Текст книги "Джон Картер"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 111 (всего у книги 128 страниц)

7

Ксансак обращался со мной так, как на Земле обращаются с лошадью-фаворитом, способной выиграть скачки. Меня поселили вместе с его охраной и обращались как с равным. Он поручил Птангу обеспечить мне необходимый режим тренировок, а также, как я полагаю, проследить, чтобы я не сбежал. А все мои мысли были заняты только одним: где же Ная Дан Чи и Лана.

Между мной и Птангом завязалось что-то вроде дружбы. Он восхищался моим искусством и поделился своим восхищением со своими товарищами. Однако они высмеяли его за то, что он проиграл какому-то паршивому рабу. Тогда я предложил Птангу встретиться с любым из его обидчиков и проучить.

– Я не могу,– торопливо ответил Птанг.– Без разрешения Ксансака ты не можешь сразиться ни с кем – вдруг тебя убьют или ранят.

– Ничего не случится. Ты это знаешь.

– Да,– улыбнулся он.– Но все равно, я должен получить разрешение.

Чтобы закрепить дружбу с Птангом, я показал ему несколько приемов, которыми я пользовался во время многочисленных боев. Но я не мог научить его всему и не мог дать ему ту силу и резкость движений, которыми обладал сам.

Ксансак наблюдал за нашей тренировкой, когда Птанг спросил его, можно ли мне встретиться в поединке с одним из тех, кто издевается над ним. Тот отрицательно покачал головой:

– Боюсь, что Дотар Соята ранят.

– Я гарантирую, что этого не произойдет,– заверил я.

– Хорошо. Но ты не должен убивать ни одного из воинов.

– Обещаю оставить их всех в живых. Я просто продемонстрирую им, что никто не выстоит против меня так долго, как выстоял Птанг.

– Договорились. Кто издевался над тобой, Птанг?

Птанг назвал имена пятерых, самых язвительных насмешников, и Ксансак вызвал их.

– Я слышал,– сказал он, когда все собрались,– что вы смеетесь над Птагом, который в поединке уступил рабу. Кто-нибудь из вас считает, что мог бы успешнее противостоять ему? Если да, то я могу предоставить вам возможность испытать себя.

Хор голосов заверил Ксансака, что все готовы сразиться и победить.

– Посмотрим,– сказал он,– но предупреждаю: я запрещаю убийство. Бой должен быть прекращен по первому моему знаку.

Все они дали обещание не убивать меня, и вот уже первый из них приготовился к бою. Я быстро расправился с каждым из них по очереди, нанося уколы и выбивая из рук оружие.

Должен сказать, что они принимали поражение без возражений за исключением одного, которого звали Бан Тор. Он был самым злобным из наемников.

– Раб обманул меня! – заорал он.– Позволь мне сразиться с ним еще раз, и я убью его.

– Нет,– сказал Ксансак.– Он пустил тебе кровь и обезоружил. Он доказал, что сильнее тебя. Если здесь и была применена хитрость, то это – прием, которого ты не знаешь. Тебе вряд ли удастся победить такого мастера, как Дотар Соят.

Бан Тор все еще ворчал, когда уходил следом за остальными четырьмя воинами. Я понял, что из всех перворожденных Бан Тор стал моим злейшим врагом. Но это меня мало беспокоило. Впрочем, я не видел способа, которым он мог бы отомстить мне.

– Бан Тор всегда не любил меня,– заметил Птанг, когда все ушли.– Он постоянно проигрывает мне на турнирах и в состязаниях. Да и вообще он мерзкий тип. Ксансак держит его при себе только потому, что он родственник его жены.

На этом мы прекратили всякие разговоры о Бан Торе, и он пока не трогал нас, но, по всей видимости, затаил обиду и не собирался прощать.

Да, моя жизнь у Ксансака в самом деле чем-то напоминала жизнь фаворита в конюшне, да и, пожалуй, сами Игры перворожденных можно сравнить именно со скачками.

Игры проводились раз в неделю. Дворяне выставляли своих воинов или рабов на состязания по борьбе, кулачному бою, фехтованию. При этом организовывали что-то вроде общего тотализатора, заключали пари. Ставки были очень высокие и страсти кипели, как на ипподроме. Фехтовальные поединки не всегда заканчивались смертью – об условиях боя договаривались заблаговременно. Обычно схватки проводились до первой крови или до тех пор, пока один из противников не оставался безоружным. Но один бой со смертельным исходом должен был быть непременно. Это становится главным событием проводимых Игр.

