Текст книги "Провидица (ЛП)"

Автор книги: Эдна Уолтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Торин выглядел слегка осунувшимся и словно погруженным в свои мысли.

– Спасибо, сберегу. Кстати, сегодня я поеду с тобой, но завтра заберу свою машину.

– Зачем?

– Мне нужно на работу в «Мираж».

Он застонал:

– Я думал, мы пришли к согласию, что ты слишком занята.

Я засмеялась:

– Ты высказал свое мнение, а я с ним не согласилась.

– Ты такая… такая…

– Милая. Я знаю. Спасибо за кофе.

Я прошла через портал, повернулась и увидела его, стоявшего нахмурившись, в своей гостиной. Он был таким трогательным, когда дулся. Я помахала пальцами, но портал уже закрылся. Все еще улыбаясь, сбежала вниз на завтрак.

Папа спал, но я все же проверила его и убедилась, что он дышит. Это была глупая привычка, но я все равно делала так. Иногда я едва могла видеть, как поднимается и опускается его грудь. Однажды он открыл глаза и поймал меня, державшую зеркало у его носа.

Торин ждал в своем гараже.

– У нас есть две минуты до первого звонка, – сказал он, поднимая дверь.

– Тогда доставь нас туда за одну, детка, – ответила я, подражая его британскому акценту.

Он усмехнулся и запустил двигатель. Стоявший через дорогу мистер Ратледж помахал нам своей газетой. Я подумала, не уверены ли они, что я ночую у Торина, потому что видели, как мы уходим вместе, но не замечали, чтобы перед этим я к нему заходила.

Мы добрались до школы одновременно со спортивным автомобилем Блейна. На удивление, за рулем был не он, а Ингрид. Девушка смеялась над тем, что говорил Блейн, когда они выходили из машины. Эндрис наблюдал за этим из внедорожника, припаркованного в нескольких футах от них. Это был интересный поворот. Похоже, в особняке полным ходом разыгрывалась драма.

– Мне нужно сначала кое-что проверить, – предупредил Торин.

– Ты не пойдешь в школу?

– Нет, но я буду здесь до обеда.

Быстрый поцелуй – и он уже уселся на свой харлей.

Звонок раздался в ту минуту, как я вошла в здание школы. Я бросилась к шкафчикам. Похоже, что я опоздала. Несколько бездельников тоже только что пришли и, похоже, не беспокоились о том, чтобы проследовать в класс.

Я помчалась наверх. Коридор был почти пустой, за исключением двух девочек, хихикающих над эсэмэской. Зазвонил второй звонок. Перед тем, как войти в класс, я снова услышала песню Сейдр.

Волоски на моих руках зашевелились. Хихикающие девчонки вошли в классную комнату в конце коридора, оставив меня в одиночестве. Я наклонила голову, пытаясь найти источник песни.

Это было прекрасно. Западало в память. Завораживало.

Мне показалось, что кто-то позвал меня по имени, но я была слишком очарована песней. Я пошла дальше по коридору, следуя за ней. Мужской туалет? Голос был похож на женский, но опять же я могу назвать нескольких молодых певцов – похитителей девчачьих сердечек, голос которых может сойти за женский. Я посмотрела по сторонам, не решаясь сделать следующий шаг. Но это был шанс, упустить который я не могла.

Убедившись, что я снова одна, я толкнула дверь и закричала:

– Эй, вы, там. Выходите на улицу, чтобы мы могли поговорить, – пение остановилось, но эхо продолжало песню, и волшебство пронизывало воздух. – Вы меня слышите?

Нет ответа. Возможно, певец был застенчив.

– Послушайте, я просто хотела предупредить вас, что таких, как вы, убивают.

Нахмурившись, я позволила двери закрыться, но пение снова начало звучать. Разозлившись, я толкнула дверь и крикнула:

– Это не смешно, ладно? Просто помните, что я сказала. Предупредите своих людей.

Не дождавшись ответа, я поспешила в класс. Моя математичка, миссис Бэйтс, уставилась на меня прищуренными глазами.

– Вам известно, мисс Купер, как я отношусь к опозданиям, – произнесла она. – Увидимся после урока.

