Текст книги "Убежать от зверя (ЛП)"
Автор книги: Э. Джонстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Глава 27
Я делаю все возможное, чтобы не думать о Национальных соревнованиях вплоть до того момента, пока мы не пройдем Провинциальные. В обоих случаях мы делаем одно и то же, так что, обычно, нет никаких трудностей. В этот раз все немного сложнее из-за того, что я знаю, где именно будет проходить финальный чемпионат, но я справляюсь. Кэлдон усердно работает с нами вплоть до последней недели, а потом ненадолго тренировки прекращаются, чтобы никто ничего не переломал себе, так как все либо уставшие, либо напряженные. Наша сильная сторона – хореография; мы максимально используем время в паузах между музыкальными композициями. В целом, у нас есть десять минут, и мы должны провести семь с половиной минут из них с активными кричалками. Часы начнут свой отсчет в тот момент, когда я, как со-капитан, дотронусь до мата, и в этот момент наступит черед Полли. Штрафуют за повышения или понижения, или резкость движений, но у нас достаточно практики, чтобы наша точность была на высшем уровне.
Автобус быстро доезжает до Лондона, и я могу видеть, как каждый в своей голове считает шаги и прокручивает слова композиции, под которую мы будем выступать. Мы проезжаем три дома, пока не достигаем места назначения, и незамедлительно принимаемся за очень серьезные дела типа прически и макияжа. Понятия не имею, чем занимаются парни помимо того, что сидят здесь и еще больше нервничают, но это тот самый момент, когда девушки наконец-то просыпаются и начинают вести себя как чрезмерно энергичные девчонки, но я привыкла справляться с этим.
– Дженни, подойди и сядь здесь, – говорит Левша, это прозвище после сегодняшнего голосования мы дали Саре с темными волосами. Добром это не кончится.
Дженни подходит и садится, и Сара начинает вплетать золотистые ленточки в ее косички. У каждой из нас настолько крепкие прически, насколько это вообще возможно в наше время. Это необходимо, чтобы минимизировать вероятность возникновения катастрофы, что означает «рыбий хвост» или французские косы у тех из нас, у кого длинные волосы, и миллион заколок у светловолосой Сары, чьи волосы длиной до подбородка не поддаются даже парикмахерским навыкам Полли.
– Все будет хорошо, – заверяет Карен, когда светловолосая Сара поднимает руку, ощупывая свою голову.
– Мне, правда, очень жаль, – говорит она. – Я не думала, что так получится, когда подстригала их. Я вечность не ходила с такими короткими волосами. Но я обещаю, что они быстро отрастут. Я справлюсь с…
Она останавливает сама себя. Не думать о Национальных соревнованиях. Я заставлю ее выйти из комнаты и сплюнуть, если она скажет это, и она знает, что я так и сделаю.
– Пляжным сезоном, – поправляет она себя, несмотря на то, что в этой фразе нет ни малейшего смысла.
– Гермиона, твоя очередь, – говорит Полли, и я сижу, пока она прикрепляет ленту к моим волосам. Все парни брюнеты, так что они одеты во вторую часть расцветки нашей школы. Кроме того, черные ленты, определенно, намного дороже, так что мы приберегли их на особый случай. Полли практически пихает меня, когда заканчивает с моими волосами, и прежде чем успеваю понять это, я уже среди подготовленной толпы.
– Все встаем! – командую я, и они выстраиваются для проверки. Звучит глупо, но намного, намного лучше решить все проблемы с одеждой в раздевалке, чем на сцене. Я прохожусь взглядом вверх и вниз, проверяя футболки и залакированные волосы, пока не дохожу до конца шеренги. Я смотрю на Полли, она ухмыляется и кивает.
– Ладно, давайте разыщем ребят, – говорит Полли. Она так счастлива и взволнована, что фальшивая поддержка звучит намного реальнее, чем когда-либо.
Парни, увидев нас, кричат и мяукают, – честно говоря, я должна была заметить, что оценивающие гляделки между Камероном и Алексис взаимны, – и провожают нас взглядами, повернув головы, когда мы проходим мимо них. Это часть нашего ритуала перед выступлением, и это та часть, которую я больше всего люблю. Ты не сможешь одержать победу без выступления, но можешь ее почувствовать, и прямо сейчас я чувствую, что все возможно.
