Текст книги "Возвращение в джунгли (др. перевод)"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Эдгар Берроуз
Возвращение в джунгли

I. Суд

С тех пор, как десять лет назад в Балтиморе судили детоубийцу Спайдера, город не видывал таких сенсационных судебных разбирательств.

Зал заседаний оказался не в состоянии вместить всех желающих, и на ступенях суда с утра толкались любопытные, мечтавшие хотя бы мельком увидеть подсудимого, о котором трубили все газеты.

Всеобщий интерес вызывало не только то, что этот высокий черноволосый юноша обвинялся во множестве преступлений: в нанесении тяжких телесных повреждений семи полицейским во время исполнения служебных обязанностей; в причинении огромного материального ущерба балтиморской церкви Святого Духа; в покушении на убийство бизнесмена Роберта Канлера; в ожесточенном сопротивлении при аресте… И даже не то, что подсудимый недавно на глазах у сотен жителей Балтимора спас во время пожара двух человек, проявив при этом чудеса самопожертвования и героизма. Нет, самую большую сенсацию вызвало странное умопомешательство обвиняемого, который в самом начале процесса вдруг во всеуслышанье объявил себя Тарзаном из племени обезьян, сыном гориллы Калы!

На все остальные вопросы молодой человек отвечал вполне разумно, но всякий раз, когда его спрашивали о постоянном месте жительства, роде занятий и полном имени, его ответы звучали как горячечный бред:

– Моя мать была гориллой из племени Керчака; она назвала меня Тарзаном. Отца своего я не знал. Я родился и вырос в африканских джунглях, там охотился и сражался с хищниками и чернокожими людоедами. Я – Тарзан из племени обезьян, другого имени у меня нет.

Лишь благодаря показаниям лейтенанта Джека Арно с подсудимого было снято обвинение в неуважении к суду, но с тех пор все балтиморские газеты называли Тарзана не иначе как «сын гориллы» или «выкормыш обезьяны». Блокноты журналистов, откомандированных для освещения процесса, чуть не дымились под бешено строчащими карандашами, каждый день газеты выходили с новыми сенсационными заголовками, посвященными «делу сына гориллы», но тон этих статей был скорее взволнованно-прочувствованным, чем оскорбительным.

Публика проникалась все большим расположением к подсудимому, с полным самообладанием отражавшему яростные атаки обвинителя, а присутствовавшие в зале заседаний женщины то и дело вытирали глаза, сочувственно глядя на красивого загорелого юношу. Подумать только, он совсем крошкой лишился родителей, заброшенных на безлюдное африканское побережье, и был вскормлен в диких джунглях огромной уродливой обезьяной! Бедняжка, что ему пришлось пережить!

Но несмотря на явную симпатию публики к обвиняемому – симпатию, подчас выражавшуюся очень шумно – нанятый Робертом Канлером знаменитый юрист делал все, чтобы надолго засадить приемыша Калы за решетку.

Процесс шел пять дней, и эти дни дорого стоили Джейн Портер.

Видя, как болезненно девушка воспринимает все, что касается человека-обезьяны, Уильям Клейтон снова начал терзаться ревностью, покинувшей его было с тех пор, как Джейн согласилась выйти за него замуж. Молодой человек старался бороться с этим недостойным чувством, вспоминая, сколь многим он обязан Тарзану – тщетно! Зеленоглазый бес ревности продолжал царапать острыми когтями его сердце.

Наконец англичанин понял, что от его болезни есть единственное лекарство – добиться, чтобы «сын гориллы» как можно скорее исчез из жизни Джейн Портер. Если Тарзан будет оправдан и уедет обратно в Африку, Джейн мало-помалу забудет о нем, и тогда все наладится…

И Уильям Клейтон пустил в ход все доступные ему средства, стараясь привести процесс к наиболее благоприятному для подсудимого исходу. Впридачу к одному защитнику Клейтон нанял еще двух; он убедил пострадавших от рук Тарзана полицейских забрать исковые заявления; он смягчил гнев священника церкви Святого Духа, пообещав святому отцу щедрое пожертвование на церковные нужды – после чего тот выступил на суде с прочувствованной речью в защиту «бедного невежественного дитя из джунглей»… Сам Клейтон на протяжении пяти дней процесса неоднократно выступал в качестве свидетеля, поражая воображение публики рассказами о том, как Тарзан спасал в африканских дебрях жизнь ему, Уильяму Сесилю Клейтону, а также всем остальным членам злосчастной экспедиции профессора Портера…

