Текст книги "Возвращение в джунгли (др. перевод)"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

ХIХ. Выброшенные на берег

Клейтону снилось, что он пьет чистую, свежую, восхитительную воду. Вздрогнув, он раскрыл глаза и не сразу поверил в реальность происходящего.

Он насквозь промок от дождя, потоками хлещущего с потемневшего неба: над лодкой бушевал тропический ливень.

Сначала Клейтон просто широко раскрыл рот и, захлебываясь, глотал животворную влагу, не в состоянии думать ни о чем, кроме утоления терзавшей его страшной жажды. Но вскоре он настолько ожил, что оказался в состоянии приподняться и оглядеться.

В ногах у него лежал Тюран… Или Роков, если все пережитое не был бредом? – а на носу лодки жалким неподвижным клубочком свернулась Джейн Портер.

После бесконечных усилий Клейтону удалось подползти к девушке. С отчаянной надеждой он приподнял ее голову – может, жизнь еще теплится в этом исхудавшем теле? Уильям сорвал с себя мокрую насквозь рубашку и выжал воду на лицо Джейн.

Сначала девушка не подавала признаков жизни, но по мере того, как капли стекали между ее распухшими приоткрытыми губами, стало ясно, что она еще не перешла последнюю грань бытия. Несколько минут Джейн бессознательно глотала влагу, жадно ловя ее запекшимся ртом – так иссохшая почва пустыни впитывает долгожданный дождь; потом веки девушки слабо дрогнули.

С новым приливом надежды Клейтон принялся покрывать поцелуями ее худенькие ручки, окликая невесту по имени. И наконец девушка раскрыла глаза и долго смотрела на него, как бы не узнавая.

– Вода… – еле слышно шепнула она. – Мы… спасены?..

– Пошел дождь, – объяснил он. – По крайней мере, можно напиться… Джейн, как я счастлив, что вы живы!

Глаза девушки приняли осмысленное выражение; она попробовала приподняться.

– А мсье Тюран? Он… не убил вас, Уильям? Где… он?..

– Похоже, мертв, – ответил Клейтон, – но если он все-таки жив и дождь приведет его в чувство… – тут он остановился, сообразив, что нельзя пугать и без того еле живую девушку.

Но Джейн догадалась, что ее жених хотел сказать, и испуганно оглянулась.

Некоторое время они молчали, глядя на безжизненно распростертого под дождем Тюрана.

– Надо взглянуть, нельзя ли привести его в чувство, – наконец через силу проговорил Клейтон.

– Нет, – шепнула девушка, вцепившись в его руку. – Ради бога, не надо! Если вы спасете его, он захочет вас убить! Не знаю, русский он или француз, Роков или Тюран, но он – чудовище, и если он умирает, пусть так и будет!

Клейтон заколебался.

Человечность требовала, чтобы он попытался оживить русского, но, с другой стороны, он не мог не осознать правоты Джейн…

От мучительных сомнений Уильяма избавил счастливый случай. Тучи уже разошлись, дождь кончился, горизонт посветлел, и Клейтон подняв глаза, вдруг вскочил с радостным криком:

– Земля, Джейн! Благодарение богу, земля!

Девушка быстро взглянула туда, куда указывал Уильям, и увидела на расстоянии каких-нибудь ста ярдов желтый песчаный берег, а над ним – роскошную зелень тропических джунглей.

Долгое время Джейн и Клейтон не сводили глаз с этого упоительного видения, а убедившись, что ветер довольно быстро гонит их лодку к земле, переглянулись.

– Пожалуй, все-таки стоит попытаться что-нибудь сделать для этого бедняги, – сказала Джейн. – Если, конечно, еще не поздно…

Русский пришел в себя и открыл глаза в тот момент, когда лодка ткнулась носом в пологий берег.

