Текст книги "Джон Картер"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 75 (всего у книги 128 страниц)

8. ПАУК ИЗ ГАСТЫ

Некоторое время мы стояли в нерешительности, осматриваясь вокруг. Затем мы увидели спиральную лестницу, ведущую на стену, с которой нас приветствовали девушки.

Они уже спускались вниз. Их было шестеро. На их прекрасных лицах сияли радостные улыбки. Эти улыбки заставили нас забыть об угрюмых, мрачных стенах, среди которых мы находились.

Прекрасные девушки в роскошной одежде, украшенной драгоценными камнями. Да, очень красивые,… но насколько Тавия прекраснее их!

И тут я внезапно понял, почему я сравниваю их с Тавией, а не Саномой Тора.

Когда девушки спустились, они направились к нам.

– Приветствуем вас, воины, – крикнула одна, – в счастливой Гасте. Вы, должно быть, проголодались во время долгого путешествия. Идемте с нами. Вас накормят, но перед этим вас хочет приветствовать наш джед. Ведь в нашем городе посетители бывают так редко.

Когда они вели нас по улице, я не мог не удивляться тому, что нигде не было никаких признаков жизни. И только когда мы вышли на центральную площадь, я увидел людей – мужчин и женщин. Они шли сгорбившись, опустив головы, и в их облике было столько безнадежности, что мне стало не по себе. Уж слишком большой был контраст между обликом этих людей и веселой беззаботностью наших прекрасных спутниц. Девушки подвели нас к главному входу в здание, над которым возвышалась башня. Видимо, это и был дворец джеда, а башня была та самая, которую мы видели из леса. Возле входа стояли охранники – толстые, с сальными лицами. Мне они совсем не понравились. Из здания вышел офицер. Он был еще более толст, чем его солдаты, хотя, казалось, это уже было невозможно. Он улыбнулся нам и поклонился.

– Приветствую вас! – воскликнул он. – Пусть мир всегда будет с теми, кто вошел в ворота Гасты.

– Сообщи Грону, великому джеду, – сказала одна из девушек. – Скажи, что мы привели двух воинов, которые хотят засвидетельствовать ему свое почтение, прежде чем насладиться гостеприимством Гасты.

Офицер послал воина к джеду и повел нас во дворец. Убранство дворца было роскошным, но совершенно необычным, даже фантастичным. Для изготовления мебели использовалось дерево местных пород, причем оно было естественного цвета, а красота оттенков подчеркивалась легкой полировкой. Но самое замечательное в убранстве дворца была ткань, которой были обтянуты стены и потолки. Ткань легкая, почти прозрачная и невесомая. Она создавала впечатление льющегося серебра. Впоследствии мне довелось узнать, что эта ткань, несмотря на свою легкость, была очень крепкой, и разорвать ее было невозможно.

На ткани яркими красками были нарисованы самые фантастические сцены, которые только способно создать воображение. Здесь были пауки с головами прекрасных женщин, женщины с головами пауков, фантастические цветы, танцующие под громадным красным солнцем, ящеры, подобные тому, которого мы встретили под землей. И ни одна из изображенных фигур не была такой, какой ее создала природа. Казалось, что это все плод воображения сумасшедшего художника.

Пока мы ждали в громадной приемной, для нашего развлечения четыре девушки стали танцевать. Это был странный танец. Я еще никогда не видел такого танца на Барсуме. Движения девушек были такими же странными и фантастическими, как настенные изображения – и все же в их танце, в извивах гибких тел был какой-то завораживающий ритм, который вселял в нас ощущение довольства и бездумной радости.

Жирный падвар облизывал губы, глядя на танцующих девушек, хотя ему, несомненно, не раз приходилось видеть это. И все же он был захвачен танцем даже больше, чем мы. Но, вероятно, ему было некого вспомнить, ведь у него не было ни Фао, ни Саномы Тора.

Санома Тора! Прекрасный лик ее на мгновение всплыл в моей памяти, а затем исчез, и как я ни старался вызвать его снова, я не мог. А вместо ее лица я видел чудесные глаза Тавии, полные слез, ее маленькое ухо и пышную копну волос.

