Текст книги "Дети Понедельника"
Автор книги: Е. Мысова
Соавторы: М. Хмелинина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
М.В. Хмелинина, Е.Н. Мысова
Дети Понедельника
Смех и слезы настолько близко следуют за порождающей их страстью, что тем меньше повинуются нашей воле, чем более искренни.
Данте Алигьери
Пролог
Многие думают, что магия – это легко и просто. Дескать, взмахнул эффектно волшебной палочкой, стукнул грозно магическим жезлом, гикнул лихо заклинание, сделал страшную козу всем врагам-недругам – и все! Противники тут же разбегаются в панике, теряя на бегу пистолеты, подштанники и магические артефакты, потому что знают: добро всегда победит зло! А потом поставит на колени и зверски убьет! И учиться, мол, для этого вовсе не нужно, достаточно природных способностей и сообразительности. Вы тоже так думаете? В самом деле? А вот совершенно напрасно! Чтобы стать настоящим чародеем, а не полуграмотным невеждой, который способен, попытавшись подогреть суп, вызвать извержение Везувия (впоследствии незадачливого повара едва не пришибли уцелевшие жители Помпеи), необходимо серьезное образование. Как минимум, неполное среднее магическое. Еще лучше – среднее полное общее магическое, полученное в школе, а предпочтительнее – в хорошем лицее с углубленным изучением нужных вам аспектов чародейства. А уж если вы хотите стать настоящим магом во всех отношениях, то следует получить высшее магическое образование, которое распахнет для вас двери к славе и преуспеянию.
История магических университетов уходит своими корнями в глубокую древность. Еще в Элладе наставлению молодежи во всех сферах жизни – риторике, философии, математике, волшебстве и прочих – уделялось серьезное внимание. Создавались школы, где маститые маги-философы или чародеи-практики, соперничая друг с другом, обучали юнцов, вбивая в их головы соответствующие знания. Сведения эти различались от полиса к полису; скажем, в Спарте молодежь обучали боевым проклятиям, а в Сибарисе – заклинаниям, позволяющим создать из обыденности роскошь. Впоследствии Греция была завоевана Римом, который позаимствовал у греков немало полезного, в том числе и в образовании. Римляне, не долго думая, собрали вместе те хитрости магических навыков покоренных ими народов, которые сочли нужными, добавили свои наработки и, в конце концов, с могучим чародейским потенциалом создали громадную империю. Однако, став непомерно богатыми, властители мира сделались еще и ужасающе ленивыми, перестали заниматься спортом, философией и магией и проводили время в праздных развлечениях. Естественно, это не прошло им даром – римскую империю захватили варвары. Сильные, упрямые, они не были дикарями, что бы там ни думали цивилизованные обитатели Рима, просто имели совершенно иные жизненные приоритеты. Рим пал, многое забылось, но то, что осталось, пошло на пользу бывшим данникам римской империи и новым владельцам земель.