К счастью, благодаря пролившемуся над шлюпкой дождю у Клейтона оказалось достаточно сил, чтобы привязать швартовый конец к небольшому деревцу, росшему на берегу. После этого он побрел, шатаясь и время от времени падая, к окаймляющий берег чаще.

Прошлогоднее двухмесячное пребывание в Африке научило молодого англичанина отличать съедобные фрукты от несъедобных, и час спустя он вернулся на берег, неся несколько спелых плодов.

Дождевая вода недавно вернула потерпевшим кораблекрушение жизнь; принесенная же Клейтоном пища дала им достаточно сил, чтобы передвигаться. Все трое добрели до дерева, к которому была привязана лодка, и упали в его тени, чтобы уснуть до вечера.

ХХ. Схватка в ночи

Тарзан нащупал среди звеньев цепи одно наиболее источенное ржавчиной и теперь упорно старался согнуть его своими стальными пальцами, в то же время внимательно наблюдая за всем происходящим в поселке. Эти наблюдения давали богатую пищу для размышлений.

В деревне было не более десятка хижин, сильно отличавшихся от тростниковых хижин в поселке Мбонги. Массивные бревенчатые стены и прочные двери этих домов скорее напоминали стены и дверь хижины, которую когда-то построил отец Тарзана, лорд Грейсток. Палисад, окружавший селение, мог бы остановить атаку стада взбесившихся слонов… И эта маленькая деревня появилось на свет совсем недавно: бревна стен еще не успели потемнеть, а на доме неподалеку несколько мужчин только кончали настилать крышу.

– Тарзан, – тихо проговорил Арно. – Кажется, ремень подается…

– Хорошо. Скоро стемнеет.

– А как у тебя дела?

Человек-обезьяна не ответил.

Арно вздохнул и снова принялся дергать ремень.

Действительно, вот-вот должно было стемнеть, однако Тарзан знал, что сумерки в джунглях длятся считанные минуты, а вскоре после захода солнца на безоблачном небе взойдет полная луна.

К пленникам приблизился вождь с золотыми браслетами на руках и ногах, с широкой золотой пекторалью на груди. Некоторое он хмуро глядел на Тарзана и Арно; потом что-то повелительно крикнул, указав рукой сперва на белых людей, а после – на дом, который достраивали воины.

– Похоже, он велит перевести нас в хижину, – прошептал Джек, глядя вслед удаляющемуся вождю. – Может, мы зря стараемся, Тарзан? Сейчас тебя все равно раскуют и развяжут мне руки, тогда и рискнем…

Тарзан не ответил, по-прежнему трудясь над цепью.

Хотя жители поселка не проявляли большой враждебности, все равно в этой деревне было нечто, вызывавшее у человека-обезьяны растущеее беспокойство.

И он знал, что именно: в маленьком селении все было пропитано страхом.

В каждом движении воинов, почти не выпускающих из рук оружие; в испуганных быстрых взглядах женщин, говорящих мало и негромко; в скованных движениях жавшихся к ногам взрослых детей – во всем этом сквозил огромный страх, сгущавшийся по мере того, как тьма подбиралась к поселку.

Еще не погас закат, как женщины заспешили к домам, окликая на удивление послушных детей, а вслед за ними в хижинах скрылись мужчины. Больше того: даже часовые покинули смотровые площадки и устремились к жилищам….

Но сначала они нагромоздили у палисада несколько огромных кустов «кошачьего когтя», так что ворота полностью скрылись за возвышающейся перед ними колючей грудой.

– Черт! Мне это не нравится, – заметил Джек, который сидел лицом к ограде и имел больше возможности наблюдать за странными приготовлениями, чем Тарзан. – Надеюсь, они не собираются разжечь из всего этого костер, чтобы поставить на огонь котлы?

– Нет… Но дело все равно плохо, – сквозь зубы отозвался человек-обезьяна. – Такие заграждения чернокожие Мбонги ставили перед воротами своей деревни, когда к ним по ночам начинал наведываться хищник-людоед.

