Текст книги "Дети Понедельника"

Автор книги: Е. Мысова

Соавторы: М. Хмелинина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Поначалу все шло нормально. Однако когда стали мазать третий по счету лист, Ульяна вдруг уселась на пол и сообщила, что слышит голоса. Они разговаривают прямо у нее в голове, а иногда начинают петь. Через пару минут голоса начали слышать все, а кое-кто даже видеть разные разности. Недолепив очередную обоину, ремонтная бригада вольготно расположилась вдоль стен и стала слушать и смотреть. Минут через пять Денек поспорил с Ядвигой, что зеленая шмакодявка на потолке сожрет красную, Нина восхищалась фиолетовыми птичками, а Лина и Майя слаженно подпевали неизвестно кому: "Кто тебя выдумал, спьяну был, видимо…" Спустя еще десять минут Лёнчик взобрался на подоконник и с воплем: "А мне летать охота!" распахнул окно. Ворвавшийся свежий воздух унес дурманную вонь коварного "Момента", отрезвив невольных токсикоманов. Слегка оклемавшись, решили все-таки закончить ремонт. Тщательно завязав рот и нос платками, освежили подсохший клей на позабытой обоине и кое-как прилепили ее на стену. Свершилось чудо – обоина оказалась последней! Дело осталось за малым – покрасить окна, батареи, дверь и подоконники. Разобрали кисти, открыли банку с краской и обнаружили, что краска наполовину высохла, так что пришлось щедро разбавлять ее сначала растворителем, потом скипидаром и, наконец, керосином, невесть зачем хранившимся в знаменитой бездонной кладовке. Доведя краску до нужной консистенции, разлили ее по консервным банкам и одноразовым стаканчикам и приступили к делу.

Первым голос подал Лёнчик-Лоботряс, еще не отошедший от убойного воздействия клея. Он поинтересовался: если он уже покрасил окна, надо ли красить и рамы тоже? Кротко выслушав все, что думали о нем коллеги, Лёнчик взял тряпку, смоченную керосином, и стал прилежно смывать со стекол нанесённую им же краску. Отмыв стекло, он попытался было вымыть и свежепокрашенный подоконник, но был отогнан бдительной Ниной. Она, вручив Лоботрясу веник, сурово велела подметать – от стены и до вечера! На вполне резонное замечание Лёнечки, что, вообще-то, уже вечер, суровая леди цыкнула так, что первые две минуты он работал раз в пять быстрее, чем привык.

К тому времени как стройматериалы закончились и ремонтировать стало нечего, было уже далеко за полночь. Когда часы, которые забыли спрятать вместе со всем барахлом, отскребли от толстого слоя побелки и налипших клочков газет, они показывали три часа ночи. Коллеги, отметившие истекшие сутки ударным трудом, едва стояли на ногах. Даже сама мысль о том, что сейчас надо идти умываться, переодеваться и каким-то образом добираться до дома, жгла души нестерпимо. Поэтому вся компания завалилась спать тут же, на огромной горе газет и старых обоев, которую Лёнчик нагреб веником в угол.

Уже засыпая, "академики" услышали странные чмокающие звуки, но внимания на них не обратили – слишком устали. А Грызли, сумевший-таки проглотить тюбик "Момента", пробрался потихоньку в противоположный угол и с блаженным выражением на морде жевал позабытый в суматохе пластилин.

Глава 20 У природы нет плохой погоды

Первое сентября, невесть почему, всегда считалось праздничным днем. На деле ему следовало бы стать траурным для всех школьников, лицеистов, ПТУ-шников и студентов. Лето заканчивается, а с ним и каникулы приказывают долго жить; впереди маячат серые учебные будни. Именно поэтому, дабы не допускать бессмысленных брожений в умах своих подопечных и депрессивных настроений в их среде, практически все учебные заведения в начале первого осеннего месяца проводят День здоровья. В этот день всех учащихся, одетых в спортивные костюмы, скопом гонят на ближайший стадион и вынуждают бегать, прыгать и радоваться жизни. Более гуманным вариантом этой пытки является поездка на природу, куда-нибудь в лес, поле, тундру, если речь идет о севере, к реке или хотя бы в городской сквер. И там, предчувствуя окончание свободы, школяры и студиозы отрываются на полную катушку, разводя костры, горланя песни, лазая по деревьям и втихаря прикладываясь к тайно принесенному с собой спиртному.