Все это вместе взятое вкупе со свидетельскими показаниями Джейн Портер, Джека Арно, профессора Архимеда Кв. Портера и мистера Самюэля Филандера не могло не принести нужных результатов. Несмотря на отчаянные усилия обвинителя суд к концу пятого дня заседания вынес самое мягкое решение, на которое только мог рассчитывать подсудимый. Тарзана приговорили к крупному денежному штрафу – но он был свободен и мог уехать из города сразу по выплате назначенной судом суммы!

Джейн Портер выслушала приговор с таким огромным облегчением, как будто ей самой возвращали жизнь и свободу. Она ничуть не сомневалась, что для Тарзана лишение свободы было бы равноценно лишению жизни.

Едва судья огласил решение и в зале разразилась радостная овация, Джейн Портер бросилась на шею сидящему рядом Клейтону.

– Он свободен, Уильям! Свободен!

– Я же говорил, что все будет в порядке, Джейн, – сдержанно откликнулся Клейтон.

– Просто не знаю, как вас благодарить! Господи, если бы не ваши усилия…

– Дорогая, я не сделал и четверти того, что должен был сделать для человека, много раз спасавшего нас от смерти…

Клейтон замолчал, не договорив, и крепко сжал губы. Если бы Джейн повнимательней присмотрелась к своему жениху, она поняла бы, что творится в его душе – но девушка не замечала никого, кроме медленно пробирающегося к выходу Тарзана. Человек-обезьяна не отвечал на сыплющиеся отовсюду поздравления, не обращал внимания на расспросы вьющихся вокруг журналистов и ни разу даже не попробовал отыскать взглядом Джейн Портер!

Отбросив всякое самолюбие, Джейн поспешила вдогонку за «сыном гориллы», но хотя Клейтон помогал (или делал вид, что помогает) пробиться ей сквозь толпу, они очутились на ступенях суда уже тогда, когда Тарзан сел в автомобиль Джека Арно.

Девушка беспомощно проводила взглядом медленно отъезжающую машину.

– Уильям, мы должны его догнать!

– Зачем? – сухо поинтересовался Клейтон, отстраняя журналиста, сунувшегося к нему с каким-то вопросом. – Если бы Тарзан хотел выслушать наши поздравления, он бы подождал. Похоже, «дитя из джунглей» сейчас не очень-то расположено к разговорам… Пойдемте, Джейн, я отвезу вас домой, вам нужно наконец отдохнуть!

– Нет, нет! – умоляюще-требовательно воскликнула Джейн, садясь в машину, дверцу которой распахнул перед ней Клейтон. – Уильям, я не могу уехать, не повидавшись с ним, поймите!

Клейтон что-то тихо пробормотал и повел автомобиль сквозь толпу, направляясь в сторону отеля «Минерва».

По дороге к отелю, где снимали номер Тарзан и Арно, Джейн напрасно пыталась справиться с охватившим ее лихорадочным волнением.

Она понимала, что ведет себя крайне неразумно.

Она дала слово Уильяму Клейтону выйти за него замуж, она во всеуслышанье призналась в любви к нему – и вот теперь заставляет жениха везти ее к человеку, который все эти дни демонстративно не обращал на нее внимания!

О чем она скажет Тарзану, когда с ним встретится? Захочет ли человек-обезьяна вообще ее видеть? Если он все еще в нее влюблен (а Джейн очень надеялась, что это так), он наверняка не захочет даже слышать жалкий лепет о дружбе взамен любви…

Чем ближе они подъезжали к отелю, тем большее смятение охватывало Джейн Портер. Она то решалась сказать Тарзану всю правду, признавшись, что безумно любит его – то с ужасом отбрасывала эту мысль. Нет, она не могла допустить, чтобы «сын гориллы» и Уильям Клейтон сошлись из-за нее в кровопролитном бою! Уильям ни что не уступит ее человеку-обезьяне, и тогда… Нет, ей не хотелось даже думать, что тогда может случиться!