Население Камтоля составляет примерно двести тысяч человек, из которых пять тысяч – рабы. Я получил сравнительную свободу передвижения и много бродил по улицам, но обязательно в сопровождении Птанга. Меня поразило небольшое количество детей, и я поинтересовался у Птанга, почему это так.

– Долина перворожденных может прокормить только двести тысяч жителей,– ответил он,– поэтому количество рождающихся не должно превышать количество умирающих, нельзя иметь детей больше, чем предписано: понаблюдав за нашей жизнью, ты убедишься, что мы убиваем только стариков и калек, поэтому у нас в итоге всегда шестьдесят пять тысяч полноценных воинов и сто тридцать тысяч здоровых женщин и детей. У нас есть две партии, одна из которых требует уменьшения числа женщин и увеличения числа воинов, а другая полагает, что врагов у нас нет и шестидесяти пяти тысяч воинов вполне достаточно. Как ни странно, большинство женщин поддерживает первую партию. По всей видимости, каждая женщина считает себя самой красивой и уверена в том, что уж она-то останется жить.

Вести о моем военном искусстве быстро распространились среди воинов Камтоля. Меня видели в деле всего несколько человек, и остальные были уверены в том, что сумеют победить меня в бою.

Я упражнялся с Птангом в саду, когда туда пришел Ксансак с другим дворянином по имени Настор. Птанг издали увидел их и присвистнул:

– Я еще никогда не видел здесь Настора,– тихо произнес он.– Настор ненавидит Ксансака. Кажется, я все понял,– вдруг воскликнул он.– Если они попросят нас сразиться, позволь мне обезоружить тебя. Потом я все объясню.

– Ладно. Надеюсь, что я сделаю все, как надо.

– Это не для меня. Это для Ксансака.

Когда дворяне уже достаточно приблизились к нам, я услышал слова Настора:

– Так это и есть тот великий фехтовальщик? Я готов заключить пари, что могу выставить против него воина, который сумеет победить его.

– У тебя прекрасные воины,– сказал Ксансак.– Но мой раб сможет постоять за себя. Сколько ты хочешь поставить?

– Ты видел моих людей в деле, а я твоего не видел никогда. Мне нужно посмотреть на него. Тогда я решу.

– Хорошо,– Ксансак повернулся к нам. – Покажите благородному Настору свое искусство. Только не убивать. Ты понял, Дотар Соят?

Птанг и я обнажили мечи.

– Ты помнишь, о чем я просил тебя? – прошептал он. Я сражался не в полную силу и позволил ему обезоружить себя, потому что успел понять, что здесь должно произойти.

– Он – великолепный фехтовальщик,– лицемерно заявил Настор, не подозревая, что мы обо всем договорились.– Однако я готов поспорить, что мой боец прикончит его.

– Ты хочешь боя со смертельным исходом? Тогда ты должен поставить столько, чтобы возместить мои расходы. Ведь он будет драться впервые.

– Я ставлю два к одному. Этого достаточно?

– Вполне. Сколько же ты ставишь?

– Тысячу таней против твоих пятисот.

– О, этого достаточно, чтобы накормить сорака моей жены.

Сорака – это шестиногая марсианская обезьянка, которую держали в качестве домашнего животного – баловня многих женщин. Ксансак тем самым хотел показать, что о такой сумме и говорить не хочет. Он хотел раззадорить Настора, заставить его поставить большую сумму. Настор нахмурился.

– Я не хочу грабить тебя. Но если ты желаешь выбросить свои деньги, назови сумму сам.

– Хорошо. Чтобы игра была азартной, я предлагаю пятьдесят тысяч таней против твоих ста тысяч.

Настор даже отшатнулся. Но, вспомнив, как легко Птанг расправился со мной, он заглотил приманку.

– Пусть будет так. Но мне жаль тебя и твоего человека,– с этими словами он повернулся и ушел.

Ксансак с улыбкой смотрел ему вслед, а затем повернулся к нам обоим.

– Я надеюсь, что это была только уловка. В противном случае я проиграю пятьдесят тысяч таней.

– Тебе не о чем беспокоиться, мой принц,– ответил Птанг.

– Если Дотар Соят спокоен, то и мне не о чем тревожиться.

– В таких состязаниях всегда присутствует элемент случайности,– ответил я.– Но я постараюсь исключить его.

8

Птанг сказал, что еще ни один бой не вызывал такого интереса, и не только из-за грандиозных ставок.