Тарзан почувствовал, как Арно вздрогнул.

– Ты серьезно? Неужели ты думаешь, что…

– Да.

На улице уже никого не осталось, кроме трех воинов, кончивших настилать крышу дома и теперь по приставной лестнице поспешно спускавшихся на землю.

– Ты хочешь сказать, что нас оставили на ужин зверю-людоеду?!

Арно рванулся и зашипел от боли в исцарапанном плече.

– Нет, кажется, нас сейчас попытаются перевести в хижину… Приготовься!

И человек-обезьяна напружинился, готовясь к схватке, как только с него снимут цепь. Ни у одного из воинов не было лука, а копья Тарзан вовсе не принимал в расчет…

Однако трое темнокожих мужчин вдруг замерли, не дойдя до пленников, и с ужасом уставились на что-то, находящееся позади Тарзана. Человек-обезьяна стремительно обернулся, чуть не свернув шею в попытке выглянуть из-за столба – и заметил быстрое движение рядом с воротами. Тень, еще более черная, чем палисад, мелькнула рядом со сваленными в кучу кустами и мгновенно исчезла. Но приемыш Калы, привыкший ловить взглядом молниеносные движения ночных хищников, понял, что это крупная пантера и что заграждение из кустов ничуть не помешало ей проникнуть в деревню.

– Господи… – прошептал Арно. – Ты видел?

– Да, – и человек-обезьяна удвоил попытки порвать цепь.

Теперь их жизнь зависела от того, удастся ли ему освободиться: воины, которым вождь велел перевести белых людей в хижину, в панике сами бросились внутрь и захлопнули дверь; один из них так спешил, что обронил копье у порога.

– Вернитесь! – крикнул им вдогонку Арно и разразился бессильной руганью.

– Тишше! – прошипел человек-обезьяна.

Джек замолчал, шаря глазами по теням, залегающим между хижин. Луна уже поднялась над поселком – и вот одна из теней плавно вылилась на залитую ярким серебристым светом улицу и превратилась в леденящий душу кошмар: в громадную могучую пантеру. Людоедка явно чувствовала себя здесь как дома, она лениво и уверенно вышла на свет и неторопливо огляделась по сторонам. Ближе всего к хищнице был Арно, и именно на него оценивающе уставились изумрудно-зеленые глаза огромной кошки.

Джек рванулся так, что ремень, стягивающий его запястья, затрещал – а человек-обезьяна, сознавая, что бессилен оказать другу реальную помощь, сделал единственное, что мог: испустил свой разрывающий уши боевой вопль, пронзительно прогремевший в ночи над вымершим безмолвным поселком.

Шита повернулась и одним скачком исчезла в темноте.

– Господи боже… – слабым голосом проговорил Джек. – В следующий раз предупреждай, что собираешься крикнуть! Меня чуть удар не хватил…

– Тшш… Она скоро вернется. Шита – не Сабор, ее не прогонишь криком…

Пророчество Тарзана вскоре сбылось: на сей раз пантера выскользнула из-за хижины справа и стелющимися шагами снова вышла на свет. Хлестнув хвостом по пятнистым бокам, она издала долгое мяукающее рычанье, как будто вызывала странную добычу помериться с ней силой голоса…

И тут от нового рывка Арно ремень наконец подался. Джек сбросил с рук ослабевшие петли и вскочил.

– Беги в дом!!! – гаркнул ему Тарзан: вывернув шею, он увидел, что пантера быстро приближается. – Эй, впустите его!!! Трусы!!!

Арно метнулся в темноту и исчез, а человек-обезьяна возобновил отчаянную борьбу с кандалами, не сводя глаз с мягко двинувшейся по кругу пантеры. Людоедка избрала жертвой громогласного человека возле столба и не интересовалась больше никакой другой добычей.

