Текст книги "Убежать от зверя (ЛП)"

Автор книги: Э. Джонстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Мама вешает трубку, когда мы с Полли убираем со стола. В школе появится больше слухов, но после этого, вероятно, все снова стихнет до тех пор, пока я не сделаю рывок, который добудет неопровержимые доказательства.

– Дерьмо, – говорю я, вспомнив о своем обещании, данном доктору Хатту. Я проверяю своих родителей, которые перешли в гостиную, а затем наклоняюсь к Полли. Быть ближе к ней всегда было самой естественной частью моей жизни. – Ну, я вроде как пообещала своему психотерапевту, что буду говорить ему только правду, что теоретически означает, что я должна буду рассказать ему о тебе. Но он реально хорош в конфиденциальных вещах. Помимо того, что он периодически изображал миссис Абернатти, но, как правило, это происходило потому, что он был раздраженным.

– Все в порядке, – говорит Полли. В ней нет ничего неискреннего. Такая Полли мне нравится больше всего. – Я доверяю твоему психотерапевту. Я не уверена, что это актуально, но неважно.

– Ну, мне придется рассказать ему, если Лео снова начнет с кем-то встречаться, – не так просто говорить о Лео, будто он ничего не значит, но я больше не чувствую себя так плохо, когда делаю это. – Так что, я думаю, для меня имеет смысл рассказать ему о том, что моя подруга интересуется девушками и встречается с девушкой, которая винит себя за то, что не осталась рядом со мной на танцах, на которых я была изнасилована.

– Ладно, когда ты поворачиваешь это с такой стороны, то да, – говорит Полли. – Насчет последней части про Эйми, смысл в том, что в то время она смотрела, как я танцую, но мы работаем над этим, и я думаю, она в порядке.

– Как ты любишь говорить, в этом не было ничьей вины, кроме ублюдка, который изнасиловал меня, – напоминаю я ей.

– Я весьма находчива, – говорит она и начинает наполнять раковину горячей водой.

* * *

Когда я рассказываю все доктору Хатту, он смеется на протяжении пятнадцати минут, со слезами и прочей ерундой. Это как бы раздражает.

– Вы это тоже будете пародировать? – спрашиваю я.

– Конечно, нет, – говорит он. – Так изобразить девушек подростков практически невозможно, особенно, когда они такие друзья, как ты и мисс Оливер. Я смеюсь просто потому, что жизнь такая удивительная и реальная, и я только что попал в мыльную оперу.

– Я буду стараться поддерживать ваш интерес, – говорю я. – И, говоря об этом, нам нужно поговорить о способах возвращения моей памяти.

– Потому что тест на ДНК не сработал? – спрашивает он.

– Да, – говорю я. – И я думала, вы не будете задавать глупых вопросов.

– Это не глупый вопрос, – возражает он. – Все, что я знаю, это то, что ты внезапно стала переполненной каким-то нездоровым любопытством.

– Не совсем так, – спорю я.– И я также не под давлением полиции Онтарио. Офицер Плуммер хочет, чтобы я сделала это, чтобы поймать парня, но она не давит на меня.

– Рад это слышать, – говорит он. Доктор сидит на своем месте на диване так, будто ждет, что его начнут снимать для документального фильма о том, какие раздражительные дети в наши дни. – Хотя я скажу тебе кое-что. Я не большой фанат восстановления воспоминаний. Многие из моих коллег ручаются за гипнотерапию и когнитивные интервью, но я чувствую, что в этом слишком большой простор для продвижения пациента к ответам на вопросы. (Примеч. Когнитивное интервью – это метод получения достоверной, исчерпывающей личностной (субъективной) информации от потерпевших и свидетелей преступления о признаках внешности, поведении преступника (преступников) и обстоятельствах содеянного им (ими) на основе реализации системы приемов, базирующихся на достижениях когнитивной психологии). Если хочешь, я могу перенаправить тебя к кому-нибудь, но я думаю, что предпочел бы продолжить лечить тебя и посмотреть, сможем ли мы придумать путь к восстановлению твоих воспоминаний, не прибегая к шарлатанству.