– Дело в том,– сказал Птанг,– что против тебя будет выступать не простой воин. Настор уговорил человека, которого считают лучшим фехтовальщиком Камтоля. Его имя Нолат. Я еще никогда не видел дворянина, дерущегося с рабом, однако Нолат задолжал Настору слишком много денег и Настор пообещал простить долг в случае его победы. А сам Нолат уверен в своей победе. Он даже заложил собственный дворец, чтобы получить деньги и поставить на свой выигрыш.

– Он неглуп,– заметил я,– ведь если он проиграет, дворец ему не потребуется.

Птанг рассмеялся.

– Надеюсь. Но ты должен помнить, что он действительно лучший фехтовальщик среди перворожденных, а значит, и на всем Барсуме.

Приближался день Игр. Ксансак и Птанг нервничали все больше. Волновались и люди Ксансака. Все, за исключением Бан Тора, который стал моим злейшим врагом. Бан Тор поставил против меня много денег и теперь повсюду кричал, что Нолат разделается со мной через несколько секунд.

Я спал один в маленькой комнатушке, смежной с комнатой Птанга. Комнатка находилась на втором этаже и ее единственное окно выходило в сад. В ночь перед боем я проснулся от шороха. Приоткрыв глаза, я увидел в окне тень. В проем вылезал человек. В ночном небе сияли сразу обе луны Марса, но я не успел толком разглядеть его, хотя что-то в нем показалось мне знакомым. Он спрыгнул на землю и исчез.

– Может, это убийца? – предположил Птанг.

– Сомневаюсь. Он мог спокойно убить меня, пока я спал. Я пробудился, когда он вылезал в окно.

– У тебя ничего не пропало?

– У меня же нет ничего, кроме меча, а меч со мной.

Тогда Птанг решил, что кто-то хотел забраться к женщине-рабыне, но перепутал окна. Удостоверившись в ошибке, таинственный незнакомец покинул комнату.

Мы отправились на стадион в четыре зода. Ехали все: и Ксансак с женой, и его воины, и рабы. Все мы сидели на разукрашенных тотах, над головами у нас развевались вымпелы. Впереди ехали музыканты.

С такой же свитой приехал и Настор. Мы объехали вокруг арены, сопровождаемые оглушительным свистом и восторженными воплями. Свист несомненно предназначался мне, а Нолата многочисленная толпа приветствовала радостными криками. Я был всего лишь раб, а он – принц одной с ними крови.

Начались состязания по боксу, борьбе, бои до первой крови. Все ждали нашего выхода – поединка до смертельного исхода. Люди везде одинаковы. Даже на Земле любители бокса во время схватки боксеров ждут нокаута, во время борьбы ждут сломанных рук и ног, а на автомобильных гонках с упоением наблюдают за переворачивающимися и взрывающимися автомобилями. Если бы не существовало никакого риска, люди не занимались бы спортом.

Наконец настал момент, когда я шагнул на арену. На трибунах сидела изысканная публика. Там же находились Доксус со своей джэддарой. Все места были заняты знатью Камтоля. Зрелище потрясало: разноцветные шелка, драгоценные камни, ювелирные изделия – все сверкало и переливалось на солнце.

Нолат прошел к ложе джэддака и поклонился, затем приблизился к ложе Настора, за которого дрался. Я был всего лишь раб и меня не подводили к джэддаку. Меня сразу же провели прямо к Настору, чтобы он мог убедиться, что это именно тот, против которого он сделал ставку. Разумеется, это была лишь формальность, но таковы правила игры.

Пока мы шли вокруг арены, я не видел свиты Настора, зато теперь я хорошо рассмотрел всех. Более того, я увидел Лану! Она сидела возле Настора. Теперь я просто обязан был убить этого Нолата, человека Настора!

Лана ахнула и хотела что-то сказать, однако я предостерегающе покачал головой, опасаясь, что она произнесет мое имя, достаточно хорошо известное перворожденным и означающее смертный приговор для меня.

Странно, что меня до сих пор не узнали, ведь я настолько приметен, что любой, побывавший в долине Дор, должен был вспомнить мой облик. И только потом я узнал, почему черные пираты не опознали меня.

– Почему ты это сделал, раб? – спросил Настор.

– Что именно?

– Покачал головой.

– Я нервничаю.

– Ну да, конечно! Ведь тебя ждет смерть.

Меня провели на край арены напротив ложи джэддака. Птанг встал рядом. Он, насколько я понял, был назначен секундантом. Некоторое время мы стояли вдвоем, вероятно, для того, чтобы я успокоился. Затем приблизился Нолат в сопровождении воина. На арене находился еще и пятый человек – судья.

Нолат был большой и сильный мужчина. Даже в известном смысле красивый. Птанг предупредил меня, что мы должны приветствовать друг друга, и я, встав в позицию, отсалютовал. Однако Нолат презрительно фыркнул:

– Пришло, раб, твое время умереть.