От рывков Тарзана столб трясся и трещал, с запястий человека-обезьяны, охваченных железными браслетами, капала кровь, но цепь не поддавалась. Рыча, пантера припала к земле, и приемыш Калы разразился в ответ таким же хриплым рыком, по-звериному скаля зубы…

Он не отрывал глаз от пантеры и не видел, как Арно, добежав до хижины, подхватил лежащее у порога копье и метнулся обратно – туда, где лютая тварь приготовилась кинуться на его друга.

Тарзан невольно сжался в комок и вобрал голову в плечи, когда пантера прыгнула…

Но когти хищницы не достали человека, которого она облюбовала в жертву. Между Тарзаном и людоедкой возник Джек Арно, и трехгранный наконечник копья пропорол пантере плечо, заставив ее перекувырнуться в воздухе.

Впервые Шита промахнулась во время броска! Это разъярило ее даже больше, чем рана, чем хлещущая из плеча кровь.

Гибкая и быстрая, как змея, пятнистая кошка развернулась, едва коснувшись лапами земли. Ненавистный враг еще не успел подобрать копье, выпавшее у него из рук при резком выпаде, как людоедка сделала длинный великолепный скачок и обрушилась на человека со всей яростью, на какую способна только раненная пантера.

Громовой рык известил прячущихся по домам перепуганных людей, что ночной демон настиг свою очередную жертву.

Но куда громче прогремел исступленный рев, вырвавшийся из глотки Тарзана, воспитанника обезьяны.

Увидев, что хищный зверь повалил и терзает его друга, Тарзан обрел силу целой стаи горилл. Столб накренился от сумасшедшего рывка гиганта, удерживавшая его цепь лопнула, словно тонкая струна. Человеку-обезьяне не понадобилось и секунды, чтобы очутиться рядом с пантерой; он схватил огромную кошку за загривок и за шкуру на хребте, оторвал от Арно и вскинул высоко в воздух.

Ни ловкость, ни свирепость, ни быстрота не смогли помочь Шите в схватке с обезумевшим от ярости лесным великаном. Мгновение спустя тело пантеры со сломанным позвоночником отлетело в сторону и, как тряпка, шлепнулось в пыль возле столба…

А Тарзан кинулся к Арно и упал рядом с ним на колени. Песок вокруг левой руки и плеча Джека пропитался кровью; воспитанник Калы с ужасом коснулся груди друга, напрасно окликая его по имени…

И тогда люди в хижинах, только что в смятении внимавшие шуму великого боя, в страхе задрожали от нового пронзительного вопля: на сей раз над залитым лунным светом поселком пронесся крик не ярости, не вызова, а беспредельного горя.

ХХI. Человек или зверь?

Прошло не меньше недели, прежде чем Клейтон и Роков окрепли настолько, что смогли построить на дереве грубый шалаш из веток – убежище от хищников. И все-таки они не настолько доверяли прочности и недосягаемости своего жилища, чтобы не опасаться нападения львицы или пантеры. Каждую ночь люди съеживались от страха, прислушиваясь к страшным голосам зверей во мраке джунглей.

Постелями им служили подстилки из листьев и травы, а вместо одеяла Джейн Портер пользовалась старым плащом Клейтона. Уильям перегородил шалаш подобием ширмы из веток, которая делила древесный дом на две части: в одной жила девушка, в другой – двое мужчин.

Конечно, этот древесный шалаш не мог сравниться с прочной хижиной лорда Грейстока, однако существование в нем могло бы быть довольно сносным… Если бы не присутствие Рокова-Тюрана.

С каждым днем жизнь под одной кровлей с таким человеком, как Николай Роков, становилась все более невыносимой.

Уже несколько раз лишь вмешательство Клейтона спасало Джейн от похотливых домогательств русского; в конце концов девушка начала бояться этого человека не меньше, чем диких зверей. Уильям не решался надолго оставить свою невесту с Роковым наедине, и не было дня, чтобы он не проклинал опрометчивое решение вернуть русского к жизни.