– По телевизору это всегда срабатывает, – говорю я настолько небрежно, как только могу. Я собираюсь выяснить, насколько сильно способен взбеситься этот мужчина, даже если это убьет меня.

– Именно, – говорит он. – Видишь, ты уже начинаешь находить свой спусковой механизм. Если ты сможешь следовать этому в своем собственном темпе, я думаю, что в конечном итоге так будет лучше. Конечно, в этом деле время поджимает, так что если ты ничего не вспомнишь, скажем, к июню, мы рассмотрим другие методы, но я на самом деле думаю, что этот путь лучше.

Я киваю.

– Нельзя сказать, чтобы я тоже спешила с этим. У знания определенно есть свои преимущества, но не знать – это тоже… хорошо. По крайней мере, сейчас. Это то, с чем я научилась справляться, и я думаю, что у меня получается, поэтому я не хочу ничего менять.

– Работай со мной, – говорит он. – И, эй, ты получаешь «А» по математике. (Примеч. «А» – наивысшая оценка в американский и канадских школах, а также в школах ряда других стран). Тебе есть, что еще сказать?

– Эйми приезжает в эти выходные, – говорю я. – На танцы по случаю Хэллоуина в пятницу, а затем зависнет здесь вплоть до воскресенья.

– Ты переживаешь, что будешь «третьим колесом»? – спрашивает доктор Хатт. – Как была на танцах в Manitouwabing?

– Не так, как на танцах, нет, – говорю я. – На самом деле, это не считалось, как быть «третьим колесом». Тогда у них просто все только начиналось. Но сейчас, возможно, да. Я понятия не имею.

– Ну, дашь мне знать, как все прошло, – говорит он. – Какой у тебя костюм?

– Черт, – говорю я, и он снова смеется. Я знала, что о чем-то забыла.

Глава 22

Я наряжаюсь в костюм зомби. Полли подавлена, но не потому, что мой костюм слишком устрашающий, а потому, что я выбрала самый уродливый костюм из всех возможных. И думаю, больше всего она раздражена тем, что не может сделать мне прическу.

– Серьезно, – говорит она, сморщив носик, пока Эйми сбрызгивает лаком мои дико начесанные и специально спутанные волосы. – Это какой-то странный вид защитного механизма?

Эйми начинает постепенно привыкать к прямолинейности Полли. Это приятно видеть. Она не вздрагивает от этих слов, просто продолжает разбрызгивать лак. Похоже, в ближайшие две недели мне придется держаться подальше от открытого огня.

– Нет, – отвечаю я. – Это то, что было у меня под рукой.

– По крайней мере, она не зомби-черлидер, – замечает Эйми.

– Спасибо, – благодарю я. Если есть какая-то иерархия в костюмах зомби, тогда, вероятно, я на самом ее дне. Умные и креативные люди одевают костюмы зомби-пиратов или зомби-медсестер. Я просто облажалась. Вполне вероятно, что кто-нибудь подумает, что я нарядилась в бомжа.

– Мы еще недостаточно опоздали? – спрашивает Эйми. Я думаю, что она нервничает. Ее костюм не предусматривает маску, так что другие черлидеры, скорее всего, узнают ее.

– Мы пойдем, как только закончим мой макияж, – говорю я ей.

Я выбираю зеленый и коричневый цвета и наношу их на свою забеленную кожу.

– Может, тебе лучше пойти в костюме Медузы, – предлагает Полли. – Я смогла бы сделать соответствующую прическу.

– Представь, какой интересной могла бы быть твоя жизнь, если бы ты могла видеть свой собственный затылок, – говорю я ей.

– Я подумаю об этом, – парирует она. Она одета в костюм Королевы Червей, не в костюм принцессы, а с огромной короной и в бальном платье, переделанном из платья, в котором ее мама принимала участие на каком-то официальном приеме. Она накрахмалила воротничок и добавила кринолин для объема. Она выглядит поразительно, и каждый раз, когда Эйми смотрит на нее, она краснеет. К счастью, на танцах будет темно. А у Полли будет молоточек для игры в крокет.