Шло время, и вот уже на месте крошечных деревень на опушках суровых чащоб Европы начали появляться города, церкви и замки. Традиции магического образования были почти утрачены и медленно, по крупицам, воссоздавались вновь. Немалая часть из того, что для жителей античного мира являлось очевидным, обитателям средневековой Европы казалось совершенно диким. В частности, они полагали, что звезды – это золотые гвозди, вколоченные в хрустальный небесный купол, и совершенно не учитывали их влияния на магические действия. Центрами духовного, интеллектуального и магического развития общества стали крупные монастыри, где святые отцы изучали немногие доставшиеся им от греков, римлян, египтян и прочих народов обрывки знаний о природе вещей, растениях и животных, врачевании и колдовстве. Только там писались хроники, составлялись справочники, всерьез изучалась магия. Уделом же большинства мирян стала полная безграмотность, за исключением простейших манипуляций, как правило, относящихся к семейному бизнесу; сильные мира сего имели куда более широкий арсенал чародейских навыков: для мужчин – в основном боевые, для женщин – связанные с рукоделием и ведением хозяйства. Все это изучалось без книг, на практике, посредством устных наставлений и подзатыльников. Даже короли, зачастую, не умели читать, чем жутко гордились, считая это признаком особого благородства. И, разумеется, отсутствие хотя бы элементарного образования приводило к тому, что многие честолюбивые люди, пытаясь познать как можно больше, вторгались в те сферы магических умений, которые трогать не положено. Однажды, как в свое время с Везувием, попытка одной доморощенной ведьмы вызвать у соперницы расстройство желудка обрушила на Европу сокрушительную эпидемию чумы. Неизвестно, к чему бы все это привело, не вмешайся церковь. Именно она, с присущей ей кротостью и смирением, взялась искоренять излишнее рвение в прихожанах, а особливо в тех, кто на проповеди не ходил. Лиц, переувлекшихся чародейскими экспериментами, прилюдно стыдили, запирали в темницы, применяли всевозможные телесные наказания, а самых упертых сжигали на кострах. Получалось, правда, не со всеми, но не потому, что инквизиторы плохо старались.
Между тем, людей становилось все больше и больше, королевства расширяли свои границы, все сложнее делались отношения между людьми, ремесленные приемы, способы ведения хозяйства и прочее. Как следствие, требовалось множество грамотных людей, сведущих в различных сферах, в том числе и магии. Бремя просвещения неграмотной молодежи снова взяли на себя священнослужители; при монастырях начали организовывать школы, где юнцы познавали тайны чтения, письма, стихосложения, чародейства, музицирования и всего прочего, что добронравному отроку знать надлежит. Школы разрастались, приобретали традиции, писали каждая свою историю, славную или не очень. Одна из таких школ, пройдя долгий путь, подарив миру немало выдающихся умов, пережила основавший ее монастырь и шагнула за порог двадцать первого века уже в новом качестве – Британской Академии Высшей Магии.
Наступила новая эпоха, когда технический прогресс вышел на такой уровень, что даже мир современного высшего образования, традиционно отличающийся консервативностью, оказался не в состоянии отрицать его возможности. И несмотря на то, что вышеозначенная Академия не слишком охотно пускала на порог различные нововведения (в частности, компьютер долго оставался там персоной нон грата), маги, ею руководящие, сдались под напором времени и начали внедрять в учебный процесс новшества, о которых прежде не могли и подумать. В их числе оказалось дистанционное образование, а посему филиалы открывались даже в глубинке, как, например, Российский филиал Британской Академии Высшей Магии в провинциальном городе Б.
Сама Академия, просуществовав в Европе добрые восемь сотен лет, была известна повсеместно. Выдаваемые там дипломы свидетельствовали о высочайшей подготовке выпускников, сумевших-таки дожить до защиты, и являлись стопроцентной гарантией трудоустройства в лучших мировых компаниях и корпорациях, не говоря уже о престиже и положении в обществе. Соответственно конкурс в данном учебном заведении превышал все разумные пределы, и попадали туда самые лучшие и дисциплинированные. Панибратство, родственные связи, знакомства и большие деньги родителей при поступлении не учитывались.
В Академии можно было специализироваться по многим практическим направлениям современной магической науки. Среди факультетов особо выделялись и пользовались повышенным интересом абитуриентов:
– климат-контроль, выпускающий магов-погодников;
– психомагия, где готовили профессиональных психомагов;
– лесагромагия, откуда выходили хорошо подготовленные лесовики (не путать с лешими и лесничими!) и маги-фермеры, осуществляющие свою деятельность с применением инновационных магических разработок;
– экстрамагия, дававшая путевку в жизнь магам-экстрасенсам, или магам с повышенной чувствительностью;
– кибермагия – одно из наиболее востребованных направлений, непосредственно связанное с использованием новейших компьютерных технологий;
– артмагия – альма-матер магов с присутствием таланта: художников, музыкантов, танцоров, искусствоведов, музейных работников и, разумеется, критиков; последние пользовались дурной славой, так как отличались умением обгадить все то, во что вкладывали душу и магию их творческие собратья по факультету;
– магиспруденция – самая многочисленная обитель юридически подкованных магов-правоведов;
– экономагия – факультет в представлении не нуждался, поскольку любой уважающий себя и свою семью финансист или бухгалтер является волшебником по определению.