Можно было бы применить к ней руны, чтобы она забыла. С другой стороны, это была моя первая задержка, поэтому я была в безопасности от того, что меня оставят после уроков. В течение всего урока я все время ждала, что снова услышу песню или увижу, как парень-ведьма проходит мимо моего класса, но до такой степени мне не повезло.

Карие глаза миссис Бэйтс холодно следили за тем, как я иду к месту преподавателя.

– Вы всегда были ответственной, трудолюбивой студенткой, Лоррейн. Мне бы не хотелось видеть, как вы изменяетесь из-за того, что выбрали неправильное окружение.

Правда что ли? Одно опоздание – и я уже связалась с плохой компанией?

– Миссис Бэйтс, у меня по вашему предмету только хорошие оценки.

– Это не касается вашей успеваемости. Речь идет о нарушении правил школы. Вы были вне классной комнаты, когда раздался звонок, а затем вы ушли, – она внимательно взглянула на меня поверх оправы своих очков с кристально-чистыми стеклами. – Что вы делали возле туалета для мальчиков?

Вот дерьмо!

– Я услышала, как кто-то плакал, и подошла, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, – я послала ей ослепительную улыбку девочки-скаута.

Глаза миссис Бэйтс сузились:

– И что, там кто-то был?

– Нет. Я попыталась поговорить с ним через дверь, но он не ответил. Я даже приоткрыла дверь, но ответа не последовало. Я знаю, что это против школьных правил для девочек – заходить в туалеты для мальчиков, поэтому я пошла в класс.

– Хмм, – похоже, она мне не поверила. – Одно опоздание засчитано.

Начиная с этого, мой день становился только хуже. И стал еще паршивее, когда Торин не появился во время обеда. Он не ждал снаружи моего класса, и его харлей отсутствовал на стоянке. Я направилась в столовую. Кора уже сидела там с Кикер и Сондрой.

– Значит, тебя тоже кинули? – спросила Кора.

– Да, – только и сказала я.

Кора зачерпнула суп и перевернула ложку. В тарелку упал кусок непонятного мяса и переваренные овощи.

– Эхо даже не зашел, чтобы сказать мне, что его не будет.

– А Торин всегда готовит нам обед, – я начала возить листик салата по столу.

– Эхо обычно заказывает еду до моего прихода.

Со стороны Кикер раздался смешок, и Сондра пнула ее локтем. Они выжидающе уставились на меня.

– Что?

– Рассказы о ваших парнях лучше всяких сериалов, – сказала Кикер. – Теперь твоя очередь. Что еще делает Торин?

Дерьмо, неужели я превратилась в одну из этих девушек – раздражающих, ноющих и приставучих. Я ущипнула себя. Ауч. Это не сон. Я на самом деле занимаюсь саможалением. Добро пожаловать в царство лузеров.

– Ну что, ребят, вы уже определились с дальнейшими планами? – спросила я, настроившись не думать о Торине или умирающей Провидице.

Кикер и Сондра застонали.

– Мы не ходим обсуждать колледж, – сказала Сондра. – Мы хотим послушать о ваших любовных делах. Вы часто ходите на двойные свидания?

Забавно, я раньше об этом не думала. Судя по виду Коры, раньше эта мысль также не приходила ей в голову.

– Как раз планируем сходить на одно в эти выходные, – соврала я.

Кора подхватила.

– Не напомнишь, в пятницу вечером или в субботу?

– Суббота. В пятницу я работаю.

– Работаешь? Где? – спросила Кора.

– У нас в магазине. Три дня в неделю. Хочу узнать, как там вести дела, – я положила в рот листик салата и прожевала. Гадость. Я отодвинула поднос в сторону.

– Вернемся к колледжу, – сказала Кора, отодвигая свой суп. – Уже решили куда?

Кикер собиралась поступать в университет Портленда. Мать Сондры когда-то играла за «Вашингтон хаскис», поэтому, как и она, Сондра собиралась поступать в Вашингтонский университет в Сиэтле. Со всем, что происходит в моей жизни, колледж – последнее, о чем я думаю.

– Я еще не решила. А ты? – спросила я Кору.

– Я думала о Флориде, но, скорее всего, выберу что-нибудь поближе к дому. Юджин или Портленд. Мне все равно, где изучать психологию.

Кикер хотелось знать, почему Флорида. У Эхо там был дом, где он жил, когда не собирал души.