Появился воин и объявил, что джед готов принять нас. Нас сопровождали только девушки. Жирный падвар остался позади, хотя я готов был поклясться, что он это сделал не по своему желанию.

Покои джеда, где он принял нас, находились на втором этаже. Это была огромная комната, разукрашенная еще более фантастично, чем остальные помещения дворца, где мы проходили. Мебель в покоях была причудливой формы – во всем убранстве не было ни капли гармонии. Но, должен сказать, такая дисгармония вовсе не производила отталкивающего впечатления.

Джед сидел на громадном троне, сделанном из базальта. Это было настоящее произведение искусства. По нему можно было судить о величайшем мастерстве резчиков Гасты. Однако мое внимание недолго задержалось на троне. И неудивительно. Сам джед представлял более любопытное зрелище, чем трон. На первый взгляд, он больше походил на волосатую обезьяну, чем на человека. Он был огромен, с покатыми сутулыми плечами и длинными руками, покрытыми жесткими черными волосами, Я знал, что на Барсуме нет расы волосатых людей. Лицо джеда было широкое и плоское, а глаза так широко расставлены, что находились на самом краю лица. Когда мы остановились перед ним, губы его искривились. Вероятно, это была улыбка, но она сделала его лицо еще более страшным.

В соответствии с этикетом мы положили свои мечи у его ног и назвали свои имена.

– Хадрон из Хастора, Нур Ан из Джахара, – повторил он. – Джед Грон приветствует вас в Гасте. Немногие находят путь в наш прекрасный город. И вот теперь у нас в гостях два столь блистательных воина. Мы редко имеем сведения из внешнего мира. Расскажите нам о своем путешествии и что происходит на поверхности Барсума.

Его тон и манеры были именно такими, какими должны быть у радушного хозяина, приветствующего гостей. Но я не мог отделаться от мысли, что все это фальшь. Правда, мне ничего не оставалось делать, как играть роль гостя, благодарного за теплый прием.

Мы рассказали о себе, рассказали о жизни и тех частях Барсума, о которых знали. Пока говорил Нур Ан, я осмотрелся. В комнате в основном были женщины – молодые и красивые. Мужчины по большей части были толстые, с маслянистыми лицами, и в выражении их лиц и глаз я заметил жестокость, мрачную жестокость. Именно такое ощущение возникло у меня, когда я впервые увидел этот угрюмый город, его пустынные улицы, мрачные дома.

Когда мы закончили рассказ, Грон объявил, что в нашу честь он дает обед, и, поднявшись с трона, сам повел процессию в банкетный зал. В центре зала стоял громадный мраморный стол, расписанный изображениями цветов и фруктов. Перед столом стоял громадный трон для джеда и по обеим сторонам от него два трона поменьше – для меня и Нур Ан. Рядом с каждым из нас сели девушки, обязанностью которых, как я понял, было развлекать нас.

Росписи на блюдах, из которых мы ели, были сделаны, по-видимому, тем же сумасшедшим художником, который расписывал весь дворец. На столе не было двух одинаковых блюд или кубков, и форма блюд совершенно не соответствовала тому, для чего они были предназначены.

Вино мне было налито в узкий соусник треугольной формы, а мясо подано в высокой вазе. Однако я был слишком голоден, чтобы думать о сервировке, и я надеюсь, что мне удалось скрыть от общества свое изумление столь необычайной сервировкой.

Здесь стены тоже были затянуты паутиной ткани, так восхитившей меня, когда я впервые увидел ее. Я не преминул сказать об этом своей соседке.

– Такой ткани нет нигде в Барсуме, – сказала она. – Ее делают только здесь и больше нигде.

– Она прекрасная. За нее бы дорого заплатили в других городах.

– Если бы мы ее продавали. Но мы не имеем сношений с внешним миром.

– Из чего она соткана?

– Когда вы вошли в долину Хор, вы видели прекрасный лес, растущий на берегах реки Сил. Несомненно, вы видели и фрукты в лесу и вам захотелось полакомиться. Но, войдя в лес, вы заметили огромных пауков, которые бегают по серебряным нитям. Эти нити очень красивые и крепкие, хотя не толще женского волоса.

