Текст книги "Дорога к замку"

Автор книги: Дзюнъити Ватанабэ

Соавторы: Ясуси Иноуэ,Кэндзи Маруяма,Синъитьиро Накамура,Такако Такахаси,Дзиро Икусима,Оока Сёхэй
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Ясуси Иноуэ

Потоп

В конце правления Сянь–ди, последнего императора Младшей династии Хань [10]10
  Младшая династия Хань правила Китаем с 25 по 220 гг. н. э.


[Закрыть], военачальник Со Май выступил из Дуньхуана [11]11
  Дуньхуан – город–крепость у северо–западного окончания Великой Китайской стены.


[Закрыть]через заставу Юймыньгуань во главе тысячи воинов, чтобы основать военное поселение на берегу Кумхэ – реки, текущей в восточной части пустыни Такламакан. Впервые за последние тридцать лет китайские войска отправлялись в поход за пределы империи.

Ещё триста лет назад великий У–ди [12]12
  У–ди (141—87 гг. до н. э.) – 7–й император Старшей династии Хань.


[Закрыть]прошёл со своей армией по Западному Краю [13]13
  Западный Край – северо–западная пограничная область.


[Закрыть], но набеги гуннов не прекращались, и из‑за них нередко приходилось закрывать заставы Юймыньгуань и Яньгуань. Иногда власть империи распространялась далеко на запад, до самого горного хребта Кунь–Лунь, но в иные годы полчища гуннов, прорвавшись через Великую стену, разоряли страну до самой Хуанхэ.

С гуннской угрозой неизбежно сталкивались все ханьские императоры – и Старшей, и Младшей династий. Пока на границах империи кочевали гунны, Сыны Неба не знали покоя. Чтобы обезопасить от набегов земли, лежащие за Хуанхэ, надо было разбить воинственных кочевников, а для этого требовалось покорить весь Западный Край. Однако путь туда был далёк и полон опасностей, сопредельные племена ненадёжны, а затраты на снаряжение и содержание войска огромны, поэтому завоевание этих земель каждый раз приходилось откладывать. Многие поколения правителей Китая были не в силах справиться со столь сложным делом.

В предшествующие века китайские войска бесчисленное множество раз отправлялись в поход для выполнения той же задачи, которая теперь была поручена Со Маю. В последний раз китайцы покинули Западный Край тридцать лет назад. С тех пор набеги гуннов участились, степная конница уже по нескольку раз в год опустошала земли в верховьях Хуанхэ. Поэтому, стремясь лишить гуннов плацдарма для набегов, император Сянь–ди приказал своим воинам отправляться на запад. Со Маю было велено основать там крепость, которая явилась бы опорным пункхом для китайских войск. Никаких сведений о жизни полководца до этого похода не сохранилось. В древней летописи о нем сказано только: "Со Май, по прозвищу Янь И, родом из Дуньхуана, муж весьма достойный".

Исстари солдат для походов в дальние земли вербовали из беглых рабов, преступников и прочих отбросов общества. Из тёмных людишек набирал своих воинов Чжан Цянь, впервые исследовавший Западный Край во времена императора У–ди, из всякого сброда состояло и войско прославленного Ли Гуан‑ли [14]14
  Ли Гуан–Ли (? – 89 г. до н. э.) – знаменитый полководец.


[Закрыть], некогда ходившего в Давань [15]15
  Давань – ханьское название Ферганы.


[Закрыть]за знаменитыми ферганскими конями. И полководцы более позднего времени, воевавшие в Западном Крае – Бань Чао и Бань Юн [16]16
  Бань Чао и Бань Юн – отец и сын, знаменитые полководцы I‑II вв. н. э.


[Закрыть], тоже набирали своих воинов из отребья, людей без роду без племени.

Уж если таковы были армии великих полководцев, нетрудно представить, кто вошёл в ту тысячу военных поселенцев, что отправлялись в поход с Со Маем. Военачальник, не старый ещё мужчина – ему было под пятьдесят, – собрал в свой отряд всех отъявленных негодяев из дуньхуанского гарнизона. Единственное требование Со Мая к солдатам состояло в том, чтобы любой из них мог натянуть тетиву большого дальнобойного лука.