– Эхо поедет с тобой? – спросила Сондра, разглядывая друидское кольцо на пальце Коры. Эхо подарил ей его месяц назад, когда ходил знакомиться с ее родителями.

– Надеюсь. А Торин останется с тобой, куда бы ты ни поехала?

– Ага, – я надеялась на это. Мы еще не обсуждали колледж. Мы еще много чего не обсуждали. Часть меня завидовала Коре. У нее в жизни было все в порядке. С папиной болезнью и неясным будущим мамы я в любой момент ожидала, что все может пойти наперекосяк.

После ланча я опять поймала себя на саможалении, но тут же отбросила это занятие. Это бессмысленно.

Торин, Эндрис и Эхо собрались возле харлея, когда нас отпустили с занятий. Это редкость – видеть их вместе и при этом не спорящих друг с другом. Тот факт, что они о чем-то увлеченно разговаривали, лишь усиливал тревогу. Обычно Торин всегда чувствовал, когда я была поблизости, но не в этот раз. Что бы они там ни обсуждали, это должно быть нечто действительно серьезное.

– Привет, – сказала я, и они все разом посмотрели на меня. Может мне показалось, но у них был виноватый вид. И тут в голове всплыли слова Провидицы из видения.

«Ваш вид не должен убивать». Может те убийцы – Валькирии?

– Что это вы тут замышляете? – Эндрис с Эхо отошли, бормоча под нос объяснения. – Ладно. Это странно. Что здесь творится?

Торин усмехнулся и опустил руку на мое плечо.

– Нам нужно поговорить.

– Это как-то связано с тем, что тебя сегодня не было?

Он поцеловал меня в лоб.

– Поговорим об этом дома.

– Почему? Это как-то связано с Провидицами? – что-то проскочило в его взгляде. – Они мертвы? – и снова его выдало его выражение. – Сколько?

– Рейн…

– Тебе известно, кто за ними охотится и почему?

Его взгляд помрачнел, но лицо говорило, что он не собирается сейчас это обсуждать. Во мне поднялась злость.

– Это были Валькирии или Бессмертные? Ваш вид не должен убивать Смертных, но все же они убивают Провидиц. Смертных. Я права?

– Рейн…

– Не пытайся утаить от меня, Торин. Если Валькирии нападают на Провидиц, я должна знать почему. Что им надо? Я буду следующей?

Он подошел ко мне ближе и заставил замолчать единственным известным ему способом. Я пыталась сопротивляться, но проиграла еще до начала. Когда он отстранился, я могла лишь смотреть на него. Синее пламя горело в его глазах. Он был в ярости.

– Поговорим дома, – он поднял меня и усадил на харлей. Затем сел спереди, взял мои руки в свои и закрепил вокруг своей талии. – Держись крепче.

Я сделала, как он сказал, и ненавидела себя за это. На половине пути домой меня снова начала одолевать злость. К тому времени, как мы подъехали к его гаражу, я была готова оторвать ему голову.

– Не могу поверить, что ты поступил так со мной. Клянусь, иногда мне хочется выбить всю дурь из твоей твердолобой башки, но ты ведь и боли не почувствуешь. Поэтому мне остается лишь кричать, но и тогда ты смотришь на меня, словно не понимаешь, о чем я вообще говорю.

– Я, правда, не понимаю, – он скрестил на груди руки и склонил на бок голову. – Что я сделал не так в этот раз, детка?

Его голос опустился на тон, стал бархатным и сексуальным. Я вздрогнула, поддаваясь ему, даже сейчас, когда была настолько вне себя, что хотелось кричать. Ему еще хватило наглости довольно ухмыльнуться на то, как я отреагировала. В большинстве случаев меня не возмущало, что его забавляла моя реакция на него. Но в этот раз это лишь больше разожгло мою злость.

Я подбоченилась.

– Ты мудила, дурак. Манипулируешь мной, когда я задаю вопросы, на которые тебе не хочется отвечать.

Его брови взлетели и скрылись под взъерошенными волосами, падающими на лоб.

– Мы целовались, Веснушка.

– Нет, это ты целовал меня и делал это, лишь чтобы заткнуть меня. Ты использовал мои чувства против меня же. А это значит, что мои чувства к тебе делают меня слабой, жалкой, легко управляемой.