– Ладно, давайте обнимемся, – говорю я, и все восемнадцать человек сжимают друг друга в объятиях. – Я знаю, что это был странный год, но я бы не хотела пройти через это ни с кем другим, кроме вас.
Это точно не та воодушевляющая речь, которую я планировала произнести. Брови всех приподнимаются. Лео смотрит в пол, а я продолжаю.
– Вы меня вдохновляете, именно вы, ребята, – продолжаю я. – Вы вдохновляете меня, и в этом и есть смысл черлидинга. Вы заставляете людей, команду, думать, что они смогут все, потому что вы верите в них. Вы поверили в меня, когда я сама в себя не верила. И сейчас я верю в вас. Мы – «Боевые Золотые Медведи», и мы собираемся победить.
Они кричат вокруг меня, и даже Лео улыбается. Я знаю, что наши крики слышны и снаружи, где нас ждут Кэлдон и Флори. Мои родители и большинство других родителей приехали сюда вместе, и будут болеть за нас, когда объявят наш выход. Я приглашала доктора Хатта, но все, что он ответил, это: «Я думаю, что болеть за черлидеров, это, на мой взгляд, слегка экзистенциально», и удалился чертить линии на Макбете.
– Леди и джентльмены! – я слышу голос диктора, и выкидываю из головы мысли обо всем, кроме нашего номера. – «Боевые Золотые Медведи» из средней школы Палермо!
Мы выбегаем наружу, сверкая улыбками и лентами, и когда включается музыка, мы идеальны. Мы выполняем весь номер, который снова и снова репетировали на тренировках, но в этот момент все по-настоящему. Этот момент – главный. И когда мы заканчиваем, толпа ликует, а когда судьи выставляют за наше выступление самые высокие оценки за этот соревновательный день, крики становятся еще громче.
Автобус увозит домой все, кроме тишины, и я когда я захожу в дом, я все еще в приподнятом настроении. Вечеринка проходит у Мэлори, потому что ее родители не против того, чтобы восемнадцать подростков сильно шумели у них в амбаре. Кэлдон угрожает смертью любому, кто выпьет, но ей не стоит беспокоиться – даже Тиг боится матери Мэлори, и большое спасибо ей за лед, который она приготовила для нас еще с обеда. Мы слишком долго задерживаемся, уже становится темно, все еще немного прохладно для уличной вечеринки, и пока Полли везет меня домой, я не могу перестать смеяться и улыбаться, и говорить ей о том, какие мы крутые.
Мои родители на кухне, ждут меня, и как только я захожу в дверь, я уже знаю причину этому. В первый раз с прошлого сентября мои родители усаживают меня для серьезного-серьезного разговора.
– Это не потому, что мы не хотим, чтобы ты ехала, – сразу переходит к делу папа. – И это не потому, что мы считаем это опасным. Просто… ты добилась такого прогресса. Ты настолько далеко продвинулась, чтобы не оглядываться назад. Ты уверена, что хочешь это сделать сейчас?
Мне интересно, будет ли у меня такой же разговор с доктором Хаттом в четверг? По всей вероятности, они уже сами позвонили ему. Я не могу винить своих родителей за то, что они отошли в сторону и позволили разбираться со мной специалисту. Я уж точно никогда не думала об этом в таком ключе. Несколько месяцев назад я сказала маме, что мне нужно, чтобы она оставалась для меня мамой, и по сегодняшний день так и есть. Мне кажется, я готова, чтобы мои родители снова заняли главную роль.
– Я знаю, что тебе трудно найти слова, чтобы это объяснить, – говорит мама. – И это нормально. Нам не нужно это понимать. Мы просто хотим, чтобы ты сказала это вслух.
У них определенно был разговор с доктором Хаттом. Полагаю, в этом есть смысл.
– Хорошо, – отвечаю я. – Была не была.
Папа улыбается и перестает рвать на кусочки салфетку в подставке, которая стоит прямо перед ним.