– Да. Это так,

– Вот из этой паутины мы ткем эту ткань. Она очень крепкая и долговечная, как камни, из которых построены дворцы Гасты.

– Женщины Гасты ткут эту ткань?

– Рабы, мужчины и женщины.

– А откуда вы берете рабов, если вы не общаетесь с внешним миром?

– Многие прибывают сюда из Тьяната. Это те, которые приговорены к смерти. Другие приходят с другой стороны, но мы не знаем, откуда. Это молчаливые люди. Обычно они настолько потрясены ужасами, которые им пришлось пережить, что мы. никогда и ничего не могли узнать от них.

– А кто-нибудь спускался вниз по реке из жителей Гасты? – именно таким путем мы с Нур Ан надеялись найти путь на свободу. Я лелеял надежду, что мы доберемся по реке до долины Дор и затерянного моря Корус, откуда в свое время удалось бежать Джону Картеру и Тарсу Таркасу.

– Некоторые спускались, – ответила она, – но они никогда не возвращались, и мы не знаем, что с ними произошло.

– Вы счастливы здесь? – спросил я.

Она попыталась изобразить улыбку на своих прекрасных губах, но я чувствовал, как по телу ее прошла судорога.

Обед был роскошным, пища восхитительна. Возле джеда постоянно раздавались взрывы смеха, так как, когда он начинал смеяться, все угодливо подхватывали его смех.

В конце обеда в зал вошла группа танцоров. При первом взгляде на них я чуть не задохнулся. Все они, кроме одной девушки, были ужасно обезображены. А эта девушка была самая прекрасная, какую я когда-либо видел, и лицо у нее было полно такой печали, что мне стало не по себе. Танцевала она божественно. А вокруг нее извивались, ковыляли самые несчастные существа, каких я когда-либо видел. Судя по всему, они должны были вызывать смех у зрителей, но у меня они пробудили только чувство симпатии. Появление этих калек привело Грона в неописуемую радость. Он заливался громоподобным смехом, и чтобы было еще смешнее, швырял в несчастных блюда с едой, когда они танцевали в зале.;

Я старался не смотреть на них, но взгляд мой помимо воли все время обращался к ним. И вскоре я понял, что

их уродство сделано искусственно. Какой-то злой разум постарался сломать кости, вывернуть тела так, чтобы человеку с извращенным вкусом это казалось смешным. Я смотрел на жуткое лицо Грона, искаженное маниакальным смехом, и думал, что именно он автор этого злодеяния.

Когда танцоры, наконец, ушли, рабы внесли три кубка с вином. Два из них были красными, а третий черный. Черный кубок был поставлен перед джедом, а красные – передо мной и Нур Аном. Затем Грон поднялся, и все последовали его примеру.

– Грон, джед, пьет за здоровье своих гостей, – объявил он и, подняв кубок, осушил его до дна.

Казалось, что эта церемония завершает обед, и нам нужно выпить за здоровье хозяина. Поэтому я поднял кубок, который на сей раз был обычной формы, и мог выпить вино, не опасаясь облиться.

– За здоровье великого джеда Грона, – сказал я и выпил вино.

Затем Нур Ан последовал моему примеру с соответствующими словами. И тут я почувствовал, что внезапная слабость овладела мной, и перед тем, как потерять сознание, я понял, что вино отравлено.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на полу в комнате странной формы. В ней было окно, забранное решеткой. Но ни одной двери я не заметил. Стены комнаты были задрапированы той самой прозрачной тканью. Рядом со мной лежал Нур Ан, все еще находившийся под действием наркотика.

Снова я осмотрел комнату. Затем встал, подошел к окну. Внизу я увидел городские крыши. Значит, мы заточены в башню, возвышающуюся над дворцом джеда. Но как нас затащили сюда? Разумеется, не через окно, которое находится на высоте двухсот футов над землей. Пока я пытался решить эту неразрешимую проблему, Нур Ан пришел в себя. Сначала он молчал и только наблюдал за мной с улыбкой на лице.