Улыбка исчезла с его лица, а в глазах появился холод. Я отошла на шаг. Он наступал.

– Думаешь, твои чувства ко мне делают тебя слабой?

– Да, – я остановилась только, когда дошла до ступенек, ведущих в дом. Бежать больше некуда, разве что внутрь. Судя по выражению его лица, он поймает меня, не успею я и развернуться. – И ты, козел, пользуешься этим.

Он открыл рот, но я знала, он попытается оправдать себя и заставит смотреть на все с его стороны.

– Не хочу ничего слышать. Пока ты не будешь готов разговаривать со мной, а не относиться как к ребенку, вчера родившемуся. Держись. От меня. Подальше.

Его брови вернулись на место и мрачно нависли над глазами. Взгляд сделался ледяным и обещал возмездие, но я не собиралась отступать.

– Хватит ко мне относиться, как к слабому человеку, с которым надо постоянно нянчиться и оберегать от неприятностей. Я больше не буду это терпеть. Если ты не можешь этого увидеть, тогда я не знаю, какое будущее ждет эти отношения.

У меня пересохло во рту, когда его взгляд внезапно поменял выражение, и глаза загорелись чем-то, что я видела лишь однажды, перед тем, как Норны украли его воспоминания. Он был в ярости.

– Ты закончила?

Я колебалась. Я зашла слишком далеко?

– Нет, – я ненавидела свой дрожащий от неуверенности голос. – Да. Пока, – я развернулась, открыла дверь и прошагала к зеркалу в его гостиной. Мне хотелось, чтобы он остановил меня, умолял меня остаться.

– Эм, Рейн?

Хвала Господу! Я повернулась, уже готовая броситься ему в объятья. Он стоял у задней двери, в руке мой рюкзак. Бровь вздернута вверх.

– Ничего не забыла?

Мой рюкзак. Он окликнул меня только из-за дурацкого рюкзака. Я вернулась и протянула руку, но он спрятал его у себя за спиной.

– Сначала извинения.

Сейчас как раз самое время для игр!

– Торин, отдай его.

– Извинись за те мерзкие слова, что ты только что говорила.

– Мерзкие..? Да пошел ты.

– С радостью, – он уронил рюкзак и потянулся ко мне.

Сумасшедший. Я ушла, активируя руны по дороге к зеркалу. Я не слышала его шагов у себя за спиной, но он мог передвигаться так тихо, как дикий кот, и я не осмеливалась оглянуться.

Я прошла через портал, ожидая, что он последует за мной. Когда я обернулась, то увидела, что он по-прежнему стоял в своей гостиной и самодовольно ухмылялся, раскачивая на пальце мой рюкзак.

– Заберешь, когда будешь готова вымаливать прощение, – он ушел, и портал закрылся.

6. Вынужденные признания

Не знаю, как у меня получилось сосредоточиться и читать с папой, не захлебываясь при этом от злости. Я уже собиралась уходить, когда он окликнул меня:

– Феми говорит, ты собираешься работать в «Мираже».

Я говорила с ней об этом? Не помню.

– Да. Три дня в неделю. По понедельникам, средам и пятницам. Пока мамы нет, я подумала, что могу подучиться, как вести дела.

Он улыбнулся.

– Думаю, это чудесная идея. Если бы я не был прикован к постели, сам бы тебе все показал, – он похлопал меня по руке. – Я горжусь тобой, котенок.

Я наигранно вздохнула.

– Наконец-то, дождалась похвалы.

Он усмехнулся.

– Значит, будем читать по вторникам и четвергам?

– И по выходным, – я могла промолчать, но знала, как он хочет проводить со мной больше времени. – Обещаю, в этот раз не буду плакать на моменте, когда Ахав ранит Моби Дика.

– Уши закрывать тоже не будешь? – спросил он, издав еще один сухой смешок. Такое могло произойти только в одном случае, если бы он сам читал мне. Феми объясняла, что опухоль давит на часть его мозга, ответственную за зрение. Оно у него ухудшилось.

– Теперь я знаю, чем все кончится, поэтому все будет в порядке, – сказала я. – Но я до сих пор ненавижу этого высокомерного, напыщенного Ахава.

Папа заерзал на своих подушках, и я наклонилась, чтобы поправить их ему.