Эйми терпеливо сидит на кровати. Полли отклонила костюм кота, который та привезла из Миссиссоги, и вместо него Эйми оделась в костюм вампира, традиционного вампира с клыками и накидкой, а не в сияющего вампира, где требуется слишком много блесток для тела. Ее волосы завиты намного лучше, чем у меня, что немного успокоило Полли, и уложены в таком радикальном стиле, что я опасаюсь, что они не переживут такой тряски и жары сегодняшнего вечера.

– Ты уверена насчет этого? – спрашивает Эйми. – Я имею в виду, ты реально хороша в прессинге, но я, на самом деле, нет. Что, если кто-то все поймет по моей вине? Я совершенно готова остаться здесь, если ты не против.

Я чувствую себя очень, очень навязчивой, но Полли садится рядом с Эйми и берет ее за руку, будто они находятся одни в этой комнате.

– Я этого не боюсь, – уверяет она. Это абсолютно точно самая милая вещь, которую я когда-либо видела в своей жизни, не считая щенят. – И я, правда, хочу пойти потанцевать.

– Гермиона? – спрашивает Эйми, подняв на меня взгляд. – Ты в порядке?

– В полном, – отвечаю я. – Я вроде как тоже соскучилась по танцам, и если я запаникую, я хочу, чтобы рядом со мной были люди, которым я доверяю. Это Полли и ты.

– Спасибо, – благодарит она.

– И если кто-то узнает о нас и пойдут слухи, мы просто разберемся с этим, – говорит Полли. – Что не убивает тебя, то делает тебя сильнее, и все такое дерьмо.

– Ты когда-нибудь мечтала о дне, когда твоя жизнь, пусть ненадолго, станет похожей на песню Келли Кларксон? – спрашиваю я. (Примеч. Ке́лли Бри́анн Кла́рксон (англ. Kelly Brianne Clarkson), род. 24 апреля 1982 года, Форт-Уэрт, Техас, США) – американская певица и актриса. Кларксон обрела известность после участия в телешоу «Американский идол» в 2002 году).

– Постоянно, – отвечает Полли. – Пойдемте. Мы опоздали достаточно, чтобы избежать неловкости на открытии. Надеюсь, там сейчас достаточно людей, чтобы не чувствовать себя совершенно нелепо.

Это весьма нелепо. Танцы проходят в спортивном зале, потому что потолок кафетерия недостаточно высокий, чтобы можно было повесить прожекторы для вечеринки. Спортзал слишком большой, как для успешных декораций, так и для большого количества пришедших детей. Они выключают свет и позволяют компании по прокату позаботиться обо всем, так что, по крайней мере, спортзал не похож на продуктовый магазин. До сих пор довольно сложно игнорировать баскетбольную сетку и ленты на полу, которыми Кэлдон выделяла наши позиции в танце.

Несмотря на это, нам весело. Обычно танцы на Хэллоуин собирают достаточно много народа, потому что у детей нашего возраста не так много возможностей одеваться как-то необычно. Фойе задекорировано крепированной бумагой черных и оранжевых цветов, а вокруг двери в спортзал вывешены тыквенные головы, потому что отец Мэлори всегда счастлив пожертвовать подобное дерьмо для школы. Мэлори ждет нас в фойе вместе с Карен и Брендой. Если бы Челси не поехала на выходные к своему отцу, то была бы здесь тоже. Когда они видят Эйми, то буквально окружают ее, выкрикивая приветствия (и этим, вероятно, привлекая внимание каждой собаки в радиусе десяти километров) и время от времени стискивая ее в объятиях.

– Эй! – говорит Полли. – Поаккуратней с волосами!

– Все в порядке! Все в порядке! – говорит Карен. – Я бы мало чего смогла добиться в жизни, если бы не знала, как обнимать человека с высокой прической.

Бренда соединяет свою руку с моей, что позволяет всему этому выглядеть более натурально, когда Полли соединяет свою руку с рукой Эйми, и мы все вместе идем на танцы. Здесь типичная толпа прыгающих в центре зала десятиклассников, а большая часть парней тусуется по углам спортзала, прислонившись к трибунам. Кэлдон и часть других учителей патрулируют этаж, хотя я совершенно уверена, что Кэлдон больше волнуется о том, что люди на танцполе слишком близки к ее ленточным разметкам и могут их повредить.