К слову сказать, в Академии подобные дни никогда не практиковались. То ли коллектив оказался не слишком дружный, то ли времени на такие мероприятия катастрофически не хватало. Но главной причиной называли чересчур большую численность студенческого контингента: все-таки вывезти на природу три тысячи человек – это Вам не бык чихнул! Да и просто собрать их всех было нереально, особенно это касалось заочников.

Но на сей раз вышло иначе. Боевая Брумгильда Леонардовна, давно мечтавшая устроить полномасштабный пикничок в ближайшем лесочке, наконец-то добилась своего. Все началось стандартно – на планерке. Когда подходил к концу второй час этого сакрального действа, она вышла на середину кабинета и предложила засыпающим коллегам поход на природу с полной выкладкой. Чтобы поскорей от нее отделаться и обрести долгожданную свободу, все присутствующие, не слушая, согласились, совершенно не задумываясь о последствиях да и не слишком, впрочем, понимая, на что именно подписываются. Сообразили только на следующий день, когда неугомонная заместитель директора прошла по кабинетам, собирая деньги на поездку. Поняв, во что из-за своей неосмотрительности вляпались, "академики" схватились за головы – но поздно. Брумгильда Леонардовна упускать такой случай не собиралась. Она трудилась как пчелка, собирая мзду со студентов и сотрудников и разрабатывая план мероприятия, расписывая день Х поминутно.

Все должно было начаться во дворе любимой альма матер. Чтобы не мешать остальным учебным заведениям заниматься образованием и воспитанием молодняка, сбор назначили на 7-30 утра, дабы посторонние лица не путались под ногами и не могли быть случайно прихвачены с собой. Предполагалось, что студенты, радостно возбужденные предстоящим пикником, в сопровождении своих наставников появятся минута в минуту, разобьются по группам, выстроятся в колонну и стройными рядами двинутся в открытый для них портал, шагая непременно в ногу. В 8-00, оказавшись на месте отдыха, горящие энтузиазмом юноши и девушки должны будут так же дружно развести аккуратные костры, сотворить скамейки и чинно рассесться вокруг огня, по 20 человек на каждый. Учитывая, что отдыхающих было около трех тысяч, костров требовалось всего сто пятьдесят. Соответственно, топливо следовало либо захватить с собой, либо сотворить на месте. К 8-45 все работы по обустройству лагеря закончатся, и перед студентами и сотрудниками выступит директор. Он поздравит всех с таким замечательным достижением, как выезд на природу, расскажет о трудностях, которые пришлось при этом преодолеть, сообщит, что не все работали хорошо, и это прискорбно, но многие работали неплохо, и все они награждаются берестяными грамотами. В 9-15, заслушав официальную часть и похлопав сколько нужно, следовало приступить к завтраку. На завтрак каждому полагались два тоста и сосиска, поджаренная собственноручно на открытом огне, а также чай, заваренный на этом же огне в котелках. Чай предполагался без сахара во избежание нарушения кислотно-щелочного баланса, но с повидлом для обеспечения растущих организмов глюкозой и витаминами. В 10-00, покончив с завтраком, предлагалось приступить к культурной программе. Сначала конкурс художественной самодеятельности, где любой желающий может спеть, станцевать и прочесть стишок. Чтобы юные дарования не смущались, для затравки должны были выступить сотрудники. В артисты записали: Майю и Лину с песней "Как странно – мы живы", Полуэкта Полуэктовича с фокусом "Чемодан без дна", Нину и Миру со смертельным номером "Словесный бокс", Денька, Олеся, Марика и Владю с танцем "Лезгинка на системнике", Марион МакДугл с мастер-классом "Как из… сделать конфетку" и разумеется директора с одой "К Академии". В 12-00 по завершении концерта следовало непременно размяться и поиграть в подвижные игры. В качестве таковых предполагались: бег в мешках из-под учебной литературы, чехарда с зачетками в зубах, пинг-понг на траве и вольная борьба за огонь. В 14-00 обед – каша с маслом и сосновыми иголками, сваренная на том же костре, сосиска, тосты и чай с карамельками "Редиска со сливками". В 15-00 следовал послеобеденный отдых с созерцанием мерцающего огня и окружающей природы, прослушиванием журчания ручейка и мыслями о вечном, например, об академических задолженностях. Желающие могли пройти краткий курс медитации под руководством Нонны Вениаминовны и насладиться тишиной уже профессионально. В 15-30 активный отдых предполагалось возобновить, раздав всем футбольные и волейбольные мячи, теннисные ракетки, воздушные шарики, гитары и скакалки. Таким образом, каждый отдыхающий мог найти себе занятие по вкусу и развлекаться с пользой для души и тела. В 17-00 по плану был ужин, состоящий из тостов, многострадальной сосиски, двух перловых печений и уже задолбавшего всех чая. Закончив ужин, следовало аккуратно убрать следы своего пребывания в лесу, хором спеть гимн Академии, выслушать напутствие шефа, снова разбиться на группы и построиться в колонну по десять. Отбытие в городские джунгли назначили на 18-00.