– Думаю, ты путаешь его с Патриком Стюартом, который играл капитана Пикара в «Звездном пути».

– Несмотря на выдающуюся игру капитана Пикара, я по-прежнему думаю, что Ахав получил по заслугам, – я была рада видеть, как он смеется и в шутку спорит со мной на любую тему.

Я включила ему телевизор и пошла искать Феми. Ее пение отвело меня наверх. Она была в наушниках и подпевала с Bon Jovi, складывая полотенца в шкаф.

– Уже закончили, детка? – громко спросила она, снимая наушники.

– Да. Он хорошо сегодня выглядит.

– У него хороший день. Он подписал бумаги, что ты приносила, и даже переговорил с Хоуком. Ах да, Торин заходил. Сказал, будет у себя дома.

Ага, буду я еще с ним разговаривать. Мой час с папой растянулся почти что на два. Но это не имело значения, ведь ясные моменты случались с ним крайне редко.

– Тебе помочь со стиркой?

– Нет, я сама. Напиши, если будешь ужинать не дома, хорошо?

– Хорошо, – я коснулась ее руки. – Спасибо.

Корзина с выстиранными вещами стояла посреди моей кровати, я решила не убирать ее. Я перестала говорить Феми, что могу складывать свои вещи сама, все равно она не слушает.

Я потянулась за рюкзаком, куда обычно его бросала, и вспомнила, что оставила его у Торина. Удача – это не про меня. Мне нужно было делать домашнюю работу, а значит, придется тащиться к этому слизняку.

Я взяла свой телефон и собралась уже уходить, когда кое-что бросилось мне на глаза. Фамильная печать Торина. Я повесила ее на шею и посмотрелась в зеркало.

Торину нравилось покупать для меня подарки, например, браслет с камнями на День Святого Валентина, который, уверена, стоил, как моя почка. Бриллианты были настоящими. Но это украшение мне нравилось больше. Когда я обвела очертания всадника, готова поклясться, я услышала лошадиное ржание. Было в этом украшении нечто особенное. Только так я могла объяснить свои видения.

Показать его Торину? Может позже. Вымаливать у него прощения я не собиралась. В эту игру играют двое. А рюкзак вернет Эндрис.

Представив Эндриса, я активировала руны, и зеркало откликнулось. Портал открылся в холле особняка, и сознание наводнили воспоминания. Неприятные, отвратительные образы, от которых меня затошнило.

На месте гладкого мраморного пола и стен, украшенных произведениями искусства, которые наверняка принадлежали какому-нибудь музею, куски раскрошенного цемента и пол в трещинах, словно доме сотрясло десятибалльное землетрясение. Я дважды сражалась здесь с Малииной и каждый раз была на волосок от смерти либо рисковала потерять своих любимых.

Я услышала голоса до того, как сменила направление портала в коридор возле кухни, и в поле зрения появился Эндрис с женщиной средних лет. Он увидел меня и подмигнул. Судя по тому, что женщина продолжила идти и не посмотрела в мою сторону, она была Смертной. Смертные не могут видеть порталы.

– До завтра, миссис Уиллоу, – сказал Эндрис, когда они подошли к входной двери. Он пожал ей руку и закрыл за ней дверь.

– Перешел на старушек-охотниц за молодыми телами?

– Серьезно? Она не настолько горяча, чтобы заинтересовать меня.

Я закатила глаза. А я еще называла Торина самовлюбленным.

– И не закатывай мне тут глазки, дорогуша. У меня есть вкус.

– Не сомневаюсь.

– Все мои старлеточки были горячими штучками. Смертные и Бессмертные. Валькирии и даже младшие богини. Богатая видовым разнообразием жизнь, – он забросил руку мне за плечо. – Даю тебе пару веков, а там глазки и у тебя забегают. Конечно, думаю, Торин твой первый, если только ты со своим золотым мальчиком не дошла до конца.

Он ошибается: Торин не был моим первым, потому что мы решили подождать, а с Эриком мы никогда не заходили так далеко. Он всегда называет Эрика золотым мальчиком и совсем не ласковым тоном. Бедный Эрик. Мысли о нем пробуждали тревогу. К несчастью, особняк раньше был его домом, и это была еще одна причина, почему я не любила приходить сюда.