Никто, даже сам Со Май, не думал, что эта тысяча воинов, выйдя через Юймыньгуань, сумеет когда‑нибудь вернуться обратно.

В день выступления в поход полководец встал во главе колонны и отдал команду трогаться в путь, но когда последние ряды отошли на два тё [17]17
  Тё – мера длины, примерно 110 м.


[Закрыть]от стен крепости Гуаньби, войско остановилось. Со Май давал солдатам возможность проститься с родиной, которую им вряд ли доведётся увидеть вновь.

Выступление должно было состояться ещё на рассвете, но времени на сборы ушло больше, чем предполагалось, и солнце, суля полуденный зной, уже высоко стояло в небе. Даже освещённый солнечными лучами, пепельно–серый силуэт крепости являл собой мрачное зрелище.

Некоторое время Со Май смотрел на дозорную башню, возвышавшуюся над Гуаньби. Потом отвернулся, решительно сузил глаза, и его лицо приняло обычное суровое выражение. Он приказал трогаться в путь.

Вся жизнь Со Мая прошла в боях с гуннами. Ему довелось сражаться с варварами по всей границе, и обычно было безразлично, где нести службу, но нынешнее задание – углубиться во вражеские земли – пришлось военачальнику не по душе. Он хорошо понимал, что значит создать военную колонию в самом сердце вражеской территории. Это несомненно даст новый толчок бесконечной войне с проклятыми гуннами. Придётся без конца замирять беспокойные племена Западного Края, распахивать целину для обеспечения войска продовольствием. Даже если удастся закрепиться на берегах Кумхэ, долго им в пустыне не продержаться. При условии, что из Китая будет регулярно поступать помощь, у них ещё есть шанс. Но если не будет – и воинов, и само поселение неизбежно проглотит пустыня. А особенно надеяться на помощь из Китая не приходилось. Держава слабела год от года, одолеваемый внутренними проблемами Сын Неба мог просто забыть о них. К тому же правителям страны нередко приходилось отменять данные ранее приказы.

Уже после полудня войско Со Мая вступило в бескрайнее царство песков. На третий день пути начались барханы: солдаты преодолевали один – за ним оказывался другой, и конца барханам не было видно. С четвёртого дня отряд начал двигаться в боевом порядке, а к вечеру вышел к небольшому оазису и остановился на отдых. Ночью в лагере появилось десятка полтора одетых по–чужеземному женщин и мужчин, они принесли продавать воду. Было непонятно, откуда они узнали о появлении китайцев. Эти люди принадлежали к племени аланов.

Со Май подозвал одну из женщин и велел ей остаться на ночь в его палатке. Она не стала противиться. Кожа у аланки была блестящей, словно смазанная жиром, и прохладной, как рыбья чешуя. В ней явно была примесь китайской крови, и она немного говорила по–китайски.

Лёжа в палатке с Со Маем, женщина рассказала ему, что на месте этого оазиса когда‑то находился Город Дракона, столица племени гян–лаев. Со Маю никогда не приходилось слышать о таком народе. Из рассказа женщины он не понял, сколько лет прошло с тех пор. Столица гян–лаев была огромна, говорила аланка, если на восходе солнца войти в западные её ворота, выйти из восточных можно было только на закате. Город раскинулся на пологом берегу озера, вода из которого текла по широкому каналу, опоясывающему городские стены. Если встать на самое высокое место в городе и посмотреть на запад, в сторону озера, канал напоминал свернувшегося кольцом дракона. Город стоял на пластах каменной соли, и почва была такой твёрдой, что когда путники хотели дать отдых своим животным, им приходилось подстилать на землю циновки. Здесь часто бывали густые туманы, поэтому в иные дни нельзя было рассмотреть на небе солнца, а ночью – луны и звёзд. А кроме мужчин и женщин племени гян–лаев, в этих местах жило много злых духов, и однажды ночью озеро вышло из берегов, и город погрузился в его воды.

Со Май слушал рассказ аланки, смотрел в её лицо, освещённое падавшим в палатку лунным светом, и вдруг почувствовал, что не хочет расставаться с этой женщиной.