Помимо вышеуказанных специальностей в Академии работала система послевузовской подготовки магистров, кандидатов и докторов высших магических наук. Поскольку эти маги знали намного больше обычных студентов, их называли универсальными магами, в просторечье – универмагами (не путать с крупными магазинами!).
Единственный Российский филиал, оснащенный по последнему слову техники (по крайней мере, так утверждалось в развешенных по городу на каждой остановке и разбросанных в почтовые ящики по три штуки в каждый рекламных листовках), объявил о наборе студентов со сверхъестественными способностями по нескольким из упомянутых направлений. Первые занятия стряслись в декабре, что само по себе уже казалось неправдоподобным, потому как во всем мире учебный год начинается 1 сентября. Как показал опыт, это было наименее удивительным в череде событий, произошедших с тех пор в провинциальном вузе города Б.
Прошло десять лет.
Многое изменилось в стране, в мире вообще и в филиале в частности; неизменным оставался только традиционный русский беспредел. Сроки действия необходимых документов для осуществления образовательной деятельности давно истекли, пришла пора получать новые, а края проблем видно не было. Последние три года существования Академии сотрудники с замиранием сердца поначалу, неврозами в дальнейшем и спокойствием удава, съевшего поросенка, ближе к решающему моменту ожидали министерской проверки. Самой гениальной мыслью была: "Скорей бы нас уже закрыли!"
К сожалению, начальство не разделяло негативных настроений своих подчиненных, а посему делало все, дабы усложнить им и без того нелегкую жизнь. Нужно ли говорить, что это еще более запутало сложившуюся ситуацию. Единственным логическим выходом было до приезда представителей Министерства в срочном порядке ликвидировать имеющиеся недостатки.
Для оказания первой помощи в приведении дел в Академии в надлежащий вид руководство Британской Академии Высшей Магии приняло решение командировать своих представителей в провинциальный город Б на неопределенный срок. К выбору этих самых представителей ректор Академии, известный маг и кудесник Бертольд Гробовски, подошел чрезвычайно ответственно. Штат его преподавателей состоял исключительно из выдающихся волшебников и волшебниц, каждый из которых мог бы стать украшением любого учебного заведения, обучающего магии. Однако было ясно, что таланта, знаний и опыта в такой ситуации может и не хватить, особенно если учесть специфику страны пребывания. Так что требовались люди с гибкой и устойчивой психикой, высокой приспособляемостью к быстро меняющейся ситуации и хорошим чувством юмора. Последнее было необходимо в качестве гарантии того, что командировочные не рехнутся в первую же неделю.
Пораскинув мозгами, а затем собрав их обратно, господин директор остановился на двух кандидатурах. Мастер практической магии, профессор Марион МакДугл, дама высокая и статная, с коротко остриженными седоватыми волосами и проницательными серыми глазами, отличалась твердым характером и острым умом и была неизменно строгой и безупречно справедливой к своим ученикам. Кроме того, она отлично знала, что хорошо, а что нет, и неуклонно следовала верным курсом. В немалой степени на выбор директора подействовало то, что Марион являлась высококлассным специалистом в своей области. А если учесть, что в молодости она в одиночку охотилась на драконов, можно было надеяться, что российские студенты ее не испугают.