План мероприятия, составленный с такой точностью и прилежанием, был зачитан сотрудникам накануне пикника и вывешен на стенд для всеобщего обозрения. Многим из студентов пришлось высылать график магической экспресс-почтой, а поскольку убедить начальство потратиться на такое дорогое средство связи удавалось нечасто, учебные менеджеры, воспользовавшись оказией, отправили вместе с графиками сообщения о долгах, неоплате и прочих грехах, о коих требовалось студентам напомнить. В результате некоторые письма изрядно раздулись и смахивали на бандероли.

Великий день настал. Однако к 7-30 во дворе появился только местный дворник, да и то ненадолго. Первые ласточки-"академики" начали подтягиваться лишь к восьми. А вот студентов не было. Бодрая Брумгильда Леонардовна, прибывшая впрочем, далеко не вовремя, жизнерадостно возмутилась и помчалась вызывать опоздавших. К половине девятого удалось собрать всех сотрудников, подтянулась часть студентов. Собравшиеся выглядели вялыми, сонными и явно недоумевали, что они здесь делают в такую рань. Но поразмыслить на эту тему им не дали. Леопердовна, разгневанная тем, что студенты в большинстве своем забили на собственное здоровье и отрываются от коллектива, распорядилась вытаскивать их принудительно. Ее коллеги, по опыту знавшие, что с ретивой наставницей молодежи лучше не спорить – себе дороже – с ворчанием принялись за дело. Методисты, раздобыв списки групп, использовали заклинание «Сивка-Бурка», которому научились у Шеллермана. Сам Мастер-Целитель гордо вышагивал среди них, подвизаясь в качестве консультанта, и подавал дельные, но традиционно ехидные советы. Ему вслед корчили рожи, однако слушали.

Тем временем возникла очередная проблема. Чем больше студентов появлялось во дворе, тем очевиднее становилось, что двор слишком мал. А если учесть, что многие студиозусы, выдернутые прямо из постели, закатывали форменные истерики – чересчур мал. Вновь прибывших требовалось заткнуть, успокоить, наколдовать одежду, соответствующую случаю, и найти им место среди увеличивающейся толпы. Места не хватало. Кое-кто уже сидел на крыше беседки, на пристройках и даже на козырьке над крыльцом. Наконец, был вычитан последний список, прибыл последний студент-заочник (лесомаг из Нового Уренгоя), а возмущение и претензии по всевозможным поводам сурово пресечены. Но всех не покидало назойливое ощущение, что чего-то не хватает. Народ зашевелился и запереглядывался. И тут, охнув, всплеснула руками Маргарита Леопольдовна: не было шефа! Срочно кинулись ему звонить. Громовержец оказался дома, был явно бодр и снисходительно полюбопытствовал:

– Сегодня выходной, разве я вас не отпустил?

Под общий мучительный стон ему сообщили, что нет, не отпустил и даже одобрил мероприятие и обещал быть. На что директор ответил, что, разумеется, будет, с чем и отключился. Появился он минут через сорок и отдал команду отправляться. Московское время было 10-21.