На следующий день она отправилась в путь вместе с отрядом. По совету помощников, чтобы не привлекать к аланке внимания своего буйного воинства, Со Май переодел её в мужское платье, посадил на верблюда и велел держаться рядом с собой.

Несмотря на эти предосторожности, дня через два все уже знали, что в отряде есть женщина, однако никто не осмеливался к ней приблизиться. Солдаты боялись Со Мая.

На седьмой день войско вышло на каменистую равнину и теперь двигалось по пути, отмеченному костями людей и животных. За три дня отряд миновал три заброшенных крепости, полузасыпанных песком, с покосившимися на запад стенами и башнями. Много лет назад эти укрепления построили варвары, их попеременно захватывали то гуннские, то китайские воины, а теперь от них, брошенных людьми и затерянных в пустыне, остались одни развалины.

Миновав руины, войско на десятый день вышло к месту, откуда до Кумхэ, цели похода, оставалось всего полдня пути. Дождь, который начался ещё вчера, превратился в настоящий ливень, люди и животные промокли до костей. На ночь разбили палатки, но ткань пропускала воду, и солдаты сильно страдали от холода и сырости.

В эту ночь неожиданно прибыло полтора десятка всадников от царя шаньшаней, они доставили продовольствие для войска. Потом трое купцов племени куча привезли на верблюдах товары для торговли. Они сообщили, что за рекой Кумхэ, куда держал путь Со Май, гунны уже в течение нескольких дней собирают большое войско.

Услышав об этом, военачальник, несмотря на позднее время, отдал приказ к выступлению. Он решил немедленно нанести удар по скоплению гуннов и уничтожить их. Под проливным дождём отряд двинулся вперёд форсированным маршем и к рассвету вышел к берегу Кумхэ, как раз напротив лагеря гуннов. Подойдя ближе к реке, Со Май увидел перед собой в сером свете занимающегося дня бешено несущиеся грязно–жёлтые воды. Нечего было и думать переправляться на ту сторону. Военачальник собирался с ходу форсировать реку и напасть на лагерь врага – в успехе атаки он не сомневался, – но взбесившийся поток препятствовал осуществлению его плана.

Обескураженный, Со Май застыл у воды. Берег зарос камышом, но не было ни одного дерева, чтобы укрыться от ливня. Войско продолжало мокнуть под дождём. Через полчаса к Со Маю, все ещё заворожённо глядевшему в бурые волны, подошёл один из воинов. Это был Чжан, самый верный его помощник, с которым он делил невзгоды и лишения уже более десяти лет. Он сказал, что, по древнему поверью, гнев речного бога можно утихомирить, если принести ему в жертву женщину, и что другого выхода у них нет.

Со Май ничего ему не ответил. Тогда Чжан добавил, что, если они промеддят хотя бы день, к гуннам подойдёт подкрепление и тогда положение станет крайне неблагоприятным. Помолчав ещё немного, Со Май ответил так:

– Ван Цзунь был крепок в своей вере, и дамбу не прорвало [18]18
  Ван Цзунь – государственный деятель периода Старшей династии Хань. По преданию, предотвратил разлив Хуанхэ, принеся реке в жертву белого коня.


[Закрыть]. А когда враги хотели обмануть Гуан У–ди, река Хутохэ замёрзла [19]19
  Гуан У–ди – основатель Младшей династии Хань, император (27—57 гг. н. э.). Преследуемый врагами, он отступил к горной реке Хутохэ, поверив ложным сведениям, что она замёрзла. Согласно легенде, когда он подошёл к реке, она покрылась льдом.


[Закрыть]. Не думаю, чтобы боги воды переменились с тех пор.

Затем он велел соорудить на берегу алтарь и, встав перед ним, начал молиться. Со Май был готов на что угодно, лишь бы не отдавать аланку грязным водам Кумхэ. Он хотел умилостивить речного бога молитвами, упросить его обуздать поток. Легенда гласит, что некогда воину удалось таким образом усмирить бурные воды. Если это правда, почему бы и ему не попробовать добиться того же?

Со Май молился два часа, но жёлтые воды не убывали, а, наоборот, разливались все шире. Прошло ещё два часа. Река вышла из берегов, бурые волны стали лизать ноги солдат. Со Май продолжал молиться.