Мэлори, конечно, пытается сделать перерыв, чтобы иметь возможность наблюдать и делать вид, что подсчитывает, кто здесь есть, или типа выполняет задание от студенческого совета, но Полли к этому готова и хватает ее за руку.

– О! Ты не сделаешь этого! – говорит Полли, перекрикивая музыкальные басы.

Мэлори, несмотря ни на что, ухмыляется, и я полностью расслабляюсь. Я нервничала, но такой была моя жизнь раньше, и я скучала по этому. Хорошо снова вернуться. Я позволяю Бренде вытянуть себя на танцпол, и мы вшестером танцуем так, будто никто на нас не смотрит.

В течение четырех треков парни ломаются, маскируясь и тщательно избегая меня. Только они присоединяются к кругу, начинается медленная песня. Я нахожу быструю дорогу к чаше с пуншем, но Эйми повезло меньше. Тиг ловит ее, и она, улыбаясь, достаточно быстро соглашается потанцевать с ним. Я кидаю взгляд в сторону Полли, но она тоже смеется. Полли всегда, когда дело доходит до общения с Тигом, старается смеяться последней, и мне приходится участвовать в этом до тех пор, пока все это не станет менее реальным.

Полли соглашается на танец с Эриком, который слишком смелый, либо потому что в маске, либо потому что уже выпил. Я замечаю Лео, который также идет в направлении стола с напитками и пытается сменить свое направление, но затем Мэлори удивляет меня, делая это для команды, и хватает его за руку. Он выглядит удивленным, но, тем не менее, идет танцевать с ней. Между ними бездна, и это не выглядит так, будто каждому из них весело, но, по крайней мере, я могу спокойно взять свой напиток. Мгновение я колеблюсь, пока черпаю для себя напиток в стакан. Это не похоже на разбавленный пунш на школьных дискотеках. Но миссис Абернатти караулит тут, сколько я себя помню, с начала времен, так что я просто беру напиток, доверяя ее работе. Я представляю, что по этому поводу здесь тоже было собрано совещание. «Гермиона Винтерс будет на танцах», – говорили они, – «так что вы должны убедиться, чтобы никто не смог ничего подмешать в этот пунш!» или, возможно, там больше говорилось о том, как учителям любыми средствами помешать учащимся заполучить выпивку на территории школы. В любом случае, пунш холодный, именно такой, как и раньше, и я приношу стаканчик для Мэлори в знак благодарности, когда завершается песня, и она улыбается мне.

Снова возвращаются биты музыки, громкие и пульсирующие звуки, от которых нарушается покой в моем желудке, и я чувствую себя некомфортно. Я не могу сразу же узнать песню, что для меня необычно. Эрик держит нас всех в курсе, что нового и танцевального появляется в музыкальной сфере. Я делаю глоток своего напитка, пластиковый стакан царапает мое чересчур накрашенное лицо, и меня словно громом поражает. Не желая этого, я роняю стакан, но в нем не так уж много пунша, так что это не приводит к большому переполоху, когда он падает на пол. Полли, фальшиво флиртующая с Дионом, замечает меня, и ее лицо мрачнеет. Я иду в обратном направлении, стараясь выбраться наружу, но внезапно повсюду меня окружает множество людей.

Тиг поскальзывается на пунше и кричит. Он, однозначно, пьян, потому что обычно этого было бы недостаточно, чтобы свалить его с ног, но он тяжело падает на пол спортзала. На танцполе разворачивается куча-мала, когда Полли пытается пробраться ко мне, но Тиг рукой хватает ее за юбку, очевидно, там было намного больше пунша, чем я думала изначально, потому что внезапно все люди вокруг начинают скользить. Мое дыхание учащается, а затем я начинаю переживать о том, что это все вообще не остановится.

Чьи-то руки обвивают мои плечи, и я начинаю паниковать. Я в наносекунде от крика, когда узнаю Диона. Он поднимает меня над толпой, унося в угол спортзала, и когда он опускает меня на ноги, я более-менее прихожу в себя.