Ее товарищем по несчастью стал профессор Хьюго Шеллерман, Мастер-Целитель, преподававший в Академии основы магической психологии и фармакологии, родившийся в Англии этнический одесский еврей, с лихвой наделенный некоторыми чертами, присущими этому народу – практичностью, изобретательностью и упорством в достижении цели, особенно если цель обещала выгоду. Длинный, сухопарый, с густой смоляной шевелюрой, орлиным носом и пронзительными черными глазами, он был отменно некрасив, но чрезвычайно обаятелен. При этом обладал весьма извращенным чувством юмора и крайней безжалостностью к безалаберным студентам. Кроме того, он был одним из немногих магов, получивших Гран-При на Международных соревнованиях волшебников, не достигших пятидесятилетнего возраста. На самом деле, Хью недавно исполнилось тридцать два, а главный приз он получал уже в четвертый раз, так как умел не только лечить различные травмы и болезни, но и причинять их всевозможными способами.
Ректор Гробовски счел их обоих вполне готовыми к перемене обстановки, благословил на добрые дела, и уже через сутки самолет, летевший в загадочную Россию, приземлился в маленьком аэропорту провинциального города Б.
Здесь и начинается наша история…
Глава 1 День первый, или Добро пожаловать
Часть I. Утро
Россия встретила их дождем – эка невидаль для жителей Туманного Альбиона. Низкое серое небо; воздух с запахом свежести после грозы; дороги, сверкающие в огнях уличных фонарей – привычная картина для истинного британца. Если бы не одно большое НО: единственное, что напоминало командированным магам родную страну, были они сами.
Небо, затянутое свинцовыми тучами, было похоже, скорее, на огромный купол, под которым кипела жизнь, если это можно назвать жизнью; вместо чистоты и легкости воздух пропитался выхлопными газами, а дороги… двадцать процентов нуждались в капитальном ремонте, остальные и дорогами назвать было нельзя. Фонари горели один через три улицы; светофоры хитро подмигивали оранжевыми глазами, другие не работали вообще; кто-то из пассажиров ехавшей впереди машины выбросил из открытого окна обертку от растаявшего мороженого…
Поселение в гостиницу прошло сумбурно и в дальнейшем казалось страшным сном.
Возле обшарпанного восьмиэтажного здания, выкрашенного в грязно-бежевый цвет, горел единственный на весь двор фонарь с разбитым плафоном, освещая крыльцо тусклым желтовато-дымным светом. Дощатые зеленые двери оказались заперты изнутри, а от звонка на выцветшей стене тянулись оборванные провода. Поняв, что звонить бесполезно, профессор Шеллерман постучал по деревянному косяку – тот нехорошо пошатнулся и с жутким скрипом слегка съехал вправо. Решив, что геометрическая асимметрия ему совсем не нравится, Хьюго постучал по другой стороне. Косяк с тем же скрипом вернулся на место, как будто все время своего существования простоял так, не сдвигаясь ни на миллиметр. Побоявшись барабанить в дверь подобного сомнительного состояния, целитель некоторое время рассматривал вариант привлечения внимания находящегося внутри дежурного посредством камушка, пущенного в открытую форточку. Форточка оказалась закрыта, и камушек угодил прямиком в стекло. Стекло печально зазвенело и лопнуло. Шеллермана передернуло. Судя по звуку, донесшемуся изнутри, цель его была достигнута несколько в большей степени, чем он изначально предполагал.
Через пару минут дверь распахнулась, явив настороженным взглядам свирепую заспанную физиономию тети Клавы, вахтерши в прошлом, а ныне дежурной ресепшионистки гостиничного комплекса.
– Эт хто ж туть хулюганить, вашу мать! Щас мялицию вызову – вон они в соседнем кабаке уже второй день пьють! – с порога гаркнула басом гордая обладательница пятьдесят последнего размера одежды и сорок третьего размера обуви при росте чуть больше полутора метров, закатывая рукава. На поясе ее красовалась боевая сковородка, которую она, не задумываясь, готова была пустить в ход.