Чжан вновь подошёл к нему и опять заговорил о жертвоприношении. Чем молиться и ждать милости речного бога, не проще ли бросить женщину в воду, сказал он. Не дождавшись ответа военачальника, Чжан добавил, что так или иначе, а с этого места надо уходить, пока потоком не смыло людей и животных.

Тут Со Май внезапно выхватил из ножен меч, зажал клинок в зубах и задрал лицо к небу. Капли дождя били прямо в его широко раскрытые глаза. Чжан и все остальные, затаив дыхание, смотрели на своего командира. В его облике было что‑то дьявольское. Вдруг алтарь, стоявший перед Со Маем, покосился, подмытый водой, и в следующий момент река унесла его прочь. Но военачальник все стоял над волнами в той же странной позе.

Наконец он шевельнулся, взял меч в руку и, повернувшись лицом к воинам, крикнул зычным голосом:

– Мои молитвы не доходят до неба, потому что в реке поселился злой дух! Мы покорим его мечом! Заставим реку отступить и переправимся на ту сторону!

Голос Со Мая громовым раскатом прокатился над рядами воинов.

Дождь прекратился, но вода в реке продолжала прибывать. Со Май отвёл войско шагов на полтораста назад, на холм, и построил его в боевой порядок.

Лучники стали стрелять по потоку. Бесчисленное количество стрел пронзало жёлтые воды и исчезало в них. Потом вперёд с боевым кличем кинулись пехотинцы. Били боевые барабаны, воины размахивали мечами и копьями, прыгали с берега в поток и, стоя на мелководье, рубили и кололи его.

Волны, пенясь, поднимались все выше. Немало воинов, потеряв опору под ногами, падало, и река уносила их прочь.

Бой продолжался до вечера. Кумхэ наступала, и лагерь все время приходилось передвигать назад, на более высокое место. И Со Маю, руководившему сражением, и самим воинам, рубившимся с рекой не на жизнь, а на смерть, стремительный, бурлящий поток казался огромным чудовищем. Он бесился и бился в корчах, то кидался воинам навстречу, то немного отступал, потом напирал опять.

К ночи обессилевшие воины попадали на залитую водой землю и уснули.

На следующий день небо прояснилось, но воды в реке не убавилось. Теперь весь поток крутился водоворотами. С утра битва с Кумхэ разгорелась с новой силой. Как и вчера, сначала в реку полетели стрелы и камни, потом в дело пошли мечи и копья. Солнце высоко поднялось в небе, его холодные поначалу лучи стали по–полуденному жаркими, в них загадочно посверкивали клинки мечей и наконечники копий. Враг не уступал. При каждой новой атаке поток уносил несколько воинов.

Опять спустилась ночь. Прибыли военачальники племён шаныпаней, куча и карашаров, каждый привёл по тысяче воинов. Эти народы, страдавшие от гуннских набегов, давно ждали прихода китайских войск. Поэтому, услышав о появлении отряда Со Мая, они поспешили присягнуть на верность империи.

Со Май решил присоединить иноплеменных воинов к своим и продолжать атаковать реку ночью. В освещённой голубым лунным светом пустыне четырехтысячное войско построилось в три колонны. Вновь загремели барабаны, солдаты с криком бросились вперёд. Когда одна колонна отходила, её сменяла другая. Но Кумхэ не отступала, лишь пенилась в лунном свете чёрными водоворотами.

Тогда Со Май решился на последнюю решительную атаку. Он собрал лошадей со всего войска и посадил на них самых сильных воинов. Полководец собирался нанести удар конницей по самой середине потока и сам встал во главе трехсот всадников. По его знаку кони разом ударили копытами в песок. Бросившись верхом в реку, Со Май стал размахивать копьём. Течение подхватило его, понесло вниз и в конце концов выкинуло на мелководье. Обхватив коня за шею, Со Май выбрался на берег. Там уже стояло несколько десятков лошадей, блестя мокрыми телами в лунном свете, были там и воины, оставшиеся без коней. Понемногу выбирались на берег остальные.

Со Май построил и пересчитал воинов. Примерно половины людей и животных не хватало. Военачальника и солдат снесло далеко вниз по течению, и, чтобы вернуться в лагерь, им пришлось часа два пробираться по залитой водой равнине.