Выстроить туристов стройными рядами даже не пытались – бесполезно. Технари раскинули провода с намотанными на них заклинаниями и открыли Врата. В открывшемся проеме маячила идиллическая картинка: речка, лужок, зеленая рощица. Утомленный длительным ожиданием народ радостно ломанулся в проход суетливой, горластой толпой. Сотрудников филиала буквально смело и утащило вместе со студенческой вольницей. Двор стремительно пустел, и на освободившееся место с облегчением вливалась новая волна – питомцы лицеев и училищ, чин чином явившиеся к 9-00 на занятия, но до сего часа маявшиеся за забором: протиснуться к крыльцу у них не получалось. Несколько добровольцев завязли в толпе студентов Академии и были унесены ею. Счастливчикам, получившим законный повод не ходить на занятия, сдержанно завидовали.

Между тем, туристы, выпавшие из Врат, с любопытством озирались, пытаясь не отдавить друг другу ноги. Выяснилось, что место, избранное для отдыха, вблизи было куда менее привлекательно. Пригородная роща и лужок оказались вытоптаны и замусорены, речка представляла собой результат прорыва городской канализации, а места на полянке для такой оравы явно не хватало. Студенты, однако, не унывали – и не такое видели. Народ рассредоточился, выискивая места поудобнее и прикидывая, из чего можно развести костер. Валежника в лесу было очень мало, зато мусора – завались! Спустя каких-нибудь пять минут лес был вычищен, вылизан и сиял отсутствием сора. Все отходы жизнедеятельности предыдущих туристов пошли на топливо. Костров оказалось гораздо больше рассчитанного Леопердовной числа, и разместились они весьма прихотливо, а компании, устроившиеся вокруг, уже начали собственную культурно-развлекательную программу, идущую вразрез с генеральной линией заместителя директора. Причем, методисты и компьютерщики явно склонялись к тому, чтобы последовать примеру своих подопечных. Но замдирповоспраб была непоколебима: следовать графику, и все тут! То, что от графика уже сильно отстали, ее не волновало.

На повестке дня была тридцатиминутная речь директора. Чтобы всем было слышно и никто не упустил ни одной крупицы мудрости почтенного руководителя, использовали небезызвестный "Че орешь?!" – любимое заклинание спортивных комментаторов, политиков, демонстрантов и лекторов всех мастей. Как и следовало ожидать, шеф начал выступление с поздравления присутствующих со знаменательным событием, затем перешел к преодоленным трудностям, работникам прилежным и не очень, перескочил на обсуждение успеваемости и отсутствие должного энтузиазма при оплате обучения, пригрозил нерадивым студентам исключением, а сотрудникам – увольнением…

Спустя полтора часа вконец измаявшиеся коллеги осторожно напомнили шефу, что, вообще-то, пора торжественную часть завершать. Тем более, что студенты, обалдевшие от скуки, уже давно его не слушают, занимаясь своими делами. К 12-39 разобрались и с награждением берестяными грамотами. Пришло время завтрак (или уже обеда). Принялись распаковывать мешки и коробки с продуктами, но и здесь подстерегал неприятный сюрприз: вместо предполагаемых тостов в ящике оказалась та же батонная нарезка из ларька через дорогу, а сосисок не наблюдалось вовсе. Вместо них в мешках лежало около центнера желтой репы. Откуда ее взяли да еще в таких количествах, никто не знал. Делать нечего, раздали всем черствые ломтики батона и дали каждому по репе (в хорошем смысле слова). Заварки в коробках так и не нашли, а вместо повидла в жестяных банках оказалась сгущенка, причем настолько древняя, что сама собой превратилась в тянучку. Вытряхнуть липкую массу из банок оказалось невозможно. Пришлось раздавать по одной на шесть-восемь человек в надежде, что едоки сами разберутся, как употребить десерт. Странному рациону никто не возмутился, поскольку очень многие под шумок успели порадовать душу кое-чем покрепче простого кипятка и теперь благодушно считали любое съестное закуской. Что касается остальных, те восприняли все философски: кормят, и ладно, а чем – не важно. Важнее было придумать, как все полученное съесть.