– Вещи, которые на самом деле помогли мне прорваться сквозь трудности всего этого года, и не только через последствия от нападения на меня, а через все, что происходило с нормальными выпускниками в их последний год в средней школе, связаны с черлидингом, – говорю я. – И я очень его люблю, о чем вы оба хорошо знаете. Так что, даже несмотря на то, что это будет означать, что мне придется быть на публике, именно поэтому я буду держаться за черлидинг. Это то, что я люблю.
Мама кивает и возвращается обратно в свое кресло. Она ничего не записывает, но у нее превосходная память.
– Знаете, как действуют персонажи в тех банальных фильмах «Если мы не сделаем этого, террористы победят»? – спрашиваю я.
– Да, – кивает папа. – Обычно это происходит перед взрывом.
– Ну, не стоит преувеличивать, но примерно так я себя чувствую, решив вернуться в Manitouwabing для черлидинга, – говорю я. – Если я сейчас откажусь, или отступлю только из-за расположения места для соревнований, я не выиграю. А я, правда-правда, хочу победить.
– Звучит хорошо, – одобряет мама. – Если ты снова наткнешься на репортеров, так им и скажи.
В газетной статье ничего не написали из того нашего разговора, но на всякий случай я рассказала своим родителям о тех нелепых вопросах, которые мне тогда задавали. Мама намного превосходит меня в написании петиций.
– Естественно, мы приедем посмотреть, – уверяет папа. – Ну, я приеду.
Мама использовала свой отпуск за год, взяв его, чтобы присматривать за мной в прошлом сентябре. Она могла бы разыграть карту «моя дочь – жертва насилия», но я рада, что она не стала этого делать, даже несмотря на то, что будет отстойно, что она пропустит мой Национальный чемпионат. В конце концов, я планирую надрать несколько серьезных задниц.
– Ну, для этого Бог и изобрел телефоны с камерами, – говорит мама.
– Я не уверена, что Бог изобрел телефоны с камерами, – возражаю я ей.
– Вероятно, он с этим помог, – говорит она. – Ты ела у Мэлори? Полагаю, нет. Что ты хочешь на ужин?
Технически, у меня подготовка, и поэтому должна питаться здоровой пищей. Но я все еще чувствую, как растворяюсь в этом моменте, поэтому мы садимся за свой воскресный ужин с мороженым.
– Никогда никому не говори, что я позволила тебе это, – предупреждает мама.
– Не переживай так сильно, милая, – успокаивает ее папа. – У нее уже есть превосходный психотерапевт.
И так я понимаю, что с нами все будет хорошо.
Часть 4
Настала весна, сорняки пустили свои корни.
Глава 28
Между Провинциальными и Национальными соревнованиями целый месяц мая. Я получаю приглашения от каждого университета, в которые подавала документы, то же самое и у Полли. В первую субботу месяца она приходит ко мне, и мы обсуждаем, какой университет выбрать.
– Теперь нам на самом деле надо сделать выбор, – говорит она. Мы сидим на моей кровати с брошюрами из всех шести университетов, которые раскиданы вокруг нас. Это немного сложно.
– Ты, по крайней мере, претендуешь на некоторые программы в трех разных университетах, – говорю я ей.
– Это было очень умно с моей стороны, – допускает она.
Черлидинг не квалифицируется как вид спорта, даже в девятой поправке, никому из нас не получить атлетическую стипендию нигде в пределах южной границы. Множество людей думают, что мы получаем их, во многом потому, что время от времени черлидеры из Палермо получают стипендии гимнастов в Штатах, что отнюдь не является нашей квалификацией. Когда мы с Полли учились в десятом классе, один из выпускников как раз это и сделал, и отправился в университет Флориды, но большинство из нас отправятся в учебные заведения Канады за свои собственные деньги, или за счет любой стипендии, которую только сможем себе отхватить.
– В Гамильтоне реально ужасное качество воздуха, – говорю я ей, кидая брошюру McMaster к ее ногам.
– Ага, но кампус великолепен, – замечает она. – И это величайший учебный госпиталь. Кроме того, мы живем будущим! Они, наверно, накрывают себя чем-то на подобии воздушного пузыря, и это, определенно, должно быть весело.