Вернувшись к войску, Со Май велел уцелевшим воинам снова идти в атаку и опять сам встал впереди. Но его конь отказывался трогаться с места, то же было и с другими лошадьми. Тогда Со Май выхватил меч и стал бить им плашмя коня по спине, остальные воины последовали его примеру. На сей раз, наученные горьким опытом, они не взяли с собой копий и вооружились одними мечами. Кое‑как конница приблизилась к реке.

Выехав на берег, Со Май вдруг натянул поводья и взмахом меча приказал следовавшим за ним воинам остановиться. Несколько всадников, не сумев справиться с лошадьми, сорвались в воду. Со Май замер в ошеломлении, не зная, верить ли своим глазам: Кумхэ стала вполовину уже, она по–прежнему стремительно неслась мимо, но берега, ещё недавно залитые водой, уже обнажились.

Со Май подозвал Чжана. Тот приблизился и тоже застыл в недоумении, уставившись на реку. В рядах воинов стали раздаваться победные крики.

Через час, разделившись на несколько частей, войско переправилось на другой берег. Затем, не теряя времени, китайцы, шаньшани, куча и карашары стремительно напали на лагерь гуннов, находившийся в нескольких ли [20]20
  Ли – мера длины, примерно 415 метров.


[Закрыть]от берега.

Сражение закончилось к рассвету, но воины, преследовавшие разбитого врага, вернулись в лагерь только через день – Со Май велел не прекращать погони, пока в живых не останется ни одного гунна.

Весь следующий год Со Май был занят трудами по строительству военной колонии на берегу Кумхэ, в отбитом у гуннов поселении. Прежде всего он соорудил временные бараки для воинов, потом провёл из реки каналы для орошения полей. В работах китайцам помогали, сменяя друг друга, воины шаньшаней, куча и других племён и государств Западного Края. Слава Со Мая – победителя гуннов разнеслась по всей великой пустыне, а весть о том, что он покорил саму Кумхэ, повергла в трепет все тридцать народностей Такламакана.

В результате создания китайского военного поселения гунны на время перестали появляться в районе Кумхэ. Между колонией и заставой Юймыньгуань было построено два укрепления, и по этому пути стали ходить торговые караваны. Каждые три дня из Западного Края в империю теперь отправлялись купцы с товарами.

Приезжавшие из метрополии торговцы рассказывали, что в Китае ходят слухи, будто на территории Западного Края, как в стародавние времена, опять будет создано губернаторство, и это было похоже на правду. Местные племена давно добивались этого, и не раз через поселение Со Мая, следуя на восток, проезжали их послы, чтобы просить китайского императора об этой милости.

На второй год Со Май занялся строительством больших казарм и возведением крепостных стен. Красили глинобитные стены, из кирпича и досок строили дома, крыли соломенными матами крыши. Было построено четыре большие казармы – на пятьсот воинов каждая – и рядом две дозорные башни. Высокая стена опоясывала всю колонию: и казармы, и учебный плац, и посёлок, кроме того, в крепости были ещё рынок, храм и кладбище. Для работы на строительстве слали людей и материалы со всего Западного Края. Кроме местного наречия, здесь можно было услышать согдский, гуннский, хотанский и множество других языков. От стен крепости во все стороны простирались возделанные поля. Они были расчерчены оросительными каналами, вдоль которых росли невысокие ещё тополя. Половина китайских солдат трудилась на строительстве крепости, а другая половина вместе с местными жителями каждый день работала в полях. На второй год собрали первый урожай – пятьсот тысяч ши [21]21
  Ши – мера веса. В ханьском Китае равнялась примерно 27 кг.


[Закрыть]чумизы и столько же пшеницы, а грядущие годы сулили ещё более обильные урожаи.

Солдаты забыли о сражениях и занимались только строительством и земледелием. Со Май по–прежнему держал аланку при себе. Он привязался к этой тихой, незаметной женщине. Трудно было выразить словами, насколько она скрашивала его пребывание в землях варваров. Во всей крепости только комната Со Мая была убрана празднично. Глинобитный пол, застланный тростниковыми циновками, покрывали сверху ещё разноцветные тканые ковры. В прихожей стояли кувшины для воды, а в комнате на полках красовались стеклянные миски и чашки, вывезенные из западных земель. Аланка не пользовалась косметикой, но любила красивые украшения – ожерелья из яшмы, тонкие бронзовые кольца, серьги из белых камешков.