Известно, что с момента появления на Руси картофеля репа постепенно отошла в разряд кормовых культур и редкого на столе овоща. Конечно, выражение "проще пареной репы" слышали все. А вот запарить эту самую репу оказалось не так-то просто, в связи с чем через какое-то время в различных концах огромного лагеря ели: вареную репу, жареную репу, печеную репу, репу в тянучечном сладком соусе, реповый суп и пюре. Не понравилось. Остатки сунули в огонь, так как с топливом была напряженка. Кое-кто тихой сапой начал обламывать веточки с деревьев и общипывать кустарники. Поскольку таких было человек 600, лесок сильно проредился и выглядел теперь как ухоженный парк. Сотрудники, поднятые по тревоге бдительной Леопердовной, метались по всему лагерю, безуспешно пытаясь пресечь вандализм, разбазаривание продуктов и распитие того, что пить не положено. Надо сказать, счастье от педагогической деятельности их не распирало. Однако были и положительные стороны. Во-первых, благодаря занятости всем сотрудникам пришлось есть репу сырой – в таком виде она оказалась вполне съедобной. А во-вторых, шныряя среди кустов, деревьев, пней и студентов, методисты стали куда незаметнее и, следуя примеру студенческой братии, принимали капель по восемьдесят для успокоения нервов, причем, отнюдь не валерьянки. К своим кострам они возвращались умиротворенные и благодушные.

К предложению Брумгильды Леонардовны начать концерт по заявкам отнеслись прохладно и предложили вступительное слово директору. Эдуард Игнатьевич охотно пошел навстречу массам, за неимением кафедры забрался на пенек и начал декламировать оду "К Академии". По содержанию своему ода ничем не отличалась от утренней речи, разве только была изложена в стихах, а посему народ тут же абстрагировался и занялся кто чем. Компьютерные гении шустро склепали из сподручных средств игровой автомат типа однорукого бандита и теперь вовсю рекламировали свое изобретение, надеясь подзаработать. Правда, в уплату за игру им все время предлагали репу. Девчонки пекли в углях предусмотрительно захваченную из дома картошку и болтали кто о чем. Студенты пили, пели, дрались, спорили, беседовали и слонялись во всех направлениях. Десятка два особо одаренных упоенно плескались в сточных водах псевдоречушки. Им это разрешили, но при одном условии: после купания они должны были обосноваться на другом берегу подальше от остальных.

Часам к трем шеф, наконец, дочитал свое бессмертное творение. Часть собравшихся, уловивших окончание опуса, вежливо похлопало. Остальные поддержали. Овации длились минут десять. Затем Леопердовна попыталась заставить выступить кого-нибудь еще. Из всей гоп-компании на это согласился лишь Полуэкт Полуэктович. Он взял гитару и приятным баритоном проникновенно спел романс в тему, про лес и животный мир. Естественно с психологическим уклоном:

Тихо в лесу, только не спят дрозды,

Знают дрозды, что получат дисциплинарное воздействие,

Направленное на коррекцию поведенческих реакций,

Выраженное в грубой форме,

Вот и не спят дрозды!

Студенты были в восторге, да и коллегам исполнителя песня понравилась, так что его вызывали на бис еще несколько раз.

Тем временем, покуда замдирповоспраб препиралась с коллегами, ни в какую не желавшими демонстрировать свои дарования, к импровизированной сцене выбралась компания горячих парней. Студенты, перебравшие горячительного, попытались исполнить гопак, но поскольку на ногах они стояли очень нетвердо, получилось нечто, одновременно смахивающее на сиртакку, канкан и танец маленьких лебедей. Уходить они наотрез отказывались до тех пор, пока Шеллерман не пригрозил показать фокус "Убью, студент!". Когда "пташек" удалось разогнать, решили, что пора обедать. Полезли за крупой, но обнаружили только сушеную морковку. Возмущаться особо было некому: большинство находилось уже не в том состоянии. Недолго думая, часть запарили в котлах вместо каши, остальную использовали как сухарики. На десерт вместо конфет "Редиска со сливками" выдали простую редиску. Нина высказала предположение, что провиант для туристов закупали на плодоовощной оптовке, причем, выбирали, что подешевле. А возможно и с бодуна.