– Угу, – соглашаюсь я. Я перетасовываю свои три брошюры. Я была идиоткой, остановившись на трех разных программах. Мне просто нужно было выбрать одну. – У программы исследования древности и археологии в Карлетоне есть вариант годичного обучения за рубежом в университете Эдинбурга.
– И тонна предложенных денег для тебя, – замечает Полли. – Кто знал, что у такой крошечной блондинки есть мозг?
– Заткнись, – говорю я. – Ты хуже доктора Хатта. Он утверждает, что это благодаря его репетиторству.
– Знаешь, возможно, он не так уж и не прав, – размышляет Полли. – В этом году ты была слишком зациклена на этом и черлидинге.
– Пожалуйста, не напоминай мне, – прошу я. – Не позволяй мне выбрать университет только из-за того, что он далеко отсюда.
– Ты всегда собиралась уехать отсюда подальше, – напоминает мне Полли, что является правдой. – Но также ты собиралась и вернуться назад.
– Если я поеду в Карлетон, то смогу приезжать домой только на праздники, – говорю я. – Не на выходные.
– Но тебе придется ехать на поезде, – говорит она. – Плюс, ты будешь жить в столице, где происходит наибольшее колебание температур.
– Серьезно? – спрашиваю я.
– Холоднее только на Улан-Баторе, – усугубляет она.
– Я не уверена, что это весомый аргумент, – спорю я.
– Эй, скажи это Королеве Виктории, – говорит она. – Я думаю, тебе больше нравятся исследования древности, чем обычная история культуры кельтов, разве я не права? Плюс, ты всегда сможешь выбрать себе уроки кельтского. Если ты уедешь в Карлетон, то сможешь увидеть все еще до того, как станешь специалистом.
– Вот это хороший аргумент, – признаю я и хмуро смотрю на письмо из Карлетона. Полли права. Они предлагают мне хренову кучу денег и обещание обучения по обмену в Шотландии, в добавок ко всему прочему, Департамент сделал все так, что очень сложно от этого отказаться. – Никаких глубоких мыслей насчет Брока?
– Это был твой безопасный вариант, и мы обе об этом знаем, – говорит она, пренебрежительно махнув рукой.
– Эй, они заслуживают большего, – возражаю я.
– Неважно, – она возвращается обратно на подушку, и я прислоняюсь к ней.
– Значит, Карлетон и McMaster, – говорю я. – Мы сошлись во мнении не идти в университет, в названии которого содержится имя.
– Несомненно, – подтверждает она. – К тому же, Гамильтон и Оттава – оба на одном железнодорожном маршруте, так что это будет не так плохо.
– Все никогда уже не будет прежним, – говорю я, глядя в потолок. Я чувствую дыхание Полли на своей щеке и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.
– Нет, – шепчет она. – Не будет. Никогда уже. Тебе бы хотелось остаться в этом навечно?
– Боже правый, нет, – возражаю я. – Я думаю, мы уже достаточно выпотрошили потенциал кафетерия нашей школы. Я готова к общественным столовым залам.
– Ты абсолютно нелепа, – она вздыхает. – Давай позовем остальных девчонок, и мы сможем вместе отправить наши ходатайства на вид на жительство.
«Мы живем будущим», – сказала она. Я думаю, что снова к этому готова.
* * *
Бренда работает, но Челси и Карен появляются спустя пять минут после того, как мы позвонили им. Мэлори потребовалось больше времени, потому что она возвращалась с города, и также потому, что плохая погода. Когда она заходит в мою комнату, то сообщает, что папа хочет знать, планируем ли мы заказать пиццу или собираемся попозже организовать рейд на кухню.
– А потом он сказал что-то о Наполеоне и России, но на самом деле я не заострила на этом внимание, потому что читала сообщение от Кларенса, – говорит Мэлори.
Я выхожу за дверь и кричу так громко с лестницы, как только могу:
– Делай, что хочешь, Россия! Мы справимся!