Что же касается Джейн Портер, ее поддерживала лишь надежда, что их разыщут и спасут… А еще – воспоминания о ее прошлогодней жизни на африканском побережье.

Тогда, год назад, ей казалось, что на нее обрушились все мыслимые несчастья – однако теперь она вспоминала это время как самые счастливое в своей жизни.

Ах, если бы с ней рядом с ней снова был непобедимый лесной полубог – тогда ей были бы не страшны ни дикие звери, ни Николай Роков!

Девушка не могла не сравнивать слабую защиту, которую оказывал своей невесте Клейтон, с тем, что сделал бы Тарзан из племени обезьян, если бы в его присутствии Роков осмелился бросить Джейн хоть одно грубое слово.

И однажды, когда Уильям ушел за водой, а русский ввалился к мисс Портер и принялся смотреть на нее издевательски-оценивающим взглядом, девушка не выдержала и высказала вслух то, о чем постоянно думала про себя:

– Ах, если бы здесь был Тарзан, как бы все изменилось!

Она не ожидала, что ее слова вызовут такую реакцию Николая Рокова. Русский, уже подошедший к ней опасно близко, вдруг отпрянул и побледнел.

– Тарзан? – спросил он, раздувая ноздри. – Вы говорите о сыне гориллы, выкормыше обезьян? Неужели вы знали эту скотину?

– Я знала этого мужчину, – взглянув в его скользкие, похожие на двух суетливых жуков глаза, поправила она. – Единственного настоящего мужчину, какого я когда-либо встречала!

Русский оскалил зубы в насмешливой гримасе и быстро оглядел Джейн с головы до ног.

– Из уважения к вам, мисс, я подобрал такое деликатное слово, как скотина, – прошипел он. – Хотя мне следовало бы назвать этого человека подонком и мразью!

– Мсье Тюран! Господин Роков!

– Да, подонком и мразью! Знаете ли, что сделал в Париже этот негодяй? Он вкрался в доверие к графу де Куд, а потом надругался над его женой! Когда же преступление было изобличено, выкормыш гориллы попытался свалить всю вину на бедную женщину. Но подлая затея не удалась – и тогда мсье Тарзан бежал из Франции…

– Вы просто бредите!

– Вот как? – Роков уселся на подстилку из листьев, пристально глядя на побледневшую Джейн. – Нет, я отлично знаю, что говорю, потому что графиня де Куд моя сестра. Я не раз видел Тарзана в Париже и с самого начала задавался вопросом: откуда у голозадого воспитанника шимпанзе берутся средства для посещения самых дорогих парижских борделей и кафешантанов? Я много раз предупреждал сестру, чтобы она не принимала этого человека, но Ольга доверяла ему так же, как, похоже, доверяете вы… Но Тарзан остался диким зверем даже в Париже – поэтому нет ничего удивительного в том, что доверчивость моей сестры обернулась трагедией…

– Это ложь! Я не верю ни единому вашему слову! Тарзан не мог… Он не…

– Мисс Портер, если бы у меня под рукой были тогдашние парижские газеты, я бы показал вам заметки о «безумце с улицы Моль». Любой, кто хорошо знал мсье Тарзана, без труда узнал бы его в описании преступника, который искалечил на улице Моль несколько человек, а потом удрал от полиции по фонарным столбам и крышам…

Джейн широко открытыми глазами смотрела на Рокова, словно загипнотизированная тем серьезным и убедительным тоном, каким он излагал свои обвинения.

– Человеку огромной силы, выросшему среди обезьян, не составляло никакого труда подкарауливать в темных переулках прохожих и отбирать у них кошельки, – продолжал Роков, любуясь впечатлением, какое производили на девушку его слова. – Если же ему оказывали сопротивление, Тарзан просто-напросто убивал несчастных, а когда полиция чуть было не задержала его на месте преступления, ушел от нее с помощью обезьяньих навыков, полученных в джунглях. Странно, что власти не сразу догадались, каким образом этот «светский лев» добывает деньги на свои низкопробные развлечения, пристрастием к которым он так прославился среди «золотой молодежи» Парижа! Но наконец полиция все-таки вышла на его след, и тогда мсье Тарзан спешно покинул Францию под чужим именем…

Джейн, тряхнув головой, сбросила с себя наваждение.