Англичане оторопели – такое "Добро пожаловать" стало для них полной неожиданностью. Профессор МакДугл первой пришла в себя и полезла было в сумочку за командировочным листом, да только чуть-чуть не успела – тетя Клава, заприметив Хьюго, сразу же узнала в нем виновника недавнего переполоха, не давшего ей досмотреть сон, где в триста сорок восьмой серии знаменитого сериала "Санта Мария или просто Барбара" главная героиня, потомственная многодетная мать-одиночка в третьем поколении, сообщала незадачливому дону Хулио как минимум четыре новых толкования его имени, одно из которых сопровождалось характерной жестикуляцией. Шеллерман, уловив недобрые флюиды, направленные на свою персону, среагировал мгновенно. К сожалению, примененные им навыки магического гипнотического внушения, полученные на Западе, на исконно русской тете Клаве сработали не совсем так, как хотелось бы. От сковородки увернуться он, конечно, успел, но это стоило ему шикарного фингала под глазом, половины пуговиц и полуоторванного рукава. В тот момент, когда тетя Клава собралась было продолжить экзекуцию, Марион наконец-то достала из сумочки злополучный командировочный лист и, вклинившись между своим пострадавшим коллегой и Немезидой местного розлива, с риском для жизни предъявила последней спасительную бумагу. Попавший в поле зрения вахтерши документ произвел поистине магическое действие: злобная мегера моментально расплылась в широкой приветливой улыбке, которая, по причине частичного отсутствия зубов, устрашала больше, чем свирепая гримаса.
– Ой, дык шо ж вы раньше-то не сказались, мы ить вас с вечера дожидаимся! Добро пожаловать, гостюшки дорогие!…
И строгая ресепшионистка, мгновенно трансформировавшаяся в гостеприимную хозяйку, заспешила вперед, показывая приезжим дорогу. Марион первой шагнула через покосившийся порожек; Хьюго осторожно последовал за ней, мрачно озираясь и придерживая оторванный рукав.
Оказавшись в вестибюле, британцы выяснили, что пытались попасть в гостиницу с черного хода, выходившего, соответственно, на задний двор, предназначенный для хозяйственных нужд. Виновником столь неприятного казуса был сонный таксист, на автопилоте довезший пассажиров до гостиницы и высадивший их там, где сумел припарковаться.
Холл гостиничного комплекса выглядел вполне прилично, что несколько сгладило впечатления Марион о грязном заднем дворе и неласковом приеме, оказанном поначалу. Шеллерман же по сути своей был более злопамятен, что усугублялось тем, что фингал под глазом саднил достаточно сильно, а рукав все время норовил сползти с плеча.
Между тем их дородная провожатая шустро шмыгнула к стойке портье, за которой в данный момент никого не было, сняла с крючочков на стене большой ключ и повернулась к гостям:
– Нумер ваш на третьем этаже, люксъ, с двумя спальнями, кухней и гостиной с балконом, стало быть. Да пойдемте, я вас доведу, шоб не заблукали в потемках! – с этими словами тетя Клава бодро зашагала к лестнице, ничуть не сомневаясь, что Хьюго и Марион последуют за ней. Дорогой она задушевно беседовала не то с британцами, не то сама с собой. – Вы ужо не серчайте, я ить не со зла. Панки, чтоб их, паразитов, понос прохватил, хулюганствуют почем зря! Да и то сказать, я и так спросонья малость нервенная бываю, а тут кирпичи в окна, то да се…
Двери отведенного британцам номера тетя Клава отперла самолично. Войдя в комнату, она первым делом подошла к шкафу, открыла его, под потолком зажегся неяркий свет, после чего дверца шкафа закрылась, а свет продолжал гореть во всю силу своих сорока ватт. Сей факт привел иностранцев в крайнее недоумение, пока Хьюго, с рождения обладавший любопытной натурой, не обнаружил на дальней стенке платяного предмета мебели маленький выключатель. В целом же номер оказался средней руки, а спальни совершенно одинаковые, за тем исключением, что в одной находился старенький цветной ламповый телевизор, а в другой – не менее древний холодильник, правда в почти рабочем состоянии.