– Что хотел Кларенс? – спрашивает Карен. Она скинула все свои вещи, касающиеся университета, на пол, потому что на кровати не оставалось места.
– Он получил приглашение со школы бизнеса Лорье, но также повторное с экономической школы Ватерлоо, – говорит Мэлори. – И почему-то, он решил, что я в состоянии ему помочь.
Мэлори собирается стать медсестрой, что, как она сказала, гораздо менее захватывающе в отличие от того, чем каждый из нас собрался заниматься, а я сказала, что это, вероятно, означает то, что она получит работу намного быстрее.
– Люди доверяют тебе, на этом все, – говорит Полли. – Что весьма кстати для врача.
– Спасибо, – благодарит Мэлори и подмигивает.
– Мы с Полли определились, – сообщаю я. – Я еду в Карлетон.
– А я Еду в Мак, – добавляет Полли.
– Технически, я тоже еду в Мак, – говорит Мэлори. – Но это скомбинировано с Conestoga, так что я поеду жить в Kitchener.
– Наркоманка! – заявляет Челси, и мы втроем впадаем в мгновенное замешательство.
– Почему из всех слов ты выбрала именно это? – спрашивает Карен, бросив в нее подушкой. – С тем же успехом ты могла бы уехать жить на Луну.
Существует множество шуток на тему продолжительности бушующего сезона и сохраняющейся значимости Канадской Защищенности, но, на самом деле, я не особо заостряю на этом внимание. Мысли о будущем, как эта, как мысли о поцелуе с Дионом – это что-то, о чем я рада знать, что могу сделать, но в данный момент не воспринимаю в серьез.
– Мы можем никогда больше не увидеть друг друга, – говорит Мэлори. – В этом вся суть. Всегда есть такая вероятность.
– На этом хватит, – говорю я. – Мы здесь, чтобы убедиться, что никто не будет слишком грубым в своем ходатайстве на вид на жительство, а не для того, чтобы говорить о том, какими несчастными мы будем в сентябре из-за разлуки друг с другом.
– Это пропускаем, – командует Полли, и мы все возвращаемся к нашим анкетам. Полли мгновенье перетасовывает их, а затем передает мне, держа лицевой стороной вниз. Я закрываю глаза и вытягиваю одну наугад.
– Мэлори! – провозглашаю я, и Полли протягивает мне ручку. – Однокомнатная или двухкомнатная?
– Однокомнатная, – говорит Мэлори в тот момент, как все остальные кричат, – двухкомнатная!
Я внимательнее присматриваюсь к брошюре.
– У тебя все еще будет своя собственная спальня. Вы будете делить только кухню. Также, это намного дешевле.
– Хорошо, – говорит Мэлори, – но если мне понадобится помощь в спасении, я призову всех вас к ответственности.
– Конечно, – говорит Полли.
Мы заполняем те части анкеты, где говорим о том, какой одержимой чистюлей и тихоней является Мэлори, несмотря на то, что на самом деле она своего рода грязнуля. Карен говорит, что всегда лучше соврать о подобных вещах, так есть шанс, что тебе не попадется какой-нибудь сумасшедший.
– Если все врут, не попадется ли мне в любом случае кто-нибудь сумасшедший? – спрашивает Мэлори.
– Без разницы, кто следующий? – спрашиваю я и передаю Мэлори ее заполненную анкету, а она проверяет ее.
Следующей мы заполняем анкету Полли, также вынуждая ее выбрать двухкомнатный вариант жилья, хотя мы и не преувеличиваем ее любовь к чистоте. Карен будет жить со своей тетей, так что мы не заполняем ее анкету вообще, и справляемся с анкетой Челси, не комментируя слишком много ее выбор жить в Тандер Бей.
– И, Гермиона, – говорит Полли, переворачивая мою анкету и забрав у меня ручку.
– Делай свое грязное дело, – говорю я.
Полли заполняет анкету, принимая советы ото всех остальных, и это не сильно отличается от того, как я бы сделала это сама. Они бы могли позволить мне выбрать однокомнатную квартиру, если бы я надавила, но комнаты в Карлетоне достаточно приличных размеров, и я не против их делить. Как единственный ребенок в семье, я никогда не делала этого прежде, и я представляю это, как получение хороших жизненных навыков.