– Ты в порядке? – кричит он. Он наклоняет свое лицо прямо к моему уху, и он чересчур близко, но если бы он стоял дальше, я бы не смогла его услышать.

– Это все песня, – кричу я в ответ. От него пахнет потом и дешевой косметикой. Не сосной. И в пунше ничего не было. Я в безопасности.

– Гермиона! – Полли врезается в меня. Эйми сразу за ней. Они тащат меня прочь от Диона, в сторону коридора, где будет тише, и я смогу скрыться от звуков музыки, пока не закончится песня. Слишком шумно, чтобы я смогла сказать им, что я в порядке. Что я чувствовала себя в безопасности рядом с Дионом. Я думаю, они нуждаются в том, чтобы спасти меня. Так что я позволяю им сделать это.

Глава 23

Эйми взяла с собой свой матрас, но когда мы вернулись домой после танцев, мы смыли свой макияж и в изнеможении свалились на мою кровать, как будто нам не по семнадцать, а по семь. Я оказалась между ними двумя, но когда попыталась перелечь, Полли схватила меня за плечо.

– Все нормально, – сказала она. – Ты в порядке? Ты мало что сказала в фойе, и я думаю, это впервые, когда мы ушли со школьных танцев так рано.

Она не ошиблась. Я не чувствую себя так, как сказала, потому что не была уверена, что именно должна была сказать, и когда Эйми предложила нам уйти, я ухватилась за этот шанс. Я танцевала до тех пор, пока они не выдернули меня за дверь.

– Я в порядке, – отвечаю ей. – Просто было реально шумно, и песня, которую поставили, это была та песня, которая играла, когда я выпила пунш с подмешенной дрянью в лагере.

Полли тут же становится обеспокоенной, а глаза Эйми округляются.

– Ты что-нибудь вспомнила? – спрашивает Полли.

– Только песню, – говорю я. – До этого момента, полагаю, я никогда не задумывалась о чем-то таком, но я не помнила, какая музыка тогда играла. Я не вспомнила о том моменте, или чем-то подобном. Только о песне.

– Хочешь послушать ее еще раз и посмотреть, что из этого выйдет? – предлагает Эйми. – Ты можешь послушать, а мы будем здесь, рядом с тобой, если понадобимся.

Это заманчиво. Это бы значило, что я больше не окажусь на краю. Я разрываюсь между тем, чтобы стоять на краю утеса или оставаться в безопасности в своем гнездышке, в котором пряталась так много раз за последние несколько недель, что у меня появилось головокружение.

– Нет, – говорю я. – Я думаю, что дождусь следующей встречи с доктором Хаттом. Он будет знать, какие вопросы задать, чтобы помочь мне.

Полли кивает и падает обратно на подушку. Я задумываюсь: мы реально собираемся так спать, уложенные, как сардины?

– Я проголодалась.

– Ты знаешь, где лежат закуски, – говорю я. – Я истощена и не хочу снова спускаться по лестнице.

На самом деле, я подразумеваю, что не хочу снова разговаривать со своими родителями. Когда мы пришли домой, они ждали нас на кухне, снова проявляя заботу. Они не допрашивали нас слишком жестко, но я, правда, не хочу возвращаться и отвечать на еще большее количество вопросов, бессмысленных или, наоборот, слишком осмысленных.

– Вниз и вниз, – выкрикивает Полли. – Я скажу им, что ты распутываешь ту катастрофу, которую называешь прической. Пойдем, Эйми, ты позаботишься о кружках.

Они направляются обратно к лестнице, снова начав хихикать. Я делаю все возможное, чтобы не думать о песне или музыке, или о том, как от этого я себя чувствую, и в результате вместо этого начинаю думать о Дионе. Мы с Лео не совсем придерживались модели подросткового целомудрия, хотя у нас и было негласное соглашение, что один из нас остается в штанах. Я бы не стала заходить так далеко, сказав, что с Лео я чувствовала себя некомфортно, по крайней мере, не до того момента, когда начались эти дикие вещи с ревностью в Manitouwabing, но между нами всегда присутствовали некоторые элементы запрета, когда мы развлекались. Дион дотронулся до меня всего на десять секунд, и, возможно, я одна так на это отреагировала, потому что была эмоционально уязвима, но он ощущался таким безопасным.