– Отель «Минерва», – объявил Клейтон тоном заправского таксиста, припарковываясь рядом с автомобилем Арно.

Джейн сжалась в комочек на заднем сиденье.

– Уильям… – прошептала она. – Может быть, вы сперва один поднимаетесь к мистеру Тарзану? Наверное, будет неудобно, если я явлюсь к нему вот так, без приглашения… Скажите, пожалуйста, что я хочу поздравить его с окончанием процесса, и… И… Если он захочет меня видеть…

– Конечно, Джейн, не беспокойтесь, – мягко отозвался англичанин. – А заодно я попробую обсудить с ним одно пустяковое дело.

– Какое? – почти испуганно спросила Джейн.

– Я бы хотел заплатить за него назначенную судом сумму. Для меня это – сущая безделица, тогда как для нашего лесного друга наверняка – полное разорение…

Девушка взглянула на своего жениха если не с любовью, то с такой теплотой и благодарностью, что, поднимаясь в номер Тарзана, молодой человек чувствовал себя почти счастливым.

II. Прозрение

Скоро все будет позади!

Он заплатит за Тарзана штраф, даст ему столько денег, сколько потребуется, чтобы добраться до Африки – и «сын гориллы» превратится в тускнеющее воспоминание наряду с другими кошмарами из его, Клейтона, африканских приключений…

Уильям постучал, не получил ответа и вошел в номер. Он уже хотел окликнуть человека-обезьяну, как вдруг громкий голос из следующей комнаты невольно заставил его прислушаться. А секунду спустя смысл донесшихся до него слов дошел до сознания Уильяма Сесиля Клейтона, лорда Грейстока – и он замер, как громом пораженный.

– Тарзан, подумай, ведь не поздно еще заявить о том, что ты – настоящий лорд Грейсток, а не Уильям Клейтон! – сердито говорил друг Тарзана лейтенант Арно. – Ты и так уже уступил этому человеку девушку, которую любишь – так зачем превращать самопожертвование в полное самоотречение, отказываясь от титула и богатств, принадлежащих тебе по праву?

Тарзан молчал, и через некоторое время, растянувшееся на целое столетие для затаившего дыхание Клейтона, снова раздался голос Арно:

– Если мы предъявим суду дневник Джона Клейтона старшего вместе с заключением экспертов по отпечаткам пальцев, ты станешь лордом Грейстоком, обладателем титула и огромного состояния – и тебе уже не придется ломать голову, чем оплатить штраф!

– Но это не поможет мне получить Джейн, – ответил негромкий равнодушный голос, в котором Клейтон с трудом узнал голос Тарзана.

– Не поможет, – согласился Арно. – Зато это поможет тебе выполнить данное мисс Портер обещание привезти из Африки золото ее отца…

Арно, ходивший взад-вперед по комнате, направился к двери, и Уильям Клейтон усилием воли сбросил охватившее его оцепенение.

Чтобы его не застали за подслушиванием, надо было объявить о себе – и молодой англичанин громко окликнул Тарзана, сделав вид, что только что вошел в номер.

Все-таки ему не удалось полностью овладеть собой, потому что распахнувший дверь лейтенант Арно, пожимая гостю руку, окинул его удивленным взглядом.

Тарзан не выказал никакого удивления.

Стойко державшийся во время суда, сейчас он выглядел таким потерянным и опустошенным, что Клейтон невольно почувствовал жалость к прежнему неустрашимому лесному богатырю. Все движения Тарзана были вялыми и замедленными, и когда Уильям взял могучую руку, недавно чуть было не раздробившую плечо Роберту Канлеру, эта рука даже не попыталась ответить на пожатие.

Но, услышав предложение Клейтона оплатить наложенный на него штраф, Тарзан поднял голову, и в его синих глазах сверкнул прежний огонек.

– Я заплачу сам, – холодно проговорил человек-обезьяна.