– А вы не перепутали мсье Тарзана с мсье Тюраном? – насмешливо спросила она. – Кажется, это вы покинули Францию под чужим именем, не так ли? Может, вместо того, чтобы клеветать на хорошего человека, вы лучше объясните, какие причины побудили вас сменить имя Николай Роков на Поль Тюран?

В следующий миг Джейн испуганно вскрикнула: Роков взвился на ноги и рванулся к ней, сжимая кулаки.

Девушка метнулась к выходу из хижины – и столкнулась с вернувшимся от ручья Клейтоном.

– Что случилось, Джейн? – спросил Уильям, обнимая перепуганную невесту.

Ему хватило единственного взгляда на русского, чтобы понять, в чем дело.

– Господин Роков, я вас неоднократно предупреждал! – срывающимся от негодования голосом воскликнул Клейтон. – И если вы еще хоть раз посмеете не оказать моей невесте должного уважения…

– Что тогда будет? – насмешливо-угрюмо спросил русский, невольно отступая под гневным взглядом молодого англичанина.

– Тогда я поступлю с вами так, как поступил бы с хищным зверем, если бы он приблизился к мисс Портер!

Роков захохотал, отошел в угол хижины и повалился на травяную постель.

А Джейн Портер, не слушая утешений жениха, быстро спустилась по приставной лестнице и побежала к близкому морю. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел ее слезы.

«„Я поступлю с вами так, как поступил бы с хищным зверем, если бы он приблизился к мисс Портер“! Ах, Уильям, Уильям! Могу ли я ждать от вас защиты от дикого зверя, если вы не в силах оградить меня от оскорблений этого зверя в человеческом обличье?!»

ХХII. Лесное божество

В поселке Вазири царило праздничное оживление, и звуки деревянных флейт соперничали с отрывистыми ударами маленьких барабанов.

Давно уже у людей в этой деревне не находилось повода для веселья, однако сегодня у них была не одна причина для торжества, а сразу несколько.

Во-первых, настал конец многодневному кошмару, омрачавшему дни и ночи поселка Вазири. Зверь-людоед, убивший семь мужчин, пять женщин и четырех детей, неуловимый ночной демон, ухитрявшийся вытаскивать свои жертвы даже из запертых хижин, нашел смерть в схватке с черноволосым гигантом – Тарзаном из племени обезьян!

Одно это могло бы оправдать восторженное ликование, царившее в деревне, но это было не единственным радостным событием за последние два дня.

Набу, сын вождя, наконец пришел в себя после мучившей его лихорадки, и когда мальчик смог заговорить, выяснилось, что его спас от каннибалов тот же самый Тарзан!

Подданные Вазири, и без того всячески старавшиеся загладить суровый прием, оказанный ими вначале победителю пантеры, после рассказа Набу начали взирать на Тарзана, как на некое божество. Кто еще, кроме лесного бога, смог бы голыми руками убить злого демона-людоеда? Кто сумел бы в одиночку уничтожить четырех чернокожих каннибалов? И кто из смертных умеет переноситься с дерева на дерево с ловкостью обезьяны, как это делает удивительный белый богатырь?

Когда Тарзан впервые на глазах удивленных жителей поселка взобрался на дерево на краю джунглей и помчался прочь по раскачавающимся веткам, смуглокожие люди разразились удивленными и горестными возгласами. Человек-обезьяна еще долго слышал, как его зовут, умоляя вернуться.