Во время сбора первого урожая пшеницы, ровно через год после начала похода, из Дуньхуана от правителя Западного Края с посланцем была доставлена благодарственная грамота. Вместе с ней пришёл приказ гарнизону возвращаться назад. Со Май сказал гонцу, что колония только начинает строиться, и выразил желание задержаться в землях варваров ещё на некоторое время. Посланец рассказал военачальнику, что его победа над водами Кумхэ принесла ему в Китае великую славу и, возможно, по возвращении он будет удостоен почётного титула Командующего Западом – звания, которое некогда было пожаловано прославленному покорителю Давани Ли Гуан‑ли. Об этом говорила вся столица. Но блеск неожиданно свалившейся славы лишь испугал Со Мая – он всю жизнь прожил в тени и не стремился к большему.

Военачальник никому ни словом не упомянул о беседе с посланцем, но каким‑то образом новости моментально разнеслись по гарнизону, и солдатам уже не терпелось вернуться домой. Повсюду разговоры велись только об этом.

Аланка рассказала Со Маю о слухах, ходивших в крепости, но он ответил, что вовсе не собирается возвращаться в Китай. Женщина никогда не проявляла открыто своих чувств, но тут, услышав, что Со Май остаётся, вся засветилась от радости и стала вдруг необычайно разговорчивой. Радостно блестя глазами, она болтала и смеялась без умолку. В этот день она надела все свои украшения. Глядя на неё, Со Май вновь почувствовал, как она ему дорога.

Он собрал на плацу весь гарнизон и объявил слух о возвращении ложным. Им предстоят годы боев с гуннами, сказал он. А кто будет вести разговоры о возвращении в Китай, того ждёт смертная казнь вне зависимости от звания и заслуг.

Как бы в подтверждение его слов через несколько дней после этого воинам пришлось оставить мотыги и снова, впервые после долгого перерыва, взяться за мечи и копья, чтобы отразить набег стремительной гуннской конницы. После этого налёты гуннов уже не прекращались. Солдатам хватало работы и с мотыгой, и с мечом. Слухи о возвращении домой, как некогда воды Кумхэ, схлынули и забылись.

В третье лето собрали по миллиону ши чумизы и пшеницы. Со сбором урожая совпало окончание строительных работ, и в честь завершения трудов Со Май приказал устроить большой трехдневный праздник. По этому случаю к крепости стеклось огромное количество варваров в самых различных нарядах – непонятно было, откуда их столько и взялось.

Каждый вечер Со Май вместе с аланкой поднимался на дозорную башню и любовался оттуда разноцветными огнями, которыми сверкала крепость. В один из этих трёх вечеров женщина спросила, не означает ли празднество, что войско возвращается в Китай. Со Май, засмеявшись, стал её успокаивать, но она, глядя ему в глаза, молча покачала головой. Почему ты мне не веришь? – спросил он. Я тебе верю, ответила женщина. Тебе я верю, а судьбе – нет, ибо ты не можешь знать, что тебя ждёт завтра.

На этот раз опасения аланки оказались не пустыми страхами. Не зависящая от воли Со Мая судьба, которой боялась женщина, сказала своё слово полгода спустя.

В конце осени, когда закончились полевые работы, Со Май, взяв с собой половину гарнизона, пошёл на северо–запад, где гунны собирали против него войско. Он рассчитывал, что поход продлится не более десяти дней, но бои затянулись. Сначала отряд племени куча передался врагу, потом войско пострадало от сильного града, необычно раннего в том году; бои шли с переменным успехом, и Со Маю пришлось задержаться надолго.

Когда гунны наконец были отброшены на север, шёл уже новый год. В снежный день обессиленные и измождённые до неузнаваемости солдаты вернулись к воротам крепости. Но на пиках передового отряда верблюжьей кавалерии, как победные знамёна, торчали головы гуннских вождей. На мёртвых головах, на горбах верблюдов, на плечах воинов лежал снег.