– Но мне было бы совсем не трудно оказать вам эту маленькую дружескую услугу! Вы же знаете, я не стеснен в средствах, тогда как…

– Нет. Благодарю вас! – голос «сына гориллы» слегка изменился, и Клейтон поспешно кивнул:

– Хорошо, старина, как скажете! Да, и еще кое-что… Джейн Портер просила передать вам ее поздравления по поводу окончания процесса. Она…

Уильям был храбр, но вздрогнул и замолчал при виде опасно сощурившихся глаз человека-обезьяны и темно-багрового шрама, вдруг ярко проступившего на его лбу.

Однако голос Тарзана был по-прежнему негромким и ровным, когда он проговорил:

– Передайте мисс Портер, что я в ближайшее время отправлюсь в Африку за кладом ее отца. Ваша невеста может считать, что испанское золото уже лежит в полной целости и сохранности в гостиной профессора Портера.

Клейтон несколько раз откашлялся, кивнул, облизнул губы – и наконец решился:

– Но… Средства, потребные на такую экспедицию… Может, вы все-таки позволите мне?..

– Мы добудем деньги, не беспокойтесь, – Джек Арно быстро шагнул между Тарзаном и Уильямом и стал оттеснять последнего к двери. – Всего хорошего, мистер Клейтон, передайте мои наилучшие пожелания мисс Портер!

Мгновение спустя Уильям Клейтон очутился в коридоре – и содрогнулся, услышав в номере за своей спиной глухой рык «сына гориллы». Англичанин почти побежал к лестнице, мысленно благословляя Арно за то, что тот вовремя выставил его за дверь, за пределы досягаемости рук лесного человека!

Подумать только, что существо, в приступе звериной ярости издающее такие ужасные звуки – его двоюродный брат, настоящий лорд Грейсток…

Уильям вдруг заново и до конца осознал смысл ужасного открытия, которое только что сделал в номере Тарзана – и замер на середине лестницы.

Приемыш обезьяны, сын гориллы, дикий человек из джунглей не только украл у него любовь Джейн Портер. Тарзану принадлежали поместья, богатства и титул, которые он, Уильям Сесиль Клейтон, унаследовал после смерти своего дяди, лорда Грейстока. До сих пор считалось, что лорд умер бездетным, но как только английский суд узнает, что у лорда Грейстока есть сын – то, каким бы дикарем этот сын не был, он немедленно получит все, чем владел при жизни его отец!

Клейтон мысленно вернулся к своим африканским приключениям и удивился, как он раньше не заподозрил истины. Как он сразу не понял, что Тарзан из племени обезьян – это выросший в джунглях ребенок лорда Джона и леди Элис? Господи, только слепец мог не заметить поразительного сходства лесного человека с изображениями лорда Грейстока на семейных портретах!

А может быть, он, Уильям, не видел ничего, потому что не желал видеть?

Но теперь, когда он знает истину – что ему делать теперь?

Разумеется, на такой вопрос у порядочного человека мог быть только один ответ. И в обрушившемся на него несчастье Клейтон все-таки нашел одно утешение: пусть он лишится титула, поместий и богатств, зато никто не сможет отнять у него Джейн Портер!

И Уильям Сесиль Клейтон, еще пятнадцать минут назад считавший себя лордом Грейстоком, вышел из отеля и направился к автомобилю, в котором ждала его невеста.

– Что он сказал, Уильям? – жадно спросила Джейн, когда молодой человек открыл дверцу и сел за руль. – Он…

Клейтон медленно покачал головой.

– Я передал все, что вы просили. Но Тарзан никого не хочет видеть.

Девушка быстро опустила голову, чтобы Клейтон не успел заметить слезы, сверкнувшие в ее глазах.

Но он все видел – и снова дикий бес ревности рванул отравленными когтями его сердце.

– Тарзан просил передать…

– Да?! Что?!

– Чтобы вы не беспокоились насчет золота профессора Портера – он отправится за ним при первой же возможности.

– И это все?

– Да. Если не считать того, что он наотрез отказался от денег, которые я ему предложил.

Джейн закрыла лицо руками.

– Уильям, пожалуйста, отвезите меня домой, – тихим измученным голосом попросила она. – Я и вправду очень устала!

Молодой человек кивнул и включил зажигание.