– Ну? – спросил я. Нур Ан покачал головой.

– Мы еще живем, – сказал он, – но это единственное, что мы сейчас можем сказать.

– Мы во дворце маньяка, – сказал я. – И я в этом не сомневаюсь. Здесь все живут в постоянном страхе перед Троном.

– Мы видели слишком мало, чтобы делать заключения.

– Я видел достаточно.

– Эти девушки так прекрасны, – сказал он после паузы. – Я не могу поверить, что такая красота и жестокость могут существовать вместе.

– Может быть, они просто послушные куклы в руках хозяина?

– Мне тоже хочется так думать.

Прошел день, настала ночь. Никто не приходил к нам, но я кое-что обнаружил. Прикоснувшись к дальней стене, я обнаружил, что она теплая, даже горячая. Видимо, здесь проходила каминная труба. Но тогда это открытие для меня не имело никакого значения.

В нашей комнате не было света, и так как Хлорус находился на небе в стороне, противоположной нашему окну, у нас было совсем темно. Мы сидели в полной темноте и были погружены в печальные размышления. Затем я услышал приближающиеся шаги. Они слышались все ближе и ближе, и, наконец, затихли возле нашей камеры. Послышался какой-то скрип, и под стеной появилась светлая полоска. Она все расширялась, и я понял, что это поднимается стена. Сначала я увидел ноги в сандалиях, затем появились два солдата. Они вошли в камеру, надели нам наручники и повели из камеры. В полном молчании мы спускались по спиральной лестнице, прошли надземные этажи дворца и спустились в подвал.

Снова подвал! Я содрогнулся при этой мысли. Я предпочел бы быть заточенным в башне, хотя, конечно, разница была небольшая, но у меня выработалось стойкое отвращение к подвалам. К тому же в этом подвале кромешная тьма и полно крыс и ящериц.

Лестница привела нас в роскошный подземный зал. Здесь собралась та же компания, что была на торжественном обеде в нашу честь. Здесь же был и Грон на троне. На этот раз он не улыбнулся при нашем появлении. Он сидел, наклонившись вперед, и глаза его были устремлены на что-то в дальнем конце зала. Вдруг мертвую тишину, царившую в зале, прорезал пронзительный крик. На этот раз этот крик был не единственным. За ним послышались еще вопли. Так кричит смертельно раненое животное.

Я посмотрел туда, откуда доносились крики, куда смотрел Грон, и увидел обнаженную девушку, привязанную к металлической решетке перед ярко пылающим огнем. Решетка была на колесах, и ее можно было подвигать к огню и отодвигать он него. Видимо, когда мы вошли, решетку придвинули. Поэтому девушка кричала.

Я посмотрел на собравшихся. Большинство девушек смотрели вперед, и во взглядах их был ужас. Я не верил, что они наслаждаются зрелищем. Все они были жертвами этого извращенного маньяка Грона, но, как и несчастная жертва на решетке, они были беспомощны.

Этот дьявол требовал, чтобы зрители хранили мертвое молчание, и на фоне этой тишины крики жертвы ласкали слух этого мучителя.

Зрелище было жутким. Я отвел глаза, один из воинов, которые привели нас, тронул меня за руку и жестом приказал идти за собой.

Он провел нас в другой зал, где тоже была пытка, еще более ужасная, чем поджаривание на решетке. Я не могу описать эту пытку. Мне даже больно вспоминать ее. Еще задолго до того, как мы вошли в зал, мы слышали крики жертв. Именно здесь, в этой камере ужасов, джед Растры создавал уродов из нормальных людей. А затем заставлял их танцевать для удовольствия.

В полном молчании мы покинули это ужасное место, и нас провели в роскошно обставленный зал, где на диванах лежали две прекрасные девушки, из тех, что встречали нас у ворот города.

Впервые один из наших охранников нарушил молчание.

– Они объяснят, – сказал он, указывая на девушек. – Не пытайтесь бежать. Здесь только один выход. Мы будем ждать у дверей.

Затем он снял с нас наручники и вместе с товарищем вышел из комнаты.