Кое-как спровадив тетю Клаву, Хьюго с удовольствием растянулся на мягком плюшевом диване в гостиной – единственном соответствующем атрибуте номера класса люкс. Распухший глаз то и дело давал о себе знать, но у Целителя не было ни сил, ни желания приводить себя в порядок после длительного перелета и неожиданной "теплой" встречи. Марион, сославшись на внезапную головную боль, отправилась спать, так что Шеллерман, предоставленный сам себе, занялся любимым в редкие минуты тишины и спокойствия делом: приятным ничегонеделанием. Постепенно его стало клонить ко сну, и в тот самый момент, когда сети Морфея обволокли не ожидавшего подвоха профессора, двери номера распахнулись, и внутрь ввалилась дородная ресепшионистка с небольшим тазиком в руках. В тазике что-то булькало, а с поверхности поднимался белый пар.
Сон Хьюго смело как рукой, и он подозрительно уставился на тетю Клаву:
– Не соблаговолите ли уточнить, что Вы здесь делаете, мадам? – хмуро, но вежливо поинтересовался он – правила хорошего тона не позволяли ему наорать на женщину вдвое старше, несмотря на дикое желание это сделать. Фингал и почти оторванный рукав положение не улучшали.
– Мадюмаузель! – обиженно гаркнула почтенная дама и с грохотом поставила тазик на журнальный столик перед диваном. Часть содержимого тазика от внезапного резкого движения выплеснулась на Целителя, а поскольку жидкость оказалась свежезаваренным горячим чаем, доброты и нежности по отношению к виновнице у гостя не прибавилось.
Мысленно поблагодарив судьбу, что чай попал на живот, а не ниже, Шеллерман теперь уже с опаской посмотрел на тетю Клаву. Последняя тем временем полоскала в тазике марлевые салфетки небольшого размера. Недоуменно подняв бровь, Хьюго спросил:
– А это еще зачем?
– Дык, глаз Ваш лячить будим! – с готовностью откликнулась вахтерша и с размаху припечатала горячую мокрую салфетку к фиолетовому фингалу. – Подяржите и посядите так мянут пять, авось поможет!
В очередной раз прокляв себя и свою воспитанность, которая не допускала возможности поднять руку на представительницу прекрасного пола, пусть даже и не совсем прекрасную, Хьюго лихорадочно считал секунды изощренной русской пытки. Оскорбленный дух мужчины требовал мести, а натура Целителя жаждала узнать результаты нового способа лечения. Любопытство победило, но к положительному итогу не привело: синяк меньше не стал, наоборот, даже немного увеличился в размере вследствие насильного прикладывания салфетки к глазу. Тетю Клаву, однако, это нисколько не смутило, и она, всплеснув руками, заохала, заахала и заявила, что, мол, слишком мало целебного чая соприкасалось с больной поверхностью. Профессор насторожился, и не зря, хотя предугадать последующие действия хозяйки не сумел.
– Щас точно помогёт, – довольно пробормотала знатная ресепшионистка, схватила Целителя за загривок и окунула в тазик с оставшимся там чаем.
На счастье Хьюго вовремя появившаяся на шум МакДугл предотвратила дальнейшую экзекуцию своего многострадального коллеги, отправила тетю Клаву отдыхать простейшим заклинанием "Спи, моя радость, усни!", а тазик превратила в симпатичную вазочку с лиловыми фиалками.
– Какая варварская страна, – устало вздохнул Шеллерман, с трудом поднявшись с дивана. – Спасибо за помощь, Марион. Пойду спать, пока эта… ЭТО не вернулось, – тихо добавил он, прежде чем скрыться за дверью спальни.