«Я расскажу ей обо всем завтра, – подумал он. – Бедняжке и так слишком много пришлось вынести за эту неделю, чтобы обрушивать на нее новые переживания! Я расскажу все, как только она придет в себя…»

III. Решение

Арно долго ждал, пока Тарзан перестанет бушевать.

За это время Джеку пришлось трижды объясняться с коридорными и постояльцами отеля, встревоженными странными звуками, доносящимися из номера на втором этаже.

Когда в дальней комнате наконец все стихло, лейтенант выждал столько времени, сколько потребовалось, чтобы выкурить сигару, бросил окурок в пепельницу, постучал и вошел.

В общем, все было не так уж плохо.

Почти вся гостиничная мебель уцелела, только от небольшого шкафчика остались одни щепки, а все стулья, два стола и диван оказались перевернутыми.

Тарзан сидел на полу в углу, совершенно вымотанный своим приступом бессильной ярости.

Джек поставил один из стульев на ножки и уселся.

– Я тут кое-что подсчитал, – сказал он, разворачивая покрытую цифрами бумажную салфетку. – И оказалось, что после уплаты штрафа, назначенного судом, у тебя останется меньше сотни долларов. Если к этому прибавить остатки моего жалованья, то получится сумма, которой едва хватит на путешествие до Европы в один конец. Каким же образом ты собираешься добраться до Африки и привезти оттуда золото профессора Портера?

Человек-обезьяна глядел перед собой, ничем не показывая, что слышит обращенные к нему слова.

– Может, ты все-таки позволишь Клейтону оплатить эту экспедицию?

Арно прекрасно знал, какую реакцию вызовут у его друга эти слова, и был весьма доволен результатом.

Равнодушное оцепенение разом слетело с человека-обезьяны, он вскинул голову, и в его глазах полыхнул прежний синий огонь.

– Мне ничего не нужно от Уильяма Клейтона! – прорычал Тарзан.

– Ясно.

Арно покачался на стуле, в задумчивости покусывая губу.

– Пожалуй, я могу раздобыть нужную сумму, – наконец проговорил он, – но для этого придется съездить в Париж.

– Зачем?

– Один тамошний приятель должен мне много денег, – нехотя объяснил Джек. – Теперь пришло время напомнить ему о долге.

Тарзан встал, встряхнулся, как проснувшийся лев, подошел к другу и дотронулся до его плеча.

– Я верну тебе все, как только смогу, – пообещал он. – Я найду способ заработать!

Арно задумчиво поглядел на него.

– Хорошо, но тогда подсчитай заодно, сколько я тебе должен, Тарзан?

– Должен мне? За что?

– За то, что ты вырвал меня из рук каннибалов Мбонги. За то, что выхаживал потом, кормил, поил и защищал. За то, что спас от львицы. За то, что помог вернуться в цивилизованный мир. За то, что, рискуя жизнью, стащил меня с горящей крыши. За то, что…

– Довольно, – прервал Тарзан. – Я понял.

– Ты всегда все схватывал на лету! – похвалил Джек Арно. – Ладно, не будем больше считать, кто из нас кому должен. Сегодня я закажу два билета до Гавра, а там… Надеюсь, Париж – самый цивилизованный из всех цивилизованных городов на свете – развеет твою хандру!

– Нет, – проворчал человек-обезьяна. – Я больше не жду ничего хорошего от цивилизованного мира. Теперь мне ясно, что быть культурным человеком – это значит делать то, что тебе не нравится, вести себя так, как ты не хочешь, и каждый день притворяться не тем, кто ты есть на самом деле. Спасибо, я сыт всем этим по горло!

– Поэтому ты и ответил на суде, что твоей матерью была горилла Кала?

– Да! – Тарзан с вызовом взглянул на Арно.