Хотя, по большей части, это относится к тому, чтобы быть окруженной людьми, которые хорошо меня знают.
Наше будущее решено, и я спускаюсь на первый этаж. Папа что-то готовит, и как следствие этого все поверхности кухни заставлены, так что я решаю попозже заказать пиццу или две.
– Я говорил тебе! – кричит он, когда я поднимаюсь наверх с телефоном.
– Говорил! – кричу я в ответ. Я закрываю дверь за своей спиной и спрашиваю у всех, кто какую начинку предпочитает. Вы думаете, что их выбор я должна знать назубок, но Карен становится экспериментатором, когда дело касается начинки для пиццы, и обычно между ней и Мэлори проходят достаточно сложные переговоры, прежде чем мы сможем сделать звонок, так как Мэлори предпочитает исключительно сырную начинку.
На данном этапе большинство девушек, вероятно, врубили бы музыку и красили друг другу ногти, но с тех пор, как мы стали профессионально заниматься, вместо всего этого мы предпочитаем скучковаться на кровати и смотреть фильмы. Так очень тесно, но мы справляемся до тех пор, пока Полли не начинает злиться от предсказуемости заговора в фильме и садится, размахивая руками и крича на вымышленных персонажей.
– Кларенс собирается ехать в Лорье, – докладывает Мэлори приблизительно на трети фильма. Мы останавливали фильм так много раз, прерываясь на пиццу, попкорн и походы в туалет, что я едва могу вспомнить о том, что происходило в самом его начале. Хотя сейчас все приближается к развязке, к одному из этих счастливых концов, которые может обеспечить только Голливуд. Плохой парень будет пойман, и после этого все будут жить счастливо.
Сейчас у мамы проблемы с фильмами. Она не может смотреть, как арестовывают людей, потому что это убивает ее. Теперь она практически не читает фантастику. Она не знает, что я это заметила, что еще хуже, потому что это означает, что мы не можем поговорить об этом. Я хочу сказать ей, что это нормально, что я не переживаю, что плохого парня не поймали. Она сделала себе установку на мою долгую счастливую жизнь, и, по ее мнению, для этого должно случиться правосудие, но я уже сделала свой выбор.
Я собираюсь отправиться в Карлетон, где буду дышать свежим воздухом зимой и горячим воздухом летом. Я отправлюсь по обмену в Шотландию и выясню, на что, черт возьми, похож на вкус хаггис. Я сяду на поезд, а потом проеду восьмичасовой путь на машине. Я заведу новых друзей и, в конце концов, перестану быть черлидером. Я не знаю, что со мной будет, когда это произойдет, но я не боюсь. И я сделаю все эти вещи независимо от того, поймаем мы плохого парня или нет, потому что мой план всегда был таким. Я думаю, что могу остановиться на своем собственном плане. Я думала, что моя речь у костра означала, что я изменила традиции школы Палермо и переписала будущее. Я думала о стольких вещах.
– Куда собирается ехать Лео? – спрашивает Челси, и я признательна, что моя реакция не намного хуже, чем косой взгляд от Полли.
Моя жизнь не будет долгой и счастливой в традиционном смысле, но я сыта по горло традициями маленького городка.
Мне нравилось здесь расти, и это место навсегда останется моим домом, откуда я родом, но это заканчивается. Мы впятером больше никогда не будем проводить время вместе вот так. Когда-нибудь я проведу целые недели, не видя Полли. И это будет жизнь, которую я выбрала сама. Можете не сомневаться, я собираюсь жить счастливо.
– Эй, – говорит Полли, нежно толкая меня, пока остальные встают и потягиваются. – Слишком серьезное лицо для конца такого фильма.
Появляются титры. Я забыла о том, что произошел грандиозный эпизод. Но все в порядке. Я буду жить.