Наконец‑то Со Май вернулся домой. На пороге его встретила аланка, и по её лицу, не такому, как всегда, он сразу понял: что‑то случилось. Прямо с порога она провела его в комнату. Там сидел посланец из Китая, ждавший возвращения Со Мая уже целый месяц. У него был приказ с императорской печатью, предписывавший гарнизону возвращать-, с я в метрополию, где Со Мая и его солдат ждали великие почести.

Отряд, присланный на смену, прибыл в крепость в начале июня, когда на ветвях тамариска распускались зеленые почки. С тех пор как был получен приказ о возвращении, Со Май все время был занят то стычками с гуннами, то полевыми работами, и у него не было времени подумать об аланке. Она же, казалось, все чаще задумывалась о своём будущем. В её маленькой головке шевелились тревожные мысли. Возьмёт ли Со Май её с собой в Китай? А если да, смогут ли они там жить так же, как до сих пор? Когда она спрашивала его об этом, он всегда отвечал ей коротко: "Ну конечно, я возьму тебя с собой". Со Май действительно собирался увезти её в Китай. Но когда в его памяти всплывали улицы и дома Ланьчжоу и Цзюцюани, он чувствовал, что женщине варварского племени там не место. Все в ней было не таким: и волосы, и глаза, и речь, и цвет кожи. Однако Со Май гнал такие мысли прочь. Он вообще не привык долго раздумывать, а уж из‑за бабы и вовсе нечего было ломать голову.

Войско, пришедшее на смену, было в два раза больше отряда Со Мая. После того как он передал новому коменданту, молодому военачальнику, все дела, возвращающиеся в Китай провели в крепости ещё три дня. Со Май не спешил уходить из колонии, которой было отдано столько трудов, да и хотелось дождаться, пока кончатся дожди и установится ясная погода.

В день выступления новый гарнизон с почётом проводил отряд Со Мая в путь. За воротами собралось сотни две местных жителей, пришедших попрощаться с солдатами. Колонна двинулась по дороге, которую они сами когда‑то проложили. Небо было ясным, сухой свежий ветерок шелестел листвой тополей и тамарисков, посаженных вдоль дороги, которая вела от крепости прямо к Кумхэ.

Выйдя на берег, Со Май увидел ту же картину, что и несколько лет назад. Широко разлившаяся река бурлила, выйдя из берегов.

Переправиться решено было во что бы то ни стало. Никому не хотелось возвращаться в крепость. В этом и Чжан, и остальные помощники Со Мая были единодушны. Так считали и все солдаты: не может войско, один раз уже заставившее Кумхэ покориться и прославившееся этой победой, отступить перед тем же врагом.

– Надо пробиваться с боем на ту сторону, – сказал один из командиров. Однако Со Май решил остановиться и подождать до утра. В первой половине дня погода стояла ясная, но с вечера пошёл дождь, который постепенно усиливался.

Перед рассветом Чжан вошёл в палатку военачальника и доложил, что река, впитав в себя дождевую воду, разлилась ещё шире. Чтобы не стоять тут несколько дней, а то и недель, сказал он, надо сразиться с рекой, и чем скорее, тем лучше.

Оставив Чжана в палатке, Со Май вышел наружу один. Светало. Под проливным дождём военачальник подошёл к берегу. Вода со вчерашнего дня явно прибыла. Долго он стоял так – одна–единственная мысль не давала ему покоя. Подобное он испытывал впервые, и время тянулось мучительно долго.

Наконец он вернулся в палатку и, оборотившись лицом к Чжану, ожидавшему ответа, тихо, но отчётливо сказал:

– Принесём в жертву женщину.

Ошеломлённый Чжан уставился на своего командира. Единственной женщиной в отряде была аланка. Вновь обретя Дар речи, он поблагодарил Со Мая за принятое решение и сказал, что хотел и сам это предложить, но не решался. Потом повернулся и быстро вышел.

Вскоре до слуха Со Мая донёсся пронзительный женский крик. Это кричала аланка, которую вытаскивали из соседней палатки. Её вопль разорвал ночную тишину и напомнил почему‑то Со Маю крик диких птиц, который ему много раз приходилось слышать по ночам в горах во время последнего тяжёлого похода против гуннов.