– Но ты мог бы просто сказать, что не помнишь своих родителей. Это даже не было бы ложью, но избавило бы тебя от многих хлопот, а меня – от необходимости лгать под присягой…

– Вот так и рассуждают все культурные люди! – горько улыбнулся Тарзан. – Да, вы всегда умеете найти лазейку в правилах, по которым живете! Но такие уловки не для меня. Я всю жизнь считал матерью вскормившую меня обезьяну – так почему я должен делать вид, что забыл ее? Нет, я никогда ее не забуду! Я всю жизнь буду помнить, как она сражалась за меня с хищниками джунглей и с собственными сородичами, как согревала меня по ночам, утешала в младенчестве, опекала, кормила, лечила. И я помню, что впервые заплакал человеческими слезами над ее бездыханным трупом, пронзенным копьем Кулонги! Тебе, Джек, Кала показалась бы просто отвратительным диким зверем, но для меня она была самым красивым существом на свете! И я всегда буду горд назвать себя сыном Калы из племени Керчака.

Тарзан стиснул зубы и, помолчав, добавил:

– А что по этому поводу напишут газеты – мне наплевать. Да, вас, культурных людей, можно только пожалеть! Вы слишком многое отдали взамен того, чтобы получить право называться цивилизованными.

– А ты стал оратором, друг мой, – помолчав, серьезно сказал Джек Арно. – Пять дней, проведенных в суде, научили тебя красноречию, и теперь ты вполне смог бы сам выступать в качестве адвоката. Что же касается цивилизованных людей… Ты даже не представляешь, как ты прав, Тарзан!

IV. На пароходе

– Magnifique! – воскликнула графиня де Куд.

– Что такое? – удивился граф, взглянув на молодую жену. – Что вас так восхитило?

– О, пустяки, дорогой, – порозовев, ответила графиня. – Эти блики, играющие на волнах… Я никогда не устану любоваться океанским пейзажем!

Мужчина пожал плечами, демонстрируя полное равнодушие к бликам и волнам.

– Океанские пейзажи интересны только в первые дни плавания, Ольга, – проворчал он. – Пойду-ка я лучше поищу партнеров для игры в карты – это занятие куда увлекательней, чем созерцание скучной соленой воды за бортом…

Графиня де Куд улыбнулась мужу, но, когда он ушел, снова исподтишка взглянула на высокого молодого человека, лениво развалившегося в шезлонге неподалеку. Именно этот черноволосый юноша, напоминавший отдыхающего льва, и привлек внимание Ольги де Куд, а вовсе не игра солнечного света на волнах.

– Magnifique! – снова шепнула она.

Графине Ольге де Куд было всего двадцать лет. Ее мужу – за сорок.

Молодая женщина очень старалась быть хорошей женой, но поскольку вышла замуж не по велению сердца, а подчинившись решению отца – сурового русского барона – ей было трудно вжиться в роль любящей супруги. И нет ничего удивительного в том, что она невольно засмотрелась на поразительно красивого, атлетически сложенного молодого чужестранца…

Но графиня де Куд не помышляла даже о самом невинном флирте и рассматривала юношу с тем чистым удовольствием, какое получила бы от созерцания прекрасной статуи или картины.

И все же, когда молодой человек поднялся и пошел прочь, Ольга подозвала проходившего мимо лакея.

– Кто этот господин? – застенчиво спросила она, указывая на удаляющегося юношу.

– Он записан под именем господина Тарзана из Африки, сударыня.

– Весьма обширное владение, – улыбнулась молодая графиня.

Она провожала взглядом незнакомца до тех пор, пока тот не скрылся из виду.

Тарзан бесцельно бродил по огромному кораблю, не зная, чем заняться. Он направился было в курительную комнату, где сейчас мог находиться Арно, но остановился, не дойдя нескольких шагов до двери.

У входа в салон тихо беседовали двое смуглых темноволосых мужчин, и чутье подсказало человеку-обезьяне, что их разговор таит в себе угрозу. Нюх на опасность ничуть не изменил Тарзану с тех пор, как он покинул родные джунгли, и выкормыш Калы бесшумно подошел ближе, чтобы подслушать, о чем шепчутся два подозрительных типа. Но они говорили на каком-то неизвестном ему языке.

Тарзан устало усмехнулся, вспомнив, как он был когда-то потрясен, узнав, что наряду с английским в мире белых существует еще добрых два десятка языков! Каким наивным дикарем он был всего десять месяцев назад, – дикарем, жадно пытающимся стать цивилизованным человеком! Тогда ему казалось, что впереди его ждет огромная, сверкающая, полная радости, любви и новых открытий жизнь…

Но цивилизованный мир не принес ему ничего, кроме разочарования и боли. И теперь Тарзаном все больше овладевало усталое равнодушие, порой убивающее антропоидов из племени его матери вернее болезни или жестоких ран.