Глава 29
В тот момент, когда я вхожу в школьный автобус, я понимаю, что допустила ошибку. Мне следовало приехать вместе с отцом завтра утром, пропустить всю эту шумиху перед соревнованиями и избежать каждой лишней секунды нахождения в лагере Manitouwabing. Я не думала, что все будет так плохо. Я не думала, что буду так остро чувствовать запах деревьев. В конце концов, сейчас другое время года – весна, а тогда было лето, – и я думала, этой разницы будет достаточно. Ветрено, поэтому волны на озере грохочут об скалы на побережье, вместо того чтобы слегка задевать их, как было прошлым летом. Я закрываю глаза и понимаю, что намного ближе к панической атаке, чем была на протяжении всех прошедших месяцев.
– Гермиона! – кричит Тиг, а Полли хватает меня за плечо. Она несильно трясет меня, но этого достаточно, чтобы успокоить меня.
– Извини, – говорю я. – Я не была готова к этому.
– Просто оставайся сосредоточенной, – советует Полли. И она не имеет в виду победу на Национальных соревнованиях.
В отличие от того времени, когда мы были здесь в лагере, сейчас все двенадцать девушек Палермо разместились в одной хижине. Это единственное, чего не было летом, и Полли с радостью напоминала об этом всю дорогу, пока автобус тащился к лагерю. Мы с ней застолбили себе двухъярусную кровать напротив входа. Как со-капитанам, нам следовало занять кровати ближе к центру хижины, но мы уступили их Дженни и Алексис, которые вероятнее всего будут выбраны вместо нас на будущий год. Ночью здесь точно будет прохладно, но мы все привезли с собой спальные мешки и фланелевые пижамы.
Полли достает из чемодана свой купальник и кладет его на кровать. Я уже готова выдать саркастический комментарий по поводу загара, когда замечаю, что и все остальные девушки выуживают купальники с сумок.
– Что, черт возьми, здесь происходит? – спрашиваю я.
К моему удивлению, мне отвечает не Полли, а Мэлори.
– Мы хотим сделать что-нибудь сумасшедшее всей командой, – говорит она. – На озере будет реально холодно, поэтому мы только окунемся, но мы не хотим, чтобы ты расстраивалась из-за этого. Мы не захотим попасть в контрольный список или еще куда-то до тех пор, пока ты сама этого не захочешь.
– Хотя мы все равно поставим ее в затруднительное положение, – подхватывает Дженни. С тех пор, как она непреднамеренно пустила слухи обо мне, она крайне аккуратна в словах, которые говорит мне.
– Нет, – говорю я. – Нет, это великолепная идея. За исключением того, что у меня нет купальника.
Мой купальник пролетает через все помещение хижины от Полли ко мне и бьет меня по лицу. Все хихикают.
– Спасибо, – благодарю я. – Надо полагать, парни снаружи?
– Готовы и ждут, – кивает Астрид. Она снова подросла, и Полли пришлось в автобусе перешивать подол ее юбки, потому что она забыла об этом. Швы получились немного кривые, потому что в каждом школьном автобусе дорога ощущается очень уж ухабистой, но они не слишком заметны. Хотели мы этого или нет, в этом году все подросли.
– Тогда ладно, – говорю я, и вскоре дюжина девушек уже в купальниках и с полотенцами.
– Нам позволено плавать? – спрашивает Мэлори. – Я об этом как-то никогда не задумывалась.
– Я узнавала, – говорит Карен. – Кэлдон сказала, что мы можем ходить на озеро, когда захотим, если мы настолько глупые, чтобы сделать это.
– Давайте сделаем это до того, как я передумаю, – просит Полли и бросается вперед, чтобы открыть дверь хижины.
Парни стоят и ждут нас, они в майках, плавательных шортах и с полотенцами на плечах.
– Будет не так уж и плохо! – говорит Кларенс. – Я плавал у коттеджа в мае, было прохладно, но нормально.
– В твоем коттедже горячая ванна, – замечает Мэлори.
– Мы можем прижаться друг к другу, чтобы согреться, – говорит Тиг.
– Я быстрее поцелую вуки, – парирует Полли. (Примеч. Вуки (англ. Wookiee), в буквальном переводе – «народ деревьев», раса волосатых двуногих гуманоидов, которые жили на планете Кашиик. Героисаги «Звездные войны»).