Воспитательский зуд не давал Леопердовне покоя. А она, в свою очередь, не давала покоя окружающим. Из-за того, что концерт ограничился сольными выступлениями директора и начальника отдела ТСО, а также оригинальным танцем добровольцев, Брумгильда Леонардовна жаждала охватить подвижными играми как можно большее число отдыхающих. Но и тут все пошло не слава Создателю. Мешки от учебной литературы кто-то втихаря покидал в огонь. Зачеток с собой не взяли, а пинг-понг на траве не получился из-за полного отсутствия травы. Оставалась вольная борьба за огонь, за который бороться никто не хотел. Тогда Денек предложил бороться за полбутылки пива. Борцы сыскались сразу и, недолго думая, ринулись в пьяную драку. На ногах никто устоять не мог, поэтому сначала они ограничились тем, что стояли на четвереньках, бодая друг друга с агрессивным мычанием. Эта борьба не нанайских мальчиков завершилась очень неожиданно. Денис мило сообщил, что пиво безалкогольное. Куча тут же распалась, и ее составляющие с разгневанным ревом рванули за Деньком. Многие так обиделись, что даже сумели подняться на ноги. Упорнее всех был Ядный – он преследовал обидевшего его сотрудника отдела ТСО, шустро прыгая на четвереньках, и дважды чуть не цапнул того за ногу. Пришлось отдать ему главный приз, чтобы отвязался.

Дабы оживить стремление молодежи к спорту, начали распаковывать захваченный с собой спортинвентарь. Обнаружили много нового и неосвоенного. В частности, вместо мячей лежали боксерские груши, туго набитые опилками и страшно тяжелые. Скакалки замещали обрывки бельевой веревки разной длины. Теннисные ракетки – игрушечные пластмассовые сковородки, а вместо гитар кто-то чересчур умный напихал в коробку барабаны. Что делать со всем этим добром, так и не решили и покидали все обратно по коробкам. То, что не влезло, заныкали в реденьком кустарнике.

Между тем, смеркалось. В небе зажглись первые звезды. Полутьму разгонял свет от костров и сигаретные огоньки. Решили, что пришло время ужинать – свежими огурцами без хлеба и соли. Не хотели, но съели, чтобы обратно не тащить.

Заставить студентов, как было задумано, после ужина привести в порядок территорию не представлялось возможным. В темноте беспорядка видно не было, а погасить костры означало остаться без света. Решили, что гасить костры будут постепенно, но сперва по плану (будь он неладен) полагалось хором спеть гимн Академии. Включили фонограмму и выяснили, что текста почти никто не помнит. Пришлось срочно малевать на фанерных листах, найденных поблизости, слова гимна и играть с народом в караоке. Игра понравилась настолько, что спели еще "Вдоль по Питерской", "Хавва Нагила" и песню группы "Rammstein". Пели бы еще, но выяснилось, что фанерки, надыбанные предприимчивым Полуэктом Полуэктовичем на самом деле были объявлениями: "Не курить!", "Не сорить!", "Купаться запрещено!" и "Берегите природу – мать вашу!", поэтому пришлось развесить их, как висели.

Напутственное слово со стороны шефа должно было быть кратким и лаконичным. Директор забрался на многострадальный пень и начал свой сжатый спич. Спустя два часа осатанели даже члены семьи докладчика. В ответ на упреки неутомимый начальник извинился и сообщил, что к сожалению, забыл дома часы и поэтому несколько увлекся. В ответ голос из толпы предложил ему в подарок календарь. Шеф подарка не взял и распорядился гасить костры и собираться домой. Дикий вопль "УРА-А-А-А-А-А-А-А-А!" из трех тысяч глоток разбудил жителей окрестных деревень и вызвал помехи сотовой связи. На радостях все костры затоптали в десять секунд, после чего оказались в полной темноте. На факелы ушла половина деревьев многострадальной рощи. Огромная толпа теперь здорово напоминала факельные шествия древних римлян. Вот только порядка было поменьше, да шагать в ногу никто не желал. При неверном свете факелов снова открыли Врата, и народ радостно устремился в знакомый до боли двор. На сей раз проблем с размещением не возникло, так как все торопились убраться подальше, чтобы чего доброго не нарваться на еще одно директорское напутствие. Прежде чем закрыть портал, методисты с факелами наперевес прочесали ободранный лес, выискивая тех, кто в темноте прикорнул под кустом. Закинув в проход последних, они с облегчением погасили факелы и шагнули назад к цивилизации, в очередной раз убедившись, что четкое планирование помноженное на три тысячи балбесов непременно равняется абсолютному хаосу.

А на часах уже была полночь, плюс минус десять минут.