Одна из девушек была та, что сидела рядом со мной на обеде. Мне она показалась более интеллигентной и дружелюбной. К ней я и обратился.

– Что все это значит? Почему из нас сделали пленников? Почему привели сюда?

Она жестом пригласила меня сесть на диван рядом с собой и слегка отодвинулась, чтобы дать мне место.

– Все, что вы видели, – сказала она, – представляет три поворота судьбы, которые могут ожидать вас. Вы понравились Грону, и он предлагает вам сделать выбор самим.

– Я не понимаю.

– Ты видел девушку на решетке?

– Да.

– Хотелось бы тебе оказаться на ее месте?

– Не очень.

– Ты видел несчастных, из которых готовят калек для танцев?

– Да.

– А теперь ты видишь роскошную комнату. И меня. Что ты выбираешь?

– Не могу поверить, что последнее предложение дается без каких-либо условий, которые делают это предложение гораздо менее привлекательным, чем оно кажется. Иначе не было бы вопроса, что выбирать.

– Ты прав. Условия есть.

– Какие?

– Ты станешь офицером охраны дворца и как таковой должен будешь проводить пытки, подобные тем, что видел сегодня, и вообще выполнять любые капризы своего хозяина.

Я встал:

– Я выбираю огонь.

– Я это знала, – печально произнесла она. – И все же я надеялась, что ты примешь условия.

– Я отказываюсь не из-за тебя, – быстро сказал я. – Просто честный человек не может принять таких условий.

– Я знаю. И если бы ты принял их, я возненавидела бы тебя, как ненавижу всех остальных в этом дворце.

– Ты здесь несчастлива?

– Конечно. Кто кроме маньяка может чувствовать себя счастливым в таком жутком месте? В нашем городе шесть сотен человек, и среди них нет никого, кто чувствовал бы себя счастливым. Сто человек образуют двор джеда, остальные рабы. А, впрочем, мы все рабы – все мы зависим от любого каприза сумасшедшего маньяка – нашего хозяина.

– И бежать невозможно?

– Нет.

– Я убегу, – твердо сказал я.

– Как?

– Огонь.

Она содрогнулась.

– Не знаю, почему я так забочусь о тебе. Наверное, потому, что ты понравился мне с первого взгляда. И даже тогда, когда я заманивала тебя в сети этого паука в виде человека, мне очень хотелось предупредить тебя, чтобы ты не входил в город. Но я боялась, я боялась смерти. Хотелось бы мне иметь столько мужества, чтобы убежать отсюда при помощи огня.

Я повернулся к Нур Ану, слушавшему нашу беседу.

– А ты сделал выбор?

– Конечно. Для человека чести здесь нет выбора.

– Хорошо. – Я повернулся к девушке. – Ты сообщишь Грону о нашем решении?

– Подожди. Попроси время на обдумывание. Я знаю, это ничего не изменит, но… Во мне все же теплится огонек надежды, который не может потушить даже полная безнадежность.

– Ты права, – сказал я. – Надежда всегда есть. Скажи ему, что ты почти убедила нас согласиться на жизнь, полную роскоши и развлечений, которую он предлагает как альтернативу смерти и пыткам, и что если тебе дать еще немного времени, ты полностью убедишь нас. А мы тем временем подумаем, нет ли возможности для бегства.

– Хорошо, – ответила она.

9. ФОР ТАК ИЗ ДЖАМЫ

Вернувшись в камеру в башне, мы с Нур Аном обсудили всевозможные планы бегства, даже самые сумасшедшие. На нас почему-то не надели наручников, и могу заверить, что мы тщательно обследовали каждый дюйм нашей камеры, особенно стены, которые поднимались, но ничего утешительного осмотр нам не дал. Казалось, что единственный путь бегства отсюда – это окно. Но на нем были толстые решетки, и к тому же оно находилось на высоте двухсот футов от земли. Так что бежать через него было невозможно.

Тем не менее мы попытались отогнуть прутья решетки, но хотя мы были достаточно сильными мужчинами, это нам не удалось. Значит, для нас остался лишь один путь – через огонь.