Тарзан отказался учиться французскому языку, он не желал знакомиться с пассажирами корабля, он не хотел играть в «лошадиный бильярд» и читать книги из корабельной библиотеки. Он мечтал только об одном – навсегда вернуться в дикие джунгли, где нет никого, кроме зверей и чернокожих каннибалов! Но перед этим он должен выполнить обещание, данное Джейн Портер, и вернуть сокровище, которое по неведению украл у ее отца.

Погруженный в невеселые мысли, Тарзан задумчиво стоял в дверях курительной, как вдруг его взгляд скользнул по зеркалу, висевшему напротив. Человек-обезьяна уже достаточно поднаторел в карточной игре, чтобы его внимание не привлекла странная сцена: один из игроков поднялся из-за стола, вежливо раскланялся и, проходя мимо другого, ловко опустил тому несколько карт в карман сюртука. После чего отошел в угол и лениво развалился в кресле, попыхивая сигаретой.

«Так-так!» – подумал Тарзан, узнав в этом типе одного из двух подозрительных чернявых субъектов.

Второй темноволосый субчик между тем продолжал игру, и теперь человек-обезьяна не спускал с него глаз. Тарзан был почти уверен, что здесь затевается какое-то мерзкое дело, но, не зная точно, что задумали два иностранца, не решался пока ничего предпринять. Воспитанник гориллы до сих пор не мог преодолеть робости в общении с незнакомыми людьми и терпеть не мог попадать в глупые ситуации. Если бы рядом был Арно, Тарзан посоветовался бы с ним, но Джека в салоне не было, и человек-обезьяна продолжал молча наблюдать за ходом событий, следя за подозрительными личностями так, как следил бы за крадущейся к водопою львицей…

Вскоре наступила развязка.

Человек, которому в карман сунули карты, выиграл крупную ставку у недавно присоединившегося партнера, и тогда чернявый тип в углу встал и кивнул своему сообщнику. В мгновение ока тот вскочил на ноги и взвизгнул:

– Если бы я знал, что этот господин – профессиональный шулер, я не дал бы вовлечь себя в игру!

Тотчас же все остальные игроки тоже оказались на ногах.

– Что вы себе позволяете, мсье? – срывающимся от негодования голосом воскликнул тот, кому подложили карты. – Знаете ли вы, что перед вами граф де Куд?

– Я знаю, что передо мной человек, только что передернувший в карты!

Разъяренный французский аристократ перегнулся через стол и ладонью ударил клеветника по губам; он повторил бы удар, но его оттащили.

– Тут явное недоразумение! – вскричал один из игроков. – Мсье, ваши обвинения просто нелепы!

– Если окажется, что я ошибся, я охотно принесу графу свои извинения, – с гадкой улыбочкой заявил обвинитель. – Но пусть он сначала объяснит, зачем он только что сунул в карман три карты!

– Вы пьяны, мсье! – с презрением бросил граф. – Но, чтобы раз и навсегда покончить с этим диким недоразумением, я разрешаю любому из присутствующих джентльменов обыскать меня.

– Что вы, что вы! Никто не сомневается в вашей порядочности! – наперебой зазвучали протестующие голоса.

– Однако вы бы в ней усомнились, если бы заглянули в правый карман этого человека, – с еще более наглой улыбкой бросил чернявый тип.

Граф де Куд, пожав плечами, сунул руку в свой правый карман…

И все присутствующие вскрикнули в один голос, когда он извлек оттуда три карты.

Француз, побледнев как мертвец, ошарашено уставился на лжесвидетелей своего позора, а потом обвел всех взглядом, полным безмерного ужаса. Темно-багровая краска стала медленно заливать его лицо.

Во всех устремленных на него взглядах читалось сострадание и презрение – теперь никто не сомневался, что человек, занимающий высокий пост во французском военном министерстве, унизился до шулерства.