– Ты совершил ошибку, Нолат,– сказал я.

– Какую же? – спросил он, делая выпад.

– Ты отказался приветствовать меня,– я парировал его удар. Лезвия выбили искры.– Теперь я буду безжалостен.

– Жалкий раб! – выкрикнул он и нанес еще один удар.

Вместо ответа я поцарапал ему щеку кончиком острия меча.

– Я предупредил тебя.

Нолат рассвирепел и бросился на меня с очевидным намерением немедленно закончить поединок. Мой меч царапнул другую сторону его лица и, мгновение спустя, нарисовал на его груди знак – кровавый крест.

Все замерли. Только свита Ксансака откровенно торжествовала. Кровь хлестала из ран Нолата, он двигался с видимым трудом. Внезапно тишину разорвали крики:

– Смерть! Смерть!

Было ясно, что Нолат не мог поразить меня. Значит, все хотели, чтобы я убил его. Толпа жаждала убийства. Но я просто обезоружил Нолата, и его меч со звоном упал на другом конце арены. Судья побежал за ним, и я не стал препятствовать.

Я повернулся к секунданту Нолата:

– Я дарю ему жизнь!

Эти слова я произнес достаточно громко, чтобы их слышали все. Раздались вопли:

– Смерть! Смерть!

– Он предлагает тебе жизнь, Нолат,– сказал секундант.

– Но выигранное пари должно быть оплачено так, как будто я убил тебя,– добавил я.

– Я буду драться, пока не убью тебя,– сказал Нолат. Он оказался отважным человеком и мне не хотелось убивать его. Его рука снова сжимала возвращенный меч, и мы вновь вступили в схватку. На этот раз Нолат не улыбался и не пытался оскорбить меня. Он дрался за свою жизнь. Он боролся как загнанный в угол зверь. Он был хороший фехтовальщик, но далеко не самый лучший среди перворожденных. Я мог бы убить его в любой момент, но мне все же не хотелось делать этого, поэтому я нанес ему еще несколько колотых ран и снова выбил меч. И так несколько раз. И когда судья в очередной раз побежал за мечом моего противника, я подошел к ложе джэддака и отсалютовал ему.

– Что тебе надо, раб? – спросил офицер охраны.

– Я пришел просить жизнь для Нолата. Он хороший фехтовальщик и отважный воин. Я не убийца и убивать его сейчас – неблагородно.

– Странная просьба,– сказал Доксус,– этот бой до смертельного исхода, он должен продолжаться.

– Я здесь чужой, но там, откуда я пришел, бой может быть прерван, если один из участников докажет, что имело место мошенничество.

– Кого ты имеешь в виду, Настора или Нолата?

– Пока я спал прошлой ночью, в мою комнату кто-то проник и подменил мой меч на более короткий. Он на несколько дюймов короче меча Нолата. Во время боя я заметил, что это не мой меч. Ксансак и Птанг подтвердят это.

Доксус вызвал Птанга и Ксансака. Он потребовал, чтобы они осмотрели меч. Ксансак заявил, что это меч из его оружейной, но чей именно, он сказать не может. Птанг должен знать наверняка.

Доксус повернулся к Птангу.

– Этот меч принадлежит Дотар Сояту?

– Нет.

– Ты узнаешь это оружие?

– Да.

– Чье оно?

– Меч принадлежит Бан Тору,– ответил Птанг.

9

Доксусу ничего не оставалось делать, как прекратить поединок и считать, что пари выиграл Ксансак. Настор с огромной неохотой уплатил сто тысяч таней Ксансаку. Доксус послал за Бан Тором. Он был в бешенстве: перворожденный совершил бесчестный поступок – позорное пятно на всю расу.

– Этот человек входил к тебе в комнату ночью? – спросил он меня.

– Было темно. Я видел только спину и не могу утверждать со всей определенностью.

– Ты делал ставки? – спросил Доксус Бан Тора.

– Очень маленькие, джэддак.

– На кого?

– На Нолата.

Доксус повернулся к офицерам:

– Соберите всех, с кем Бан Тор заключил пари.

Посыльные побежали по рядам и вскоре перед лоджией джэддака собрали пятьдесят человек. Бан Тор опустил голову. Опросив всех, Доксус выяснил, что Бан Тор намеревался выиграть огромную сумму.

– Ты сделал это, чтобы выиграть наверняка? – спросил Доксус глядя ему прямо в глаза.

– Я был уверен, что Нолат выиграет поединок. Он же лучший фехтовальщик Камтоля.