Красная ковровая дорожка на крыльце и разодетая в расшитый сарафан и смешной кокошник девица профессору Хьюго Шеллерману не понравились сразу же. В руках красотка держала большой поднос, на котором по старинному русскому обычаю должны были обнаружиться каравай хлеба и солонка. Вместо каравая гостям преподнесли… батонную нарезку не первой свежести, наскоро купленную в магазинчике возле остановки на углу, бутылку кетчупа и пачку оливкового майонеза – стандартный обеденный набор сотрудников филиала. Возле расфуфыренной девицы красовалось существо небольшого роста, одетое по последнему писку моды (писк особенно делал упор на не сочетаемые цвета и фасоны и, судя по результату, был предсмертным). Существо что-то залопотало, торжественно и быстро, но почему-то монотонно, от чего сразу же захотелось спать.
– Ближе к делу, Брумгильда Леонардовна, а то у меня уже руки тянутся, – донесся откуда-то скучающий голос директора.
Этот голос Шеллерман знал хорошо, так как всего за несколько часов знакомства успел наслушаться директорских историй про дистанционное обучение, изучение английского языка путем заучивания по три новых слова каждый день, дальнейших перспектив развития и еще множество тем, не имеющих никакого отношения к цели командировки в Россию.
– Хорошо, Эдуард Игнатьевич, – существо недовольно поджало ядовито-алые губки, поправило прическу и другие части тела, гордо вздернуло подбородок и со словами: "Прошу за мной" резко развернулось на 180 градусов. – Это наша площадка "Альфа", – снова затараторило существо, начиная экскурсию, – основное административное и учебное здание. Правда, кроме нас, тут еще два лицея, три училища и вечерняя школа обитают, но мы справляемся.
Тем временем в приемной, как обычно с утра, собравшийся народ толковал сны и сновидения за прошедшую ночь на предстоящий день. Лина, менеджер по расписанию, обладающая ослиным упрямством, сложным характером, раздражительностью, вспыльчивостью и язвительностью, но в то же время природным обаянием, терпением и хорошо развитой интуицией, давала бесплатные консультации по пророчествам и предсказаниям. За добровольное согласие работать на расписании получила прозвище «Камикадзе»; сбежала с должности, но ведомая какими-то только ей известными причинами, вернулась к тому, с чего начала, за что ее обозвали мазохисткой. Но ее способность быстро приспосабливаться к каждой новой ситуации и реагировать на происходящие вокруг события позволяли, зачастую, просто плыть по течению, опираясь на шестое чувство и не задумываясь о последствиях. В вопросах интерпретации снов Лина, как говорится, собаку съела (ее сны всегда сбывались до последнего образа), а посему имела обыкновение спорить с Маргаритой Леопольдовной, потомственной толковательницей и ясновидящей. Заведующая заочным отделением, она была женщиной милой и доброй и, казалось бы, совершенно случайно попавшей в клубок целующихся змей, именующих себя штатными сотрудниками Академии.
Очередная дискуссия была в самом разгаре, когда в маленькую приемную ввалилась та самая разодетая девица в кокошнике, на деле являющаяся юристом филиала Ядвигой Тимофеевной. Мнения других сотрудников о ней значительно расходятся, поэтому описание на этом завершается, дабы не нарушать правдивость изложения сплетнями, полученными посредством сарафанного радио.
– Чтобы я еще раз согласилась помогать Леонардовне! – Ядвига сорвала со своей головы кокошник и с размаху бросила его в мусорную корзину. Туда же полетел расписанный под хохлому поднос с остатками нарезки. Кетчуп и майонез пропали где-то по дороге между стендом с расписанием и кабинетом менеджеров очного отделения, скорей всего, затерявшись в холодильнике отдела кадров до следующего раза.