Мы все направляемся к пристани. Уже прибыли несколько других команд, пропустивших распределение, но когда мы сами по себе маршируем мимо них к озеру, никто не высказывает в наш адрес серьезных возражений.
– Несколько правил! – объявляет Тиг. – Ладно, на самом деле правила только два. Все прыгают с края пристани. Как только вы оказываетесь в воде, то остаетесь на месте, пока не спрыгнет вся команда. Если по какой-то причине вы не прыгните и оставите всех нас тонуть, мы вернемся с креативной идеей мести.
– Это глупая игра, – говорит Полли, поглядывая на меня, но я уже далеко.
Они нашли меня там, где деревья вырастают прямо из озера, прежде чем вытягиваются вверх к облакам. Там я лежала без сознания и наполовину погруженная в озеро, где плоские серые скалы и розовые камни гранита. И теперь я снова собираюсь туда прыгнуть.
На середине пристани останавливаются бок о бок Лео с Тигом, Эрик прямо за ними. Кажется, они обсуждают порядок прыжков, и наконец-то Эрик просто скидывает полотенце и бежит к краю. Когда прыгает, он кричит, коротко и резко, и замолкает, прежде чем достигает воды с громким всплеском. Тиг и Лео следуют прямо за ним, а затем обе Сары и Астрид.
– Как вода? – спрашивает Дион, когда они выныривают на поверхность и перестают плескаться друг на друга.
– Освежает, – говорит Эрик. Его зубы практически не стучат, но тем не менее. – Вам определенно лучше как можно быстрее присоединиться к нам.
Один за другим мы прыгаем. Озеро заполняется всплесками, дрожащими друзьями, и вдруг здесь больше не страшно. Это просто озеро. И я люблю плавать.
– Пойдем, Гермиона, – кричит Кларенс. – Здесь чертовски холодно!
Я смеюсь и притворяюсь, что озеро может слышать меня. Я представляю, что оно понимает: я не боюсь его. Мы оба оказались в неудачном месте. Но это не причина, чтобы мы избегали друг друга. Я делаю глубокий вдох, вытягиваю руки над головой и отдаюсь этому ощущению. Я аккуратно прорезаю воду, которая шокирующее холодная, и выныриваю рядом с Дионом, который барахтается в воде. Я ложусь на спину, и слабый июньский закат согревает мое тело. Один долгий момент я плыву, ощущая вокруг себя воду, а затем рядом со мной всплывает Полли и утягивает меня под воду.
Я всплываю на поверхность, отфыркиваясь, а она смеется. Дион тоже смеется, а я понимаю, что мне нравится видеть его улыбку. Неподалеку барахтаются в воде Лео и Тиг, и впервые за долгое время Лео улыбается мне. Возможно, он начинает понимать. Хотя, на самом деле, мне все равно. Я не хочу быть ни для кого образцом, чтобы быть лучшим человеком.
– Мы уже можем выходить? – спрашивает Камерон. Его лицо слегка посинело.
– Думаю, это великолепная идея, – соглашается Тиг и плывет к лестнице.
Несколько девушек пытаются выбраться наружу. Это возможно, но босиком неудобно из-за угрожающего нашествия полосатых моллюсков. Большинство из нас просто ждут своей очереди к лестнице. Справедливости ради, я решаю, что раз я была последней прыгнувшей, то и выходить из воды тоже должна последней. Я барахтаюсь в воде около лестницы, но не близко, чтобы пресекать людям путь.
– Ты выглядишь счастливой, – говорит Дион, тяжело дыша недалеко от меня. Он может бегать и танцевать вечно, но судя по всему плавать ему тяжело. На самом деле, я не удивлена. Парни не всегда легко плавают.
– Так и есть, – говорю я. – Я не была уверена, что буду, но так и есть.
– Это хорошо, – вздыхает он. – Чем будешь заниматься летом?
– Вероятно, работать, – говорю я. – Пока не знаю, где именно. В прошлом сентябре мои родители собирались помочь мне найти работу, но потом передумали.
Мне комфортнее не договаривать. Это не избегание или отрицание. Это просто естественное течение разговора.