Мне стало интересно, было ли это его целью. Если он смог как-то распознать мою панику и решил прийти мне на помощь. Кроме того, он танцевал с Полли. Вероятнее, что она наблюдала за мной, и когда увидела, что я начала паниковать, то сказала об этом ему. Его костюм был менее громоздким, чем ее, так что он мог пересечь танцпол с большей скоростью. Да, в этом есть смысл. В этом не было ничего особенного. Это просто было очень…мило.

Я слышу приближающихся к лестнице Полли и Эйми и делаю все возможное, чтобы прогнать эти мысли из своей головы. Начнем с того, что я точно уверена, что не буду ни с кем встречаться до тех пор, пока не закончу школу. В школе все ведут себя со мной, как с жертвой, но я не думаю, что мои одноклассники будут знать, что делать, если я снова начну вести себя, как обычный человек, или, по крайней мере, как человек, которым была раньше. Что более важно, Дион в одиннадцатом классе. Так просто нельзя.

– Земля вызывает Гермиону! – говорит Полли, запрыгивая с ногами на кровать. Я слышу глухой звук и шорох, будто под одеялом хранится дюжина пластиковых коробок и бутылок с газировкой. – Ты выглядела так, будто что-то вывихнула.

– Очень смешно, – отвечаю я, садясь. Я бросаю взгляд на то, что они принесли. – Боже правый, вы оставили что-нибудь на завтрак?

Полли и Эйми, по-видимому, принесли понемногу каждого блюда, что были на кухне, и сложили это все на моей кровати. Мои родители, должно быть, очень рады, что у меня снова есть друзья.

– Твой отец просто передал мне все это, – говорит Эйми, извиняясь.

– Все в порядке, – заверяю я ее, разглядывая чипсы, газировку и леденцы с Хэллоуина, которые засоряют мою кровать. – Спасибо, Господи, за ваше быстрое отступление. Спасибо, Господи, что мама раздала все яблочные леденцы.

– Это так здорово, что вы, ребята, можете раздавать домашние леденцы, – говорит Эйми. – Если бы мы попробовали это сделать в Миссиссоге, то, вероятно, приехала бы полиция, чтобы убедиться, что мы не скользим по лезвию ножа.

– У маленьких городов свои преимущества, – замечает Полли. – Даже если наша ночная жизнь в высшей степени спокойная.

– Ты хотя бы хорошо провела время? – спрашиваю я у Эйми. Вероятно, наши танцы, где играла песня «She Thinks My Tractor’s Sexy», она посчитала забавными.

– О, ага, – говорит она. – Было весело никого не знать. Это все, своего рода, надежда черлидеров Святого Игнатия. Вы, ребята, просто смешались с толпой.

– Ну, в этом году все вещи чуточку другие, – говорю я. – Команда стала самостоятельной, в хорошем плане, в основном начиная с момента нападения на меня.

– Это довольно круто, – говорит Эйми. Я ощетиниваюсь, и она быстро продолжает. – Я имею в виду, отстойно, что это произошло благодаря тебе, но если бы что-то подобное случилось со мной, скажем так, я бы, вероятно, перевелась в другую школу. Или перешла на домашнее обучение.

– Я об этом не задумывалась, – говорю я. – Первые недели было достаточно тяжело, но стало лучше.

– Полли держала меня в курсе, – признается Эйми.

– Хорошо, прежде чем мы превратимся в сумасшедших плакс, что, черт возьми, произошло между Лео и Мэлори? – спрашивает Полли. – Полагаю, я что-то пропустила, но она практически бросилась на него!

– Мы с ним в одно и то же время направились к столу с пуншем, – объясняю я. – Мэлори вела себя, как герой.

– Это объясняет, почему эти танцы были самыми странными из всех, – кивает Полли. – Прости, что не смогла спасти тебя от Тига, Эйми.

– Все нормально, – уверяет Эйми. – Он весьма неплохой танцор.

– Еще одна неловкость иметь тесно связанную команду, – говорю я. – Обычно парень с трудом может танцевать.

