

– Не может быть.

– Есть и еще кое-что, – изменение его голоса должно было предупредить меня. – Причина, по которой они преследуют Провидиц, это… ты.

7. Мертвые Провидицы

Наконец мне удалось вдохнуть. Я слышала стук своего сердца, который казался громким и тяжелым. Я должна была увидеть это. Я проглотила всхлип.

– Она наблюдает за нами, – сказала последняя Провидица. Ты должна защитить других. Ты должна остановить тех, кто причиняет вред нашему роду.

Женщина обращалась ко мне. Она знала, что я их вижу. И так всегда было со мной. Могу поспорить, это связано с Норнами, злобными старыми суками.

Когда я смогла говорить так, чтобы мой голос не был похож на крик банши, я спросила:

– Почему?

Торин нахмурился, как будто мое спокойствие удивило его. Чего он ожидал? Слез и моей жалости по какому-то поводу? Я не могла винить себя за то, что произошло в бассейне несколько месяцев назад, когда умерло много моих товарищей по команде, но все, что произошло с тех пор, было моей ошибкой. С тех пор, как я встретила Норн, отвечавших за мою судьбу, и увидела вещи с удивительной ясностью.

Любовь всей моей жизни все еще смотрел на меня так, словно ожидал от меня, не знаю чего: или что я буду биться в припадке, или призову Норн. Возможно, я сделаю это позже. Прямо сейчас мне нужны ответы.

– Торин?

Его глаза сузились.

– Мы не знаем. Мы поговорили с родственниками Провидиц. Одна из них послала сообщение другу, прежде чем она ушла с ними. Другая послала видение своему близнецу. Эти люди хотели, чтобы ведьмы открыли им местонахождение молодой Вельвы, которая могла напрямую поговорить с Норнами. Видящие сделали все возможное, чтобы защитить тебя, и повели их по ложному следу. Первое нападение произошло в три часа ночи в Амстердаме. Они на девять часов впереди нас. Вот почему твои часы остановились в три. Следующий случай был в Австралии, затем – в Италии, Западной Африке, Доминиканской Республике, Новом Орлеане и Мэне. Все они практикуют магию транса.

Семь погибших за два дня. А сколько было раньше? После он произнес что-то, что зацепило мое внимание.

– Практикуют? Означает ли это, что они не… мертвы?

Он покачал головой.

– Нет, мы не забрали их души. Это добрые ведьмы. К несчастью, они в коме. Все до единой.

Они не были мертвы! Чувство облегчения было невыразимо приятным. Я рассмеялась и обняла Торина. Затем вспомнила слова про кому.

– С ними все будет в порядке?

– Я не знаю. Две из них скончались.

Не может быть.

– Разве мы не можем исцелить одну из них и…

– Нет, – он осуждающе на меня посмотрел. – Ты знаешь правила. Нам остается либо поймать их за действием, либо надеяться, что они используют помощь злой Провидицы, душу которой сможет забрать Эхо. Ты уже начала винить себя, так? – спросил Торин. Я невинно улыбнулась. Его не обманешь. – Я хотел разрядить обстановку, упомянув твою речь на похоронах.

Я толкнула его локтем.

– Это заставило меня думать, что они мертвы. Кто-нибудь знает, что это за люди?

– Нет.

– Что им от меня надо?

Торин покачал головой.

– Если мы сможем помочь тебе получить ясное видение, то сможем поймать их на самом действии и определить, кто они или где находятся. Блейн уже задействовал многих Бессмертных, поэтому теперь о них знают. Ни одна Провидица не проведет ритуал без нашего ведома.