Графу стало ясно, что он стал жертвой заговора, и у него вырвались слова, которых не понял пристально наблюдавший за всем происходящим человек-обезьяна. Зато Тарзан ясно понял все остальное и, оттолкнувшись от косяка, мягкой звериной поступью двинулся к человеку, только что покинувшему кресло в углу.

Он перехватил его возле двери и взял за руку выше локтя.

– Pardon? – недовольно пробормотал этот субъект, чье лицо обезображивали оспинки, видные даже сквозь редкую черную бородку.

Человек-обезьяна крепче сжал его руку, молча потащил к столу, и впервые в жизни Николай Роков ощутил, что имеет дело с мускулами, не уступающим в силе его собственным.

Он пытался вырваться, ругался, извивался, но черноволосый юноша выволок его на середину комнаты и бросил к столу.

– Джентльмены, позвольте кое-что прояснить, – сказал Тарзан, свирепым взглядом удерживая Рокова от попыток к бегству. – Вот этот господин, которому я только что помешал покинуть комнату, положил три карты в карман графа де Куд. Я видел эту сцену в зеркале, а перед игрой наблюдал, как негодяй сговаривался с человеком, только что обвинившим графа в шулерстве.

Все кругом возбужденно зашумели.

– Бог ты мой! Николай! – воскликнул граф де Куд, взглянув на типа, который потирал руку, полураздавленную стальными пальцами Тарзана. – Я должен был догадаться, что это твоя проделка! А вас, господин Павлов, – повернулся он к своему обвинителю, – я не узнал сразу только потому, что вы сбрили бороду. Но с бородой или без бороды – вы все такой же негодяй, каким были раньше!

Шум усилился; теперь все спешили принести извинения графу, чуть было не пострадавшему от ужасной клеветы.

– Надо передать обоих мерзавцев капитану! – крикнул один из игроков. – Пусть их посадят под замок до Гавра, а там…

– Нет, – вдруг решительно произнес граф. – Это личное дело, и с меня довольно того, что моя репутация восстановлена. Я очень прошу вас, господа, навсегда предать забвению этот постыдный инцидент!

Все удивленно посмотрели на него.

– Что ж, вы пострадали от этих мерзавцев, вам и решать, что с ними делать, – разочарованно пожал плечами один из игроков. – Хотя, по справедливости, таких животных даже не стоит отдавать под суд, их надо просто выкидывать за борт!

Провожаемые смехом, презрительными и возмущенными выкриками, двое заговорщиков поспешно скрылись.

Тарзан тоже хотел уйти, но вырваться от графа де Куд оказалось не так-то просто! Преисполненный благодарности француз обрушил на своего «спасителя» многословные заверения в вечной признательности и дружбе, а потом потащил человека-обезьяну на верхнюю палубу – представить жене.

Молодая красивая женщина взволнованно выслушала рассказ мужа о происшествии в курительной и засыпала его и Тарзана десятками сумбурных вопросов. Только в десятый раз клятвенно пообещав супругам обязательно навестить их в Париже, Тарзан наконец-то получил свободу.

Растревоженный гораздо больше огромными серыми глазами графини де Куд, чем столкновением с двумя мерзавцами, приемыш Калы минут десять бродил по кораблю и только потом спустился в каюту. Там он увидел Джека Арно, сидящего в глубокой задумчивости над листком бумаги.

– Может, объяснишь мне, что это значит? – спросил Арно, передавая другу записку. – Это только что сунули нам под дверь. И уже первая строчка настолько меня заинтриговала, что я набрался наглости и прочитал до конца адресованное тебе послание!

Тарзан взял листок и прочел вслух:

– «Господин Тарзан! Думаю, вы не отдавали себе отчета, в какую неприятную историю ввязываетесь, иначе не обошлись бы со мной подобным оскорбительным образом. Я читал в балтиморских газетах о „процессе сына гориллы“ и готов поверить, что такой невежественный дикий человек, как вы, не понимал всех возможных последствий своего поступка. Ввиду вышеизложенного я готов принять ваши извинения, если они будут изложены на чистом английском языке без примеси обезьяньего лопотания. Иначе во время нашей следующей встречи вы будете с умилением вспоминать столкновения с самыми опасными хищниками ваших родных джунглей.