– Говоря об этом, – оживляется Полли. – Я думаю, должна предупредить тебя, что Дион провел все время, пока мы танцевали, наблюдая за тобой как ястреб.

– Я думала о том, как он так быстро смог оказаться рядом со мной, – признаюсь я. – Обычно ты всегда одна из первых.

– Ну… – выдавливает Полли. – Там было что-то разлито.

– Ничего там не было разлито, – вру я, чертовски надеясь, что не покрылась яркими пятнами. – Он отвел меня в сторону и спросил, в порядке ли я. А затем появились вы, ребята.

– Он был чертовски близко к тебе, – Эйми вроде бы подкалывает меня, но, скорее всего, она думает о том, не собиралась ли я ударить его в пах и убежать прочь.

– Там было действительно шумно, – говорю я. – Я его практически не слышала. Я даже вас не слышала, пока мы не вышли в фойе.

Полли выбирает этот момент, чтобы свернуть пакетик из-под чипсов, и частички жаренной картошки от хлопка разлетаются по всей моей кровати. Это эффективно помогает сменить тему.

– Итак, – говорит Эйми, когда мы убрали практически весь беспорядок и вытряхнули одеяло. – Надувной матрас?

– Я устала, – зевает Полли. – Давайте просто ляжем спать здесь.

– Ты не против этого? – спрашивает меня Эйми. Не могу сказать, она переживает о том, что нам будет тесно, или о том, чтобы не быть «третьим колесом», что довольно справедливо, потому что я больше ни в чем не уверена.

– Если и ты не возражаешь, – отвечаю я. – Но я сплю с краю, и я не буду делить одеяло с Полли. Она пинается.

– Гермиона! – протестует Полли. – Ты обещала!

– Ты обсыпала мою кровать совсем не нужным крахмалом, – отстреливаюсь я.

Пока мы заканчиваем приготовления ко сну, все сопровождается смехом. Эйми и Полли достигают негласного решения держать свои руки по большей части при себе. Я понимаю, что они провели не так много вечеров, имея возможность дотрагиваться друг до друга, и выходные с проявлением своих чувств друг к другу были чисто метафорическими. Возможно, мне надо было настоять, чтобы они спали дома у Полли, вместо того чтобы приглашать их после танцев к себе.

Конечно, если бы я так поступила, то осталась бы одна в постели, без закуски и остального, но со странными мыслями о Дионе, плавающими в моей голове. Я практически счастлива этому. Что я все еще могу чувствовать это без желания умереть или без появляющихся плохих воспоминаний. Если я все еще могу чувствовать, то, возможно, в один день я смогу заняться сексом с тем, кто мне будет нравиться, и это не станет проблемой. Но, в то же время, есть Дион. Он не вещь, он – человек. И я использую его мысленно в разных комбинациях, в качестве эксперимента, чтобы понять, являюсь ли я все еще обычной девушкой.

Я концентрируюсь на воображаемой черно-белой стене, заставляя себя делать вдохи и выдохи в определенном ритме. Доктор Хатт предложил мне этот метод, если у меня будут панические атаки, но я забыла об этом, пока чуть раньше не взревела та музыка. Сейчас я достаточно уставшая, чтобы относительно легко очистить свой разум. Я забываю о Лео и Дионе, о своем уродливом костюме зомби, и о своих опасениях насчет пунша. Я останавливаю себя от представления о том, что скажет мне Дион, когда я увижусь с ним в понедельник утром. Я заставляю себя перестать думать о том, что буду делать, говорить или о чем буду думать, когда увижу его. Рядом со мной очень тихо шепчутся Полли и Эйми. Это звучит так, будто ветер колышет деревья. Будто волны на озере бьются о берег. Я отпускаю и это. А затем я проваливаюсь в сон.

Глава 24

Когда я просыпаюсь, вспоминаю, где я нахожусь, но не помню, что произошло. На несколько великолепных секунд вокруг царит мир. Полли на своей стороне, ее руки лежат на лице, пока она спит, и это похоже на любую другую ночевку из тех, что у нас были. Я всегда просыпаюсь раньше нее, неважно, в моем мы доме или в ее. Около плеча Полли лежит Эйми. И затем я вспоминаю обо всем, что произошло, и мирное утро рушится. Снова.