– Эй, – позвал меня Эндрис и сжал мое плечо. – Ты в норме?

– Ага, и к твоему сведению, мысль, что я когда-либо захочу кого-нибудь кроме Торина, сверхабсурдна, – может он и ведет себя как воплощение мудачества и выводит меня из себя на каждом повороте, но он задал такую высокую планку, что я не могла представить никого, кто мог бы достигнуть ее.

– Верните мои молодые наивные годы, – вздохнул Эндрис. – Милая, однажды я заставлю тебя взять свои слова обратно, – мы прошли мимо лестницы и вышли в коридор, который вел в холл и остальные комнаты на первом этаже. Внезапно Эндрис остановился и взял в руку кулон, висевший у меня на шее. – Печать де Клэров. Он дал тебе ее?

В его голосе звучало удивление. Я кивнула. Родовой фамилией Торина была де Клэр, но он сменил ее на Сент-Джеймс в честь своего старшего брата Джеймса, погибшего в крестовом походе.

– Красивый, правда?

– Он бесценен, и я говорю не о деньгах, – Эндрис нахмурился и прикусил свою нижнюю губу, словно не мог с чем-то определиться. – Он многое значит для Торина, поэтому не потеряй.

Он странно себя вел, и мне не нравилось, когда он говорил со мной свысока, словно я какой-нибудь ребенок.

– Конечно, я не потеряю, – я вернула кулон себе и спрятала под одеждой, так что теперь он касался моей нижней майки. Мы пошли дальше по коридору. Справа была еще одна лестница, ведущая на второй этаж. Там находилось несколько комнат, включая старую комнату Эрика, а также бассейн. По левую сторону были двери в столовую, кухню и чулан.

– Он рассказывал тебе о своей семье?

– Нет, – Торин мало говорил о своем прошлом, разве что о брате.

Эндрис еще больше нахмурился.

– Уверен, еще расскажет, когда будет готов. Некоторые вещи слишком личные и болезненные, чтобы ими делиться, даже с теми, кого любишь, – это прозвучало мрачно, словно в этот момент он переживал свое тяжелое прошлое. – Я сам узнал только спустя век, когда он напился после… Просто, когда напился.

Из кухни раздалась брань, и настрой Эндриса переменился. Серьезный тон исчез, и он снова стал дерзким парнем, каким я его знала.

– Любовничек все бушует. Он спугнул четверых из шести кандидаток еще до начала собеседования.

Дерьмо! Я еще не хочу видеть его. Но любопытство возобладало.

– Кандидаток на что?

– Повар слэш домработница слэш еще что-нибудь, что нужно будет сделать по дому, – ответил он.

– Смертную в домработницы? Вы доведете ее до сердечного приступа, если она увидит, как вы появляетесь из ниоткуда, – я махнула на зеркало-портал, что висело в коридоре.

Он безразлично пожал плечами.

– Не у всех есть Бессмертные, горящие желанием работать на нас. Миссис Уиллоу лишь готовит нам ужин, поэтому она будет приходить, когда мы уже вернемся домой после школы, за исключением пятниц и понедельников, тогда она придет утром до нашего ухода, чтобы убраться и постирать. Ключей от дома у нее тоже не будет. Торин настоял, – Эндрис открыл дверь на кухню, и я улыбнулась, когда увидела тарелки на столе. – Он отказался принять двоих, что мне нравились, потому что одна не готовила, а вторую испугали размеры дома.

– Нам нужна домработница, а не твоя очередная любовница, – возразил Торин. Он поднял взгляд и увидел меня. – Привет. Пришла извиняться?

– Мы могли нанять одну в качестве повара, а вторая бы занималась уборкой, – вставил Эндрис, прежде чем я успела ответить.

– И к концу недели ты бы совратил обеих, – Торин не сводил с меня глаз. – Если хочешь, могу подсказать слова.

Он шутит?

– Я не извиняюсь. Это не я вела себя как последняя засранка.

– Я что-то пропустил? Вы поссорились? – радостно спросил Эндрис. – Наблюдать за вашими ссорами так увлекательно и весе…

– Умолкни, Эндрис, – оборвал его Торин, но взгляд по-прежнему был на мне.

– Подкаблучник, – пробормотал Эндрис и ухватил со стола тарелку с едой.