– И ты решил помочь ему, подменив меч раба? Ты совершил подлость, обесчестил нас. В наказание ты будешь драться с Дотар Соятом,– он повернулся ко мне.– Ты можешь убить его. И возьми длинный меч, хотя, я уверен, ты смог бы победить его и коротким.

– Я не.стану убивать,– ответил я,– но оставлю ему на всю жизнь метку, чтобы все помнили, кто он такой.

Когда мы заняли свои места на арене, я услышал крики. Многие ставили на меня в соотношении 100 к 1, но желающих заключить пари не было. А потом я услышал крик Настора:

– Даю пятьдесят тысяч таней Бан Тору, если он убьет этого непокорного раба.

Здорово же я насолил ему…

Бан Тор был не простой противник. Он был неплохой фехтовальщик, к тому же он дрался за свою жизнь и за пятьдесят тысяч таней. Фехтовал он аккуратно, в основном защищаясь и дожидаясь моей ошибки. Но я не делал ошибок; неправильное движение сделал он. Поддавшись на мой ложный маневр, он раскрылся. Молниеносно мой меч начертил на его лбу крест. Затем, сделав выпад, я обезоружил его. Не глядя больше на него, я повернулся и направился к ложе джэддака.

– Я удовлетворен. Этот крест на лбу – достойное наказание.

Доксус молча кивнул. Затем он подал знак трубачам и те протрубили окончание Игр. После этого он повернулся ко мне.

– Откуда ты?

– У меня нет родины. Я – пантан. Я продаю свой меч тому, кто больше заплатит.

– Я покупаю тебя. Сколько ты заплатил за раба, Ксансак?

– Сто таней.

– Ты ценишь его слишком дорого,– проворчал коронованный скряга.– Я даю тебе за него пятьдесят таней.

"Да, хорошо быть джэддаком!" – подумал я.

– Рад подарить его тебе,– быстро сориентировался Ксансак. Я заработал ему сто тысяч таней и он наверняка ничего больше не рассчитывал заработать на мне: ведь вряд ли найдется кто-нибудь, кто захотел бы поставить против меня после сегодняшнего боя.

Я был доволен сменой хозяина: получив доступ во дворец, можно было попытаться найти путь к бегству, если, конечно, мои предположения правильны. Таким образом Джон Картер, принц Гелиума, попал во дворец Доксуса, джэддака перворожденных. Раб, но с хорошей репутацией. Воины охраны относились ко мне с почтением. Мне выделили отдельную комнату и один из офицеров стражи был специально приставлен ко мне. Я не мог сообразить, зачем я понадобился Доксусу. Он должен понимать, что на мне он ничего не заработает, ведь у всех на глазах я расправился с лучшим фехтовальщиком, как с новичком. На следующий день Доксус прислал за мной. Он находился один в комнатке, в которую меня ввели воины охраны.

– Ты видел скелеты у входа в долину?

– Да.

– Эти люди хотели бежать. И тебя ждет то же самое, если ты попытаешься покинуть дворец, я предупреждаю тебя. Может быть, тебе кажется, что можно, убив меня, ускользнуть в суматохе. Нет, ты никогда не вырвешься из долины перворожденных. Но если ты захочешь, то сможешь жить здесь со всеми удобствами. Все, что требуется от тебя, это обучить меня приемам, с помощью которых ты победил наших лучших фехтовальщиков. Но все это должно остаться в тайне. В противном случае тебя постигнет такая же смерть, уверяю тебя. Что ты скажешь?

– Я могу обучить тебя,– ответил я.– Но не могу обещать, что сделаю лучшим фехтовальщиком среди перворожденных. Кроме умения и отработанных навыков нужен еще и талант.

– Ты разговариваешь не как нищий пантан. Ты говоришь так, словно привык разговаривать с джэддаками на равных.

– Тебе придется многому научиться, чтобы стать хорошим фехтовальщиком, а мне необходимо учиться еще больше, чтобы стать хорошим рабом.

Он хмыкнул, поднялся и приказал следовать за ним. Мы прошли сквозь маленькую дверь, спустились по лестнице в подвал под дворцом. Пройдя по узкому коридору, мы попали в комнату.

– Это – тайная комната. Кроме меня, только один человек имеет сюда доступ. Нас здесь никто не побеспокоит. Тот, о ком я говорю, мой самый верный слуга. Он имеет право входить сюда. Но пора работать! Я не могу дождаться дня, когда смогу скрестить меч с кем-нибудь из этих наглых дворян, которые считают себя непревзойденными фехтовальщиками!