– Спокойно, Ядочка, нервные клетки не восстанавливаются, – ласково пропела Лина взбесившемуся помощнику директора по правовым вопросам.
– Ты это нашей мегере скажи! – рявкнула в ответ Ядвига и глубоко вздохнула в попытке успокоиться. – Нарядила меня черт знает во что!… Кстати, – добавила она намного тише, – они сейчас с гостями сюда придут, на экскурсию…
Договорить Ядвига не успела. В приемную зашел Эдуард Игнатьевич, директор филиала Академии, мужчина преклонного возраста, что, однако, не мешало ему управлять достаточно большим учебным заведением. Качество управления значения не имело. Несмотря на лета, Эдуард Игнатьевич изумлял своих подчиненных новыми оригинальными идеями, сыпавшимися на их головы буквально ежеминутно. Многие удивлялись, каким образом от раскладывания пасьянсов в тишине и холоде собственного кабинета можно сохранить присутствие духа, здравый ум и твердую память, коими так гордился действующий директор.
– Доброе утро, коллеги, – нараспев поприветствовал директор собравшийся народ. – Так, а что это мы тут сидим? Почему не работаем?
Народ переглянулся и дружно посмотрел на секретаря, Тоню, девчонку сговорчивую, покладистую, уступчивую и всегда искренне желающую помочь. В своем деле Тоня не знала равных, что, однако, не афишировала на каждом углу и за это пользовалась заслуженным уважением коллег.
– Так, Эдуард Игнатьевич, у нас дверь в учебный отдел не открывается, думаем, чем взломать, – невозмутимо объяснила Тоня. – Может, чайку?
Попасть в рабочий кабинет сотрудникам удалось только через два часа. И только через форточку. Старая качающаяся стремянка с подпиленной третьей ступенькой стояла на земле под окнами учебного отдела; ржавую металлическую решетку пришлось сбить ломиком, так вовремя найденным Полуэктом Полуэктовичем, начальником отдела ТСО филиала, в собственном бездонном дипломате. Еще там обнаружились: два сверла, дюбель, отвертка, отбойный молоток, два мотка плексигласовых шнурков повышенной прочности, две коробки с гвоздями, плоскогубцы, винты, триста двадцать шурупов, сорок два метра проводов, обломки мониторов, хвосты мышек (тапочки тараканов потерялись при транспортировке), одна раздолбанная клава, постное масло для смазки и приготовления салатов, спирт – протирать приборы (а Вы как думали!), скрепки, микросхемы, бублики, сахар, заварка и штурвал от самолета (в хозяйстве пулемет пригодится!). Помимо прочего, в бездонном чемоданчике нашли свое пристанище двадцать три сломанных МТ-шки, как сокращенно обзывались мини-тестеры, специальные приборчики для тестирования, в народе также именуемые тетрисами. Поскольку МТ-шек было мало, а студентов много, к концу трудного учебного дня приборчики постепенно превращались из мини-тестеров в мини-тостеры, нагреваясь от непрерывной работы градусов так до девяноста, чем не стеснялись пользоваться хитрые сотрудники Академии и ушлые студенты, поджаривая на МТ-шках хлеб, сосиски, а иногда и яичницу. Разумеется, вся эта продуктовая вакханалия не шла приборчикам на пользу, сокращая их и без того недолгий век. В результате Полуэкт Полуэктович был вынужден заниматься ремонтом почивших от непосильной нагрузки тестеров на работе и дома, что и побуждало его добавлять их к числу разнообразных предметов, населяющих его дипломат. Надо сказать, что в тот день их перечень был далеко не полон. Начальник отдела ТСО забыл дома портативный домкрат, кулек с карамелью и набор инструментов на все случаи жизни. Кроме странного списка вещей «на всякий пожарный и каждый день» Полуэкт Полуэктович отличался особым умением говорить о простом сложными, сознательно завуалированными фразами, что всегда помогало выйти из любой нестандартной ситуации.