Мы проигнорировали его. После нашего серьезного разговора в коридоре я пришла к выводу, что Эндрис гораздо сложнее, чем он пытается казаться. Он надевает на себя разные маски в зависимости от ситуации, притворяется легкомысленным, когда на самом деле не такой. Хотя, ошибаюсь. Он может быть легкомысленным, грубым и порой ведет себя как ребенок, но в нем также есть глубина. Он потрясающе разбирается в электронике, и лишь немногое его близкие знают, что он любит книги.

Торин ждал, но я не играла.

– Ты заставил их готовить на собеседовании? – лишь спросила я.

Его лицо переменилось от удивления. Я не знала наверняка, послужило ли причиной мое спокойствие или сам вопрос.

– Обычное блюдо, но они и с этим не справились, – он выбросил содержимое двух тарелок и потянулся за двумя следующими.

Он снял куртку и теперь каждый раз, когда тянулся поставить специи на полку, его футболка задиралась и оголяла пресс. Ни одна нормальная женщина не смогла бы сконцентрироваться на готовке, когда он стоит поблизости и опьяняет своим присутствием. Я бы не смогла.

– Большинство из них думают, что если везде добавить специи, то все само собой выйдет безупречно, – продолжил он. – И они называют себя поварами.

– Никому под силу соответствовать твоим заоблачным стандартам, бро, – громко высказался Эндрис с другого конца стола, наложил себе что-то на тарелку и отправил в рот. Он жевал с большим удовольствием. – Он даже предоставил им образец того, что приготовил сам, – добавил он. Несмотря на боль в животе, Эндрис любил хорошую еду. – А если они не могли определить, по крайней мере, две специи, он выставлял их за дверь.

– Миссис Уиллоу справилась, – сказал Торин. Он опустошил все содержимое сковородки в мусорное ведро. – Она единственная, кто понимает, что готовка – это вид искусства, – он насадил на вилку кусочек чего-то и предложил мне.

Наши взгляды пересеклись и время замедлилось. Воздух стал таким горячим от количества эмоций, что было трудно дышать. Если это была оливковая ветвь, я приняла ее. Ссоры с ним эмоционально истощают. Я приоткрыла губы, и он положил лакомый кусочек мне в рот. В сапфирово-синих глазах плясал огонь.

Мне хотелось подойти к нему ближе, но тут мои вкусовые рецепторы взорвались.

– Вау. Это восхитительно. Ты приготовил или она?

– Миссис Уиллоу, – Торин махнул на облизывающего вилку Эндриса. – Он ест мое. Она даже не подала виду, когда я сказал ей, что иногда придется готовить на вдвое больше людей, чем здесь живет. Одна женщина даже осмелилась спросить, будут ли ей платить больше, если она будет готовить на большее количество людей. А еще одна предложила работать с проживанием, ведь наша «мама» на неопределенный срок уехала из города. Мы не давали объявление о домработнице с проживанием.

– Она была идеальна, – пробормотал Эндрис.

Торин пригвоздил его презрительным взглядом.

– Тебе больше нечем заняться?

Эндрис указал на свой ноутбук.

– Ищу инфу по ведьмам. После того, что мы узнали… – он метнул в меня взгляд и тут же отвел. Значит, они намерены держать все в секрете. Превосходно. Оливковая ветвь только что обломалась. И теперь я не могу попросить Эндриса вернуть мне рюкзак.

Я направилась на выход. И слышала, как они спорят у меня за спиной.

– На это есть уйма времени, – сказал Торин. – У тебя есть обязанности по кухне, поэтому надевай перчатки.

– Снова? Почему я? Почему не Ингрид или Блейн? Они Бессмертные, которые служат нам, а не наоборот. Это они должны проводить собеседование для прислуги и выполнять другие обязанности. По ночам Блейн делает набеги на кухню и никогда за собой не убирает.

– Духовку выключишь через час.

Мне стало немного жаль Эндриса. У Блейна был лакросс, а у Ингрид тренировка с черлидершами. И не имело значение, что это Бессмертные в служении у Валькирий и должны оказывать им всякую помощь, когда их просят. Торин предпочитал ни от кого не зависеть.

Он вышел в коридор как раз, когда я заходила в портал.