У Тарзана не было большого желания возвращаться в деревню, где кровь пантеры, Арно и его собственная еще чернела у вкопанного в землю столба. Однако он недолго оставался в джунглях – наспех утолив жестокий голод, к огромной радости народа Вазири он появился так же внезапно, как и исчез. Человек-обезьяна спрыгнул с дерева с большой грудой спелых плодов и направился к хижине, двери которой остались закрытыми в ночь великой битвы, зато теперь были распахнуты настежь.

Войдя в хижину, Тарзан увидел, что Арно пытается разговаривать с вождем Вазири на ломаном французском языке.

– А я его уже неплохо понимаю, – похвастался Джек. – Если бы только не этот ужасный горловой акцент… А, ты позаботился о завтраке, спасибо! То, чем нас здесь угощают, не насытило бы даже котенка…

Он с аппетитом принялся уничтожать фрукты, однако вскоре заметил, что толпящиеся за порогом женщины и ребятишки не спускают жадных взглядов с еды.

– Послушай, по-моему, они страшно голодны, – вполголоса сказал Джек.

– Похоже на то.

– Ну так отдай им это, – Арно отодвинул фрукты. – Я уже сыт.

Тарзан с сомнением посмотрел на него, сунул ему очищенный банан и, выйдя из хижины, раздал остатки плодов женщинам и детям. Увидев, как исхудавшие ребятишки пожирают бананы прямо с кожурой, он пожал плечами и снова исчез в джунглях.

А когда вожак горилл вернулся из своей на сей раз более продолжительной вылазки, в деревне поднялся неистовый крик радости: лесной богатырь нес на плечах тушу большой антилопы!

Уже много недель народу Вазири не случалось поесть досыта, но сегодня люди пировали, утоляя голод свежим ароматным мясом. Правда, каждому жителю деревни достался лишь небольшой кусок, зато мужчины и женщины наконец-то рискнули выйти в джунгли, чтобы собрать орехи и фрукты.

Старейшины по справедливости разделили еду между собравшимися в центре деревни людьми – и начался праздник.

Тарзан сидел рядом с вождем Вазири на расстеленных на улице шкурах и терпеливо принимал почести, которыми осыпали люди удивительного черноволосого гиганта, избавившего их и от пантеры-людоеда, и от голода.

Вазири упорно пытался уговорить человека-обезьяну выпить пальмового вина, но приемыш Калы не мог перебороть своего отвращения к спиртному и низменно отталкивал глиняный сосуд. Зато Джек Арно, развалившийся на шкурах в позе римского патриция, не раз прикладывался к кувшину с вином – и после каждого глотка светловолосый белый юноша и смуглокожий вождь все лучше понимали друг друга.

Наконец Джек счел нужным изложить Тарзану то, о чем ему рассказывал Вазири:

– Его народ пришел сюда с севера, чуть ли не с другого конца Черного Континента. Некогда они были великим и могущественным племенем, но охотники за рабами так упорно преследовали их, угоняя в неволю целые деревни, что они решили навсегда покинуть родные места и двинулись на юг. Они шли много месяцев, терпя неслыханные лишения, и их продолжали преследовать беда за бедой. После нескольких стычек с враждебными племенами брат Вазири, Човамби, решил, что дальнейший путь принесет еще большие несчастья, и задумал основать поселение на берегу большой реки. С ним осталась половина уцелевших людей, но Вазири не понравилось выбранное братом место, и он двинулся дальше. С ним ушло пятьсот человек – теперь же их немногим более трех сотен…

– А что случилось с остальными? – спросил Тарзан, внимательно слушая рассказ Арно.

– Сперва они наткнулись на небольшую группу белых, которые вкрались к ним в доверие и, прожив в их лагере несколько дней, увели много детей и подростков в лагерь работорговцев. В стычке с работорговцами погибли тридцать лучших воинов Вазири, но спасти угнанных в неволю так и не удалось…

– Теперь понятно, почему они не доверяют белым, – пробормотал Тарзан, взглянув на свои запястья, еще хранившие следы от кандалов.