От нечего делать я начал расшатывать один из прутьев решетки окна. Нур Ан даже не задал вопроса, зачем это. Он просто присоединился ко мне. Работали мы в тишине и без помех, так как сюда никто не заходил. Только один раз стена приподнялась на несколько футов и камеру осветили и сунули миски с едой.

Правда, мы не видели того, кто принес нам еду, и мы ни с кем не общались, после того как охранники водили нас в подземелье ужасов.

Никогда не забуду, с каким нетерпением мы ожидали ночи, когда мы смогли бы вынуть прут решетки и обследовать стены башни. Мне казалось, что по стене можно будет спуститься вниз. Имея в виду этот план, я решил разрезать на полосы драпировочную ткань, чтобы сделать из нее веревки.

Приближалась ночь, и я все больше проникался уверенностью в успехе своего плана. Итак, основное препятствие мы устранили. И уже в сумерках я рассказал свой план Нур Ану.

Тот пришел в восторг и предложил сразу же заняться веревкой. Однако при попытке сорвать ткань со стены мы встретили первое препятствие. Ткань наверху была закреплена мощными гвоздями, и хотя она была тонкая и легкая, оказалось, что ее разорвать невозможно. Мы буквально выбились из сил, но в конце концов были вынуждены признать поражение.

Спустилась ночь. Теперь можно было без опаски вынуть прут и обследовать стену возле окна. Надежда еще теплилась в наших сердцах, когда я высунулся из окна.

Подо мной лежал угрюмый темный город. Его чернота лишь кое-где нарушалась слабыми огоньками, причем большинство из них светились в окнах дворца. Я ощутил рукой стену башни, и сердце мое замерло. Гладкий, почти отполированный камень – никаких возможностей найти опору, зацепиться. Думаю, что даже мухе было бы трудно на такой, стене.

– Безнадежно, – сказал я, влезая обратно в камеру. – Стена гладкая, как женская грудь.

– А наверху? – спросил Нур Ан.

Снова я высунулся из окна и стал смотреть наверх. Наша комната оказалась на самом верхнем этаже башни. Что-то заставило меня попытаться исследовать это направление, естественно, эта попытка была рождена безумным желанием вырваться на свободу.

– Держи мои ноги, Нур Ан. Крепче держи.

С трудом я выпрямился и встал на окно. Нур Ан крепко держал меня за колени. Я смог бы достать до крыши пальцами. Снова спустившись, я прошептал Нур Ану:

– Я попытаюсь выбраться на крышу.

– Зачем?

Я рассмеялся.

– Не знаю. Но мой внутренний голос советует мне это сделать.

– Если ты упадешь, ты избежишь смерти от огня. И я последую за тобой. Вперед, мой друг из Хастора. Пусть тебе повезет.

Снова я встал на подоконник, нащупал край крыши. Медленно я стал подтягиваться вверх. Подо мною лежала черная пучина, где таилась смерть в двухстах футах от меня. Я решился на это мероприятие только потому, что был уверен в своей силе. Бесконечно долго висел я над пропастью, держась только кончиками пальцев за крышу. Наконец, мне удалось закинуть локоть, и вот, задыхаясь от напряжения, я втащил свое тело на базальтовые плиты крыши и сел там в изнеможении.

Немного отдохнув, я встал. Безумная страстная Турия выписывала свой танец на безоблачном небе. Хлорус, ее холодный спутник, плыл в величественном уединении. А подо мной лежала долина Хор, как какая-то зачарованная страна из древних легенд. А в отдалении хмуро смотрели на долину угрюмые вершины гор, которые охраняли этот сумасшедший мир.

Внезапно клубы горячего дыма ударили мне в лицо, напомнив, что где-то внизу устраивает свои оргии пыток сумасшедший маньяк.

Слабый крик донесся до меня из трубы. Я содрогнулся, но теперь зияющее отверстие привлекло мое внимание, и я подошел ближе. Нестерпимо горячие волны воздуха ударили мне в лицо. Дыма почти не было, настолько полным было сгорание топлива в печи. Однако горячий воздух вырывался из трубы со страшной силой. Казалось, он способен отшвырнуть меня прочь, если я подойду еще ближе.