На улице снегопад, поэтому я остаюсь под одеялом и жду, пока они проснутся. Я чувствую себя так, будто мешаю им – для них это должно быть важно, но это моя кровать, и я не хочу подниматься. Я решаю отвернуться, и этого движения становиться достаточно, чтобы разбудить Полли, которая начинает трясти Эйми с угрозами, что та пропустит панкейки, если еще хоть ненадолго останется в постели. Это что-то новенькое. В любом случае, мои подъемы вместе с Полли по утрам подходят к концу, но это такие изменения в моей жизни, которые, на самом деле, мне нравятся.

* * *

В воскресенье днем Эйми уезжает домой, к этому моменту первый снегопад заканчивается, и, к счастью, после того, как все избавляются от своей внезапной забывчивости, как правильно водить машину по заснеженной дороге. В понедельник утром снег больше не идет, но уже не потеплеет.

Команда черлидеров переходит в режим регулярных тренировок зимнего сезона, что означает, что мы концентрируемся на хореографии и невысоких лифтах до тех пор, пока не станет достаточно тепло и сухо, чтобы мы могли вернуться на улицу для высоких бросков. Это также означает, что мы начинает фокусироваться на двух специальных номерах. Первый номер, который мы делаем для баскетбольной игры выпускников, что пройдет где-то между Рождеством и Новым годом, а второй номер мы готовим для начальной школы в рамках программы нашей последней вербовки.

На самом деле, это своего рода бессмысленно. Время от времени все слышали об этом от нас еще со времен третьего класса или около того, и если ученики восьмого класса на самом деле хотят в команду, они, вероятно, должны были начать тренироваться с того возраста, который подходит для специального летнего лагеря Кэлдон для начинающих. Но мне нравится показывать шоу, или, по крайней мере, нравилось, так что я не возражаю. Два этих маленьких номера без высоких бросков и без разработки трюков позволяют нам не слишком концентрироваться на эффектных частях черлидинга. Здесь много тяжелой основополагающей работы, танцы, синхронность движений и все такое. Это не только твои крепкие руки и подбрасывание в воздух крошечных блондинок.

Доктор Хатт не понимает ничего в этом. Он никогда не стесняется, высказывая своего рода оскорбительные комментарии в адрес черлидинга. Обычно, это что-то типа: «Знаешь, я впечатлен! Я никогда не ожидал, что черлидеры так хороши в математике». Это немного бесит, но, к сожалению, в этом нет ничего нового. По-видимому, не имеет значения, как сильно ты стараешься. До тех пор, пока ты остаешься черлидером, ты никогда не будешь настоящим атлетом.

Хотя он мгновенно заинтересовывается, когда я рассказываю ему о своей реакции на песню на танцах. Мы пропустили первые две недели ноября, потому что ему нужно было быть на какой-то конференции, так что это первый раз, когда он слышит о моем прогрессе. После танцев на Хэллоуин я купила эту песню на «Айтюнс», хотя до сих пор так и не слушала ее. Я не напугана, вернее, не совсем, но я веду себя чересчур осторожно. К тому же, это не одна из великих песен, которую я была бы рада послушать, не взбесившись при этом. Когда он просит меня об этом, я включаю песню и сажусь на свое кресло, закрыв глаза.

– Ну? – спрашивает он, когда первый раз заканчивается песня. Я скинула ее в отдельный плейлист, поэтому другой трек не играет, когда эта мелодия заканчивается.

– Ничего, – говорю я. – Может, это слишком быстро.

Доктор Хатт поднимается и добавляет звук. Одновременно он ставит песню на повтор.

– Думай о танцах, – велит он.

– О каких именно? – спрашиваю я.

– Это не важно, – отвечает он. – Просто сделай все возможное, чтобы думать о звуках, о том, как там было темно, как много людей тебя окружали.

– Я думала, вы сказали, что не доверяете методу когнитивного интервью, – замечаю я, но сама уже застряла в мыслях об этом.