– Куда ты идешь?

К тебе домой.

– Домой.

Он с издевкой рассмеялся. Я делаю из всего слона? Возможно, но лучше сразу дать ему понять, что я не буду терпеть такую фигню от него. У него дома было тихо. Обычно от Торина исходила такая яркая аура, что все окружающее уходило на второй план. Без него дом потерял свой привычный уют. Или, может, я воображаю себе из-за нашей ссоры.

Я проверила гостиную, затем кухню, но рюкзака нигде не было. Я заглянула в гараж. Ничего. Сверху раздались звуки. Черт, он вернулся. Я на цыпочках прочесала весь первый этаж и ничего не нашла, а это значит, он отнес его наверх.

Вздохнув, я поднялась наверх, ломая голову в поисках решения. Он заставит меня умолять. Что же, пусть попробует.

Дверь в его комнату была открыта, и я увидела, как он переодевается. Он отбросил ботинки, снял носки и собирался стянуть футболку. Обычно мне нравилось наблюдать, как он снимает и надевает майку. Но не сегодня. Он нужен мне одетый и сосредоточенный на том, что я собиралась сказать. Он стянул футболку и потянулся к ремню.

Я задержала дыхание. Он вытянул ремень и расстегнул штаны. Туманы Хель, немедленно прекрати.

– Торин!

Он повернулся и вздернул бровь, губы изогнулись в нахальной ухмылке.

– Я был уверен, ты позволишь мне закончить и только потом остановишь.

Мое лицо пылало.

– Ты знал, что я здесь?

– Я знал, что ты разнюхивала внизу, Веснушка. Ты так шумишь, что и мертвый бы заметил. Я знал, что ты поднялась наверх, – он медленно подошел ко мне. Затем усмехнулся, и я отвела взгляд от его рельефных шести кубиков и заманчивой тонкой линии волос, исчезающей за поясом. – Могу закончить, если хочешь.

Ему следует прекратить сбивать меня с мыслей. Может, если я начну с рассказа о том, на что способен кулон, он остановится.

– Мне надо показать тебе кое-что, – сказала я и потянулась за ворот за кулоном с печатью.

– Сначала извинение.

– Торин, сейчас не время для игр.

– Кто сказал, что я играю, – он прислонился к дверному косяку и наклонил голову так, что наши глаза оказались на одном уровне. – Ты сказала держаться от тебя подальше. Непростительно. Ты намекнула, что наши отношения могут оборваться. Совершенно жестоко и неправильно. Но хуже всего, ты сказала, что твои чувства ко мне делают тебя слабой, – его поднял брови. – Слабой? Серьезно? Что, к Хель, это значит?

Он был в ярости.

– Уже забыл, что случилось до того, как я все это сказала?

– Значит, извинений не будет?

– Нет, – я умирала, как хотела поддаться, но он должен уяснить, что я не какая-нибудь фарфоровая кукла.

Он отошел и захлопнул дверь прямо у меня перед носом.

У меня отвисла челюсть. Нет, он не мог. Этот высокомерный парень не мог этого сделать. Я развернулась к лестнице, кипя от злости так, что хотелось сломать что-нибудь. Не успев спуститься, я замерла и посмотрела на свой телефон, подумав отправить ему гневное сообщение. Но он бы не увидел его.

Я пошла обратно.

Когда я ворвалась к нему в комнату, он уже ждал меня. Его глаза говорили, что он знал, что я вернусь.

– Позволь рассказать, что я на самом деле думаю о твоей истеричной вспышке гнева, Валькирия. Это было непростительно. Не смей больше хлопать у меня перед лицом дверью. Никогда. Сделаешь так еще раз, и я… я… – я отступила, когда он направился в мою сторону.

– Что ты..?

Он подхватил меня, и телефон выпал меня из руки.

– Я должен быть выше этого, и я прощаю тебя, Веснушка. Теперь можно поцеловаться.

Мне хотелось, но…

– Нет, – я попыталась освободиться. – Я хочу показать тебе кое-что.

Он взметнул брови.

– Мне это понравится?

– Не знаю.

– Тебе это понравится? – он заиграл бровями.

– У тебя одно на уме, – мои руки сжались вокруг его шеи, поэтому у него не получилось бросить меня на кровать. – Не будь таким трудным.