И тут у меня родился план, безумный план, но он так захватил меня, что я быстро спустился обратно в камеру, чтобы рассказать о нем Нур Ану.

Однако я не успел этого сделать, так как *в соседнем помещении раздались шаги и стена начала подниматься. Я думал, что это принесли еду, но стена все поднималась и поднималась. Вскоре мы увидели ноги девушки, стоящей возле входа. Затем она наклонилась и вошла к нам. Я сразу узнал ее – это была та самая девушка, которой Грон вменил в обязанность соблазнить меня, чтобы я поступил к нему на службу. Ее звали Шара.

Нур Ан мгновенно вставил прут на место, и девушка ничего не заметила. Стена оставалась наполовину поднятой, и девушка заметила мой взгляд, устремленный на стену.

– О, не нужно лелеять напрасные мечты, – сказала она, улыбнувшись. – Этажом выше стоят охранники.

– Почему ты здесь, Шара? – спросил я.

– Меня послал Грон. Ему не терпится узнать ваше решение.

Я задумался. Наша единственная надежда была связана с этой девушкой, которая относилась к нам с сочувствием и симпатией.

– Если у нас будет кинжал и игла, – шепотом сказал я, – то мы дадим ответ Грону послезавтра утром,

– А как я объясню эту задержку? – спросила она после недолгого молчания.

– Скажи ему, – ответил Нур Ан, – что мы разговариваем со своими предками и что от их совета будет зависеть наше решение.

Шара улыбнулась. Она вынула кинжал из ножен и положила его на пол, затем она достала из кошелька иглу и положила рядом с кинжалом.

– Я скажу Грону, что лучше всего подождать, – сказала она. – Сердце мое надеется, что ты, Хадрон из Хастора, решишь остаться со мною, но я буду рада, если не ошибусь в оценке твоего характера. Ты умрешь, мой Хадрон, но ты умрешь как смелый и честный человек. Прощай! Я вижу тебя в последний раз, но пока я не уйду к своим предкам, твой образ всегда будет со мною.

Она ушла. Стена опустилась – и теперь у нас было то, чего я так страстно хотел иметь – кинжал и игла.

– К чему нам это? – спросил Нур Ан, с интересом глядя на меня.

– Увидишь, – коротко ответил я и сразу принялся за работу: срезать ткань со стен и потолка нашей камеры. Я работал быстро, так как знал, что работа предстоит большая. План, конечно, был сумасшедший, но все же он казался мне вполне реальным.

Всю ночь и весь следующий день мы с Нур Аном работали без перерыва. Мы сшили огромный мешок, а также заготовили много длинных веревок. К вечеру работа была кончена.

– Пусть везение не оставит нас, – сказал я.

– Твой план настолько безумен, что достоин головы Грона, – сказал Нур Ан. – Но в нем есть какое-то зерно.

– Ночь наступила, – сказал я. – Медлить нельзя. Единственное, в чем мы можем быть твердо уверены, – если план провалится, мы избежим смерти от огня и наши предки с любовью и симпатией отнесутся к Шаре, чья дружба позволила нам сделать эту попытку.

– Не дружба, а любовь, – поправил меня Нур Ан.

Затем я снова совершил опасный подъем на крышу, захватив с собой одну из веревок. Потом я спустил веревку Нур Ану, который прицепил к ней наш мешок, и вскоре плод нашего труда лежал рядом со мной на крыше. Мешок был легким, как пушинка, и крепким, как хорошо выделанная шкура зитидара. После этого я помог Нур Ану забраться на крышу, причем он аккуратно поставил прут на место.

К открытой части нашего мешка было привязано множество веревок с петлями. Через петли мы пропустили длинную веревку и закрепили ее на башне, причем эту веревку можно было обрубить одним ударом, после того как она стянет отверстие мешка.