Когда рассвело, Со Май построил солдат на берегу. Дождь кончился. То ли от этого, то ли ещё отчего, но грязно–жёлтый поток, поглотивший аланку, несколько присмирел.

– Если переправляться, то сейчас, – стал торопить командира Чжан.

Войско прошло несколько сотен шагов по берегу, выбирая место для переправы, и разделилось на несколько групп. Первая из них вошла в воду. Поток изо всех сил пытался снести людей и животных, сорвал несколько тюков, притороченных к спинам лошадей, но все же группа достигла противоположного берега без потерь. Ни один солдат не погиб – и это из‑за того, что мы принесли в жертву женщину, сказал Чжан. Со Май промолчал, он и сам так думал.

Группы солдат переправлялись на другой берег одна за другой. Со Май послал коня в реку во главе последней из них. Со времени начала переправы поток, казалось, стал ещё спокойнее. Благополучно перебравшись на другой берег, военачальник почувствовал острую жалость и признательность к принесённой в жертву аланке. С его плеч вдруг словно упала огромная тяжесть, о существовании которой он до этого момента и не подозревал.

Войско снова двинулось в путь. Со Май с Чжаном ехали впереди. Вдруг Чжан остановил коня и закричал:

– Смотрите!

Натянув поводья, Со Май взглянул туда, куда показывал помощник.

С дальнего края равнины, занимая весь горизонт, двигалась какая‑то плотная текучая масса, напоминавшая жёлтую лаву. Со Май не понял, что это такое. Жёлтая полоса неуклонно надвигалась, постепенно поглощая пустыню.

– Что это?! – закричал Со Май. Ни Чжан, ни остальные воины не могли ему ответить. "Что это такое? Что это?!" – шумели солдаты.

– Вода–а! Это наводнение! – раздался чей‑то крик. И все поняли, что жёлтая стена, надвигающаяся на них по пустыне, – это огромная масса воды, гигантское наводнение. Грязные потоки где‑то медленнее, где‑то быстрее поглощали сушу, вырываясь вперёд зловещими языками.

– Что будем делать? – спросил Чжан. Но Со Май не находил спасительного решения.

– Скорее вниз, по течению реки! – крикнул он. И справа и слева был грозный враг – вода, спасение могло быть только ниже по течению. Люди, кони, верблюды, смешав ряды, бросились сломя голову прочь. Карабкаясь по холмам, отряд бежал по равнине на юго–восток. Но вот все остановились – дальше пути не было. Перед ними расстилалось безбрежное море – ниже по течению все тоже было затоплено.

Отряд изменил направление бега и бросился на северо-восток. Но вскоре путь им опять преградила вода. Солдаты ринулись было в другую сторону, но тут Со Май увидел, что грязно–жёлтое покрывало вод скрыло землю уже у ближних холмов.

– Всем подниматься на холм! – приказал он, и в тот же миг люди и животные, толкаясь, бросились к ближайшей возвышенности. На лицах солдат была написана такая ярость, смешанная с отчаянием, какой не увидишь и в сражении.

Со Май поднялся на вершину холма. Люди и животные ^сгРУДились там, словно притянутые гигантским магнитом. Со Май сверху осмотрел равнину. Все низины были залиты водой, и бескрайняя пустыня превратилась в огромное мутное море. Волны его бушевали всего за два холма от их пристанища.

Тут Со Май заметил ещё кое‑что. Далеко на северо-западе море вздымалось бурунами, и там, среди грязных вод, еле заметно торчала верхушка крепостной стены. Как ни велико было расстояние, ошибиться Со Май не мог. Это могла быть только его крепость, которую он сам построил и в которой все они жили до вчерашнего дня. Дома крестьян и поля, наверное, уже под водой, подумал он. А скоро это мутное море проглотит и его вместе с войском. На какое‑то мгновение в памяти Со Мая всплыла легенда о Городе Дракона, которую рассказала ему аланка в их первую ночь. Но воспоминание сразу же унеслось прочь. Легенда была ничуть не страшнее того, что теперь происходило наяву. Времени раздумывать не оставалось. Душу Со Мая охватила обжигающая ярость. Он решил дать наводнению бой. Победить в этой схватке или погибнуть – другого выхода не было.