– Остатки племени добрались до здешних земель, но дальше идти не смогли – путь на юг им преградили каннибалы Мбонги. Назад пути тоже не было, и тогда вождь приказал строить здесь поселок. Но людоеды охотились на них, как на диких зверей, и много мужчин, женщин и детей Вазири были замучены в поселке Мбонги, а потом…

Арно замолчал и сделал большой глоток вина.

– …Ты знаешь сам, что делают с пленниками чернокожие каннибалы после того, как закончат пытку. Людям Вазири удалось возвести надежные дома и палисад, однако их осталось так мало, что они не рисковали углубляться днем в джунгли для поисков пищи. В страхе перед чернокожими Мбонги они пытались охотиться и собирать плоды по ночам, но когда появилась пантера-людоед, в деревне начался настоящий голод. Те, кто отваживались уходить в джунгли, зачастую не возвращались. Жена Вазири стала жертвой пантеры, его старшего сына убили каннибалы, а позавчера…

Джек помолчал, вслушиваясь в ломаный французский вождя.

– …А позавчера голод выгнал младшего сына Вазири Набу за пределы палисада. Набу ускользнул из-под присмотра сестры, и если бы не могучий белый человек, называющий себя Тарзаном из племени обезьян, младший сын вождя разделил бы судьбу своего брата, взятого в плен каннибалами Мбонги…

– Спроси его, как сейчас себя чувствует мальчик, – попросил Тарзан из племени обезьян.

– Он очень слаб, но лихорадка прошла, – перевел Джек ответ Вазири. – И он начал есть. Если Тарзан из племени обезьян хочет получить что-либо, принадлежащее вождю или его подданным, ему стоит только высказать пожелание. Воля человека, спасшего сына Вазири и убившего ужасную пантеру, тотчас будет исполнена.

Человек-обезьяна только усмехнулся и пожал плечами. Он никак не мог понять понять, как один-единственный хищник ухитрялся столько времени держать в страхе обитателей целого поселка!

– Я этого тоже не понимаю, – согласился с ворчанием Тарзана Арно. – А еще я не понимаю, почему всем здешним хищникам так не нравится моя левая рука? Сперва ее пыталась оторвать львица, потом за дело взялась пантера…

Тарзан взглянул на перевязанную от плеча до запястья руку друга.

– Скажи спасибо, что она не выпустила тебе кишки. И спроси вождя, почему он не устроит охоту за каннибалами, вместо того, чтобы дрожать от страха за палисадом деревни? Нет, постой, я сам спрошу.

Вазири хорошо понял вопрос лесного божества, зато Тарзан не понял ответа Вазири. Сыну Калы была непонятна та покорность, с какой смуглокожие люди подставляли свои шеи под ножи каннибалов и под зубы пантеры-людоеда. Вожак горилл всегда жил по другим правилам: бой до последнего, как бы ни был силен твой противник!

Так и не поняв рассуждений вождя о бессмысленности сопротивления неумолимому року, Тарзан с ленивым зевком поднялся и направился к лесу – пора было позаботиться о пропитании на завтрашний день.

В ожидании, пока Арно наберется сил, человек-обезьяна день за днем оставался в поселке и все больше свыкался со смуглокожими людьми с севера. Они не были тупыми жестокими дикарями вроде каннибалов Мбонги, и их простая незамысловатая жизнь, в которой несмотря на все несчастья все-таки находилось место смеху и песням, была Тарзану гораздо ближе, чем пустые светские разговоры рафинированной публики салона Ольги де Куд.

Теперь Тарзан даже радовался, что снова живет среди людей и опять разговаривает на человеческом языке.

Правда, мысль о том, чтобы навсегда остаться с народом Вазири, не приходила ему в голову, а о том, что ждет его дальше, Тарзан старался пока не думать. Он все еще порой мысленно называл себя вожаком горилл, но в глубине души сознавал, что больше никогда не станцует танец Дум-Дум.