Затем мы подняли мешок в такое положение, чтобы горячий воздух из трубы заполнил его. Я распределил петли равномерно по окружности мешка, и мы закрепили на петлях свои абордажные крючья. Такие крючья являются необходимой частью снаряжения каждого воина Барсума и используются в воздушных боях при перескакивании на палубу вражеского флайера.

Затем мы стали ждать. Наш мешок, сначала вялый и обвисший, постепенно стал надуваться, стремиться вверх. Я ждал с кинжалом в руке, готовый обрубить веревку, " которая держала шар.

К счастью, ночь была безветренной, что несколько облегчало нашу задачу. При сильном ветре мы не смогли бы удержать шар. Он уже стал большим, как наша пещера. Он рвался вверх, стараясь освободиться от веревок. И я решил: пора!

Я дал сигнал Нур Ану и ударил ножом по веревке. Освобожденный шар мгновенно взвился вверх. Мы сидели на петлях, прикрепленных к шару. Подъем происходил с огромной скоростью. Через несколько мгновений долина Хор уже казалась нам только точкой на огромном лице планеты.

Ветер подхватил нас, и можете быть уверены, что мы от всей души поблагодарили богов, когда увидели, что он несет нас прочь от проклятого города Гасты. Ветер нес нас к северо-востоку, но нам было все равно куда, лишь бы подальше от реки Сил и долины Хор.

Под нами проносилась местность, где когда-то свирепствовал вулкан. Застывшие потоки лавы, нагромождения камней, ни клочка растительности – все это производило безотрадное впечатление. Теперь мне было понятно, почему долина Хор настолько изолирована от остальной части планеты. Немного найдется людей, кто по своей воле решится пуститься в путешествие по этой негостеприимной местности.

Ветер усиливался. Мы летели с большой скоростью, но было видно, что шар начинает терять высоту по мере того, как воздух в нем остывает. Сколько времени это продлится, я не знал, но надеялся, что мы успеем перелететь в более гостеприимные места.

К рассвету мы уже летели на высоте нескольких сотен футов. Вулканическая страна была позади, и под нами простирались древние поля с остатками ирригационных сооружений.

Вскоре мы перелетели через гряду пологих холмов, на склонах которых паслись стада софадов, и увидели внизу белые здания.

Как и все изолированные города Барсума, этот город был окружен стеной. Однако он существенно отличался по архитектуре от известных мне городов. Обычно города Барсума характеризуются высокими башнями, минаретами и лишь в последние годы стали строить здания с плоскими крышами для посадки флайеров.

В этом городе самое высокое здание не превышало четырех этажей и у всех домов были плоские крыши. Улицы и площади города были засажены деревьями и цветущими кустами. В общем этот город производил весьма благоприятное впечатление. Однако в нашей памяти еще были свежи воспоминания о прекрасных девушках, заманивших нас в проклятый город Гасту, где мы едва не погибли ужасной смертью. Поэтому видимая красота города совсем не внушала нам доверия. Нам нужно постараться пролететь над этим городом и приземлиться где-нибудь вне его.

Но судьба распорядилась иначе. Ветер стих, и мы стали быстро снижаться. На улицах мы увидели людей, которые, заметив нас, вероятно, испугались, так как все они быстро спрятались. Мы сели на плоскую крышу одного из домов.

Как только мы освободились от петель, в которых сидели, порыв ветра подхватил заметно опавший шар и сбросил его с крыши. Он так и остался лежать, как живое существо, пожертвовавшее собой, чтобы спасти нас.

Однако у нас не было времени для сантиментов, так как на лестнице, ведущей на крышу, показалась голова человека.

За нею последовало тело. Это был мужчина, на котором было так мало одежды, что, казалось, он был совсем голым. Это был старик, с большим черепом, покрытым редкими седыми волосами.

Физическая старость на Барсуме весьма редкая вещь, поэтому всегда привлекает внимание. Продолжительность жизни марсиан тысяча лет, но в течение этого времени их внешность почти не меняется. Нужно сказать, что большинство марсиан погибает, не достигнув преклонного возраста. Пожалуй, единственные, кто становятся по-настоящему старыми, это ученые, которые не принимают участия в бурной общественной жизни марсиан. Видимо, этот старик и был ученым.